Вагон святого Ипатия

24. Проводы эпохи

Сижу, читаю и выжимаю из себя скупую мужскую слезу:

«Дорогие мои сограждане! Американцы! Как человек, облеченный вашим доверием, я несу полную личную ответственность за постигшую нас неудачу в защите родной страны. Никто кроме меня не виноват в том, что высокомерные враги так и не были разгромлены в этой войне. Мы могли победить! И мы бы обязательно победили, если бы не предательский удар в спину от тех, кто обманом втерся в доверие и получил таким образом немалую власть. Мой просчет и моя вина в том, что я так и не сумел выкорчевать корни заговора против нашей Республики.

Сейчас, когда благодаря предателям, наша Америка оказалась на грани гибели, я принял несколько важных для ее будущего решений. Чтобы спасти нашу страну от британо-французского рабства, я намеренно склонил власти свободных от врага штатов к переходу под временную опеку со стороны германской, испанской и русской монархий. Эти земли врагу не достанутся! Они возродят нашу Америку! Чтобы у истинного отребья нашего народа не возникло желания подписать капитуляцию и тем самым лишить нас свободы, я лично отдал приказ бойцам нашей славной Дикой дивизии расстрелять обе палаты нашего Конгресса, ибо этот уважаемый ранее орган власти превратился в гнездо разврата, продажности и предательства. Как известно, Дерево свободы нужно поливать кровью патриотов и предателей. Патриоты выполнили свой долг. Ныне настала очередь предателей. Я верю, что это послужит хорошим уроком для внутренних врагов нашей страны. Верю также и тому, что вместо них будут выбраны более достойные представители нашего народа. Тех, кто топил вражеские корабли на всех морях и океанах, кто штурмовал города врагов и защищал свою землю с оружием в руках. Тех, кто пролил немало пота, работая на земле и на фабриках. Тех, кто остался верен своей стране не только в счастье, но и в беде.

Как президент великой страны и верховный главнокомандующий, я отдаю приказ нашей армии и нашим морским и воздушным флотам о прекращении ведения боевых действий. Но этот приказ не является приказом о капитуляции. Мы предаем себя в руки бога и дружественных нам нейтральных стран. С этого момента именно они будут на протяжении пяти лет осуществлять защиту свободной части страны от внешнего посягательства. Это вынужденное решение. Потому что стране нужна передышка. Мы должны набраться сил. Для этого нам нужно время. Своим решением я его обеспечиваю.

Говоря об ответственности за принятые мной решения во время пребывания на посту президента, я не забываю и о высшей степени ответственности. Ответственности вождя перед народом за ошибки совершенные во время правления. Пусть мой поступок никто не рассматривает как попытку уйти от ответа перед своим народом. В иных условиях, я добровольно предал бы себя в руки судей и принял любую, назначенную моим народом кару. Но мерзкие предатели уже сговорились с врагами Отечества о моей выдаче победителям. К тому же, победители могли воспользоваться нашей слабостью и затребовать мою выдачу. Что является позором, который пал бы на голову каждого свободного американца. Поэтому, как мужчина и свободный человек, я не стану позорить свой народ и доставлять радость торжествующим врагам. Я ухожу от позора по своей воле и на благо будущего нашей страны.

Уверен, что народ нашей страны поймет мотивы, которыми я руководствовался, преодолеет предстоящие трудности и будет стремиться преобразовать нашу великую страну так, чтобы она сохранилась в веках.

Да здравствует наша Америка!»

Читая этот текст, сочиненный лично мною пару недель назад, я так и не смог выжать из себя слезу. Потому что знал, что из написанного в прощальной записке Теодора Рузвельта – откровенная ложь. Правдой тут является лишь информация о расстреле конгрессменов. Их действительно расстреляли возле Капитолия уцелевшие висельники из Дикой дивизии. Впрочем, это было нетрудно сделать. Британцы однозначно намеревались требовать выдачи всех, кто бесчинствовал на территории Канады. А потому, этим парням было предложено выполнить грязную работу и после этого валить с нашей помощью из Америки туда, где их никто искать не станет: либо в Заирскую империю, либо в Капскую республику. Особого выбора у бандитов не было и они согласились послужить Америке так, как требовали их «спасители». Штурм Капитолия прошел гладко. Практически все члены Конгресса были там. Более того, там был и сам Теодор Рузвельт. Арестованных конгрессменов вывели на улицу и расстреляли из пулеметов. А с Рузвельтом побеседовали отдельно. Нет, ему никто не угрожал и не шантажировал. Ему просто подсунули две бумаги (Приказ Дикой дивизии о немедленной ликвидации «предателей» и то самое прощальное слово, которое я только что перечитывал) и сказали: «Надо»! Причем так сказали, что он все подписал не споря. Труднее всего было уговорить его стреляться. Не хотел он уходить из жизни. Я его понимаю. Но надо! А раз надо, значит надо. В итоге, видя нерешительность с его стороны, наш человек просто застрелил его. Выстрелом в сердце. А потом, его положили на носилки, накрыли звездно-полосатым флагом и понесли по улицам Вашингтона. В последний путь его провожали многие. В те дни много чего произошло в Вашингтоне. Были митинги, затеянные нашей агентурой, на которых зачитывалось прощальное слово Теодора Рузвельта, были погромы богатых особняков, с трудом пресеченные полицией и армейскими частями. Правда, к этим погромам мы не имели никакого отношения. Они действительно были стихийными. А потом, Рузвельта похоронили так, как и принято у них – на Арлигтонском кладбище, под прощальные залпы орудий.

А затем, страна стала жить совсем иной жизнью. Вместо президента американцами стал временно править кронпринц Вильгельм Прусский, возглавивший Временную администрацию Свободных Штатов. А на остальной территории страны, захваченной интервентами правление осуществляли члены Верховной Оккупационной Комиссии стран Антанты. Долго идущая война закончилась. Наступил долгожданный мир. Но не везде. Еще сопротивлялась Республика Клондайк, но ее дни были уже сочтены. А в Южной Африке все только начиналось, ибо панцер-командор Назгулеску и его люди отказались прекращать борьбу. И не только они. В эти дни в порты Капской провинции устремилось много американских рейдеров, по экипажам которых плакала виселица за те художества, которые они творили на море. Точно так же через испанские владения на Кубе устремилось в эмиграцию множество тех, кто запятнал себя преступлениями на суше.

Начиналось самое интересное для победителей: дележ добычи.

А с ним, с этим самым дележом, дела обстояли непросто. Американцы не могли рассчитывать на возврат тех земель, которые уже успели захватить интервенты. Тут им и дружественные нейтралы ничем помочь не могли. Неудачи на поле боя и выход из войны большинства штатов, подкосили боевой дух американской армии. Народ устал от войны и мечтал о мире. Стоило прекратиться боевым действиям, как начался процесс стихийной демобилизации. Армия таяла на глазах. И это дало возможность Антанте диктовать свои условия не только побежденным, но и даже кайзеру Вилли.

– Его императорское величество, кайзер Вильгельм, сейчас попал в сложную и неприятную ситуацию, – докладывал мне полковник Батюшин, – введя свои войска в Северную Америку, он видимо надеялся на то, что помимо испанской, сможет располагать и американской армией. Но на деле, он может рассчитывать только на свои и испанские войска. При этом, ему противостоят отмобилизованные армии Канады, Британии, Мексики, Японии, Франции. Поляков, греков и итальянцев можно даже не считать.

Что верно, то верно. Мексика и Франция, имеют на фронте армии по полумиллиону человек. Двести тысяч выставили японцы. Англо-канадцы – порядка миллиона человек. Впрочем, поляков я бы сбрасывать со счета не стал. Их восемьдесят тысяч штыков тоже стоит учитывать.

У американцев под ружьем было два с половиною миллиона человек только в армии. Плюс, четыреста тысяч в Национальной гвардии. Но сейчас это не сила. Одни разбегаются по домам, другие разлагаются на месте.

С оценками Батюшина был согласен и Редигер:

– Войска кайзера сейчас в очень невыгодном положении. Связь с Фатерляндом в любой момент может прервать англо-французские флоты. Ни эвакуировать, ни снабжать их не выйдет.

– Но ведь кайзер может создать угрозу на французской границе и тем самым заставить Антанту вести себя осторожно, – заявил я, хотя понимал, что совсем не так.

Оказалось, что наш Генштаб уже просчитал ситуацию и пришел к выводу, что не все у немцев радужно. О чем и доложил мне Редигер:

– Создать угрозу французам. Германия сейчас не в состоянии. Потому что внешнеполитические успехи нанесли сильный удар по механизму мобилизации.

Мой военный министр не зря занимал свой пост и потому толково разложил все по полочкам. Итак, в этом времени, Германии достались жирные куски в Восточной Азии, Вест-Индии, и в Персидском заливе. Я уже не говорю про Марокко. Плюс, сильные позиции в Китайской республике и на Ближнем Востоке. Но за все надо платить. Чтобы обеспечить защиту своих интересов в разных частях Земного Шара, пришлось усилить свои вооруженные силы.

Восточно-Азиатская эскадра в этом времени сильней, чем была в моем. Два линкора, столько же модернизированных эскадренных броненосцев, парочка линейных крейсеров, четыре рейдера – носителя и столько же легких крейсеров. Кроме того, в состав этой эскадры входили эсминцы и миноносцы и несколько канонерок. Ну а если учесть и вспомогательные корабли, то в сумме получится где то сорока кораблей. В Персидском заливе – два рейдера-носителя с парой легких крейсеров и шестью миноносцами. Десяток канонерок несло службу в африканских колониях. Три десятка кораблей имели базу в испанской Сеуте, составляя собой эскадру Средиземного моря. Порядка шестидесяти кораблей располагались в Вест-Индии. Ну и конечно метрополию не обидели, держа в Северном море и на Балтике 12 линейных кораблей, 6 броненосцев, 6 линейных крейсеров, 12 крейсеров 12 рейдеров-носителей и 61 эскадренных миноносцев.

Люфтваффе тоже внушало почтение. Четыре эскадры дирижабельных сил в самой Германии насчитывали 80 дирижаблей жесткого типа. Помимо этого, одна эскадра базировалась в Восточной Азии, другая в Вест-Индии и несколько воздушных кораблей в африканских колониях и на Ближнем Востоке. Но помимо Люфтваффе, имелся Имперский гражданский воздушный флот, насчитывающий сотню дирижаблей и его возможности учитывались в планах мобилизации. И это не только техника, а в первую очередь люди, на которых сухопутная армия не может рассчитывать. То есть, уже это заметно уменьшало численность армии. Но были и другие моменты. Необходимость держать части сухопутной армии в колониях, тоже уменьшало возможности армии в метрополии. Войска приходилось держать везде и в количестве, большем, чем в мое время. Конечно, Вилли выкрутился и сформировал китайские дивизии: парочка на Шаньдуне, столько же на Филиппинах, по одной в Басре, Восточной Африке, Того, Камеруне и три в Юго-Западной Африке. Итого 11 дивизий. Думаете, что экономия вышла? А вот и нет! Рядовой состав из китайцев конечно позволил не отвлекать на эти задачи самих немцев. Но офицерский и унтер-офицерский состав все-равно пришлось формировать из немцев. А это минус 11 дивизий в Европе. Ведь без хорошо подготовленного командного состава, дивизий даже из немцев не создашь. А тут еще 200 тысяч человек пришлось отправить в Западное полушарие. Все это вместе настолько ослабило основные силы германской армии, что никакой «План Шлиффена» возможен в ближайшее время не был. Вот что значит размазать войска по глобусу.

Я прекрасно знал, что на самом деле ничего страшного не произошло. Немцы могут легко поставить намного больше тех 700 тысяч человек, которых по их мнению было достаточно для победы над Францией. Но это я знал. А в Берлине считали по старинке и многомиллионную армию создавать боялись.

Французы кстати тоже еще не разобрались как следует и по-прежнему считали, что 700 тысяч русских и 200 тысяч польских солдат вполне хватит для разгрома австро-венгерских и германских сил на Востоке.

Была у Вилли и другая головная боль, которая именовалась Польшей. Во-первых, он достаточно высоко оценивал Войско Польское. Считал, что оно много лучше русской армии. Тревожила его и то, что в его и австрийских землях поляки ведут подрывную агитацию среди соплеменников. И получается, что надеяться на своих подданных польских кровей ему не приходится. Того и гляди, ударят в спину или нагадят еще каким образом. И как ему быть?

Долго раздумывать о способах решения «проклятого польского вопроса» кайзеру не пришлось, потому что его советники не зря свой «бутер» вместе «бродом», а иногда и шнапсом потребляли. Люди подполковника Карла Брозе довольно легко установили деловое сотрудничество с руководством польской «двуйки», а через них и с премьер-министром Дмовским.

Предметом сотрудничества была организация польской пропаганды на территории Второго рейха. Долго уговаривать Дмовского не пришлось. Тот не очень хорошо относился к Пилсудскому и его сторонникам. Он вообще не хотел видеть на территории Польши ни Юзефа, ни его сторонников. А тут такой случай подвернулся! Получить согласие Сейма и короля, труда не составило. Ни Анджею, ни сенаторам Пилсудский особо не нравился и они с удовольствием упекли бы его туда, где портил польскую кровь его брат Бронислав. Но Сахалин им был не подвластен, зато американские земли были в их распоряжении. А раз так, то не дожидаясь решения послевоенной мирной конференции, они объявили территории штатов Вермонт, Нью-Хемпшир и Мэн, неотъемлемой частью польского государства. Правда, названия штатов звучали не патриотично, но разве это проблема? Дать новые названия и вся недолга! И дали. Так появилась пока что на польских географических картах новое образование – Ziemie zamorskie Nowa Polska. Но это было не всеми географическими новостями. Эта самая Nowa Polska, состояла из трех воеводств, которые как вы понимаете раньше назывались штатами. Воеводствам тоже пришлось сменить вражеские названия на исконно польские. Вермонт стал называться – Зеленогорье, Нью-Хемпшир превратился в Каменоземье, а Мэн теперь назывался Сосновец. А всеми этими землями, особым королевским указом был назначен править Гетман Новопольский Юзеф Клеменс Пилсудский.

Как к такому польскому самовольству отнеслась Антанта? Да положительно отнеслась. У англо-канадцев после Вторжения Першинга, десантов Назгулеску и рейдов Дикой дивизии, возникло сильное желание иметь между собою и Америкой достаточно сильное в военном отношении буферное образование. Поэтому они возражать не стали. Прочие страны Антанты тоже были не против расчленения САСШ. Польские обретения у них не вызывали никакой зависти. Три не самых развитых и к тому же малонаселенных штата. Никакой выгоды от такого приобретения ждать не стоило. Чтобы их развить, нужно было вложить немало средств. Так что, пусть забирают! Но сами поляки считали иначе:

«Имея в качестве соседей русских и германцев, наша страна не может считать, что ее независимость гарантирована. Как учит нас история, в любой момент наши исконные враги могут передумать и произвести очередной раздел Речи Посполитой. Новая Польша, недоступная врагам, позволяет нам и в этом случае сохранить польскую государственность в нужном для реванша объеме».

Именно это на полном серьезе утверждала «Трибуна Люду». Насчет потребных на развитие этих земель средств, польская верхушка не беспокоилась.

– Много кто в мире заинтересован в существовании сильной и независимой Речи Посполитой, – растолковывал депутатам Сейма Роман Дмовский. Для того, чтобы мы устояли перед германским натиском, пришлось раскошелиться французам. За безопасность Канады нам будут платить британцы, а боязнь польского восстания, уже заставила оказывать нам помощь немцев и австрийцев.

Дмовский говорил чистую правду. Оба кайзера разрешили на своих территориях работу вербовочно-переселенческих организаций. Правда, с ограничениями. Вербовать разрешалось только сельских жителей. Впрочем, даже без наложения запрета, жители Львова, Кракова и Познани не горели желание переселяться куда то за океан. На призывы в основном откликалась сельская беднота. Кроме этих людей, в Новую Польшу старались заманить литовскую бедноту. Но самое главное – на новых землях хотели осадить ветеранов Пилсудского. Против чего новый гетман совсем не возражал. Впрочем, будучи человеком больших способностей и талантов, он и сам не жаждал возвращаться в Варшаву. Вместо этого он обосновался в Огасте, переименованную по такому случаю в Августов и всецело отдался делу укрепления польской державности.

Но что поляки? Те от России в данный момент ничего не требуют. Зато мексиканцы начали требовать. И ни что иное, как Северную Калифорнию. Мол это наша бывшая земля, поэтому отдай ее им и не греши! Проблема мексиканцев была в том, что после захвата Лос-Анджелеса, они вроде бы бодро продвинулись на север аж на 200 км в сторону Сан-Франциско, но расслабились и прозевали американский контрудар. После чего бодро драпанули в сторону Лос-Анджелиса и если бы в этом городе не было японских войск, то и Лос-Анджелис потеряли. Но пронесло. Навязавшие преследователям встречный бой японцы, сумели стабилизировать линию фронта в пятидесяти километрах севернее в районе Кресент Велли. А дальше, американцы просто заключили с нами договор об аренде остававшейся под их контролем территории Северной Калифорнии. И вернуть им ее назад мы должны аж в 1933 году.

Собственно говоря, я не считал нужным обманывать американцев и аннексировать эти земли. Мне Калифорния была нужна для другой цели. Прежде всего, я хотел, чтобы у американцев никогда не было ни Кремниевой долины, ни флота на Тихом океане. Своим «краснозвездным» союзникам я объяснил свою позицию просто: мне со временем нужна Вторая Калифорнийская республика. Или Калифорнийская монархия. Без разницы. Главное – сделать так, чтобы жители Калифорнии как черт от ладана шарахались и от Мексики, и от САСШ.

С Мексикой все понятно, после этой войны, мексиканцу появляться на территории штата не стоит. Значит, сезонные работники будут приезжать из других мест. Судя по всему, население САСШ ожидает несладкая жизнь. Особенно если учесть то, что победители заставят побежденных выплачивать репарации. Значит, калифорнийские фермеры будут использовать труд самих янки. И кстати, благодаря временному пребыванию под моей властью, калифорнийцы будут избавлены от платежей победителям. А значит, будут достаточно зажиточны, что бы им завидовали жители иных штатов. А зависть бывает всякая. В том числе и черная. А теперь представьте себе ситуацию: живут себе люди спокойно под властью русского царя. Спокойно живут, да еще богатеют. И тут, в один прекрасный день выясняется, что им предстоит вернуться под власть «парней из Вашингтона». То есть, богатый штат присоединяется к обнищавшей стране. Как вы думаете, жители штата вспомнят о том, что когда то они были независимым государством? Мне нужно, чтобы Калифорния во время неизбежной со стороны САСШ попытки реванша, присоединилась к антиамериканской коалиции. Если за 25 лет нам удастся изменить настрой местных жителей, то они не захотят видеть рядом с собою могучую, единую и неделимую Америку.

Правда, сейчас штат не настолько плотно населен и развит, чтобы бросить вызов даже той Америке, которую ослабит послевоенный кризис. И крупных заводов еще нет, и населения едва 2.5 миллиона человек. Ну ничего, прорвемся!

– Вам Николай Николаевич предстоит не простая служба. В вашем подчинении будут не только русские войска, расквартированные в Северной Калифорнии. Точно так же вам будет подчинена Калифорнийская Национальная гвардия и местная береговая охрана.

Это я начал ставить задачу, назначаемому на пост генерал-губернатора Северной Калифорнии генерал-майору Юденичу. Поедет он туда не один. В помощь ему будет направлено достаточное число чиновников, которые помогут ему разобраться с гражданским управлением и экономикой. Но вообще, я изначально решил предоставить Калифорнии автономию. Прежде всего, она сохранит свою конституцию и выборные органы власти, включая законодательную власть которую осуществляют Сенат (40 сенаторов) и Ассамблея (80 депутатов). Главным представителем закона в штате по прежнему является Генеральный прокурор. Судебную власть осуществляет Верховный суд Калифорнии. Ну а Юденичу, в качестве генерал-губернатора переходят функции исполнительной власти. Столицей штата так и остался Сакраменто.

За собою я оставил право помилования осужденных и налагать «вето» на любые решения местных властей. В общем, формально – республика. На деле – конституционная монархия.

Изменилась и финансовая система. Учрежденный недавно Калифорнийский банк начал эмитировать новую валюту, которую сперва хотели назвать калифорнийским долларом, а после моего замечания – калифорнием. Собранные в виде налогов деньги, я решил оставить в самом штате. Но с одним условием: на эти средства содержатся расквартированные там наши гарнизоны. Смету расходов утверждает наш генерал-губернатор.

В ходе войны, многие американские судовладельцы, чьи пароходы вынуждены были ходить под нашим флагом, теперь поставлены перед выбором: чей флаг поднять? Выбор был таков: американский, российский и калифорнийский. Почему то мало кто выбрал американский флаг. Хотя от того же гавайского не отказывались.

Приступил я и к созданию всеамериканской системы радиовещания. Через полгода должны с территории «Золотого штата» начать вещание «Радио Калифорнии», «Голос Америки», «Американская волна», «Свобода» и «Свободная Америка». Что интересно, содержание этих радиостанций нам обойдется бесплатно. Ведь помимо наших коммерческих фирм, к ним проявил интерес никто иной, как Рокфеллер. Впрочем, его понять можно. Французы и мексиканцы нагло отжали у него часть бизнеса. Естественно, что такое свинство со стороны Антанты его сделало искренним патриотом Америки и союзником России. Кстати, не его одного. Американский капитал, не смотря на войну, смог сохранить завоеванные им позиции в Южном Китае. И намеревался и дальше их сохранять. В условиях неизбежных финансовых репрессий, которым скоро подвергнутся САСШ, эти ребята довольно быстро организовали исход на не подконтрольные территории. Зона германо-испанской оккупации их не устраивала. Понимали, что «миротвоцы скоро уйдут, что у кайзера не выйдет защитить Свободные Штаты. Потому и сделали они выбор в пользу Калифорнии. Они бы и от Гавайев не отказались, но принц-консорт Михаил дал четко понять, что это его делянка.

А с Аляской все было сложнее. За исключением той части, которая была оккупирована японцами, она также была передана нам в аренду. И это очень не нравилось ни японцам, ни британцам. Нам уже недвусмысленно намекали на то, что это не наша земля. Ну а мы, как могли, так и отбивались на дипломатическом фронте. Нашим главным аргументом был чисто правовой.

– Эту часть территории, нам передало в аренду правительство, которое весь мир признавал законным. Включая и вас, господа. А значит, для расторжения договора, в Вашингтоне должно находиться не менее законное правительство, которое в данный момент отсутствует. Я думаю, что никто не считает принца Вильгельма Прусского законным правителем Америки.

С правовой точки зрения, наша позиция была безупречна. А вот с силой – слабой. В северной части Тихого океана сейчас господствовал японский флот, а освобождавшиеся части японской армии легко можно было перебросить в порты Южной Аляски. И ведь японцы, будучи в числе победителей Америке, уже не испытывали робости перед нами. Но это не значит, что положение наше было безнадежным. Стратегический план обороны этой территории исходил из того, что мы господствуем на Юконе, форсировать который помешает Юконская речная флотилия, а вторжению через устье реки будут мешать наши береговые батареи, находящиеся вне зоны обстрела с моря. Хватало у нас и людей. Во – первых, это были освобожденные из плена американцы, а во вторых, на нашу территорию отступали повстанцы из Республики Клондайк. Все это вместе мы могли превратить во Всевеликое войско Юконское. Кроме того, туда перебазировались дирижабли, принадлежащие Комитету Кларка. В дополнение к этому, мы начали переброску еще одного полка «воздушных связистов». Ну и снабжение тоже налаживалось. Поэтому, атаковать нас в этом месте – сильно увязнуть. Тем же англичанам этого точно не хотелось. Во всяком случае до окончания разборок в Южной Африке. Но самое главное – им не выйдет развернуть работы на тех месторождениях, которые «краснозвездные» указали на слитых им картах. Поэтому я уперся, а мои союзники вели переговоры с британцами о возможном компромиссе. Компромисс был в том, что британские фирмы берут у нас в концессию месторождения полезных ископаемых, но не монопольно, а совместно с филиалами «Красной звезды». Что то мне говорило, что британцы уступят и окоротят своих желтолицых союзников.

Вряд ли такой компромисс их обрадует. Как известно, гадить они умеют и никогда от этого национального вида спорта не откажутся. Тем более, мы их тоже не слабо прищемили, начав чистку страны от агентов влияния иностранных держав. Чем дальше шло расследование покушения на моего брата Георгия, тем яснее проглядывался в этом деле «британский след». Меня в частности ознакомили с донесением нашего агента из британского МИДа. Каким то образом ему удалось узнать содержание разговоров, что вел глава британского МИДа Эдуард Грей с руководителями британских разведывательных служб. Мало утешительного было в этом докладе. Британцы решили «загнать в стойло Старьевщика» то есть меня. По их мнению, строптивость русских обусловлена той политикой, которую вел покойны брат Георгий. Но его устранение ничего не изменило, потому что в своем диктате он опирался на широкий круг людей. Именно поэтому он сумел одолеть поодиночке ранее всесильные великокняжеские кланы и подчинить себе глав конкурирующих за власть группировок из рядов армии, флота и других ведомств. Гибель сатрапа ничего не изменила, потому что сохранилась созданная им своего рода правящая корпорация. В данный момент, в лидеры этой корпорации выдвинулся молодой и энергичный политик Владимир Ульянов, о котором раньше мало что знали. Но который даже более беспощаден к врагам правящей корпорации, нежели Георгий.

– Сергей Васильевич, а название эта самая корпорация имеет?

– Да, ваше величество, имеет, – чуть улыбнувшись, ответил Зубатов, – агент «Валлиец» узнал и про это.

– И какое же?

– Общество священномученика Ипатия Гангрского. Причем, оно появилось после убийства великого князя Георгия Александровича и супруги его.

Видя, что я чего то не понимаю, Зубатов пояснил:

– Как объяснили наши аналитики, упоминание святого Ипатия не случайно. Как вам известно, святой Ипатий пал от рук еретиков-террористов. Кроме того, династию Романовых от польских захватчиков укрывал в своих стенах Ипатьевский монастырь, основанный в честь этого самого святого.

Да уж, хорошее толкование, ничего не скажешь. И это здесь ничего не знают про дом купца Ипатьева. Чего то мне это святоша совсем не нравится. А тут еще Зубатов со своим:

– Я прошу прощения, ваше величество, но есть еще одно… В общем, в том самом вагоне, в котором ехал великий князь, висела икона с ликом этого святого.

Еще лучше! Вот так и не верь в приметы.

– Икона цела?

Оказалось, что она была единственным предметом, с которым ничего не произошло. Ну что же, приказав Зубатову доставить столь чудесную вещицу ко двору, я вызвал начальника охраны и приказал ему распространить режим охраны д@я царственных особ на упомянутых в моем списке людей. Список этот полностью совпадал со списком «Валлийца» и начинался он с фамилии Ульянов. В числе прочего, этим людям теперь полагался персональный бронепоезд с хорошо защищенным салон-вагоном. А в отношении Ильича я проявил особую заботу, велев повесить в его вагоне эту злополучную икону.

– Сей святой, погибший от рук террористов, простер свою защиту и на нас. Смотрите сами: ни пули, ни осколки не тронули иконы. Так может и Владимира Ильича она спасет от злоумышленников?

Вот так. Можете считать, что я впал в суеверия. Но мне не до смеха. Монастырь святого Ипатия, подвал святого Ипатия, а теперь еще и вагон святого Ипатия! Нет уж! Пусть Ильич в нем ездит. И пусть отныне Ипатий Гангрский распространит на него свою защиту.