Валеркина охота

Пороша

Валерка никак не мог понять, что случилось: какая охота, куда спешить? Мать стояла над ним и тормошила тихонько:

— Ну ведь просил же разбудить… Снег выпал, вставай! До него дошло наконец, он откинул одеяло, сел, щуря глаза и потягиваясь.

— Правда, мам? Не как в прошлый раз?

— Правда, собирайся.

В избе было темно, и только слабый отблеск огня от русской печки освещал стены. Валерка прошлепал босиком к окошку — там сквозь сумрак уходящей ночи непривычно и светло синел снег.

— Мам, а сколько времени? — спросил он, натянув штаны и отыскивая рубаху.

— Да уж шестой.

— А отец где?

— Он еще с ночи в район уехал, а ты торопись — рассветет скоро.

Валерка и без того торопился: ведь как давно он ждал этого дня. Снег выпадал еще на прошлой неделе, но растаял к вечеру, и охоты не получилось.

Он не утерпел и, наполовину одетый, выскочил на крыльцо, глянул и обрадовался по-настоящему:

— Вот это да!.. Будет охотка…

Снег лежал высоко и плотно.

Он обул старенькие кирзовые сапоги, надел тужурку и шапку-ушанку, которую носил бессменно, едва установились первые утренники.

— Поешь, что ли? Чего голодный побежишь?

— Не, мам, — некогда. — Он схватил ломоть хлеба, но задержался и отпил немного теплого, всю ночь томившегося в печи молока. Ружье и все припасы собраны были давно, и Валерка, вполне готовый к предстоящим встречам с зайцами, выскочил из дома.

Это что-то совершенно особенное — первый снег в деревне: всем надоевшую осеннюю грязь вдруг, в одну ночь, прячет безмятежная белизна. И хотя знаешь, что снег выпадет непременно, что рано или поздно укроет он землю — принимаешь его как неожиданную радость, только для тебя и приготовленную.

Не сдержать изумления: двор словно скатертью покрыт, от крыльца к калитке цепочка кошкиных следов, все извивы мокрых, черных заборов прочертила белая оторочка, крыши домов ровны и одинаковы; улица словно шире стала, и всюду неизменная, таинственная тишина, пухлая, как снег, впитывающая в себя любые звуки.

Хороша пороша в деревне… В городе совсем не то: грузовики изъездят дочерна улицы, истопчут тротуары пешеходы и не застать, как бы рано ни проснулся, той никем не тронутой белизны, какая поражает здесь.

Валерка печатал первые следы. Черный силуэт его скользил мимо домов. Деревня еще спала, не подозревая о празднике, и только в нескольких окнах горел свет, желтый и резкий, совсем по-зимнему.

Он быстро перебежал поле, рябое от стерни, которая торчала сквозь снег, пересек шоссейную дорогу и реденьким перелеском заспешил к озими около леса. Рассветало: снег, еще недавно отсвечивавший синим, светился теперь матовым, белым светом — в полную силу вставало первое зимнее утро.

Осенью, не имея собаки, Валерка почти всегда приходил с охоты пустой, потому что трудно по чернотропу поднять зайца: он не встает с лежки, таится, и охотник порой проходит совсем рядом, едва не наступив на него, но так и не увидев. Сегодня же, по снегу, появилась наконец возможность сквитать осенние неудачи и добыть долгожданного русака. Как бы ни таился заяц, как бы ни хитрил — следы выдадут его.

К охоте Валерка готовился долго и терпеливо. Он надоел родителям просьбами разбудить его пораньше, если выпадет снег, сам каждый вечер выбегал на улицу и настороженно смотрел на черное небо — снег не шел. И вот наконец… как хорошо, что ничего не помешало, что он дождался и все теперь как нужно, как хотелось.

Он зарядил свою новенькую «ижевку» и осмотрелся, отыскивая следы. Все было ровное и чистое, словно и не жили в округе зайцы, которые должны по ночам выходить на озимь, чтоб поесть сладкой травки. Он прошел наискось через поле, и уже стеной вставал лес прямо перед ним, весь облепленный снегом, а следов не попалось.

Валерка опечалился:

— Неужто так и перевели всех?..

Осенью он никак не мог определить, есть ли зайцы в ближнем лесу. «Вытоптать» ему ни одного не пришлось, а взрослые охотники, с собаками, гоняли косых далеко, за Жаровской лежневкой.

— Неужто повывели?..

Много зайцев летом переловили комбайнеры в жатву, и зайчата, принесенные в деревню, либо были задушены кошками, либо исчезли неведомо куда.

— Ну хоть бы один, — думал Валерка, — хоть бы один какой-нибудь, ведь не всех же перевели, да и прибегают они из других мест…

Он наткнулся на след у самого леса. Зайчишка здесь, у края. деревьев, долго топтался, разгребал снег, лакомился озимью и, много наследив, запрыгал по опушке. След тянулся ровно. Валерка, на седьмом небе от счастья, с готовым к выстрелу ружьем, торопливо, но осторожно шел вдоль следов и все повторял и повторял про себя способ охоты по пороше: как распутывать заячьи петли, как подходить к лежке.

Он впервой охотился по следам. Прошлой зимой не было ружья: отец подарил его на день рожденья этим летом. И если раньше он просто так пропадал в лесу да иногда ходил с соседом на рябчиков, то теперь сам стал охотником.

Отец предложил тогда выбор: велосипед или ружье? Очень хотелось велосипед, но Валерка почти не колебался. Неужели сбудется его мечта и он заимеет ружье? Не шутит ли вот только отец? Он ведь не одобрял Валеркино «лесничество» — в семье не было охотников, и Валеркина любовь к лесу настораживала домашних.

Так Валерка стал обладателем отличной одностволки. Потом появились хлопоты с охотничьим билетом. В общество охотников Валерку могли принять только при условии охоты в промысловых угодьях, да и то, чтоб вместе с отцом.

Промысловые угодья имелись в их районе, но отец не был охотником, и никакие уговоры не помогли. Валерка приуныл. Несколько раз ездил он в общество, упрашивал, повторял назубок выученные правила охотминимума, но ничего не добился.

Тогда отец поговорил с председателем, и Валерку, в виде исключения, приняли, правда, ружье зарегистрировали на отца и с него же взяли подписку об ответственности за сына в случае какого-нибудь происшествия.

…Валерка разошелся вдоль опушки, когда заяц неожиданно повернул в лес. По узенькой тропинке зверек выскочил на лесную дорогу, и следы на ней были до того ровны и часты, что казалось, будто косой прострочил их на швейной машинке.

Первой заячьей хитрости Валерка вначале не заметил и остановился только перед нетронутым снегом на дороге — русак повернул по своему следу обратно. Так вот она — «двойка»: Валерка вернулся и, зная, что теперь он недалеко, стал внимательно отыскивать глазами сметку — большой прыжок зайца в сторону от следа.

Русак прыгнул в лес метра на три, прямо за куст. Следующий прыжок был тоже велик, а потом… Валерка вдруг увидел его самого. Заяц неприметно лежал под большой сосной, почти невидимый на фоне коры. Валерка оторопел — вот так, всю осень ходить и не встретить ни одного, а тут, по снегу, как в сказке, в первый же день, не то что выпугнуть, а набрести на лежащего, да прямо перед собой.

Он поднял ружье. Колотилось сердце, заяц был на мушке, и стоило нажать курок…

И словно всколыхнулось что-то в памяти: встали перед глазами маленькие серенькие зайчата, которых таскали по деревне мальчишки. Комбайнер Володя отдал тогда, чтоб вырастили, а они умерли, потому что их тискали целыми днями и почти не кормили. Вспомнилось все это ему и сейчас; видя так близко живого, уцелевшего от стольких бед зверька, возможно, единственного в ближнем лесу, он медлил и не стрелял.

Заяц был совсем близко, Валерка зачарованно разглядывал настороженный черный глаз, прижатые ушки. Наконец русак не выдержал, вскочил и, взметнув снег, нырнул в молодые елочки. Валерка вздрогнул, мотнул ружьем ему вслед и, высоко подняв ствол, нажал спуск. Гулко ударил выстрел, и заяц, еще более напуганный, замельтешил меж деревьев, смешно подкидывая зад.

Валерка опустился на колени около лежки. Углубление меж корней сосны было теплое и сухое: несколько рыжих волосинок и неглубокая ямка — все, что осталось от зайца. Он оглянулся — не видел ли кто его охоты? Потом вышел на дорогу, рассмотрел получше следы, запоминая, как располагаются отпечатки, и, вздохнув, пошел из леса…

Ожила деревня: весело носились по улице собаки, радуясь и взлаивая; была уже исслежена вдоль и поперек дорога, а из каждого дома встал ясный и высокий столб дыма. У кого-то истошно мычала корова, малыши лепили снеговика, катая от забора к забору курыши[1] снега.

Мать встретила на крыльце:

— Чего скоро как? А где же зайцы?

Валерка глянул виновато на мать, шмыгнул носом.

— Промазал я, мам… Есть зайцы, да промазал. — Он снял ружье и отер вороной ствол.

— Эх, ты… — мать качнула головой. — Ну, да бог с ними, что уж тут. Иди в избу, у меня чай готов.