В объятиях демона

ГЛАВА 3 ГЛАЗА АНГЕЛА

Я открываю скрипучую дверь подержанной заржавелой «шевроле-катлес», принадлежащей Райли, и забираюсь внутрь. Подруга смотрит на меня в упор.

— Кто ты такая и что ты сделала с Фи?

— О чем ты?

— Ты накрасилась. Это еще зачем?

Мы трогаемся, а я ковыряю обивку там, где прохудилось черное виниловое сиденье.

— Не знаю. Захотелось.

— То есть это не для высокого брюнета с пирсингом?

Я игнорирую толчок в желудке и опускаю окно.

— Ты же слышала Тейлор. Он достанется ей. Хотя, может, он еще и не появится.

— И упустит этакий пыл? — Райли прикасается пальцем к моему плечу. — Ни за что! Он придет. — Она снова смотрит на меня, на этот раз серьезно. — Фи, тебе стоит попробовать. Я же вижу, как он понравился тебе. Возможно, он тот самый, единственный.

Неожиданно я прихожу в замешательство и занимаю оборонительную позицию.

— Когда-нибудь ты перестанешь жить в маленьком мирке фантазий и поймешь, что насчет «единственного» — это все выдумки, — выпаливаю я, моментально жалея о своих словах.

Испытывая угрызения совести, я отворачиваюсь к окну и высовываю руку. Подпираю подбородок и чувствую, как ветер бьет мне в лицо. Райли едет по улице, придерживаясь допустимой скорости и останавливаясь лишь перед поворотом к Тейлор.

— Извини, Рай. Не хочу, чтобы ты страдала из-за моей стервозности. Не думаю, что создана для всей этой чепухи про «настоящую любовь». В смысле… извини. — Я смущенно умолкаю.

В ее голосе слышны слезы, и я не поворачиваюсь.

— Фи, однажды ты очень удивишься.

— Возможно, — говорю я, когда она подъезжает к дому.

Тейлор подбегает к машине и запрыгивает на заднее сиденье, а сзади нас притормаживает Джексон Гарис. Подруга треплет меня по затылку.

— Посмотри-ка, Фи. Это твой отнюдь не тайный поклонник.

Поежившись, я сползаю по сиденью.

— Здорово.

— Тебе стоит остаться с Джексоном, — покровительственным тоном сообщает Тейлор. — Это более безопасный выбор.

Брат Тейлор, Тревор, сбегает по ступенькам и улыбается Райли, направляясь к машине Джексона. Я ухмыляюсь подруге и щипаю ее за ногу, пока Тейлор смотрит на брата.

— Придурок, — бормочет она.

Вот она взбесится, когда узнает, что Райли и Тревор встречаются.

— Готовы повеселиться? — выкрикивает Тейлор, когда Райли выезжает следом за Джексоном.

Я приподнимаюсь и поворачиваюсь, наблюдая, как она расстегивает две верхние пуговички на блузке и трет щеки.

— Думаю, да, — отвечаю я.

Внезапно ее оживление сменяется яростью, когда она видит мое лицо.

— Ну дела!

— Ты о чем?

— Ты втюрилась в Люка!

— Думаю, только что умерли твои последние мозговые клетки. — Я стараюсь говорить сердито.

— Ты такая обманщица! Накрасилась? — Она вскидывает руки наверх.

Райли улыбается ей в зеркало заднего вида.

— Боишься конкуренции, Тэй?

Тейлор вжимается в спинку сиденья, сложив руки на груди и надув губы.

— Фи, так что? Попытаешь счастья?

— Успокойся, Тэй, — говорю я, глядя в окно.

Мы подъезжаем к месту вечеринки. Я внимательно всматриваюсь в серые сумерки, окидывая взглядом толпу, собравшуюся на заднем дворе дома Галлагеров. У них десять детей, один из которых, Чейз, — парень моей сестры Кейт. Все школьные вечеринки с начала времен проходят во дворе у Галлагеров — возможно, все из-за того, что глава семейства работает по ночам, а мать слишком устает и ей нет дела до наших сборов.

Когда я не нахожу в толпе нужного мне лица, то сперва огорчаюсь, а потом даже испытываю облегчение.

По правде говоря, я не ответила на вопрос Тейлор, потому что сама понятия не имею, какого черта вытворяю. Я потратила на сборы почти час. Даже позволила Кейт, нашей домашней гуру по стилю, помочь с выбором наряда и макияжем. Будто мой вид имеет значение. И я адски нервничаю, чего со мной не бывает. Не то чтобы я была излишне самоуверенна. Просто обычно мне наплевать, что подумают обо мне другие.

Тейлор хватает меня за руку.

— Пойдем, выпьем пива. — Она притягивает меня ближе. — Его пока что нет, — шепчет подруга.

— Мне все равно, — отвечаю я, хоть это и ложь.

— Отлично, а вот мне нет, — сверкает глазами Тейлор.

В желудке больно колет, словно я проглотила рыболовный крючок. Почему это происходит со мной при одной мысли о нем?! Он определенно опасен. Люк из тех парней, кто способен пробить девичьи защитные барьеры.

Мы подходим к бочонку с пивом, и футбольный качок Марти Блэкстоун — на кого положила глаз Тейлор до появления Люка — демонстрирует нам бицепсы, поворачивая краник.

— Привет, Тэй, — говорит он, наполняя стаканчик. — У вас, девчонки, наверное, в горле пересохло. Определенно нужно освежиться чем-нибудь холодненьким.

Он широко улыбается и передает ей пиво. Затем вручает по пиву мне и Райли.

За спиной Райли я вижу Тревора и его компанию, выползающую из машины Джексона. Внезапно я понимаю, что нашла в нем подруга. Тревор мне как брат, поэтому я никогда не обращала на него внимания, но он стал довольно симпатичным, а я даже не заметила. У него чудесная улыбка и ямочки на щеках, как у Тейлор, но я всегда считала его низким и щуплым. На самом же деле он вроде раздался — наверное, качается, а длинные светлые волосы делают его похожим на рок-звезду.

Они с Райли постоянно переглядываются. Тревор направляется к нам через лужайку. За ним следует Джексон, не сводя с меня бледно-серых глаз. Он убирает с лица длинную каштановую челку для лучшего обзора, и я отворачиваюсь, чтобы он не подумал, будто я засматриваюсь на него. Все совсем не так. С этим покончено.

На вечеринке в прошлые выходные мы обжимались с ним в гардеробной. Тогда мне это казалось отличной мыслью — возможно, потому, что на меня весь вечер пялился Рифер и я боялась не выдержать и сдаться. Но на неделе я поняла, что ошибалась насчет хоккейных качков. Полапали разок и думают, будто ты отныне принадлежишь им. И теперь я никак не могу отделаться от него.

— Привет, Тревор, — ровным тоном произносит Райли, при этом стреляя в парня глазками.

Тревор со смущенной улыбкой утыкается взглядом в землю и пинает ее ботинком.

— Привет.

— Проваливай, Тревор! — бросает ему Тейлор.

Райли мрачнеет.

Но Тревор быстро приходит в себя и повисает на плече сестры.

— Да, понимаю, торчать тут со мной слегка затруднительно для тебя. Я ведь намного симпатичнее.

Я громко хохочу, потому что это почти правда, затем резко смолкаю, обнаружив руку у себя на заднице. Оборачиваюсь и вижу Джексона, ростом под метр восемьдесят, стоящего у меня за спиной и расплывшегося в улыбке.

— Привет, Фрэнни. Может, продолжим там, где остановились? — говорит он, подергивая бровями.

Самое ценное, чему я научилась в дзюдо, это контроль — физический и эмоциональный, — чего от девушки совсем не ожидают.

Я прижимаюсь пятой точкой к ладони Джексона и мило улыбаюсь, затем хватаю за руку, приседаю и перебрасываю придурка через плечо, опрокидывая на землю. Он падает плашмя на спину и с минуту лежит, ловя ртом воздух. Глаза его широко распахнуты и смотрят на меня, рот застыл в букве «О».

— Привет, Джексон. А может, не стоит? — Я склоняюсь над ним.

— Дай пять! Ух ты! — Тейлор хлопает меня по ладони. — Ниндзя-цыпочка в действии. Крутой приемчик!

Джексон поднимается с земли, все еще тяжело дыша, Тревор помогает ему.

— Чувак… ты был такой жалкий.

Джексон не отвечает. Просто стоит и пялится на меня. Я принимаю боевую стойку, если он вдруг разозлится, но на его губах появляется улыбка.

— Очень сексуально.

Просто класс.

Джексон ходит за мной по пятам. По его взгляду мне совершенно ясно, что в своем похотливом воображении он уже раздел меня. Последние полчаса я только и делаю, что нарезаю круги между костром и остальными, стараясь отделаться от этого приставалы. Становлюсь за группой ребят и вижу, как Джексон обходит с другой стороны, чтобы перехватить меня.

Где же Рифер, когда он мне так нужен?!

Облокотившись на перила и в отчаянии свесив голову, я мысленно кусаю локти и жду, когда на мой зад неизбежно ляжет рука.

Мелодичный, словно музыка, голос пугает меня до чертиков.

— Похоже, тебе нужна помощь, чтобы решить эту проблему.

Я поднимаю голову и смотрю в неземные небесно-голубые глаза, а лицо незнакомца, несомненно, принадлежало бы ангелу, будь такое возможно. Облегающая белая футболка подчеркивает загар и рельеф мускулов. Парень стоит, облокотившись на перила рядом со мной, словно находился здесь все это время. Что он делает в этом богом забытом городке? Ему место на пляже Сан-Диего, с доской для серфинга под мышкой.

— Что? — только и могу выговорить я.

Он улыбается и проводит рукой по волнистым платиновым, длиной до подбородка, волосам, с переливающимися золотисто-рыжеватыми прядями, вспыхивающими словно огоньки.

— Я неправильно понял ситуацию? — говорит он, кивая в сторону Джексона.

— Правильно, но я сама могу о себе позаботиться, — закатываю я глаза. Отталкиваюсь от перил и возвращаюсь в толпу.

«Ангел» не идет за мной, а стоит и наблюдает, как Джексон возобновляет преследование. После очередного круга я возвращаюсь к перилам, повисая на них рядом с «ангелом». Утыкаюсь взглядом в землю.

— Это не значит, что я нуждаюсь в твоей помощи. Даже не думай.

Он усмехается, а я сердито смотрю на него.

— Слушай, забудь об этом. — Я отодвигаюсь от перил, но меня вдруг словно ударяет молнией — это он коснулся рукой плеча, останавливая меня.

— Извини, я вовсе не смеялся над тобой, — произносит он с усмешкой в голосе. — Я смеялся над ним. — Он оглядывает меня с головы до ног, заставляя трепетать. — У него и шанса-то не было.

— Неважно, — отвечаю я, опираясь на перила. По правде говоря, я вернулась, не только чтобы избавиться от Джексона, но и построить глазки «ангелу».

— Я — Гейб, — говорит он, поворачиваясь ко мне лицом.

Я не могу оторвать от него глаз. О боже. Прекрати! Я перевожу взгляд на грудь — там, оказывается, тоже есть на что поглазеть.

— Фрэнни, — отвечаю я.

Парень смотрит на стакан пива в моих руках и отстраняется от перил.

— О мой бог… — слышу я голос Тейлор.

Поднимаю глаза, замечая, что все уставились на нас. Марти удалось подкрасться к Тейлор и положить руку ей на талию, но она отодвинулась.

Не только наша компания заметила Гейба — Анжелика со своим отрядом отходит от костра, приближаясь к нам. Гейб открывает коробку со льдом, стоящую рядом с бочонком пива, и Анжелика устремляется к нему, склоняясь и притворяясь, что изучает содержимое кулера. На самом же деле она демонстрирует грудь четвертого размера. Я ищу глазами Адама Мартина — старшеклассника-мачо и парня Анжелики — но его нет поблизости.

— Что-нибудь еще выпьешь? Воды, содовой? — спрашивает Гейб, глядя на меня.

О-о… эти глаза. Мое сердце трепыхается, с трудом приходя к нормальному ритму.

— У меня есть пиво, спасибо.

Как только я произношу это, стакан исчезает из моих рук.

— Я наполню его для тебя. — Горячее дыхание Люка обжигает мне затылок, посылая дрожь по всему телу. Мое трепещущее сердце замирает.

Я поворачиваюсь, обнаруживая лицо Люка в дюйме от своего. Шелковистые пряди растрепанных волос касаются моего лба. Я вдыхаю аромат корицы… мм.

Тейлор таращит глаза в изумлении.

— Черт побери! Откуда ты появился?

Люк выпрямляется и наполняет мой стакан.

— Я был здесь поблизости, — говорит он, показывая на толпу у костра.

Но я только что была там сама — и не видела его.

— А… понятно. Вечеринка становится намного круче.

Тейлор переводит взгляд с Люка на Гейба и обратно, затем вырывается из объятий Марти и кошачьей походкой приближается к Люку.

— Значит, мы еще не уходим?

— Э… ну… — Я в надежде смотрю на Райли. — Думаю, мы пойдем?

Райли по-прежнему пялится на Гейба.

— Пока нет.

Люк передает мне пиво и бросает взгляд в сторону Гейба, придвинувшегося ближе.

— Габриэль, — говорит он, обычно медовый его голос внезапно становится адски ледяным.

— Здравствуй, Люцифер. — Улыбка не исчезает с лица Гейба, но голос лишается мелодичности.

— Минутку… вы знакомы?

Я стою между ними, голова у меня слегка кружится. Кажется, что воздух вокруг наэлектризован, отчего я вся дрожу.

Гейб искривляет губы в улыбке.

— Можно сказать и так, — говорит он, не отводя взгляда от Люка.

— К несчастью, — добавляет Люк.

Он вроде как улыбается, но сохраняет самообладание, оставаясь спокойным. Даже на расстоянии шага я понимаю, как напряжено его тело, готовое к бою в любую минуту. Зубы стиснуты, кулаки сжаты, жаждущие врезаться во что-то — или в кого-то. Могу поклясться, что видела красный огонек, мелькнувший в его руке и исчезнувший между костяшками.

Я безмолвно стою между ними, все тело ноет от электрического напряжения. Непонятно, когда я успела попасть в Сумеречную зону. Переводя взгляд с Люка на Гейба, я знаю, что это просто не может быть правдой. Я начинаю подозревать, не подсыпал ли Джексон чего-нибудь мне в пиво.

Анжелика вдруг понимает, что внимание приковано не к ней, и меряет меня злым взглядом, снимая джинсовую куртку и обнажая топ с глубоким вырезом. Она вклинивается между Люком и Гейбом, становясь передо мной, и я вздыхаю с облегчением, освободившись от этого непонятного электрического напряжения. Но в тот же момент Тейлор отпихивает ее в сторону.

— А где Адам? — спрашивает она Анжелику приторно-сладким голосом и с фальшивой улыбочкой на лице.

Анжелика наступает каблуком на ногу Тейлор.

— Какой еще Адам?

У меня кружится голова, и я понимаю, что не дышу. Делаю шаг назад, удаляясь от группы, закрываю глаза, глубоко вдыхаю, стараясь прийти в себя.

— Итак…

Прозвучавший над ухом голос Люка заставляет меня подскочить. Я открываю глаза, ноги становятся ватными. Слегка улыбнувшись, он убирает с моего лица прядь волос, заводя за ухо.

— Я надеялся, ты позволишь мне отвезти тебя домой?

По учащенному сердцебиению я понимаю, что уйти отсюда с Люком будет ошибкой. Я кидаю взгляд на Гейба, по-прежнему наблюдающего за мной. Меня бросает в жар, лицо пылает, и я понимаю, что, оставшись, совершу еще большую ошибку.

Я делаю шаг к Райли.

— Ты готова? Поехали. — В моем голосе звучит отчаяние.

Она смотрит на Тревора и улыбается.

— Извини, Фи, — говорит она, пожимая плечами.

Спиной я ощущаю жар Люка, но не поворачиваюсь.

— Я готов, — сообщает он.

О боже. Я не могу дышать.

Снова гляжу на Гейба, но, видимо, делаю это зря, ведь он все еще пялится на меня, а божественно голубые глаза совсем не помогают выровнять дыхание.

Я отвожу взгляд и встаю спиной к Гейбу и Люку — и вижу Рифера и его группу, выходящих из черного пикапа.

Черт!

Я поворачиваюсь к Люку, стараясь избегать его глаз. От нехватки кислорода путаются мысли.

— Э… хорошо, — сбивчиво произношу я. — Можем ехать… если ты хочешь.

Райли стоит в стороне от препирающихся девчонок. Я немного повышаю голос, чтобы она услышала меня.

— Райли. Я уезжаю с Люком.

В ее глазах вспыхивает огонек, она понимающе улыбается и кивает.

Я еще раз смотрю на Гейба, удерживающего мой взгляд и расплывающегося в лучезарной улыбке. На пояснице я чувствую пальцы Люка, прожигающие мне спину даже сквозь блузку. Он склоняется ко мне сзади, и я улавливаю запах корицы.

— Поехали, — шепчет он.

От его прикосновения внизу живота все трепещет, и это ощущение усиливается, расползаясь по телу, пока то не начинает гудеть — в некоторых частях больше, чем в других. Я позволяю Люку вести меня до машины, поскольку ноги отказываются слушаться.

Итак, он послал Габриэля. Не простого ангела — а доминиона, ангела власти. Защитника из второй сферы. И не просто какого-нибудь доминиона, а свою левую руку — того самого Габриэля. Это может означать лишь одно: за душу Фрэнни стоит побороться.

Мы удаляемся с вечеринки, и Фрэнни оценивающе осматривает машину.

— Классно, спортивная «шелби-кобра». В отличном состоянии. Это же классика. Шестьдесят седьмого года?

Я не могу не улыбнуться.

— Шестьдесят восьмого. А ты знаток «мустангов».

Она поворачивается ко мне с улыбкой, и меня вдруг поражает ее невероятная живость. Смертные и так живые по определению, но есть степени «живости». Некоторые люди почти мертвецы, хотя считают себя живыми. Фрэнни к ним не принадлежит.

— Кстати, было впечатляюще.

— Ты о чем? — Она искоса смотрит на меня.

— Как ты перебросила через плечо того парня.

— Ты видел? — Ее глаза округляются.

— Ага. Он, наверное, весит вдвое больше тебя. Впечатляет.

Она отворачивается и смотрит в окно.

— Неважно.

Уверен, она улыбается.

— Итак…

— Итак что?

— Где ты этому научилась?

— Восемь лет дзюдо.

— Интересно. — Эта девушка нравится мне все больше. — Так… куда едем?

Она поворачивается ко мне с легкой улыбкой на губах.

— Ты собирался отвезти меня домой. — Она расслабляется, плечи двигаются в такт музыки из проигрывателя.

— Хм, правда? Что ж… если ты этого хочешь…

Она изгибает брови, и в уголках губ появляется озорная улыбка.

— У тебя что-то еще на уме?

— Мы могли бы поработать над анализом по английскому, — говорю я, еле сдерживая усмешку.

— Правда? Это твое представление о жарком свидании?

— Извини, я не знал, что мы на жарком свидании. — На этот раз я не могу сдержать усмешки, видя, как она вздрагивает. — Так насколько жарким оно должно быть? Я способен на разные степени — от теплого Люка до — и здесь я говорю буквально — до адски горячего.

Ее щеки вспыхивают, а салон заполняется ароматом имбиря. Замечательный прогресс.

— Ну… я скорее думала о… может, нам стоит действительно позаниматься тем анализом. — Она затихает и становится огненно-красной, под стать уголькам ада.

— Анализ… прекрасное предложение. Почему я об этом не подумал? — Я адресую ей свою самую очаровательную улыбку. — У тебя или у меня?

Она хмурится, словно обдумывая это.

— Может, мне просто лучше поехать домой, — наконец говорит она.

— Как пожелаешь.

Мы едем в тишине, но как только я поворачиваю к ее району, она тут же выпаливает:

— Любишь горячий кофе? За углом как раз есть «Старбакс».

Визжат тормоза — я круто поворачиваю направо. Прячу улыбку, когда Фрэнни впивается в сиденье, пытаясь не повалиться на меня.

— Так откуда ты знаешь Гейба? — спрашивает она, держа в руках чашку горячего кофе.

— Долгая история.

Мы знакомы уже семь тысячелетий.

— Вы друзья?

— Не сказать. Мы в соперничающих командах.

— По футболу? — Она выглядит удивленной, не признавая во мне футболиста.

Я подаюсь вперед и пристально смотрю Фрэнни в глаза, проводя пальцами по тыльной стороне ее ладони. Девушка вздрагивает, и от учащенного пульса под моими пальцами по мне проходит разряд тока — возбуждение? предвкушение? Я слегка применяю силу.

— Знаешь, мне бы хотелось поговорить о тебе. Расскажи что-нибудь, чего я не знаю о Мэри Фрэнсис Кавано.

Она слегка покачивается, задерживая на мне взгляд.

— Я ненавижу свое имя, — говорит Фрэнни с затуманенным взором.

— А почему тогда не зовешься Мэри?

— Так зовут мою сестру.

Туман начинает рассеиваться. Фрэнни опирается локтями на стол, подчеркивая определенные прелести и очень отвлекая меня.

Я заставляю себя сделать глубокий вдох и сосредоточиться на ее глазах.

— Твоя сестра тоже Мэри?

— Это касается всех моих сестер, но только старшая носит это имя.

— И сколько у тебя сестер?

— Четыре.

— И вы все пятеро Мэри? Так же можно и запутаться.

— Поэтому мы и не используем это имя.

— Тогда как зовут других сестер?

— Мэри Тереза — она же просто Мэри. Мэри Кэтрин — Кейт. Затем я — Мэри Фрэнсис. Мэри Грейс — или просто Грейс. И Мэри Маргарет — Мэгги.

Я подавляю смешок. Потрясающе.

— Образцовая католическая семья, — говорю я, стараясь, чтобы тон был искренним.

— Думаю, можно и так сказать.

Хм… запах уксуса. Чувство вины? Выведаю это позже.

Девушка допивает кофе и откидывает голову назад, выгибая длинную белую шею; блузка на ее груди натягивается. Меня захлестывает волна непреодолимого желания. Я зажмуриваюсь, стараясь прояснить разум. Сосредоточься! Когда я открываю глаза, Фрэнни смотрит на меня.

— Мне, наверное, пора домой, — с ноткой разочарования говорит она.

— Как пожелаешь, — отвечаю я, жаждая отвезти ее куда угодно, только не домой.

Мы подъезжаем к дому, и Люк выключает двигатель. На лужайку косой полосой падает свет из родительской спальни. Меня, как всегда, ждет отец.

Песня «Addicted»[10] группы «Saving Abel» громко раздается из проигрывателя Люка, рассказывая о постельных утехах, учащая пульс и разжигая воображение. Я не ангел, я и раньше бывала с парнями. Правда, не в таком смысле, но почти. Третья база[11] плюс, так я это называю. Счет всегда веду я, но никто из парней так не будоражил моего воображения, как Люк. Не прикасаясь ко мне, он будто бы проник в мою голову и теперь роется в поиске развратных мыслей и фантазий. А когда находит, то воплощает их в жизнь. Это словно цветная объемная картинка. Но самое ужасное, мне вроде бы нравится это. Так я на парней еще не западала. Это до чертиков пугает — головокружительное безумие, пробирающее до мозга костей, но не так уж все плохо.

Я поворачиваюсь к Люку, сталкиваясь с пристальным взглядом. В машине становится нечем дышать, я прерывисто вздыхаю.

— Ну, спасибо за кофе, — говорю я, желая пулей вылететь из машины и в то же время провести с ним всю ночь.

— Было достаточно горячо? Я про кофе. В следующий раз можем попробовать что-нибудь погорячее, если захочешь.

Ох… эта лукавая улыбка… Но мне кажется, он вот-вот расхохочется. Он насмехается надо мной?

— Было… — Не знаю, как закончить фразу, ведь внутри меня все чертовски более горячее, чем кофе. Я еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к Люку.

— Увидимся в понедельник, значит.

Дрожащей рукой я дотягиваюсь до дверной ручки, и внезапно он кладет сверху ладонь. Прижимается ко мне, возвращает прядь волос из-за уха и проводит губами по моей коже.

— Буду ждать, — шепчет он.

Жаркое дыхание посылает ток по всему телу, и я с ужасом понимаю, что раздавшийся слабый стон принадлежит мне. В растерянности я толкаю дверь, но горячая ладонь по-прежнему на моей, не давая мне открыть.

— А как же поцелуй на прощание? — говорит Люк, и я поворачиваюсь к нему, задевая носом.

Но я не поддамся панике, нарастающей внизу живота, — отчасти ведь я хочу поцеловать Люка. Смотрю ему в глаза и, кладя руки на грудь, отталкиваю.

— Не на первом свидании, — как можно спокойнее произношу я.

Его, кажется, это забавляет, но затем он смягчается.

— Как пожелаешь, — повторяет мою фразу Люк.

Он пальцем прожигает путь по линии моих губ, затем выпрямляется на сиденье и улыбается.

— Приятных сновидений.

Еще несколько секунд я пристально смотрю на него, затем открываю дверь и на ватных ногах выхожу из машины. Он заводит мотор, но не уезжает. Весь путь до входа я чувствую на спине его взгляд. Перед тем как захлопнуть дверь, оборачиваюсь и вижу красные огоньки его глаз над приборной доской.

Я быстро взбегаю по лестнице в спальню, где сразу же кидаюсь к окну и замечаю удаляющиеся задние фары. Еще долго я смотрю из окна на то место, где он высадил меня. Сердце бешено бьется, а низ живота трепещет при мысли, что я позволила бы Люку поцеловать себя. Тяжело вздохнув, я плетусь к тумбочке, где стоит фотография брата.

— Я не могу устоять, Мэтт, — шепчу я.

Взяв фотографию с собой, я достаю из-под матраса дневник Мэтта и, открыв, кладу на стол. Опустившись на стул, читаю первые строки последней записи со среды — когда я встретила Люка.

«Ну, Мэтт, ты бы сегодня покатился со смеху, увидев, как я пускаю слюни из-за парня. Но в нем что-то есть. Да, знаю. Глупо. И совсем на меня не похоже. Пожалуйста, порази меня молнией, если я превращусь в жалкую размазню. Я не верю в чепуху про „любовь с первого взгляда“. Я вообще не верю в любовь. А вот страсть… живет и здравствует».

Я глубоко вздыхаю, беру ручку и переворачиваю страницу.

Это мучительно, я не знаю, что написать — спутанный клубок эмоций совсем сбивает меня с толку. Их невозможно передать словами. Но если я с кем и могу поделиться, так это с Мэттом. Он был мне больше чем просто братом, он был моим лучшим другом — единственным, кто по-настоящему понимал меня. Мэтт сохранит мои секреты. Поэтому я рассказываю ему все, каким бы постыдным это ни было. Я обязана ему, и частичка себя — самое малое, что могу дать.

Я начинаю писать.

«Итак, Мэтт. Помнишь, я говорила тебе о том парне… Люке».

Я делаю паузу, стараясь собраться с мыслями и более связно изложить их на бумаге.

«Не знаю, что со мной. Все он. Все дело в нем. В нем все неправильно. Когда он рядом, я не могу думать и даже дышать. Но я хочу, чтобы он был рядом. Знаю — я не могу устоять. Но в нем есть что-то такое… Загадочная, темная, притягивающая энергетика. И хотя он немного пугает меня — ладно, сильно пугает, — я не могу держаться от него подальше.

Я действительно думаю о любви то, что писала раньше. Когда Рифер заговорил о ней, то все испортил. Бабуля и дедуля единственные, кто был к ней ближе всего. Опасно верить во что-то, способное ранить тебя. Вот я и не верю.

Но Люк…»

Я вздрагиваю, глядя на неровный почерк. Пишу еще одну строчку и закрываю тетрадь.

«Пристрели меня».

Вытаскиваю себя из-за стола и готовлюсь ко сну. Но когда забираюсь в постель, то вижу платиновые кудри и светящиеся голубые глаза. Вдруг мне становится жаль, что я не узнала Гейба получше. Может, Райли и Тейлор что-нибудь пронюхали. Я хватаю телефон и пишу сообщение Райли: «Тэй подцепила Гейба?»

Меньше чем через минуту приходит ответ.

«Он ушел после тебя. Что с Люком?»

«Ничего. Знаешь, где Гейб учится?»

«Нет. А что? Тебе и он нужен?»

Я почти слышу ее смех.

«Заткнись. Просто интересно».

Я разочарованно откладываю телефон и заползаю под одеяло. Хорошо, что впереди выходные. Очень даже неплохо провести пару деньков вдали от парней, поскольку они полностью вскружили мне голову.

Наступает воскресенье, но мне по-прежнему не избавиться от мыслей о парнях, несмотря на все техники дзюдо и медитацию.

— Фрэнни, подай мне гаечный ключ.

Порывшись в ящике с инструментами, я протягиваю ключ. Ложусь на бетонный пол гаража и подкатываюсь к дедушке под «мустанг» шестьдесят пятого года с откидным верхом.

Запах масла и выхлопных газов — таково мое обычное воскресенье. Как только я научилась держать в руках отвертку без риска выколоть себе глаз, то каждое воскресенье после церкви стала проводить с дедушкой, под машиной. Сестры считают меня странной, но нет ничего лучше удовольствия от завершенного дела, когда ты что-нибудь разбираешь, а затем вновь собираешь, не оставляя лишних деталей, — и это еще работает. Именно с холодным бетонным полом этого гаража связаны самые теплые воспоминания моей жизни.

— Дело идет, — говорю я, глядя, как дедушка затягивает последний болт на двигателе, который мы переделывали всю зиму.

— Еще неделька или максимум две. Можешь взять этот ключ и придержать болт, пока я затягиваю гайку? — глубоким хриплым голосом, согревающим мне душу, говорит он.

— Конечно. Дашь мне поводить?

— Будешь первой — после меня, конечно. Награда за усердный труд. — Он поворачивается ко мне и улыбается. В веселых голубых глазах я вижу теплоту и нежность, несмотря на резкий технический свет, идущий от брюха «мустанга».

— Здорово! — Я представляю, как курсирую по улицам, с открытым верхом и грохочущей музыкой.

Дедушка проводит измазанной рукой по лысеющей голове, оставляя черное пятно на короткой седой челке.

— Почти готово для масла. В углу есть канистра. Налей-ка четыре кварты.

— Хорошо, — говорю я, выползая из-под машины.

— Воронка там же. Скажу, когда будет готово.

Я приношу масло и откручиваю крышку на блоке двигателя.

— Дедуль?

— А?

— Как вы познакомились с бабулей?

Он раскатисто смеется, наполняя этим замечательным звуком гараж и мое сердце.

— На уличной гонке, в старших классах. Она была порядочной девушкой. Почти не целованной. — Он усмехается. — Ну, это мы быстро поправили.

— Когда ты понял, что любишь ее?

— Сразу же, как увидал.

— А как узнал, что она любит тебя?

Я улавливаю улыбку в его голосе.

— Она сказала мне… а затем показала, если смыслишь, о чем я.

Я представляю их молодыми, как на фотографиях: дедулю, расхаживающего с важным видом в джинсах и закрученной в рукав футболки пачкой сигарет, и бабулю, порядочную девушку с озорным огоньком в глазах. Затем вызываю в памяти образ бабушки — я обожала сидеть с ней на диване, свернувшись в клубочек, и слушать, как она читает что-нибудь из классики. Сердце начинает ныть.

— Тоскуешь по ней?

— Постоянно.

— Ты веришь в рай?

— Ага.

— Думаешь, бабуля там?

— Если там кто и есть, то она-то уж точно. Вряд ли Господь сочтет грешной любовь ко мне.

— И Мэтт тоже там? — говорю я, преодолевая комок в горле.

— А то как же. На коленях у своей бабули.

Хотя я знаю, что все это ложь, мне становится легче от этих слов. Будто от старой доброй сказки.

— Спасибо, дедуль.

— Для масла все готово. Не торопись.

— Все будет в ажуре.