Глава 13

[???: …Поняли? Всё, я побежал, помните: это дело жизни и смерти, орден верит в вас!]

[Сергей: …Чё?]

Со всех сторон доносился людской гомон, по улицам рыскали разодетые в слегка мешковатые рубахи и платья жители столицы, а над небом только вздымалось утреннее солнце. Среди магазинчиков, представляющих из себя небольшие лавки, домишки, а иногда даже повозки, с тупой и непонимающей физиономией стоял довольно мускулистый юноша со слегка квадратным подбородком, заросшим щетиной лицом и растрёпанными рыжими волосами. Его матово-чёрные глаза лишь немного метались из стороны в сторону, в основном пытаясь выцепить удаляющуюся фигуру какого-то мужчины.

[Сергей: ЭЙ!!! Какое дело?!]

Прохожие с презрением и лёгким испугом обернулись в сторону Сергея и отошли подальше, стараясь не подходить к юноше достаточно близко. Тем не менее, тот самый незнакомец, встретивший попаданца после очередного возрождения, не собирался обращать на него внимания, так что вскоре его силуэт навсегда потерялся в шуршащей толпе Второго Кольца Йефенделла.

«Не… Я, конечно, понимаю, что кому-то там свыше очень нравится прикалываться надо мной, но чтобы до такой степени…»

Юноша оглядел своё тело и похлопал себя по штанине

«Нет. В карманах ничего такого странного. И чё этот мужик у меня просил? Я даже лицо его не увидел, только спину, да и то он был одет в зелёное, здесь это каждый второй носит… «Дело жизни и смерти…»»

Он устало взглянул в заливающееся золотом небо и глубоко вздохнул.

«Ну… Ничё не поделаешь, не повезло значит этому ордену».

Сергей развернулся вокруг своей оси и поплёлся в сторону Четвёртого Кольца.

«Я как минимум выяснил, что Клан Беакусо изначально задумывали союз с принцессой… Жаль, конечно, ребят, но, что уже поделаешь…»

Ему вспомнилось доброе, по-юношески самоуверенное лицо Ейне, туповато-житейский голос Моно и молчаливый взгляд Ики. Они очевидно, не стали его лучшими друзьями или братьями по духу, но ему всё же было их жаль…

«Ейне Меруэцу… И Кайки Меруэцу… Как я не заметил это, когда он представился в первый раз? Рюку ещё вроде сказал: «Покойный Кайки». Что это может значить? Зверолюд, насколько я понимаю, просто не мог умереть в Йефенделле, ему банально не от кого… Не думаю, что Макс смог бы его одолеть, не говоря уже о слабаках из Первого Кольца».

Сергей продолжал топать по не совсем ровной плитке, поглядывая себе под ноги.

«…Может это была Пьяко? И правда… Где она была в «канавных» вселенных?»

Попаданец уже успел вывести негласное правило разделять миры, куда он попадал, и давать им свойственные названия. Тем не менее, пока что он придумал только «канавную» категорию, где он, не найдя работу, оказывался на грани голодной смерти.

«Каждый раз, когда я возвращался в монастырь, она разглядывала книгу, подаренную мне Ияковом… Но в «канавных» вселенных я вообще не встречал Иякова, соответственно, она не могла там оказаться…»

Он с недоумением уставился куда-то вдаль.

«А зачем Пьяко вообще рассматривала ту книгу?»

Приложив пальцы к подбородку, юноша побрёл дальше.

«Тогда я не обратил на это внимания, потому как расценил это, как её подарок, а не старика… Но если так подумать… Это букварь. Там записка от Иякова. И Ияков пропал…»

Сергей уже вышел к Третьему Кольцу, где уже кипела работа, и мужики, одев пояса на оголённые по пояс тела и схватившись за лопаты, кирки, молоты или мотыги, обливались потом, приковав свои взгляды в недостижимую даль, где им не приходилось горбатиться за прожиточный минимум.

«Неужели Пьяко похитила Иякова? Тогда почему она разговаривала со мной в корчме, в то время как сам старик выгонял Фильку на работу?»

Со всех сторон на него лился звон, топот, стук и гомон примитивных заводов и мануфактур, отличавшихся от обычных ремесленных промыслов разве тем, что люди там работали большими группами.

«И те изменения в словах Бернадет… Если до этого она не слышала о Иякове, то после — он у неё городская знаменитость… Не думаю, что я мог исковеркать её воспоминания одним своим присутствием…»

Тем не менее, юноша уже был близок к заветному Четвёртому Кольцу, где вдоль изблёванных и истоптанных троп тянулись кривые деревянные домики, больше напоминавшие детские шалаши, нежели реальные строения, пригодные для жизни. И хоть Сергей и спал в обустроенном монастыре — там всё было выполнено из ледянющего камня, об отоплении и речи не шло, а ветер, как назло, с удивительной меткостью залетал именно в келью Сергея, каждый раз заставляя его просыпаться мрачными ночами.

«Ладно, потом уже определимся со всем этим… Для начала надо понять, что конкретно изменилось…»

Сергей остановился и, с надеждой зажмурив глаза, пошарился в карманах.

«Опана, как раз 8 монет! Господи, лишь бы в этой вселенной у меня тоже была скидка у Дыона, иначе зачем мне здесь оставаться?»

Слегка улыбнувшись от собственной шутки, парень постучал в широкую сырую дверь корчмы, услышал хлипкий треск полусгнившего дерева, а после, осознав, что для входа вовсе не надо было подавать какие-то условные знаки, прошёл внутрь.

Внутри ничего не изменилось. Пять столиков, семь табуретов, стойка и усатый корчмарь с большим пузом — всё, что надо для счастья обычному мужику. Как минимум, — обычному Сергею.

[Сергей: Дарова, Дыон!]

[Дыон: Оооо… Тык это вы, судырь…]

Несмотря на очень добродушное и радостное приветствие юного могильщика, уже давно не видавшего своего неграмотного друга, корчмарь видно был совершенно другого мнения по поводу данной встречи. Он говорил слегка уныло, испуганно и отстранённо, будто нечто настолько сильно его разочаровало в Сергее, что он попросту потерял к юноше всякий интерес.

[Сергей: Ты чего такой кислый?]

[Дыон: …]

Дыон всё продолжал глядеть на бородатого Сергея, потирая одной и той же, уже успевшей стать чёрной, тряпочкой пыльные горлышки завалявшихся бутылок. Тем не менее, он не произносил ни слова, обрекая юношу на раздумья, поиски догадок и применение дедукции (хоть о таком слове Сергей вообще никогда не слышал).

[Сергей: Слушай, Дыон, я понимаю, что, вероятно, я сделал тебе что-нибудь плохое, но, видишь ли… У меня аутизм. Слышал о таком? Я могу в любой момент забыть обо всём, что произошло в последнюю неделю или даже месяц, представляешь?]

Юноша артистично жестикулировал руками, пытаясь тем самым убедить своего собеседника. Но несмотря на его отчаянные, усатая физиономия Дыона не прекращала с безразличным взглядом взирать на лицо юноши.

[Дыон: Эххх… Знаю я усё… Судырь…]

Толстяк повернулся к нему спиной и наклонился к своей громадной бочке.

[Дыон: Вот, вызьмите… Тока… Ны прыходыти больша сюды…]

Дыон протянул Сергею самую обычную бутылку спиртного и, тяжело вздохнув, обернулся в сторону, давая понять, что его не совершенно не привлекала идея и дальше вести с юношей диалог.

«Чё с ним такое?»

[Сергей: Слушай, я не знаю, делал ли ты мне скидку, но вот тебе 8 монет — это всё, что у меня есть.]

[Дыон: …]

Корчмарь даже не посмотрел на медные кругляшки, упавшие на стойку. Сергей, не знающий, что с ними делать, немного замешкался, а после просто махнул рукой и вышел на улицу, вдохнув ещё слегка прохладный утренний воздух.

«Что же такого я мог сделать в этой вселенной, что Дыон выгнал меня из своей корчмы?.. Очевидно, он меня знает, обращается ко мне таким же «судырь», да и мои предпочтения в выпивке ему известны… Хотя я не уверен, что у него вообще есть что-то кроме того пойла…»

Уже начинающий привыкать к презрительному, несправедливому и равнодушному отношению к себе, юноша без лишних истерик и депрессий направился в монастырь, сжав руки за спиной и погрузившись в свои мысли.

«Что вообще может не понравиться Дыону? Нищие, геи и аптапаро… Да, пожалуй, на этом всё… Здесь я очевидно имею пропитание, ориентация у меня вроде не менялась, а вот аптапаро… Очевидно, я обычный человек, но может… Я слишком много с ними общался, пренебрегая обществом Дыона? Но с кем? Я, конечно, слышал об этом разогнанном посольстве, но из них мне встретилась только Пьяко, да и то… Она либо убивала меня, либо просто уходила, оставляя меня на верную смерть…»

Сергей осматривался по сторонам, но, к сожалению, ни одна пьяная рожа, ни одна кучка навоза, запасённая для пахоты, ни один кустик общипанных ягод не наталкивал его на какую-либо мысль.

«Так… Нет, это бесполезно… Сначала Ияков, потом его букварь, а теперь ещё и Дыон… Как же много ненужных расхождений…»

На горизонте показались белокаменные стены монастыря.

«Может Филька и Зет мне что-то расскажут? Филимон, конечно, редко в чём-то осведомлён, всё-таки только от кладбища до корчмы и обратно бегает… Зет… Почему я раньше до этого не додумался?»

Сергей стремительно вошёл в монастырь и тут же забежал в каждую из келий, надеясь встретить хоть кого-нибудь знакомого. Тем не менее, среди зелёного дворика и ослепительных снежных сводов священного здания не было ни души за исключением самого попаданца, суетливо бегающего из комнаты в комнату.

«Ага… Теперь, пожалуй, и правда, ничего другого не остаётся…»

Последней кельей, которую посетил юноша, была его собственная комната. Внутри, на удивление, ничего не изменилось: всё та же тумба, та же пустая кровать, табурет, стол и букварь с многочисленными картинками и иероглифами.

С тяжёлым вздохом присев на своё место, юноша закинул ноги на стол и, слегка поправив спину с прикреплённой лопатой, произнёс:

[Сергей: Зет!]

Перед ним, как и ожидалось, совершенно внезапно появился высокий юноша с растрёпанными рыжими волосами, небольшой щетиной и матово-чёрными глазами. С некой странной смесью уважения и страха клон взглянул на своего хозяина, ожидая приказов.

[Сергей: Так, для начала… Отныне тебя зовут Зет, понял?]

[Зет: Понял…]

[Сергей: А теперь, видишь ли, у меня аутизм и…]

[Зет: Я понял, чего вы хотите. Вы уже говорили мне, что делать, если у вас проявится аутизм или амнезия.]

[Сергей: Чего?]

Без лишних эмоций или телодвижений Зет просунул юноше какую-ту бумажку в руки и растворился в воздухе, оставив попаданца наедине.

[Сергей: Я? Просил себе что-то передать?.. Неужели, это что-то типо дневника или памятки, но…]

Сергей раскрыл жёлтый пергамент, видимо вырванный из одного из документов, и перед его глазами предстало довольно большое письмо, написанное… Русскими буквами. Пусть и корявыми, с множеством исправлений, но это было написано именно привычными ему символами, что не могло его не обрадовать.

Уже совсем позабыв о том, как изменилось поведение духа, попаданец откинулся на табурете, оперевшись о белокаменную стену, и принялся медленно читать своё же письмо, предвкушая целый склад полезной информации.

На пергаменте было написано:

«Привет. Это Сергей И.

Да, я-то не могу не знать о твоей фамилии, всё-таки у меня она такая же… Понимаю, что ты, наверно, сейчас растеряешься и что-то поменяется в твоём мировоззрении, но это, и правда, важно… Недавно я встретился с кое-каким человеком… Не буду тебе объяснять, ты в любом случае никогда его не увидишь… Так вот, я узнал, что я… Что ты…

Я узнал, что вскоре ты умрёшь и переместишься в моё тело. Да, у меня нет такой же способности, как у тебя, я не могу возвращаться во времени или что-то типо того… Я просто Сергей И, паренёк, оказавшийся в совершенно другом мире без шанса на нормальное существование… Тем не менее, я принимаю свою судьбу. Ты, наверно, сильнее, умнее и способнее меня, так что… Я доверяю свою вселенную тебе. Не то, чтобы у меня вообще был какой-нибудь выбор, но так умирать гораздо спокойней.

Тебе, наверно, интересно, что же здесь произошло. Ну что ж: я попал в другой мир, встретил Сюзанну, а после… Слушай, так не вместится на лист. В общем, принцесса меня недолюбливает, Макс — мой друг, Филька — мой друг, Шарик (я так назвал его в честь одной из тех собак, помнишь, она дольше всех прожила на той заброшке) — мой друг, Конраду я должен денег (миллион) и Марфе я должен деньги (100), Ияков исчез, Бернадет — с ней всё сложно, с Кацо — всё нормально. Насчёт Дыона… Понимаю, что я не должен был этого делать, но я всё рассказал ему о тебе и том, что я вскоре умру… Надеюсь, он смирится с тем, что я исчезну, и примет тебя…

Вот и всё. Даже не знаю, что ещё написать… Как думаешь, куда я попаду? Ты после смерти окажешься в моём теле, обычные люди — в Раю или Аду… А я? Меня же не пристрелят, не прирежут, не собьёт машина… Может я снова попаду в какой-то альтернативный мир… А там уже будут и драконы, и богини… Да… Было бы неплохо попасть во вселенную «Наруто» или «Игры престолов»… Как раз я их не досмотрел до конца…

В любом случае, удачи тебе, Сергей И».

[Сергей: ………………………………………]

Схватившись за голову, юноша с безжизненным взглядом уставился в потолок. Его дыхание будто совсем замерло, в ушах заложило, а все мысли слились в один огромный смердящий ком. Сейчас в этом мире не было ничего, что могло бы вывести его из этого состояния.

[Сергей: ……………………………………….]

Он хотел думать. Ему, и правда, ещё нужно было разъяснить многие моменты насчёт содержания этого письма, но его голова просто отказывалась исполнять своё прямое предназначение.

«…»

Ещё несколько минут в абсолютном молчании и непробиваемом ступоре Сергей восседал на своём табурете, тупо глядя в одну точку. Наконец, лёгкое осознание начало проникать в безудержные потоки его мыслей.

«Так я не меняю свой мир… Я перемещаюсь в другой… И эти Сергеи… Они умирают, чтобы я смог вселиться в их тела…»

До этого юноша совсем не задумывался о природе своей способности: по началу, у него попросту не было времени, а после — он потерял к этому интерес и в итоге совсем позабыл. На самом деле, он довольно халатно относился ко всему, связанному с его появлением в этом мире. Борясь с нищетой, нескончаемыми смертями и своей ленью, попаданец и не задумывался о вариантах того, как именно он здесь оказался.

«Выходит, в этом мире существует бесконечное количество Сергеев… Но только я каждый раз перерождаюсь в новом теле… И это знает «кое-какой человек», с которым я никогда не встречусь…»

Некто встретил здешнего Сергея и выложили ему всю правду о его судьбе. Значит ли это, что у перерождений юноши есть какой-то определённый график и направления? Значит ли это, что его смерти прописаны в каком-то непонятном сценарии, и каждый раз его специально помещают в самые тяжёлые и странные из миров?

«Всё… Настолько сложно?»

Он ещё раз схватился за жёлтый пергамент и начала судорожно перечитывать строки, ища ответы меж корявых буковок, написанных будто пьяным человеком.

«Кто этот человек, и почему я его никогда не увижу? Это он ответственен за мои перерождения? Что значит «С Бернадет всё сложно»? Почему принцесса меня недолюбливает? Кто такой Кацо?»

Юноша не прекращал судорожно перебегать взглядом между рядами символов. У него не было повода не верить тому, что автор этих каракуль был он сам, как минимум из-за русского языка и знания его фамилии. Да, она состояла всего из одной буквы «И». Именно из-за этого он предпочитал представляться одним лишь своим именем. Что отчество, связанное с ненавистным им человеком, что фамилия, похожая на какие-то бессмысленные японские словечки, — совершенно не устраивали Сергея, что в своём родном мире, что в этом.


«Но… Он ничего не сказал по орден… Кто они? Связано ли это с Орденом Авагарлийского Креста? Зачем я им? Может я и управляю теперь заброшенным монастырём, но это же не значит, что мне можно вверять дела «жизни и смерти»… Связано ли это с Ияковом?… Я не знаю…»

Резко поднявшись из-за стола, он вышел в коридор, слегка придерживаясь за стены.

«В любом случае… Раз этот Сергей не переживал один мир за другим, многие вещи он мог не указать, так как посчитал их чем-то естественным… Тот же Кацо… Я надеюсь он не убьёт меня при первой же встрече, как это сделал Макс, когда мы ехали на коне… И какая у меня теперь фамилия? Вроде бы, пока что я помню: были только Фельдьебах, Аксельбранд, Бардюльер и Грандемар — моя самая успешная фамилия… Что теперь? Почему о таком он не написал?»

Сетуя на самого себя, юноша медленно перебирался под белокаменными сводами, ощупывая ослабевшими пальцами уложенные в далёкой древности кирпичи.

Неожиданно из-за угла показалось лицо Фильки. Нет, он не ждал Сергея, не планировал как-то испугать или удивить его: он просто собирался на работу и сейчас, прихватив с собой ту самую лопату из дворцовой подсобки, уже шлёпал в сторону кладбища.

Долговязый паренёк с голубоватыми глазами и чёрными волосами обернулся в сторону Сергея и с лёгкой улыбкой и явным недосыпанием поздоровался с ним.

[Филька: Доброе утро. Чего ты сегодня так рано из монастыря убежал. Я ещё проснулся случайно к рассвету, хотел спросить, что к завтраку, а тебя уже и нету…]

[Сергей: Да так, сходил кое-куда… Ты лучше скажи, как дела на кладбище идут? Начали люди приходить?]

[Филька: Какие люди?]

[Сергей: Обычные. Каких ещё людей ты видел в Йефенделле?]

[Филька: Не понимаю… Это ж казнённые династией Вигирфаль преступники, храни Господь их грешную душу, естественно никто к ним не пойдёт.]

[Сергей: Так псилактики же больше не в почёте. Неужели, королева восстановила права Авагарлийского Креста и зверолюдов, а о нас забыла?]

[Филька: …]

[Сергей: …]

[Филька: Слушай, а ты утром случайно не пить ходил?]

[Сергей: С чего бы вдруг?]

[Филька: Мне-то откуда знать… О королевах каких-то говоришь, восстановлении прав…]

[Сергей: Погоди-погоди!…. Революции не было?]

[Филька: …Какой? Ты отбил диверсию зверолюдов, их поместили в тюрьму и… Всё. Королева сейчас в Бистлэнде с основными войсками. Никаких законов она сейчас вводить не может.]

[Сергей: …]

[Филька: Слушай, пойду я лучше, а ты иди поспи, а то бледный, как труп. Того и гляди, и тебя закапывать придётся. Давай, я отчалил.]

[Сергей: Удачи…]

Долговязый юноша скрылся за белокаменным проходом, оставив Сергея в полном одиночестве. Утренний свет потихоньку начинал разгораться, обжигая юношеское лицо желтоватыми красками, а ветерок и вовсе будто затих, в ожидании прохладно-кровавого вечера.

«Никакой революции… Не было?»

Загрузка...