Глава 4






Эскадрилья № 2




ПО ВОЗВРАЩЕНИИ На СЛУЖБУ мне сказали, что я был направлен вместе с Дейвом Торном и Китом Коррансом в переформированную эскадрилью № 2. Эта эскадрилья должна была заниматься всем будущим обучением студентов как поршневым, так и реактивным самолетам. Мы с Дейвом должны были стать инструкторами по Provosts, Кит - по Vampires. Перспектива инструктирования на столь раннем этапе нашей карьеры была одновременно разочаровывающей и приятной. Разочарование было вызвано необходимостью оставить беззаботный образ жизни оперативной эскадрильи; удовольствие было в том, что нас сочли достойными стать инструкторами.




Сидят (слева направо): Рой Моррис, Кит Корранс, Дэйв Торн, Бэзил Майбург, Боб Вудворд (OC), Крис Дамс (Flt Cdr), Пэт Меддоус-Тейлор, Марк Смитдорф и ПБ. Задний ряд: Техники, имена которых указаны в этой книге, слева направо: Таффи Доуэлл (2-я), Джимми Стюарт (Sqn WO centre) и Дон Аннандейл (7-я) Примечание: эффективность родезийских техников снова наглядно проиллюстрирована на этой фотографии. Один техник на каждого пилота кажется смешным. В любых других военно-воздушных силах это число было бы не менее 3 к 1.



Летный лейтенант Боб Вудворд, бывший инструктор Центральной летной школы Королевских ВВС, был естественным выбором для командования эскадрильей № 2 с летным лейтенантом Крисом Дамсом в качестве его заместителя.


В течение первых двух месяцев мы очень мало летали, а инструкторская подготовка ограничивалась подготовительной работой. Это оставило нам достаточно свободного времени, которое мы использовали по другим интересам. Одним из них было изготовление моделей самолетов высшего пилотажа из пробкового дерева. Боб Вудворд ввел это довольно опасное хобби, которое включало в себя скоростной запуск этих планеров, по форме напоминающих хорошо известные реактивные самолеты. Пятиметровый толстый эластичный трос разгонял небольшой самолет до начальной скорости где-то в районе 250 узлов. Один человек держал один конец резинки, вытянув руку высоко над головой, в то время как пусковая установка шла назад, держа модель самолета. Когда резинка была полностью натянута примерно в двадцати пяти метрах от пусковой установки, он убедился, что крылья выровнены, и выпустил модель. Обычно самолет проходил значительно выше головы пусковой установки, когда самолет заходил на высокую петлю.


Один из моих планеров, выполненный в виде перехватчика RAF Lightning, не смог набрать высоту, когда Рэнди дю Рэнд, прибывший из эскадрильи № 1, держал резинку для моего запуска. Самолету не удалось сразу набрать высоту, и его сильно освинцованный нос ударился о козырек фуражки ВВС Рэнди, расколов ее надвое и оставив у Рэнди неприятную синюю шишку на лбу.


Еще одно мероприятие включало в себя строительство женского бара на территории офицерской столовой. Офицерская столовая времен королевских ВВС находилась в центре жилых помещений для супружеских пар, но Министерство образования реквизировало ее как школу для умственно отсталых детей. Она была известна как школа Гленгари. Сержантская столовая королевских ВВС была повреждена пожаром во времена королевских ВВС, и после ремонта в середине 1958 года она стала офицерской столовой. Рядом с этим беспорядком в саду находилось здание, которое полностью заросло кустарником и ежевикой.


Мы с Бобом пробирались сквозь растительность, чтобы выяснить, что это за здание. Мы обнаружили, что когда-то это была бильярдная, которая также пострадала от пожара, хотя стены и крыша остались целыми. С благословения капитана группы Джока Барбера, который в то время был начальником станции, мы приступили к реконструкции здания.


За удивительно короткий промежуток времени вся структура и ее окружение приобрели новый вид. Благодаря моему опыту в столярном деле мне выпало построить бар приличных размеров, соорудить необходимые стеллажи и установить удобные сиденья у стены. По завершении Боб попросил всех офицеров на станции подать заявки, из которых можно было выбрать название для женского бара. Было предложено более ста названий, и была выбрана одна из моих заявок. С тех пор дамский бар был известен как "The Grog Spot"; название, которое стало хорошо известно тысячам военных и гражданских посетителей, наслаждавшихся его особой атмосферой и превосходными вечеринками.





Смерть Джека Робертса




ДЖЕК РОБЕРТС Из № 11 SSU прослужил в 1-й эскадрилье в качестве штатного пилота всего шесть месяцев, когда 1 июля 1960 года поступило сообщение о задержке выполнения полета на малой высоте по пересеченной местности. Поиск с воздуха уже готов был начаться, когда с ранчо к югу от горы Белингве поступил телефонный звонок. Владелец ранчо сообщил, что вид колеса, проносящегося мимо него на высокой скорости, потряс его и его прицеп с рабочими. Когда он обнаружил колесо, он понял, что оно, должно быть, от самолета. На самом деле он преодолел невероятное расстояние от вершины горы Белингве, где Джек Робертс встретил свою смерть.


Комиссия по расследованию этого инцидента установила, что Джек, летевший на FB9, столкнулся с низкой облачностью на своем первом отрезке пути из Торнхилла, но принял решение подняться над ней немного запоздало. Его самолет врезался в вертикальную скалу всего в трех футах от вершины горы Белингве и распался.


Четыре 20-мм пушки "Испано" остались глубоко врезанными в скалу, но большая часть обломков планера, включая двигатель и ходовую часть, пролетела над вершиной. Армия любезно предоставила пятьдесят территориальных стажеров из казарм Ллевеллина, чтобы помочь нашим техникам собрать разбросанные обломки.


В те дни не было вертолетов, поэтому не было возможности обойти долгий подъем в гору, чтобы собрать все обломки, которые приходилось поднимать вручную или стаскивать вниз по труднопроходимому склону. К счастью, очень тяжелые предметы, такие как двигатель, основные плоскости и ходовая часть, находились недалеко от подножия горы и были доступны для полноприводных транспортных средств. Четыре пушки не удалось извлечь из скалы, и они были оставлены на месте. Вероятно, они все еще встроены там по сей день!





Саботаж




В октябре 1960 года было много политических маневров со стороны чернокожих организаций, добивавшихся роспуска Федерации Родезии и Ньясаленда. Поскольку это вызвало много промышленных беспорядков в Южной Родезии, федеральное правительство решило донести послание до всего чернокожего населения, сбросив с воздуха листовки, поскольку у большинства людей в отдаленных районах не было радиоприемников.


Эскадрильям № 2, 3 и 4 было поручено летать на самолетах Provosts, Dakotas и Pembrokes для выполнения десантирования. Каждому самолету был выделен определенный район для обеспечения полного покрытия территории страны без перекрытий. Я должен был охватить сектор к северу и востоку от Гвело, прежде чем вернуться в промышленную зону Гвело в 5 часов вечера, когда рабочие будут выходить на улицы с фабрик.


Лейтенант Чарли Таббс, старший диспетчер воздушного движения в Торнхилле, спросил, может ли он сопровождать меня в этом четырех с половиной часовом вылете. С тысячами листовок в пачках за нашими сиденьями, спрятанных в каждом доступном и безопасном месте, мы отправились в путь вместе с Чарли, бывшим пилотом королевских ВВС, совершающим взлет. Оказавшись в воздухе, он спросил меня, может ли он попробовать свои силы в приземлении по возвращении на базу. Я согласился, что он может.


Чарли совершил большую часть полетов, чтобы я мог прочитать карту и записать каждую деревню с указанием количества листовок, сброшенных по мере того, как мы перемещались с места на место в заранее спланированном порядке. Наша последняя высадка была над черными поселениями Гатома. Затем мы повернули к Гвело, оставаясь на низком уровне. Шеф мурлыкал, когда я повернулся к Чарли и сказал: “Разве не удивительно, насколько надежны двигатели в наши дни. Вот мы летим, не беспокоясь о том, что у нас может выйти из строя вентилятор". Чарли был в ужасе. “Не говори так, ты можешь пожалеть о своих словах”.


Мы прибыли в промышленную зону Гвело вовремя. Навес был откинут, и мы только начали разбрасывать листовки, когда зрелищу и запаху дыма предшествовала сильная вибрация от перебоев в работе двигателя. Фонарь был откинут вперед, а затем немедленно снова открыт из-за ослепляющего, дурно пахнущего дыма в кабине пилота. Когда двигатель заглох, я уже целился в зигзагообразную крышу обувной фабрики Бата прямо перед нами, потому что вокруг было слишком много линий электропередач и дороги были переполнены.


Я поспешил подать сигнал "Скорой помощи" на подход "Торнхилл" как раз в тот момент, когда мы собирались приземлиться на крыше фабрики. Но, к счастью, двигатель снова заработал ровно настолько, чтобы позволить нам проехать мимо завода к краю заброшенной военной базы королевских ВВС, аэродрому Моффат. Затем двигатель полностью заглох, и я смог довольно плавно затормозить в очень высокой траве. Когда самолет рассекал траву, я молился, чтобы мы не врезались в какие-нибудь скрытые муравейники или норы для муравьедов, которые были обычными для этой местности. Вслепую мы прокатились по неровной земле некоторое расстояние, прежде чем с грохотом вынырнуть на травянистую взлетно-посадочную полосу, недавно подстриженную планерным клубом Gwelo.


Когда мы вышли из самолета, руки Чарли дрожали, когда он нащупывал свои сигареты. После пары сильных затяжек Чарли сказал строгим голосом: “Ты обещал позволить мне попробовать свои силы в приземлении”, после чего мы оба разразились почти истерическим смехом облегчения.


Это был первый из ряда инцидентов, связанных с саботажем самолетов Королевских ВВС Родезии. В корпус двигателя был вставлен стальной шарикоподшипник диаметром 30 мм, который застрял в задней части поршня шестицилиндрового двигателя. Там он сотрясался при каждом обороте двигателя, пока, в конце концов, не пробил головку поршня. Как только в поршне образовалась пробоина, во всем корпусе двигателя возникло высокое давление, из-за чего все моторное масло было выброшено в атмосферу через дыхательный патрубок картера.


Два дня спустя у другого пилота отказал двигатель по той же причине. Я думаю, что это был летный лейтенант Кен Эдвардс, который благополучно приземлился без повреждений планера в заповеднике Секе близ Нью-Сарума. Проверка всех двигателей Leonides показала, что еще в четырех двигателях были разболтаны 30-мм шарикоподшипники.


Следующий инцидент произошел в Канберре. Летный лейтенант Оззи Пентон, человек невысокого телосложения, проводил предполетный осмотр, когда подошел к левому двигателю, где, держась пальцами за кожух, он мог подтянуться, подпрыгнув достаточно высоко, чтобы проверить нижние турбины реактивного двигателя. Он заметил что-то необычное и подозвал высокого техника, чтобы тот поближе взглянул. Там, между линией статических лопастей и первыми лопастями рабочего колеса, лежал большой болт, который, очевидно, был установлен там, чтобы повредить двигатель при запуске.


Первоначально считалось, что саботаж был совершен чернокожими сотрудниками "ангара", действовавшими в интересах Союза африканских народов Зимбабве, которые продолжали сеять беспорядки по всей стране. Но затем произошел инцидент, который сделал очевидным, что агенты ЗАПУ не были вовлечены.


Один из рабочих "черных вешалок" в Нью-Саруме позвонил уоррент-офицеру, командующему 3-й эскадрильей, чтобы тот приехал и осмотрел ходовую часть "Дакоты". Он сказал WO, что, когда он чистил самолетную смазку, гайки крепления колесной оси на ощупь были неправильными, хотя выглядели они нормально. WO вскоре установил, что орехи действительно были визуально нормальными, но на ощупь казались неправильными. Они имели идеальную форму, нитки и все остальное, но были изготовлены из прессованной бумаги и клея, гладко отшлифованы и окрашены в серебристый цвет.


Хотя это так и не было доказано, был сделан вывод, что один или несколько техников королевских ВВС, прикомандированных к нашим ВВС, действовали против наших интересов, возможно, в интересах МИ-6 в Лондоне. Командированные вернулись в Великобританию вскоре после этих инцидентов и других, в которых участвовали два канадца из 3-й эскадрильи. Эти инциденты будут рассмотрены позже.


В связи с продолжающимися беспорядками в районах Шона возникла обеспокоенность за безопасность вождей племен, которые стали мишенями для молодежи, подстрекаемой к действиям ЗАПУ. Связь "Земля-земля" с солдатами, защищавшими вождей и их семьи, была настолько плохой, что военно-воздушным силам пришлось дважды в день облетывать все краали вождей. Чтобы помочь пилотам, каждое подразделение армейской охраны расстелило на земле белую простыню. Если на простыню ничего не накладывалось, все было хорошо. Однако, если у подразделения возникала проблема, на белых листах можно было нанести три оранжевые полосы любым из нескольких рисунков, изложенных в брошюре, чтобы донести ситуацию до пилотов, которые передавали их местному армейскому командованию. Полеты были долгими и в целом приятными, хотя я не мог отделаться от беспокойства, что двигатель моего самолета мог снова выйти из строя.





Школа летных инструкторов




ШКОЛА ЛЕТНЫХ ИНСТРУКТОРОВ (FIS) была для меня настоящим испытанием. Проблема заключалась не столько в необходимости очень точного пилотирования, сколько в скороговорке (что нужно было говорить, демонстрируя ученику). Я нашел это утомительным, нудным и несколько сбивающим с толку.


Боб Вудворд учил меня последовательности скороговорок в одном стиле, но для той же последовательности Крис Дамс давал ее по-другому. Довольно скоро стало очевидно, что другие QFI (квалифицированные инструкторы по полетам) давали разные версии скороговорки, которые соответствовали их личностям и опыту полетов.


Каждый аспект инструктажа повторялся до тошноты с QFI и между студентами-инструкторами. Моя проблема, как я ее видел, заключалась в том, как я собирался удовлетворить Боба Вудворда во время контрольных работ и важнейшего финального теста. Ближе к концу курса летный лейтенант Дики Дайвз, бывший офицер Центральной летной школы королевских ВВС, служивший диспетчером воздушного движения в Торнхилле, полетал со мной и рассказал мне свою фирменную скороговорку, охватывающую каждое упражнение в книге. Я думаю, что за два часа я научился у Дики Дайвса большему, чем за все 150 часов, которые я налетал с другими QFI и сокурсниками. Я не могу сказать, был ли Дики хорошим инструктором для других, но он, безусловно, сделал все намного понятнее и проще для меня, как раз тогда, когда мне это было нужно. Благодаря ему я прошел свой последний тест без стресса, потому что научился игнорировать скороговорку в стиле попугая и использовать слова, соответствующие настроению и действию.


Летная часть нашей FIS началась в начале августа 1960 года и была завершена как раз к началу BFS для № 14 PTC (Курс подготовки пилотов).


Для тех, кто следит за порядковой нумерацией, будет очевидно, что номера 12 SSU и 13 SSU отсутствуют и что SSU уступил место PTC. Отчасти это было связано с политическим мышлением, а отчасти с суевериями.


Федеральное правительство разочаровалось в механизмах комиссии за короткий срок службы, потому что слишком большая доля подготовленных пилотов предпочла покинуть вооруженные силы по завершении дорогостоящего ‘бесплатного обучения’. Более того, большинство из них устроились на работу в авиакомпании и уехали за пределы Федерации, тем самым нарушив свои обязательства быть немедленно доступными в случае необходимости.


Вместо этого было решено, что все будущие пилоты-студенты будут проходить двухлетнее обучение, за которым последует обязательный десятилетний средний стаж. В случае неудачи студента на любом этапе единственной обязанностью штаба ВВС было предложить ему альтернативное обучение в качестве штурмана, техника или администратора. Эта новая схема была переименована в курс подготовки пилотов (PTC) в качестве префикса к номеру курса.


12 СБУ должны были начать обучение в 1959 году, но, поскольку в тот год обучения не проводилось, их число было сокращено. Учитывая, что суеверие в отношении числа ‘13’ может вызвать трудности, штаб группы, в настоящее время действующий из штаба ВВС в Долфин-Хаусе в Солсбери, решил обойти его. Курс подготовки пилотов № 14 (PTC) начал наземную подготовку в начале января 1961 года и в мае прибыл во 2-ю эскадрилью BFS.





Пол Марк




За ШЕСТЬ МЕСЯЦЕВ ДО ЭТОГО, 30 ноября 1960 года, Берил приехала за мной в обычное время отбоя в 13.30, она была на седьмом с половиной месяце беременности нашим вторым ребенком и находилась в абсолютной агонии. С трудом я усадил ее на пассажирское сиденье и отвез прямо домой. Доставить ее в гостиную стоило больших усилий.


Она не могла нормально сидеть из-за невыносимых болей в животе. Гинеколог Берил, доктор Дюшар, который жил прямо через дорогу от нас, немедленно пришел Берил на помощь. Он был недоволен тем, что увидел, и вызвал доктора Комлайна, чтобы тот срочно приехал. Вместе врачи пришли к выводу, что у Берил почечная недостаточность, требующая немедленной госпитализации и изъятия ее ребенка, чтобы спасти ей жизнь. Меня отвели в сторону и сказали, что после операции с Берилл все будет в порядке, но шансы ребенка на выживание невелики.


На следующий день я взял отгул с работы, чтобы присмотреть за Дебби, и играл с ней, ожидая звонка из больницы. Было 9 утра 1 декабря, когда Дебби сделала свои первые неуверенные шаги без посторонней помощи; но повод был практически упущен, потому что я так беспокоился за Берил и малыша.


Через несколько минут позвонил доктор Дючар, чтобы сказать, что с Берил все будет в порядке и что нашего маленького мальчика перевели в дом престарелых Гвело в Бирченоу-Хаусе. Не прошло и двадцати минут, когда я одевался для посещения дома престарелых, как мне позвонил падре из Англиканской церкви. Очень неуклюже он спросил, какими именами ему следует окрестить ребенка, который, как ожидалось, не проживет и часа. Совершенно ошеломленный, я выпалил “Пол Марк”.


К тому времени, как я добрался до дома престарелых, падре уже ушел, и матрона провела меня через него, чтобы увидеть моего сына. Он был в инкубаторе и казался мне достаточно здоровым, пока старшая сестра не указала, что он дышал животом без признаков нормального движения грудной клетки. После его рождения прошло пять дней, прежде чем врач сказал, что с Полом все будет в порядке, потому что его дыхание нормализовалось. Но после его рождения прошло девятнадцать жизненно важных дней, прежде чем Берил разрешили подержать своего ребенка.





Смерть Эрика Кэри




9 ФЕВРАЛЯ 1961 года мне было поручено срочно перейти в OC Flying Wing. Когда я вошел в кабинет командира эскадрильи Дикки Брэдшоу, я увидел Тола Янеке, стоявшего в летном комбинезоне у своего стола, бледного и потрясенного.


OC Flying, сидевший за своим столом, выглядел более суровым, чем обычно. Тихим ровным голосом он сказал: “П.Б. У меня для тебя плохие новости. Ваш однокурсник Эрик Кэри разбился, и я хочу, чтобы вы отправились на поиски места, чтобы направить туда врача и пожарные машины ". Мне сообщили краткие подробности, и я отправился в эскадрилью, где летный офицер Пэт Меддоус-Тейлор сказал, что будет сопровождать меня. Мы были в воздухе, когда командир эскадрильи Фрэнк Масселл, летевший на "Канберре", сказал мне, что обнаружил место крушения на южном берегу реки Умниати, выше по течению от моста на главной дороге в Солсбери. Он сказал, что нет необходимости в привязке к сетке, поскольку я бы увидел поднимающийся дым с некоторого расстояния.


Когда мы добрались до места крушения, мы увидели, что столкновение произошло в заброшенном скотоводческом краале, где самолет развалился. Обломки разного размера усеивали линию крушения более чем на километр до ручья. За этим лежали все еще пылающие магниевые диски и тлеющий двигатель.


Мы летали вокруг в течение нескольких минут, прежде чем заметили одинокого чернокожего мужчину, который отчаянно махал нам и указывал на вершину большого дерева чуть левее линии обломков. Мы пришли к выводу, что это может означать, что тело Эрика застряло на дереве, но листва была слишком густой, чтобы мы могли это подтвердить.


Спустя целую вечность мы заметили вдалеке следы пыли от красного пожарного джипа и белой машины скорой помощи. Я не мог вызвать пожарный джип, потому что, как я узнал позже, у него отказало радио. Пэт отстегнулся и встал (крайне незаконно), чтобы быть видимым для ведущего водителя. Пролетая над его машиной и помахивая крыльями, я менял направление движения пожарного, чтобы избежать труднопроходимой местности, и Пэт продолжал подчеркивать эти изменения жестами, что трудно сделать в мощном скользком потоке.


Когда, в конце концов, машины прибыли на место аварии, доктор Дорбер выступил по радио, громко и четко. Он не ответил на наши вызовы в пожарный джип, “не желая вмешиваться”. Уму непостижимо! В любом случае, мы попросили его подъехать к большому дереву, где, как мы подозревали, могли быть останки Эрика. К настоящему времени не было никаких признаков черного человека, поскольку он, очевидно, отказался от нас, когда мы улетели из его поля зрения, чтобы направлять транспортные средства.


Добравшись до дерева, доктор подтвердил, что тело Эрика было там и выглядело целым, за исключением потери ноги, которая вскоре была обнаружена неподалеку. Это было почти неслыханно в катастрофе такого рода, чтобы все тело пилота было доступно для захоронения, учитывая расположение двигателя Вампира.


После этого происшествия Тол Янеке предстал перед военным трибуналом и был признан виновным в нарушении Правил ВВС за несанкционированный полет на низкой высоте за пределами предписанной тренировочной зоны. Его наказание в виде восемнадцатимесячной отсрочки продвижения по службе, вероятно, было суровым в данных обстоятельствах. Эрик убедил своего младшего товарища последовать за ним на обследование низкого уровня реки Умниати, чтобы установить, подходит ли уровень воды для повторения поездки на каноэ, которую они с Толом совершили по той же реке в прошлом году.


Эрик возглавил разведку вниз по течению. У автомобильного моста на главной дороге, ведущей в Солсбери, он развернулся, чтобы лететь обратно вверх по реке. Затем, взмахнув крыльями, чтобы не выдать свою позицию диспетчеру захода на посадку Торнхиллу, Эрик передал лидерство Толу.


Когда Тол собирался сделать пас, Эрик в типичной манере сделал медленный бросок, который не получился, как у многих раньше. Во второй половине крена самолет накренился, и так закончилась жизнь очень способного молодого пилота.


После его военных похорон наш курс устроил частную вечеринку в качестве проводов Эрика.




Слева направо: Гордон Райт, Мюррей Хофмейр, Билл Галлоуэй, ПБ, Кит Корранс, Дэйв Торн, Джон Барнс и Иэн Лоу .




Первые ученики




В ЭТО ВРЕМЯ 14-й PTC завершил этап GTS и был готов приступить к летной подготовке на постах инструкторов. Мне выделили офицеров-кадетов Дуга Пасеа и Терри Райана и я приступил к практическому применению моей подготовки инструктора.


Учить ученика, который ничего не знал о полетах, казалось легким делом, хотя вскоре я понял, что "повторяю" только то, чему меня учили, но без необходимости практиковать это на ком-то более опытном, чем я сам.


Дуг Пасеа научился быстрее, чем Терри Райан, и я счел его пригодным для соло примерно через двенадцать часов. Боб Вудворд, которому по причинам, которые я так и не установил, не нравилось, что Дуг Пасеа даже брал его на тест соло. Без моего ведома Боб уже решил, что Pasea не пройдет BFS, несмотря ни на что! Даг не только ‘провалился’ на этом тесте, Боб также запретил ему продолжать тренировки со вторым сольным тестом; поэтому я умолял Криса Деймса вмешаться. Это он сделал, но безрезультатно! ‘Провалив’ BFS, Даг Пасеа был отправлен в Великобританию для обучения на штурмана в Канберре. Он справился великолепно и стал выдающимся офицером, которого уважали во всех подразделениях.




Терри Райан, ПБ и Дуг Пасеа .



Когда Терри Райан достиг максимального количества часов, разрешенных для одиночного полета, Боб Вудворд взял его на проверку прогресса. Хотя Даг Пейси и не был похож на пилота, его отправили в одиночку с этого самого вылета. Я был рад за Терри Райана, но очень недоволен потерей Дуга Паси. Это был мой первый опыт несправедливого предубеждения старшего офицера против младшего. К сожалению, я бы увидел, как близкие друзья страдают от этого человеческого недостатка в предстоящие годы.


В июне мне дали кадетов-офицеров Тони Смита и Кита Кларка в обмен на Терри Райана. Тони Смиту угрожало увольнение, и его инструктор предположил, что смена инструктора могла бы быть полезной. Инструктор Кита попросил внести изменения на основании несовместимости, но он не доставил мне никаких затруднений. Но я прекрасно осознавал тот факт, что Тони Смит был моего возраста, максимальный возраст для студентов-пилотов был увеличен с двадцати одного до двадцати четырех.


Пара часов, проведенных с Тони, показали мне, что у него был потенциал, но ему не хватало концентрации, и он пытался ‘летать по номерам’ (это означает, что он еще не использовал естественные чувства, и каждый мускул в его теле был напряжен, как перетянутая пружина). Проблема Тони с полетами напомнила мне о проблеме моего тестя с танцами. Будь то вальс, квик-степ или танго, он всегда двигал ногами в такт своему громкому шепоту “раз, два, три—один, два, три—один...”


Я доставил Тони очень неприятности, хотя это было не в моем характере. Полный решимости не допустить, чтобы еще один из моих учеников потерпел неудачу, я безжалостно гонял его. Затем до меня дошло, что на ранних стадиях обучения полетам я преодолел естественную тенденцию напрягаться, намеренно расслабляя мышцы ягодиц. Этому меня научил мой отец, когда я был маленьким, учась ездить верхом. Постоянно повторяя ему: “Расслабь свой зад”, основная проблема Тони с напряжением была преодолена, и довольно скоро он начал хорошо летать.




Тони, пять лет спустя .



Для меня успех Тони был чем-то вроде личного триумфа, потому что он продолжал отлично служить в Родезии и в ВВС Южной Африки. Он также прошел квалификацию на большом количестве типов самолетов, включая истребители и бомбардировщики времен Второй мировой войны, и стал членом Военно-воздушных сил Конфедерации в США. Однако мой успех с Тони обернулся проблемой, потому что я потерял хороших учеников взамен трудных. В результате я приобрел сомнительную репутацию крутого инструктора, как Мик Макларен.





Офицер пожарной охраны




В 1961 году меня НАЗНАЧИЛИ офицером пожарной службы станции сверх моих летных обязанностей, и я обнаружил, что с сержантом Джимми Дюма и его командой пожарных легко работать. Моя работа заключалась в том, чтобы обеспечить их подготовку на самом высоком уровне и чтобы они были надлежащим образом экипированы для борьбы с авиационными авариями и бытовыми пожарами.


В течение недели после моего назначения и по предварительной договоренности с Управлением воздушного движения я вызвал на тренировку сержанта Таффи Доуэлла и меня для "спасения при пожаре" из кабины нашего Provost, которую я остановил посреди взлетно-посадочной полосы после приземления.


Каким это оказалось опытом! Мы с Таффи, все еще пристегнутые к сиденьям, наклонились вперед, задерживая дыхание и имитируя бессознательное состояние, пока черные пожарные карабкались наверх, чтобы ‘спасти’ нас. Один большой сильный парень поставил ноги на поручни навеса, затем, просунув руки мне под мышки, чуть не вывихнул мне плечи, потому что я все еще был крепко прижат ремнями безопасности.


Летный сержант Дюма выкрикивал инструкции отстегнуть ремни безопасности, что само по себе было фиаско. Наконец меня оторвало от земли, и я непреднамеренно упал головой вперед с задней кромки крыла, прежде чем плюхнуться на твердое асфальтовое покрытие. Тэффи пострадала от такого же неправильного обращения, и нам обоим повезло отделаться несколькими царапинами и ушибами.


Я сразу же решил усовершенствовать подготовку спасателей, но использовать пожарных в комплекте с парашютами и шлемами вместо летного состава. Под моим руководством они практиковались в спасении экипажей до тошноты, начиная с Provosts, T11, FB9 и Canberras, пока процедуры и техники не стали гладкими и безопасными.





Канберра совершает брюхатую посадку




КОМАНДИР ЭСКАДРИЛЬИ ЧАРЛИ ГУДВИН был старшим техническим офицером в Thornhill. Однажды утром он ворвался в эскадрилью, прося, чтобы его подняли на летную инспекцию "Канберры", правая основная ходовая часть которой отказывалась реагировать на выбор пилота. Ему нужен был Проректор, а не Вампир, и мне было поручено совершить полет.


Командир эскадрильи Фрэнк Масселл летел на "Канберре", о которой шла речь. Он снизил скорость до 120 узлов, чтобы позволить мне войти в сомкнутый строй прямо под его правым крылом. Сразу стало ясно, что дверь ‘D’ закрылась не по порядку перед главным колесом, которое было сильно прижато к внешней стороне двери ‘D’. Носовое колесо и левое основное колесо были выдвинуты и правильно зафиксированы.


Ходовая часть "Канберры" управлялась последовательными клапанами, которые были предназначены для подъема основного колеса в отсек, а затем закрытия дверцы "D" под колесом, чтобы обеспечить непрерывность поверхности крыла для полета на высокой скорости. В этом случае дверца ‘D’ открывалась последовательно перед ходовой частью, и не было способа решить проблему, выбрав опускание ходовой части, потому что клапан последовательности пытался открыть дверцу ‘D’ первым, но она крепко удерживалась более сильным гидравлическим домкратом ходовой части. История отказов последовательных клапанов на RAF Canberras была известна Чарли Гудвину, который сказал Фрэнку Масселлу, что у него не было другого выбора, кроме как убрать остальные колеса и посадить самолет на брюхо.


Для посадки такого рода было необходимо сжечь топливо до минимально возможного уровня, готовясь к скольжению брюхом с высоким коэффициентом трения по асфальтированной взлетно-посадочной полосе. Период, необходимый для сжигания топлива, дал достаточно времени каждому человеку в лагере, чтобы подняться к трапу и присоединиться к многочисленным взволнованным зрителям, ожидающим события.


Фрэнк очень осторожно посадил самолет. Великолепный густой столб белых искр взметнулся вверх от "Канберры", которая, держа прямой курс, проскользила по твердой поверхности около 1200 метров, прежде чем остановиться, все еще выровняв крылья. При подъеме домкратом шасси было опущено, и самолет отбуксировали для осмотра. Повреждения, в основном бомбодверям, оказались значительно меньше ожидаемых, и самолет был признан пригодным для одноразового полета со сбитыми колесами в Нью-Сарум.


В Нью-Саруме мастер-техник Лес Грейс и его команда в Напряженной части обшивки самолета, обслуживающего рейс, быстро отремонтировали "Канберру". Лес был превосходным человеком с мягким голосом, который всегда улыбался, и ему было о чем поговорить. Он также был хорошим слушателем. Его навыки и навыки людей, которых он обучал, были проверены сотни раз. Они не только усилили планеры и основные плоскости самолетов, чтобы справиться с эксплуатационными нагрузками, которые их конструкторы никогда не учитывали, они также отремонтировали самолеты, поврежденные в результате аварий и в последующие годы в результате действий противника. Проделанная работа была настолько совершенна, что только опытный глаз мог обнаружить места этих ремонтных работ.





Розыгрыши




КАК И В ЛЮБОЙ ДРУГОЙ СИЛЕ, В RRAF была изрядная доля любителей розыгрышей. Кит Кемсли был самым известным в Торнхилле, хотя я слышал, что он лучше отдавал, чем получал.


Hi-fi был в новинку для жителей Родезии, и Джон Масселл, казалось, был самым осведомленным человеком на станции о технических особенностях и странных терминах, связанных с оборудованием. Низкочастотные динамики и твитеры больше походили на термины из шоу головорезов, чем на серьезные электронные. Тем не менее Джон был относительно богатым холостяком, который покупал только самое лучшее оборудование на рынке. Кит был хорошо осведомлен об этом, когда встретился с продавцом недавно импортированного Hi-fi оборудования Gwelo. Кит спросил молодого человека, не будет ли ему интересно прийти на ужин с ним и его женой Пэт, чтобы он мог познакомиться с пилотом, который искал вершины в Hi-fi.


Продавец с радостью принял приглашение, прежде чем Кит сказал ему, что Джон Масселл был отличным парнем, который страдал некоторой степенью глухоты от полетов на реактивных самолетах. “Вы увидите, что он громко кричит. Пусть вас это не смущает, просто крикните в ответ. У Джона много денег, так что это того стоит ”.


Затем Кит спросил Джона, не заинтересует ли его зайти к нему домой, где у них с Пэт был Hi-fi fundi в гостях на ужин. Джон ухватился за эту возможность и принял предупреждение Кита о том, что; “Этот парень настолько увлечен мощными динамиками, что стал очень глухим. Не обращайте внимания на то, что он кричит, и просто кричите в ответ”.


Джон добрался до дома Кита и Пэт первым. Когда прибыл продавец, Кит громко представил их, после чего его гости ответили более громко и сразу же погрузились в громкую техническую беседу. Кит, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, попросил их сесть и извинился под предлогом того, что должен помочь Пэт на кухне. Оттуда Кит услышал громкий разговор, который становился все громче, как он и надеялся.


Через некоторое время Джон отвернулся и что-то тихо пробормотал себе под нос. Продавец сразу же спросил: “Что это было”? таким же тихим голосом. Игра Кита была проиграна; не то чтобы это испортило приятный вечер. Но Джон покинул дом Кемсли, полный решимости отомстить Киту. Он проконсультировался с лейтенантом авиации ‘Порки’ Маклафлином о том, как лучше всего это сделать.


Тем временем Кит продолжал свои розыгрыши, многие из которых были направлены против его любимой жены. История гласит, что он отправил Пэт в хозяйственный магазин, где ей было поручено попросить продавца ‘долго ждать’. Она получила все правильно, но устроила продавцу разнос за плохое обслуживание, прежде чем поняла, что муж ее подставил. В другой раз Пэту сказали купить пинту краски в белый и фиолетовый горошек. “Помните, белое на фиолетовом, а не фиолетовое на белом". И снова Пэта подставили. Однако, когда Кит попросил ее достать настоящий предмет – молоток со стальным стержнем весом в два фунта, Пэт подумала, что описание слишком похоже на очередную шалость Кита. Следовательно, он был не слишком доволен тем, что его инструкция была проигнорирована, потому что ему действительно нужен был молоток для работы, которую он намеревался выполнить в тот же день.


И вот однажды в пятницу днем, в тот самый момент, когда все правительственные учреждения закрылись на выходные, Кит и Пэт получили заказной конверт, доставленный вручную из Отдела регистрации рождений, браков и смертей. В прилагаемом документе говорилось, что из-за какой-то ошибки в оформлении документов на момент заключения брака они фактически никогда не состояли в официальном браке. Это означало, что в глазах закона их дети были незаконнорожденными. Было настоятельно рекомендовано заблаговременно посетить отдел регистрации рождений, браков и смертей, чтобы исправить положение.


Кит и Пэт были вне себя от беспокойства весь уик-энд, как и надеялись Джон и Порки. Кит договорился о рейсе в Солсбери, чтобы быть в офисе регистратора в тот момент, когда его двери откроются в понедельник утром. Он передал письмо секретарю в приемной и подождал, пока в реестре будет запрошен соответствующий файл. Озадаченный дежурный продолжал появляться и исчезать, говоря, что справочная группа файла кажется правильной, но что последняя цифра соответствует файлу, который невозможно найти. В конце концов пенни упал, и Кит понял, что шутка против него была настолько хорошо подготовлена, что даже Офис регистратора был одурачен.


Джону так понравился этот опыт, что он решил быстро опросить всех офицеров в Торнхилле. Мы получили анкету официального вида, якобы пришедшую из штаба ВВС. Все начиналось с обычного звания, имени, номера, даты рождения, даты аттестации и т.д. И требовало, чтобы отдельные записи в летном журнале были разбиты на компоненты, которые требовали часов работы. Места, которые нужно было заполнить, были такими, что отводилось мало места там, где запись была бы длинной, и большие места для записей, требующих небольшого пространства; обычно правительственные! Тем не менее, вопросы продолжались и продолжались, и даже требовались бытовые подробности, включая такие вещи, как количество домашних животных, их имена и марки продуктов питания.


Это ввело в заблуждение только тех, у кого была привычка заполнять формы по мере прочтения каждого вопроса. Те из нас, кто сначала прочитал анкету, почуяли неладное и выбросили ее в мусорное ведро. К сожалению, два старших офицера, у которых было мало свободного времени, приложили немало усилий, прежде чем поняли, что шутник их раскусил. За это пришлось чертовски дорого заплатить.


Прежде чем официальное расследование могло зайти слишком далеко, Джон Масселл признался, что был тем, кто подготовил, напечатал и выпустил анкеты. За свои неприятности он получил строгий выговор и должен был заменить всю бумагу, которая была потрачена впустую.


Когда в 1956 году мой курс прибыл в Нью-Сарум для участия в процессе отбора пилотов, мы все заметили, что на крышке одного из сидений унитаза в блоке омовения офицерских кают была искусно нарисована поэма, помещенная внутри цветочного венка. Насколько я помню, стихотворение начиналось словами “В память о Майке Сондерсе, который сделал на ...”


Майк Сондерс был хорошо известен своими непристойными поступками с самого начала своей летной карьеры. Он был младшим пилотом, когда зашел в туалет и подождал там, пока не были заняты три другие соседние комнаты. В этот момент он поджег короткий запал, прикрепленный к коммерческому детонатору. Как только запал догорел, Майк бросил его в унитаз и спустил воду. Он ожидал, что вода перенесет запал и детонатор во внешнюю канализационную трубу, где при детонации в системе возникнет давление и содержимое унитазов выплеснется на голые задницы его ничего не подозревающих товарищей.


План Майка провалился. Запал и детонатор были слишком тяжелыми, чтобы вода могла пролиться через водосборник унитаза. Смыв был завершен до того, как произошел взрыв, срезавший унитаз на уровне пола. Ошибка Майка стоила ему всех расходов на ремонт, и его коллеги довершили это нарисованным памятным венком и стихотворением на новом деревянном сиденье.


Где-то в 60-х годах Алекс Раугхед стал грозным пироманьяком. Он обожал взрывчатку и расставлял множество ловушек для своих товарищей. Одна из его шалостей заключалась в замене небольшого комочка магниевой ваты вместо нити накала сломанной лампочки. Войдя в свои комнаты, его друзья испытывали настоящий испуг и временно ослепляли, когда включали основной свет. Он делал это в Нью-Саруме так много раз, что все его друзья научились отводить взгляд и ожидать взрыва, когда включали потолочное освещение.


Алекс решил, что ему следует сменить позицию и установить более мощный заряд на прикроватную лампу. Ничего не услышав ночью и не получив никаких оскорблений за завтраком на следующее утро, он почувствовал разочарование. Поэтому он пошел осмотреть прикроватную лампу, которую он починил, и нашел ее такой, какой оставил. Алекс включил свет, но ничего не произошло. Он не мог этого понять. Затем он подошел к главному электрическому щиту в коридоре, где обнаружил, что вышел из строя тепловой выключатель. Когда он включил его, произошел мощный взрыв.


Алекс вернулся в задымленную комнату своего друга и обнаружил, что прикроватная тумбочка, светильник и большая часть кровати были уничтожены. Огромные черные следы ожогов покрывали две стены и потолок. Понимая, что его друг мог быть убит или тяжело ранен, если бы прошлой ночью не сработал термовыключатель, Алекс отказался от пиротехнической ловушки.


К ВВС не имели отношения истории о коммерческом пилоте, работавшем в Central African Airways до того, как эта авиакомпания стала Air Rhodesia. Он прошел подготовку в Военно-воздушных силах и с удовольствием поддразнивал старых леди и новеньких стюардесс. Пятясь от летной палубы, вытягивая два куска бечевки, он подходил к пожилой даме и вручал ей обе бечевки с просьбой, чтобы она управляла самолетом, пока он ускользнет в туалет.


Нацелившись на новую стюардессу во время ее первого полета, он собрал весь салат со своей тарелки для ланча и положил его в пакет для укачивания. При попустительстве шкипера он позвонил в служебный звонок для стюардессы. Когда она прибыла на летную палубу, то обнаружила, что второй Дикки согнулся пополам и его шумно тошнило в больничный мешок. Он повернулся и извинился за то, что попросил ее забрать у него сумку. Когда официантка потянулась за пакетом, капитан схватил его со словами: “Я люблю свой салат теплым", после чего зачерпнул салат рукой и отправил в рот. Хозяйка, зажав рот рукой, вышла из каюты, испытывая рвоту.


В другой раз этот непослушный пилот проделал дыру в бумажной тарелке, на которой был подан его обед. Он расстегнул ширинку, просунул в дыру голову своего близнеца и аккуратно обложил ее салатом. Когда новая хозяйка ответила на звонок обслуживающего персонала в кабине пилота, он указал на середину салатной горки и спросил: “Какой смысл подавать это с моим салатом”? Запаниковавшая хозяйка извинилась, взяла вилку с тарелки и вонзила в провинившийся предмет, из которого тут же обильно потекла кровь, а его владелец издал крики агонии. Неудивительно, что этот пилот стал более осмотрительным в будущих шалостях.




Предстоящее прибытие Охотников означало, что нам срочно понадобилось больше пилотов .




15 Пунктов




С ПОЯВЛЕНИЕМ CANBERRAS и надвигающимся прибытием Hunters в ВВС Великобритании не хватало пилотов. После перерыва в подготовке пилотов в 1960 году было решено восполнить этот недостаток в 1961 году. № 15 PTC был перенесен на середину 1961 года, чтобы вплотную следовать за 14 PTC, который тогда находился на полпути к BFS.


Когда 14 PTC перешли к Вампирам, мне выделили трех студентов 15 PTC. Это были кадеты-офицеры Дэвид Хьюм, Дуг Паттерсон и Брюс Маккеррон. У Паттерсона дела шли не очень хорошо. Я отправил его на проверку, и он вернулся на гражданскую улицу. Маккеррон был дерзким молодым парнем, который, на мой взгляд, был слишком фамильярен, но как только он понял, на чем остановился, у него все получилось, и мне нравилось учить его.




Офицеры-кадеты Дэвид Хьюм, Дуг Паттерсон и Брюс Маккеррон.



Хьюм был родом из Умтали, где я знал его родителей и брата Питера до того, как поступил на службу в ВВС; но молодого Дэвида я заметил лишь мимоходом.


С самого первого легкого полета Дейва Хьюма укачало в воздухе, и вылет за вылетом приходилось прерывать, чтобы вернуть гудящего курсанта на землю. Для меня было очевидно, что у Дэвида есть потенциал и из него должен получиться хороший пилот, если только удастся преодолеть проблему воздушной болезни. Чувствуя уверенность, что это не физическая проблема, я решил вылечить его.


Большинство студентов летели около восьми часов, но у Дейва Хьюма было меньше половины этого времени. Как обычно, он потянулся за своим ‘сигнальным пакетом’ через двадцать минут полета. Как только его вырвало, я сказал ему затянуть ремень безопасности и крепко держаться, чтобы посмотреть, что ему в конечном итоге придется вынести, если он хочет стать пилотом. Примерно пятнадцать минут я выполнял фигуры высшего пилотажа без остановок с большим количеством положительных и отрицательных "G", большим количеством паров топлива и парой пикантных бросков, от которых меня даже слегка затошнило. Когда я остановился, половина лица Дэйва была в пакете "Хонк", а его колени были дошли до его ушей, когда он шумно и многократно извивался, но из его желудка ничего не исходило. Вернувшись на землю, он, пошатываясь, вернулся в командное отделение, весь в поту и такой бледный, что я забеспокоился, не перестарался ли я. Когда он в конце концов пришел в себя, я сказал ему: “Хьюм, ты испытал и пережил гораздо более суровые полеты, чем те, с которыми тебе предстоит столкнуться на любом этапе твоей летной подготовки. То, через что вам приходится пройти, чтобы достичь соло, очень, очень щадящее занятие, так что перестаньте беспокоиться о своем желудке и давайте приступим к работе." С тех пор у Дэйва не было ни малейших проблем, и он занимался соло, имея свободное время. В конце концов, он получил Почетный меч как лучший студент, когда он и участники его курса получили свои крылья.


Через некоторое время после того, как был выполнен последний полет соло, мне дали офицера-кадета Гарольда Гриффитса из-за "несовместимости" с его первым инструктором. Он поздно присоединился к этапу наземной подготовки своего курса, потому что, будучи участником оркестра свирели школы Черчилля, Гриффитс (Griff) получил специальное разрешение от штаба ВВС сопровождать группу в турне по Шотландии. Его знакомство с полетами в RRAF было необычным и могло бы сразу же поставить крест на карьере пилота меньшей квалификации.


Оркестр волынщиков школы Черчилля был хорошо известен всем жителям Родезии благодаря своему превосходному исполнению шотландских дудочек и упражнений. Таким образом, их приглашение принять участие в Эдинбургском фестивале было полностью поддержано, и RRAF обязались доставить группу в Шотландию и обратно.


3-я эскадрилья OC, командир эскадрильи Гарри Коулман, командовал самолетом с флайт-лейтенантом Биллом Смитом в качестве второго пилота. Им предстояло тяжелое путешествие, потому что снова проявилась работа профессиональных диверсантов. Непосредственно перед пересечением реки Замбези на северном участке пришлось отключить внешний двигатель левого борта из-за полной потери давления масла. Это потребовало возвращения в Солсбери, где был доступен резервный самолет Canadair для возобновления длительного перелета в Англию. Два двигателя на этом самолете, который был заменен, также столкнулись с той же проблемой, что и первый. К счастью, оба они произошли в Великобритании и стоили много потерянного времени и денег. В конечном итоге самолет благополучно вернулся в Нью-Сарум и выпустил группу пайперов, испытывающих огромное облегчение.


Каждый из трех отказов двигателя Rolls Royce Merlin произошел из-за разрыва масляных шлангов высокого давления. Запасные двигатели, приобретенные и установленные в Англии, были исправны. Но по возвращении в Родезию все канадцы были отстранены от работы, чтобы выяснить, почему вышли из строя относительно новые высококачественные шланги.


Это привело к открытию, что некоторые шланги, расположенные в разных местах поврежденных двигателей, были разрезаны тонким лезвием прямо напротив стальной втулки сцепления. Надрезы проходили по всему периметру кромки муфты, пронизывая два из трех плетеных армирующих слоев. Линии надреза были настолько тонкими, что их невозможно было обнаружить, пока они не подверглись сильному изгибу. Диверсанты знали свое дело, потому что ни один техник, проводящий обычный предполетный осмотр, не смог бы увидеть порезы.


Возвращаясь к Гарольду Грифтсу. Его первый инструктор передал его мне из-за его самоуверенного отношения. Я должен был согласиться, что Гриф казался слишком уверенным в себе, но я не испытывал никаких трудностей и обнаружил, что он хороший ученик, который учился быстро и немногим лучше. Со временем Гриф и его прекрасная жена Линда стали особенными друзьями семьи.





Ошибка при тушении пожара




ТОРНХИЛЛ БЫЛ ОТКРЫТ для публики в одну из суббот для статических показов самолетов и оборудования, демонстраций полетов, показов сторожевых собак и, о ужас из ужасов, демонстрации борьбы с пожарами.


Как пожарный на станции, я должен был организовать содержательное представление с участием горящего топлива, достаточного по размеру, чтобы излучать достаточно тепла, чтобы заставить зрителей держаться на почтительном расстоянии. Для этого был возведен трехфутовый барьер из листового металла, заполненный большим количеством старых шин, тряпья и половиной бочек с авиационным топливом. Сразу же после воспламенения огромные языки пламени взметнулись на значительную высоту с массами дыма, жара и кипящего черного дыма.


На первой и второй репетициях пожарной части пламя было потушено в быстром порядке, и сержант Дюма заверил меня, что в день показа его люди будут работать еще лучше. У меня были сомнения, потому что опыт показал мне, что успех на практике без заминок часто приводит к ошибкам и серьезному замешательству.


В назначенное время, когда всеобщее внимание было приковано к системе громкой связи, летный сержант Дюма подошел к танку и открыл огонь. Зрители отошли от сильной жары, когда прибыл главный пожарный тендер Rolls Royce и пожарные начали подсоединять свои шланги. Мои сомнения немедленно переросли в беспокойство, потому что я увидел, что чернокожие пожарные, на глазах у стольких зрителей, переигрывали в типично африканской манере.


Когда пожарные шланги были развернуты в нужное положение, летный сержант Дюма подал сигнал тендеру подать пену. Прошло несколько секунд, прежде чем из сопел, где стояли пожарные, потекла тонкая струйка жидкости, приготовившись к давлению, которого не было.


Пламя стало больше и жарче, зрители отступили еще на несколько шагов назад. Некоторые из продавцов шлангов покинули свои посты, чтобы проверить возможные перегибы в трубопроводе, когда внезапно в форсунках появилось полное давление. Это подбросило людей, которые оставались на концах сопел, прямо в воздух, прежде чем шланги оторвались и закружились, заливая белой пеной все, кроме огня.


Когда пропитанные пеной мужчины восстановили контроль над своими шлангами и поместили фонтанирующую пену туда, куда она предназначалась, огонь погас. Я был глубоко смущен такой ужасающей демонстрацией, но толпа взревела: “На бис! На бис!”





Кризис в Конго




ВО время ВИЗИТА В ЮЖНУЮ Африку тогдашний премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан произнес в Кейптауне свою знаменитую речь ‘ветры перемен’. Я помню, как говорил Берилу, что ему следовало использовать слова "ВЕТРЫ РАЗРУШЕНИЯ", потому что мы уже могли видеть, что распад Британской империи не принес никакой пользы тем африканским государствам, которым была предоставлена независимость. Разрушалась инфраструктура, уровень жизни простых людей снижался, в то время как политические ‘жирные коты’ разжирели еще больше, а военные перевороты стали обычным делом. Но раздавалась не только Британская империя.


В середине 1960-х годов в Бельгийском Конго разразились хаос и дикость, когда правительство Бельгии передало контроль неподготовленным чернокожим политикам. В газетах появились новые имена — Лумумба, Касавубу, Бомбоко, Мабуто и Чомбе были наиболее известными из них. Большое количество солдат Общественных сил, которые ранее были высокоэффективными и дисциплинированными под командованием белых бельгийских офицеров, внезапно остались без руководства и отказались выполнять приказы любого чернокожего политика.


По всей стране жандармерия вырвалась из своих казарм с оружием в руках и приступила к грабежам, изнасилованиям и убийствам. Бесчинства, особенно в отношении миссионеров и монахинь, были широко распространены и невероятно жестоки по своей природе. Стремясь избежать неразберихи и угрозы для своей жизни, тысячи белых беженцев бежали в Северную Родезию.


Первоначальное участие RRAF было ограничено воздушной перевозкой обезумевших беженцев из Ндолы в Солсбери, где были созданы огромные транзитные объекты. После того, как уехали последние беженцы, в основном направлявшиеся в Бельгию, ситуация на некоторое время стабилизировалась, но затем ситуация становилась все хуже и хуже.


Мойзе Чомбе, который был президентом провинциального правительства провинции Катанга, попытался взять инициативу в свои руки, чтобы восстановить контроль над ситуацией в своей провинции. Понимая, что центральное правительство потеряло контроль, он стремился спасти богатую медью Катангу, которая в силу своего социально-экономического и географического положения могла выстоять в одиночку.


Получив некоторое подобие контроля, Чомбе провозгласил независимость Катанги, что привело к привлечению к его делу катангской жандармерии. Вместе с этим прибыло много белых добровольцев и офицеров-наемников, чтобы возглавить недавно сформированную армию Катанги.


Чомбе был известен как прозападник, в то время как Патрис Лумумба, глава центрального правительства в Леопольдвиле, был прокоммунистом. Силы Организации Объединенных Наций были направлены в Конго, чтобы помочь восстановить порядок, и по причинам, известным только ему самому, Касавубу —президент Конго — арестовал Лумумбу. Лумумба был полумертвым из-за жестокого обращения к тому времени, когда его выбросили в Элизабетвилле, несмотря на отказ Чомбе принять его на земле Катанги. Лумумба был убит жителями деревни Катангезе вскоре после этого, а Чомбе стал козлом отпущения за его кончину. Поскольку внимание ООН теперь сосредоточено на Катанге, существовала угроза миру в Северной Родезии и Федерации.


Федеральные войска и RRAF были приведены в состояние готовности, хотя ни о каком вводе в Катангу или какую-либо другую часть Конго никогда не могло быть и речи. Последовало значительное политическое маневрирование, и в какой-то момент показалось, что собственные инициативы Чомбе могут увенчаться успехом. Было решено, что провинциям будет предоставлена автономия, в то время как центральное правительство Касавубу сохранит нейтральную позицию по чисто провинциальным вопросам. Однако, как это стало обычным явлением в африканской политике, Касавубу проигнорировал соглашение, заключенное в Тананариве на малагасийском языке, и приказал арестовать Чомбе в Кокилхатвилле, месте проведения встречи, предназначенной для ратификации соглашения Тананариве. Позже Чомбе был освобожден.


Вслед за этим разразилась настоящая трагедия, когда так называемые ‘силы по поддержанию мира’ Организации Объединенных Наций были использованы с целью возвращения Катанги под контроль центрального правительства. Уступая множеству требований коммунистов и неприсоединившихся стран, голос демократии Чомбе был проигнорирован, а ООН, чей реальный характер полностью раскрылся, систематически блокировала все его усилия.


Истинное лицо этого мирового органа было вновь раскрыто, когда, действуя за ширмой возмущений западной прессы по поводу строительства Берлинской стены, ООН осуществила самое постыдное насилие в отношении стремящегося к свободе народа Катанги. Ирландские, индийские, шведские и гуркхские войска использовали ужасающую вооруженную силу. Однако солдаты Катанги не были готовы смиренно сложить оружие, поэтому последовавший затем кровавый конфликт угрожал перекинуться за федеральную границу, и RRAF перебросили две эскадрильи в Ндолу.


Полномасштабное наступление ООН началось в 04:00 в среду, 13 сентября 1961 года. Как прямое следствие, всего четыре дня спустя генеральный секретарь Организации Объединенных Наций Даг Хаммаршельд погиб в результате авиакатастрофы при заходе на посадку в аэропорту Ндола для переговоров с Чомбе, который ждал там встречи с ним. Если бы Даг Хаммаршельд был жив, вполне возможно, что в политику ООН в отношении Конго можно было бы внести некоторый смысл. Вместо этого ситуация ухудшилась.


После ненадежного прекращения огня силы ООН под командованием бригадного генерала индийской армии Раджи начали второе наступление на катангцев. Оно началось в 13:45 5 декабря. На следующий день бомбардировщики "Канберра" индийских ВВС и истребители "Сааб" шведских ВВС подвергли бомбардировке и обстрелу авиабазу Катангезе в Колвези. Тотальная война была начата против Катанги, преступлением которой было стремление к независимости под управлением ориентированного на запад многонационального правительства. Со своей стороны, ООН стремилась ни к чему иному, как к тотальному контролю со стороны ультралевого центрального правительства.


Невероятно, но вся эта трагедия была в значительной степени инспирирована США из-за их собственных алчных интересов в отношении полезных ископаемых Конго. Фактически, сменявшие друг друга правительства США полностью поддерживали свою коррумпированную марионетку Мабуто Сесе Секо и в течение многих лет игнорировали его тираническое правление и вопиющую коррупцию против своего народа до тех пор, пока соблюдались интересы США в конголезских полезных ископаемых.


Обучение пилотов в Торнхилле было временно приостановлено, когда всех инструкторов прикрепили к эскадрилье № 1, чтобы пополнить количество пилотов для операций "Вампир". Для меня это был самый желанный перерыв в инструктаже. 3-я и 4-я эскадрильи уже несколько дней действовали из Ндолы и северо-восточной Замбии, когда мы прибыли.


Метеорологическое состояние Центральной Африки, известное как ITCZ (Зона межтропической конвергенции), развивается в летние месяцы, когда теплый влажный ‘воздух Конго’ соединяется с прохладными воздушными массами, приходящими с юга. Это создает глубокий пояс дождливой погоды с низкой облачностью, которая может сохраняться в течение многих дней и ночей.


ITCZ обычно перемещались между центральным Конго и южной границей Южной Родезии. Однако, пока мы находились в Ндоле в связи с ‘Кризисом в Конго’, ITCZ оставался почти неподвижным над Катангой и северными секторами Северной Родезии. Это делало полет трудным и даже опасным, что было доказано, когда переутомленный экипаж самолета DC6 Дага Хаммаршельда потерпел крушение на одной линии с действующей взлетно-посадочной полосой Ндолы, но далеко от нее.


Место крушения было обнаружено на следующее утро одним из пилотов Provost, отправленных на поиски пропавшего DC6. Все мы слышали самолет ранним утром, когда он проходил над аэропортом Ндола во время процедурной посадки NDB. Но на входящем участке для посадки пилот врезался в лесистый хребет высотой 100 футов в пяти милях от аэродрома. Осмотр места крушения, где в лесу проживали несколько местных производителей древесного угля, показал, что самолет столкнулся с деревьями на уровне крыльев при неглубоком снижении. Если бы облачность не была такой низкой, экипаж заметил бы огни Ндолы и благополучно прибыл. Вместо этого самолет снизился ниже контрольной высоты, указанной в Международной таблице снижения для Ндолы. Однако руководство Джеппесена ВВС США, найденное раскрытым на участке Ндоло (Конго), оказалось на 1000 футов ниже Ндолы (Северная Родезия).


Мы с Дейвом Торном, Flying Vampire FB9s, работали в паре весь период нашего пребывания. Нашей задачей, наряду с другими Вампирами и парой Провостов, базирующихся в Ндоле, было сделать известным присутствие RRAF вдоль западной границы с Катангой и следить за любым трансграничным перемещением беженцев и иностранных вооруженных сил. Все полеты приходилось выполнять при постоянной низкой облачности, которая местами была не более чем в 100 футах над деревьями. Это особенно затрудняло чтение карт на наших картах небольшого масштаба 1: 1 000 000.


За пределами застроенных районов, асфальтированных дорог и железнодорожных линий, соединяющих города Медного пояса, не существовало ничего, кроме моря великолепных высоких деревьев, которые простирались на сотни миль во всех направлениях. Было обозначено несколько грунтовых дорог, но не существовало никаких физических особенностей, которые могли бы определить международную пограничную линию. В результате мы время от времени пересекали границу, однажды Дейв вывел нас далеко за ее пределы, к железнодорожной ветке, расположенной к востоку от незанятой базы в Колвези. Это было примерно в сорока морских милях к северу от того места, где мы думали, что находимся. К счастью, погода была настолько плохой, что нас, казалось, не заметили.


Произошло второе глубокое проникновение во главе со мной. Мы наткнулись на большую колонну транспортных средств на пограничном посту Касумбулеза. Выйдя на орбиту, чтобы определить типы и номера транспортных средств, я развернулся и полетел вдоль дороги, ведущей к северному родезийскому городу Бэнкрофт. Мы пролетели некоторое расстояние, когда Дейв Торн передал по радио: “Дерзко!” в тот же момент я увидел впереди черный дым, вызванный боевыми действиями в Элизабетвилле. Мы круто развернулись и вернулись к нашему маршруту в Касумбулезу.


Только тогда я понял, что дорога, линии электропередач и холмы по правую сторону дороги от Касумбулезы до Элизабетвилля выглядели точно так же, как и дороги от Касумбулезы до Бэнкрофта. Учитывая, что не было солнца, которое давало бы автоматическое чувство направления, я допустил оплошность, полагаясь на холмы, дорогу и линии электропередач, не проверив также направление по компасу.


Когда Ндола приближалась к нам из зоны действия радиосвязи, мы часто переключались на контрольную частоту захода на посадку в Элизабетвилле, чтобы прослушать переговоры самолетов ООН. Мы пару раз слышали ’Строй тигров", четыре "Канберры" индийских ВВС, прежде чем однажды утром произошло нечто необычное.


Мы только переключились послушать UN natter, когда лидер Tiger вышел на пульт управления в Элизабетвилле: “Тигр, регистрация”. Спонтанно произошла обычная регистрация “Тигр 2”—“Тигр 3”—”Тигр 4". Но на этот раз за ним сразу последовали “Тигр 5”— “Тигр 6”— “Тигр 7”— “Тигр 8”; все с типично индийским акцентом.


Лидер формирования, демонстрируя раздражение, передал: “Тигр, не валяй дурака, регистрация”, после чего за тремя-четырьмя Тиграми плавно последовали призрачные Тигры 5-8. Лидер, очевидно, понял, что кто-то вмешивается, поэтому он приказал своему отряду переключиться на QSY (изменить частоту) на их оперативный канал.


На следующий день лидер "Тигров" возвращал свое формирование на базу. Выйдя на контрольную частоту подхода к Элизабетвиллю, формирование зарегистрировалось в обычном режиме, и, конечно же, 5-8-е "призрачные тигры" тоже зарегистрировались. Ведущий проигнорировал помехи и запросил заход на посадку в Элизабетвилле для QDM (курс на базу), после чего Диспетчер захода на посадку, другой голос индейца, запросил у ведущего Tiger немодулированную передачу. Это радиопередача без включения голоса, которая позволяет устройству определения направления принимать плавную (немодулированную) несущую волну, на которой можно производить распознавание.


Когда лидер "Тайгер" передавал, визг в наших наушниках сообщил нам, что в то же время передает второй самолет. Диспетчер захода на посадку сообщил Тайгеру, что его передача заблокирована, и запросил другую немодулированную передачу. Снова визг наложенной передачи не позволил диспетчеру задать курс для "Тайгер Лидс", чтобы вести машину. Стрелка его указателя направления беспорядочно вращалась вокруг своего 360-градусного циферблата.


Эта ситуация повторилась еще несколько раз, прежде чем "Тигр-2" сообщил своему командиру, что у него заканчивается топливо и он уходит для самостоятельного возвращения на базу. За относительно короткое время явно разгневанный лидер "Канберры" оказался предоставлен самому себе, другие "Канберры" также нарушили строй. Два дня спустя мы снова услышали построение "Тайгера", свидетельствующее о том, что все Канберры благополучно вернулись на базу. К этому времени пилот 4-й эскадрильи, ответственный за вмешательство в построение "Тигра", был разоблачен и получил блоху в ухо. Он больше не вмешивался в построение "Тигра".


Силы Катанги сражались с силами ООН всем, что у них было, и мы обратили внимание на подвиги одного яркого французского пилота. Мы знали его как Макса, и я встречался с ним только один раз. Он управлял двухместным самолетом "Дорнье" с небольшой заросшей кустарником полосы Кипуши, чья 1000-футовая взлетно-посадочная полоса проходила наполовину внутри Северной Родезии, наполовину внутри провинции Катанга. Большую часть ночей Макс поднимался в воздух для своей одиночной воздушной войны против ООН. Грубо нанесенная зеленая и коричневая краска для плакатов, казалось, замечательно справлялась с дождливой погодой, а эффект камуфляжа был превосходным. Он использовал грубо сделанные бомбы, которые сбрасывались вручную через отверстие в полу его самолета. Используя газовое пламя, которое вырывалось из высокой трубы медеплавильного завода Union Mini ère близ Элизабетвилля, Макс совершал временные пробеги, сбрасывая по две бомбы с каждого прохода через затемненную авиабазу ООН. Он игнорировал безрезультатный поисковый огонь с земли и совершал пробег за пробегом против невидимых самолетов на земле. Его усилия были хорошо вознаграждены; в частности, уничтожение "Глобмастера ООН" было высокой наградой за такие грубые и недорогие усилия.


Когда он мог, Макс выпивал в барах Элизабетвилля, где присутствовали силы ООН. Я не могу сказать, под каким видом он действовал, но его целью было выяснить, как его бомбардировка повлияла на усилия авиации ООН, и собрать любую другую информацию, которую он мог. При этом он подружился с вертолетным техником, который согласился отвезти его на авиабазу и показать ему маленький вертолет Bell. Макс получил ответы на случайные вопросы, и он узнал, как запустить машину. Затем он дождался возможности украсть его.


Когда настал подходящий момент, Макс завел двигатель и, никогда раньше не летавший на вертолете, поднял Колокол в воздух и, раскачиваясь, устремился в прямой полет. Не было никаких трудностей с прорывом на низком уровне к границе и взлетно-посадочной полосе Кипуши. Но посадка вертолета - дело непростое, как выяснил Макс, когда его попытка зависнуть для посадки закончилась большой неразберихой, поскольку лопасти несущего винта разбили корпус самолета до разрушения. Макс пережил этот опыт и в ту же ночь снова поднялся в воздух на своем "Дорнье", чтобы бомбить самолеты ООН.


18 декабря инструкторов отпустили из Ндолы, чтобы они вернулись к своим обычным обязанностям. Большая часть обратного полета в Торнхилл проходила при ярком чистом небе, что было замечательно после ужасной погоды в окрестностях Ндолы. Однако ситуация изменилась, когда мы приблизились к Торнхиллу, где нам пришлось самостоятельно заходить на посадку с помощью радара во время проливного дождя и сильной грозы. Булавайо и Солсбери испытывали схожие условия, поэтому не было и речи об отвлечении. Летный лейтенант Рон Васс направил меня с помощью радара к месту, где я был передан диспетчеру точного радара, чей голос я узнал как голос командира эскадрильи Бэта Маскелла. Без колебаний я попросил передать меня летному лейтенанту Маку Гирингу. Как всегда, Мак вывел меня прямо на взлетно-посадочную полосу, огни которой я не видел, пока Мак не проинструктировал меня посмотреть вверх для приземления.


Только что устроившись в кают-компании с чашкой кофе, я получил звонок от OC Flying, который спросил, почему я оскорбил командира эскадрильи Маскелла, попросив Мака провести заключительный разговор с радаром. Я объяснил, что у меня не было намерения кого-либо оскорбить, но несколькими неделями ранее из-за неисправности приборов в условиях ясного неба мой ученик, правильно отреагировав на указания Бата Маскелла, достиг земли значительно правее взлетно-посадочной полосы. Этот опыт сильно повлиял на мою уверенность в нем. С другой стороны, у Мака Гиринга был очень обнадеживающий голос и особый способ уговорить пилота спуститься по глиссаде. Для меня это всегда заканчивалось столкновением с центральной линией взлетно-посадочной полосы. Учитывая погодные условия во время этого падения, мне нужна была эта уверенность. OC Flying была удовлетворена, я больше ничего не слышал по этому поводу, и мои личные отношения с Bat, казалось, не изменились.


Возвращение в Provosts и инструктаж после полетов на реактивных самолетах показались скучными, но это принесло свои плоды, потому что Дэйв Хьюм, Грифф и Брюс Маккеррон хорошо справлялись. Но потом я был очень раздосадован, когда мне сказали, что я потеряю своего лучшего ученика, Дейва Хьюма, чтобы заменить офицера-кадета Дейва Бекса, чей инструктор организовал прямой обмен учениками.





Планерный клуб Gwelo




НАШ МЕТЕОРОЛОГ ХАРВИ КУЭЙЛ ВСЕГДА давал очень точные прогнозы погодных условий, пока его увлеченность планерным клубом Gwelo, который он основал, казалось, не лишила его таланта предсказателя.




Харви Куэйл .



В 1962 году он убедил меня присоединиться к его клубу в качестве главного летного инструктора. Я согласился на эту должность при условии, что все участники flying будут наказаны до тех пор, пока они не пройдут полный инструктаж по восстановлению вращения с инструктором из Булавайо, у которого был Tiger Moth. Это произошло потому, что в 1961 году два пилота-ученика непреднамеренно вошли в штопор и погибли, потому что их не научили, как избежать или оправиться от этой летной опасности. Я бы предпочел провести инструктаж сам, но наш тренажер, Slingsby T31, не подходил для этой цели.


Каждый полет, который я когда-либо совершал на планере, доставлял мне особое удовольствие, даже простые учебные. Особенно мне нравилось летать на высокопроизводительных одноместных машинах. Что касается меня, то скольжение нельзя было сравнить с полетом на механике. Оно обладало собственной магией, и два конкретных полета запечатлелись у меня в памяти.


Миссис Мунгей (произносится Мингей), большая энтузиастка, которая всегда была под рукой, чтобы приготовить чай для всех, кто нуждался в освежении, попросила меня пригласить ее на небольшую вечеринку. Мы произвели обычный запуск с помощью тросовой лебедки на тандемном тренажере Slingsby T31, который должен был представлять собой простой круг и посадку. Однако в этом случае мы вошли в сильный подъем как раз перед нормальной точкой отсоединения троса, поэтому я освободился и вошел в крутой поворот, чтобы удержать темп.


Начальная скорость набора высоты была впечатляющей и, что удивительно, она продолжала увеличиваться. Считалось, что T31 больше похож на обтекаемый кирпич, чем на высокопроизводительный планер, но наш термостат был настолько мощным, что мы с легкостью поднялись на высоту 11 000 футов, где было ужасно холодно.


Нахождение в открытом кокпите в шортах и легкой рубашке меня не беспокоило, потому что я был сосредоточен на том, чтобы подняться как можно выше. Однако миссис Мунгей, используя старомодную голосовую трубку, прокричала: “У меня замерзла задница". Я смеялся и игнорировал ее проблему, пока на высоте 11 600 футов она не стала умолять меня вернуть ее на землю. Я выкатился из поворота, чтобы оторваться от термовоздействия, но самолет просто продолжал набирать высоту. Немного не дотянув до 12 000 футов, я ввел планер в полное боковое скольжение, которое сделало свое дело, и мы снижались в еще более теплом воздухе, пока, наконец, не оказались снова на земле.


Поскольку не было намерения совершить более одного полета, самолет не был оснащен барометрическим самописцем, подтверждающим достигнутую высоту. Так что не было смысла жаловаться на то, что мне, возможно, было отказано в возможности установить мировой рекорд высоты для Slingsby T31, просто потому, что у моей пассажирки замерз зад.


Мое второе воспоминание связано с неудачной попыткой перелететь на "Ласточке Слингсби" из планерного клуба Гвело в планерный клуб Солсбери. Поначалу прогресс был хорошим благодаря стартовой высоте 14 300 футов над Гвело. Но в районе Редклифф близ Ке-Ке я вообще не смог обнаружить термальных источников. В отчаянии я направился к заводу Родезийской металлургической компании, чтобы поднять подъемную силу вокруг столба дыма, поднимающегося с завода. Едкий дым заставил меня кашлять и отплевываться, и я почувствовал слезящееся жжение в глазах. Как только я набрал достаточную высоту, чтобы направиться к Que Que, я вырвался на чистый воздух. Дважды я летал к ястребам, парящим в условиях низкой температуры, но в конце концов был вынужден приземлиться на фермерском поле и ждать сбора. Любая надежда стать опытным пилотом планера с высокими характеристиками была недолгой. Клубная жизнь отнимала у меня время, которое я должен был проводить со своей семьей, а стоимость планеризма становилась слишком высокой.





16 Пунктов




В июле 1962 года В 16-м ПТК началась подготовка к BFS, и мне выделили офицеров-кадетов Грэма Кроншоу, реквизитора Гелденхейса и Криса Диксона. Все трое продвигались нормально, и я дал понять, что не желаю, чтобы у меня забирали кого-либо из этих учеников, чтобы удовлетворить волю любого другого преподавателя. Это работало всего три с половиной месяца, прежде чем моего любимого ученика, Пропа Гелденхейса, забрали. Мне дали офицера-кадета дю Туа, который не успевал тренироваться со своим первым инструктором.




Грэм Кроншоу, реквизитор Гелденхейс, ПБ и Крис Диксон .



Я питал слабость к Пропу Гелденхейсу по многим причинам, помимо его доброго характера; мы вместе пережили два серьезных инцидента. Первый из них произошел, когда я демонстрировал восстановление после отказа двигателя при коротком взлете.


Короткий взлет потребовал полной мощности тормозов, прежде чем развернуться и форсировать взлет со скоростью около 65 узлов с крутым набором высоты. Восстановление после отказа двигателя было невозможно ниже 200 футов, что заставило меня задуматься, почему это упражнение, которое я демонстрировал много раз, считалось необходимым. В любом случае, на высоте 200 футов я заглушил двигатель и резко наклонил нос вниз. Все время разговаривая с пропеллером, воздушная скорость была увеличена до 85 узлов, прежде чем было произведено первое из двух изменений ориентации, чтобы уменьшить скорость снижения и угол глиссады, подготавливая самолет к нормальному заходу на посадку.


Когда я проводил первую проверку, положение самолета изменилось, но скорость и угол снижения остались неизменными. Был применен полный газ, но двигатель не реагировал, и даже полное закрывание не смогло предотвратить сильное столкновение самолета с землей. Это полностью сжало олеос главного колеса, что затем вынудило нас отскочить обратно в воздух. Мотор немедленно взревел на полную мощность, ненадежно подняв самолет, так как осталось недостаточно взлетно-посадочной полосы, чтобы снова безопасно сесть. Шеф, пошатываясь, продвигался вперед, когда я понял, что крылья были сильно искорежены. Управление элеронами было практически потеряно, что потребовало использования руля направления для подъема левого крыла. Для достижения правильной скорости набора высоты носовую часть пришлось опустить значительно ниже ее нормального положения при наборе высоты, потому что деформированные крылья теперь были установлены под большим, чем обычно, углом к корпусу самолета.


Я все еще приводил себя в порядок, когда Пропеллер выпалил: “Сэр, это крыло отрывается". Я посмотрел вниз со своей стороны и увидел, что корневой обтекатель крыла отделился от передней кромки и что на главной плоскости были морщины от напряжения. Очевидно, что сторона опоры выглядела так же, но солнечные блики на ряби, с его точки зрения, должны были создать у него впечатление о неизбежном разрушении конструкции.


Заверив Пропеллера, что с нами все будет в порядке, я подождал, пока мы не окажемся выше безопасной высоты катапультирования, прежде чем сказать ему, чтобы он был готов без колебаний сбросить фонарь и покинуть самолет, если я прикажу ему это сделать. Очень ограниченное движение элеронов было доступно на каждом конце полного применения, потому что тросы управления ослабли внутри деформированных крыльев. Реакции руля высоты и направления были нормальными, поэтому я продолжил набор высоты до 10 000 футов с целью установления скорости сваливания и проведения проверок управляемости на низкой скорости перед посадкой, которая, как я был уверен, будет возможной.


Боб Вудворд подошел, чтобы осмотреть нашего Проректора, и сообщил, что, помимо сильно погнутых крыльев, лопнула левая шина, а хвостовое колесо исчезло в фюзеляже. Он развернулся ко мне, когда я снизил скорость, чтобы проверить характеристики управляемости моего поврежденного самолета на малой скорости. Когда казалось, что мы вот-вот застопоримся, мой индикатор воздушной скорости показывал 100 узлов, в то время как Боб сказал, что его показывал 85 узлов. Мы пришли к выводу, что это как-то связано с измененной геометрией планера.


Посадка прошла нормально, крылья не оторвались, но лопнувшее колесо, даже при изрядном торможении правым колесом, заставило самолет совершить широкий разворот, прежде чем мы остановились в пыльной яме.




В ангаре после замены лопнувшей шины. Обратите внимание на увеличенные углы наклона крыла за пределами опор шасси .



Я только что выбрался из кабины на крыло с парашютом, перекинутым через плечо, когда капитан группы Джок Барбер подъехал к самолету на своей штабной машине. Глядя прямо на командира, я сделал обычный шаг вниз от задней кромки крыла и чуть не сломал себе шею и спину, когда моя нога коснулась земли примерно на два фута ближе, чем обычно, потому что задняя кромка крыла была намного ближе к земле. Этот сильный толчок и, возможно, сильное приземление вызвали проблемы с позвоночником, которые преследовали меня в течение двадцати четырех лет, пока хирург-ортопед в конце концов не выполнил успешное сращивание нижней части позвоночника в 1986 году.


Крис Дамс и Дэйв Торн провели тесты, в ходе которых они обнаружили, что реакция двигателя Leonidis на включение полной дроссельной заслонки не срабатывала, когда обороты снижались близко к оборотам холостого хода. Это было воспринято как причина того, что мой двигатель не выдал полную мощность в критический момент. Но именно техники точно определили основную причину аварии. Индикатор воздушной скорости на моей стороне кабины показывал завышение на 10 узлов. Если бы я использовал индикатор воздушной скорости ученика, как я должен был делать при инструктаже, дорогостоящей аварии, безусловно, удалось бы избежать.


Второй инцидент с пропеллером произошел во время разбега. Пропеллер использовал слишком большую высоту при подъеме хвоста. Поскольку нос был слишком опущен, я положил руку на колонку управления и, слегка отклонившись назад, сказал “Не так сильно!”, после чего Пропеллер включил полное торможение, резко опустив нос вниз. К счастью, моя рука уже была на ручке управления, поэтому я смог дернуть назад и не допустить, чтобы пропеллер врезался в взлетно-посадочную полосу. При этом самолет был вынужден преждевременно начать полет, пошатываясь.


Я набрал высоту и убавил скорость для приземления, чтобы проверить шины, когда заметил, что Проп положил руку на колонку управления, все еще с полностью включенными тормозами. Легкое прикосновение к его руке заставило его отпустить. Еще до того, как мы выровнялись со взлетно-посадочной полосой, мы могли видеть две полосы вырванной травы по центру взлетно-посадочной полосы. Позже они были отмерены на расстоянии шестидесяти восьми ярдов.


Пропеллер объяснил, что он думал, что мы уже были в воздухе, когда он нажал на тормоза; в любом случае, нам очень повезло. Если бы пропеллер зарылся в землю на скорости и полной мощности, это могло бы привести к серьезной ситуации.


Пэт Меддоус-Тейлор и Дейв Торн, видя, что я был несколько потрясен случившимся, предложили мне сигарету. Я не курил в своей взрослой жизни, я отклонил их предложение; но они оба настояли, чтобы я сделал пару затяжек, чтобы успокоиться. По глупости я взял зажженную сигарету и, под руководством, вдохнул дым. Кашля не было, поэтому я сделал еще одну затяжку, а затем еще одну, прежде чем у меня закружилась голова.


Первый инцидент с Пропом Гелденхейсом привел к серьезным проблемам с позвоночником, а второй подтолкнул меня к курению сигарет; два ужасных недуга, в которых нельзя винить никого, кроме меня самого.


Офицер-кадет Стрнад, студент 16 PTC, был одним из самых проблемных молодых людей, которых я когда-либо встречал. Он не был моим студентом, и я только однажды летал с ним на IF. Как и остальные участники его курса, Стрнад не привык к алкоголю, но, когда он выпивал, он становился очень плаксивым и нуждался в разговоре с любым, кто мог бы сочувственно выслушать. В Берил и во мне он нашел сочувствие, хотя никто из нас не мог разобраться в его бреднях, пока Берил не удалось добраться до первопричины его расстройства. Его отец практиковал инцест с его сестрой, которая была очень неохотным участником. Вскоре после этого Стрнад, после освобождения из RRAF, вернулся в Южную Африку, где убил своего отца, чтобы защитить свою сестру, а затем сменил имя. Он был заключен в тюрьму, но позже освобожден, когда судья апелляционного суда вынес решение в его пользу.





Трапперы королевских ВВС




ЭСКАДРИЛЬЯ № 1 ПРОДОЛЖАЛА совершать ежегодные вылеты в Аден, а "Канберрас" внесли свой вклад в оборону Ближневосточного Содружества, тренируясь с бомбардировщиками королевских ВВС, базирующимися в Акротири на Кипре.




Канберрас на авиабазе Акротири, Кипр .



Хотя наши пилоты из Канберры прошли родезийскую подготовку, большинство штурманов были набраны из королевских ВВС и ВВС Южной Африки. Решимость родезийцев показывать лучшие результаты во всем, что они делали, очевидно, передалась штурманам, потому что 5-я эскадрилья здорово потрепала канберрских парней королевских ВВС во время ежегодных соревнований по бомбометанию. Это, казалось, заинтриговало иерархию Королевских ВВС, которые, с согласия нашего штаба ВВС, решили изучить летные стандарты Королевских ВВС Родезии.


Центральная летная школа Королевских ВВС управляла командой офицеров-испытателей по прозвищу ‘Ловцы’. Команда состояла из инструкторов с высоким рейтингом, которые разъезжали по эскадрильям королевских ВВС, проверяя других инструкторов, а также пилотов истребителей, транспортных средств, бомбардировщиков и вертолетов. Когда "Ловцы" прибыли в Родезию для тестирования наших пилотов, абсолютно ничего не было известно об их присутствии или цели, пока они без предупреждения не появились в командном пункте каждой эскадрильи.


Во вторую эскадрилью прибыли два офицера-испытателя, один для тестирования инструкторов-вампиров, а другой для тестирования инструкторов-провостов. Каждый выбрал троих из нас наугад, и я был одним из тех, кого тестировал летный лейтенант Гримсон. Он попросил провести предполетный инструктаж по трем назначенным летным упражнениям перед полетом. В воздухе он проверил мои методы обучения по всему спектру дневных упражнений, исключая построение и навигацию. В тот вечер в офицерской столовой он показался мне очень приятным человеком, совсем не похожим на сурового Траппера, которого я знал по комнате совещаний и кабине пилота. Он никому ни словом не обмолвился о своей оценке тех, кого он тестировал, и не позволил бы себе высказать мнение о наших летных стандартах.


Из Центральной летной школы наш штаб получил подробные отчеты, свидетельствующие о том, что, за исключением 4-й эскадрильи, летные стандарты RRAF были равны стандартам RAF. В отчете содержалась рекомендация направить инструктора в 4-ю эскадрилью с целью подготовки ее пилотов к стандартам. Я был выбран для выполнения этой задачи и направлен в Нью-Сарум.





4-я эскадрилья №




НЕЗАДОЛГО ДО МОЕГО УХОДА Из Торнхилла мой самый первый ученик Терри Райан, служивший тогда в 4-й эскадрилье, был убит во время выполнения несанкционированных фигур высшего пилотажа на низкой высоте, чтобы произвести впечатление на своих друзей, которые посещали Снейк-парк близ Солсбери. По-видимому, он пытался выполнить левый разворот, который принял грушевидную форму, и самолет врезался брюхом в землю недалеко от главной дороги Солсбери. Это была печальная прелюдия к моему прибытию в эскадрилью, командиром которой был командир эскадрильи Оззи Пентон. До этого времени я знал его только как невысокого самоуверенного человека, который летал на Канберре и наслаждался травлей штурманов и пилотов ростом шесть футов и выше. От пилотов, служивших под его началом, я узнал, что он был лучшим командиром эскадрильи.


Оззи Пентон летал на "Спитфайрах" во время Второй мировой войны и стал одной из самых ярких личностей в наших силах. Его невысокое телосложение, дерзкое поведение и громкий голос были привлекательными характеристиками человека, который избегал административных должностей и хотел только летать на самолетах.


Он радушно принял меня в ту минуту, когда я явился на дежурство, и настоял, чтобы мое корректирующее обучение началось с него. Он сказал, что вдвоем мы поднимем стандарты эскадрильи до такой степени, что 4 Squadron станет следующим обладателем Jacklin Trophy. Это нам удалось сделать.




Оззи получает Jacklin Trophy от AVM Raf Bentley. После увольнения со службы вице-маршал авиации Тед Джаклин передал этот плавающий трофей в штаб ВВС для представления эскадрилье, признанной показавшей наилучшие показатели или добившейся наибольших успехов в течение каждого года .



Лейтенант авиации Тед Брент .



Оззи утверждал, что он был самым уродливым человеком в полиции, и основал ‘Клуб уродов’ с Дугом Беббингтоном в качестве своего первого, хотя и несколько неохотного члена. Когда шестифутовый штурман "Канберры" лейтенант Дон Бренчли предположил Оззи, что его внешность дает ему право на членство в клубе Uglies, Оз поднялся во весь рост до пяти футов четырех дюймов и ответил Дону, громко произнося слова через интервалы: “Ни черта себе, приятель! Мы можем быть уродливыми, но у нас есть свои стандарты! ” Если бы Дон был пилотом или техническим специалистом, все было бы по-другому!


Моя задача по доведению летных стандартов до нуля была приятной и потребовала не более двух месяцев довольно интенсивных усилий. Благодаря уникальному стилю руководства Оззи дисциплина в эскадрилье была ужесточена, и без того приподнятое настроение среди воздушных и наземных экипажей взлетело до небес.


Летный лейтенант Тед Брент был одновременно командиром звена ‘А’ и инструктором по вооружению пилотов, ответственным за всю подготовку по вооружению. Он организовал десятидневный тренировочный лагерь по оружию на полигоне Кутанга для всех пилотов, задействовав все двенадцать проректоров по численности эскадрильи. Это было мое первое знакомство с доставкой оружия от проректора.


Я был очень недоволен плохими результатами артиллерийской стрельбы эскадрильи и задавался вопросом, что я мог с этим поделать. Затем, после тщательного осмотра пулеметов Браунинга калибра .303, я обнаружил, что они болтаются в плохо спроектированных креплениях на крыльях. Эта проблема возникла из-за того, что производителю пришлось переоборудовать тренажеры Provost T1 в MkT52 в слишком большой спешке, чтобы уложиться в сроки по контракту. Я точно знал, что нужно было сделать, и спросил своего операционного директора, могу ли я решить проблему. Оззи не только одобрил это; он превратил проблему в официальную инструкцию, чтобы быть уверенным, что я получу максимальную помощь от Оружейной станции и других технических подразделений Нового Сарума. Первоначальное сопротивление пилоту, руководившему техническими работами, исходило от двух технических офицеров, но Оззи, который абсолютно ни от кого не принимал глупостей, разобрался с этим.


Разработанные мной установки были изготовлены и установлены, а испытания на полигоне показали значительное улучшение точности орудий. Более важным, с моей собственной точки зрения, был тот факт, что я установил тесные отношения со всеми техническими офицерами, с которыми я имел дело; все они были действительно первоклассными операторами.


Задание, которое Оззи возложил на меня, состояло в том, чтобы стать пилотом RRAF низкого уровня на опорах; мое первое выступление на авиашоу состоялось в Лусаке 26 мая 1963 года. Из всех пилотов низшего пилотажа, которые когда-либо летали в ВВС, я, безусловно, был наименее восторженным. Тем не менее, мое выступление в Лусаке и многие последующие прошли достаточно хорошо.


Пару лет спустя я был рад передать это задание Спазу Карри, одаренному молодому пилоту, который не только выполнял фигуры высшего пилотажа лучше меня, но и получал от этого удовольствие. Я летал со Спазом на инструктаже по низкому пилотажу, но на самом деле именно Дэйв Торн вывел его на тот уровень мастерства, благодаря которому Спаз стал хорошо известен. Мы с Дейвом Торном считались пилотами выше среднего уровня, но мне казалось, что как инструкторы мы оба обладали даром учить других летать лучше, чем мы сами.


Почти любого человека можно научить управлять самолетом, но мало кто является ‘прирожденным пилотом’, обладающим природными способностями к полету. И все же время от времени появляются те, кто обладает данной Богом способностью управлять самолетами с поразительной точностью. Насколько я могу вспомнить, ‘прирожденными пилотами’ наших сил были Чарли Пакстон, Колин Грейвс, Джон Масселл, Марк Смитдорф, Кит Корранс и Спаз Карри. Боб Вудворд считался первоклассным пилотажем, но, летая с ним, я обнаружил, что его движения при управлении были невероятно жесткими.


RRAF были несколько недоукомплектованы для ситуаций, требующих развертывания эскадрилий в полевых условиях. Для удовлетворения этих потребностей были созданы силы добровольного резерва (VR) под командованием капитана группы Чарльза Грина, который сам был добровольцем. Он служил во время Второй мировой войны и отличился, командуя 266-й эскадрильей (Родезия), эксплуатировавшей истребители-бомбардировщики "Тайфун", которые специализировались на штурмовиках. В результате его чрезвычайной агрессии против скопления немецких танков во время наступления генерала Паттона в Арденнской кампании Чарльз был подбит и стал военнопленным.


На начальных этапах было так много родезийских греческих добровольцев, что некоторые из нас прозвали VR ‘Греческими воздушными силами’. Четыре офицера виртуальной реальности были прикреплены к 4-й эскадрилье для ознакомительных целей, хотя ни один из них не был греком. Ими были Деррик Уилехан, Брайан Паттон, Деррик Парнелл и Тревор Руил. Их прибытие совпало с моей просьбой ввести летные упражнения, предназначенные для оттачивания навыков пилотов в чтении карт низкого уровня, способности к визуальному наблюдению и удержанию ума. Наши техники должны были участвовать в большинстве учений, как и четыре прикрепленных офицера виртуальной реальности. Разрешение Оззи Пентона было дано с энтузиазмом, прежде чем он изменил ситуацию и, в типичной для Оззи манере, приказал мне сделать именно то, о чем я просил. Я приступил к подготовке учений для операций по борьбе с повстанцами, хотя абсолютно ничего не знал об операциях с монетами. Мне пришлось полностью полагаться на свое воображение и соответственно планировать.


Для всех этих упражнений была установлена система начисления очков, которая вызвала сильное чувство соперничества среди участников, из-за чего тренировка больше походила на игру, чем на серьезное дело. В учения постоянно вносились изменения, все полеты проводились на низкой высоте, чтобы имитировать наихудшие эксплуатационные погодные условия.


Типичная задача одиночного полета может заключаться в том, чтобы: (1) найти наиболее подходящее место для полетов поплавкового самолета в чистой воде с прямым пробегом 800 ярдов в пределах тридцати морских миль от назначенного места; (2) определить особенности в точках привязки к сетке a, b, c и так далее; (3) сделать один заход на мост в точках привязки к сетке такой-то и передать эскиз и письменный отчет о мосте по воздуху в полицейский участок такому-то.


Британская полиция Южной Африки оказала большую помощь, предоставив наблюдателей на мостах или в любом другом месте, где требуется один проход. Номера самолетов были записаны и переданы эскадрилье, чтобы любой, кто совершит более одного пролета, был замечен и дисквалифицирован.


В начальных упражнениях были большие различия в результатах, но, проявив настойчивость, мы достигли точки, когда все результаты совпали, тем самым указав, что были достигнуты хорошие стандарты в чтении карт и разведывательных наблюдениях.


Мы вернулись в Кутангу в другой оружейный лагерь. Результаты стрельбы невероятно улучшились. Пилоты, у которых ранее было около 15% попаданий, записывали более 60% попаданий, а Теду Бренту удалось набрать 100% очков в одном из своих одиночных полетов. Штаб ВВС был очень доволен заметными улучшениями в нашей артиллерии, результатах стрельбы ракетами и бомбами. Это ускорило визит в Кутангу генерального директора по операциям, капитана группы Джона Дила.


Во время Второй мировой войны в нежном возрасте двадцати трех лет Джон Дилл отказался от командования 266-й эскадрильей, чтобы возглавить эскадрильи "Тайфун" и "Спитфайр", включая 266-ю эскадрилью. Позже он вернулся в Родезию в качестве командира крыла с пятью подтвержденными победами, DFC, DSO и Нидерландским летным крестом.




Командующий ВВС Джон Дил .



Несмотря на невысокое телосложение, Джонни Дил был гигантом во всех отношениях и пользовался большим уважением всех рангов. Он всегда оставался хладнокровным, говорил мягко и обладал способностью увещевать людей с помощью очень немногих слов. Безусловно, худший упрек, который я когда-либо получал от кого-либо, исходил от Джона Дила в середине 1970-х, когда он был начальником штаба ВВС в звании командора ВВС. Он позвал меня к себе в кабинет и, держа перед собой черновик документа, просто сказал: “Я чувствую себя разочарованным, П.Б.. Я ожидал от тебя большего!” Я был поражен и глубоко смущен тихо произнесенными словами. Я получил его извинения в тот момент, когда он понял, что я не был автором статьи. Тем не менее, я покинул офис Джонни Дила, чувствуя себя совершенно раздавленным.


Джон Дилл не летал уже несколько лет, когда в Кутанге он поднялся с Тедом Брентом, чтобы попробовать свои силы в стрельбе ракетами с должности Проректора; это было далеко от "Тайфунов" и "Спитфайров". После пары пробных пробежек он выпустил четыре ракеты, по одной с каждой из четырех прямых передач. Мы все были ошеломлены, потому что каждый раз он наносил прямые попадания. Когда Джонни пригласили попробовать свои силы еще раз, он отказался, сказав, что будет дураком, если не уйдет, пока он на вершине.


Уорент-офицер Томми Минкс возглавлял техническую команду 4-й эскадрильи, состоящую из веселой компании озорных парней. Одним из них был Марлоу Шарп, сквернословящий бывший военный флота, которому нравилось выводить пилотов из себя и использовать сквернословие, чтобы шокировать юных леди.


Когда наш побитый старый фургон Bedford прибыл из Кью-Кью со стайкой девушек в сопровождении неженатых парней, их встретил Тед Брент. Всегда безупречный джентльмен, Тед поднял сетку из мокрой мешковины, которая служила задней дверью и пылеуловителем. Затем, одну за другой, он приветствовал каждую молодую леди и, держа ее за руку, помогал ей спуститься с заднего крыльца. Оказавшись внутри большого шатра с баром, едой и стульями, Тед убеждался, что каждая леди была обслужена, прежде чем удалиться в свою палатку для полноценного ночного сна. Именно в шатре я впервые стал свидетелем озорных выходок Марлоу Шарпа.




Вооружение провоста: баллончики со слезоточивым газом, 4-дюймовые ракеты с 60-фунтовыми боевыми частями из бетона, 24-фунтовые учебные бомбы (корпуса из белого бетона), 28-фунтовые осколочные бомбы Mk1, 250-фунтовые Фугасная бомба GP и парашютный контейнер для экстренной доставки медикаментов и других мелких предметов. Не показаны ленты с патронами для пулемета Браунинг калибра .303 и осветительные ракеты. Обратите внимание на здание эскадрильи и ангар. Они были построены в Торнхилле в 1940 году для нужд RATG королевских ВВС и все еще использовались после 80-х .



Офицер-пилот Генри Эллиотт имел репутацию человека, который умыкал самых красивых девушек прежде, чем кто-либо из других одиноких парней успевал сделать шаг. Однако в этот конкретный вечер Марлоу решил все изменить. Он подошел к небольшой группе девушек, которые, как он видел, украдкой поглядывали на Генри, и сказал что-то вроде: “Не смотрите сейчас, но этот симпатичный пилот у центрального шеста палатки — такая жалость к его болезни. Теперь его уши исцелены. От того места, где началась болезнь, остались только глубокие дыры за ушами. Теперь она переместилась к его груди, но не пугайтесь этого, он хорошо покрыт специальными повязками, так что вы не почувствуете запаха гниющей кожи ". С этими словами Марлоу извинился и ушел.


В мгновение ока каждая девушка узнала о ‘гниющей плоти’ Генри. Так получилось, что у Генри были глубокие впадины за ушами, и хотя они были частью его естественного макияжа, девушки тайком проверили их. Бедный Генри не мог понять, почему его обычная способность привлекать девушек терпела неудачу; каждая, к которой он приближался, находила причину удалиться куда-то еще. Результаты Генри по оружию в течение следующих двух дней были жалкими, пока Марлоу не рассказал ему, почему девушки избегали его. Улыбка Генри вернулась, и его показатели по оружию улучшились.





Федеральный распад




ВО ВРЕМЯ МОЕГО ТУРА В СОСТАВЕ 4 Squadron Федерация Родезии и Ньясаленда была распущена британским правительством, чтобы удовлетворить требования черных националистов. Северная Родезия и Ньясаленд, первоначально бывшие британскими протекторатами, получили независимость от Великобритании. Соответственно, они были переименованы в Замбию и Малави. Южная Родезия была самоуправляемой с 1923 года и вернулась к этому статусу, сократив свое название до Родезия. Британия гарантировала, что за согласие на роспуск Федерации Родезии будет предоставлена полная независимость одновременно с Замбией и Малави. К сожалению, однако, истинная природа политической целесообразности Британии и ее политики умиротворения, о чем свидетельствуют отношения Чемберлена с Гитлером, полностью раскрылась, когда правительства чернокожих в Африке успешно оказали давление на Британию, заставив ее отказаться от этого торжественного обязательства. Это было лишь первое из многих нарушенных обещаний и соглашений, с которыми пришлось столкнуться родезийцам на протяжении восемнадцати долгих лет политической турбулентности, вдохновленной коммунистами.


Когда дело дошло до распределения федеральных активов, одним из самых острых вопросов был вопрос о том, что делать с RRAF. Британское правительство осознало, что Военно-воздушные силы, которые были созданы как хорошо сбалансированные силы, нельзя просто разделить на три части — это было непрактично и неразумно. Было также признано, что большую часть затрат на создание Военно-воздушных сил понесли жители Южной Родезии, которые в любом случае были более способны управлять военно-воздушными силами, чем Замбия или Малави. Не менее важным соображением был вопрос об обслуживающем персонале, который либо родился в Южной Родезии, либо обосновался там на постоянное жительство.


Единственным компонентом военно-воздушных сил, в конечном счете затронутым распределением, была 3-я (транспортная) эскадрилья . Шесть самолетов эскадрильи, четыре "Дакоты" и два "Пемброка", были направлены в Замбию. Малави ничего не было дано.


Хотя Федерация была официально распущена 3 декабря 1963 года, королевская приставка к ВВС Родезии должна была сохраняться до марта 1970 года, когда Родезия стала республикой. Тем временем всем военнослужащим перед расформированием было предоставлено три варианта. Они заключались в том, чтобы остаться в рамках действующих контрактов, присоединиться к ВВС Замбии с привлекательными стимулами или навсегда покинуть вооруженные силы.


Последний вариант был отвратительно близок к приглашению прекратить обслуживание из-за предлагаемых превосходных преимуществ терминала. Чтобы успокоить тех, кто остался на службе, были даны гарантии, что люди, получившие "золотое рукопожатие", никогда не будут приняты обратно в полицию. Позже эти гарантии были проигнорированы, когда Родезия нуждалась в опытных людях в трудные времена. Многим было позволено вернуться, и, учитывая времена, это было вполне приемлемо для тех, кто остался. Что, однако, раздражало, так это то, что слишком многих возвращенцев принуждали к воссоединению с тем же званием и льготами, которыми они пользовались бы, если бы не уехали.


Федерация имела большой успех, но ее уничтожение было навязано Родезии, чтобы успокоить черных политиков, преследующих личные цели. Как и мои коллеги, я решил проигнорировать страшные предупреждения политиков и средств массовой информации и просто спрятал голову в песок, продолжил свою работу и надеялся на лучшее. Я был не одинок, потому что большинство белых родезийцев игнорировали все, что предпочитали не слышать. Жизнь мало изменилась после десяти лет существования Федерации. Пиво было хорошим, у нас по-прежнему была лучшая говядина в мире, и не было недостатка ни в каких жизненных удобствах.


Я вспоминаю, что моей самой большой заботой в то время было то, что Берил была недееспособна из-за хронической астмы в течение десяти месяцев с тех пор, как мы переехали из Торнхилла в Солсбери. Для решения ее проблемы были приложены любые медицинские усилия, но ничего не помогло. Затем, как гром среди ясного неба, мой отец предложил нам посетить Лесли Шоу, хиропрактика. На том этапе мы были готовы попробовать что угодно и, несмотря на наши сомнения, нанесли ему визит. Астма Берил была настолько сильной, что она едва могла сделать четыре шага подряд на коротком расстоянии от нашей машины до его комнат.


Лесли поразила нас, сказав, что 90% астматических проблем проистекают из смещения позвоночника. Он попросил меня подождать двадцать минут, пока он заберет Берил на рентген шеи и позвоночника, чтобы определить, есть ли у нее проблемы. К счастью, они сделали это, и после трех дальнейших посещений Лесли Шоу в течение десяти дней он исправил смещение шеи и верхней части позвоночника Берил. Это положило конец сдерживающим астматическим проблемам Берил. Благодаря Лесли Шоу и косвенно моему отцу они не повторялись в течение тридцати пяти лет, предшествовавших моменту написания этой книги.





Возвращение в Торнхилл




ПОСЛЕ РАСПАДА Федерации RRAF столкнулись с нехваткой рабочей силы, что потребовало многих корректировок. В то же время Управление воздушного движения Солсбери стремилось снизить существующий высокий уровень медленных перемещений воздушных судов для повышения безопасности и контроля в условиях постоянно растущих объемов авиасообщения. Это привело к перемещению 4-й эскадрильи обратно в Торнхилл. В то же время 5-я и 6-я эскадрильи были объединены в 5-ю эскадрилью, а "Канберры" перебазировались в Нью-Сарум. Какое-то время 6-я эскадрилья не существовала, пока она в конечном итоге не взяла на себя роль 2-й эскадрильи в подготовке пилотов для BFS и AFS, а 2-я эскадрилья сохранила ответственность только за подготовку к стрельбе.


Мы с Берил были рады вернуться в Торнхилл. Однако ветер покинул мои паруса в тот момент, когда эскадрилья вырулила на рассредоточение, где нас встретил командир станции, капитан группы Дуг Уайт.


Поприветствовав нашего командира эскадрильи Джона Масселла, он подошел ко мне с широкой улыбкой на лице, чтобы сказать, что у него есть для меня как хорошие, так и плохие новости. Плохая новость заключалась в том, что он забирал меня из эскадрильи на неопределенный срок, чтобы я был офицером по управлению его станцией, должность, которой до сих пор не существовало. Хорошей новостью было то, что я буду совершать ограниченное количество полетов, большая часть которых будет посвящена опытно-конструкторским испытаниям оружия местного производства.


Дуг Уайт был командиром станции в ранге командира эскадрильи, когда Торнхилла уволили из королевских ВВС в 1955 году, и он оставался там до тех пор, пока мой курс не достиг стадии соло на BFS в середине 1957 года. Теперь он снова командовал гораздо более крупной станцией, и у него было много дел, которые он хотел сделать, чтобы все шло по его плану. Работать непосредственно под его началом было фантастически, и я не скучал по полетам, как думал, что мог бы. Задачи, которые я должен был выполнять, были четкими, широкомасштабными и быстро решаемыми. Одним из них была подготовка полигона Кутанга к демонстрации воздушного оружия для кабинета министров, африканских вождей, армии, британской полиции Южной Африки и прессы.




Капитан группы Дуг Уайт приветствует командира эскадрильи Джона Масселла в Торнхилле .



Дуг Уайт .



Полигон Кутанга был хорошо известен каждому пилоту, прошедшему военную подготовку, потому что все они выполняли обязанности офицеров по безопасности на полигоне, и всем нравилось это задание. Уорент-офицер Нобби Кларк был начальником полигона, у которого был небольшой постоянный штат. Одним из них был Джон Маккензи (Кутанга Мак), превосходный рейнджер, который позже заменит Нобби.


Пожарная секция предоставила пожарный джип и экипаж, которые были размещены на полигоне во время их семидневных дежурств. Трое домашних работников и шестеро чернорабочих со своими женами и детьми постоянно жили на полигоне, в то время как Нобби и Джон ежедневно ездили к себе домой в город Ке-Ке.




Одинокий куду на хребте Кутанга .



Окруженный крупными скотоводческими ранчо, хребет Кутанга был больше похож на охотничий заповедник, чем на полигон воздушного оружия. Здесь были обширные заросли мопани и изобилие мелкой дичи, самым крупным видом которой был куду. К востоку от северного пограничного заграждения было расчищено около 3000 акров кустарника, чтобы обеспечить видимость целей, разбросанных на большом расстоянии. Хотя в основном Кутанга предназначалась для тренировок с воздушным оружием, армия использовала ее для полевых стрельб, броневиков, минометов и тренировок в джунглях. BSAP также время от времени использовала полигон.


Спальные места были рассчитаны на десять человек, а большая кухня могла вместить еще много людей, будь то во время дневных визитов или кемпинга в палатках. Одна взлетно-посадочная полоса с асфальтовым покрытием и одна с травянистым покрытием обслуживали самолеты с поршневыми двигателями, и обе могли принимать полностью загруженные Dakota. Три высокие конструкции из кирпича под железной крышей, расположенные на большом расстоянии друг от друга и известные как хижины квадранта, использовались для определения направления каждого ракетно-бомбового удара. Ближайшей к домашней зоне хижиной была ‘хижина главного квадранта’, где проживал офицер по безопасности полигона, имевший радиосвязь с самолетами. Телефоны соединили его с двумя хижинами второго квадранта.


Для определения положения точки попадания каждого снаряда были необходимы два пеленга. Офицер по безопасности полигона взял один пеленг и получил второй пеленг от одной или другой из двух хижин второго квадранта. Два пеленга, нанесенные на доску для нанесения рисунка, указывали положение удара. Каждый результат был передан пилоту по радио в течение десяти секунд после его удара. Когда исходные линии обоих отсеков квадранта были равны ‘нулю’, пилот получал один или другой из следующих вызовов: “Прямое попадание”, “DH” или “Кокос”. Это была музыка для ушей каждого пилота но как правило, ошибка столкновения выдавалась примерно так: “шесть ярдов, четыре часа”. Ошибки, допущенные в 12 часов, были промахами вдоль линии атаки, в то время как ошибки в 6 часов были промахами на той же линии.


Шесть приподнятых рам площадью три квадратных метра, пронумерованных и установленных в ряд, были обтянуты картоном для провокаторов, стреляющих из пистолетов калибра .303. Индивидуальные оценки были зафиксированы путем физического подсчета количества наклеенных пластырей, использованных для прикрытия свежих пулевых отверстий. 20-миллиметровые мишени для стрельбы "Вампир" были такими же, за исключением того, что рамки были покрыты растянутой мешковиной. Подсчет очков также производился физическим подсчетом, но краска использовалась для нанесения новых ударов.




Удар охотника .



Те же самые артиллерийские мишени не могли выдержать 30-мм выстрелов Hunter, потому что единственный удар по любой секции рамы разрушал мишень. Из-за этого стрельба "Охотника" производилась по ракетной мишени с опорой на способность офицера по безопасности на полигоне оценивать эффективность каждого удара. Кутанга Мак был в этом лучше любого пилота, поэтому обучение стрельбе из охотничьего оружия обычно откладывалось в тех редких случаях, когда Мак был недоступен.


Цель для ракет и бомбометания с пикирования была одной и той же, расположенной примерно в 800 метрах от хижин главного и ближайшего вспомогательного квадранта. Точка прицеливания ‘В яблочко’ представляла собой простую круглую пирамиду из земли, которую регулярно покрывали побелкой. Эта пирамида находилась в центре широкого круга, радиус которого составлял пятнадцать метров. Цель бомбардировки в Канберре находилась в двух с половиной километрах от хижин главного и самого дальнего второстепенного квадранта. Он представлял собой единую высокую пирамиду из земли, покрытую белыми камнями, чтобы сделать возможным обнаружение цели на больших расстояниях, связанных с бомбардировками высокого и среднего уровня.





Демонстрация оружия




ДАТА демонстрации ВОЗДУШНОГО ОРУЖИЯ была назначена на 12 мая 1964 года. Почетным гостем должен был стать премьер-министр мистер Уинстон Филд, чья партия "Родезийский фронт" (RF) пришла к власти после подавляющей победы на выборах в декабре 1962 года. Известные федеральные деятели, такие как сэр Рой Веленски, сэр Годфри Хаггинс и Эдгар Уайтхед, ушли, и новая порода политиков прочно взяла власть в свои руки.


Каждый министр РФ проходил военную службу во время Второй мировой войны, и многие из них были фермерами. Поскольку РФ все еще осваивалась для управления страной, переживающей неопределенные времена, моральный дух граждан Родезии нуждался в повышении. Ожидалось, что демонстрация военно-воздушной мощи страны будет полезной в этом отношении, хотя штаб ВВС больше стремился утвердиться среди политиков нового поколения, которые, казалось, понимали важность сбалансированной военной мощи.


С умелой помощью уорент-офицера Нобби Кларка я разработал план целей, дизайн и расположение кресел, систему громкой связи, планы организации питания, парковочные места для самолетов и автомобилей и так далее; все это было одобрено командующим. С помощью людей Нобби и сотрудников мастерских Торнхилла все мишени и подходящие скамейки для зрителей были построены с запасом времени. Однако потребовались дополнительные рабочие руки для замешивания грязи и ручной оштукатуривания столбов и соломенных крыш, которые представляли собой некоторые из целей. Я запросил и получил всех курсантов-офицеров обоих курсов, проходивших тогда подготовку пилотов.


17-й курс, будучи выпускником, надеялся дать 18-му курсанту наибольшую нагрузку, но я испортил это, разделив их задачи и местоположения в рабочее время. Но в нерабочее время члены 18 PTC провели довольно напряженное время. Куда бы ни направлялся этот младший курс, его участники должны были носить с собой плюшевых мишек, у всех которых были личные имена. Кого бы ни встретил младший кадет, он был обязан представить своего тедди по имени, а затем представить Тедди этому человеку. Это и другие унизительные навязывания, безусловно, возымели желаемый эффект. Младшие так ненавидели своих старших, что они спаялись в единую группу.


Однажды Берил, Дебби и Пол приехали в Кутангу навестить меня и пили чай, когда младший курс, смыв грязь со своих тел и переодевшись в чистую одежду, зашел перекусить. Они выстроились в очередь, чтобы представить своих плюшевых мишек Полу, затем Берил и, наконец, Дебби. Мне было забавно видеть, что каждый плюшевый мишка был положен к ногам Дебби, все подарки для маленькой девочки! Все изменилось, когда прибыл выпускной курс. В обратном порядке каждый участник младшего курса подошел к Дебби, извинился за свою ошибку и забрал своего плюшевого мишку, к большому разочарованию Дебби.


Несмотря на чистую одежду, младшему курсу было приказано похоронить трехфутовую змею, которую старший курс убил на полигоне. Сначала нужно было вырыть узкую вертикальную могилу. Когда могила была готова, мы наблюдали за торжественной похоронной процессией, в которой каждую руку младшего курса горизонтально несли змею к месту ее вертикального захоронения. Медленно маршируя, они пели траурную панихиду, сочиненную старшим курсом, их неприязнь к старшекурсникам ясно читалась на каждом лице.


Капитан группы Уайт был очень доволен, когда прилетел на Кутангу, чтобы осмотреть всю обстановку, но был раздосадован, когда без приглашения прибыли фотографы из прессы. Они устроили командованию небольшую пробежку, желая заснять самолеты в их пикировании на штурмовку, потому что в день демонстрации это было бы невозможно. Командующий обязался, организовав для 1-й и 2-й эскадрилий налет на Охотника и Вампира для этой цели. Затем он попросил меня пилотировать моего Провоста как на высокоуровневых, так и на низкоуровневых профилях атаки. Что касается профиля низкого уровня, командир сказал мне убедиться, что один конкретный фотограф воздержится от просьб о чем-либо еще.


‘Конкретный’ фотограф ждал, когда я снизлюсь, чтобы пройти над ним низко и быстро. Я мог видеть его всю дорогу и надеялся, что он струсит, потому что мои колеса почти соприкасались с землей во время финального пробега в 300 ярдов до того места, где он стоял; но я был вынужден остановиться очень, очень близко к нему. По-видимому, он не сдвинулся ни на дюйм, когда пропеллер прошел над ним примерно в трех футах. Он просто развернул камеру, чтобы заснять, как самолет набирает высоту.




Лейтенант авиации Иэн Дуглас Смит, Северная Африка, 1942 .



В самый день демонстрации оружия мы узнали, что Уинстона Филда на посту премьер-министра сменил новый человек. В то время никто из нас не знал, кем был Иэн Смит, и не мог знать, как этот пилот времен Второй мировой войны повлияет на все, что мы делали и думали.


Однако он не присутствовал на демонстрации оружия, потому что знал, что Уинстон Филд действительно с нетерпением ждал этого события, будучи приглашенным в качестве почетного гостя.


На небольшом холме для особо важных персон были установлены удобные мягкие сиденья в тени хижины второго квадранта. Под ней ряд за рядом стояли деревянные скамейки, на которых сидели африканские вожди и другие гости.




АВМ Бентли сидит с начальниками и наблюдателями гражданской службы .



Была объявлена первая демонстрация, когда четыре "Провоста" развернулись в линию за кормой и начали круто пикировать, каждый, чтобы сбросить восемь 28-фунтовых осколочных бомб британского производства по ближайшей цели, которая находилась примерно в 500 метрах. Громкие трескучие обозначения каждой группы бомб, следующих близко друг от друга, заставили всех африканских вождей и африканских солдат нырнуть в укрытие с громкими криками страха. Когда полицейские очистились, все они поднялись с радостными криками, отряхнулись, громко смеясь и хлопая друг друга по спине.


В течение следующих двух часов все более шумные атаки приводили зрителей в восторг, но не больше, чем наших чернокожих соотечественников, которые до самого конца бурлили и лепетали после каждого шумного авиаудара. После последнего взрыва зрители расходились за напитками и ланчем, когда с задней части трибун появились четверо Охотников, летевших на очень низкой, близкой к сверхзвуковой скорости. Это напугало всех сильнее всего и даже заставило того ‘конкретного’ фотографа выронить свою камеру. Вся демонстрация имела оглушительный успех.





Ранние испытания оружия




ГОТОВЯСЬ К демонстрации ОРУЖИЯ, я должен был провести ряд испытаний для командира авиакрыла Сэнди Мутча, который в то время был оперативным офицером штаба ВВС. На него работала частная инженерная компания, стремившаяся усовершенствовать два вида оружия местного производства и разработать новое. Двадцативосьмифунтовые осколочные бомбы и эквивалентные им учебные установки проходили испытания, чтобы продемонстрировать новые ударные и взрывоопасные элементы. Мое участие в этом было прямым, потому что эти бомбы использовались в течение некоторого времени.


Использование осколочных бомб местного производства привело к значительной экономии как в стоимости, так и в иностранной валюте. Осколочные бомбы были специально предназначены для Канберры, но могли быть доставлены любым самолетом, несущим оружие. Девяносто шесть из них могут быть сброшены из бомбоотсека в Канберре в результате волнообразного выброса с носителя местного дизайна, получившего название ‘бомбосборник’. Учебные бомбы, которые при попадании взрывали небольшой дымовой маркерный заряд, использовались для тренировок всеми ударными самолетами.


Офицер штаба вооружений, командир эскадрильи Кен Гибсон и два помощника оружейника доставили все бомбы и запалы на полигон Кутанга. Использование специального самолета Provost, пилотируемого мной и работающего из Кутанги, сделало погрузку, выпуск воздуха и инспекцию на месте быстрыми и простыми.


Для первых испытаний были включены восемь опытных образцов шестнадцатиллонных напалмовых бомб, которые ранее не использовались RRAF. Напалм считался превосходным оружием для ведения войны в буше, но его использование неизменно вызывало значительную критику со стороны ряда мировых организаций. В попытке скрыть истинное назначение этих единиц их называли ‘хрупкими танками’, что привело к появлению сокращенного термина ‘Франтан’. Ранние французы состояли из трех секций, изготовленных из листовой стали толщиной 1,5 мм. Это был короткий конический нос, центральный цилиндр с заливной горловиной и выступами подвески, а также хвостовой конус с карманом для предохранителя. Сваренные вместе они образовали "Франтан" длиной 1,8 метра. В ранних тестах контейнеры были заполнены отработанным авиационным газом и мыльными хлопьями, которые вместе образовывали липкий гель. Я был очень обеспокоен, когда узнал, что испытательные блоки были оснащены модифицированными фосфорными гранатами для воспламенения геля.


Использование фосфорных воспламенителей беспокоило меня больше, чем топливный гель, хотя в то время я не знал почему. Планировалось совершить четыре боевых вылета, по два "Фантана" за вылет поодиночке на низкой высоте на открытую местность. Все прошло хорошо с первыми тремя вылетами, хотя я был удивлен высоким уровнем излучаемого тепла на задней части шеи.


Во время последнего вылета один из "Франтанов" отказался отделяться от авианосца, даже когда была применена высокая ‘G’ и чрезмерное рыскание. Я ничего не мог сделать, кроме как приземлиться с ‘зависанием’. Коснувшись земли и прокатившись некоторое расстояние по покрытой травой взлетно-посадочной полосе, "Франтан" оторвался от авианосца, врезался в хвостовую плоскость и загорелся. Яростно горячий огненный шар на мгновение охватил фюзеляж вплоть до кабины пилотов, но я откатился в зону разгона, ничуть не пострадав от этого. Кроме легкого ожога моей шеи, похожего на солнечный ожог, и вздувшейся краски на задней части фюзеляжа самолета, киля и хвостового оперения, никакого реального вреда причинено не было. Если бы "Франтан" смещался с меньшей скоростью, исход мог быть серьезным.


Тщательный осмотр компонентов показал, что причиной зависания был выступ подвески, на котором Франтан висел на несущем крюке. Это было исправлено, и я провел еще много испытаний на Frantan после того, как местные "разнонаправленные инерционные пистолеты" были приспособлены для стрельбы пороховым зарядом, который помогал пробивать резервуар до высвобождения воспламеняющегося геля.


Во время этих испытаний я узнал командира крыла Сэнди Мутча лучше, чем раньше. Хотя он по-прежнему был упрям, он выслушал мое мнение о нашем воздушном оружии в целом и неохотно согласился, что большинство из них совершенно не подходят для того типа конфликта, к которому мы, казалось, стремились; война против повстанцев. Я изложил эти же мнения в письменном виде, и через капитана группы Уайта документ был передан в штаб ВВС.


В результате командир получил ответ с вопросом: “Что этот щенок ПБ знает об эффективности оружия?" Если бы он видел, как 60-фунтовые ракеты уничтожали немецкие поезда и как 1000-фунтовые бомбы разнесли здания вдребезги, он, возможно, был бы мудрее ". Я очень хорошо знал, что наше оружие эффективно в обычной войне, но никто, казалось, не был заинтересован в рассмотрении чего-либо, кроме небольших осколочных бомб и гранат, которые я испытывал для ведения войны в буше. Прошло двенадцать долгих лет, прежде чем ко мне отнеслись серьезно и, в конце концов, дали полномочия разрабатывать оружие местного производства, которое лучше соответствовало нашим потребностям.





Смерть Брюса Маккеррона и Генри Эллиота




ДНЕМ 22 июня 1964 года я возвращался в Торнхилл из Солсбери, совершая круиз на высоте 15 000 футов. Строго говоря, Provost не разрешалось летать выше 10 000 футов, потому что негерметичная кабина не была оборудована кислородом. Однако, из любопытства, я проверял характеристики самолета на этом уровне. Я не испытала никаких побочных эффектов и постоянно следила за своими ногтями, чтобы убедиться в отсутствии посинения кутикулы, раннего признака кислородной недостаточности.


Когда я переключил радиоканал с диспетчерского пункта захода на посадку в Солсбери на Торнхилл, меня попросили переключиться на тренировочный полигон для полетов на реактивных самолетах. Был получен сигнал бедствия от Брюса Маккеррона, который летал на FB9, но с тех пор о нем ничего не было слышно. Я совершил долгий, на полной мощности спуск прямо к главному объекту под названием Умгулугулу, где я намеревался начать свои поиски. По пути я неоднократно звонил Брюсу, одновременно сканируя в поисках каких-либо признаков дыма.


Ответа не последовало, и я не увидел дыма. Над массивным гранитным куполом Умгулугулу я посмотрел вниз на цифры, нанесенные белой краской по результатам последовательных курсов подготовки пилотов. На самом маленьком значилось просто ‘14 пунктов’, и каждый номер пункта был больше предыдущего. 18 пунктов был самым большим и белым, так как недавно был помещен там над остальными.




ПБ с Брюсом во время его BFS .



Я посмотрел на 15 PTC, который был курсом Маккеррона, и по какой-то необъяснимой причине почувствовал, что Брюс мертв. Мне потребовалось некоторое время, чтобы заметить тончайшую струйку белого дыма, поднимающуюся далеко назад вдоль маршрута, которым я только что прошел. Поскольку мне больше не над чем было работать, я полетел к этому месту, где вдоль тонкой полоски травы на полпути вверх по склону гранитного выступа горел небольшой костер.


Оглядываясь назад вдоль линии выжженной травы, я мог видеть черное пятно на плоской поверхности скалы у основания обнажения, но не мог разглядеть ничего, напоминающего обломки самолета. Затем, немного поодаль, я заметил группу мужчин, которые дико сигналили и указывали на пирамиду из недавно срезанных веток. Я медленно прошел низко над шестью мужчинами, которые махали одной рукой, а другой указывали на пирамиду. Я был уверен, что именно здесь лежало тело моего бывшего студента, поэтому я вернулся в Торнхилл, снова пройдя мимо мужчин, машущих крыльями в знак того, что я их видел.




В цветах королевских ВВС Родезии, четыре из пяти оригинальных алуэтов. Аэропорт Солсбери находится выше несущей мачты ближайшего вертолета, а авиабаза Нью-Сарум находится по другую сторону самой длинной взлетно-посадочной полосы в Африке .



Наши вертолеты "Алуэтт III" недавно прибыли в Солсбери, и по чистой случайности один из них только что приземлился в Торнхилле. Меня попросили сопровождать летного лейтенанта Рекса Тейлора и доктора Кирка к месту крушения. Не лучший повод для моего первого полета на вертолете!


При приземлении нас встретили четверо африканских мужчин, которые все говорили одновременно. На их родном языке я попросил их убрать ветки, чтобы показать тело Брюса, которое было накрыто совершенно новым плащом, владелец которого позаботился о том, чтобы мы знали об этом. Он с радостью принял записку &# 163;5, чтобы ее почистили.


Когда мы сняли пальто, нас встретило очень мрачное зрелище. Парашют Брюса все еще был пристегнут к его телу, кольцо ‘D’ все еще прочно сидело в его фиксирующем кармане. Помимо того, что ноги Брюса были вдавлены в туловище, его голова была плоской, а оба голубых глаза выпучены. Это явно было результатом столкновения с землей на очень высокой скорости. Что меня сразу поразило, так это то, что каждый сустав в правой руке был вывихнут, и рука вытянулась вдвое по сравнению с обычной длиной. Это никак нельзя было отнести к удару о землю. Рекс согласился со мной, что Брюс выпрыгнул во время крутого снижения, вероятно, стабилизированного штопора, и его правая рука зацепилась за хвостовую плоскость. С таким повреждением руки мы были уверены, что Брюс потерял сознание и после этого ничего не знал.


Кит Корранс возглавлял Комиссию по расследованию, выводы которой совпали с нашей оценкой. Я помню, как Кит был разочарован устными показаниями многих африканцев, которые утверждали, что видели падающий самолет. Ни одна история не подходила к другой, поэтому Кит был вынужден представить отчет, основанный на его аргументированной оценке событий.


Ровно через шесть месяцев после этой трагедии один из однокурсников Брюса Маккеррона, Генри Эллиот, погиб в другой аварии FB9. Он возвращался в Торнхилл из района Булавайо ночью и находился под контролем Торнхилла при заходе на посадку. Ему был задан курс для управления и дано указание связаться с радарным контролем, когда уровень достигнет 6500 футов. Диспетчер радара заметил самолет, приближающийся правильным курсом, прежде чем вспышка исчезла с его экрана.


Генри не отвечал на сигналы контроля захода на посадку или радара, поэтому другой Вампир был направлен радаром в ту точку, где самолет Генри видели в последний раз. Сразу по прибытии в район пилот обнаружил пожар, дав понять всем, что Генри врезался прямо в землю. Позже мы узнали, что Генри плохо себя чувствовал перед этим полетом, но, отказавшись сообщить об этом, продолжил свой навигационный тренировочный полет вместо того, чтобы лечь спать.


Генри Эллиот некоторое время встречался с сестрой Берил Ивонной, но все изменилось, и тогда он ухаживал за очаровательной девушкой. Венди Миллер была хорошо известна Берил и мне, поэтому командир попросил нас поехать к ней домой, чтобы сообщить ей новости. Венди была в постели и уже некоторое время спала, когда мы ее разбудили. Это был мой первый опыт передачи плохих новостей, и справиться с этим было ничуть не сложнее, чем я себе представлял.




Генри Эллиот .




Первая террористическая акция




ПЯТЬЮ МЕСЯЦАМИ РАНЕЕ, 4 июля 1964 года, когда американцы праздновали День независимости, жестокий акт возвестил о начале терроризма и дикости в Родезии. Банда головорезов Африканского национального союза Зимбабве (ЗАНУ), именуемая ‘Бандой крокодилов’ и возглавляемая Уильямом Нданганой, установила простой блокпост из камней и веток деревьев на горном участке дороги Мелсеттер. Было поздно ночью, когда Петрус Оберхольцер и его семья, путешествовавшие в своем VW Kombi, были вынуждены остановиться.


Когда Петрус вышел из машины, на него напали несколько бандитов с ножами и он был смертельно ранен. Другие члены банды пытались вытащить его жену и детей из автомобиля, но Петрусу каким-то образом удалось вернуться на водительское сиденье, чтобы бульдозером проложить себе путь через дорожное заграждение. Он проехал небольшое расстояние, прежде чем умереть за рулем. Автомобиль заехал на низкую обочину дороги и заглох, не доходя до крутого обрыва с края горы. К этому времени все двери были заперты изнутри.


Перепуганные выжившие поняли, что банда вернулась после своих громких оскорблений, когда предприняли попытку силой открыть двери. Когда это не удалось, банда попыталась поджечь топливо, вытекающее из топливного бака, поврежденного дорожным затором. Благодаря мокрым спичкам и своевременному подъезду другой машины нападение было сорвано, и банда растворилась в ночи.


Петрус Оберхольцер был первым белым человеком, погибшим в результате военных действий со времен восстания Машона шестьдесят семь лет назад. Люди ЗАНУ, ответственные за его смерть, еще не были вооружены пистолетами, хотя они стали доступны их сопернику ЗАПУ, базирующемуся в Замбии, еще в 1962 году. Мы знали, что ЗАНУ начал подготовку в Китае в сентябре 1962 года, поэтому, учитывая характер нападения, опасались, что могут начаться операции в стиле Мау-Мау. Со временем эти страхи рассеялись, и вооруженные наступления сдерживались в течение двадцати одного месяца.





Адъютант летающего крыла




В АВГУСТЕ 1964 года моя РАБОТА у капитана группы Уайта была завершена, и я вернулся к обучению пилотированию. Моими учениками были кадеты-офицеры Барри Робертс, Терри Джонс, Блейк Фив и Стив Кесби. Обучение троих студентов было простым, но Блейк Фью сильно страдал от воздушной болезни.


Я решил применить к Блейку Фью то же лечение, которое так хорошо сработало с Дейвом Хьюмом. На этот раз это был печальный провал, и я, вероятно, причинил Блейку больше вреда, чем пользы, потому что он продолжал болеть, хотя и реже. Тем не менее, этого было достаточно, чтобы поставить под сомнение его летную карьеру. Он перешел на работу авиадиспетчером, пока несколько лет спустя не вернулся к полетам, преодолев свою проблему укачивания.


Во время прохождения этого курса я совершил два боевых вылета с офицером-кадетом Биллом Баклом, который, как я слышал, обладал размахом орангутанга. Обычному пилоту приходилось расстегивать плечевой ремень безопасности, чтобы дотянуться до дальней стороны приборной панели и выбрать два переключателя магнито для запуска двигателя. Билл мог делать это, не отстегивая погоны, настолько далеко была его досягаемость. Никто не мог понять, как он это делал, потому что он был человеком среднего роста и его пропорции были нормальными.


Мне наскучили летные инструктажи, и я страстно желал получить назначение. Это произошло в начале 1965 года, когда меня перевели на недавно созданную должность адъютанта летного крыла. Я был на этом посту всего девять месяцев, но наслаждался перерывом и мог летать, когда мне этого хотелось. Меня также призвали летать с Гарольдом Грифтсом и Брайаном Джолли, которые проходили обучение в школе летных инструкторов.




Барри Робертс, Терри Джонс, ПБ, Блейк Фив и Стив Кесби .




Смерть Барри Мэтьюса и Сэнди Треновет




24 марта 1965 года ЭЛЕМЕНТЫ 4-й эскадрильи возвращались из короткого лагеря в Тьолотьо, где они участвовали в учениях с армией. Возглавляя полет из четырех самолетов, Майк Рейнольдс шел прямо по курсу, пока все самолеты не поднялись в воздух, затем повернул назад, чтобы попрощаться с армейскими парнями, разбившими лагерь рядом со взлетно-посадочной полосой. Он вбежал и выполнил бочкообразный бросок на слишком малой высоте для неопытных пилотов, следовавших сзади. Следующий в очереди, Барри Мэтьюз, попытался повторить маневр Майка, но не смог преодолеть нижнюю часть переката и врезался в землю животом вниз. Самолет развалился, и оба, Барри и уорент-офицер Сэнди Треновет, погибли.


Убитая горем вдова Сэнди Треновета попросила, чтобы прах Сэнди был развеян с воздуха рядом с травяной взлетно-посадочной полосой 13. В частности, она попросила Техническое крыло OC сделать это ради Сэнди. Мне очень нравилась Сэнди, но я был несколько удивлен и польщен просьбой миссис Треновет.


Приготовив урну с прахом Сэнди, которая лежала на пустом сиденье рядом со мной, я выровнялся со взлетно-посадочной полосой и открыл фонарь. Удерживаясь коленями за контрольную колонку, я взял урну обеими руками и запустил ее в слипстрим. Как только я снял крышку, слипстрим начал опустошать коробку, но немного светлого пепла попало мне обратно в глаза. Когда урна была полностью пуста, колпак был закрыт, но я изо всех сил пытался что-то разглядеть. Почти тридцать минут я оставался на высоте, давая время слезам, катящимся из моих глаз, проясниться перед посадкой.





Руперт Фозергилл




8 АВГУСТА 1965 года я сидел за столом адъютанта моего Летающего крыла, когда получил сигнал бедствия из головного офиса национальных парков в Солсбери. Это означало, что носорог забодал егеря недалеко от плотины Кариба. Потребовалась помощь ВВС, чтобы доставить морфий в лагерь, в котором Руперт Фозергилл получил первую медицинскую помощь, но испытывал слишком сильную боль, чтобы выдержать долгую тяжелую поездку до ближайшей больницы или аэродрома. Был запрошен вертолет, но ему потребуется некоторое время, чтобы добраться до него.


Снабдив Провост полными перегрузочными баками и собрав морфий в лазаретах станции, я быстро смастерил парашют и протестировал его, чтобы обеспечить мягкую посадку морфина и игл, которые были аккуратно упакованы в губчатую резину. Во временном охотничьем лагере я нашел загоны для носорогов, где три этих крупных животного, встревоженные присутствием Хозяина, бегали кругами. На небольшом расстоянии я увидел белые простыни, разложенные в качестве маркеров для сброса. Парашют раскрылся идеально, а размахивающие шляпами кустарников и поднятыми вверх большими пальцами сигналы подтвердили безопасное получение морфина. Позже Питер Кук с доктором Лэйдлоу прибыли на вертолете Alouette, чтобы доставить Руперта в больницу Солсбери.


Как носорог попал к кровавому Руперту Фозергиллу, я не помню, кроме того, что его накачали наркотиком для поимки и переправки в заповедник Уанки. Руперт Фозергилл был руководителем широко разрекламированной операции "Ной", в ходе которой тысячи животных были спасены от неминуемой смерти, когда поднявшиеся воды озера Кариба загнали их на новообразованные острова, которые должны были исчезнуть под водой. Учитывая характер операций по отлову паникующих животных, было удивительно, что Руперт был ранен только один раз и выжил, чтобы продолжить свою всемирно известную работу.





Зачисление в 3-ю эскадрилью




РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ THORNHILL ОСТАВАЛОСЬ с 06:30 до 13:30, что давало всем достаточно свободного времени в дневное время. Кроме бокса за среднюю школу Умтали и представления первой школьной команды по регби однажды, я никогда не преуспевал ни в одном виде спорта. Мое спортивное участие ограничивалось гольфом, когда полеты на планерах стали слишком дорогими. Даже в гольфе мое участие с Дейвом Торном, Пэт Меддоус-Тейлор и другими ограничивалось одним днем в неделю, поэтому я искал другие занятия, чтобы занять свободное время. Двумя из них были шитье и строительство лодок.


Я купил Берил новейшую швейную машинку Singer Slant-a-Matic, но она не проявила интереса к тому, чтобы научиться ею пользоваться. Вместо того, чтобы позволить дорогостоящей машине простаивать, я решила попробовать свои силы в пошиве одежды для Дебби, а затем для Пола, и преуспела в обоих. Не пройдя ни одного урока, я перешла к дневным платьям для Берил, а затем к ее вечерней одежде. Результат вечерних платьев Берил был очень приятен нам обоим и побудил некоторых жен попросить меня сшить платья для них. Берил не потерпела бы ничего подобного из-за того, как я обращался с ее телом во время примерки. Однако, убедившись, что я умею шить, я потеряла интерес и с тех пор шила занавески, покрывала в клетку и материалы для мебели только тогда, когда меня к этому принуждали.


Я изготовил форму для шестнадцатифутового катамарана, который я спроектировал. Это было сделано в большом навесном гараже, который я построил специально для этой цели. Я хорошо справлялся со своим проектом, но мне потребовалось еще восемь недель, чтобы изготовить корпуса из стекловолокна, когда я узнал, что меня направили в 3-ю эскадрилью в Нью-Сарум для полетов на "Дакотах". Моя просьба об отсрочке, чтобы я мог закончить катамаран, была отклонена, и я так и не закончил его.


Мои обычные шестимесячные летные медицинские осмотры совпали с нашим прибытием в Солсбери в середине сентября 1965 года, когда выяснилось, что мой слух серьезно ухудшился из-за работы адъютантом летного крыла в Торнхилле. Я оглох на верхние тона от непрерывного пронзительного воя двигателей Вампиров, шум которых усиливался отражением звука от двух стен в моем офисе на втором этаже. Я был под домашним арестом в течение шести недель со специальными заглушками в ушах, пока мой слух не восстановился до приемлемого уровня.


В конце октября я начал перепрофилирование в "Дакоту", но вскоре понял, что меня задерживают по причинам, которые никто мне не скажет. Вместо того, чтобы летать ежедневно и проводить свое первое соло на type в обычные десять дней, я летал каждый второй день. Когда настал день моего первого соло, которое уже было записано в книге разрешений на полеты, мне сказали явиться в OC Flying Wing. В своем кабинете командир крыла Гарри Коулман сказал мне, что меня немедленно отзывают из 3-й эскадрильи, потому что меня перевели в вертолеты. Мое разочарование от того, что я не совершил этот одиночный полет, было велико, потому что мне действительно понравилось мое ограниченное время на знаменитой старой ‘Гуни Берд’.


Вертолетная подготовка для первых пилотов RRAF была проведена во Франции. Затем эту роль взяли на себя ВВС Южной Африки, и наши пилоты прошли подготовку на французских вертолетах Alouette II и Alouette III, эксплуатирующихся с авиабазы Лангебан близ Кейптауна. Штаб ВВС решил выяснить, можем ли мы обучать наших собственных пилотов в Родезии, поскольку это привело бы к значительной экономии времени и иностранной валюты. Летный лейтенант Марк Смитдорф прошел определенный уровень подготовки в качестве инструктора по вертолетостроению, поэтому было решено, что, поскольку я был опытным инструктором, он должен попробовать свои силы в обучении меня. Если бы это сработало хорошо, все будущие вертолетные тренировки проводились бы в Родезии, и я стал бы вторым вертолетным инструктором эскадрильи. Однако начало моего обучения было запланировано только на январь 1966 года.




Катамаран .



ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги