Весна

Около молока

На утреннике у одного из танцующих спросили: «Что было до твоего рождения?» Тот перестал танцевать, снял с лица серпантин, подумал и ответил: «Серая пустота. Ни вещей, ни теней, ни верха, ни низа. Только ровный свет без источника — мягкий, мутный, подернутый легким туманом. Дымка. И среди этой бескрайней серой пустоты иногда раздавался голос, непонятно откуда доносящийся. Он произносил одно только слово — „Родина“. Больше не было ничего».

Серая, светлая пустота, не имеющая ни границ, ни пределов. Бездонная, бескрайняя, бесконечно простирающаяся вверх и вниз, вперед и назад, во все стороны. В этой пустоте подвешена коробочка, размером с обычную комнату. Стены, пол и потолок сделаны из тонкой белой бумаги. Непонятно, как то, что находится в комнате, не проваливается сквозь пол. Видимо, бумага все же очень плотная.

В комнате люди и вещи. Видно, семья отдыхает. Человек лет восьмидесяти сидит на диване с книгой и читает вслух роман Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». Женщина лет семидесяти вяжет, посматривая сквозь стекла очков на экранчик небольшого телевизора — там девушка и юноша кружатся на коньках, выписывая замысловатые фигуры на льду. Мужчина лет сорока внимательно следит за их танцем, неторопливо прочищая свою курительную трубку. Женщина лет тридцати кормит грудью пятимесячного младенца. Юноша лет семнадцати стоит на пороге, повернувшись спиной к семье, с хмурым лицом глядя в серую, светлую пустоту. Девушка лет четырнадцати в полупрозрачной ночной рубашке лежит на кровати и, улыбаясь, смотрит в потолок. Девочка лет девяти сидит за столом. Мальчик лет четырех, одетый в желтую пижаму, катает по полу игрушечный поезд. Вроде все в сборе, а я-то где? Куда я-то подевался?