Вдогонку за судьбой

10

Было уже далеко за полдень, когда они наконец покинули Рединг. Но Хок, казалось, никуда не торопился, а Анджела была так рада снова оказаться среди людей, которые слыхом не слыхали ни о Марченде, ни о Константине, что не задумывалась, чем вызвана в нем такая перемена.

Грузовичок, который приобрел Хок, был темно-зеленого цвета и, судя по спидометру, проехал пятьдесят пять тысяч миль. Хотя владелец клялся, что мотор в отличном состоянии, Хок провел более получаса под капотом да еще сделал небольшую пробную поездку, оставив Анджелу со своей спортивной сумкой на крыльце у продавца. Только Анджела собралась открыть «молнию» и все-таки заглянуть внутрь, как вышла жена владельца и принесла ей чашку кофе, так что благоприятный момент был упущен.

Когда вернулись Хок и довольный продавец, последний направился в дом за бумагами, а Хок присел с другой стороны от сумки, расстегнул «молнию» на боковом кармане и достал оттуда солидную пачку банкнот. Он отделил часть купюр по пятьдесят долларов и засунул обратно, а остальные стал пересчитывать. Анджела просто ахнула при виде такого количества наличных.

– Тише, Ангел, – пробормотал он, не отрывая глаз от своего занятия.

– Не затыкай мне рот, Хок, – резко возразила она, правда, послушно понизив голос до шепота. – Зачем ты таскаешь с собой столько наличных?

– А как ты думала я расплачусь за грузовик? Кредитной карточкой?

Она прищурилась, разглядывая деньги, быстро подсчитывая, сколько у него в руках.

– Ты много потратил на грузовик. Разве не лучше было купить машину подешевле, а наличные приберечь для другого?

– Это лишь малая часть того, что у меня есть. Не тревожься, Ангел. Осталось достаточно. Хватит на все, что нам может понадобиться.

Он кончил считать и застегнул «молнию» к моменту возвращения бывшего владельца машины. Вопреки опасениям Анджелы, тот не только не стал спрашивать, почему Хок расплачивается не чеком, но вроде бы даже обрадовался этому. Отдав необходимые документы на автомобиль, он пожелал им удачи и проводил их в путь с улыбкой кошки, съевшей канарейку.

– Неужели мамочка не учила тебя, что следует поторговаться прежде, чем тратить деньги, заработанные тяжким трудом? – поинтересовалась она.

Хок пожал плечами.

– Те две или три сотни, которые бы я выторговал, не стоят потраченного на них времени. Кроме того, это не мои деньги, я украл их у Константина.

– Ты что сделал? – Анджела не поверила своим ушам.

– В ту ночь, когда я убил Нико… все тогда происходило очень сумбурно. И, пожалуй, это было к лучшему, я ведь вообще не должен был там находиться, так что в течение первых нескольких минут никто не понял, что стрелял я. И прежде чем Марченд заметил меня, я вскочил в одну из их машин и умчался. Они и сообразить ничего не успели, а меня уже как ветром сдуло. В грузовике, который я угнал с места преступления, оказались деньги.

– Сколько денег?

Он неожиданно ухмыльнулся.

– Много. Так что успокойся. Поедем потратим еще?

Она прижала пальцы к вискам и простонала:

– Есть что-нибудь, что ты не сделал, чтобы не стать первым номером в списке «любимцев» Константина?

– Да. Я не покончил с его бизнесом, но я над этим работаю.

Они остановились у супермаркета и потратили часть денег Константина на одежду для обоих, удобные туфли на низком каблуке для Анджелы и несколько упаковок снэков, на которых по обоюдному согласию они решили продержаться до обеда.

Они направлялись по шоссе на запад к побережью. Машину снова вела Анджела. Она поинтересовалась у Хока, есть ли у него какой-нибудь план или он собирается бесцельно кататься по дорогам Америки, пока Константин не умрет естественной смертью, а Марченд уйдет на пенсию?

– Если бы я считал, что нам удастся спрятаться до конца жизни, я бы давно осуществил это, – пожал плечами Хок. – К несчастью, Константин не перестанет искать нас, пока не найдет.

– Не говоря уже о том, что в конце концов кто-то меня хватится. – Анджела сбросила скорость, преодолевая долгий крутой подъем. – Так каков же план?

– В Колорадо есть человек по фамилии Блэкторн, которому я могу доверить присмотр за тобой. Единственная проблема – это доставить тебя к нему.

– Ты хочешь от меня отделаться? – такого она не ожидала, и теперь напряженное состояние, которое с утра успело забыться, снова охватило ее.

– Разумеется. Я сделал бы это еще раньше, но убежище Сэмми было ближе, а мне надо было взять кое-что из моей квартиры в Сан-Рафаэле, чтобы отослать это с тобой. – Большим и указательным пальцами он потер себе переносицу. – Я туда и направлялся утром, когда разразился весь этот кошмар.

– Значит, сейчас мы едем туда? В Сан-Рафаэль? – Что-то Анджела была не слишком обрадована этой идеей. Именно в Сан-Рафаэле им не следовало сейчас находиться… не говоря уже о том, что, если он хотел попасть туда, они уже проехали более ста пятидесяти миль в противоположном направлении.

– Нет, – покачал головой Хок. – Мы направляемся в Портленд, штат Орегон, где ты сможешь беспрепятственно сесть в самолет и улететь на восток.

Она с досадой посмотрела на него.

– Хок, тебе надо поучиться читать карту. Если бы мы ехали вдоль границы штатов, мы бы доехали в Портленд за шесть-восемь часов. А так, как мы едем сейчас, это займет вдвое больше времени.

– Эта дорога не только живописнее, но и безопаснее, – откликнулся Хок. – Кроме того, когда я за ленчем позвонил Блэкторну, выяснилось, что его нет в городе и вернется он только завтра к ночи. Если мы не задержимся где-нибудь надолго, то приедем как раз вовремя.

– Кто этот Блэкторн? – поинтересовалась Анджела.

– Человек, с которым я работал несколько лет назад. Он не полицейский, но в данном случае это к лучшему. Он будет знать, что с тобой делать.

– Если у него так безопасно, почему бы тебе тоже не остаться у него?

– У меня есть другие дела, – бросил Хок.

Анджела открыла было рот, чтобы спросить, какие, и задать ему еще ряд накопившихся вопросов, но он не дал ей даже начать расспросы.

– Я немного посплю, Ангел. Постарайся придержать на несколько часов свое любопытство, – не дожидаясь ее согласия, он подальше откинул сиденье и устроился поудобнее.

К моменту, когда Анджела смогла оторвать взгляд от дороги и посмотреть на него, он уже закрыл глаза. Все же она не удержалась и задала парочку вопросов.

– Как насчет Сан-Рафаэля? Ты возвращаешься туда?

– Сразу после того, как посажу тебя в самолет, – ответил он, не открывая глаз.

– Мне это кажется на редкость неразумным, – буркнула она. – Ты просто нарываешься на неприятности.

– Неразумно было с твоей стороны поднять пистолет тогда в гараже, – невозмутимо откликнулся Хок. – А я иду на рассчитанный риск.

– Ради чего-то важного?

– Да.

– Тогда почему ты не оставил это что-то, – она понимала, что разговаривает, как капризная девочка, – в этой твоей сумке, которую ты всюду таскаешь за собой и в которой чего только нет. Не понимаю, почему в ней не нашлось места еще для одной вещи.

Хок открыл глаза и, повернув к ней голову, сердито уставился на нее.

– Дашь ты мне поспать или нет?

– Я просто не могу понять, почему ты рискуешь без нужды, когда вовсе не должен этого делать? В том числе зачем-то вернулся утром за мной… – Анджела крепче вцепилась в руль и поерзала на сиденье, стараясь устроиться поудобнее. – Тебе надо было как следует проверить сиденья, прежде чем покупать этот грузовик. Я всего двадцать минут за рулем, а спину уже ломит.

– Сверни к обочине, Ангел.

Она удивленно повернула к нему голову.

– Я не жалуюсь… Ну, может, немножко, но я не имела в виду, что больше не могу вести машину. Хок, мне просто надо не забывать держаться прямо. А ты поспи. Со мной все будет в порядке.

– Все равно сверни, – тихо повторил Хок. – Пожалуйста.

Не понимая, чего он хочет, она выполнила его просьбу, вернее команду. Когда имеешь дело с Хоком, различие этих понятий практически незаметно. Вежливые слова, вроде «спасибо» и «пожалуйста» были просто уловкой, призванной смягчить того, к кому обращались его приказы, но тем не менее это были приказы. Наступили сумерки, и количество машин на дороге уменьшилось. Анджела легко отыскала просвет в дорожном потоке и свернула к обочине, где и остановилась в уже глубокой тени раскидистых деревьев. Выключив мотор, она искоса поглядела на Хока и увидела, что он полулежа наблюдает за ней.

– Ну и что? – спросила она после долгой минуты молчания.

– Ты все еще не понимаешь?

– Что именно?

– Это…

Он протянул руку, и ладонь его легла ей на щеку до того, как она поняла, что происходит. Когда он начал гладить большим пальцем ее нежную кожу, все протесты замерли у нее на губах. Мучительные переживания относительно ее реакции на прикосновения Хока стали далекими. Важной была его нежная ласка, и Анджела уткнулась в большую теплую ладонь, ощущая, что это самая правильная и естественная реакция.

– Восемь месяцев я строил планы, как добить Константина, – ровным голосом произнес он, – и вдруг в мою жизнь врываешься ты, отчаянная, языкатая, со своими золотистыми сверкающими глазами, и я обнаруживаю, что уже не так хочу погибнуть ради того, чтобы уложить Константина в могилу.

– Так ты не отправишься к нему? – спросила она, и сердце у нее екнуло наконец, признавая происходящие перемены.

– Не знаю, что мне делать. Сию минуту я только хочу поцеловать тебя. – Взгляд его сосредоточился на ее лице, там где большой палец касался нежной нижней губки. Он слегка надавил на нее и был вознагражден тем, что рот ее приоткрылся.

– И все? – еле слышно прошептала она. – Ты хочешь только поцеловать меня?

– Для начала, Ангел. Наш утренний поцелуй не в счет. Утром я накинулся на тебя до того, как ты успела сообразить, что происходит. – Хок улыбнулся, сел и, не отнимая ладони от ее лица, другой рукой поднял свое сиденье. – Я хочу сделать это снова, Ангел. В твоем отклике было что-то такое… терзавшее меня весь день.

– Терзавшее?

– Да. Несколько секунд перед тем, как ты вспомнила, что не должна целовать меня… Но они пролетели слишком быстро, чтобы я мог понять.

– Понять что?

– Растаешь ли ты в моих объятьях… или запылаешь огнем. Прекрасно и то, и другое, Ангел, но вот не знать, что именно случится, хуже всего. Это сводит меня с ума.

В гаснущем свете дня золотые искры света сияли ему из глубины двух изумрудных озер. Розовый кончик языка скользнул между губами и коснулся подушечки его большого пальца. Хок напрягся и не в силах больше сдерживаться, схватил ее за талию и рывком перенес к себе на колени.

Анджела не стала притворяться возмущенной, или вырываться, или даже изображать удивление. По правде говоря, легкая улыбка, заигравшая у нее на губах, сказала ему, что она ждала чего-то подобного. Хок даже заподозрил, что она недоумевала, чего он так медлил. Под ее тяжестью кровь прилила и запульсировала у него в паху, и, глядя в золотисто-зеленые глаза, он увидел, что она почувствовала, как его отвердевшая мужская плоть уперлась ей в бедро.

Однако ей удалось удивить его, когда она потянулась и осторожно прикоснулась к бритвенному порезу.

– Я не должна была причинять тебе боль.

– Ты не причиняла. Я сам виноват, что не догадался о твоей находчивости.

– Все это происходило только вчера, – пробормотала она. – А кажется, что прошла вечность.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался Хок, увидев, что лицо ее посерьезнело.

Слегка поколебавшись, Анджела ответила:

– О том, что не только твои планы поменялись за последние двое суток. До встречи с тобой мне больше всего хотелось забраться подальше от дома и побыть в одиночестве. А теперь одна мысль оказаться вдали от тебя нагоняет на меня тоску. Когда я впервые осознала, какие чувства ты во мне пробуждаешь, мне стало не по себе. Мне было немного стыдно из-за того, что меня к тебе влечет. Это казалось неестественным. И вся ситуация была слишком дикой и… напряженной.

– А теперь?

– Теперь я понимаю, что пыталась оценивать свою реакцию по обычным меркам, а они здесь неприменимы. С самого начала в этой истории не было ничего нормального и обычного, – на лице ее растерянность сменилась улыбкой. Она обвила руками его шею и теснее прильнула к нему. – У меня недостаточно опыта, чтобы понимать отклик своего тела, – смущенно призналась Анджела, – но не сомневаюсь, что не испытывала бы к тебе таких чувств, как сейчас, если бы ты мне не нравился. Независимо от обстоятельств.

Она сморщила носик и серьезно посмотрела ему в лицо.

– Я непонятно говорю?

– Да нет, понятно. – Хок склонил голову набок. – Ты что, пытаешься оправдаться в том, что тебе нравится сидеть у меня на коленях?

– Нет, – смущенно улыбнулась она. – Я пытаюсь внушить тебе, что если ты вернулся к Сэмми с мыслью о том, что не стоит терять привлекательную партнершу для сексуальных утех, то тебя ждет разочарование. Мой опыт в этой области ограничивается парочкой ничем не примечательных романов, когда я только начинала работать. А потом какое-то время я жила с другом. Его звали Фрэнк, и весь его сексуальный репертуар сводился к одной позиции, а предложения как-то ее разнообразить он считал оскорблением своего мужского достоинства.

Хок не очень понял, как добрались они до разговора о ее сексуальном опыте, но останавливать ее не стал. Тот факт, что в ее жизни был всего один сколько-нибудь постоянный любовник, к тому же неумелый, скорее успокоил, чем разочаровал его.

А вот демонстрация Анджеле того, что заниматься любовью – это прекрасно, должна была подождать по крайней мере до того, как он покончит со своим делом в Сан-Рафаэле. До тех пор им придется довольствоваться разговорами… ну и, возможно, поцелуями. Хок понимал, что требуется время для того, чтобы они лучше узнали друг друга. Он не собирался оказывать на нее давление.

Ему хотелось, чтобы, когда они целовались, в ее взгляде было желание, а не сомнение.

– Меня удивляет, что ты продолжала с ним жить, – заметил Хок.

– Это он продолжал жить со мной. К тому времени, как я разобралась, что с ним скучно не только в постели, я была слишком загружена работой, и у меня не было ни времени, ни сил, чтобы убеждать его уйти. Когда же наконец он ушел, я, по-моему, не заметила бы этого, если бы он не забрал с собой кота, которого подарил мне на день рождения.

Она глубоко вздохнула и продолжила свою исповедь:

– Я бы не стала все это тебе рассказывать, Хок, но ты намекнул, что вернулся за мной не только из чувства ответственности. Так что с моей стороны было бы нечестно подавать тебе надежду на то, что смогу чем-нибудь удивить тебя в постели.

Хок сумел сохранить серьезный вид, хотя один Бог знает, как ему это удалось. Она так трогательно и простодушно излагала ему свои воображаемые недостатки… Он решил, что единственным подходящим ответом будет такая же искренность.

– У нас с тобой все будет замечательно, – просто сказал он, – когда мы с тобой дойдем до этого.

– Я же только что сказала тебе, что я не…

Хок приложил палец к ее губам, и она смолкла.

– Ты должна поверить мне, Ангел. Если бы у тебя было больше опыта, ты сразу поняла бы, что все у нас будет прекрасно, судя по тому, как мы реагируем друг на друга.

– Думаешь, у нас все будет хорошо?

– Очень хорошо.

Опущенные ресницы скрыли выражение ее глаз, но трепет, пробежавший по телу, показал, какое удовольствие доставили ей его слова. Чаще забилась жилка на шее, прерывистым стало дыхание. Отвердевшие соски проступили сквозь свитер, и легкий стон слетел с полуоткрывшихся губ, когда рука его скользнула с талии на изгиб бедра.

Ее руки крепче обняли его. Анджела подняла к нему лицо, так что губы их почти соприкоснулись.

– По-моему, ты говорил, что не собираешься поступать в соответствии со своими чувствами, – пробормотала она.

– Это было до того, как я понял, что у меня нет выбора, – вдруг севшим голосом прошептал он. – Когда утром я поцеловал тебя, когда твои губы затрепетали под моими, я понял, что все изменилось.

– Ты изменился?

– Нет, Ангел, – сказал Хок, склоняя голову еще ближе к ней. – Ты. Ты обнаружила, что тоже хочешь меня.

– Твоя самоуверенность потрясает.

Он замер и настороженно всмотрелся в нее. Только увидев, что в глазах ее прыгают смешинки, а губы подергиваются, сдерживая улыбку, Хок понял, что она дразнит его.

– Тогда что ты делаешь у меня на коленях? – поинтересовался он.

– Ты сам меня сюда посадил.

– Это верно. – Хок почувствовал, что тоже начинает улыбаться. – Но я не обвивал себе шею твоими руками. Это ты сделала по своей воле.

Она кивнула, соглашаясь.

– Я подумала, что ты хочешь меня поцеловать. Если б я знала, что ты собираешься заговорить меня до смерти, я бы не стала делать этого.

Анджела прекрасно понимала, что кривит душой, потому что она говорила больше, чем Хок. Но ей важно было высказать то, что было у нее на сердце, хоть и вышло все очень сумбурно.

Ее неудержимо влекло к Хоку, и это влечение не укладывалось ни в какую логику. Но ей и не хотелось обосновывать свои чувства, анализировать ощущения и предугадывать ожидающие ее последствия.

Влечение к Хоку просто присутствовало в ней, сильное и несомненное.

Анджела не успела сделать следующий вдох: его рот прильнул к ее губам, и сбылось их общее желание, наконец-то они поцеловались. Она целовала его, раздвигая губы, чтобы впустить его язык, инстинктивно понимая, что он хочет ее именно такой, страстной, пылкой, раскованной.

Подобные поцелуи она освоила еще в колледже, но никогда не получала от этого особого удовольствия. С Хоком все было иначе. Это было истинное наслаждение. Оно началось с губ, к которым прикоснулись его губы. Его язык порождал другие, более сильные чувства: он гладил ее язык, обвивался вокруг него, дразнил и заманивал… и Анджела последовала его примеру. Кончик ее языка ощупал ровные зубы Хока и проник глубже в его рот.

Раздался тихий стон. Она подумала, что застонал Хок, но с таким же успехом он мог вырваться из ее горла, потому что жар их поцелуя целиком охватил ее, разлился по всему ее телу… по груди… Особенно жгло соски, касавшиеся его груди, и то место между ногами, находившееся всего в нескольких дюймах от его руки, лежавшей у нее на бедре.

Хок вонзил язык в сладостную глубину ее рта, затем медленно вынул его и снова повторил это волнующее движение. И снова… пока не установил ровный настойчивый ритм. Анджела откликнулась движением бедер, которые под его ласковой направляющей рукой начали тереться об его возбужденную плоть в том же восхитительном ритме. Он просунул руку под ее свитер, мгновение задержался на шелковой рубашке, скользнул под нее… пока ладонь не обхватила ее грудь и твердый бархатистый сосок не оказался зажат между его пальцами.

Он не собирался заходить так далеко. Поцелуй, которого он ждал весь день… всю вечность… Какая разница? Но ее отклик был так пылок. Она вся ожила под его руками, так что он не смог устоять, чтобы не коснуться ее, насладиться ее жаром. Ее пышная грудь отяжелела в его ладони, и это ощущение заставило его подумать о том, достигла ли она того состояния, когда страсть целиком поглощает все существо. Он попробовал представить себе, как прореагирует Анджела, если он расстегнет ее джинсы и просунет пальцы под ее трусики.

Анджела застонала… а может, застонал Хок. Это было неважно, потому что ощущение было восхитительным, и он жаждал его продлить. Он передвинул руку с бедра ей на живот, затем еще ниже, накрыв холмик между ее ногами, раздвигая их, чтобы удобнее накрыть ладонью рвущийся оттуда жар. Снова прозвучал неясный стон, и Хок понял, что она силится что-то сказать и не может из-за того, что его губы запечатали ее рот.

Вскрик наслаждения вознаградил его действия, и он еще теснее прижал ее к своему паху, усмиряя ритм, доводящий его до потери самообладания, но не вынимая руки из ее джинсов. Хок продолжал гладить, сжимать сильными пальцами нежную плоть… Когда еще один легкий возглас сорвался с ее губ, он снова прильнул к ее губам. Анджела разомкнула руки у него на шее и сквозь тонкое полотно свитера схватила его ладонь. Хок подумал, что она хочет убрать его руку, когда понял, что Анджела, наоборот, прижимает его пальцы крепче, теснее к своему пылающему телу.

– Мы не можем так дальше, – наконец еле выговорила она, и он согласился с ней, но не удержался и еще немного подразнил ее сосок.

– Не волнуйся, Ангел. Мы не зайдем далеко. Не сейчас, – тихо откликнулся он. – Дай только еще немножко поласкать тебя, ты такая красивая…

Он снова накрыл ее рот своим и на этот раз повторил языком ритм движения своей руки. Анджела извивалась, стонала в бурной и сладостной страсти, так что ему стоило больших усилий не послать все к чертям и не овладеть ею прямо здесь и сейчас.

Однако Хок справился с собой. Не мог он так поступать. Он хотел обладать ею совсем не так. Ему хотелось заниматься любовью не в одежде и не в тесной кабине грузовика, остановленного на обочине шоссе… Но, увы, маловероятно, что это сбудется, вряд ли он увидится с ней после того, как посадит ее на самолет до Денвера.

Ее тихий стон чуть не сломил его решимость. Огромное усилие воли потребовалось Хоку, чтобы отсадить ее от себя на более безопасное расстояние; чтобы он мог ласкать ее, не подвергая жестокому испытанию свою мужскую плоть, на которую Анджела давила своим весом. Он вобрал в себя ее губы долгим алчным поцелуем, а затем еще немного раздвинул ей ноги, чтобы дать своей руке большую свободу.

– Не надо, Ангел, – произнес он, когда Анджела попыталась сдвинуть ноги. – Просто расслабься и позволь мне…

– Позволить тебе что, Хок? – резко перебила она, отталкивая его руки и стараясь сесть прямо. – Позволить тебе доказать мне, что я так далеко зашла и забочусь только о своем удовольствии?

– Не говори глупостей. Это сиденье слишком мало для чего-нибудь еще.

– В таком случае нам надо снова вернуться на дорогу. – Анджела опустила вниз задравшийся свитер. При этом отвердевшие соски четко обрисовались под ним.

Хок не смог удержаться и, протянув руку, взял двумя пальцами выступающий сосок. В ответ раздался шипящий звук, с которым Анджела втянула воздух сквозь стиснутые зубы.

– Все правильно, Ангел. Хорошо, да? Просто откинься на мою руку и…

– И все.

Она хлопнула его по руке, отталкивая ее в сторону, и яростно сверкнула глазами. Щеки ее пылали, глаза метали золотые искры…

– Знаешь что, Хоксворт? С меня хватит: я попробовала, получила свое, и довольно…

– О чем это ты? – Он в недоумении поднял брови. – Хватит чего?

– Твоего неизменного самообладания, – возмущенно фыркнула она. – Вечно ты командуешь «сделай так», «этого не делай», «тише», «заткнись» или еще что-нибудь в том же духе… Не могу решить, кем я при этом себя чувствую: ребенком или собакой, – говоря это, она, упираясь в его живот и плечи, стала перебираться на водительское место.

Хок попытался помочь, но Анджела локтем отбросила его руки, и он отпрянул, потому что вовсе не рвался заработать синяк под глазом. Он подождал, пока она усядется за руль и посмотрит на него. Только тогда Хок тихо сказал:

– Мне очень жаль, Ангел. Я не пытался командовать тобою. Я хотел доставить тебе удовольствие.

– Знаю, Хок. Просто я не хочу… – взгляд ее смягчился, она прикусила нижнюю губку и, помедлив, докончила: – Я не хочу, чтобы все было именно так…

– Когда я тобой командовал? – настойчиво переспросил Хок.

– Но ведь признайся, есть у тебя такая привычка – распоряжаться всем до мелочей. – Она опустила глаза на свои зажатые между колен руки.

Хок потянулся к ней и указательным пальцем бережно приподнял ее подбородок.

– Ты чересчур бурно реагируешь на все, Ангел. С той минуты, как я посадил тебя к себе на колени, ты ни секунды не теряла контроля над ситуацией и в любой момент могла остановить меня.

– Я пыталась…

– Не очень старательно, – покачав головой, Хок уронил руку. – Пока ты не догадалась, что я собираюсь любить тебя только руками, ты не возражала. Если я чем-то напугал тебя, значит, я делал все не так.

– Все так.

– Так в чем же дело?

– А дело в том, что уже два дня все в моей жизни пошло вверх дном. – Анджела запустила пальцы в волосы, и выбившиеся из косы пряди упали ей на лицо. Глядя на нее сквозь их темно-рыжую вуаль, она продолжала: – Пожалуй, это реакция на то, что сейчас произошло. Я не помню случая в своей жизни, когда ощущала нечто подобное. Это меня пугает.

– Я никогда не причиню тебе вреда, поверь мне, – поклялся Хок.

– Я знаю. – Она глубоко вздохнула. – Может, нам пора отправляться в путь? Как ты считаешь? Кажется, мы забыли о Константине и Марченде.

– По-моему, пора пообедать. Поблизости наверняка найдется какая-нибудь забегаловка.

– Ладно. – Анджела села попрямее, но прежде, чем она включила зажигание, Хок ласково коснулся ее руки. Она искоса посмотрела на него.

– Что еще?

– Я был прав в обоих случаях.

– Прав? О чем ты? – Даже в наступающих сумерках было заметно горевшее в его глазах желание.

– Ты сделала и то, и другое, Ангел, – с удовлетворением произнес он. – Ты растаяла, а потом запылала так жарко, что я чуть не потерял голову. И знаешь, что еще?

– Что?

– Меня это тоже напугало, – признался он.