Вирус

Тень Лабиринта

Тень Лабиринта

Сектор один ноль шесть один. Остар

Круг семьдесят третий

День сто пятьдесят третий

— Ты глянь, глянь, друг! — старался перекричать шумный зал стрип-клуба весельчак с разбитым носом. — Она прям наизнанку вывернулась за мою десятку!

Хорст нехотя вернулся к реальности. Перед ними, на расстоянии вытянутой руки, извивалась уже другая девица. Была она значительно пониже длинноногой брюнетки, но формы имела не хуже. Крашенные в белый, стриженные под каре волосы постоянно разлетались по её лицу, заставляя танцовщицу время от времени отбрасывать влажные пряди. Этот жест руками она умело вплетала в свой зажигательный танец, а часто и вовсе не обращала на эту мелочь никакого внимания. Казалось, она даже ослепнув, смогла бы станцевать, не задев ни одного стакана на высоком бортике сцены, и уж точно не разминулась бы с шестом. Зрителям была всё также плевать на лицо пляшущей перед ними голышом куклы. Для них сменилось лишь тело. Как раз сейчас стриптизёрша собрала непослушные пряди и ловко переместила их за уши. Хорст увидел мелкие черты потрёпанного жизнью, некрасивого лица. Как и все её подруги она пыталась исправить реальность косметикой, но поплывшая от пота тушь, излишне яркая помада и проступившие под злыми глазами мешки производили отталкивающее впечатление. Особенно глаза не понравились Хорсту. Она улыбнулась щедрому клиенту, но в них отражались внутреннее недовольство и пустота. Сравнил их с глазами той официантки в кафе у дороги. Презрение за его мелочность и пренебрежение к щедрости Улиса. Разбрасываясь деньгами этот ублюдок получал ровно тоже, что и он.

Накатила злоба к себе, но больше к сидевшему рядом маньяку. Вновь, наверное в сотый раз с того момента, как они покинули дом Улиса, перед глазами всплыли жуткие картины увиденного в проклятом подземелье. К горлу подступила тошнота.

— Я скоро, — буркнул он «другу», вскочив с кресла. — Нужно отлить.

— Норм, — кивнул Улис. — Не задерживайся, друг, веселье только началось.

Они посетили множество злачных мест пригорода и всё же вернулись к стриптизёршам. Улиса явно зацепила длинноногая танцовщица, а Хорст снова свалил в туалет. Вот уже вторые сутки он ел, пил и спал вместе со своим хозяином. Страх не отпускал и даже спиртное не помогало забыться. Его тошнило. Уборная явно не являлась тем местом, где можно спокойно подумать, но и здесь Хорст, после того, как заблевал одну из кабинок, залип у умывальника. Воспоминания роились в его голове словно назойливые мухи. Он не мог не вспоминать ту ночь снова и снова. Преступнику казалось, что только так он оградит себя от помешательства.

Они сопроводили богатенького терпилу до его дома. Располагался тот далеко от жилых мест, у давно пустовавшей фермы. С виду был неказист, а потому в болтовню пижона верилось всё меньше. Подождали, пока парочка скроется внутри. Затем Оги с Флином пошли следом. Его, как обычно, оставили за рулём. Оно и понятно, что взять с трусливого доходяги. Велено ждать и, когда всё закончится, отвезти их с добычей обратно к отелю. Он мог бы заметить, что возвращаться не лучшее решение, но кто ж его послушает. Так сказал Оги, Флин поддакнул, а его и не спрашивали.

Ждать пришлось долго. Ночка была жаркой во всех смыслах. Опущенные стёкла не помогали. Хорст вышел из машины с купленной в автомате отеля бутылкой эля. Та всё ещё оставалась холодной, и он приложил её к щеке. На усыпанном яркими звёздами чёрном небе ни облачка. Огромная, нависавшая над фермой луна освещала всё вокруг и вселяла обманчивое чувство безопасности. Лёгкое, едва ощутимое дуновение ветра, оборвавшееся так же резко, как и возникло, не принесло облегчения. Он нырнул в окошко, чтобы воспользоваться висящим на ключах брелоком. Сменив несколько машин, преступник никогда не расставался с этой открывалкой в форме черепа. С каких-то пор он начал верить, что эта безделушка приносит ему удачу. Запрокинув голову Хорст сделал пару жадных глотков прохладной, бодрящей жидкости.

Пижон уже стоял рядом, застав его врасплох и испугав не на шутку. Эль полетел не в то горло. Он закашлялся, расплёскивая содержимое бутылки себе под ноги.

— Полегче, друг, это всего лишь я, — блеснул шикарной «лунной» улыбкой Улис.

Вкрадчивый, с излишне добрыми нотками голос показался Хорсту пострашнее злых окриков Оги или тупых ругательств Флина. Уже одно то, что этот странный малый вышел к машине вместо его подельников, вселяло страх. И это странное обращение «друг», звучащее как «раб». А главное — резкая перемена, превращение беспечной жертвы в опасного хищника.

Улис приложил окровавленный платок к разбитому носу. Скривился от боли, а смотревшие в упор на Хорста глаза сверкнули серебром. Возможно лишь игра лунного света, но и без того не отличавшийся смелостью преступник оцепенел. Не смотря на жару, холодные капли пота покатились по лицу, шее, спине. Руки задрожали, бутылка выскользнула из ставших непослушными пальцев и шлёпнулась в песок. Пенистый напиток расползался маленькой, быстро исчезающей лужицей. Он зачем-то сосредоточился именно на этом событии, но одновременно лихорадочно соображал, как вернуться за руль. Бегство представлялось единственным возможным вариантом спасения. Тогда он ещё полагал, что странный щёголь хочет сдать их полиции. Хорст боялся попасть в тюрьму, но не смерти.

— Пойдём, я покажу тебе, — махнул окровавленным платком в сторону дома Улис. — И пожалуйста, не делай глупостей. Я быстрее, а главное умнее тебя. Нет, убивать я не стану, но бросить к тем скотам могу. Я верю в тебя, друг. Мы обязательно станем командой.

Он не спеша зашагал по давно не чищенной, изрезанной травой дорожке, а Хорст, едва бросив тоскливый взгляд на машину, поплёлся следом. Оги, даже оказавшись в невыгодных условиях, обязательно попытался бы выкрутиться. Он ударил бы пижона исподтишка бутылкой, отметелил ногами и преспокойно бы уехал. Флин атаковал бы сразу, ведь у противника нет револьвера, чтобы остановить громадного верзилу. Клара обвела бы врага вокруг пальца своими уловками, так, что тот сам бы отвёз её к отелю. А Хорст просто следовал за их бывшей жертвой, словно скот на бойню.

Так они добрались до лифта и спустились вниз. После прошли по коридору, до того самого поворота к комнате с решёткой. Здесь Улис остановился.

Флин лежал на бетонном полу, буровя своими маленькими, злобными глазками ненавистную решётку. Клара сидела совсем рядом, всхлипывая словно дитя. Оги, щедро устлавший их камеру фальшивыми купюрами, присел на единственный табурет, что стоял прямо у открытого сейфа. Трое попавших в западню грабителей и ведро — больше в комнате ничего не было. Доходяга уже достал из встроенного в стену сейфа одну из бутылок с водой. Обычная бутылка минералки со знакомой этикеткой. Всего лишь литровая, а значит у них на всё про всё два литра. Он не собирается пить мочу, хоть бы и свою собственную.

«Может пристрелить их сразу? — бросил он быстрый, оценивающий взгляд на подельников. — Не похоже, чтобы этот ушлёпок шутил. Что он вообще задумал? А Хорст? Он остался в машине! Просто убьёт или… Пижон не знает о машине, хотя конечно догадается о том, что мы не пришли сюда пешком. Эта размазня Хорст скроется и не вспомнит о нас, как только заприметит спешащего к нему терпилу. Да, как только поймёт, что не вернёмся, так и вдарит по газам. И даже не пикнет никому, как пить дать. Пить…»

Он с наслаждением приложился к бутылке, сделав несколько жадных глотков.

— Эй, придурки, не вздумайте палить по нам! — крикнул Улис подельникам Хорста. — Кроме нас вам и воды принести никто не сможет.

— Не сцы, хитрец, стрелять не стану, — отозвался за всю троицу Оги. — Так ты не один? Сколько вас здесь таких хитрожопых?

— Лишь двое, — усмехнулся странный щёголь, — я и мой новый друг.

Он вышел к решётке, увлекая за собой обуреваемого любопытством Хорста. Трое его подельников с удивлением уставились на нового друга их врага.

— Ты заодно с этим ушлёпком?! — взревел вновь окрепший Флин.

— Хорст, милый, объясни ему, что я ни при чём, — вскочила как ужаленная Клара. — Помоги мне, ну, я всё для тебя сделаю. Хорст?!

— Зачем мы вам? — совершенно спокойно спросил Оги. — Ни полиции, ни убийств. Тогда что? Заманили в подвал, а дальше?

— Ваша клетка наполнилась предпоследней, — подошёл к стене Улис. — Сейчас познакомлю вас с остальными.

Он нажал невидимую, одному ему известную, полностью сливавшуюся со стеной кнопку. В том месте появилась панель, на которой он привычно набрал нужную комбинацию символов. Уже через мгновенье стена справа стала съезжать вниз, открывая взору потрясённых преступников просторный зал с множеством точно таких же клеток. Комната с сейфом была лишь одной из многих. В зале заметили опустившуюся в пол стену и двоих гостей. Пространство заполнил оглушительный шум мольбы, жалоб и проклятий. Подбежавший к решётке Оги не верил своим глазам. Клетки располагались по кругу, а свод зала был похож на храмовый. Улис вышел в самый центр. Он запрокинул голову к высокому потолку, раскинул руки и улыбался. Хорст стоял в оцепенении, раздавленный и потрясённый. Безумно хотелось бежать! Бежать не оглядываясь, изо всех сил, подальше от этого места и его хозяина. Но вместо этого трус оставался на месте. Холодный, мерзкий пот стекал за шиворот, по спине. руки подрагивали, а сердце молотом билось в грудь.

— Лабиринт! — внезапно закричал Улис, стараясь перекрыть создаваемый узниками шум. — Лабиринт уже скоро! Мо́й Лабиринт!

Шум только усилился. Внезапно громыхнул выстрел. Оружие явно имелось не только у Оги. Пуля просвистела совсем рядом с хозяином Лабиринта. Он словно и не заметил её, так упивался своими планами. Однако пора было показать новому другу больше, а потому он спокойно прошёл к клетке ошеломлённой троицы.

— Пойдём, друг, я покажу тебе один из входов в Лабиринт, — бросил он на ходу уже беспрекословно подчинявшемуся ему трусу. — Ты должен знать. Останется только одна клетка и мы заполним её вместе. Предыдущие друзья подвели меня, но в тебя я верю.

— Он… Он мог убить тебя, — не смог сдержаться Хорст.

— Но не убил же, — блаженно улыбнулся хозяин Лабиринта.

Лифт спустил их ещё ниже. Тошнотворный запах смерти заставил пребывавшего в шоке Хорста очнуться. Шорохи, писк и возня в полумраке. Свет из лифта слегка освещает большую комнату, а где-то там, в паре десятков шагов, ещё более слабое освещение не позволяет раздавленному страхом преступнику разглядеть неизвестность. Улис вышел, но его спутник не спешит покинуть кабину лифта. Хозяин Лабиринта щёлкнул выключателем и комнату, а скорее широкий коридор, залило ярким светом. Коридор был пуст, а в стороне противоположной лифту путь перекрывала знакомая решётка.

«Я в руках безумца, — молнией пронеслось в голове труса запоздалое откровение. — Мне конец.»

— Ну же, друг, ты должен это видеть, — позвал его за собой безумец. — Быстрее, у нас ещё много дел. Не зли меня, ладно.

Последняя фраза прозвучала настолько зловеще, что Хорст, пусть и медленной, дёрганной походкой, всё же последовал за Улисом. К горлу подступила тошнота, ноги сделались ватными, в глазах двоилось. Безумец остановился, не дойдя каких-то пару шагов до решётки. Вскинул руку, останавливая и едва не опередившего его «друга». За решёткой коридор продолжался, но света хватало лишь на несколько метров. Однако опустившему глаза в пол Хорсту было достаточно и этого. Пол залит кровью, повсюду человеческие останки. Их много, очень много. Большинство костей обглоданы до блеска. Несколько черепов, брошенных смертью у самой решётки, равнодушно взирают опустевшими глазницами на зрителей и лишь у одного на месте единственный, каким-то чудом уцелевший глаз. Его взгляд особенно спокоен. Множество мух деловито копошатся на полу в компании белесых трупных червей. К объедкам, осторожно возвращаются две тёмно-серые крысы с длиннющими хвостами. Они из тех, кого спугнул свет и незваные гости. Самые смелые из всех. По мере приближения грызуны то и дело поднимаются на задние лапки. Пытаясь оценить степень возможной опасности, втягивают розовыми носами новые запахи. Оба гостя остаются на месте. Но вот ноги Хорста подкосились, и он сполз по стене на грязный пол, заставив хозяина Лабиринта отвлечься.

— Поначалу неприятно, понимаю, — вроде бы сочувственно прошептал Улис, — но ты привыкнешь. Глянь, никто не притронулся к искусственному глазу курьера. Словно живой смотрит на нас с того света! Теперь ты знаешь. Это мо́й вход в Лабиринт. Цель совсем близко. Мы обязательно доберёмся до двери. Ты поймёшь…

В этот самый момент, распугав было успокоившихся хвостатых бестий, из полумрака за решёткой раздался душераздирающий стон. Две пары глаз уставились в направлении внезапного шума. Кто-то явно полз к ним, израненный и слабый. Вот он появился из полумрака, жалкий обрубок человеческой плоти. Чем ближе это грязное, окровавленное, почти безногое нечто, подползало к решётке, тем лучше можно было разглядеть беднягу. Лицо, укрытое спутанными волосами, единственная рука, которой он приводил себя в движение, лохмотья, когда-то бывшие одеждой. Задевая останки, скользя ладонью по кровавым, кишащим червями, жирным ошмёткам, цепляя обглоданные кости, нечто, напоминавшее человека, упорно двигалось вперёд. Обрубок тяжело дышал, хрипел и булькал. Вездесущие мухи уже облепили обречённого, предрекая скорую смерть. Едва израненная рука коснулась решётки, силы оставили каким-то чудом продолжавшего жить человека. Загаженный кровавой массой серебряный браслет с сердечками чуть блеснул на свету. Маньяк встрепенулся, взволнованно всматриваясь в знакомую вещицу.

— Глория?! — прильнул к стальным прутьям рванувший вперёд Улис. — Я полагал все мертвы. Но как?! Ты оказалась живучее тех тварей! Вышла из Лабиринта?! Потрясающе! Ещё одна причина разнообразить линейку участников. Никогда не знаешь кто сможет. Посмотри на неё, друг, посмотри! Единственная, на моей памяти, вернувшаяся из ада!

Он развернулся и шагнул к смертельно побелевшему, полулежащему у стены «другу». Хозяина Лабиринта не трогали картины смерти. Казалось, он не чувствовал омерзительного запаха и совершенно не боялся расправившихся со всеми этими людьми монстров. А может монстрами были сами узники?

Его спутника наконец-то стошнило. Весь акционный ужин, сдобренный апельсиновым соком и элем, разлетелся по полу, а его продолжало выворачивать наизнанку. Улис, скривившись, отряхнул попавшие ему на брюки и нос ботинка кусочки колбасы, а может сыра. Между тем крысы вернулись, но уже с подкреплением. Несколько десятков грызунов набросились на мертвечину, а двое самых смелых решились проверить затихшую у решётки женщину. Они уже совершенно не боялись гостей и принесённого ими яркого света. Хвостатые бестии стали грызть то, что осталось от её ног. Рука Глории, намертво вцепившаяся в стальной прут, дёрнулась, уткнувшаяся лицом в пол голова приподнялась. Она захрипела, а продолжавший стоять на карачках Хорст случайно встретился с несчастной взглядом. Блеснувший через спутанные пряди, помутневший и налитый кровью глаз женщины, казалось, отразил всю боль, что её пришлось испытать. Изо рта вырвался последний, почти беззвучный, хриплый стон. Голова вновь безвольно опустилась на пол, увлекая за собой лишённую сил руку с серебряным браслетом.

— Нам пора, друг, — похлопал Хорста по плечу Улис. — То, что осталось от Глории, а она была несомненно красавицей, уже никак нам не поможет. Загадка её чудесного возвращения сдохла вместе с ней. Идём, я покажу тебе комнату контроля.

С большим энтузиазмом, позабыв о слабости, блондин буквально побежал к лифту. Хозяин Лабиринта улыбался. У омертвевшего куска плоти, когда-то бывшего Глорией, хозяйничало пару десятков крыс.

Он смотрел в зеркало, медленно возвращаясь к реальности. Нужно как можно скорее присоединиться к «другу», иначе тот мог разозлиться. Страх. Вместо того, чтобы сбежать, он продолжит подыгрывать маньяку. Но он помнит. Не прекратит вспоминать, ведь это единственное, что не даёт ему сойти с ума.