Ведунские хлопоты

Глава 5

— А зачем тогда меня продукты купить просил? — обиженно сказал Костян, на пятой или шестой ходке от машины к дому.

— Потому что ты заказал какую-нибудь готовую хрень, ведь так? К тому же, тут не все тебе.

— Ничего не готовую хрень, всем по шавухе. В ней белки, углеводы, клетчатка и насыщенные жиры. Уникальный сбалансированный продукт. Тебе только брать не стали. Не из вредности, просто она когда полежит, то по вкусу, как мокрая туалетная бумага.

— Я даже не буду спрашивать, откуда у тебя такие познания, — ответил я. — Так, муку не трогай, пусть в багажнике лежит.

— Оттуда познания, — проворчал Костян. — Оттуда. Но я еще курицу купил. Правда, хрен знает, что с ней делать. Гриша в холодильник пока бросил. А на фига тебе столько муки?

Чтобы жители славного города Фекой хотя бы один день нормально поели.

Вообще, конечно, все это выглядело, как блажь. Вот я взял два внушительных мешка муки высшего сорта, сахар, соль, дрожжи, десятикиллограмовый мешок риса, лука, моркови и огромный кусок говядины. Последние продукты — чтобы угостить стражу подобием плова.

А еще по пути заехал в фотостудию, где скачал пару рецептов приготовления хлеба и распечатал. Все-таки, только оказываясь в другом мире, понимаешь, насколько иллюзорны твои знания, заключенные в гаджеты. Но суть не в этом.

Даже если я буду загружен, как вьючный ишак, это станет каплей в море для жителя Фекоя. Едва ли они заткнут продуктовую дыру моими поставками. К тому же, мне пришлось извратиться, чтобы придумать об изысках, которые просил принести торговец. Вот ему уже набрал всякой фигни — икру, красную рыбу, несколько видов сыров, копченой колбасы, тушенки в стеклянных банках и шпротов. Можно было что-то еще, но у меня фантазии просто не хватило. Подумал и кинул немного специй, на всякий случай.

Что нужно было еще? Наверное, какой-нибудь бензиновый генератор и куча современных приблуд. Вот только я не был уверен, что чуры не завернут обратно с подобными товарами. Все-таки торговля — это одно, а попытка технологического прорыва — это другое.

— Куда нам столько мяса? — удивился Костян, едва подняв говядину.

— Не трогай, это на Новый год. Просто найди место в холодильнике и брось все туда. Нам я купил уже замаринованное.

— Фу, замаринованное. Хуже этого может быть только…

— Банановое пиво, я знаю. Его тоже взял.

— Бог в помощь, — появился на дороге Васильич с Марфой. — Константин, категорически приветствую.

— Здрасьте, рад видеть.

— Собрался куда? — спросил сосед, когда друг скрылся в доме.

— Да, на пару часов смотать вечерком, проведать фекойцев. А то я, получается, с этим кроном их чуть-чуть подставил… Чуть позже, как время будет, и в Нирташ загляну. Но это не сегодня.

— Матвей, не надо ставить мои интересы выше собственных. Думаю, за шестнадцать лет многое произошло и даже пару месяцев здесь ничего не поменяют. Вообще, я бы хотел, чтобы ты забрал данное слово.

— Федор Васильич… — возмущенно начал я.

— Но я примерно такую реакцию и предполагал, поэтому не стал тебя обижать. Просто мне меньше всего хотелось бы, чтобы из-за меня ты попал в неприятности.

— Не переживайте, я даже если буду на заднцие весь день сидеть, неприятности все равно меня найдут. Уникальная способность такая.

Закончив с разгрузкой, мы занялись делом. Точнее, Васильич пошел топить баню, наказав Марфе «появиться» перед Костяном. Теперь друг разводил огонь в дешевом разборном мангале, который я купил по случаю, и поглядывал на кикимору. Та, напоминая истории про настоящих русских женщин, вынесла на траву стол, стулья и теперь взялась за овощи и посуду. Я сначала хотел выдать ей железные миски под салат, но Васильич попросил обращаться с кикиморой как с обычной девушкой, не обремененной невезением. И о чудо, за все время она разве что только разок вилки уронила.

Единственные, кто чувствовал себя не очень уютно на этом празднике жизни — моя нечисть. Они хмуро сидели возле забора, следя за общей суетой. Гриша нетерпеливо почесывал шею, красноречиво демонстрируя, что ждет явно не мяса. А Митя сидел, сжимая флейту. Он даже иногда подносил ее к губам, будто собираясь поиграть, но в самый последний момент передумывал.

А нет, не все ощущали себя в своей тарелке. Юния, все это время молчащая, наконец не выдержала.

— Сс… зоопарк, не иначе. Черти, бесы, кикиморы, чужане, правцы.

— Лихо еще, — негромко, чтобы не услышали другие, ответил я.

— Так быть не должно. Сс… нечисть по-другому живет.

— Где-то написано, как должна жить нечисть? Считается, что черти все как один мерзкие пакостники. А вот Митя меня от смерти спас. У кикимор вроде как руки из задницы, а Марфа оказалась удивительной хозяйкой. Именно после того, как правец к ней подход нашел. Вот бес… хотя ладно, бес у нас нормальный, среднестатистический.

— Мотя, а че это за женщина, дочка Васильича? — на минуту сбежал Костян от мангала.

— Племянница, если ты понимаешь, о чем.

— В смысле, из этих? Из ваших?

— Из наших. Поэтому даже не думай, порвет на британский флаг.

— А на вид обычная, — все еще сомневался друг.

— Костян, она кикимора.

— А это че, плохо?

— Хорошего мало. Сила у нее страшная, у тебя там все засохнет и отвалится.

— Тогда не надо, — решительно отозвался Костян. — У меня походу была уже одна кикимора года три назад.

— Потом расскажешь, у тебя мясо горит.

— Блин!

Марфа же продолжала меня удивлять. Она не только накрыла на стол, заставив тот принесенной отварной картошкой, порезанным летним салатом, зеленым свежим луком, на котором блестели капельки воды. Но и налила всем по стопке. Всем, кроме себя. Да что там с ней Васильич сделал? Лоботомию?

Вскоре подоспело мясо. Выяснилось, что под хорошую закуску и холодную беленькую очень заходит и замаринованное в магазине мясо. Даже моя нечисть перестала дуться и опасливо озираться на Марфу, которая ела наравне со всеми, как самая обычная женщина.

— Я хотел бы поднять эту рюмку за нашего хозяина, — с раскрасневшимися то ли от жары, то ли от удовольствия щеками поднялся на ноги бес.

— Гриша, ты сегодня не тостуешь, — оборвал его я. — Мы нынче не напиваемся, а тихонечко отдыхаем.

— Я же как лучше хотел, — обиделся бес.

— И еще скоро ты со мной в Питер поедешь.

— Когда? Надолго? На чем? Это же подготовиться нужно!

Обиду как рукой сняло. Ну да, действительно, много ли Григорию надо? Оказалось, что моя поездка заинтересовала и других.

Костяна по вполне прозаической причине — он спросил, как долго я буду отсутствовать. Видимо, хотел занять место короля вечеринок, которое принадлежало бесу. На что я ответил, что не знаю. И вообще, возможно, на днях приедет мириться его жена. Пусть в напряжении чуток поживет, а то совсем расслабился.

Васильич интересовался, сурово сдвинув брови. Еще расспросил о Ткаче, о наших взаимоотношениях и прочих нюансах. В итоге лишь посоветовал быть настороже и никому не доверять. Тоже мне новость. Я же рубежник, а они по-другому не живут.

— Ладно, будет о делах, — сказал сосед. — Баня готова. Сначала Марфа идет, а после уже мужики.

— Где это видано, чтобы кикиморы в баню ходили? — возмутился бес.

Видимо, Лихо тоже хотела спросить что-то из этой оперы. Однако ее хватило лишь на короткое: «СС…». Будто шину спустило.

— У нас так, — ответил Васильич тоном, с которым меньше всего хотелось спорить. — Как у людей.

— Давай я покажу, какими тазиками пользоваться, — быстро переобулся Григорий.

— А я полотенце принесу, — подорвался Костян, забыв про возможное «проклятие». — Мотя, где у тебя полотенца?

— Так, отставить, — поднялся на ноги Васильич, отправившись разгонять потенциальных ухажеров. — Я сам все сделаю.

— Как есть сс… зоопарк, — заметила Лихо. — Но забавный.

— Дяденька, — подал голос Митя. — А можно мне с вами, в этот самый, Петербург?

— Дался он тебе, — сначала отмахнулся я.

Однако черт был невероятно серьезным. Того и гляди, сейчас заплачет.

— Так прям хочешь?

— Очень хочу. Никогда в большом городе не был. Григорий говорит, что Петербург раза в три больше Выборга.

— Ага, в три, — усмехнулся. — Раз в двадцать, не хочешь?

— Это как? Это что же за громадина? Дяденька, возьмите меня…

Нет, в принципе, все возможно. В жизни нет ничего невыполнимого, разве что только это не противоречит законам физики. Да и с последнее, как выяснилось, можно вполне легко побойти.

Да, возить в машине с собой черта не очень логично, учитывая сколько в городе на Неве принимают на грудь. В Питере, как известно, пить. Однако и портсигар никуда не делся. Только, получается, я зря озвучил свои намерения Грише, которого надо было оставить. При этом, Митя помощником и подсказчиком будет явно хуже, чем бес. Тут главное теперь другое — чтобы до драки не дошло, когда я свое решение озвучу.

— Ладно, я что-нибудь придумаю.

Я оставил нечисть и Костяна, хотя судя по поведению последнего в неожиданном «отпуске», он вообще легко вписывался по полезности в категорию моей «домашней нечисти», после чего решил заняться самым важным. По идее, я должен был быстро смотать на Изнанку, часа на два-три максимум, после чего вернуться и даже застать честное собрание. План, что называется, капкан.

Для начала я использовал Слово не для того, для чего оно было задумано. Стал складировать туда все продукты, которые необходимо было передать изнаночникам. Делал это не столько ради практической цели — все влезло бы и в машину — сколько из-за любопытства. Оказалось, что я теперь могу выступать в роли небольшого прицепа в этом мире.

Все поместилось практически без особых проблем, ведунский хист справился. Из неприятных ощущений разве что низ живота стало тянуть, словно там находился свежий шрам, который заживал и не давал двигаться во всю прыть. Вся боль заключалась в том, что заклинание работало лишь в этом мире. На Изнанке придется тащить все на своем горбу. Или можно будет кое-что сообразить?

До сауны я доехал быстро, к концу дня движение было посвободнее. И не без удовольствия поздоровался с Былобыславом, как того требовал обычай. Разве что крики мужиков из соседнего номера сауны немного испортило впечатление. Нет, вроде нормальные люди, а визжат так, словно их режут. Я поморщился, а чур махнул рукой.

— Издержки прохода в людном месте. Здесь чужане защищены. У них хист слабый, но есть, а они все чувствуют. Потому и ведут себя свободнее обычного.

— Это как защищены?

— От магии любой враждебной. Чуры свои проходы стерегут. К тому же, подле нас никто озоровать не будет. Себе дороже выйдет. Это уже стоит наружу высунуться и все… Там плохое место. Печатей наблюдения много. Да таких, которые ты даже не видишь.

— А зачем?

— Интересный ты человек, Матвей. Это на Изнанке рубежник вольная птица. В одном месте вошел, в другом вышел. Тут у вас у каждого свои княжества, республики, кое-где и вовсе, прости Матерь-заступница, демократические государства. Представь, что будет, если со стороны Изнанки сюда армия рубежников проникнет.

Я представил. Да, выходило кисло.

— Война. Нарушение целостности границ государства и все такое.

— Война, — согласился Былобыслав. — Потому возле каждого прохода печать висит, которая гостей незванных считывает. Это я слышал, рубежники у чужан подсмотрели. Вроде как есть у них такая штуковина специальная, которая не дышит, не шевелится, а за всем смотрит. Будто бы пугало с глазом.

Хотя бы понятно, почему кощей не напал на меня прямо там, после перемещения. Даже несмотря на все обманные артефакты, боялся, что его могут вычислить.

А еще стало как-то не по себе. Получается, что при желании любое соседнее рубежное государство может вторгнуться в Выборг, со всеми вытекающими. Понятно, что армию будут составлять исключительно ведуны и кощеи, ивашкам Скольжение по Изнанке неподвластно, но так даже хуже. Отборный ударный кулак, способный расплющить оборону.

Интересно, а как скоро поднимется в ружье воеводская рать? И как вообще это выглядит. Нет, не хотелось бы, конечно, глядеть, но было любопытно.

— Да не переживай ты, — заявил чур. — Времена больших сражений прошли. Слишком мало рубежников осталось после Большой войны.

Ага, рубежников мало. А вот кроны имелись. Я посмотрел на чура, и у меня возник вполне резонный вопрос.

— Былобыслав, а кроны часто переходят отсюда в Изнанку и наоборот?

Почему-то мой мои слова чуру очень не понравились. Он нахмурился, отчего на его огромно лбу собралось с десяток морщин, а после помотал головой.

— Не пускаем мы кронов. Если рубежник пятнадцатый рубец получает, то спрашиваем сразу, в каком мире жить хочет. Там и остается. Уж слишком много бед от них повидали, чтобы смотреть, как по мирам шастают. Правда, то так редко, что почти исключение.

Вот теперь объяснилось и причина, по которой я был нужен Стыню. Он невыездной. И то ли сам выбрал, где ему находится, то ли сбежал после глобальной заварушки в Прави.

— У тебя что, много кронов знакомых?

— Да не больше двух. Сидят дома, ждут, когда границы откроются.

Мое замечание почему-то повеселило чура. Эх, знал бы ты, что в каждой шутке есть только доля шутки.

— Сказать еще хотел. От всего сообчества мы извинения приносим за Глотослава. Дурно он поступил, пусть деньги на общее благо отдал. Потому сообчество решило, что ты теперь ходить в Изнанку можешь так, без платы. Разве что только хиста чуток отщипывать будем.

Я много видел людей, которые жалели о своих словах, сказанных в качестве жеста доброй воли. Ну или еще чаще — по пьяне. Бывает ляпнешь вечером, а утром раскаиваешься. Думаешь, может, забыли или не придали значения? Оказывается, что нет. Помнят.

Но никогда прежде я не видел, чтобы существа сожалели о сказанном сразу, как только закончили говорить. Потому что я поблагодарил чура и начал вываливать со Слова все, что хотел пронести туда. Былобыслав смотрел на увеличивающуюся гору продуктов, и я буквально кожей чувствовал его недоумение, перетекающие в негодование.

Да, согласен, некрасиво вышло. Но что тут скажешь, так совпало! Никто же это самое обчество за язык не тянул. Хотя от едкого комментария чур не отказался.

— Обычно пропускаем с тем, что рубежник сам съесть может.

— Уважаемый Былобыслав, вы знаете, что единственная цель путешественников туда и обратно — это предметы дефицита. То, что можно продать за дорого в Изнанке и нашем мире. Я везу просто еду беженцам. И, в конце концов, никто не сказал, что я не могу это съесть. Вдруг я туда на пару месяцев собрался.

Для убеждения, я даже снял подвеску, позволяя чуру разглядеть свой «двумирный» хист. Что, мол, вот, могу правда в Изнанке жить долго и ничего мне Скугга за это не сделает.

Что интересно, демонстрация сработала. Былобыслав сменил гнев на милость, торопливо кивая головой.

— А я-то думал, брешет Глотослав. Так, чтобы себя выгородить. А ведь правда, приняла тебя Изнанка. Ну да ладно, бери свое добро и пойдем.

Вот это оказалось задачей совсем нетривиальной. Не потому что было тяжело. Я при желании теперь мог железнодорожные составы тягать. Если недалеко и недолго. Но вот взвалить на себя кучу всего, чтобы удержать это весу — вышло непросто. Я справился с попытки шестой, после чего мы все-таки шагнули в Изнанку, где все благополучно повалилось на землю.

Тут я и вспомнил про свою уловку, которую и хотел применить. Если Слово работает в нашем мире, что ему мешает функционировать здесь? Понятно, что на Изнанке будут другие методы привязки, но у меня даже промысел здешний есть. К тому же, почему бы не попробовать?

Я создал форму, подаренную Ингой. Вот интересно, сколько времени прошло, а не забыл. Правильно говорят, что если разок самому руками сделать, то точно не забудешь.

Хист медленно, будто бы неохотно заполнил форму, но вот после все сработало вообще без всяких заморочек. В пространстве возник внушительный портал. Внушительный, чтобы рассмотреть все детали моего «безопасного» места по мнению Скугги, но не для того, чтобы хитрый рубежник туда влез.

А это бы лишним не было. Потому что тайником для Слова на Изнанке мое взбудораженное сознание выбрало комнату в дома Анфалара. Ту самую, где я ночевал. Забавно. Скажу больше, даже удобно. Мне, получается, необязательно гонять в Фекой. Достаточно будет перейти в Изнанку, закинуть предметы на слово и все — готово. Тем более, что у меня теперь проездной в другой мир.

Я торопливо сложил все заготовленное на Слово, после чего обернулся к чуру. Тот с явным интересом наблюдал за моими манипуляциями.

— Уважаемый Былобыслав, позвольте полюбопытствовать, Глотослава соблазнили деньгами. Но как я понял, личной корысти у него не было. Все серебро он пустил на помощь сообчеству, как вы его называете. И, не обижайтесь, но как по мне, чуры собирают за проход намного больше, чем нужно на жизнь. Что вы делаете с серебром?

Ответом мне послужила таинственная улыбка загадочной нечисти, которая осталась в воздухе даже после исчезновения Былобыслава. Тоже мне, блин, чеширский кот.