В плену его желаний

Глава 17

Фил

Я НЕ МОГУ ПОШЕВЕЛИТЬСЯ.

Ни на дюйм.

Отвратительный запах который чувствую, заставляет меня задыхаться. Меня уже четыре раза тошнило, не знаю, сколько времени прошло, но это еще не самое страшное в этом кошмаре.

Мой пульс колотится так сильно, что, кажется, у меня вот-вот случится гребаный сердечный приступ.

Самое худшее — это страх неизвестности. Ожидание, когда кто нибудь наконец ответит, что опасность миновала, что все в порядке.

Но в чудеса я не верил.

Мои колени, бедра и плечи ноют, скрюченные в неудобном положении и давно омертвевшие от недостатка кровотока.

Я думаю, что, возможно, могу умереть здесь.

Смерть была бы предпочтительнее всего этого.

И все, что я могу, это сидеть здесь и ждать.

Ждать…

Не больше часа прошло после того, как привёз Стаса в больницу, а такое чувство, что сижу здесь долгие часы.

Он умирает, я знаю. Но я буду до последнего надеяться.

Внезапно все становится таким болезненно тихим, что я чувствую себя так, словно нахожусь на космической станции. Я хочу кричать, чтобы разорвать плотную тишину надвое.

Я закрываю глаза.

Стараюсь не думать.

Стараюсь не закипать внутри своей собственной кожи.

Головная боль, которая неуклонно пульсировала у меня за глазами, распространяется, как лесной пожар, укореняясь глубоко в моей голове, посылая щупальца пульсирующей боли вниз по задней части шеи.

Раздвижные двери с шумом открываются и выходит мужик снимая медицинскую маску.

— Он сейчас в коме. Все что смогли сделали. Будь готов ко всему.

— Ты должен вытащить его слышишь. Должен — Стискиваю зубы, ноздри раздуваются, когда накатывает ярость.

Когда узнаю, кто это, блядь, был, я, черт возьми, сдеру с них кожу живьем.

— Я не господь бог.

Месть. Как же она опьяняет…

В нашей жизни всегда происходят ошибки. Мы совершаем их постоянно. Мы всегда возвращаемся в прошлое, чтобы узнать, какая из ошибок была именно той, что заставила нас перепутать дороги.

Так же и сейчас, после нападение на Стаса я много размышлял, и понял. Мой отец таким же методом избавлялся от своих врагов. Убивал каждого по одному, оставляя напоследок сломленного и одинокого врага, которого прикончить не составит труда.

Но вспомнить прошлое с кем работал отец, я не мог. Я думал что избавился от всех, этот ублюдок столько лет держался в стороне, ждал когда рано или поздно я ошибусь.

Без правил невозможно не совершать ошибки. И это тоже нормально.

Ошибка — это честность к себе.

Ошибка — это то, что сделает тебя лучше или хуже.

Но что-то обязательно случится.

Ошибаться порой интересно.

Тот кто выстрелил в Стаса теперь в моем подвале. Он тоже совершил ошибку, думая что сломал меня, когда пытался убить меня, после Стаса. Эта сволочь ещё не знает, что его ожидает.

— Бос?

Я проигнорировал охранника, который вышел мне навстречу.

— Не сейчас.

— Но…

Все знают, когда я в гневе лучше ко мне не подходить. Когда придёт время, я его выслушаю.

Подвесив парня к потолку, схватив его за волосы посмотрел в его глаза. Они горели ненавистью. Он будет медленно истекать кровью в моём подвале пока не сдохнет, из-за тысячи порезов от лезвия моей правой руки.

Моя рука в кожаной перчатке резко дёрнулась, ударяя по щеке, да так сильно, что его голова дернулась назад, стон сорвался с его губ.

— Кто твой бос?

— Да пошёл ты.

Я изучал его без эмоций. Психолог бы назвал это диссоциативным поведением.

— Знаешь можешь не говорить его имя, я сам узнаю. Но мне нужен адрес, чтобы отправить ему по почте твоё ухо.

Парень бился о грубые веревки, наконец в глазах появился страх. Он знал, я не шучу.

Я был сыном злого человека.

Есть разница между плохим человеком и злым.

Мне нужно было, чтобы он сломался, как дешевый пластик.

— Молчишь? Не хочешь сказать мне то, что я хочу знать? — спросил я.

— Ты сдохнешь как и вся твоя семья, начиная с твоего щенка.

Я приподнял бровь, затем быстро развернулся, нанося точный удар по его почке. Его дыхание сорвалось с губ, кровавая слюна разлетелась по моей рубашке.

— Ты смотри — брезгливо вытирал брызги крови с рубашки — ты мне рубашку испортил.

Я перетащил один из дополнительных металлических стульев по бетону с пронзительным скрипом, садясь напротив его. Вытащил пистолет из кобуры под мышкой и свободно зажал его между коленями, упираясь предплечьями в бедра, улыбаясь окровавленному лицу.

— Просто скажи мне адрес, и все. Я же должен твой труп отправить по адресу, иди хочешь как собака, в канаву?

Он замялся, не сводя глаз с тяжелого пистолета в моей руке.

— Я ничего не скажу.

Я наклонился вперед и оскалил зубы, глядя на человека, который, без сомнения, скоро умрет.

— Значит ты мне не нужен.

Я прижал дуло пистолета ему меж глаз.

— Думаешь Стас был главной целью? — закричал, а затем захныкал от боли, причиненной его потенциально сломанным ребрам. — Насколько я знаю Иван тоже тебе дорого.

Я не думал о Иване до тех пор, пока не успокоился, убедив себя, что предчувствий не существует, это просто мимолетный испуг.

Как только его имя прозвучало в моем сознании, я с полной уверенностью понял, что что-то случилось.

Когти, раздирающие мое нутро, превращая мои внутренности в фарш, говорили, что Ивана не просто так убить или причинить ещё больше боли.

— Ворон…

Я обернулся на голос брата, который одной рукой держался за стену, а вторую держал у груди. Он был бледным, каждый шаг в подвал достался ему с трудом.

— Это моя вина…

— Что? Какого хрена ты припёрся сюда.

Ярость, какой я не знал уже много лет, кипела в моей крови, уничтожая все на своем пути, пока я не превратился в чистое пламя, запертое в человеческой плоти.

— Машина Павла съехала в кювет и взорвалась. С ними была Полина…

Я набрал номер Ивана, меня тут же перенесли на автоответчик, с телефоном Полины и Павла так же.

Корпус моего телефона заскрипел, а затем резко треснул в руке, когда я сжал его в ярости.

Я навел пистолет в голову парня.

— Вы совершили большую ошибку, напав на мою семью.

— Подожди…

Он не успел закончить ту ложь, которую собирался извергнуть.

Один за другим три выстрела прорезали воздух, как нож.