Верховная жрица

Глава 14

Скуирелли Чикейн скучала по своей розовой, в виде сердца, кровати. Скучала по своей стереосистеме и некоторым записям восточной музыки. Но сильнее всего она скучала по Римо Буттафуоко.

Ведь он спас ей жизнь! Не сразу, но она все же поняла, что произошло на самом деле во время приема.

Весь день на берег выбрасывало мертвые тела.

Она просила Кулу кидать их обратно, и он неизменно выполнял его просьбы. Кула был превосходным телохранителем, несмотря на то что все время жаловался на чрезмерные размеры своего герпеса. Порой он казался ей большим верным щенком. Однажды она случайно подглядела, как он, опустившись на четвереньки, точно взрослый мастиф, пьет воду из унитаза.

И все же Скуирелли тосковала по Римо. Хотя и не так сильно, как по своей мягкой кровати. Спать на полу – еще куда ни шло, но Кула с Лобсангом Дромом настаивали, чтобы она спала на деревянной лавке – канге, ссылаясь на то, что это традиционное спальное место бунджи-ламы.

К сожалению, актриса часто скатывалась. Ее спина не выдерживала такого испытания. Но каждый раз, стоило ей пожаловаться Лобсангу, как он поил ее горячим чаем с растопленным в нем прогорклым маслом. Этот человек, очевидно, ни в малейшей степени не опасался избытка холестерина в организме.

– Вам звонит какая-то леди, святейшая, – объявил вдруг Кула из-за отрытой двери, где он занимал свое место телохранителя, поклявшись, что скорее лишится жизни, яков и герпеса, чем пропустит какого-нибудь китайского убийцу.

– Что еще за леди?

– Она называет себя леди номер один.

– Номер один?.. Ты хочешь сказать: Первая леди?

– Так я и сказал, о святейшая.

– Наконец-то! Я так ждала этого звонка. Скорее принеси мне телефон!

Кула внес радиотелефон и, кланяясь, вышел.

Глядя, как низко он нагибается, Скуирелли почувствовала резкую боль в спине.

– Хелло! – взволнованно воскликнула она.

– Скуирелли, говорит Первая леди.

– Как наши дела? Вы получили для меня визу?

– С большим трудом. Китайские власти тянули как могли. Сначала говорили, что оформить можно только за три месяца и ускорить никак невозможно. Затем все же дело сдвинулось с мертвой точки, но китайцы предупредили, что не в состоянии гарантировать вам безопасность, поскольку в Китае полным-полно, как они выразились, контрреволюционных элементов.

Скуирелли нахмурилась.

– Забавно, как быстро они против меня настроились. А ведь недавно еще были такими хорошими друзьями! Как же вы сумели их уломать?

– Прежде всего, – стала перечислять Первая леди, – я пригрозила отменить режим наибольшего благоприятствования, затем указала, что возглавляю Президентскую комиссию по вопросам независимости Тибета, и, если они не пустят тебя, мою официальную представительницу, я поеду сама!

– В самом деле?! – взвизгнула Скуирелли.

– В самом деле.

– И они сдались?

– Выбросили белый флаг.

– Как здорово! Боже, как здорово! И когда я смогу выехать?

– Как только пожелаешь. Послушай, я думаю, было бы очень даже неплохо, если бы ты заехала в Индию и получила благословение далай-ламы.

– Этого хитрого человека в очках? Он просто душка!

– Выше голову! Чем выше, тем лучше. Тогда они не посмеют вмешиваться в твои дела.

– Я передам ему твой поцелуй.

– Я буду следить, как идут твои дела, по Си-эн-эн. А сейчас мне надо бежать. Весь день деловые встречи. Желаю удачи.

Положив трубку, Скуирелли Чикейн тут же набрала виргинский номер.

– Мама, я уезжаю. Меня ждут великие события. И, знаешь, по пути я должна нанести визит вежливости далай-ламе.

– Постарайся не спать с ним, дорогая. Все-таки он религиозный деятель...

– Такое мне и в голову не приходило, – холодно заметила Скуирелли.

– Еще придет. Чем старше ты становишься, тем больше походишь на своего брата.

– Ах вот как! Ну так не жди от меня ни одной открытки из Тибета! – Тут же оборвав разговор, Скуирелли легла на жесткий канг и задумалась, есть ли религиозный закон, запрещающий сходиться двум ламам. Надо будет спросить Лобсанга. Он сущий дока во всех тайных буддийских заповедях.