Ведьма бывшей не бывает (СИ)

ГЛАВА 17

– Выходит, что так. Да только я ж не знал тогда, что сердцем к тебе прирасту. Да так, что коли отрывать, так с мясом! – Илья вскинул на меня горящий взгляд и заговорил всё быстрее и быстрее, словно боялся, что я его прерву. – Приехали мы к князю. Я его о свадьбе попросил. Сразу, на том пиру приветственном. Князь и говорит, мол, добро. Да только грамотку сперва прочитай, что тебе из дома отчего привезли. А там... Батюшка меня обратно требует. Брат мой старший за Грань ушёл.

– В каком смысле? Умер? – опешила я. – Почему. Он же ещё вроде молодой был? Нет?

– Молодой. Да костлявая не спросилась, когда явилась. А почему, не ведаю. Не написал батюшка. Да оно и понятно. Мало ли, кто грамотку вскроет да прочтёт. Батюшка твой вот не постыдился, как я потом понял.

Я не совсем понимала, что такого секретного в причинах смерти, если уж о самом факте написали открыто, но выяснять не стала. Не самый подходящий момент, чтобы разбираться в местных обычаях. Я пересела поближе к Илье и погладила его по руке:

– Мне очень жаль...

Богатырь бросил в мою сторону какой-то странный взгляд и продолжил.

– Так и вышло, что не мог я у князя остаться. Он про то знал. Оттого и не ответил сразу. Видать, говорит, не быть тебе, Илья-богатырь, моим воеводой.

– Так... Подожди. А если бы не грамотка, стал бы воеводой?

– Стал бы. Да на заставу на границе берендейской попросился. Там и нравы попроще, и тебе бы никто не указывал, как жить. В моём дому – мои порядки.

– М-да... – протянула я, понимая, что если бы не письмо, ждал бы меня ещё не один неприятный сюрприз.

– Ну, вот так как-то... Но ты не думай дурного. Коли не по нраву тебе пришлась бы жизнь на заставе – уехали бы.

– Угу... Так тебе бы князь отставку и дал. Держи карман шире, – фыркнула я.

– Может, и не сразу, но...

– Надо было бы только потерпеть чуток, – скривилась я. – Годик. Или два. Или полжизни. Ты уж прости меня, Илья. Лучше бы, конечно, пришла эта твоя грамотка по другому поводу. Но я ей рада.

– Прости.

– Мог мне всё это сразу рассказать, – проворчала я. – Не поехали бы к папаше, и всего делов. И не рассказывай мне про «слово дал» Ты, когда это слово давал, меня не спрашивал. Не хотел его нарушать – сам бы к князю и поехал. А от меня грамотку передал: так, мол, и так, не видала я вас, папаша, четверть века и ещё столько же не увидимся. Будем родственные чувства по переписке проявлять.

– Как я тебя о том просить мог? – покачал головой Илья. – Чтоб ты от семьи и родни отказалась. И ради кого? Ради меня, болтуна да...

– Уймись! – чуть повысила голос я. – Я сама могу решить, кто мне дороже. И если бы ты мне всё это ещё на Буяне рассказал, ни минуты бы не думала. Помнишь, куда нас мои недомолвки завели? Помнишь, как мы сами себя без обмана обманули? Вот не надо так больше. Говори со мной. Я люблю тебя. И терять из-за такой ерунды не желаю! Вместе мы со всем справимся, всё решим. Но только вместе.

– Любушка... – Илья привлёк меня к себе. – Побоялся я доверие твоё порушить. И сейчас боюсь. Сам тебя за недомолвки корил да сам же...

– Всё, – я вывернулась из его рук и посмотрела прямо в глаза. – Разобрались. Тема закрыта. Не хочу об этом говорить. Просто не лги мне больше и не скрывай ничего! И вообще. Ешь давай. А то засохнет эта булка, и зубы сломаешь.

Я улыбнулась и откусила от своего пирога, демонстрируя, что разговор окончен. Илья не стал спорить. Только обнял меня одной рукой покрепче и тоже занялся едой. «Вот же правду говорят, бойтесь своих желаний – они сбываются, – думала я, медленно пережёвывая слегка зачерствевший пирожок. – Хотела честного мужика – получите. Кушайте, не обляпайтесь. Честный до идиотизма. Себе во вред, другим по нервам. Эх...»

Но, несмотря на такие мысли, я понимала, что заставило Илью промолчать. Как-никак сама недавно действовала по тому же принципу, пытаясь усидеть сразу на трёх стульях и выполнить кучу обещаний. Пусть мной при этом руководила не гипертрофированная честность, как моим любимым богатырём, и тем не менее.

– Люблю тебя, – шепнула я, поудобнее устраивая голову у него на плече.

– Любушка... Душа моя...

В тот раз мы впервые заснули рядом. Нет, ничего такого фривольного не было. Просто рядом. Но я восприняла это, как новый этап наших отношений. Отношений без недомолвок, без оглядки на чуждые нам обоим порядки и принципы.

Как же я ошиблась. Но до прозрения время ещё оставалось, и я могла насладиться покоем и неведением сполна.

Мы провели на гостеприимной поляне весь день и последующую ночь. Погони не было, как и прочих незваных гостей. Зато было много улыбок, аромата лесных трав и гудения пчёл. А ещё любви. Илья просто излучал какую-то нежность, стоило мне поймать его взгляд. И это согревало. Заставляло поверить, что вот теперь-то всё просто обязано наладится.

В такой эйфории я провела всю неделю, пока мы добирались до Мурома. И даже не замечала, как с каждым днём всё молчаливее и мрачнее делается Илья. Радовалась своим успехам в верховой езде, готовила немудрёные ужины, и даже над попытками Ветра всё же попробовать меня на вкус только смеялась. Правда, иногда позволяла себе ворчать, что надо было уговорить папашу подарить Илье за службу какого-нибудь другого коня, не такого плотоядного. Илюшка только отшучивался: мол, этот четвероногий изверг единственный, кто знает все его секреты, и оставлять такого знатока князю было никак нельзя.

Но я и эти скупые намёки на грядущие неприятности пропускала мимо ушей. Счастье, оно такое. Глуховатое. Пока гром не грянет... И гром грянул.

Муром показался на горизонте вечером. Солнце уже коснулось верхушек деревьев, позолотив зелень листвы закатным багрянцем. Со стороны казалось, будто лес пылает.

Кони, уставшие за день, шли спокойным шагом, а я с любопытством всматривалась в силуэты крепостных башен и видневшиеся за ними крыши города, где мне предстояло жить.

– Пропустим? – спросил Илья, сбив мня с мысли.

– Кого? – я обернулась и увидела обоз, пыливший по тракту в полукилометре за нами. – Может, наперегонки? – Я кивнула на распахнутые городские ворота. – А то эти телеги затор устроят, когда ещё в город попадём?

– С волами наперегонки? – усмехнулся Илья.

– Да... Неспортивно, – рассмеялась я и развернула Ромашку.

Мы съехали с дороги под сень деревьев. Илья по едва заметной тропке привёл меня на небольшую поляну, укрытую как шатром ветвями могучего дуба. Точнее, это была не поляна, а берег лесной речушки с прозрачной как стекло водой и песчаным дном. Лесная идиллия, один в один похожая на нашу полянку на берегу лесной заводи у яговской избушки.

– Ты знал! – я обвиняюще ткнула в Илюшку пальцем.

– Не нравится? – уточнил он со свойственной ему серьёзностью.

– Конечно, нравится! – рассмеялась я. – Тут заночуем?

Илья кивнул и улыбнулся. Это улыбка осветила его лицо, и я вдруг сообразила, что уже пару дней, как не видела, чтобы он улыбался. Но тут богатырь подхватил меня за талию, помогая спешиться. Ветер снова предпринял попытку цапнуть меня за локоть. Я взвизгнула, попыталась шлёпнуть по нахальному храпу, оказавшемуся в опасной близости, а попала по плечу Илье. Весёлая возня отвлекла меня, и я забыла о странных наблюдениях. А зря. Гроза приближалась.

Гром грянул на следующее утро. Сначала мы долго собирались. Илья дважды седлал лошадей, перетягивал подпруги, долго заливал давно потухший костерок. В общем, тянул время как мог. Я не подгоняла. Всё же в семье горе, хоть уже и не такое свежее. Я как-то на досуге подсчитала, что брат Ильи умер как минимум несколько месяцев назад. Но Илюшка-то об этом узнал не так давно. Мало ли, какие чувства мучают эту бедовую голову.

Наконец, когда собирать и прибирать стало решительно нечего, мы поехали к городу. До ворот мы добирались почти полтора часа. Вчерашний обоз, наверное, и то справился быстрее. Всю дорогу Илья молчал и смотрел исключительно на холку Ветра. Я с разговорами лезть не решалась. Это затишье длилось ровно до того момента, как мы въехали под высокую арку ворот. Там-то и грянул гром.

– Здрав буде, царевич! – в пояс поклонился командир скучавших перед окованными железом исполинскими створками стражников. – Батюшка тебя уже заждался.

«Царевич ещё какой-то», – проворчала я себе под нос, озираясь, чтобы понять, в какую в какую сторону свалить, чтобы пропустить коронованную особу.

И никого не увидела.

– И тебе здравия, – мрачно отозвался Илья, окончательно развеяв мои иллюзии.

– А ты, девица, спустись на землю да назовись, – страж перевёл суровый взгляд на меня.

– Любушка то моя, – сказал Илья прежде, чем я успела открыть рот.

– Как так-то, царевич? – заметно опешил мужчина, шагнув назад.

Богатырь не ответил. Зло ударил пятками коня, будто то был в чём-то виноват, и поехал дальше по вымощенной булыжником дороге. Вот тут-то до меня и дошло, что я только что услышала. Подстегнув Ромашку, я поравнялась с Ильёй.

– Значит, царевич... И терем, небось, имеется? – прошипела я, с огромным трудом удержавшись от громкого мата.