Существовал человек, которому все — ну совершенно все — доставляло дикое безудержное наслаждение. Уже самое зачатие ему пришлось по душе. И формирование в материнской утробе развлекало неимоверно. И родился он с криком наслаждения. И все ощущения — даже те, от которых прочие морщатся, — он любил, как родных. Что бы ни происходило — этот извивается от удовольствия. Стоит ли говорить, что и собственная смерть ему необычайно понравилась. А уж после смерти — столько наслаждений, что даже жизнь позабыл. Правда, воспоминания ему тоже нравились. Вечность ему показалась сладкой, как варенье, и отнюдь не скучной, отсутствие времени — не менее забавным, чем время. В общем, так он и пребывает каким-то образом, не подозревая о неприятностях.
…ВЕЧНОСТЬ ЕМУ ПОКАЗАЛАСЬ СЛАДКОЙ, КАК ВАРЕНЬЕ, И ОТНЮДЬ НЕ СКУЧНОЙ…