Узник вещего сна

Глава XIV

Хьюго почувствовал, как его небрежно трясет крепкая рука. Ощутив свежее дуновение, парень открыл глаза и увидел солнце, затем щетинистое лицо тропаря. Юноша стал медленно обводить взглядом округу. Бёрт и Ульрих уже были на ногах с недовольными заспанными рожами. Очевидно, они ругали себя за то, что нынче согласились ехать вместе с Юлиусом.

Наконец парень поднялся на ноги. Глянув по сторонам, он заметил, что местный люд уже на ногах. Каждый занимался своим делом. Солдаты шуршали в гарнизоне, помогая с инженерными работами, зодчие руководили строительством, бабы помогали лекарям в госпитале. Где-то там был и Ульдур. Во время ночной беседы он упомянул, что помощь его очень важна, как в строительном ремесле, благодаря ценным топографическим советам, так и в медицинских делах. Но Хьюго этому нисколько не удивился. Еще бы! Человек с таким жизненным опытом и с такими знаниями! И великое это благо, коли такая личность на стороне добра и созидания.

Пока Юлиус собирал провизию в дорогу и помогал торговцам запрягать лошадей, Хьюго понял, что ему необходимо еще раз увидеться со своим наставником. Виной тому была она. Парень почувствовал этот сакральный образ в глубине своей души, который, как холодные воды быстротечной реки, резко исчез. Кто знает, увидит ли он еще раз нежный взгляд Анет, наполненный печалью и искреннего сочувствия? Хьюго не мог ответить на этот вопрос, а потому просто побежал к палаточному городку.

Ульдур как раз стоял возле своей палатки и давал какие-то наставления одному из рабочих. Завидев приближающегося Хьюго, старик улыбнулся.

— Рад видеть тебя, Хьюго, — произнес наставник.

— Ульдур, сегодня я уезжаю в Шлиссен, дорога зовет.

— Я знаю, — улыбнулся старик.

— Есть одна девушка, — продолжал Хьюго. — Сейчас она в деревне Злыполь, работает в корчме…

Наставник продолжал глядеть вопросительным взглядом на юношу, отчего тому стало совсем неловко, а щеки покрылись легким румянцем.

— Не знаю, вернусь я или нет…Но все же…Позаботься о ней, прошу тебя. К сожалению, я мало что успел рассказать ей про себя.

Вновь на лице старика возникла добрая улыбка. Ульдур положил тощую ладонь на плечо Хьюго.

— Ты ей сам все расскажешь.

— Ульдур, прошу…

Старик вздохнул, опуская свой взгляд. Хьюго показалось, что Ульдура застала печаль. Но он ошибся. Взгляд старика стал более бодрым и светлым.

— Ох уж эта любовь, вечная спутница молодого рассудка, — произнес Ульдур в свойственной ему манере задумчивости. — Конечно, я позабочусь о ней.

И наставник крепко обнял своего юного друга.

***

Вновь кибитка медленно катилась, оглашая лесную тропу унылым скрипом старых колес. Сухие ветки старых дубов тянулись к земле и чуть не цепляли макушки путников. А где-то из чащи леса раздавался зов кукушки.

Бёрт и Ульрих, как и прежде сидели на козлах и болтали. Только теперь они это делали с важным видом. Особенно Ульрих, который держал в руках арбалет. Дело было в том, что за время своего пребывания в гарнизоне, торговцы успели провернуть очередное хитрое дельце и прикупили у солдат оружие. Так, в кибитке теперь лежало несколько мечей, один из которых приглянулся Хьюго, и великодушные торговцы без проблем одолжили его парню. Правда Юлиус глядел на эти выкрутасы негодующим взглядом, ибо от всего этого оружия, как он говорил, не будет никакого толку, поскольку владеть им должны умелые люди, а Ульрих даже не знал, как правильно держать арбалет и как взводить его.

— Напрасное бахвальство, Ульрих, — говорил Юлиус.

— И никакое это не бахвальство, — отмахивался Ульрих, прижимая арбалет. — Всего лишь личная безопасность. К тому же и вы с нами.

Тропарь в очередной раз усмехнулся.

— Вот выйдет лихой человек с кистенем на тропу…Тогда прощайся с жизнью, — роптал Бёрт. — А с тобой всяк спокойнее, мастер Юлиус.

— Человек еще что… — бубнил Ульрих. — А коли чудище какое выползет из чащи или зверь дикий? С человеком хотя бы договориться можно.

— А вот это спорный вопрос, — произнес Юлиус, очевидно вспомнив недавние передряги в Шиповнике.

Хьюго лежал в кибитке и слушал этот забавный разговор. Юлиус, словно учитель, объяснял торговцам простые истины, которые должны уже быть давно понятными для их возраста. Однако, Бёрт и Ульрих как будто находились в своем вакууме, где властвовала совсем другая правда жизни. Но так это обычно и бывает у богатых особ, которые деньгами отгорожены от жестокости несправедливого общества. К тому же в пути выяснилось, что торговцы лишь второй раз затеяли такой долгий и опасный путь в столицу. Но осуждать их Хьюго не имел права, поскольку совсем недавно сам понятия не имел о суровости и безумстве этого мира. А открывшийся секрет его родословной и вовсе сводил парня с ума. Теперь он долго находился в раздумьях: вспоминал образ матери, силясь представить ее трагическую судьбу.

А в это время в небесной синеве медленно проплывали белые барашки. Погода стояла ясная и тихая. Хьюго зажмурил глаз и покосился на золотой блин, отчего на лице невольно появилась улыбка. Как же чутко он сейчас чувствовал эту гармонию живого. Спокойная непринужденная беседа вкупе с прекрасной погодой…

— И все же, мастер Юлиус, — говорил Ульрих. — Чего вы вдруг решили продолжить свой путь?

— А ты много не думай, Ульрих, — отвечал Юлиус. — Вам же лучше, коли вас сопровождает бесплатный эскорт. Но дабы успокоить твои душевные терзания скажу, что дело весьма важное, в интересах каждого церкоземца и не только.

Данный ответ поверг любопытного торговца в глубокие размышления. Хьюго даже показалось, что высказывание Юлиуса вышло слегка грубым. Несмотря на свою принадлежность к гильдии торговцев, Бёрт и Ульрих поступали с ними весьма великодушно и щедро. Может они всё-таки не заслуживали столь надменных речей?

— Мы хотим остановить бедствия, творящиеся кругом, — произнес Хьюго, пытаясь, тем самым, извиниться за грубый ответ напарника. Откуда возник этот душевный порыв парень сам не понял.

Бёрт и Ульрих как-то странно между собой переглянулись.

— Это что же, чудовищ изловить пытаетесь? — неуверенно спросил Бёрт.

— И их в том числе, — кивнул Хьюго.

Юлиус смотрел на своего юного напарника неодобрительным взглядом. Мол, чего треплешься? А Хьюго не видел никакого смысла скрывать общую напасть.

— Что ж, по вам сразу было видно, что вы непростые люди, — сказал Ульрих. — А раз такое дело выходит, как же вы чудовищ истребляете?

— Холодная сталь в самый раз подходит для этого дела, — спокойно ответил тропарь.

— И для духов тоже?

— Нет, с бесплотными существами дело обстоит иначе. В таких случаях требуется знания заклинаний и заговоров.

Вид у торговцев стал еще более задумчивый. Казалось оба были слегка напуганы. Ведь о чудовищах и прочих феноменах мира друзья обычно болтали в свойственной им манере слухов и домыслов, а тут они беседовали непосредственно с людьми, чье ремесло — защищать людей от созданий Древних богов.

— А много ли ты чудищ убивал, мастер Юлиус? — любопытствовал Бёрт.

— Знаешь, я их не считал, — съязвил тропарь. Очевидно, тема эта ему не совсем нравилась.

— Много или мало, — рассуждал Ульрих. — Хоть с одним встреться, нюхнешь смертушки, потому и не важно скольких мастер Юлиус приморил чудищ. А вообще, я слышал, как в брезуллской провинции селяне всей округой вервольфа изловить пытались. Говорили, так его закошмарили, что тот исчез и больше не являлся в село.

— Ну, вервольф в Брезулле — явление свойственное этой провинции, — нахмурил лоб Бёрт. — Там же земли такие… Что не леса, то горы. Правильно я говорю, мастер Юлиус?

— Да, — согласился тропарь. — Места там и правда дремучие. Но вервольфов и оборотней я встречал больше в Церкоземье. Так уж вышло.

Торговцы посмотрели на Юлиуса обеспокоенным взглядом. Но тот просто молчал. По правде говоря, сказать тропарь мог куда больше: ярко и красочно описать все свои смертельные стычки с нечистью, безумные авантюры и прочие сюжеты своей жизни. Но стоило ли все это рассказывать двум впечатлительным торговцам, у которых язык как помело? Поэтому Юлиус молчал, слушая сплетни Ульриха. Хьюго также держал язык за зубами, ожидая, когда данная тема затухнет.

Меж тем кибитка продвигалась в глубь дремучего леса. Старая колея уже не была такой выразительной. Потому иногда она отмечалась небольшими камнями, лежащими на окраине пути. По такому лесу, конечно, лучше всего передвигаться в дневное время и путники правильно делали, что выехали рано утром. Очутись несчастная душа в таком месте ночью, то конец ее был бы весьма печальным.

Пока Хьюго плутал в своих раздумьях о стихийности природы, разговор меж тем продолжался, но обрел иной предмет обсуждения. Оказалось, что торговцы вновь затеяли спор.

— А я тебе говорю, что поклоняются они совсем другим богам, — напирал Ульрих, размахивая арбалетом.

— А вот и нет, — упорствовал Бёрт, смотря на дорогу, словно доводы его товарища не имели никакого смысла.

— Так ведь мне дядюшка мой о них рассказывал, — гнул свою линию Ульрих. — Он бывал в провинции Тау. Видел этих смуглолицых. Торговаться они, конечно, умеют, спору нет. Но храмов Древних никто там не видал. Вот и весь ответ.

— Ну и что, коли не строят там храмов…Всякой культуре свои причуды.

— Ох, плешивая твоя башка, — негодовал Ульрих. — Другие боги у них, говорю тебе.

— Ну и какие?

— А я почем знаю? Живу я там что ли? — возмущался Ульрих.

Бёрт ликующе посмеялся, завидев отсутствие аргументов у друга.

— Они даже смерть презирают, — прошептал Ульрих, при этом сделав заговорщический вид.

Бёрт вновь покосился на друга с легкой обеспокоенностью.

— Чего это так? — спросил он.

— Так ведь земли у них дивные, — объяснял Ульрих. — Живут у самого моря. Кто-то говорил мне, что морским богам они поклоняются, а те им, за это дары с темных глубин достают. Говорят, что престол нашего короля Вацлава из жемчуга дивного сделан. А привезли-то его как раз из Тау.

Слушая спор торговцев, Хьюго поражался нелепости высказываний Ульриха, однако сдерживал себя от нравоучительных речей. Но не таким был Юлиус.

— Да что за бред вы несете? — вмешался тропарь, отчего оба торговца испуганно обернулись. — Кто из вас был в провинции Тау?

— Вообще-то, она бывшая провинция…

— К черту! Все мы сыны империи, — напирал Юлиус.

— Да мне дядюшка рассказывал, — мямлил Ульрих. — Не горячись, мастер Юлиус.

— Дядюшка рассказывал… — хмыкнул тропарь. — А я был там. И не так, чтобы давно. Да, традиции и мировоззрение у них и правда своеобразные. И я не вижу ничего в этом плохого. Народу Тау вечно грозит угроза с Микландских островов. Однажды на прибрежную деревушку напали микландцы, но тау смогли отбить тех. Правда некоторые отдали жизни. Я видел радостные лица родных и близких, когда те хоронили своих защитников. Затем тау пели песни и танцевали, одним словом — радовались.

— Чего же они радовались?

— Потому что считали, что усопшие воссоединятся с предками в добром мире, — объяснил Юлиус. — А боги у них те же, что и у нас.

Вновь торговцы обрели озабоченный вид. Да и Хьюго, признаться, тоже был удивлен рассказом тропаря. Не так хорошо знал он о традициях южного народа. Но парень видел в этих обычаях силу и храбрость южан. Народ, который взглянул на смерть под другим углом и быть может был в чем-то прав.

Какое-то время компания ехала молча. Каждый был погружен в свои раздумья. Бёрт вглядывался в петляющую колею, крепко сжимая поводья. Ульрих сидел рядом и разглядывал природу. Его арбалет мирно покоился на коленях. Юлиус решил откинуться вглубь кибитки и слегка покемарить. Хьюго же думал о дальнейшем пути. Что будут они делать, когда попадут в Шлиссен? Каким образом они доберутся до имперской казны? Вся эта авантюра выглядела глупой и самонадеянной. Однако именно этой тропой вели юношу его сны. Судьба сама раскладывала перед ним карты.

Хьюго резко качнулся и услышал ржание лошадей. Затем юноша тут же взглянул на торговцев. Бёрт держал вожжи натянутыми, усмиряя кобыл. Юлиус и Хьюго высунули голову.

— Экая напасть! — заругался Ульрих.

Прямо перед путниками на лесной колее лежало толстое дерево, ясно намекающее им, что проезда нынче нет.

— Какого черта?! — досадовал Бёрт, вопросительно глядя на тропаря.

Юлиус молча спрыгнул на землю и подошел к массивному стволу. Хьюго последовал за ним. Это был большой широколиственный дуб, быть может, вековой давности. Тропарь молча смотрел на дерево. Взгляд его выражал некое беспокойство. Хьюго понял это, по нахмуренному лбу. Затем Юлиус пошел в лес, в ту сторону откуда упало дерево. Силуэт тропаря скрылся за густыми зарослями. Хьюго слышал лишь хруст веток и долгое копошение.

Поправив глазную повязку, парень решил вернуться к кибитке и взять меч. Лица торговцев стали еще более обеспокоенными.

— Что там? — волнительно спросил Бёрт.

— Пока не знаю, — ответил Хьюго, возвращаясь к Юлиусу.

Неприятные ощущения витали в груди юноши. Словно кто-то внутри взял молот и стал бить по сердцу, ускоряя темп. Чтобы побороть мятежный рассудок, Хьюго принялся расхаживать вдоль поваленного дерева. Какие-то птицы таились за густой листвой и неустанно щебетали. Хьюго вглядывался в кроны, но разглядеть никого не мог. И пускай сейчас стоял теплый солнечный день, что-то омрачало окружающую путников картину.

Прошло уже несколько минут, а тропарь все не выходил.

— Юлиус, — не выдержал Хьюго и позвал друга.

Ответа тропаря не последовало. Зато внезапно из густых крон вспорхнула большая крылатая птица, похожая на фазана. Хьюго тут же обнажил меч, а птица спокойно пролетела в чащу леса. Издав проклятия и негодования, парень опустил острие к земле. В этот же момент из кустов вышел Юлиус. Взгляд у него был совсем недобрый. Какой-то озабоченный, что еще больше пугало Хьюго.

— Чего там?

— Плохо дело, — произнес тропарь. — Дерево срубили. И совсем недавно.

— И что это значит?

— Это значит, что нас ждали.

Гримаса страха исказила лицо Хьюго. Он взглянул на торговцев. Похоже те тоже все услышали, поскольку физиономии их побелели как снег. Ульрих держал уже трясущимися руками арбалет, а Бёрт вытащил меч. Оба выглядели нелепо. В дорогих кафтанах, с перстнями на пальцах, они ожидали коварного врага.

— А может вспять, мастер Юлиус? — пропищал Бёрт. — Там, где-то развилка была. Объедем…

Может и хотел Юлиус что-то ответить на эти слова, да раздавшийся со всех сторон свист и грубый клич помешали ему. Тропарь лишь успел вытянуть меч, как из леса повылезала толпа людей, вооруженных мечами да топорами. Человек шесть их было, не меньше. С дурным хохотом они облепили Хьюго с Юлиусом, прижав тех к кибитке. Юноша глядел на эти скалящиеся рожи, на эти перекошенные лица, держа клинок перед собой. Толпа хохотала, посылая компании угрозы, при этом не забывая тыкать и размахивать мечами. Один из них, с грубым лицом, усеянным шрамами, прогорланил.

— Не дергайтесь! И лучше б вашему дружку бросить арбалет!

Ульрих стоял в оцепенении и словно не слышал приказа.

— Господа, — мямлил Бёрт. — Мы сможем договориться. У нас есть, что предложить.

— Мы обязательно договоримся, — оскалился головорез. — Вот только дождемся батьку!

И толпа вновь огласилась дурным смехом. Хьюго же стал жонглировать в голове догадками. С кем же свела их злосчастная судьба? Но также парень не забыл бросить несколько проклятий по поводу своего дара предвидения. Похоже судьба просто игралась с ним.

И вот из леса вышло три человека. К своему ужасу Хьюго узнал их! Все тот же поношенный дырявый кафтан висел на Стервятнике Фогусе. Рядом с ним пресмыкались Кабан и Мотыга — мерзкие прихвостни.

— Какая встреча, тропарь? — оскалился Стервятник.

— Чего тебе нужно, Фогус? — спросил Юлиус, не опуская своего меча.

— Как чего? — рассмеялся разбойник, — Я требую исполнения нашей сделки. Истосковался я по тебе, Юлиус. Ждал и думал, когда же ты явишься. И вдруг мне нашептали, что ты покинул окрестности Шиповника и подался на север.

— Это тебя не касается, — произнес тропарь, на что Фогус ответил хмурым прищуром.

— Я же говорил, что везде тебя найду, — прохрипел разбойник. — Выбор твой не велик. Или ты едешь с нами в Шиповник исполнять уговор или твоя компания превратится в кровавый фарш.

Тропарь посмотрел на стоявших в ожидании друзей. Подавленный взгляд и грустное лицо говорили о терзающих, словно бешенные собаки, чувствах.

— Давай без жалостливых расставаний, — улыбнулся Фогус. — Бросай оружие, и мы отпускаем твоих друзей.

Хьюго смотрел на Стервятника, отчего гнев переполнял сознание. В висках сильно стучало. Каким же мерзким был этот человек! Потеряв всех друзей, Хьюго не мог допустить, чтобы еще и Юлиус покинул его таким образом.

Прежде чем тропарь положил оружие на землю, Хьюго с криком бросился на ближайшего к нему разбойника. Клинок вошел в живот бедолаги слишком легко. Головорез обмяк и с непонимающим лицом упал на землю. Затем он заорал.

Раздались крики и ругань, разбойники бросились на Хьюго и компанию. Юлиус быстрым движением успел срубить одного, но тропаря сразу же окружили двое других. К Хьюго приближались три мордоворота, один из которых держал в руке топор. Но над ухом юноши, что-то просвистело и Хьюго увидел, как повалился наземь разбойник с арбалетным болтом в груди. Все-таки Ульрих обуздал свою приблуду. Бёрт же плелся куда-то за кибитку, бормоча писклявым голосом спасительные молитвы. И Хьюго сразу же обступили двое. Одного он узнал. Это был Мотыга — щуплый косоглазый прихвостень Фогуса. Подобно бесу он скакал перед юношей, пугая того ложными замахами своего клинка. Другой был здоровее и просто напирал на парня. И в этот момент в сознании Хьюго пронеслась мысль, что он поступил глупо, но было уже поздно.

— Давай, гнусь подноготная! — безумно визжал Мотыга. — Покажи свою храбрость.

Хьюго молчал. Тогда другой разбойник нанес удар, но парень парировал его. Над ухом парня вновь просвистело, и здоровяк повалился на землю, обхватывая торчащий из груди болт. Завидев смерть своего сообщника, Мотыга помрачнел. Его косые глаза злобно блеснули, обдав паренька волной страха. Интересно, как быстро его прикончит прихвостень Фогуса?

Они медленно двигались, держа дистанцию. Каждый был сосредоточен и не сводил глаз с оружия врага.

Внезапно, на лице Мотыги появилась кровожадная улыбка. Хьюго не понял, куда разбойник смотрел, но, когда сам обернулся, крик вырвался из груди.

На козлах стоял Кабан и вытирал кровавый кинжал о рукав своей рубахи. В ногах у него валялся бездыханный Ульрих, с перерезанным горлом. Глаза торговца были широко раскрыты и неподвижны.

Танцы Мотыги быстро закончились, и горбун налетел на Хьюго. Парень принял удар разбойника, скрестив мечи. Теперь он хорошо видел это уродливое лицо и чувствовал зловонное дыхание. Какая-то сивуха вперемешку с луком!

Хьюго казалось, что разбойник в любой момент может извернуться и прирезать его. Однако, судьба пока давала юноше возможность дышать. Еще парень слышал, как где-то рядом звенит сталь — значит Юлиус цел и сражается.

Внезапно, Хьюго почувствовал легкую дрожь земли. Сдерживая клинок противника, он заметил, как на лице разбойника возникло недоумение. С каждым мгновеньем гул нарастал, вызывая беспокойство с обеих сторон. Вскоре стало понятно, что это был топот копыт. Сопровождалась эта кавалькада птичьим криком. Схватка невольным образом остановилась и все обернулись на лесную тропу, по которой ехали Хьюго и компания. Тревога пуще прежнего обуяла рассудок и Хьюго почувствовал, как его тянет блевать. Неужели это…

Но из-за поворота вылетели три всадника. Каждый держал в руке копье. Силуэты стремительно приближались и вскоре Хьюго разглядел их, отчего чуть не упал на землю. Из груди невольно вырвался радостный крик. Юлиус также смотрел на всадников спятившим взглядом.

— Это еще кто? — хмурил лоб Стервятник, сжимая в руке баселард.

Но ответ не заставил себя ждать. Якуб Гонзул бросил копье, пронзив приближающегося к Хьюго Кабана. За хельмгольдским вождем следовали Тоден и Мрак.

— Тоден! — ликовал Хьюго.

— Берегись! — пробасил старый друг, своим нынешним видом напоминавший великого воина, ибо облачен он был в потасканный бригантный доспех, отчего казался еще больше, словно переродился в северянина.

Тоден спрыгнул с коня и вступил в бой. Какой-то непутевый разбойник оказался на его пути. Юный подмастерье нанес один колющий удар. Копье вонзилось в череп головореза, выбив из того дух и мозги. Земля приняла обезображенный лик.

Мрак также успел собрать свою жатву, всадив удиравшему разбойнику копье между лопаток.

Хельмгольдцы и Тоден походили на восставших из могил мертвецов. Доспехи их были помятыми, в грязи и царапинах. Огрубевшие лица сильно заросли и выглядели грозно. Похоже сама смерть призвала их на этот свет, чтобы карать. Так они и поступали. Их воинственная ярость не могла иссякнуть, и бежавшие разбойники были обречены на жестокую смерть.

— Сваливаем, ублюдки! — гаркнул Стервятник и устремился в чащу леса. Юлиус бросился следом.

Только тропарь ринулся за Фогусом, Хьюго тут же помчался за удиравшим по оврагам Мотыгой. Косоглазый разбойник проворно убегал, свесив мерзкий язык и постоянно оглядывался. Нелегко было угнаться за мерзким душегубом, который наступал чуть ли не на пятки своему хозяину. Хьюго и не заметил, как бежит бок о бок с тропарем. Лихая дорога уводила их вглубь леса, подкидывая сюрпризы в виде ям и поваленного сухостоя.

Ветки хлестали по лицу похуже обманутых жен. Юноша чувствовал, как быстро вспыхивают кровавые ссадины. Но дать разбойникам уйти он не мог. Парень видел, что головорезы начинают выдыхаться и сбавляют темп.

Первым упал Мотыга. Хьюго налетел на него и выбил меч из ослабших рук. Стервятник остановился чуть подальше.

— Ну что, потанцуем, тропарь? — улыбнулся главарь, расчерчивая воздух своим баселардом.

— А сражаться ты не умеешь, только танцевать? — угрюмо съехидничал Юлиус, переводя дух.

Отвесив пару оплеух Мотыге и заломив тому руки, Хьюго наблюдал за другом.

— Сражаются благородные, — отвечал Фогус. — Я же совсем из другого сословия.

Они медленно передвигались, хрустя сухими ветками. Нападать своим коротким клинком Стервятник не решался. Все видели очевидное преимущество тропаря. Матерый главарь прекрасно это понимал, потому лишь делал обманные движения. Юлиус не спешил с атакой. Он терпеливо изучал соперника, прищуривая глаза.

Но Фогус не выдержал и сделал выпад. Юлиус легко увернулся от удара, затем схватил руку Стервятника и ударил навершием по лицу. Разбойник попятился назад с разбитыми губами. Затем тропарь нанес серию ударов. Фогус как мог парировал их, но в конце выронил баселард. Теперь главарь медленно пятился от острого клинка, при этом, не спуская свою дьявольскую улыбку.

— Ох и умелый ты воин, Юлиус Оду, — скалился Стервятник. — Но, что ты будешь делать, когда хаос окончательно войдет в этот мир? Никакой Культ Вепря не остановит нечисть Древних богов. А ведь мы могли просто зарабатывать на твоем ремесле, делая наше никчемное существование чуточку комфортнее! Но ты не торговец, ты — рыцарь. Это так благородно и глупо!

Фогус уперся спиной в ствол дерева, ожидая решения тропаря.

— Увы, но ты ошибся, Стервятник, — произнес Юлиус. — Если я был бы рыцарем, то оставил бы тебя в живых.

Тропарь резко вонзил клинок прямо в сердце Фогуса. Лицо разбойника исказилось от сильного удивления и боли. Тогда же Стервятник поднял глаза на Юлиуса.

— Думаешь так просто от меня избавишься? — хохотал он, пуская кровавые слюни из рассеченного рта. Хриплый голос и безумная улыбка делали из этого человека демона. Фогус и был демоном, вечно терзающим всякого, кому судьба уготовила с ним встречу.

Разбойник успел сделать еще несколько хрипов и вздохов, прежде чем тело его обмякло и сползло к земле. Мотыга жалостливо заскулил, видя смерть хозяина, но тут же получил удар в ухо от Хьюго.

Юлиус вытер клинок и подошел к юноше.

— С этим что? — спросил парень.

Тропарь взглянул на это жалкое создание, скорченное и трясущееся. Подумал и сказал:

— Я устал убивать.

Юлиус и Хьюго стояли рядом и провожали взглядом удиравшего через дремучие чащобы Мотыгу, мерзкого и ужасного человека над которым судьба все-таки сжалилась. Ну, или Юлиус в ее лице. По крайней мере так думал Хьюго, но тропарь разубедил юношу, сказав:

— Долго он в лесу не протянет.

Фогуса бросили в небольшой овраг и засыпали землей.

Одежда юноши и тропаря никуда не годилась. Она представляла собой рваное полотнище с кровавыми пятнами и въевшейся грязью. Юлиус и Хьюго напоминали своим внешним видом юного Томаша де Мортера — того самого ожившего городского мертвеца. Наверное, и чувствовали они себя также.

***

Когда Хьюго и Юлиус вернулись к друзьям, тела мертвых разбойников лежали в одной общей куче. Возле кибитки на коленях сидел Бёрт и рыдал над мертвым Ульрихом. Рядом с ним стояли Тоден и Якуб.

— Что за ублюдков мы только что порешили? — спросил Мрак, подходя к Хьюго и Юлиусу.

— Обычные головорезы, — сухо ответил тропарь, не поднимая взгляда.

— Рад тебя видеть, Мрак, — также скупо произнес Хьюго, обнимая хельмгольдца.

— Я тебя тоже, малец, — ответил суровый воин.

Все друзья крепко обнялись. Особенно сильно Хьюго обнял Тодена.

— Вы словно с того света явились, — произнес Юлиус.

— Почти что так, — ухмыльнулся Якуб, косясь на Тодена. — Если бы не этот парень, то мы бы точно постучались в иной мир.

— Вот как, — произнес Юлиус. Хьюго даже показалось, что тропарь посмотрел на Тодена с неким восхищением.

— Течение уносило нас все дальше, — рассказывал Мрак. — а железо тянуло ко дну. Но Тоден умудрился зацепиться за какую-то корягу и поймать наши туши. У этого парня какая-то необузданная сила. Затем мы долго скитались в окрестностях Шиповника, пока не вышли к самому городу.

Якуб подошел к Хьюго. Взгляд его был весьма озабоченным.

— Что с глазом, малец? — спросил хельмгольдец.

— Полагаю, расплата, — скупо улыбнулся парень.

Между всеми этими разговорами никто не обращал внимание на причитающего Бёрта. Торговец сидел у тела своего друга и что-то мычал сквозь слезы.

— Его надо похоронить, — сказал подошедший к телу Юлиус.

— Я… Я струсил… Испугался, — мямлил Бёрт. — А его убили…из-за меня.

Хьюго смотрел на несчастного торговца и проклинал себя. Если бы не его безрассудные действия, то все остались бы целы. Как же он желал сейчас быть пораженным молнией.

— Ты не виноват, — произнес Хьюго. — Это моя вина.

— Успокойся парень, — сказал Юлиус. — Думаешь я бы дал им себя увести? Если бы не ты начал бой, его начал бы я.

Слова утешения не сильно подействовали на Хьюго. Душа юноши страдала от бесконечных терзаний. Сколько может он вести дорогих ему людей по этому кровавому пути? Если судьба выбрала его на эту роль, то почему должны страдать и другие?

— Хватит с меня, — бросил Хьюго, отчего все удивленно обернулись к нему. — Это мой путь. Никто из вас не обязан идти со мной дальше.

Якуб Гонзул подошел к парню, так близко, что Хьюго почувствовал тяжелое сопение толстых ноздрей. Хельмгольдец уставил хмурый взгляд на слегка оробевшего юношу.

— Мы все прекрасно видели смерть Гестунблинда. Он — доблесть и честь Хельмгольда, но сражался за людей. Поэтому мы пойдем с тобой до самого конца, Хьюго. К тому же, если я брошу все, то гибель моей семьи была напрасной, — произнес Якуб.

— Но разве твою семью не увели великаны в горы?

— Я не такой наивный, парень, — отвечал Якуб. — Конечно, я буду верить до последнего в то, что они живы. Но проделанный путь я не дам обесценить.

Хьюго оставалось лишь смириться с решением всего отряда. Больше он эту тему не поднимал. Он вообще не хотел ни с кем говорить. Не было какой-то особенной радости от того, что его друзья выжили. Ее заменило пошлое утешение.

В оставшееся время друзья выкопали под сосной могилу и похоронили Ульриха. Оставив Бёрта наедине с другом, все пошли расчищать завал, дабы можно было продолжить путь. Конечно, все не переставали общаться. Юлиус рассказывал хельмгольдцам и Тодену о своих злоключениях. Хьюго лишь хотел узнать каким образом его друг и северяне возникли на этой лесной тропе словно из ниоткуда. И Тоден принялся рассказывать каким оказался их путь. Как и говорил Мрак, сперва они попали в Шиповник. И оказалось, что местный трактирщик по имени Хорхе Буго поведал им о своем старом товарище Юлиусе, который гостил у него вместе с одним пареньком. Затем трактирщик рассказал, что Юлиус и Хьюго покинули город.

— Вот, Хорхе — то еще трепло, — досадовал Юлиус.

— Ну а потом этот добрейший человек рассказал нам все остальное, и я почему-то решил, что ты отправился в Месалину. Я бы также поступил, — рассказывал Тоден. — Сегодня утром мы добрались до Месалины и там я встретил Ульдура! Представляешь?! Он то все и рассказал. Мы сразу помчались по тракту, чтобы догнать вас и как я вижу не зря!

— Да, простой благодарностью здесь не отделаешься, — мрачно пошутил Хьюго.

— А ты сильно изменился, — заметил Тоден, глядя на друга.

— Ну да, теперь могу с цирком уродцев устраивать ярмарки в селах и городах, — злобно съязвил парень. Прозвучало это уж больно мрачно. Но неподъемная усталость заставляла его так говорить.

После расчистки завала все решили передохнуть. Бёрт просто залез в кибитку да там и улегся. Никто его не беспокоил. Ныне торговец остался один. Не с кем теперь было спорить и вести беспредметные разговоры. Хьюго понимал несчастного Бёрта, но сделать для него ничего не мог. Теперь вместо старого друга рядом с торговцем будет блуждать пустота. Тоскливая и бездонная.

— Так значит тот безумный инквизитор Дикого Барона связан с человеком, что сеет имперские марки? — чесал бороду Якуб Гонзул.

— Очевидно мы не все знаем об этом безумце, — сказал Юлиус.

— Как я понял, некто расплачивается с богами имперской маркой, тем самым покупая чудовищ, — говорил Хьюго. — Поэтому мы и отправляемся в Шлиссен, чтобы найти эту казну.

— А если ее там уже нет? — спросил Мрак, вертя в руке нож.

— Может быть, — спокойно ответил Хьюго. — Но я иду туда, где все началось. Если повезет, сны дадут мне подсказку.

— К тому же, — добавил Юлиус. — Как мы поняли Дыба нас преследует. Так что встреча с инквизитором даст нам куда больше ответов.

— Мой нож давно жаждет крови этого выродка, — пророкотал Мрак, вновь одарив всех своей волчьей улыбкой.

Спустя какое-то время кибитка медленно тронулась по лесной колее, которая стала сценой многих событий за короткое время. Лишь лик небосвода оставался неизменным для ничтожных обитателей бренной земли. Как полагал Хьюго, в этом и заключалось величие и могущество природы.