В объятиях демона

ГЛАВА 18 АНГЕЛЫ И ДЕМОНЫ

Забавно наблюдать за этими парнями. Они так яростно ненавидят друг друга и даже не замечают, как сильно похожи. Ну… похожи, за исключением того, что один из них излучает тьму и опасность, а второй ослепляет своей лучезарностью. Но помимо этого…

Я только-только начинаю вникать в некоторые вещи. Прошла неделя с тех пор, как Люк и Гейб во все меня посвятили, а потом оставили в покое, чтобы дать подумать. А Гейб оставил меня в покое и в другом смысле. Мы редко бываем наедине, и он почти не прикасается ко мне. Не уверена, что рада этому. Я не спрашивала его, в чем дело, но, наверное, в комментарии Люка о том, что Гейб может потерять крылья, есть доля истины.

Полностью белая кухня Гейба как будто сияет, подобно ее хозяину. Гейб неодобрительно смотрит на Люка, и тот отвечает ему вызывающим взглядом.

— Выше моего понимания, как после всего виденного тобою ты сохранил подобное мироощущение. Единственная причина, по которой Всемогущий не посылает на землю второй потоп, — то, что первый оказался бесполезным.

Гейб несогласно качает головой.

— Каждый день люди совершают поступки, доказывающие, что ты не прав. Полностью самоотверженные добрые деяния.

— Должен поспорить. Не существует ничего самоотверженного. В корне любого доброго поступка лежит личная выгода.

— Эй, приятель, остынь.

Я закатываю глаза.

— Гейб, брось ты это. Он безнадежен. — Я раскрываю на столе учебник по математике и отодвигаю в сторону пустую миску из-под мороженого. — Вы, ребята, конечно, гении, и все такое прочее, но вообще-то итоговые экзамены начинаются завтра, и мне нужно учиться, или УКЛА поменяет свое мнение на мой счет.

Люк с улыбкой смотрит на меня.

— А кстати, что за идея с УКЛА?

— В смысле?

— Просто любопытно, почему тебя так тянет уехать на учебу за три тысячи миль от дома.

— Ну… отчасти из-за того, что это за три тысячи мили от дома. Правда, еще там лучшая в стране программа по международным отношениям, и я, пожалуй, смогу выбрать основной предмет в политической науке, например, или изучении Ближнего Востока.

— И чем заняться дальше? — поднимает бровь Люк.

Мои щеки начинают пылать.

— Я считаю, вся неразбериха в мире оттого, что люди не умеют толком общаться. Ну знаешь, из-за разницы в культуре или религии. Что-то вроде того. Вот почему я начала участвовать во всей этой переписке. Я хотела понять. Поэтому… собираюсь заняться чем-то серьезным. Точно не знаю, чем или как…

Гейб улыбается, снова ослепляя меня сиянием.

— Благородная цель.

— Заткнись, — смущенно говорю я.

Знаю, как глупо звучит то, чем я хочу заниматься, но я всегда хотела этого. У меня с детских лет хорошо получалось находить с людьми общий язык и помогать им понимать друг друга. Как и сейчас, с Люком и Гейбом, хотя общее для них — я, так что это, пожалуй, не в счет.

— И ты думаешь, будто что-то изменишь. — Люк становится серьезным.

— Возможно, нет. Но попытка не пытка, — отвечаю я, водя карандашом по учебнику математики.

— Фрэнни, ты обязательно многое изменишь. — Внезапно Гейб говорит с такой же серьезностью, как и Люк.

— Правда? Не уверена, что смогу.

Люк и Гейб обмениваются настороженными взглядами. Они знают, что я права. Затем в глазах Люка появляется суровость, за которой скрывается мука.

— Отметь ее, — говорит он Гейбу.

— Ты еще глупее, чем выглядишь, — с сардонической усмешкой отзывается Гейб и трясет головой.

— Что тебе мешает?

Лицо Гейба становится мрачнее тучи, и он переводит взгляд на меня.

— Фрэнни мешает мне.

В горле у меня пересыхает.

— Минутку. Какая жизнь меня ждет, будь я отмечена для рая? Чем это лучше быть отмеченной для ада?

Я наблюдаю, как Люк отвечает мне с запинками.

— Всемогущий… — Замешкавшись, он смотрит на Гейба в поисках поддержки. Тот кивает, и Люк продолжает говорить. — Он не использует тебя так же… нещадно.

— Но Он все равно использует меня. Это будет уже не моя жизнь. — Негодование и злость грозят взять надо мной контроль. Я засовываю их обратно в черную яму. — Не хочу быть Моисеем или Гитлером. Я хочу быть Фрэнни.

Наконец Гейб подает голос.

— Если ты будешь отмечена для небес, я смогу защитить тебя. Будет невероятно сложно переменить метку, и в конце концов они прекратят попытки. Но если ты останешься неотмеченной, они не перестанут приходить за тобой.

— Как и вы.

Мое сердце уходит в пятки. У меня нет выхода. Внезапно мною овладевает клаустрофобия — я загнана в ловушку и до смерти напугана. Дрожащей рукой берусь за учебник по математике.

— Так что, ребята, вы понимаете, о чем тут речь? — говорю я, стараясь сменить тему.

Люк еще несколько секунд обеспокоенно смотрит на меня, но затем понимает намек и тянет на себя учебник.

— Над чем ты сейчас работаешь?

Я переворачиваю страницу под его пальцами, и он отдергивает руку.

— Ой!

Гейб ухмыляется.

— Ой? Ты не шутишь?

Люк поднимает руку и поворачивает — ладонью к нам, на среднем пальце виднеется крошечная малиновая капелька крови. Порез от бумаги.

— Что ж, это и есть ответ, — констатирует Гейб.

Люк ничего не говорит, лишь смотрит с приоткрытым ртом на увеличивающуюся каплю крови. Затем поворачивается ко мне с робкой улыбкой на губах и другой рукой притягивает меня к себе за шею для поцелуя.

Когда он наконец отпускает меня, я смотрю в его счастливые глаза.

— Что я пропустила? — спрашиваю я, сбитая с толку, и пытаюсь выровнять дыхание.

— У демонов кровь не течет, — широко улыбается он.

В глазах Гейба бурлит негодование. Люк отпускает меня, а я стараюсь не утонуть в угрызениях совести.

— Как и у ангелов, — говорит Гейб.

По пути домой я все пытаюсь постичь, что бы это значило, но смысл ускользает от меня. Я стал смертным? Превратился в человека? И что это означает для нас с Фрэнни? Пока я предаюсь размышлениям, она сидит рядом со мной в «шелби», опустив голову мне на плечо. В висках пульсирует кровь — что-то новенькое, — когда я думаю обо всех вариантах. Сможем ли мы быть вместе? По-настоящему вместе?

Но есть и отрицательная сторона превращения в человека. Моя связь с миром демонов становится все тоньше. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, поскольку я решил, что они просто горстка придурков и я больше не хочу слышать их мысли. Плохо, ведь я не знаю, когда они рядом. А если я этого не знаю, то не могу защитить Фрэнни.

Я убираю с руля правую руку и достаю из консоли между сиденьями маленькую коробочку. Кладу руку на плечо Фрэнни и подношу коробочку к ее лицу.

— У меня для тебя кое-что есть.

— Что это?

— Возьми и сама посмотри, — с широкой улыбкой говорю я.

— Ах ты, негодяй! — бормочет Фрэнни, хватая коробку и открывая. За цепочку она вынимает оттуда распятие и долго смотрит, как оно покачивается.

— Надень. Крест металлический с золотой окантовкой, а Иисус — из серебра и платины.

За циничным выражением ее глаз скрывается лукавый огонек.

— Понимаю, — говорит она. — Если ты собирался затащить меня в постель подарками, то это неверный выбор.

Я сдавленно смеюсь.

— Это не входило в мои намерения, но учту на будущее.

— Так… это шутка? — спрашивает она, с опаской глядя на меня.

— Нет. Оружие.

— Я думала, это у вампиров проблемы с распятием.

— Верно. Но в таких ситуациях те, что с другой стороны, предпочитают повторять: «Храни меня Господь». И надеюсь, они правы.

— О чем ты, черт побери, говоришь?

— У каждого демона есть так называемая слабость — нечто, заложенное в нас владыкой Люцифером во время создания, чтобы мы не стали чересчур мощными. — Результат его паранойи, не иначе. — Для меня это золото. Не знаю, что у Белиаса и Аваиры, но распятие задевает самую распространенную слабость. Пожалуйста, всегда носи его и, если кто-то из них приблизится к тебе, вонзи его или хотя бы поцарапай. По крайней мере, это замедлит демонов.

— Ты всерьез думаешь, что мне это нужно?

Я отворачиваюсь от дороги и пришпиливаю Фрэнни взглядом.

— Нам нужна любая помощь, которую мы можем получить.

Ее глаза распахиваются. Она вешает цепочку на шею и берет в руку крест.

— Почему все это происходит? — говорит она обманчиво спокойным голосом.

Мои руки стискивают руль.

— Не знаю.

Она смотрит на меня круглыми, полными страдания глазами.

— Что бы Гейб ни думал о моем даре… я не хочу этого.

— Вряд ли здесь приходится выбирать. Ты рождена с даром подчинения, так же как с голубыми глазами и светлыми волосами.

— Но это я могу изменить — носить контактные линзы или покрасить волосы.

— Ты на самом деле не меняешь, а прикрываешь истину. Такой дар будет трудно спрятать.

Она удрученно откидывается на сиденье.

— Как мне сделать так, чтобы они оставили меня в покое?

— Не думаю, что ты можешь это. Ад не перестанет посылать за тобой, пока ты не отмечена, нами или ими.

Застонав, она закрывает лицо руками.

— Я всего лишь хочу оставаться собой. Жить своей жизнью.

Я тянусь к ней, и она кладет руку на мою. Я пожимаю ее.

— Фрэнни, вдвоем мы найдем выход, обещаю.

Но пока что я понятия не имею, где он. Я смотрю в окно. Единственный выход для нее — это позволить Габриэлю отметить ее.

— Фрэнни?

— Что?

Я медлю.

— Расскажешь о своем брате?

Она поднимает голову и настороженно смотрит на меня.

— Зачем?

— Я же вижу, как ты мучаешь себя.

Она мрачнеет, а в глазах появляется страх.

— Что ты хочешь услышать? Я убила его. Конец истории.

— Я знаю, что это не так.

Фрэнни отдергивает ладонь и скрещивает руки на груди.

— Именно так.

— Расскажи, что произошло.

Она отворачивается к окну.

— Нет.

— Фрэнни, пожалуйста.

Я тянусь к руке Фрэнни, но она убирает ее. Снова поворачивается ко мне со звериной озлобленностью на лице. Острый запах чеснока наполняет салон.

— Убирайся с глаз моих долой, Люк!

Я делаю глубокий вдох.

— Если мы поговорим, это может помочь.

Мой сочувствующий голос, кажется, еще больше злит ее.

— Ничто не поможет. Он мертв! — бросает она.

Я хочу положить ладонь ей на плечо, но она тянется к дверце. Перехватываю ее руку до того, как она открывает дверь.

Фрэнни вырывается из моей хватки. Чеснок и черный перец щекочут мне нос.

— Оставь меня в покое, скотина! — С ее ресниц падают горькие слезы, глаза свирепо смотрят на меня.

— Позволь помочь. Фрэнни, пожалуйста…

С поразительной силой она отталкивает меня к двери.

— Я… ненавижу тебя, — говорит она.

Но в ее голосе нет убежденности. Она снова роняет голову на руки, и вся злость утекает вместе со слезами. Фрэнни перестает всхлипывать, и я убираю локоны с ее мокрого лица. Она молча смотрит на меня, когда последние слезы скатываются по щекам.

— Мы были на дереве. — Ее голос прерывается с каждым словом. — Он любил лазать по деревьям… и… — Тело Фрэнни дергается, когда она пытается подавить слезы. — Он так быстро взбирался. Я не могла поспеть за ним.

Она отворачивается и прислоняется к двери. Затем издает звук, словно раненое животное, нечто среднее между стоном и хныканьем. А затем надолго замолкает.

— Он упал? — наконец говорю я.

Фрэнни тяжело вздыхает.

— Я была так зла… — До того как она заканчивает мысль, ее голос снова прерывается, а по щекам опять текут слезы.

Я осторожно обнимаю Фрэнни и притягиваю к себе. Она прижимается ко мне, а я так и держу ее и выжидаю, пока она сама не заговорит. Когда это происходит, слова еле слышны.

— Мне не нравилось, что он может взбираться быстрее, поэтому я… схватила его за ногу… — Она замолкает, и я сильнее прижимаю ее к себе. — Я побежала за мамой, но… — Слова хрипом вырываются из ее рта, будто из раны. — Он был моим… близнецом… второй половинкой меня. А я убила его.

Мое серное сердце взрывается, рассыпаясь на миллионы кусочков.

— Мне так жаль, — шепчу я в ее волосы. — Фрэнни, но тебе было всего семь. Это не твоя вина.

Я притягиваю девушку ближе и сожалею, что никак не могу исправить этого. Даже моя магия не способна изгнать ее личных демонов. Ей придется сражаться с ними самостоятельно. Все, что я могу, так это крепче обнимать ее, пока она плачет.

Сидя там и зарывшись лицом в ее волосы, я думаю, действительно ли любовь побеждает все, ведь иначе, несмотря на мои обещания, мы пропали.

Когда мы возвращаемся к дому Люка, Тейлор и Райли сидят на капоте машины Райли, стоящей на парковке, а я пытаюсь вспомнить, когда успела рассказать им, где он живет.

— Что, черт побери, они здесь делают? — спрашиваю я.

— Пришли, наверное, навалять мне, — говорит Люк.

— Что ж, ты это заслужил.

Изогнув бровь, он смотрит на меня так, что я трепещу.

Мы заезжаем на свободное парковочное место рядом с домом, и я стараюсь собраться с мыслями, когда подруги подходят к нам. Я счастлива снова видеть Тейлор в нормальном состоянии. Сегодня она первый день в школе после случая с отцом. Она была очень подавлена.

— Мы пришли похитить тебя, — говорит Райли, обнимая меня сзади.

— Ты едешь с нами. Девичник, — добавляет Тейлор.

— Но сейчас не вечер и не среда. Так с чего бы это?

— Просто заткнись и делай, что мы говорим, — ухмыляется она.

Шагнув вперед, я обнимаю подругу.

— Как ты?

Несколько секунд Тейлор выглядит растерянной.

— В порядке, — отвечает она наконец.

— Твой папа сегодня вернулся домой?

Она быстро смотрит на Райли, затем на меня.

— Ага.

— У него все хорошо?

— Ага.

Я жду, когда она добавит что-нибудь еще, но потом решаю, что она не хочет говорить о случившемся.

— Ну и в чем дело? — спрашиваю я.

— Ты едешь с нами.

— Извините, девчонки. Мы с Люком немного заняты, — говорю я.

Он смотрит на меня, и его взгляд останавливается на распятии под моей майкой.

— Знаешь… думаю, тебе стоит поехать.

Я сердито смотрю на него.

— Мне казалось, у нас есть планы.

По крайней мере, у меня. Планы, включающие прохладные простыни и разгоряченные тела…

— Фрэнни, поезжай. — Он делает шаг назад, обеспокоенно осматривая парковку и здания.

— А как же ты?

— Ничего со мной не будет! — почти рычит он. — Просто поезжай.

Что-то не так. Я заставляю себя отвести взгляд от Люка и внимательно изучаю парковку, затем смотрю на Тейлор.

— Куда едем?

— Это сюрприз, — говорит она с блеском в глазах.

Когда я поворачиваюсь поцеловать Люка на прощание, его взгляд по-прежнему мельтешит.

— В чем дело? — шепчу я ему на ухо, когда он наклоняется.

— Ни в чем. Увидимся позже. — Он целует меня, а я заставляю себя отпустить его.

Я сажусь на заднее сиденье машины Райли. Мы выезжаем с парковки, а Райли не спускает с меня глаз в зеркале заднего вида.

— Ну, серьезно. Какие у нас планы? — спрашиваю я.

— Увидишь, — говорит она, глядя в зеркало.

— Как вы нашли меня? Я не рассказывала вам, где живет Люк.

Райли снова бросает на меня взгляд в зеркало.

— Нет, рассказывала. Помнишь, тогда, в школе?

— Вообще-то нет. — Я оборачиваюсь, глядя на крепкую фигуру Люка, исчезающую вдалеке. — Не кажется вам это немного странным?

Тейлор поворачивается и смотрит на меня.

— Ты променяла нас на Люцифера. Не оставила нам другого выбора.

Люцифера? Внезапно в моей голове звенит сигнал тревоги. Я стараюсь сохранить внешнее спокойствие. Паника здесь не поможет. Мою шею тяготит распятие, и я дышу, сосредоточившись на нем.

— Да, пожалуй, так. Извини. А что насчет Райли и Тревора? Они не лучше нас. — Я смотрю на реакцию Тейлор.

Обменявшись взглядом с Райли, Тейлор с широкой улыбкой поворачивается ко мне.

— Ага… и ее тоже мне пришлось похитить.

Неверная реакция. Черт! И только теперь я вижу, что ее глаза светятся красным — скрытым за серой радужной оболочкой, но достаточно заметным в тусклом освещении машины.

Не знаю, что происходит, но уверена: я пропала.

Я выискиваю место, где бы мне сбежать, но мы за пределами города, и светофоров больше нет. Мы направляемся к черту на кулички. Райли ведет намного быстрее обычного, иначе я бы открыла дверь и выпрыгнула. Я стараюсь не поддаться панике, оглядывая местность, а затем до меня доходит, куда мы едем. К карьеру.

Мы припарковываемся рядом с тропинкой, ведущей к воде. Я открываю дверь и иду прочь от машины.

Тейлор — или тот, кто вместо нее, — появляется позади меня в мгновение ока.

— Эй, куда направляешься?

Хороший вопрос. И куда я направляюсь? Я смотрю на грязную дорогу. Шоссе в полумиле отсюда, а в густом лесу царит тишина. Слишком рано для купающихся. Бежать некуда.

— Никуда. И что мы здесь делаем?

— Так, прохлаждаемся. Как насчет того, чтобы искупаться голышом? Хорошая ведь мысль?

Просто отличная!

— Не рановато для купаний голышом? Вода еще холодная.

Тейлор кидает взгляд на Райли, и ее глаза вспыхивают красным огнем.

— Нам придется прижаться друг к дружке, чтобы согреться, — говорит она с похотливой улыбкой.

Плохо дело. Райли кладет ключи в карман обрезанных шорт и идет по дорожке. Тейлор стоит позади, ожидая, что я пойду впереди. Я следую за Райли, стараясь придумать, как достать ключи.

Петляя, мы идем по тропинке через лес, выходя к карьеру. Тейлор неторопливо приближается к краю и садится на утес. Ее глаза вспыхивают, а губы искривляет злобная улыбка.

— Предлагаю раздеться. Водичка просто отличная.

— Мм… классная мысль, — говорит Райли, глядя на меня с блеском в глазах. — Но мне нужно в кустики. Сейчас вернусь.

Она исчезает за деревьями. Проклятье — ключи ушли.

Тейлор поднимается и идет ко мне.

— Ты выглядишь такой скованной. Расслабься, — говорит она, хватая меня за руку и таща к утесу.

Она такая же горячая, каким был Люк. Тейлор усаживает меня и встает за спиной, начиная массировать плечи, а затем снимать через голову футболку.

Я натягиваю ее обратно.

— Слишком прохладно для этого. Я серьезно, — говорю я и не поворачиваюсь, слыша ее рычание. Я должна заставить себя думать, но кровь пульсирует в висках, не давая сосредоточиться.

Затем среди деревьев я слышу слабый шорох. Поднимаю глаза и облегченно вздыхаю, видя, как он выходит из-за деревьев, сверкая на солнце черными шелковистыми волосами. Слава богу!

— Люк, — говорю я, отталкивая Тейлор и вставая. Делаю шаг вперед, и тут он поднимает голову.

— Привет, Фрэнни, — говорит он с коварным блеском в красных светящихся глазах. — Я Белиас.

Я смотрю на него, зная, что должна бежать, но мои ноги словно прирастают к земле, а голова ни с того ни с сего начинает кружиться. Краем глаза я замечаю, как с тропинки исчезает Тейлор.

— Я не могу перестать думать о тебе с того вечера, когда мы встретились перед твоим домом, — говорит он бархатистым голосом, и ноги у меня подкашиваются. Он медленно приближается, пока не оказывается прямо передо мной. Прикасается к моему лицу, оставляя горячий след на щеке. — Фрэнни, все отлично. Все будет просто великолепно. — Его горячие руки скользят вокруг моей талии, прижимая меня к раскаленному телу.

Мозг заволакивает черный туман, и я таю в объятиях демона. Словно бы это Люк прикасается ко мне, отчего я теряю голову. Он прижимается ко мне губами, а я еле дышу. Обвиваю его руками и прислоняюсь к телу, но маленькая частица моего сознания кричит «нет». Я делаю глубокий вдох и заставляю себя думать. Инстинктивно руки тянутся к кресту на шее, пока я пытаюсь ухватиться за остатки разума. Собрав в кулак последнюю волю, я отстраняюсь от поцелуя, поднимаю взгляд и улыбаюсь.

Затем срываю с шеи крест и втыкаю демону в глаз.

Лес сотрясается от звериного рева, когда Белиас падает на колени, вцепившись в пузырящееся лицо. Какое-то мгновение его тело мерцает, словно мираж, а под кожей проступает нечто ужасное.

Запах тухлых яиц сразу же протрезвляет мою голову. Я поворачиваюсь и бегу по тропинке во всю мочь, не оглядываясь. Не знаю, что я, черт побери, буду делать, когда доберусь до машины. И есть ли вообще машина? Были ли Райли и Тейлор здесь на самом деле? Я не знаю, что реально, а что нет.

Я стараюсь не заплакать, но это бессмысленно, ведь я уже плачу, а тропинка стала для меня размытым зеленым пятном, поэтому я не замечаю Тейлор, лежащую на земле, и спотыкаюсь о нее, падая лицом в грязь. Еле-еле поднявшись на ноги, я слышу, как кто-то бежит к нам по лесу. Белиас. Проклятье!

Я беру Тейлор под мышки и тащу, но мы двигаемся слишком медленно, и он нагоняет нас. Прислоняю ее к дереву, а сама встаю перед ней, занимая стойку из дзюдо. Из-за деревьев стремительно появляется Люк.

— Фрэнни! Слава богу! — Он подхватывает Тейлор и перебрасывает через плечо. — Бежим! — Он толкает меня перед собой, пока мы несемся по тропинке, а когда выбираемся на дорогу, он бросает Тейлор на заднее сиденье «шелби», рядом с Райли, лежащей там без сознания.

Мы запрыгиваем в машину и захлопываем двери.

— Господи, Люк! Что… — Но затем я вспоминаю.

Белиас! Тем вечером он был в черной «шелби-кобре» шестьдесят восьмого года. Это не Люк.

Мое сердце замирает.

— О черт!

— Фрэнни, что такое? Ты в порядке?

«Шелби» качается, когда он заводит мотор, разбрызгивая позади нас гравий.

Я смотрю на заднее сиденье — на Тейлор и Райли, затем опять на Белиаса. Что мне делать? Я дышу, пытаясь придумать что-нибудь. А когда снова перевожу взгляд на дорогу, посредине стоит высокая темноволосая девушка. Девушка из постели Люка.

— О черт! — повторяю я.

Белиас вроде бы должен замедлить ход, но он решительно набирает скорость, не отводя взгляда от лобового стекла. Я поднимаю руки, думая, что она сейчас врежется в стекло, но она просто исчезает. Бац — и ее нет.

Когда мы приближаемся к шоссе, я хватаюсь за руль и дергаю. Машину ведет вправо, мы едва не задеваем дерево, но Белиас крутит руль на себя, выезжая на грязную дорогу.

— Какого дьявола ты творишь?

— Иди к черту! — кричу я, стараясь отобрать руль, но демон отталкивает меня.

— Фрэнни, пожалуйста! Перестань пытаться убить нас, хорошо?

Я смотрю в его глаза. Боже, он выглядит совсем как Люк. А затем меня осеняет… то, что он сказал, когда нашел нас на тропинке: «Слава богу». Сказал бы такое Белиас? А Люк?

— Люк?

— А кого ты ожидала встретить?

С заднего сиденья доносится прерывистый вздох и запах тухлых яиц.

Я поворачиваюсь и вижу настоящего Белиаса — по крайней мере, как я думаю. Но он больше не выглядит как Люк. Нет сомнений в том, что он за существо: дымящаяся малиновая кожа, плоское угловатое лицо и рога. Когтистые лапы сжимают шеи моих подруг. Это точно Белиас — из левой пустой глазницы сочится черная слизь.

Люк давит на тормоза, и я чуть не падаю на пол. Затем он поворачивается и направляет на Белиаса светящийся кулак.

— Ты и впрямь собираешься это сделать? — говорит Белиас, встряхивая обмякшие тела Райли и Тейлор. — Фрэнни ведь этого не переживет. — Змеиный рот искривляется в гримасе, сверкая клыками. — Давай. Рискни.

— Люк? — говорит Фрэнни, пристально глядя на меня.

— Я не могу, — опускаю я кулак. — Он прав. Если он не укроет их, то они пострадают.

— Молодчина, — ухмыляется Белиас.

— Что тебе нужно? — спрашиваю я.

Он кашляет, подавляя усмешку.

— И ты еще спрашиваешь? Думал, что, являясь демоном первого уровня, ты умнее.

Дьявол правый!

Я смотрю на Райли и Тейлор. Могу ли я пожертвовать ими ради Фрэнни? Разум говорит «да», но обретенная совесть кричит, что это неправильно. И если мы выживем, Фрэнни не простит мне содеянного.

— Что мы должны делать? — спрашиваю я, проглатывая комок в горле.

— Фрэнни выйдет из машины, — говорит Белиас, указывая в сторону, где рядом с машиной стоит Аваира с оскалом на безупречном лице. — Мы с ней немного порезвимся в лесу, — гнусно ухмыляется он.

Я смотрю на Фрэнни: она тянется к дверной ручке, источая резкий цитрусовый запах страха, смешанный со сладковато-пряным ароматом гвоздики и смородины — ее душа на блюдечке. Непроизвольно моя рука ложится ей на запястье. Фрэнни пытается высвободиться, но я качаю головой, умоляюще глядя на нее.

— Люк, выбора нет, — говорит она со спокойствием и смирением.

Фрэнни вырывает руку, и я отпускаю ее, лихорадочно думая. Девушка толкает дверь и бросает на меня последний взгляд перед тем, как выйти и встать рядом с Аваирой. Растворившись в облаке серы, Белиас появляется рядом с Фрэнни и захлопывает ее дверь.

Я медленно еду вперед, наблюдая в зеркале заднего вида, как Белиас хватает Фрэнни за руку и тянет в лес. В движениях демона я вижу слабость. Распятие задело его больше, чем он показывает. Ему вряд ли нужна помощь Аваиры, но она прикрывает его, направив светящийся кулак в хвост «шелби».

И тут я круто разворачиваю машину и заваливаю ее так, что Райли и Тейлор падают с заднего сиденья на пол. Я пригибаюсь, когда огненный удар Аваиры выбивает заднее стекло. Белиас отпускает запястье Фрэнни и заносит кулак, но я на скорости врезаюсь в него.

Он падает в грязь прямо передо мной, но я не останавливаюсь, чтобы посмотреть, встанет ли он. Включаю первую передачу и толкаю дверь пассажира, притормаживая и забирая Фрэнни. Она забрасывает себя на сиденье, и я трогаюсь, все еще с открытой дверью, переезжая Белиаса по пути к шоссе.

Фрэнни подтягивает тело в машину, захлопывает дверь и смотрит сквозь разбитое заднее стекло на груду грязи — Белиаса. Аваиры поблизости не видно.

— Он… мертв?

— К сожалению, «шелби-кобры» шестьдесят восьмого года недостаточно, чтобы убить его, но какое-то время он будет приходить в себя. — Мой голос дрожит. — По правде говоря, твое распятие нанесло ему более тяжкий урон. На какое-то время он отступит. — Я хватаю ее за руку. — Ты в порядке?

— Думаю, да, — говорит она, осматривая себя, пока мы выезжаем на шоссе.

Она вся дрожит, когда я кладу руку ей на плечи и притягиваю к себе. Уж теперь я ее никуда не отпущу.