Ведунские хлопоты

Глава 20

— Гнуссс… ная нечисть, гнусная. Повезло нам, что она полумертвая. Иначе бы сс… зачаровала.

Дальше Лихо стала рассказывать уже более спокойно, разве что изредка вставляя обидные прозвища относительно си́рин. В общем, вела себя как неуравновешенный акын с синдромом Туретта. Правда, я привык к непростому характеру Юнии, поэтому смог вычленить из ее повествования нужную информацию.

Итак, нечисть звали сирин. Вообще, была она довольно редкой, как призналась Лихо. Точнее, раньше их водилась неприлично много, на каждом дубе с золотой цепью по три штуке жило. Но характер у этих крылатых девок оказался жуткий, а материнский инстинкт у них был развит слабо, вот постепенно и выродились.

Кстати, приятного в сиринах действительно оказалось немного. Кушали они практически все, не особо терзаясь муками совести и не брезговали людоедством. Хотя тут все понятно, для них человек — это совершенно другой биологический вид. Так что почему нет? К слову, я уже и сам понял, что гнездо из костей — не бутафория. И догадался, что стало с теми, кто же смог доплыть сюда. Спойлер: ничего хорошего.

Сирин могла очаровать любого чужанина своим голосом, разве что с рубежниками работало уже чуть хуже. И чем старше сирин становилась, тем сильнее развивалось ее кунг-фу. Но тут нам повезло, как призналась Лихо, перед нами была совсем девчонка. Лет сто, сто десять — не больше. В общем, по меркам сирин — писюха зеленая, которая и жизни-то не видела. Наверное, я когда-нибудь привыкну к тому, что уважать можно лишь тех, кто топтал землю не меньше трех-четырех сотен лет.

Не знаю уж, как Юния это определяла. По мне, сирин не дашь и двадцати — кожа белая, упругая, грудь высокая, не безжизненном лице не складочки. А грудь… так, Мотя, возьми себя в руки.

— Сверху есть проход сс…сюда, — сказала Лихо. — Потому чужане ее слышали и плыли.

— Оттуда и прилетал Врановой. Он мог оборачиваться птицей, — вспомнил я сражение возле владений лешего. — Значит, он держал ее на привязи. Зачем?

— Мне откуда знать? Кто его сс… знает. Или ее. Вдруг она бешеная?

Да нет, едва ли. Не дергается в конвульсиях, пены у рта нет. Я бы даже сказал, что нечисть наоборот, чересчур спокойна.

Что совершенно точно, это действительно было место Слова моего недавнего врага. Вернее не прям рядом с сирин, а чуть подальше, на относительно ровной, расчищенной от камней площадке.

Я хотел найти какой-нибудь склад серебра, чтобы утонуть в нем. Однако создавалось впечатление, что у Вранового в последнее время дела шли не особо успешно. Несколько небольших пучков трав, парочка красных камней (наверное, драгоценные), внушительная связка ключей, пара посохов и все. Даже у меня на Слове хлама больше. Но что делать, пришлось забрать — не зря же приходил.

Затем на повестке дня встал другой сложный вопрос. А именно — что делать с сирин? А то лежит тут, грудь вывалила. Тьфу ты, Мотя!

— Тут главное сс… спокойно себя вести. Аккуратно отойти к ней за спину, а уже потом руку с мечом поднять, — подсказывала Юния.

— Зачем аккуратно?

— Чтобы кровью не забрызгаться, — искренне удивилась Лихо, что я сам не понял.

— А может…

— Даже не вздумай. Вот сс… куда тебя обычно приводит желания кому бы то ни было помочь?

— И несмотря на это, я все-таки до сих пор жив, — возразил я ей.

— Давай, давай, сс… испытывай судьбу. Мало тебе было перевертыша.

Наверное, в чем-то Лихо права. Блин, да она во всем была права. Но я считал, что неправильно ставить крест на любом существе, даже не поговорив с ним. Лично я себе точно буду корить, если сейчас добью сирин. Да и если просто уйду, потому что равнодушие здесь равносильно убийству. Да, может быть тому причиной и то, что она большей частью женщина и голая. Это нельзя списывать со счетов. Но по остальным пунктам все тоже подходило.

— Ой дурак, сс… — протянула Лихо, когда я присел рядом с сирин, положив руку ей на живот.

Вообще, хотел на грудь, но в последний момент передумал. А то еще попаду в какой-нибудь секс-скандал и меня местная нечисть «отменит».

Странное дело, хиста в сирин было много, однако он почти не двигался. Замер, точно вылитый битум в асфальтовую дыру под падающим снегом. В наших краях подобное не редкость — все лето дороги стоят разбитые, как только начинаются первые заморозки, их спешно ремонтируют. Так, что-то я все не о том.

В общем, промысел был на месте, но отказывался поддерживать жизнь сирин. Мне пришлось выложить немало хиста, прежде, чем внутри нечисти что-то задвигалось. Грудь, да, да, та самая, с красивыми сисьсками, высоко поднялась, а существо проскользила пальцами по костям, будто пытаясь за них ухватиться.

Она открыла прекрасные голубые глаза, слабо обвела меня взглядом, а потом тихо прошептала: «Пить».

Вот я идиот! Действительно, она же на цепи и до воды добраться не может. Наверное, Врановой сам ее поил. Но он умер и с тех пор бедняжка в режиме вынужденного обезвоживания. Она и так протянула гораздо больше, чем мог обычный человек благодаря хисту. Вот и ответ, почему она еле живая и почему промысел застыл.

Я бросился вниз, уже даже не обращая внимания на мертвеца, лежащего не берегу. Разлегся тут, людям не пройти, не проехать. Так, замечательно, а как принести воду? В ладошках? Не, не вариант. Намочить футболку? А затем выжать в рот сирин. Блин, Мотя, у тебя же голова не только, чтобы ею кушать. У кого для воды есть на Слове самая подходящая для этого емкость?

Правда, сначала пришлось вылить остатки того пойла, которое предлагал мне выпить перевертыш. А затем еще промыть бутылек. Даже не представляю, что там было. Но вряд ли какой-нибудь изотоник, который приводил в порядок сирин и прочую нечисть.

И только после этого я набрал воды. Конечно, не уверен, что та отвечала всем санитарно-эпидемиологическим требованиям, но едва ли «птичка» начнет полоскать после нее. Все-таки у нас вода чистая, даже дно видно, не Сена какая-нибудь.

Я вернулся к сирин, которая без моей «поддержки» опять ушла в энергосберегающий режим. Да, на тебя подруга так хиста не напасешься.

— Меч хоть вытащи, помогайка недоделанная, сс… На всякий случай

На этот раз я Лихо послушался. Случаи действительно бывают разные. И помогать существам нужно, но и о собственной безопасности лучше не забывать. Так, на всякий случай. Поэтому меч я положил у своих ног, готовый если что схватить его. А потом бережно взял сирин за голову и стал поить ее.

Точнее, попытался. После первых слабых глотков, глаза нечисти открылись, а сама она схватила фляжку двумя руками. Даже не представлял, что пятирубцовая нечисть может быть такой сильной. Я и держал ее, чувствуя, как хист внутри крылатой девушки начинает приходить в движение.

— Еще! — наконец оторвалась от пустой бутыли крылатая девушка.

Пришлось сходить снова вниз, прихватив меч. На этот раз сирин не вырубилась, а ждала меня, жадно следя за каждым движением. Утолив жажду, она отдала фляжку, села на костях, кокетливо закинула ногу на ногу и улыбнулась. Правда, мне это не понравилось.

Бывает так, что встречаешь девушку, которая кажется совершенством — идеальное лицо, восхитительная фигура, не глупа, а потом оказывается, к примеру, что у нее вальгусная деформация большого пальца стопы или третий сосок. Нет, для меня, конечно, это фигня. Как говорят, лишь бы человек был хороший. К тому же, недостатки в том числе делают нас теми, кем мы являемся, добавляют индивидуальности. И, чем черт не шутит, может, кого-то умиляют.

Изюминкой сирин оказалась улыбка. Точнее, зубы, которые эта самая улыбка обнажила. Хотя не обычные зубы, а ряды треугольных резцов. Такими очень удобно разрывать сырое мясо, но с ними ты едва ли станешь миссис Россия. Хотя, последнее звание ты не получишь и обладая идеальной внешностью. У них там вообще странные критерии, если уж выигрывают тетеньки с лицами, похожие на сидевших футболистов.

Что интересно, сирин сразу поняла свою оплошность. Потому улыбаться перестала.

— Спасибо, рубежник, — сказала она. — Ты меня спас.

Хист не просто всколыхнулся, а значительно подрос, отзываясь на ее слова благодарности. Вот, а Лихо говорит, что неприятная тетенька. Очень даже ничего.

Сирин вытянулась, щелкнув позвонками и расправляя крылья, при этом звякнув цепью. Она извиняюще пожала плечами, мол, прости за эту оплошность.

— Кто посадил тебя на цепь?

— Мой любимый Пентти, — совсем не грустно, а скорее чрезвычайно бодро ответила она. — Мы встретили друг друга, когда он только стал рубежником. Красивый, молодой ворон и пернатая бестия, — сирин даже сделала легкий реверанс. Правда, вновь звякнув целью. — И были счастливы, пока не появилась Она. Тогда Пентти бросил меня и сбежал с ней в эти земли. Но я была бы не Ерга Сияновна, если бы отпустила нашу любовь. Я хотела убить разлучницу, но Пентти мне не разрешил и посадил на цепь. Но я не в обиде. Такова цена за любовь.

— Сс… ох, Матвей, я же тебе самого главного о твоей новой знакомой не сказала, — встрепенулась Лихо.

— Потому что нет ничего сильнее любви!

При этих словах сирин вновь показала зубы. Только теперь не улыбаясь, а зловещи ощерившись. Да еще рванула ко мне. Явно, не чтобы не страстно слиться для в едином порыве.

Что самое удивительное, я почему-то оказался в опасной близости от нечисти, запоздало поняв, что сам подошел, пока она говорила. Значит, все-таки, работали чары сирин. Пусть и не на полную катушку.

Все было задумано просто великолепно. Нечисть схватила меня цепкими пальцами за плечи. Я опять удивился, откуда в ней столько силы. Только-только лежала без сознания и просила воды, а теперь готова разорвать меня на части.

Казалось, спасения ждать неоткуда. Еще секунда и ее мелкие зубки вцепились бы мне в горло. Однако мгновением раньше меч, все еще находившийся в руке, будто включил самонаведение и без всякого усилия поднялся клинком по направлению к нечисти. Сирин удивленно вздохнула и отпрянула, разглядывая рану в боку.

— Так что ты не сказала? — сразу отскочил я, рассматривая, как нечисть склонилась и стала плакать.

— Больше всего почитают сирины любовь, сс… Можно сказать, любят так, что прохода не дают. И всем готовы пожертвовать для сс… своего избранника. Даже если он взаимностью не отвечает. В общем, больные на всс… сю голову.

Нет, алкоголиков среди нечисти я встречал, это оказалось вообще не сложно. И музыкантов тоже. Но что столкнусь с абьюзершей с крыльями — даже не предполагал. К такому меня жизнь точно не готовила.

И несчастный Врановой, который тоже не был близко знаком с рубежным миром, повелся на золотые перышки. А на что еще? Явно не на эту грудь и… блин, ведь во всем остальном сирин вполне себе ничего такая женщина. Не то, что русалки, которые одинаково клюют и на шампанское, и на опарыша. Так, Мотя, не о том думаешь, вообще не о том.

Короче, Врановой думал сбежать от своей любовницы. Пацан к успеху шел, не фортануло, не свезло. Он даже удрал с Ритвой сюда, правда, вряд ли только из-за сирин, но все же. Однако нечисть нашла его и здесь. И явно попыталась устранить жену Вранового на почве ревности. Вот он и посадил сирин на цепь. Кстати, убил двух зайцев — обезвредил нечисть и заимел хорошего стража для Слова. Если сюда кто-нибудь ненароком бы проник из рубежников, то имел существенный шанс здесь и остаться. А что тут чужане иногда умирали — так с кем не бывает? Надо же нечисти себя как-то развлекать. Так сказать, малая кровь — она такая малая.

— Давай, рубежник, убивай меня, — уже не плакала, а будто просто собирала слезы и смазывала ими рану сирин. — Пентти все равно найдет тебя. Он самый сильный, самый красивый и самый умный из всех.

— Да, имел честь с ним видеться. Есть только одна небольшая проблема, Врановой, в смысле, Пентти, он мертв.

— Мертв? — в глазах сирин мелькнуло недоумение. — Как мертв?

— Преступил закон, найден и убит кощеем. Чему я был личным свидетелем.

Что мне поручили обнаружить его тайник и кто именно — я говорить не стал. Лучше опустить такие ненужные подробности, а то эта умирающая тетенька с крыльями опять броситься драться.

— Эх, очень жаль, — поднялась на ноги нечисть, заставляя меня в очередной раз удивиться. — А я-то думала, почему ослабла связь. Может, он улетел куда-то далеко.

Не только потому что стоически приняла смерть того, за которого минуту назад готова была рвать горло любому. Но еще по другой причине — рана на ее боку затянулась. И о ней напоминал лишь едва заметный белый рубец.

— Сс… Ну конечно. «И когда заплачет сирин, то поймешь, что нет ничего благодатнее их». Вот, что это значит, сс…

Я не хотел спорить. Тем более, что Лихо даже стала цитировать какую-то книгу. Ясно, что нечисть обладает редкой способностью — залечивать раны. Попросить, что ли, ее наполнить бутылочку слезами? Наверное, будь я пожестче и беспринципнее, так бы и поступил. Заставил ее плакать до тех пор, пока фляжка не оказалась полна.

— А как тебя зовут, рубежник? — с живейшим любопытством спросила сирин.

Мне все еще не удавалось прийти в себя по ряду причин. И вот абсолютное спокойствие нечисти также этому не способствовало.

— Матвей.

— Господом дарованный, — покивала сама себе сирин. — Ты, конечно, не так красив, как Пентти. Но это будет как минимум забавным…

Что именно будет забавным — я не спросил. Лишь думал, почему это я не такой красивый, как Врановой. Да, лицом я, конечно не вышел, но проиграть Пентти — это было, в конце концов, обидно. А еще я бы хотел понять не столько критерии системы оценки крылатой бестии, но причину ее хладнокровия.

— Ты верно меня услышала, что Пентти мертв?

— Верно, — кивнула сирин.

— И… не расстраиваешься?

Нечисть смерила меня таким удивленным взглядом, что даже неловко стало. Будто это со мной что-то не так, а не с ней.

— Любить нужно живых, Матвей, — пожала плечами она. — Так, как я любила Пентти, вряд ли любила его чужанка. Но если он мертв, то теперь ничего не поделаешь. Надо жить дальше. И любить дальше.

К слову, конечно, определенный здравый подход в этом был. Однако меня не покидало ощущение, что я разговариваю с какой-то психопаткой. Ну, или роботом.

— Что ты будешь делать со мной, Матвей? — спросила сирин.

— В смысле, делать с тобой?

— Пентти мертв, ты единственный знаешь тайну этого места, а я… — она подергала цепь, решив не заканчивать свою фразу, потому что наглядность оказалось достаточно. — Ты будешь обо мне заботиться?

Ага, бегу, волосы назад. Я, помню, в детстве с хомячком не справился, а тут целая сирин. Да и признаться, мне не хотелось плодить ряды домашней нечисти. Беса с чертом за глаза. Тут бы еще понять, что с Лихо делать. Всю жизнь она сидеть в Трубке точно не сможет.

Да даже если подходить к этому вопросу с практической точки зрения, то одно дело плавать в здешних водах летом и совершенно другое — моржевать, к примеру, в декабре. Крыльев-то у меня в наличии не имеется. Нет, спасибо, мне такого счастья не надо.

— Извини, но у меня другие планы.

Сирин кивнула и тяжело вздохнула. При этом в ее взгляде не было ненависти или осуждения. Нет, эта нечисть правда меня жутко пугала. Хотя бы своей не вполне адекватной реакцией. Нет ничего хуже женщин, от которых не знаешь, чего ожидать.

— Тогда убей меня быстро, Матвей, — сказала она. — Чтобы я не мучилась. У тебя хороший меч.

— Убить? — поежился я.

Как-то слишком много в последнее время смертей выпало на мою долю. И одно дело водяные, которые оказались прямыми врагами лешего и другое — нейтральная сирин. Ладно, ладно, может быть дело еще в том, что та нечисть была неприятная, полумертвая, с бородавками, а эта… Разве можно до конца контролировать свой разум, когда разговариваешь с обнаженной женщиной. Все время мысль норовит убежать куда-то в сторону.

— Убить, убить, сс… Видишь, она сама просит.

— Погоди… Скажи, Ерга, правильно ведь? Так вот, скажи, если я отпущу тебя, можешь ты пообещать, что не причинишь вреда мне и моим близким, еще Ритве, жене Вранового и…

Тут я запнулся, не зная как правильно точнее сформулировать условие.

— И не будешь убивать и есть людей.

— Сс… Гуманист на босу ногу, — рассмеялась Лихо.

— Кому нужны эти люди? — фыркнула сирин. — Они жилистые, жесткие. Я бы с большим удовольствием ела рыбу или зверье. А кто такая Ритва?

— Жена Вранового, в смысле, Пентти.

— Почему я должна желать теперь ей смерти? — вновь удивилась Ерга.

Поговорив еще немного, под скептические замечания Лихо, я пришел к тому, что решительных противоречий в ходе обсуждений не возникло. Получалось, что сирин действительно могла жить на свободе, никому не доставляя особых проблем.

Поэтому еще раз проговорив все тщательно, мы ударили по рукам. Правда, я на всякий случай пожал сильную ладонь нечисти только когда ее цепь вытянулась. А после облегченно вздохнул.

Остался еще нетривиальный вопрос — как освободить сирин? Тут на помощь пришла Лихо, которая пусть и считала все это плохой идеей. Наверное, Юния решила, что раз уж все равно ее глупый подопечный что-то втемяшил себе в голову, то лучше поскорее покончить с этим.

— Мечом, сс… переруби.

По мне, глупость полная. Но за неимением других идей пришлось воспользоваться этой. Я положил цепь на камень, размахнулся и…

Если честно, я до последнего считал, что ничего не получится. Такое только в русских фантастических фильмах бывает. Однако клинок высек искру, а разрубленное звено отскочило в сторону. Блин, вот не дай бог все вокруг это не реальность, а какой-то вымысел. Не так страшно быть частью фильма, как то, что этот фильм снимает Андреасян.

Сирин, на дожидаясь, взмыла в воздух. Правда, улетать не торопилась. Она взмахивала крыльям, явно разминая их и улыбалась, теперь не стесняясь зубов. А мой хист наполнялся ее искренней благодарностью. Так-то, даже самая странная нечисть может быть полезной.

— Ты не так красив, как Пентти, Матвей, — сказала она. — Но ты силен, умен и добр. Я с радостью подарю тебе мое сердце.

— Да нет, это необязательно, — торопливо ответил я. — Прям совсем. Живи, как хочешь.

— До скорой встречи, Матвей, — сказала Ерга и направилась к прорехе наверху пещеры.

Мне же оставалось лишь стоять и смотреть, как она улетает, звеня остатками цепи.

— Как думаешь, Юния, может, пронесет?

— Точно сс… нет, — рассмеялась Лихо. Звонко, будто даже слишком. Как смеются совсем молодые девушки, лишенные всяких проблем. — Но сказать чесс… стно, мне начинает доставлять удовольствие наблюдать, как ты страдаешь из-за своей мягкосердечности.

Я тяжело вздохнул. Да, добрым людям на свете очень непросто жить. С детства твердят — будь хорошим, честным, справедливым. Не открывая самого главного секрета — наглых и лживых по жизни гораздо больше. И все им дается проще. Я сам понимал, что если эта Ерга действительно обратит на меня внимание, едва ли это принесет какую-то пользу. Но при этом, странное дело, не считал, что сделал роковую ошибку. К тому же, я все равно скоро уеду в Питер. Может и обойдется.

Однако неприятный червячок внутри меня, пожирающий яблоко удачи, оторвался от своего плода и с уверенностью заявил: «Не обойдется».