Ведьма бывшей не бывает (СИ)

ГЛАВА 6

До реки я добралась довольно быстро. Тучи окончательно ушли, и луна давала достаточно света, чтобы не натыкаться на заборы и не спотыкаться на каждом шагу. А большего мне не требовалось.

Выбрав уютный закуток подальше от мостков, которые деревенские явно использовали для стирки, я под прикрытием высокого осота разделась. Платье-рубашку, обильно разукрашенное коричневыми пятнами, протопила на мелководье, придавив большим камнем, чтобы не унесло течением. Пусть отмокает.

Хорошенько отмокнуть пришлось и мне самой. Грязь превратилась в противную корку и смывалась очень неохотно. Благо прогретая за день вода остыть не успела. Я с удовольствием повалялась в воде, раз за разом прополаскивая распутанные волосы.

Когда даже кожа на пальцах сморщилась от воды, я неохотно выбралась на берег. Ещё раз убедившись, что заметить меня в моём укрытии можно только с реки, занялась стиркой. К моему удивлению пятна с платья смылись куда легче, чем с меня самой. Но не успела я обрадоваться внезапно проснувшимся талантам прачки, как во весь рост встала новая проблема. К рассвету поднялся лёгкий ветерок, и я основательно продрогла. Но ни напялить на себя мокрую одёжку, ни тем более выйти на деревенскую улицу голышом желания не возникало.

– И сколько оно сохнуть будет? – проворчала я себе под нос, раскладывая платье-рубашку на торчавшей из песка коряге.

Вопрос был чисто риторическим: сколько надо, столько и будет. Признаваться в ночном забеге по хлеву я не собиралась, а как ещё объяснить ночные постирушки, не представляла.

«Костерок бы...» – мелькнула в голове быстрая мысль.

Я было засомневалась: ни спичек, ни зажигалок при мне не было. Не имелось даже огнива, с которым так ловко управлялся Илья. Впрочем, если бы я и догадалась прихватить его с собой, мне бы это ничем не помогло. Пользоваться железкой с камушком я не умела.

Я с ностальгией подумала про волшебный уголёк, служивший мне зажигалкой в Яговской избушке: «Вот что надо было у Яги просить. А не книжку эту. Толку от книжки, когда колдовства во мне ни на грош!»

Поворчав ещё минут десять и вспомнив, что огонь вроде как можно добывать трением, я полезла в заросли осота. Мелких деревяшек, нанесённых рекой, там было в достатке. Видимо, речка за лето основательно обмелела, потому что все они были относительно сухими. Натаскав внушительную кучку, я уселась рядом на корягу и принялась воплощать в реальность опыт своих пещерных предков.

Через пять минут у меня разболелись руки, плечи и спина. Через десять я натёрла здоровенную мозоль на пальце. А через пятнадцать минут дым пошёл, но не от деревяшки, которую я безуспешно пыталась поджечь, а от меня: я вскипела.

– Чёртово средневековье! – взорвалась я, швырнув бесполезные, даже не нагревшиеся палки в кучу деревяшек. – Осталось только в пещере поселиться и шкуру напялить!

Я вскочила, плюнув со злости в кучу палок, и уже потянулась к мокрому платью, как они вдруг вспыхнули зеленоватым пламенем. Икнув от неожиданности, я шагнула назад, во все глаза уставившись на огонёк.

«Та-ак... Это что же получается? – поёживаясь под утренним ветерком, подумала я. – Сила никуда не делась, что ли?»

Забыв и о наготе и о холоде, я сосредоточилась на первом, что пришло в голову. Большая грозовая туча должна была украсить собой чистое голубое небо. Не тут-то было. В подкрашенной розовым лазури появилось только едва заметное белое облачко. Да и то быстро растаяло. Я бы и вовсе решила, что мои усилия тут ни при чём, но на плечи вдруг навалилась такая усталость, что ноги едва не подкосились. Кое-как я доковыляла до коряги у своего костерка и села, а скорее упала, на отшлифованное водой дерево.

«Маловато силёнок-то, Яга всемогущая!» – насмешливо попенял внутренний голос.

Но от яговской шизы я попросту отмахнулась, так ошарашил меня внезапно проснувшийся дар.

«И что это? Почему туча не получилась? – лихорадочно размышляла я, бессильно скорчившись в три погибели у колышущегося белым флагом платья. – Потому что я не на Буяне? Или это всё, на что я теперь способна? Огнём плеваться и облачко размером с носовой платок призвать?»

Ответа у меня не было. Зато я сообразила, каким образом умудрилась увернуться от проклятого козла: визуализация ведьмовских желаний в действии. Рассмотрела выход в потолке – пожалуйте на чердак. «Хорошо, что на Луне очутиться не пожелала, – зябко передёрнула плечами я. – Хотя на Луну у меня сейчас силёнок бы не хватило...»

Усталость, вызванная неудачной попыткой поколдовать, отпустила только тогда, когда солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Я надела просохшее платье, подпоясалась и снова почувствовала себя человеком. О проснувшемся даре я решила никому не рассказывать, даже Илье. Мало ли, может, чем дальше мы будем отъезжать от Буяна, тем слабее я буду становиться.

«Отъезжать! – спохватилась я. – Меня там, наверное, уже обыскались!»

И тут же, словно в ответ на мои мысли со стороны донёсся голос Ильи:

– Василиса!

– Вона дымок вьётся. Можа тама? – прошамкал кто-то.

– Илья! – отозвалась я, понимая, что минут через пять он всё равно появится у заводи.

Ему понадобилось секунд тридцать. Там, где я выискивала едва заметные прорехи в плотной стене осота, богатырь прошёл напролом, оставив за спиной широкую просеку.

– Любушка! – выдохнул он, прижимая меня к груди. – Что ж ты творишь-то? Отчего спряталась? Почему не сказала никому, куда направилась?!

– А я должна перед кем-то отчитываться? – град упрёков не застыдил меня, а разозлил.

– Что? – опешил Илья, слегка отстранившись.

– Я должна на каждый шаг твоё разрешение спрашивать? – холодно повторила я, вывернувшись из ослабевших объятий.

– Нет, – качнул головой он. – Но сказаться должно. Сторона чужая. Родни и другов нет у тебя тут. А ну, как беда какая приключится?

– А у тебя, значит, други уже есть? – прищурилась я, опускаясь на облюбованную корягу. – Что ж ты мне не сказался, куда ушёл. А ну как беда какая приключилась бы?

– Мужики на сход собирались, меня за собой позвали. Девиц там не было...

– А я разве просила меня с собой брать?

На это он не нашёлся что ответить. Присел передо мной на корточки и взял за руку:

– Любушка...

Но меня уже несло, что называется, по кочкам.

– Сам всё решил, поел, попил да и ушёл неведомо куда, когда вернёшься, не сказав. А что там с той любушкой – дело десятое, раз мужики позвали. Так? Что-то я не припомню, чтобы ты мне рассказывал, что за один стол со мной не сядешь, а объедками пировать оставишь!

– Какими объедками? – обрёл наконец дар речи богатырь.

– А теми, что ты со своими «мужиками» на столе оставил. Спасибо! Много всего было. Жаль, на ложку не расщедрился, но...

– Я не знал, любушка! – Илюшка, слегка покраснев, перехватил мои руки.

– Как-то по-другому ты мне о нашей совместной жизни говорил, – я отвела глаза в сторону.

Вид расстроенного любимого вызывал желание всё немедленно простить и забыть. Вот только горький опыт напоминал, что, промолчав сейчас, я вполне могу огрести в будущем такое, что бывший муж покажется чуть ли не ангелом.

– Я не знал, любушка, – повторил он. – Откуда мне знать, что девицы да жонки за стол не садятся? Я ж на женской половине в русском княжестве не бывал никогда.

– Так ты, может, и у себя в Берендее «на женской половине не был никогда», – поморщилась я. – А там, небось, то же самое!

– Нет! – возмутился Илья. – Наши жёны да сёстры с нами за стол садятся, никого не спрашиваясь.

– Да? Мне вчера надо было поступить так же?

– Э... Нет... Не по-людски это, в чужом доме свои порядки наводить, – покачал головой богатырь.

Очередное «не по-людски» подействовало на меня как красная тряпка на быка.

– А невесту голодной оставить по-людски?! – взвилась я. – А свалить незнамо куда, не поинтересовавшись этой самой невестой?! Что тут «по-людски» с провинившейся девицей делают? Может, ты меня ещё и побьёшь, раз уж мы в чужую деревню заехали?! Тут это «по-людски», мне уже рассказали!

– Да что ты, что ты! – подскочил Илья. – Да я себе скорее руку оторву, чем тебя хоть пальцем трону! Не по-лю...

– Скажи это ещё хоть раз, и я прямо сейчас разворачиваюсь! – прошипела я. – Не такую жизнь ты мне обещал, когда за собой звал.

– Я своё слово держу, – насупился богатырь. – Что обещал, то выполню. Но в чужом доме свои порядки наводить мне не вольно.

– Вот запрут меня в каком-нибудь «чужом доме», а ты и спасать не станешь, чтобы свои порядки не наводить, – проворчала я, отворачиваясь.

– Голов лишатся тебя запирать, – мрачно буркнул Илья.

– Да ну, – фыркнула я. – И батюшка мой драгоценный лишится? – Если тут такие выбрыки, то что у него будет? Запрут меня в каком-нибудь тереме с мамками-няньками.

– Ненадолго. Князь мне тебя в жёны обещал. А уж в своём доме я свои порядки заведу. Без этого вот всего...

По голосу богатыря чувствовалось, что он сам-то не больно одобряет домостроевские замашки княжеских русичей. Но это он и раньше говорил, а что в результате получилось? В душе поселился противный червячок сомнения: а не поспешила ли я, очертя голову отправившись за богатырём в неизвестность. Ни в его, ни тем более в своей любви я не сомневалась. А вот местные традиции нравились мне всё меньше и меньше.

– Давай не поедем к нему, Илья, – тихо попросила я, зябко обхватив себя руками.

Батырь тут же обнял меня за плечи.

– Он всё ж отец тебе, любушка.

– Да какой он мне отец? – буркнула я. – Четверть века ничего о нём не знала и ещё бы два по столько не знать.

– И князь, – продолжил богатырь. – Благословит нас, и будем жить своим умом. Потерпи немного, любушка.

– А если не благословит? – переспросила я, уже сдаваясь.

В заботливых нежных объятьях любимого хотелось греться вечно, а не выяснять отвратные подробности средневекового быта. «Ну что я потерпеть не могу, – решила я. – Немного! Да и не к бабкам же возвращаться, в самом деле!»

– А куда денется? – отозвался Илья, зарываясь лицом в мои волосы. – Слово княжеское крепче гранита.

– Но по дороге больше никаких «чужих домов», – буркнула я, откинувшись спиной на крепкую грудь богатыря. – Хорошо, если моего невеликого терпения на батюшку хватит.

– Как скажешь, любушка, – согласился Илья.

В его голосе прозвучало облегчение, но вместе с ним и толика удовольствия. Словно он и сам был рад подобному моему требованию.

Но задуматься над этой странностью я не успела. Богатырь подхватил меня на руки и понёс обратно в деревню. Полчаса спустя мы уже чинно-благородно покинули дом кузнеца. Тот провожать гостей не вышел. Зато из трубы на баньке шёл густой дым, а узелок с какими-то припасами Илье подала грязная, благоухающая навозом хозяйка.

«И в баню после мужиков ходят, – поморщилась про себя я. – Уж лучше на речке».

Илья повёл Ветра к тракту, и я предпочла вцепиться мёртвой хваткой в луку: упрямый богатырь опять посадил меня поперёк седла, а рвать новый сарафан на глазах у кузнечихи мне не хотелось.

Впрочем, эта пытка длилась всего до околицы. Едва последняя изба скрылась за поворотом дороги, Илюшка остановился, помог мне спуститься на землю и вскочил в седло сам. Несколько минут спустя я уже сидела со всем удобствами у него на коленях.

– Вот так бы и сразу, – проворчала я, устраивая голову у него на плече.

Тихий добрый смешок, раздавшийся в ответ, окончательно примирил меня с действительностью. А зря... Как выяснилось впоследствии, всё только начиналось.