Ка-пэ-зэ

Никто специально не объявлял в училище о пропаже мотоцикла, но после обеда все уже знали об этом. Неизвестного вора ругали последними словами и искренне желали, чтобы поскорей нашли и его, и мотоцикл. Ребята были уверены, что милиция извещена и преступник далеко не уедет и никуда не спрячется. Никому и в голову не приходило, что искать вора надо в самом училище.

Из всех ребят только Олег кое-что знал, но молчал. Вынутая из ящика расписка поразила его искренностью, намеком на раскаяние и невысказанным стремлением исправиться. Не понимая причин, которые толкнули на кражу, а затем заставили написать расписку, Олег с любопытством и, пожалуй, даже с сочувствием думал об этом странном «плохом пока человеке». Кто он и почему так поступил? По мнению Олега, ни в его группе, ни на курсе, ни во всем училище не было парня, способного на такой поступок. О Семене он даже и не вспомнил — очень уж тот не походил на кающегося грешника.

Зато Никита Савельевич не переставал думать о нем. Но как проверить подозрение? Если оно ошибочно, то любой разговор с Семеном принесет непоправимый вред.

С большей определенностью подозревал Семёна завхоз. Он не забыл ни хромого парня, ни подслушанный тогда разговор и был почти уверен, что Семен сыграл роль наводчика — подсказал, когда и как увести мотоцикл. Продумав эту версию, завхоз забеспокоился даже больше, чем в тот момент, когда узнал о краже. Участие в ней Семена вызывало обоснованную тревогу. Завхоз почувствовал себя в опасном тупике. У него был выбор: либо скрыть от всех свои подозрения, либо сообщить о них директору. Но и то, и другое могло привести к самым неприятным последствиям. Допустим, он сходит к директору. Семена вызовут и прижмут, а он в отместку расскажет про ту неудачную попытку незаконно продать черный кафель. И начнет разматываться клубочек! Положим, воришке, изобличенному с помощью завхоза, не очень-то поверят, и все же…

А если промолчать? Но завхоз не надеялся на долготерпение Зои Владовой и опасался, что в милиции все же узнают о краже. Воришек найдут без его помощи, и он потеряет преимущество — быть первым в разоблачении преступника. Если арестованный Семен проболтается про кафель, то в этом случае веры ему будет больше.

До самого вечера колебался завхоз, не решаясь сделать окончательный выбор. Он несколько раз выходил из своей комнаты и направлялся к директорскому кабинету, но всякий раз возвращался назад. Посидев за столом с минуту, он вскакивал и начинал вышагивать вдоль шкафов с папками отчетности, которую он вел так, что его всегда ставили в пример другим хозяйственникам.

У Семена были свои переживания. Он как-то отрешился от всего сделанного им в то утро и не вспоминал ни о мотоцикле, ни о Сороконоге. Позовут милицию или не позовут — вот тот единственный вопрос, который целиком занимал его мысли. И думал он об этом не как мелкий трусливый воришка, стремящийся избежать разоблачения и наказания. Семену казалось, что в ближайшие часы решится вся его дальнейшая жизнь. Если обойдутся без милиции, — значит, поверили ему, по-доброму приняли и звонок, и расписку, которые и самому Семену представлялись совсем неубедительными. Но тем дороже была бы ему именно такая необоснованная вера в него, и он не подорвал бы ее ничем и никогда.

А если вызовут милицию, он горько и злорадно посмеется над собой и над теми, кого считал хорошими людьми. Посмеется и запомнит навсегда, что ни перед кем нельзя распахивать свою душу.

Ребята не догадывались, о чем размышлял Семен, склонившись над листами с машинописным английским текстом. Они думали, что он учит реплики Шерлока Холмса.

— Мы можем пройтись дуэтом, — предложил Олег, забежав в комнату. — Мне тоже повторить невредно. У доктора Уотсона текст посложней, чем у тебя.

— Давай, — вяло согласился Семен.

Английские фразы никак не хотели оставаться в его памяти, но он боялся огорчить Ирину Георгиевну и надеялся с помощью Олега припомнить хотя бы то, что раньше успел выучить к репетиции.

— Сматываемся отсюда! — сказал Петька Борису. — Шерлок Холмс такой дуэт закатит — уши зажмешь!

— Сыщик тут, — буркнул Борис, — а мотоцикла нету.

— Слышишь, Шерлок Холмс? — подхватил шутку Петька. — Ты бы лучше своим делом занялся! Ворюги на свободе гуляют, а ты дуэты петь собрался!

— Нет никакого ворюги! — возразил Олег и, оглянувшись на дверь, прошептал: — Это не вор! Не знаю кто, только на вора совсем не похоже!.. Вообще ничего пока не понятно!.. У директора совещание было. Всякое там говорили, а Иннокентий Гаврилович и Зоя решили ждать и никуда не сообщать!

— А Конь был? — спросил Семен, чувствуя, что теплее и уютней стало ему вдруг.

— Был… Только никому ни слова! — предупредил Олег. — Он тоже считает, что это не вор! А Ирина Георгиевна даже чуть не расцеловала Зою за то, что она шуметь запретила из-за своего мотоцикла!

— До меня не дошло! — признался Петька. — Украл, а не вор!

— Больше ничего не скажу! — Олег прикрыл рот ладонью. — И так разболтался!

— Правильно! Хватит! — поддержал его Семен. До репетиции осталось два часа.

Он придвинул поближе текст своей роли, заранее зная, что теперь быстро выучит все реплики.

Вдвоем они усердно занимались до самой репетиции. Поправляя произношение Семена, Олег удивлялся упорству своего партнера, который не только запоминал английские фразы, но и по-актерски сопровождал их скупыми жестами Шерлока Холмса.

— Ты сегодня в ударе! — сказал Олег, когда они закончили заниматься. — Боюсь — переиграешь меня!

— А ты как думал! — весело ответил Семен, не ожидая, что репетиция обернется для него постыдным провалом…

Завхоз первым заметил милиционера, входившего в училище. В ГАИ без труда по номерному знаку установили, кому принадлежит брошенный в кустах рядом с шоссе мотоцикл. Сначала лейтенант побывал у Зои дома и, не застав ее, приехал в ПТУ.

— Вы к нам? — спросил завхоз, поспешив ему навстречу. — Вас все-таки вызвали?

— А без вызова к вам нельзя? — уклончиво ответил лейтенант, пряча за приветливой улыбкой профессиональное стремление побольше узнать и поменьше сказать самому.

— Пожалуйста! — радушно воскликнул завхоз и представился: — Кокарев. Веду хозяйство данного объекта.

— Лейтенант Побратов! — козырнул милиционер. — Хочу зайти в ваш комитет комсомола.

— Так я и думал!.. Вы насчет мотоцикла?

Лейтенант промолчал, предоставляя завхозу возможность высказаться.

— И конечно, хотите видеть Зою Владову? — проницательно продолжал тот. — Вы ее увидите! Но предварительно прошу зайти ко мне. Есть у меня для вас информация к размышлению.

Лейтенант согласился и, не задав ни одного вопроса, узнал, как и когда обнаружили пропажу мотоцикла. Ничего не прибавляя и не придумывая, завхоз рассказал также и о своих подозрениях.

— Темный паренек! — говорил он о Семене. — И связи у него мутные. Я могу ошибиться, возвести напраслину на хороших ребят, но перед вами обязан высказать свои наблюдения. Ничего особенного, пустяки — ухватки, ужимки, ухмылки, словечки… Вот они и настораживают!

— Действительно — пустяки! — согласился лейтенант, но подумал, что версия завхоза объясняет все факты, известные в ГАИ. — Можно мне посмотреть на этого вашего Семена Заботина?

У лейтенанта был большой опыт работы с угонщиками автомашин и мотоциклов. Попадались ему и ребята — любители попользоваться чужим транспортом. И часто хватало одного взгляда на такого паренька, чтобы безошибочно определить его виновность. На это и рассчитывал лейтенант. Если Семен Заботин каким-то образом связан с угоном мотоцикла, то неожиданная встреча с милиционером заставит его выдать себя.

Лейтенант появился в зале, где Ирина Георгиевна проводила репетицию, как раз тогда, когда Семен, войдя в роль, с внутренним превосходством спрашивал по-английски у Олега:

— Что бы вы могли сказать, доктор Уотсон, по этому поводу?

— Очень немногое, — скромно отвечал Олег. — Письмо написано второпях не очень грамотным человеком.

— Если позволите, я несколько дополню вас… Автору письма лет сорок — сорок два. Волосы у него рыжие. Он курит сигареты фирмы…

Забыв трудно произносимое название, Семен не растерялся, сделал вполне уместную паузу и, заложив руки за спину, намеревался задумчиво пройтись по сцене, но встретился взглядом с милиционером.

И опять Семен не растерялся, только обмяк весь, погас и хрипло сказал Ирине Георгиевне:

— Кончен спектакль! — Потом добавил: — Люди-то — дрянцо! А я, как пес бездомный, расстилался перед ними!

Удивленная приходом милиционера и грубыми словами Семена, Ирина Георгиевна не сразу увязала все это с пропажей мотоцикла.

— Простите, что помешал! — козырнул ей лейтенант, уже определив, что завхоз не ошибся в своих подозрениях. — Мне бы нужно побеседовать с вашим воспитанником. Разрешите прервать репетицию?

— Надолго? — растерянно спросила Ирина Георгиевна, начиная догадываться, зачем появился здесь милиционер.

— Это зависит не от меня! — Лейтенант еще раз вежливо козырнул ей и сказал Семену: — Идем со мной.

— В ка-пэ-зэ? — криво усмехнулся тот.

— Сначала к директору.

С неподдельным волнением Ирина Георгиевна вскочила со стула и подбежала к Семену. У него в нервном тике забилась щека. Учительница успокаивающе погладила его по лицу.

— Не надо! — сказала она. — Не волнуйтесь!.. Мы вам верим! Поверит и милиция, только будьте там откровенны.

— Простите! — Семен низко поклонился ей и, виновато ухмыляясь, подмигнул охваченному столбняком Олегу: — Привет от меня ребятам!..

Возможно, все произошло бы совсем по-другому, если бы в тот день управление профтехобразования не проводило семинар. Руководство училища и Зоя Владова были вызваны туда, а Никита Савельевич ушел домой. И лейтенанту пришлось снова зайти к завхозу, чтобы тот поставил в известность дирекцию училища о задержании Семена.

По длинному пустому коридору они шагали почти рядом — Семен чуть справа и на полшага впереди. Ему и пришлось первому входить в комнату завхоза.

— Никого из вашего начальства нет, сказал лейтенант. — Прошу доложить директору, что Семен Заботин пока поживет у нас.

— А надо ли это? — высказал сомнение завхоз. Ему хотелось, чтобы Семен увидел в нем защитника. — Законно ли? Не будет ли ошибки?

— Ошибемся — извинимся! — улыбнулся лейтенант, уверенный в обратном. — На машине в училище доставим!

— Я бы не торопился все-таки! — продолжал завхоз. — Легко обидеть человека…

На это лейтенант не счел нужным ответить. Он сказал:

— Сообщите гражданке Владовой, что ее мотоцикл у нас. Может забрать в любое время.

— Оперативно работаете! — восхищенно воскликнул завхоз.

А Семен, услышав, что мотоцикл находится в ГАИ, вздрогнул и не сразу подчинился лейтенанту, который легко нажимал ему на плечо, направляя к двери.

— Идем потихоньку.

Выйдя из училища, лейтенант дружески попросил Семена:

— Ты уж не бегай от меня! Ладно?.. Я, понимаешь, на днях ногу подвихнул. Погонюсь за тобой — опять разболится.

— Где мотоцикл взяли? — спросил Семен, рассчитывая неожиданным вопросом застать конвоира врасплох и получить достоверный ответ.

— Еще вопросы будут?.. Задавай все сразу! — серьезно предложил лейтенант. — На все и отвечу, если ты сам в молчанку играть не станешь… Мы и сейчас, пока идем да едем, могли бы побеседовать. Ты готов?

Семен промолчал, и лейтенант больше не пытался разговорить его. Так они и добрались до милиции. В комнате дежурного лейтенант снова предложил Семену:

— Побеседуем?.. Или подумать хочешь?

— Подумаю, — ответил Семен.

— Здесь посидишь? С дежурным или…

— В ка-пэ-зэ! — потребовал Семен. — Только к алкашам не подсаживайте! Ненавижу!

— Видать, стреляный! — заметил дежурный. — Ну, отправляйся туда. У нас сегодня пусто.

Лейтенант вывел Семена из дежурной комнаты и, открыв соседнюю, обитую железом дверь, включил свет в камере.

— Входи… Пить или есть не хочешь?.. Могу пригласить в столовую. Я что-то проголодался.

Семен отрицательно мотнул головой и сел на широкие деревянные нары, занимавшие почти всю камеру предварительного заключения.

— Зайду через часик, — обещал лейтенант. — Захочешь раньше меня увидеть — стучи!

Семен надеялся, что, оставшись один, разберется в той мешанине обрывочных мыслей, которые сплелись в запутанный клубок. Но и одиночество не помогло. То накатывалась на него, мешая спокойно думать, злобная обида на Иннокентия Гавриловича и Зою. Кто, кроме них, мог вызвать милицию! То опять возникал подавляющий все остальное вопрос: как очутился мотоцикл в ГАИ? Этот вопрос тянул за собой и другие: не попал ли в милицию и Сороконог и не решат ли его дружки, что Семен нарочно подстроил ловушку?

От этой мысли Семена бросило в дрожь. Испуганно смотрел он перед собой на дверь камеры, а видел запертую снаружи дверь родного дома и представлял, как займется она пламенем, подожженная кем-нибудь из «компахи» Сороконога.

— Мамка! — промычал он и бросился к оббитой железом двери.

Но порыв отчаяния прошел и Семен не стал стучать — постоял, прислонившись лбом к холодному металлу, и вернулся на нары. Припоминая каждую мелочь в поведении лейтенанта, Семен нутром почувствовал, что тот ничего определенного не знает. Значит, ни один парень из «компахи» не задержан.

Кто же тогда указал лейтенанту на него, на Семена? Завхоз?.. Нет! Он не из тех, кто сам обращается в милицию!

И снова с брезгливой неприязнью подумал Семен об Иннокентии Гавриловиче и Зое. Директор мог узнать его по голосу, когда они разговаривали по телефону, или придуманный Зоей ящик оказался для Семена капканом. Кто-нибудь подглядел, как он опускал в него расписку…

Много и других неправдоподобных мыслей приходило ему в голову, а главное он так и не решил: как вести себя с лейтенантом, что говорить ему, признаваться ли во всем, включая участие в «делах» Сороконога, или отрицать все? Раньше, в окружении хороших, как ему думалось, людей, он был готов пойти на полное признание. А теперь, после предательства тех, в кого он верил, прежней готовности у него не осталось, да и само училище перестало представляться ему вторым и, может быть, лучшим домом.

Сидел он на нарах, потупив голову, забыв о времени, и о чем бы ни думал, все впереди рисовалось ему мрачным, беспросветным.

Лязг запора застал его врасплох. Он вскочил и уставился на дверь с единственным желанием, чтобы лейтенант оставил его в покое до завтрашнего утра. Но в камеру вошел не лейтенант, а Никита Савельевич, За ним — незнакомый майор, и лишь третьим был лейтенант.

Ничто так не поразило в первый момент Семена, как звездочка Героя Труда на парадном пиджаке мастера. Она поблескивала над двумя рядами орденских планок, и Семен сначала смотрел на нее, а уж потом с робкой надеждой и стыдом взглянул в глаза Никите Савельевичу.

— Набедокурил! — сурово произнес мастер и, угадав ход тайных мыслей Семена, одной фразой разбил все его домыслы: — Спасибо завхозу — помог решить твои загадки!

Он и еще сказал что-то, но у Семена словно уши заложило, когда он услышал это. Смятение охватило его. Остро обожгла вспыхнувшая ненависть к завхозу, но тут же притупилась от чувства громадного облегчения. Ни Зоя, ни Иннокентий Гаврилович не предали его!..

Снова потянуло в училище, и в страхе оглянулся он на нары, на забранное решеткой окно. Неужели придется остаться тут?

Никита Савельевич понял этот затравленный взгляд.

— Собирайся! — сказал он. — Сегодня у тебя в училище много работы. Займешься своим жизнеописанием.

— Но как договорились! — вмешался майор. — На два вопроса он должен ответить здесь, при нас.

— Слушай и отвечай! — приказал мастер Семену. — Будешь запираться — никто из нас помочь тебе не сможет.

— Да не буду я запираться! Не буду! — вскричал Семен. — Спрашивайте скорей!

Майор дотронулся пальцем до его груди.

— Ты увел мотоцикл?

— Я.

— Зачем же ты бросил его на тринадцатом километре?

— Мигалки вашей испугался.

— А куда бы ты поехал, если бы не встретил нашу машину? — спросил лейтенант. — И что бы делал с мотоциклом?

Коротко ответить на это было невозможно, и Никита Савельевич снова выручил Семена.

— Это, кажется, уже не два, а три вопроса! — пошутил он. — Сверх нормы! — И добавил серьезно: — Всю ответственность беру на себя — ни один вопрос не останется без объяснения.

— Ну хорошо! — согласился майор. — Забирайте своего угонщика. Жду завтра от него подробную объяснительную записку.

Выйдя за Никитой Савельевичем на улицу, Семен испытал на себе тот незнакомый ему стыд, от которого хочется провалиться сквозь землю. Он увидел мотоцикл и стоявшую рядом Зою.

— Поезжай! — Никита Савельевич подтолкнул его к мотоциклу. — Изложишь все на бумаге, а утром дашь мне.

— Много писать-то! — жалобно произнес Семен, стараясь не смотреть на Зою.

— Хоть всю ночь не спи, а напиши! — приказал мастер, не представляя, какую длинную историю придется вспомнить Семену.

— Садись! — Зоя указала на заднее сиденье. — Держись покрепче.

Не подымая головы, Семен сел сзади Зои.

— Ты хоть спасибо сказал Никите Савельевичу? — спросила она, когда они отъехали от милиции. — Ирину Георгиевну тоже поблагодари. Это она и Олег тревогу подняли — меня с семинара вызвали и за Никитой Савельевичем домой съездили.

Семен удрученно молчал. За всю дорогу он осмелился лишь на одну короткую фразу. Ветер выбил из-под Зоиной шапочки длинную прядь волос и хлестнул его по лицу. Тогда он и сказал:

— Шлем… привезу завтра.

В эту фразу он вложил многое: и невысказанное извинение, и запоздалую благодарность, и честное раскаяние.

Загрузка...