Вечный лед

Глава 5 Подручные и безумие

Они бежали вверх по склону горы, нависавшей над замком, передний край далекого ледника образовывал на севере линию горизонта. Луны уже скрылись за собирающимися облаками. Снег под ногами был неровным, но плотным. Джодах не сомневался в джайином чувстве направления и следовал вверх по склону холма за закутанной в меха девушкой, за тенью на снегу.

Замок за их спинами уже зашевелился. Сквозь нараставший ветер Джодах мог расслышать звуки рогов на укреплениях. На фоне пропадающих лун пронеслась какая-то тень. Против своей воли Джодах припал к земле, но, посмотрев наверх, не увидел ничего, кроме снежного вихря.

Джайя слегка обернулась и махнула рукой Джодаху, чтобы тот продолжал карабкаться. Джодах продолжил подъем, не обращая внимания на ноющее запястье и уставшие мышцы.

Снег, валивший все гуще, жалил его открытое лицо, но Джодах радовался тому, что он прикрывает их движение. Их нельзя было заметить с цитадели или с воздуха, потому что буря усилилась, и скоро снег и ветер сотрут их следы. Не потому ли Джайя заставляла их двигаться вверх по склону в надежде на то, что Лим-Дул в первую очередь отправит поисковые партии по более очевидным направлениям?

Снова заревели рога, на этот раз тише, снег сильнее приглушал их. Может, это все-таки был хороший план.

Что-то схватило Джодаха за колено, и он упал вперед. Выбравшись из снега, он посмотрел на то, что же помешало ему двигаться. Это оказалась низкая стена, построенная в очень давние времена, но до сих пор не до конца развалившаяся. В глубине его памяти что-то промелькнуло. Новые воспоминания.

Джодах удивлялся. Если он был настоящим, и со времени его последнего воспоминания прошло две тысячи лет, где он был в течение всего этого потерянного времени?

Он посмотрел вверх, и обнаружил, что Джайя не стала его дожидаться, ее закутанная в меха фигура исчезала в белизне. Джодах поднялся и последовал за ней.

Они добрались до горизонтального участка, теперь Джайя прокладывала путь осторожнее. Пока они шли, Джодах видел и другие развалины, выступавшие из горного склона. Была ли это древняя крепость, а замок Лим-Дула – лишь небольшим остатком от нее? Он кивнул себе. Это было похоже на правду. Столь большая часть мира превратилась в холодные руины.

Погода начала проясняться, буря закончилась так же внезапно, как и началась. На севере в лунном свете засверкал ледник. Ясное небо не улучшило состояние Джодаха. На открытом месте их могут заметить Лим-Дул и его воины, а его рука все еще болела после сражения с Чаеской. Джайе было немногим лучше. Для последнего сражения они находятся в плохой форме.

Джайя осмотрела пик, медленно возникавший над ними. Джодах покачал головой – она не могла рассчитывать на то, что они взберутся на эту громадину, вне зависимости от того, кто их преследует.

В конце концов Джайя указала на место примерно на высоте одной трети склона, туда было легко вскарабкаться. Джодах не нашел в этом месте ничего необычного, но все равно последовал за ней.

По мере их приближения Джодах увидел, что Джайя направлялась к тени в снегу, немногим больше пятна земли в сугробе. Казалось, что за ним в горном склоне скрывается пещера большего размера. Джайя внимательно осмотрела вход и проскользнула внутрь. Джодах последовал за ней.

За сугробом оказалась низкая пещера, уютная и удобная, и, как понял Джодах, неестественная. Вдоль каждой стены из камня была вырезана пара скамеек.

Пока Джодах оглядывался, Джайя начала разматывать свои меха.

– Выглядит знакомым? – спросила она.

Джодах поджал губы и покачал головой. В этом месте было что-то знакомое, но оно было заперто в неизвестной части его разума, где обитали другие темные, неуклюжие образы. Чем дальше от Трессерхорна, тем больше они становились.

Джайя нахмурилась. – Проклятье. Я надеялась, что это место пробудит какие-нибудь воспоминания. Моя ошибка. – Она вернулась ко входу. Небо расчищалось, и пещера была освещена лунным светом, отражавшимся от снега, что придавало ей синеватый оттенок. – Возможно, нам придется провести здесь несколько дней, а затем попробуем тайком проскользнуть. Мне кажется, что Лим-Дул не поверит, что мы находимся настолько близко к его замку.

Джодах уселся на скамью и снял тяжелые рукавицы. После долгого подъема и многочисленных падений они стали влажными. Его руки покраснели от холода.

Джайя подошла к нему и нахмурилась еще сильнее. – Было бы хорошо создать немного тепла. Обморожение – не самое плохое, что может случиться, но до него недалеко.

Джодах посмотрел на Джайю. – Ты полагаешь, что разжигать здесь огонь разумно?

Джайя прищурилась, затем покачала головой. – Извини. Я забыла, что сейчас, по-видимому, магией лучше владею я, чем ты. Я, маленький наемный маг. Ирония меня погубит. – Она сложила ладони вместе. Когда она их развела, то в них был красный огонек размером не больше зернышка.

– Вот, – она протянула его Джодаху. – Возьми его в руки.

Джодах взял семечко. Оно было теплым на ощупь, и теплота распространилась по всему его телу.

Джайя вернулась ко входу. Несмотря на смелую речь, она явно сомневалась в том, что сугроб скроет их безопасное убежище.

– Кто я? – в конце концов спросил он.

– Джодах, – Вечный Архимаг Школы Невидимых на Лат-Наме. Мы уже это проходили. На этот раз звучит знакомо?

Джодах закрыл глаза. Слова казались ему знакомыми, но сильно раздражали. Воспоминания были, но казались огромными темными айсбергами. В этой тени скрывались и другие, неприятные вещи. Он до сих пор не был уверен в том, сколько он хочет знать.

– Как долго я был, – Джодах сделал паузу, – этим архимагом?

– Всегда, – ответила Джайя, осматривая горизонт, затем она повернулась к нему. – Именно это слово должно обозначать «вечно».

Джодах грустно посмотрел на нее.

– Сколько себя помню, – наконец проговорила она. – И на памяти любого другого в школе. В большинстве записей, которыми мы обладаем, это восходит практически к моменту основания школы. А может быть и до этого.

– Я…? – Джодах попытался прогнать темноту из своего разума, но толстый туман сопротивлялся его попыткам. – Я мироходец?

– Если даже и так, то ты никогда мне не говорил, – ухмыльнулась Джайя.

– Тогда как я смог прожить так долго? – Джодах покачал головой.

– А, – сказала Джайя, садясь на скамейку рядом с ним. – Я однажды задала тебе этот вопрос, и ты ответил, что не рассказываешь людям как. Это лишь заставит их совершать глупые поступки, сказал ты. Но если бы ты мне тогда поверил и рассказал, то теперь бы знал это.

– Понимаю, – сказал Джодах. – Значит, я несколько скрытен.

– Это отмечали, – сказала Джайя. – Если я правильно помню, я пользовалась определением «скрытный, нечувствительный тупица».

Джодах посмотрел на Джайю, заглянул в ее большие, выразительные глаза. – Значит, ты хорошо меня знаешь?

– Лучше, чем тебе хотелось бы, – легко произнесла она.

– Мы были … близки? – спросил он.

Джайя посмотрела на Джодаха и вздохнула. – Да и нет. Давай просто скажем, что мы знали друг друга в течение долгого времени, по крайней мере, что касается меня. Мы были и вместе, и порознь. Мы не всегда соглашались по каждому вопросу. Но не беспокойся, я не воспользуюсь своим преимуществом из-за твоего нынешнего состояния.

– Тогда почему ты пришла за мной? – спросил Джодах.

Джайя нахмурилась. – Скажем так, я почувствовала, что здесь пахнет чем-то отвратительным, и просто из принципа пришла разузнать. К таким вещам не будешь относиться положительно, и поэтому появилась еще одна причина это сделать. Тебе следует быть благодарным, что я это сделала. Ты просто поспи. Надеюсь, что когда в твоем организме больше не будет пыльцы, ты вспомнишь больше. Я пока посторожу.

В сновидениях огромные айсберги воспоминаний начали изменяться и раскалываться. Часть воспоминаний Джодаха, серые тени в глубине его разума, начали содрогаться и отделяться, поднимая кусочки его прошлой жизни в его сознание.

Джодах начал вспоминать.

Там был дом. Не настоящий, а воспоминание о нем, память, в которой он хранил свои заклинания. Кто-то научил его, как построить тот дом, такое мысленное хранилище. В памяти Джодаха ненадолго мелькнуло и пропало улыбающееся древнее лицо. В своих снах Джодах бродил по залам старинного дома, но двери были заперты, закрыты решетками и помечены рунами, которые он не мог распознать.

Затем он оказался в другом месте, которое, как он знал из своих снов, было безопасным. Он был под землей и шагал по тропе, соединявшей две огромные пещеры. В них находились массивные здания из серого камня, город теней, скрытый от остального мира. Идя, он заметил, что стены были влажными. Он дотронулся до стены и поднес пальцы ко рту, попробовал жидкость – это была соль. Стены покрылись огромными слезами. Он оторвал руку ото рта и увидел, что кончики пальцев покрыты кровью. Теперь стены начали кровоточить, сначала медленно, потом – потоками, заливавшими проход. Джодах побежал.

Теперь он оказался в новом месте, где богатые залы были увешаны толстыми коврами и дорогими настенными гобеленами. В держателях были укреплены светильники, хрустальные сосуды, отлитые в виде пламени. Он бежал по этому залу. Нет, он бежал к чему-то, и, когда устремился вниз по огромной лестнице, услышал низкий, грудной смех. Обернувшись, он увидел на верхней площадке Лим-Дула в лиловом с золотом наряде. Некромант указал на него усыпанной кольцами рукой, и Джодах ощутил, как на его костях закипела плоть.

Тут Джодах проснулся и бросился прямо в руки Джайе, его глаза были широко раскрыты, а кожа блестела от пота. Он попытался закричать, но Джайя тонкой рукой закрыла ему рот, сжав его челюсти.

– Шшш! – она прошипела сквозь сжатые губы и кивнула в сторону входа.

Снаружи был день, и закрывавший вход сугроб сверкал. Снаружи двигалась тень, сквозь снег она казалась тусклым серым силуэтом.

Джодах, глубоко и медленно дыша, заставил себя успокоиться, и кивнул Джайе в знак того, что понял. Джайя отняла руку от его рта и повернулась ко входу. Тень застыла на мгновение, и Джодаху показалось, что она примерзла к вечному льду, который никогда ее не отпустит. Или их.

Ему чудилось, что вокруг него сжимаются стены, и внутри поднялась паника. Лим-Дул никогда не позволит ему уйти. Джодах задержал дыхание. Тень убралась. Спустя несколько минут, показавшимися месяцем, Джайя подползла ко входу и замерла, прижавшись к стене у выходы из пещеры. После этого она расслабилась.

Она выпустила воздух из надутых щек и повернулась, чтобы вернуться вглубь пещеры. – Что бы это ни было, оно, кажется, убралось …

У нее не было возможности закончить предложение. Что-то громадное и темное пролетело сквозь сугроб в проход и ударило ее в спину. Раскинув руки и раскрыв глаза, Джайя заскользила вперед. Тяжелая, черная тварь прижала ее к полу.

Джодах не помнил, как вскочил с низкой скамейки, но он неожиданно оказался в центре пещеры. Рыча и озираясь по сторонам, черная тварь уселась на спине Джайи.

Тварь напоминала помесь человека и летучей мыши. Она была голой, ее шкура маслянисто блестела и подчеркивала мускулы, казавшиеся сделанными из самого темного обсидиана. Рифленые полоски темной плоти, натянутые между лапами и туловищем, были грубой пародией на крылья. Лицо напоминало то, что было у летучей мыши – огромные, чувствительные уши, усыпанная кровоточащими зубами низко посаженная челюсть и крошечные, похожие на свиные, глазки. Эти глазки застыли на Джодахе.

Тварь уставилась на Джодаха, ее челюсть медленно двигалась. Затем она засмеялась, и этот смех пробрал Джодаха насквозь – так смеялся Лешрак.

– Ты недалеко убежал, мешок мяса, – сказало существо, его глаза заискрились садистским весельем. – Недостаточно далеко, недостаточно быстро. Да, ты одурачил своего хозяина, но не хозяина твоего хозяина. Какая жалость, ведь некромант дорого заплатил за мои услуги, а я так быстро вернусь к нему с моим призом. Я надеялся быть здесь дольше, намного дольше.

Голос был спокойным и искренне огорченным. Джодах сообразил, что это был не сам мироходец, а слуга, подручный, оставленный в распоряжении Лим-Дула. Благодаря этой мысли Джодах не испытал потрясение при звуке голоса твари.

Правая рука Джодаха все еще болела после сражения с Чаеской, но он успокоил свой разум и вытянул ману для нового белого клинка. Часть его мозга, которая жила среди огромных серых айсбергов воспоминаний, помнила, что он знал о существовании более хороших способов разделаться с такой тварью, но ему ничего не приходило в голову. Все подобные тайны находились за запертыми мысленными дверьми.

Клинок с шипением возник у кончиков его пальцев. Сидевшая на распростертом теле Джайи тварь улыбнулась в ответ, показав еще больше неровных зубов на выступающей челюсти.

– О, хорошо. Я надеялся, что это окажется нелегко.

Тварь слегка запустила когти в спину Джайи, и та жалобно застонала. Затем творение Лешрака прыгнуло на Джодаха, преодолев всю пещеру одним скачком. Существо-летучая мышь проскользнуло под опускающимся оружием, схватило Джодаха за руку с клинком и ударило ее о стену. Клинок зашипел, вспыхнул и погас. Прижатый к стене весом огромного существа, маг оказался лицом к лицу с чудовищем.

Слуга мироходца разглядывал его маленькими, почти металлическими глазами. Затем он высунул длинный, шершавый язык и облизал лицо Джодаха с одной стороны. Джодах сдерживал желание закричать, необходимость закричать и желание освободиться и убежать.

– Какая жалость, что я должен принести тебя обратно живым, – сказал подручный, обдавая его горячим, зловонным дыханием. – Я думаю о том, чтобы перерезать тебе подколенные сухожилия, лишь несколько мускулов, которые потом можно легко вылечить, чтобы ты смог посмотреть, как я выпотрошу твою подругу и сниму с нее кожу. Тебе это понравится? Мне – да. – Снова раздался ужасный смех, смех гор, сползающих в море. Одна рука Джодаха была крепко прижата тварью, а вторая бесполезно висела вдоль туловища.

В мозгу Джодаха что-то возникло, но не из того безопасного, скрытого места, где он хранил свои заклинания, а из темных очертаний, из льда застывших воспоминаний. Джодах заворчал и поднял раненую руку, боль пронзила его мозг, раскалывая лед.

Существо удивилось, хотя оставалось неясным, оно удивилось животному реву Джодаха или тому, что он осмеливается бороться. Джодах дотянулся и схватил тварь за крошечный нос, торчавший под поросячьими глазками.

По затылку Джодаха струился пот, и он чувствовал, как вся его энергия уходит на, казалось бы, простую задачу – держать подручного и сказать, что тому следует сделать – по крайней мере для архимага эта задача была простой.

– Пошел, – сказал он сквозь сжатые зубы, – прочь!

Так и произошло. От слов Джодаха творение Лешрака исчезло, его дух вернулся в место своего возникновения, физическое тело превратилось в пыльное облако и вылетело через вход пещеры. Кусочки твари рассеялись по склону горы словно черный снег.

Джодах качнулся вперед. Он хотел отдохнуть, но понимал, что отдыха не будет, пока за ним охотится Лим-Дул. Некромант мог отправить за ним другого подручного. Потом еще одного и так далее. Джодаху придется скрываться, бежать и скрываться, и он не знал, что ему нужно для сопротивления. В довершение всего, лед в его разуме начал плавиться, и тени бросились вперед.

Был лишь один ответ.

Джайя поднялась с пола, ругаясь и вытирая кровь из уголка рта. – Глупо, глупо, глупо! – сказала она. – Думать, что она ушла. Джодах, ты… Джодах?

Она осторожно посмотрела на мага. Джодах не мог понять, почему.

Он попробовал объяснить. – Нам надо вернуться, – сказал он, его голос был далеким, неясным и расплывчатым. – Нам надо вернуться и убить некроманта. Это единственная возможность. Я не знаю как, но нам надо это сделать. Иначе он будет посылать больше таких тварей, и, в конечном счете, одна из них убьет нас.

Джайя подняла обе руки, словно Джодах собирался опрокинуться. – Все в порядке. Это был лишь слуга. Лешрак не знает, что мы здесь. И Лим-Дул тоже. Все будет в порядке.

– Нет! – крикнул Джодах, злясь оттого, что наемный маг может быть настолько тупым и совершенно не обращать внимания на правду. – Не все в порядке! Все никогда не будет в порядке! Нам надо идти! Нам надо … Мне надо убить Лим-Дула немедленно! До того, как расплавится остальной лед! До того, как он сведет меня с ума!

Джайя сурово взглянула на Джодаха, и он вспомнил, что ненавидит, когда люди обращаются с ним подобным образом.

– Джодах, ты несешь вздор, – сказала она.

– Не я! – зарычал он, отталкивая ее в сторону. – Это ты несешь вздор! Ты хочешь жить в холодной пещере, когда нам всего лишь надо сразиться с Лим-Дулом и вернуть тепло. – Он двинулся к выходу из пещеры, ворча. – Я хочу лишь тепла, чтобы расплавился лед! Что в этом такого?

Он уже почти дошел до выхода, но споткнулся. С него градом катился пот, глаза расширились, по щекам текли слезы. Джайя попыталась схватить его сзади, но он с силой оттолкнул ее.

– Не пытайся меня остановить! – его голос был уже практически неузнаваем. – Я знаю, ты хочешь получить мою силу, прямо как он! Но я больше не хочу, чтобы меня использовали!

Он повернулся обратно ко входу и начал откапывать выход в раздробленном сугробе, снег прилипал к его покрасневшим от холода рукам.

Джайя сзади ударила его камнем по голове. Вечный Архимаг что-то пробурчал и сполз на дно пещеры.

Джайя опустилась на колени и удостоверилась в том, что ударила его не слишком сильно. Потом она посмотрела на вход. Небо было предательского синего цвета, а в отдалении высились впечатляющие укрепления Трессерхорна. Тонкий налет черной пыли – останки подручного некроманта, полученного от Лешрака – был рассеян по снегу внизу, оставив тонкое черное пятно, которое могло привести других к их укрытию, а могло этого и не сделать.

Она снова проверила Джодаха. Дыхание было слабым, изо всех пор кожи до сих пор сочился пот, и все тело сотрясалось изнутри.

Джайя, наемный маг и потенциальный спаситель Джодаха, Вечного Архимага Школы Невидимых, села на корточки и произнесла вслух: – Ладно, и что теперь делать?

Выбор был, он был всегда. Но Джайя не хотела рассматривать именно эту отдельную возможность, пока не останется других вариантов. Она подождет. Может быть, представится что-нибудь получше.

Она выдержала меньше дня. За это время состояние Джодаха ухудшилось. Дрожь превратилась в лихорадку, которая сменилась развившимся содроганием. Отовсюду тек пот. Кожа покраснела, как у вареного лобстера. Он был горячим на ощупь, и даже снег, приносимый от входа, не мог уменьшить его жар. Он бормотал, иногда пытался кричать. Она зажала ему рот рукой. Он ее укусил.

В конце концов, Джодах успокоился и перешел в один из спокойных периодов. Он лежал на скамье, завернутый в свои и джайины меха. Иногда из-за чего-то внутри по его телу пробегали судороги. Что-то Лим-Дул с ним сделал, подумала она.

Или что-то сделала она, встревожилась Джайя.

Она посмотрела на залитое потом и покрытое морщинами лицо, не постаревшее с того момента, когда она впервые встретила его. Когда она ворвалась в его любимый университет, его город тайн, в поисках предмета для менее-чем-уважаемого покровителя. Для нее это была работа, но, остановив и сбив с ног своими заклинаниями, Джодах не стал ее убивать. Вместо этого он ее простил и позволил присоединиться к другим ученикам. Он научил ее первым нескольким заклинаниям.

А в конце она ушла, хотя и не из-за него. Не совсем. Нет, скорее это случилось из-за его силы, его положения, его способа мыслить. Она ушла, но не из-за того, что он занял место в ее сердце.

С тех пор их пути пересекались с полдюжины раз, и каждый раз Джодах сводил с ума, приводил в бешенство, был высокомерным и разочаровывающим – именно таким, каким она его помнила. И для нее это было своего рода безопасностью.

Но он никогда не был таким. Он никогда не умирал.

Она подошла к телу Джодаха и нежно коснулась лба пальцами. При прикосновении ее пальцы едва не загорелись, он пошевелился, пробормотав что-то на давно умершем языке. Это могло быть и имя, и проклятие.

Однажды она могла его покинуть, сказала она себе. Могла продать в чужие руки, даже вернуть Лим-Дулу в обмен на мешок золота и обещание не преследовать, которое могло измеряться в минутах.

Сейчас она ничего не могла сделать, и не могла с ним оставаться. За все эти годы запас ее ухищрений пополнился, но это были лишь слабые заклинания: отпирание, разрушение, выяснение правды и огненные звездочки, но ничего, что могло бы вылечить бессмертного мага. У нее не было ничего, что могло привести помощь в это удаленное место – прямо рядом с замком некроманта.

Ничего за исключением одной вещи, и даже сейчас она не хотела ее использовать. Это потребует соглашения с высшими существами. Она это ненавидела. Это повлечет с собой необходимость быть дипломатичной. Она ненавидела и это. Это приведет к выполнению соглашения.

Это она ненавидела больше всего.

Джодах дрожал, пытаясь высунуть из-под мехов конечности. Он двигал ногами взад и вперед, отпугивая мрачных существ, которые жили лишь в его беспокойных снах. Джайя смотрела на него и поджимала губы.

Она сунула руку в рубаху и медленно вытащила талисман. Это была простая вещица, тонкое кольцо из слоновой кости с серебряной застежкой с одной стороны, а к ней была привязана ленточка из бело-голубой кожи. В центре лента изгибалась и переливалась из белого в красный, потом в зеленый, синий и черный и обратно. Раньше, когда дела шли плохо, она держала грубо сделанный амулет и думала о том, чтобы вызвать его ужасную хозяйку, но каждый раз она находила способ обойтись без этого.

На этот раз такого средства нет. Джайя встала на колени на холодный пол убежища.

Она глубоко вздохнула и тряхнула волосами, ее длинные рыже-каштановые косы рассыпались по спине. Она сложила ладони чашкой, амулет лежал у нее на руках. Потом начала петь.

Песня была простой, и это было хорошо, потому что Джайя могла делать многое, только петь не умела. Песня состояла из трех нот, и имела простой, монотонный ритм. Она закрыла глаза и пропела:

Госпожа, услышь мою молитву

Госпожа, услышь мою просьбу

Госпожа, услышь преданного тебе

Госпожа, приди ко мне

Она подождала мгновение и открыла глаза. В маленькой пещере ничего не изменилось. Она покраснела против желания, и тихий внутренний голос, упрекавший ее за веру, суеверие, за мысль о том, что та, которой она молилась, вообще ответит на мольбы шарлатана.

Джодах пошевелился под мехами и начал тихо и лирично бормотать, его голос стал становиться громче и затихать в безумном ритме.

Джайя мысленно схватила тихий внутренний голос, заковала в мысленные оковы и бросила в самое глубокое из ее мысленных подземелий. Она снова начала читать нараспев.

Госпожа, услышь мою молитву

Госпожа, услышь мою просьбу

Госпожа, услышь преданного тебе

Госпожа, приди ко мне

Она снова начала с того места, где остановилась. Потом в третий раз. Только теперь она сделала паузу.

Снаружи поднялся ветер. Она посчитала это хорошим знаком.

Она снова повторила песнь, и ветер усилился, начав раскалывать лед в сугробах снаружи и уничтожая последние остатки от прислужника Лешрака. Она запела снова и ощутила, как что-то холодное трется о ее лицо. Она открыла глаза, но петь не прекратила, и увидела, что сугроб у входа ветром сдуло внутрь. Ледяные крошки и снег носились и вертелись по пещере, оседая на ней, на скамьях и на Джодахе.

Она запела снова, ветер стал еще сильнее. Она запела еще громче, выпевая сквозь ветер, который теперь свободно задувал внутрь пещеры. Джодах тоже начал кричать, но Джайя не обращала на него внимания.

Она уже вопила, пытаясь перекричать ветер. Вокруг нее вертелись маленькие снежные воронки. Она дрожала, но не сбивалась и сохранила ритм песни. Какой это был раз, двадцатый, тридцатый? Достаточный, чтобы достучаться до ее сердца.

Тут Джайя ее ощутила. Ее присутствие, сильное, словно бы ее неожиданно завернули в толстое одеяло, выдавив весь воздух. Джодах тоже почувствовал это, и Джайя видела, как он дергается на скамье, разбрасывая меха во все стороны.

Давление усилилось, как будто сама гора Лат-Нам опустилась на дно моря. Это давление служило предвестником силы, которая должна была прибыть.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось, и в пещере все стало нормальным. За исключением того, что появилась она.

Она была высокой, словно вырезанной из слоновой кости, черты ее лица были утонченными и удлиненными. У нее были почти эльфийские глаза, и одетая на ней человеческая одежда не встречалась уже несколько сотен лет. На ней были доспехи из морозостойких зимних растений, покрытые подбитой стеганкой тканью. Волосы были собраны под огромным коническим шлемом, изгибавшимся на затылке. Широкий плащ из бежевых перьев спускался с ее плеч, он был изящным, словно клочок тумана. Она легко парила перед Джайей, ее стройное тело было залито ее же собственным сиянием.

Джайя навсегда запомнит ее глаза ­– глубокие и темные как ночное небо, и столь же безжалостные.

Джайя Баллард прервала песню, слова застряли у нее в горле.

Новоприбывшая посмотрела вниз, на стоящего на коленях наемного мага, и спросила: – Кто просит помощи Фрейалис, могущественнейшей из мироходцев?