Вдогонку за судьбой

6

Анджела, нахмурясь, уставилась на розовую ночную рубашку без рукавов из тонкой ткани, которая в большой руке Хока выглядела просто нелепо. По подолу шла широкая оборка, в центре присобранного лифа красовался бантик. Ей хотелось скользнуть в чистую мягкую сорочку, но Анджела воспринимала в штыки все, что предлагал Хок.

– Оставьте ее себе, она вам пригодится, – с издевкой сказала она.

– Не упрямься, Ангел. Я считал, что тебе захочется надеть что-нибудь чистое.

Скомкав рубашку, Хок кинул ее Анджеле, и та легким розовым облачком опустилась рядом с нею. Ловким движением она сбросила рубашку на пол, совсем близко от комода, с которого начался ее великий побег. Интересно, Хок уже обнаружил, где она пряталась?

– Я уже говорила вам, что предпочитаю свою одежду, – упрямо сказала она.

– Но все нормальные люди переодеваются на ночь в пижамы и ночные рубашки, – терпеливо, как маленькой девочке, втолковывал Хок.

– Я не расстанусь со своей одеждой.

– Ладно, Ангел, в чем дело? Ты боишься, что, едва разденешься, я наброшусь на тебя? Или эта рубашка слишком сексуальна и оскорбляет твой строгий вкус? – Он поднял рубашку с пола и встряхнул, чтобы она расправилась. – Прости, но у Сэмми нет пижам с застежкой под самое горло. Эта была самая скромная из всех.

Признать, что сорочка вполне была сносная, не означало, что ей хочется ее надеть. Однако Анджела не желала обсуждать истинную причину своего отказа и потому с вызовом сказала:

– Если она вам так нравится, почему бы самому ее не надеть?

– Потому что обычно я сплю голым. – Он отшвырнул рубашку в сторону и, прежде чем Анджела успела отклониться, крепко взял ее за подбородок, так что ей пришлось встретиться глазами с его сердитым взглядом. – Обычно я сплю голым, особенно, если я в постели с женщиной. Однако, учитывая, что рядом находишься ты, я лишь сниму рубашку и носки.

Пальцы, сжимавшие ее подбородок, были сильными и теплыми. Анджела решила, что легкое покалывание в тех местах, где он касался ее кожи, вызвано просто нервным напряжением. Признаться в том, что он заставлял ее нервничать, было легче и безопаснее, чем дать этому щекочущему ощущению разойтись по всему телу. Сейчас было не время анализировать, что за чувства она испытывала, находясь рядом с ним.

Она облизнула пересохшие губы и тут же замерла, увидев, как взгляд его устремился на ее рот.

– Я не буду спать рядом с вами, – объявила она.

– Ты будешь спать там, где тебе скажут, – пальцы его сжались чуть сильнее. Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала в его дыхании сладковатый запах виски. – Я уже объяснял тебе прошлой ночью, что не собираюсь тебя насиловать.

– А сегодня признались, что наговорили много всякой лжи, – возразила Анджела.

– Не много, а лишь то, что требовали от меня обстоятельства.

Он отнял руку от ее лица, но не отодвинулся, а слегка потеснил ее и уселся рядом. Она попыталась прижаться к стенке, но отодвинуться ей было некуда. Не осталось ни дюйма для отступления. Анджеле показалось, что его близость таит в себе угрозу, вызывая непонятную слабость, такую же новую для нее, как испытанный накануне страх.

Опершись одной рукой о раму окна, другой – о стену около ее головы, Хок навис над ней как скала.

– Мы будем спать вместе, – повторил он, – потому что только таким образом я смогу отдохнуть. Если ты попытаешься снова бежать, я это почувствую.

– Сегодня утром я убежала, а ты все проспал. Так ничего и не узнал, – ответила она и тут же прикусила язык, поняв, что сболтнула лишнее. Ей не стоит раздражать его и дразнить, потому что это может помешать ей в дальнейшем реализовать план своего освобождения, от которого она не отказалась.

– Знаю. – Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

Анджела сама часто использовала этот прием, когда ситуация требовала самообладания, а оно было на исходе. – Ты уже два раза выходила из коттеджа. Люди Сэмми хорошо вымуштрованы, но даже самые лучшие солдаты начинают нервничать, когда должны все время быть настороже.

– Солдаты?

– Может быть, я не так выразился, но не сомневаюсь, что большинство из них имеет военную подготовку. Всем будет спокойнее и безопаснее, если ты больше не будешь пытаться сбежать.

– Боитесь, что меня убьют при попытке к бегству? – с любопытством посмотрела на него Анджела.

– Да.

Она не стала анализировать подобный ответ Хока, а тут же перешла в атаку.

– И вы хотите, чтобы я поверила, будто вы привели меня сюда, чтобы защитить?

Он снова несколько раз медленно вздохнул.

– К этому мы вернемся позднее. Сию минуту мы обсуждаем, где кто будет спать…

– Нет, не обсуждаем. Вы отдаете приказания, которые мне совсем не хочется выполнять.

Она уставилась в окно, но уже совершенно стемнело, и вместо знакомого пейзажа увидела отраженные в стекле два слившихся силуэта: она и Хок. Анджела вдруг подумала, что Хок проявляет по отношению к ней удивительное терпение – предлагая ночную рубашку, уговаривая переодеться и лечь, хотя мог бы применить силу и заставить ее беспрекословно подчиняться.

Она знала, что Хок вовсе не обязан был убеждать ее и объяснять свои поступки. И спорить с ней тоже не было никакой необходимости. Анджела вдруг сообразила, насколько хуже могли бы стать для нее последствия неудачного побега, если бы он позволил одному из людей Сэмми вытащить ее из рододендронов и заставить вернуться в коттедж. Кто знает, обошлось бы тогда без унижения и рукоприкладства?

Он был добр, но это не отменяло того факта, что она была его пленницей. Анджела гневно взглянула сначала на его отражение, затем повернула голову и уставилась ему в лицо.

– Я не стану облегчать вам жизнь, – пригрозила она.

– А я на это и не надеялся, – пожал плечами Хок. – Но это не помешает мне постараться облегчить для тебя пребывание здесь.

Она едва удержалась, чтобы не отпрянуть, когда он провел пальцем сверху вниз по ее щеке, а затем поднял палец и показал ей его кончик. Он был коричневым от грязи.

– Тебе надо вымыться, Анджела. Заставлять тебя я не собираюсь, но сам хочу принять душ и сделаю это в течение ближайшего часа.

– А если я не стану мыться? – поинтересовалась она.

Хок склонился поближе к ней и потянул носом воздух.

– Что ж, тогда полагаю, мне придется потерпеть. Так или иначе, но спать мы будем в одной постели сегодня и все последующие ночи, пока я не решу иначе, – твердо сказал он.

Анджела не могла удержать паники, которая отразилась в ее глазах, и Хок не мог не заметить этого.

– Не знаю, какие еще слова тебя могут успокоить, – произнес он. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Не знаю.

Он задумался, понимая, что не может провести несколько дней взаперти с женщиной, которая смотрит на него сквозь пелену страха и недоверия. Настала пора большей откровенности. Сам не зная почему, Хок не сомневался, что Анджела правильно воспримет проявление им честности.

– Ты не доверяешь моим словам, потому что чувствуешь, что меня влечет к тебе? – поинтересовался он.

Глаза ее тревожно расширились, и она яростно затрясла головой.

– Но это не так?

– Именно так, – кивнул он, – и в этом нет ничего странного. Ты красивая женщина, Анджела. И очень сообразительная. Хотя сейчас, наверное, не лучшее время распространяться на эту тему. Достаточно сказать, что мой физический отклик на тебя очень силен и однозначен.

Глаза ее распахнулись еще шире.

– По-вашему, это должно меня успокоить? Признаюсь, что у вас ничего не получилось.

Хок с трудом сдержал невольный смешок и продолжал смотреть ей прямо в глаза. Она стиснула маленькие тонкие руки в коленях, он накрыл их своей большой ладонью. Не потому, что хотел предупредить ее сопротивление, а потому, что надеялся через прикосновение дать ей почувствовать свою искренность. Легкая дрожь передалась от ее рук ему. Нежное их тепло было удивительно приятным.

Хок облегченно вздохнул, когда она не стала отнимать руки и отталкивать его. Значит, самообладание и контроль над собой вернулись к ней, что было столь важно в сложившейся ситуации.

– Можешь мне поверить, что еще ни одну женщину мне не приходилось брать силой, – медленно продолжал он. – И хотя я нахожу тебя невероятно привлекательной и волнующей, хотя я хочу тебя и с трудом сдерживаюсь, когда ты рядом, я никогда не стану принуждать тебя к близости против воли.

Анджела покраснела и выглядела ошеломленной.

– Это невозможно, – пролепетала она.

– Что невозможно? Ты боишься, что я не смогу держать свое желание под контролем? – Он пожал плечами. – Да, это трудно. Но возможно.

– Я не то имела в виду, – совершенно растерявшись, пробормотала она. – Вы же меня едва знаете.

– Мне не надо знать тебя, чтобы хотеть. Мы же говорим о физическом влечении, Ангел. Для него не требуется эмоциональной привязанности, которую дает долгое знакомство.

Хок знал, что понимает ее лучше, чем она думает и в чем готова себе признаться. Но еще он знал, что, если и скажет об этом вслух, убедительно это не прозвучит. Сообщить Анджеле, что именно ее мужество, женственность, находчивость и привлекательная внешность – все вместе – составляли сочетание, так будоражащее все его чувства, было бы непростительно с его стороны. Ему не следовало в данных условиях усложнять отношения между ними.

Когда она не откликнулась сразу, он заметил:

– Анджела, я понимаю, что ты совершенно сбита с толку. Сначала ты беспокоишься, что я тебя изнасилую, а теперь удивляешься, как это я признаюсь честно, что хочу тебя. Скажи, что ты предпочитаешь?

Она раздраженно поглядела на него.

– Я предпочитаю душ. Отодвинься.

Сделав безучастное лицо, чтобы не показать охватившее его удовлетворение от этой маленькой победы, он отошел к стулу, на котором лежала сваленная грудой одежда, принесенная им из дома Сэмми.

– Я повешу все это в шкаф. Может быть, ты подберешь здесь что-нибудь себе по вкусу, если завтра решишь переодеться.

– Сэмми что, держит запасы одежды для всех своих нежданных гостей? – с сарказмом спросила Анджела.

– Полагаю, что он настолько дальновидный и осторожный человек, что готов к самым невероятным жизненным ситуациям.

– Вы явно брали у него уроки, – произнесла Анджела, явно вкладывая в эту похвалу иронию.

Он удивленно сдвинул брови.

– Не понял.

– Эта ваша чертова спортивная сумка, – ответила она. – Прошлой ночью я решила, что она просто бездонная и содержит все необходимое на все случаи жизни.

– А что ты думаешь теперь, когда как следует покопалась в ней?

У него был какой-то слишком заинтересованный вид, и Анджела задумалась, что же проглядела там. Кажется, стоит заглянуть в нее еще раз.

– Теперь я думаю, – фыркнула она, – что лучше мне было бы никогда не знать, что такие люди, как вы и Сэмми, есть на свете.

Он кивнула, вроде бы соглашаясь с ней, но заметил:

– Я решил, что ты предпочтешь постирать свое собственное белье, а не брать то, что есть у Сэмми.

– Не смогли найти подходящего мне размера? – постаралась она уколоть его, но попытка не удалась.

Ответная его улыбка была мягкой и самой опасной из всех, которые она видела до сих пор.

– Полагаю, что у него полные ящики всевозможного белья, но, зная твое настроение, я подумал, что ты предпочтешь носить собственные кружавчики с атласом.

Анджела открыла было рот, чтобы осведомиться, откуда он знает, что у нее под одеждой, но тут же залилась пунцовым румянцем, вспомнив услугу весьма интимного характера, которую он оказал ей прошлой ночью. Она некоторое время молчала, стараясь побороть смущение, и лишь потом смогла заговорить, сделав вид, что не заметила его неджентльменского замечания.

– Единственное, что портит мне настроение, это мое местонахождение. Я не хочу здесь оставаться.

– А я не могу тебя отпустить, – сказал Хок. – Так что мы зашли в тупик.

Она сжала в руках розовую ночную рубашку и стояла в дверях спальни, ожидая, пока он кончит развешивать одежду в шкафу. Как только Хок вышел из комнаты, она скользнула туда и закрыла за ним дверь с громким демонстративным стуком.

Легкая улыбка мелькнула на его губах. Он подошел к шкафчику с напитками и налил себе в тяжелый хрустальный стакан немного шотландского виски. Отхлебнув хороший глоток, Хок поздравил себя с тем, как удачно использовал тактику Анджелы против нее самой. Он постарался запутать ее, нисколько не уклоняясь притом от истины, и ему это, по-видимому, удалось.

То, что она с такой легкостью попалась ему на удочку, не уменьшало сладкого вкуса победы.

Растерянность была так же непривычна Анджеле, как и потеря самообладания. Она уверенно могла заявить, что это ощущение ей совсем не нравится. Впрочем, она не могла не признаться себе, что лучше испытывать такое чувство, чем вовсе никаких, а так и случилось бы, если бы кому-нибудь из людей Сэмми пришло в голову применить оружие при ее поимке.

Проводя губкой по ногам, обводя ею грязные колени, она непрерывно думала о человеке по имени Хок и пыталась угадать, как воспримет он холодный душ, который она собиралась ему устроить. К тому времени, когда она как следует понежится в горячей ванне и хорошенько промоет волосы под душем, вряд ли в накопительном баке останется хоть капля горячей воды.

Что ж, ему некого за это винить, кроме себя, он ведь сам настоял, чтобы она пошла мыться первой.

Анджела удовлетворенно вздохнула и потянулась к крану, чтобы добавить в ванну еще немножко горячей воды. Приговаривая Хока к холодному душу, она бросала ему вызов, выглядевший какой-то ребяческой проделкой, но лучшего в данную минуту она придумать не могла. Разве что первой использовать одноразовые бритвенные лезвия, побрив ноги. Конечно, он все равно сможет побриться, но она получит некоторое удовольствие при мысли о том, что он будет пользоваться затупившимся лезвием.

«Я так тебя хочу, что рядом с тобой едва могу думать о чем-нибудь еще», – пришли ей на память слова Хока.

Несмотря на то, что температуру воды едва можно было терпеть, по телу Анджелы прошла дрожь. Жаркий взгляд, которым он впился в ее лицо, произнося эти слова, потряс Анджелу до глубины души, пробудив чувства, не имевшие ничего общего со страхом или досадой. Она беспокойно задвигалась в воде, надеясь, что от перемены позы исчезнет так несвоевременно появившееся томление в теле. В других обстоятельствах это было бы явным свидетельством сексуального отклика на его желание.

В других обстоятельствах… но только не в этих. Хок угрожал ее жизни, и было бы полной глупостью с ее стороны испытывать к нему какие-нибудь чувства, кроме как ненависть пленницы к своему тюремщику. Вместе с тем нельзя было не обратить внимания на сдержанную учтивость, которую он проявлял к ней с момента, когда понял, что она не относится к числу его врагов. За исключением единственного упоминания о ее нижнем белье, которое сейчас сушилось на горячей трубе для полотенец, он обращался с ней твердо, но не грубо. Скорее внимательно и бережно.

Получалось, что отплатить ему за все хорошее холодным душем было несправедливо.

Конечно, Анджелу тяготила мысль о том, что она перестала быть себе хозяйкой, пусть даже на непродолжительное время. С той минуты, когда она, Анджела, подобрала с пола гаража пистолет, Хок взял в свои руки контроль над ее жизнью. А она не относилась к женщинам, которые отдают власть над собой легко… и никогда полностью… а тем более против воли. Безжалостно он отобрал у нее то, что она и в мыслях не собиралась никому отдавать. А затем с легкостью, от которой просто дух захватывало, удерживал то, чем завладел. Жизнь ее находилась в его руках, и она никак не могла этого изменить.

«Мой физический отклик на тебя силен и однозначен», – совсем некстати всплыла его фраза в ее сознании.

Снова дрожь пробежала у нее по телу. Реакция абсолютно однозначная, такой же физический отклик, как и у Хока. Анджела никогда не лгала самой себе, но сию минуту ей очень хотелось бы солгать. «У меня и так столько поводов для тревоги, – попыталась утешить себя она, – что эта мелочь затеряется среди них».

К сожалению, эта ложь не была мелочью. Ее тело слишком сильно реагировало на Хока, чтобы можно было это игнорировать. Особенно после того, как он признался в своем влечении к ней.

«Я никогда не брал женщину силой. Я никогда не буду принуждать тебя к близости против воли…» – Мысленно Анджела вновь и вновь возвращалась к их разговору.

Он произносил эти слова таким тоном, что у нее не было оснований не верить ему.

Ей необходимо было поверить, хотя бы для того, чтобы не сойти с ума в этой дикой ситуации, развивающейся вопреки всякой логике. Странно, она даже находила что-то успокаивающее в его откровенном признании. Он хотел ее, но не собирался принуждать к близости силой.

Хок контролировал не только ситуацию, но и себя.

Анджела ему верила, и это само по себе было удивительно, пока она не осознала, что источником, откуда исходило это доверие, была ее интуиция. Она ведь всегда так гордилась своим умением разбираться в людях.

А еще она всегда была невероятно практичной. Прошлой ночью Хок похитил ее и терроризировал, считая наемной убийцей. Сегодня он держал Анджелу в плену, якобы для ее же блага. Он совершил ошибку, сочтя ее частью команды, покушавшейся на его жизнь, но теперь не мог освободить ее в силу каких-то особых обстоятельств.

В этом виделся какой-то смысл, хотя бы потому, что другие объяснения в голову не приходили. Иначе почему его жестокость и агрессивность по отношению к ней вчера сменились заботой о ее безопасности и комфорте? Полезно было бы вообще понять, почему он принял ее за киллера.

Ей припомнилось, что Хок хотел ей все объяснить, а она не дала ему этой возможности. Анджела была слишком поглощена своим страхом, не говоря уж о раздражении, чтобы его выслушать. Конечно, ее оправдывает то, что она действовала импульсивно, руководствуясь эмоциями, а не разумом, но кто бы, интересно, сохранил самообладание и ясность мышления, оказавшись на ее месте?

Отложив бритву, Анджела полностью погрузилась в воду, подложив под голову свернутое полотенце и свободно вытянув руки по прохладным краям эмалированной ванны. Она осталась жива и чувствовала себя вполне сносно. Ей надо тревожиться о будущем, а не думать о прошлом. Не имело значения то, что она поверила в искреннюю ошибку Хока. Неважно даже то, что он добрый, внимательный и старается исправить причиненное ей зло. Несмотря на физическое влечение, она не должна думать о том, хороший он или плохой. Ей это должно быть безразлично хотя бы до тех пор, пока она не окажется на свободе.

А вот что было важно, так это необходимость держаться от него подальше. Она не вписывалась в эту обстановку, ей были абсолютно чужды люди вроде Хока, Сэмми и его охранников. Она была частью обычного, безопасного мира. Возможно, подумала она, утром ей представится новая возможность побега. А если этого не произойдет, она превратит жизнь Хока в такой ад, что он сам постарается избавиться от нее. Приняв решение, Анджела открыла слив и задумчиво смотрела на убегавшую в воронку воду.

Выбравшись из ванны на коврик, она даже покачнулась, настолько расслабило ее долгое пребывание в горячей воде, вытащила скалывающую волосы шпильку и тряхнула головой, распуская их по плечам. Взгляд ее упал на бритву, и она усмехнулась: ей пришла в голову идея, как можно насолить Хоку. Став на колени перед туалетным столиком, Анджела стала водить тонким лезвием по деревянной планке. Достигнув удовлетворительного результата, она ополоснула бритву под краном и положила на стеклянную полочку.

С бутылочкой шампуня и губкой она шагнула в роскошную душевую кабинку и закрыла за собой стеклянную дверь. Не желая быстро истратить всю горячую воду, она долго стояла под тугими струями, стараясь выкинуть все мысли из головы.

Прошла, казалось, целая вечность прежде, чем вода начала заметно холодеть. Тогда Анджела заторопилась, чтобы вода не остыла совсем. Не надо, чтобы Хок почувствовал это слишком рано. Пусть как следует расслабится, намылится и лишь потом поймет, что у него возникла проблема.

Замотав мокрые волосы полотенцем, она натянула розовую ночную рубашку, которая пришлась ей впору, накинула один из махровых халатов, висевших на двери ванной, собрала с полу грязную одежду и уже собралась выйти, когда вспомнила о белье на сушилке. Трусики, лифчик и гольфы были еще сырыми, но она все равно сняла их, чтобы они не попали на глаза Хоку.

Одно дело делить с мужчиной постель, другое – развешивать у него под носом нижнее белье.

Еще несколько секунд понадобилось ей, чтобы разыскать и добавить к своей ноше фен и щетку, после чего она освободила путь для Хока.

Было почти двенадцать ночи, когда Хок натянул через голову футболку, заправил ее в чистые джинсы, предоставленные Сэмми наряду со всем остальным, и появился в спальне. Анджелу он обнаружил на подоконнике. Она сидела, подтянув колени к груди с синей фарфоровой кружкой в ладонях. Ее густые волосы мягко рассыпались по плечам, завивающиеся их кончики доходили до лопаток. Из-под белого халата виднелись лишь пальцы ног, и то самые кончики.

Видно было, что ей тепло и уютно, а вид у нее – по вполне понятной Хоку причине – был весьма самодовольный.

Он остановился в дверях, чтобы дать ей хорошенько полюбоваться на неровный алый порез вдоль челюсти, след попытки сбрить двухдневную щетину. На секунду какая-то тень мелькнула в ее взгляде. Хок не понял, то ли это было сожаление, то ли глубокое удовлетворение. Ему было, в общем-то, безразлично, хотя такие мелкие гадости приводят иногда к крайне неприятным последствиям. Если она попробует выкинуть нечто подобное с кем-нибудь менее… терпимым, ответная реакция может оказаться весьма резкой.

А пока… его больше расстроила горячая вода – точнее ее отсутствие, чем затупленная бритва. Хок винил себя за то, что не проверил бритвенное лезвие сразу. Он ведь уже имел представление о характере Анджелы: храбрая, сообразительная и довольно упрямая.

Так что тут виноват прежде всего он сам.

– Хорошо помылся? – вежливо спросила Анджела.

Хок так удивился, что она заговорила с ним по собственной инициативе, что решил зачислить холодный душ тоже в список собственных ошибок. Ведь он обратил внимание на то, что она провела в ванной слишком много времени. Он должен был заподозрить неладное.

Сунув руки в карманы джинсов, он дружелюбно кивнул:

– Да, спасибо. Пьешь кофе?

– Шоколад. – Она прищурила глаза, и голос ее почему-то звучал тихо и неуверенно. – Я не пью кофе на ночь.

Это было произнесено так, словно она не знала, что в шоколаде тоже полно кофеина. Хок просто кивнул в ответ и прошел на кухню, где нашел банку «кофе без кофеина». Он включил электрический чайник и осмотрел холодильник и шкафчики в поисках еды. Решив ограничиться хлебом с сыром, он поинтересовался у Анджелы, не хочет ли она поужинать.

– Может быть, попозже, – отозвалась она, предоставив ему догадываться, до которого часа собиралась не спать.

Хотя Хок проспал почти весь день, ему хотелось бы снова войти в обычный ритм жизни. Завтра ему понадобится ясная голова, и для этого необходимо было как следует отдохнуть. Шесть часов спокойного сна были бы очень кстати.

Он отрезал несколько кусков сыра и хлеба, положил их на тарелку, а остальное убрал. Затем залил кипятком кофе и долго мешал, чтобы все растворилось.

– Надеюсь, ты не будешь возражать, – сказал он, – мне хотелось бы не позже, чем через час, лечь в постель.

– А если буду возражать? – Она следила взглядом, как Хок появился из кухни, захватив с собой кружку и тарелку, поставил их на столик перед диваном и уселся.

Прожевывая еду, он тщательно обдумал свой ответ.

– Чем скорее мы перейдем на нормальный режим дня, тем лучше справимся с тем, что нам предстоит.

Хок замолчал, ожидая возражений или новых колкостей, но в ответ неожиданно раздался смех, мелодичный и необыкновенно чувственный.

Он едва не подавился хлебом.

– Не знаю, в каком мире ты живешь, Хок, но у меня нет никакого режима дня. Два или три месяца подряд я работаю по шестнадцать часов в сутки, выкладываюсь полностью, пока длится конференция или какой-нибудь очередной съезд. Затем наступает пауза, и я отдыхаю до следующей конференции. Так что я сплю и ем беспорядочно. Это мой режим.

– Прошлой ночью ты сказала, что занимаешься организацией всяких мероприятий. И что работаешь самостоятельно. – Хок кончил есть и откинулся на подушки дивана. – Сейчас ты прервала свою работу или находилась в простое?

– Зачем тебе знать? – удивилась Анджела, не сразу сообразив, куда он клонит.

– Потому что если тебя где-то ждут, кто-то рано или поздно начнет тебя разыскивать, – честно признался Хок, – или задавать ненужные вопросы.

Анджела заколебалась, явно решая, что ей выгоднее ответить, и он прервал ее размышления до того, как она приняла решение.

– Почему бы мне не облегчить тебе задачу и не рассказывать то, что я знаю прежде, чем ты ответишь на мой вопрос?

Она небрежно пожала плечами, но эта беспечная поза сменилась напряженной после первых же его слов.

– Твоя секретарша ближайшие две недели не ждет тебя в офисе… Домовладелец будет получать твою почту, не удивляясь твоему отсутствию, думая, что ты в очередной деловой поездке…

– Откуда… – начала было Анджела, но тут же смолкла, потому что он продолжал:

– В багажнике твоего серебристого «Мерседеса» лежит портативный компьютер, там же гора пакетов с полуфабрикатами, на пассажирском сиденье коробка с шоколадом «Годива». В бумажнике у тебя кредитные карточки всех крупных универсальных магазинов, до конца действия водительских прав осталось полгода. Да, еще у тебя есть оформленная по всем правилам донорская карточка, по которой все свое тело, кроме глаз, ты завещаешь науке. – Хок с любопытством заглянул ей в лицо. – Кстати, почему кроме глаз?

Недоумение в глазах Анджелы сменилось смущением.

– Это из-за фильма ужасов, который я смотрела много лет назад. А откуда ты все это знаешь обо мне? – спросила она.

– Все это знает Сэмми. А я купил у него эту информацию, – пояснил Хок.

– Но откуда он все это знает?

Хок пожал плечами.

– Это часть тех услуг, которые он может предоставить за деньги. Раз о тебе не было заявлено в полицию как о пропавшей, значит, можно полагать, что люди Константина навели порядок в гараже. Мужчина, с которым я дрался, был из его людей.

Глаза ее расширились при воспоминании о пережитом ужасе.

– Он залил кровью все вокруг, – с отвращением произнесла Анджела.

– Это из-за разбитого носа. Болезненно, но не смертельно. – Хок закинул руки за голову, а затем раскинул их по спинке дивана. – Он скорее всего описал им твою внешность, после чего было проще простого обнаружить твой автомобиль. Ты оставила открытой его дверцу, когда вылезла посмотреть, что происходит в гараже.

Она молча кивнула, и Хок продолжал:

– Люди Константина знают, что ты со мной. Сейчас они ищут нас обоих, Ангел, и, поверь мне, они не остановятся ни перед чем, перевернут все, чтобы напасть на наш след.

Хок ожидал многочисленных вопросов, но Анджела в который раз его удивила.

– Кто этот Константин, о котором ты постоянно упоминаешь и почему его интересует, с тобой я или нет? Я ему ничего никогда не сделала.

– Но он-то этого не знает. – Хок наклонился вперед и оперся руками на колени. Ответ его не объяснял первую часть вопроса, но объяснил вторую. – Константин пришел к тому же поспешному выводу, что и я прошлым вечером. Только он полагает, что ты на моей стороне, а я считал, что на его.

– Но ты же напал на меня, – настаивала Анджела. – Сбил меня с ног и чуть не вышиб дух…

– Тогда мне некогда было разводить церемонии и выяснять, кто ты и как попала в гараж. Речь шла о моей жизни…

Анджела долго смотрела на него, мысленно раскладывая по полочкам все, что Хок рассказал ей, и прикидывая, чему можно верить. До сих пор она явного вранья в его словах не обнаружила. Правда, она не могла так просто распознать, врет он или нет, но, по крайней мере, никакие несоответствия ей в глаза не бросились.

А главное – в том, что он говорил, был смысл. Это все объясняло, в том числе жуткое испытание, которому он подверг ее, эта угроза «кокаиновой смерти»… Да, все становилось хоть немного понятным, но это вовсе не означало, что ситуация, в которой она оказалась, ей нравилась.

– Прошлой ночью вы требовали от меня сведений. Чего хочет Константин от меня? Что, по его мнению, у меня есть такое особое? – Она поставила кружку на стол и снова обняла свои колени, приняв свою излюбленную позу.

– Я.

– Что? – Она была раздосадована, но старалась сохранить ровный бесстрастный тон. Подобная тактика никогда не подводила ее в деловых ситуациях, когда скандал и повышенные интонации только осложнили бы положение. К несчастью, за последние сутки от усилий, которые она прилагала, чтобы сохранить остатки разума, пытаясь разобраться в сумасшедшей обстановке, окружающей ее, у нее сводило челюсти.

Хок ответил усмешкой, которая дала ей понять без слов, что он оценил ее выдержку. Однако, когда он заговорил снова, ни в его голосе, ни в словах не было и намека на юмор.

– Константин ищет меня уже в течение восьми месяцев. Если он решит, что я как-то связан с тобой, а он должен так решить, раз ты покинула гараж вместе со мной… он постарается достать меня через тебя.

– Я отправилась с тобой не по своей воле.

– Как я уже говорил, он этого не знает. – Взгляд, которым он окинул ее, был полон сочувствия.

Сердце у нее упало, в животе появилась какая-то сосущая пустота, и она положила на него руку, чтобы как-то умерить это ощущение.

– Как сильно ты нужен Константину?

– Очень нужен, – Хок долго сосредоточенно смотрел на свои руки, потом поднял голову. Взгляд его был суровым и невероятно усталым. – Я отнял нечто очень для него важное…

– Что именно?

– Жизнь его сына, – и, глядя на нее немигающим взглядом, добавил: – Я его убил, и Константин не прекратит охоту за мной, пока я тоже не буду убит. Если я не доберусь до него раньше. Но это уже другая история.

– Да, – сочувственно кивнула она. – Представляю себе.

Не отрывая от него глаз, Анджела задумалась и наконец поняла всю серьезность того, что Хок пытался объяснить ей весь день. Она попала в беду. Настоящую беду. Такую, из которой почти невозможно выбраться живой.

В который раз, причем наверняка не в последний, Анджела пожалела, что подобрала с пола этот проклятый пистолет.