Вирусомания

Вакцины против гриппа: имеют ли они смысл?

Луи Пастер, Роберт Кох и их наследники привили нам однозначную теорию болезни. Эта картина очаровательна и утешительна, потому что она полностью переносит вину с нас самих на микробов и предполагает, что, если мы просто потратим достаточно денег на фармацевтические исследования – Presto! – мы в безопасности от всех видов заболеваний, включая грипп. Но мы всё ещё ждём чудесные таблетки без побочных эффектов, которые освободят нас от симптомов гриппа.

Ортодоксальная медицина считает, что лекарства от гриппа и вакцины сотворили чудо. Но взгляд на учебники истории и статистику показывает, что, как уже упоминалось, эти так называемые эпидемии развивались только тогда, когда иммунная система людей была ослаблена, начиная с недостатка пищи или чистой воды и усугубляясь химическими токсинами, такими как лекарства, военные отравляющие вещества и пестициды. Заболевания, вызванные, главным образом, вирусами, уже давно начали отступать, когда наконец были введены кампании по вакцинации (как при дифтерии; см. Диаграмму 12). Например, демографическая статистика в США показывает, что показатели смертности среди пожилых людей были достаточно стабильными с 1980 года, хотя уровень вакцинации резко возрос с 1980 по 2001 год (с 15 % до 65 %) – и параллельно с этим число жертв гриппа также увеличилось.^{3 4}

Большинство людей, вероятно, считают, что прививки целесообразны. И, как правило, большинство критиков прививок считают, что современные вакцины содержат меньше токсинов, чем в прошлом. Но, в конечном счёте, никто не знает, что на самом деле содержится в вакцинах, и сложно собрать информацию о них. «Даже сегодня они, безусловно, небезопасны», – говорит эксперт по вакцинам Анжелика Когей-Шауз (Angelika Kogei-Schauz).⁵ Исследования показали, что вакцины вызывают серьёзные случаи синдрома Гийена-Барре – заболевания, связанного с полио-подобным повреждением нервной системы.⁶

Многие вакцинные сыворотки всё ещё содержат тимеросал – консервант, в состав которого входит до 50 % ртути. Согласно всестороннему отчёту 2003 года, тимеросал подозревается в возникновении аутизма.^{7 8} В 2005 году этот вопрос горячо обсуждался в США, даже в крупных СМИ, после того, как журналист Дэвид Кирби (David Kirby) собрал данные, относящиеся к этой проблеме, и опубликовал их в своей книга «Свидетельство Зла. Ртуть в вакцинах и эпидемия аутизма – медицинское противоречие» (Evidence of Harm. Mercury in Vaccines and the Autism Epidemic-A Medical Controversy).⁹ В настоящее время существует обоснованное подозрение, что многие факторы, такие как пестициды или органические токсины, такие как ПХБ, и в особенности ртуть, содержащаяся в вакцинах, связаны со случаями аутизма, частота которых выросла в шестьдесят раз с 1980 года.

Диаграмма 12. Заболеваемость дифтерией в Германии (1920–1995)

_{Источник: Buchwald, Gerhard, lmpfen-Das Geschif mit der Angst (Vaccinations-Business with Fear), emu-Verlag, 1994, p. 81}

Смертельный иммунитет

Роберт Ф. Кеннеди-младший расследует правительственное сокрытие скандала связи ртути с аутизмом

(Первоначально эта статья была опубликована в июне 2005 года журналами Rolling Stone и Salon.com; обновлено в 2006 году).^{10 11}

В июне 2000 года группа высокопоставленных государственных учёных и работников здравоохранения собралась на встречу в изолированном конференц-центре Симпсвуд в Норкроссе, штат Джорджия. Совещание, созванное Центрами по контролю и профилактике заболеваний (CDC), было проведено в этом методистском ретритном центре, расположенном на лесной ферме рядом с рекой Чаттахучи, для обеспечения полной секретности. Агентство не выпустило публичного объявления об этом мероприятии, на него были индивидуально приглашены только 52 посетителя.

Там были высокопоставленные чиновники из CDC и Управления по контролю за продуктами и лекарствами (FDA), ведущий специалист по вакцинам из Всемирной Организации Здравоохранения из Женевы и представители всех основных производителей вакцин, включая GlaxoSmithKline, Merck, Wyeth и Aventis Pasteur. Чиновники CDC неоднократно напоминали участникам, что все научные данные, о которых шла речь, являются строго «секретными». Нельзя было делать ксерокопии документов или брать документы с собой.

Федеральные чиновники и представители промышленности собрались, чтобы обсудить новое тревожное исследование, в котором поднимаются тревожные вопросы о безопасности множества обычных детских вакцин, вводимых младенцам и маленьким детям. По словам эпидемиолога CDC по имени Том Верстраетен (Tom Verstraeten), который проанализировал огромную базу данных агентства, содержащую медицинские записи на 100 000 детей, тимеросал – ртутный консервант в вакцинах, по-видимому, ответственен за резкое увеличение случаев аутизма и множество других неврологические расстройств у детей.

«На самом деле я был ошеломлён увиденным», – сказал Верстратен собравшимся в Симпсонвуде, сославшись на ошеломляющее количество более ранних исследований, которые указывают на связь между тимеросалом и речью, синдромом дефицита внимания, гиперактивностью и аутизмом. С 1991 года, когда CDC и FDA рекомендовали давать ещё три вакцины с добавлением консерванта для чрезвычайно маленьких детей – в одном случае в течение нескольких часов после рождения – предполагаемое количество случаев аутизма увеличилось в пятнадцать раз, с одного на каждого из 2500 детей до одного на каждого из 166 детей.

Даже для учёных и врачей, привыкших сталкиваться с проблемами жизни и смерти, результаты были пугающими. «Вы можете играть с этими данными, сколько захотите», – сказал группе Билл Вейль (Dr. Bill Weil), консультант Американской академии педиатрии, но результаты «являются статистически значимыми». Доктор Ричард Джонстон (Dr. Richard Johnston), иммунолог и педиатр из Университета Колорадо, чей внук родился рано утром в первый день встречи, был ещё более встревожен. «Не хочу, чтобы мой внук получал вакцину, содержащую тимеросал, пока мы не узнаем, что происходит» – сказал он.

Но вместо того, чтобы предпринять немедленные шаги для предупреждения общественности и избавления от запасов вакцины с тимеросалом, чиновники и руководители Симпсонвуда провели большую часть следующих двух дней, обсуждая, как скрыть эти «неудобные» данные. Согласно стенограммам, полученным в соответствии с Законом о свободе информации, многие на собрании были обеспокоены тем, как разрушительные откровения о тимеросале повлияют на итоги работы вакцинной промышленности. «Мы находимся в плохом положении с точки зрения защиты от любых судебных исков», – сказал доктор Роберт Брент (Dr. Robert Brent), педиатр в детской больнице из Делавэра. «Это будет ресурс для наших очень занятых адвокатов в этой стране».

Доктор Боб Чен (Dr. Bob Chen), глава отдела безопасности вакцин в CDC, выразил облегчение, что «учитывая конфиденциальность информации, мы смогли сохранить её от, скажем, менее ответственных лиц». Доктор Джон Клементс (Dr. John Clements), консультант по вакцинам во Всемирной Организации Здравоохранения, заявил, что «возможно, это исследование вообще не должно было проводиться». Он добавил, что «результаты исследования должны быть обработаны», предупреждая, что исследование «будет взято другими и будет использоваться другими способами вне контроля этой группы».

На самом деле, правительство оказалось гораздо более опытным в борьбе с ущербом, чем в защите здоровья детей. CDC заплатил Институту медицины провести новое исследование, чтобы обелить риски тимеросала, приказывая исследователям «исключить» связь химического вещества с аутизмом. Он скрыл выводы Верстратена, хотя они были намечены для немедленной публикации, и сообщил другим учёным, что первоначальные данные были «утеряны» и не могут быть воспроизведены.

И чтобы помешать Закону о свободе информации, он передал свою гигантскую базу данных о вакцинах частной компании, объявив её закрытой для исследователей. Ко времени, когда Верстратен наконец опубликовал свое исследование в 2003 году, он перешёл на работу в GlaxoSmithKline и переработал свои данные, чтобы скрыть связь между тимеросалом и аутизмом.

Производители вакцин начали постепенно отказываться от тимеросала в инъекциях, даваемых американским детям, но продолжали распродавать свои запасы вакцин на основе ртути до 2008 года. CDC и FDA помогли им скупить испорченные вакцины для экспорта в развивающиеся страны и позволить фармацевтическим компаниям продолжать использовать консерванты в некоторых американских вакцинах, включая несколько прививок от детского гриппа, а также вакцины против столбняка, обычно назначаемых одиннадцатилетним пациентам.

Фармацевтические компании также получают помощь от влиятельных законодателей в Вашингтоне. Лидер большинства в Сенате Билл Прист, получивший 873 000 долларов в виде взносов от фармацевтической промышленности, работает над иммунизацией производителей вакцин от ответственности в 4200 исках, которые были поданы родителями покалеченных детей. В пяти отдельных случаях Прист пытался засекретить все правительственные документы, связанные с вакцинами, включая стенограммы Симпсонвуда, и оградить Эли Лилли, разработчика тимеросала, от повесток в суд.

В 2002 году, на следующий день после того, как Прист незаметно включил проект, известный как «Закон о защите Эли Лилли», в законопроект о национальной безопасности, компания внесла 10 000 долларов на его кампанию и купила 5000 экземпляров его книги по биотерроризму. Эта мера была отменена Конгрессом в 2003 году, но в начале этого года Прист включил ещё одно положение в закон о борьбе с терроризмом, в котором будет отказано в компенсации детям, страдающим от связанных с вакцинами расстройств головного мозга. «Судебные иски настолько велики, что могут разорить производителей вакцин и ограничить нашу способность противостоять биологическому нападению террористов», – говорит Дин Розен, советник Приста по политике здравоохранения.

Даже многие консерваторы шокированы попытками правительства скрыть опасность тимеросала. Член палаты представителей Дэн Бертон, республиканец из Индианы, наблюдал за трёхлетним исследованием тимеросала после того, как его внуку был поставлен диагноз аутизм. «Тимеросал, используемый в качестве консерванта в вакцинах, напрямую связан с эпидемией аутизма», – заключил его Комитет по реформе правительства Палаты представителей в своём заключительном докладе. «Эту эпидемию, по всей вероятности, можно было бы предотвратить или сократить, если бы FDA не проспал отсутствие данных о безопасности в отношении инъецированного тимеросала, известного как нейротоксин». Комитет добавил, что FDA и другие учреждения общественного здравоохранения не смогли действовать из-за «институциональных злоупотреблений для самозащиты» и «неуместного протекционизма фармацевтической промышленности».

История о том, как правительственные учреждения здравоохранения вступили в сговор с Big Pharma, чтобы скрыть риски тимеросала от общественности, является пугающим примером институционального высокомерия, власти и жадности. Я был вовлечён в этот спор крайне неохотно. Как адвокат и эколог, который годами работал над вопросами токсичности ртути, я часто встречался с матерями детей-аутистов, которые были абсолютно уверены, что их дети получили травмы от вакцин. В частном порядке я был настроен скептически.

Я сомневался, что аутизм можно обвинить в одном источнике. Я был склонен согласиться со скептиками, такими как член палаты представителей Генри Ваксман, демократ из Калифорнии, который критиковал своих коллег в Комитете по реформе правительства Палаты представителей за то, что они делали выводы об аутизме и прививках. «Почему мы должны пугать людей иммунизацией, – отметил Ваксман на одном из слушаний, – пока мы не узнаем факты?»

Только после прочтения расшифровки стенограммы Симпсонвуда, изучения ведущих научных исследований и бесед со многими выдающимися представителями власти по ртути в нашей стране я убедился в том, что связь между тимеросалом и эпидемией детских неврологических расстройств реальна. Пятеро из моих собственных детей – представители поколения тимеросала, родившиеся в период с 1989 по 2003 год, которые получали большие дозы ртути из вакцин.

«В начальных классах преобладают дети с симптомами неврологического или иммунного повреждения», – сказала Патти Уайт, школьная медсестра, Комитету по реформе правительства штата в 1999 году. «Вакцины должны сделать нас более здоровыми, однако за двадцать пять лет практики я никогда не видела столько поврежденных, больных детей. Что-то очень, очень плохое происходит с нашими детьми».

Более 500 000 американских детей в настоящее время страдают от аутизма, и педиатры ежегодно диагностируют более 40 000 новых случаев. Заболевание было неизвестно до 1943 года, когда оно было выявлено и диагностировано среди одиннадцати детей, родившихся в считанные месяцы после того, как тимеросал был впервые добавлен в детские вакцины в 1931 году.

Некоторые скептики оспаривают, что рост аутизма вызван прививками с тимеросалом. Они утверждают, что увеличение является результатом более точной диагностики – теория, которая в лучшем случае кажется сомнительной, учитывая, что большинство новых случаев аутизма сгруппированы в одном поколении детей. «Если эпидемия действительно является артефактом плохого диагноза, – говорит доктор Бойд Хейли, один из мировых авторитетов по ртутному отравлению, – то где же все двадцатилетние аутисты?» Другие исследователи отмечают, что американцы подвергаются большей кумулятивной «нагрузке» ртути, чем когда-либо прежде, от заражённой рыбы до зубных пломб, и предполагают, что тимеросал в вакцинах может быть только частью гораздо более серьёзной проблемы. Это проблема, которая, безусловно, заслуживает гораздо большего внимания, чем она получила, но при этом игнорируется тот факт, что концентрации ртути в вакцинах затмевают другие источники воздействия на наших детей.

Что наиболее поразительно, так это то, что многие ведущие детективы игнорировали и скрывали доказательства против тимеросала. С самого начала научные аргументы против ртутной добавки были ошеломляющими. Консервант, который используется для предотвращения роста грибков и бактерий в вакцинах, содержит этилртуть, мощный нейротоксин. Результаты исследований показали, что ртуть имеет тенденцию накапливаться в мозгу приматов и других животных после того, как им вводят вакцины, и что развивающийся мозг младенцев особенно восприимчив к этому.

В 1977 году российское исследование показало, что взрослые люди, подвергающиеся воздействию гораздо более низких концентраций этилртути, чем те, которые давали американским детям, вс ё ещё страдали от поражения мозга спустя годы. Россия запретила использование тимеросала для детских вакцин двадцать лет назад, и с тех пор Дания, Австрия, Япония, Великобритания и все скандинавские страны последовали этому примеру.

«Вы не сможете даже построить исследование, которое показало бы, что тимеросал безопасен», – говорит Хейли, которая возглавляет химический факультет в Университете Кентукки. «Это слишком ядовито для матери. Если вы введёте тимеросал животному, его мозг начнёт болеть. Если вы примените его к живой ткани, клетки погибнут. Если вы положите его в чашку Петри, культура умрёт. Было бы шокирующим, если бы кто-то мог впрыскивать его младенцу, не нанося вреда.»

Внутренние документы показывают, что Эли Лилли, который впервые разработал тимеросал, с самого начала знал, что его продукт может причинить вред и даже смерть как животным, так и людям. В 1930 году компания проверила тимеросал, назначив его двадцати двум пациентам с терминальным менингитом, все из которых умерли в течение нескольких недель после инъекции – факт, который Лилли не удосужился сообщить в своём исследовании, объявляя тимеросал безопасным. В 1935 году исследователи другого производителя вакцин, Pittman-Moore, предупредили Лилли, что его заявления о безопасности тимеросала «не согласовываются с нашими». Половина собак, которым Питтман инъецировал вакцины на основе тимеросала, заболела, что привело к тому, что исследователи объявили консервант «неудовлетворительным, как сыворотка, предназначенная для использования на собаках».

В последующие десятилетия доказательства против тимеросала продолжали накапливаться. Во время Второй мировой войны, когда министерство обороны использовало консерванты в вакцинах для солдат, оно требовало от Лилли ярлыка «яд». В 1967 году исследование прикладной микробиологии показало, что тимеросал убивает мышей при добавлении в инъекционные вакцины. Четыре года спустя собственные исследования Лилли показали, что тимеросал был «токсичен для клеток ткани» в концентрациях, составляющих одну часть на миллион, в 100 раз более слабых, чем концентрация в типичной вакцине. Несмотря на это, компания продолжала продвигать тимеросал как «нетоксичный», а также включала его в актуальные дезинфицирующие средства. В 1977 году десять детей в больнице Торонто умерли, когда антисептик, консервированный тимеросалом, был нанесён на их пуповину.

В 1982 году FDA предложило запретить безрецептурные препараты, содержащие тимеросал, а в 1991 году агентство рассмотрело возможность запрета на вакцины для животных. Но, к сожалению, в том же году, CDC рекомендовал, чтобы младенцам вводили серию ртутных вакцин. Новорождённых будут вакцинировать от гепатита В в течение двадцати четырёх часов после рождения, а двухмесячных детей будут вакцинировать от Haemophilus influenza B и дифтерии-столбняка-коклюша.

Фармацевтическая промышленность знала, что дополнительные вакцины представляют опасность. В том же году, когда CDC одобрил новые вакцины, доктор Морис Хиллеман, один из отцов вакцинных программ компании Merck, предупредил компанию, что шестимесячные дети, которым делали прививки, будут подвергаться опасному воздействию ртути. Он рекомендовал прекратить приём тимеросала, «особенно когда он используется для младенцев и детей», отметив, что в отрасли известны нетоксичные альтернативы. «Лучший способ, – добавил он, – это перейти на дозирование настоящих вакцин без добавления консервантов».

Однако для Merck и других фармацевтических компаний главным были деньги. Тимеросал позволяет фармацевтической промышленности упаковывать вакцины во флаконы, содержащие несколько доз, которые требуют дополнительной защиты, поскольку они легче загрязняются несколькими иглами. Производство более крупных флаконов обходится вдвое дешевле, чем флаконов с однократной дозировкой, что позволяет международным агентствам дешевле распространять их в бедных регионах, подверженных риску эпидемий. Столкнувшись с этим «соображением стоимости», компания Merck проигнорировала предупреждения Хиллемана, и правительственные чиновники продолжали продвигать всё больше и больше вакцин для детей на основе тимеросала.

До 1989 года американские дошкольники получили одиннадцать прививок против полиомиелита, дифтерии, столбняка-коклюша и кори, эпидемического паротита и краснухи. Десять лет спустя, благодаря федеральным рекомендациям, дети к моменту поступления в первый класс получали в общей сложности уже двадцать две прививки.

Поскольку количество вакцин увеличилось, частота аутизма среди детей возросла. В течение 1990-х годов 40 миллионам детей вводили вакцины на основе тимеросала, получая беспрецедентные уровни ртути в течение критического периода для развития мозга. Несмотря на хорошо документированные опасности тимеросала, кажется, что никто не удосужился сложить суммарную дозу ртути, которую дети получат от обязательных вакцин. «Что так долго мешало FDA сделать соответствующие расчеты?» – спросил Питер Патриарка, директор по вирусным продуктам агентства в электронном письме в CDC в 1999 году. «Почему CDC и консультативные органы не сделали эти расчёты, когда быстро расширили график иммунизации детей?»

Но к тому времени ущерб уже был нанесён. В два месяца, когда мозг ребёнка всё ещё находится на критической стадии развития, младенцы обычно получали три прививки, которые содержали в общей сложности 62,5 микрограмма этилртути – уровень в 99 раз больше, чем ограничение EPA (Агентство по охране окружающей среды) для ежедневного воздействия метилртути, родственного нейротоксина. Хотя индустрия вакцин настаивает на том, что этилртуть представляет небольшую опасность, потому что она быстро разрушается и удаляется организмом, несколько исследований, включая одно, опубликованное Национальными институтами здоровья, предполагают, что этилртуть на самом деле более токсична для развивающегося мозга и дольше остается в мозге, чем метилртуть.

Чиновники, ответственные за иммунизацию детей, настаивают на том, что дополнительные вакцины были необходимы для защиты детей от болезней и что тимеросал всё ещё необходим в развивающихся странах, которые, как они часто утверждают, не могут позволить себе однократные ампулы, не требующие консерванта. Доктор Пол Оффит, один из главных консультантов CDC, сказал мне: «Я думаю, что если у нас действительно будет пандемия гриппа – и, конечно, она будет в ближайшие двадцать лет, потому что это всегда случается – на Божьей земле нет никакого способа, которым мы иммунизируем 280 миллионов человек с одноразовыми флаконами. Должны быть многоразовые флаконы».

Но хотя должностные лица общественного здравоохранения, возможно, имели благие намерения, многие из членов консультативного комитета CDC, которые поддерживали дополнительные вакцины, имели тесные связи с фарм. промышленностью. Доктор Сэм Кац, председатель комитета, был платным консультантом для большинства крупных производителей вакцин и был частью команды, которая разработала вакцину против кори и поставила её на лицензирование в 1963 году. Доктор Нил Хэлси, другой член комитета, работал в качестве исследователя для компаний, производящих вакцины, и получал гонорары от Abbott Laboratories за исследования вакцины против гепатита В.

Действительно, в узком кругу учёных, работающих над вакцинами, такие конфликты интересов встречаются часто. Член палаты представителей Бертон говорит, что CDC «обычно позволяет учёным с вопиющим конфликтом интересов работать в интеллектуальных консультативных комитетах, которые дают рекомендации по новым вакцинам», даже если у них есть «интересы в продуктах и компаниях, для которых они должны предоставлять беспристрастный надзор». Комитет по реформе правительства Палаты представителей обнаружил, что четверо из восьми консультантов CDC, которые одобрили руководящие принципы для ротавирусной вакцины, «имели финансовые связи с фармацевтическими компаниями, разрабатывающими разные версии вакцины».

Оффит, который поделился патентом на одну из вакцин, признался мне, что он «заработает деньги», если его голос в конечном итоге приведёт к появлению товарного продукта. Но он отклонил моё предположение, что прямая финансовая заинтересованность учёного в утверждении CDC может повлиять на его мнение. «Для меня это не конфликт», – настаивает он. «Я был просто проинформирован о процессе, а не испорчен им. Когда я сидел за этим столом, моё единственное намерение состояло в том, чтобы пытаться давать рекомендации, которые наилучшим образом помогали бы детям в этой стране. Обидно говорить, что врачи и работники общественного здравоохранения находятся в кармане промышленности и, следовательно, принимают решения, которые, как они знают, небезопасны для детей. Это просто не так, как это работает.»

Другие учёные и регуляторы в области вакцин дали мне аналогичные заверения. Как и Оффит, они считают себя просвещёнными хранителями здоровья детей, гордятся своим «партнёрством» с фармацевтическими компаниями, невосприимчивыми к соблазнам личной выгоды, осаждённым иррациональными активистами, чьи анти-вакцинные кампании ставят под угрозу здоровье детей. Они часто возмущены подобными вопросами. «Науку, – говорит Оффит, – лучше оставить учёным».

Тем не менее, некоторые правительственные чиновники были встревожены явным конфликтом интересов. В своём электронном письме администраторам CDC в 1999 году Пол Патриарка из FDA взорвал федеральные регуляторы за то, что они не смогли должным образом изучить опасность, создаваемую добавленными детскими вакцинами. «Я не уверен, что будет легкий выход из потенциального представления о том, что FDA, CDC и органы, занимающиеся политикой иммунизации, возможно, до сих пор просто спят при обсуждении вопроса о тимеросале», – пишет Патриарка. Тесные связи между регулирующими органами, чиновниками и фармацевтической промышленностью, добавил он, «также будут поднимать вопросы о различных консультативных органах относительно агрессивных рекомендаций по применению» тимеросала в детских вакцинах.»

Если федеральные регуляторы и правительственные учёные не смогли понять потенциальные риски тимеросала за эти годы, то никто уже не мог претендовать на невежество после тайной встречи в Симпсонвуде. Но вместо того, чтобы проводить больше исследований, чтобы проверить связь с аутизмом и другими формами повреждения головного мозга, CDC поместил политику над наукой. Агентство передало свою базу данных о детских вакцинах, которые были разработаны в основном за счёт налогоплательщиков, частному агентству – America's Health Insurance Plans, гарантировавшему, что оно не будет использовать эти данные для дополнительных исследований. Он также поручил Институту медицины, консультативной организации, входящей в состав Национальной академии наук, подготовить исследование, разоблачающее связь между тимеросалом и нарушениями головного мозга.

CDC «хочет, чтобы мы заявили, что эти вещи довольно безопасны», – сказала своим коллегам-исследователям доктор Мэри Маккормик, которая возглавляла Комитет IOM's Immunization Safety Review Committee, когда они впервые встретились в январе 2001 года. «Мы никогда не собираемся понять, что [аутизм] является истинным побочным эффектом» воздействия тимеросала. Согласно стенограммам встречи, главный сотрудник комитета, Кэтлин Страттон, предсказала, что IOM придёт к выводу, что доказательства были «неадекватными, чтобы принять или отвергнуть причинную связь» между тимеросалом и аутизмом. Это, добавила она, стало результатом «желания Уолтера» – отсылка к доктору Уолтеру Оренштейну, директору Национальной программы иммунизации CDC.

Для тех, кто посвятил свою жизнь пропаганде вакцинации, откровения о тимеросале угрожали подорвать всё, ради чего они работали. «У нас тут дракон на хвосте сидит», – сказал доктор Майкл Кабак, другой член комитета. «Чем негативнее [наша] презентация, тем менее вероятно, что люди будут использовать вакцинацию, иммунизацию – и мы знаем, каковы будут результаты этого. Мы попадём в ловушку.»

Даже публично федеральные чиновники дали понять, что их основной целью при изучении тимеросала было развеять сомнения относительно вреда вакцин. «В настоящее время проводятся четыре исследования, чтобы исключить предполагаемую связь между аутизмом и тимеросалом», – заверил д-р Гордон Дуглас, тогдашний директор по стратегическому планированию исследований в области вакцин в Национальных институтах здравоохранения, на встрече в Принстонском университете в мае 2001 года. «Чтобы устранить пагубные последствия исследований, утверждающих, что вакцина против кори связана с повышенным риском аутизма, нам необходимо провести и опубликовать дополнительные исследования, чтобы успокоить родителей.» Дуглас ранее занимал пост президента по прививкам для Merck, где он игнорировал предупреждения о риске тимеросала.

В мае прошлого года Институт медицины выпустил свой окончательный отчёт. Его вывод: в вакцинах нет доказанной связи между аутизмом и тимеросалом. Вместо обзора большого количества литературы, описывающей токсичность тимеросала, в докладе были использованы четыре катастрофически ошибочных эпидемиологических исследования европейских стран, в которых дети получали гораздо меньшие дозы тимеросала, чем американские дети. Он также сослался на новую версию исследования Verstraeten, опубликованную в журнале Pediatrics, которая была переработана для уменьшения связи между тимеросалом и аутизмом. Новое исследование включало детей, слишком маленьких, чтобы быть диагностированным с аутизмом, и пропускало других, у которых были признаки болезни. IOM объявила дело закрытым и – удивительное дело для научного органа – рекомендовала не проводить дальнейших исследований.

Отчёт, возможно, удовлетворил CDC, но это не убедило никого другого. Член палаты представителей Дэвид Уэлдон, республиканский врач из Флориды, работающий в Комитете по реформе правительства Палаты представителей, напал на Институт медицины, сказав, что он опирался на несколько исследований, которые были «фатально испорчены» «плохим замыслом» и которые не представляли «все» доступные научные и медицинские исследования. По словам Уэлдона, чиновники CDC не заинтересованы в честном поиске правды, потому что «связь между вакцинами и аутизмом заставит их признать, что их политика нанесла непоправимый ущерб тысячам детей. Кто захочет сделать такой вывод о себе?»

Под давлением Конгресса и родителей Институт медицины созвал ещё одну группу для решения проблем, связанных с программой обмена данными о безопасности вакцин. В феврале новая группа, состоящая из разных ученых, подвергла критике то, как VSD использовался в исследовании Verstraeten, и призвала CDC сделать свою базу данных о вакцинах доступной для общественности.

Пока что только двум учёным удалось получить доступ к этим материалам. Доктор Марк Гейер, президент Центра генетики Америки, и его сын Дэвид потратили год на борьбу за получение медицинских записей из Центра контроля заболеваний. С августа 2002 года, когда члены Конгресса оказывали давление на агентство с целью передачи данных, Гейерс завершил шесть исследований, которые демонстрируют сильную корреляцию между тимеросалом и неврологическими повреждениями у детей.

В одном исследовании, в котором сравнивается кумулятивная доза ртути, полученная детьми, родившимися в период между 1981 и 1985 годами, и детьми, родившимися в период между 1990 и 1996 годами, обнаружена «очень значительная связь» между аутизмом и вакцинами. Другое исследование успеваемости показало, что дети, которые получали более высокие дозы тимеросала в вакцинах, имели почти в три раза больше шансов на диагностирование аутизма и более чем в три раза чаще страдали речевыми расстройствами и умственной отсталостью. Другое опубликованное в ближайшее время исследование показывает, что показатели аутизма снижаются после недавнего исключения тимеросала из большинства вакцин.

Поскольку федеральное правительство работало над тем, чтобы помешать некоторым учёным изучать вакцины, другие люди вмешались, чтобы изучить связь с аутизмом. В апреле репортер Дэн Олмстед из UPI сам провёл одно из наиболее интересных исследований. В поисках детей, которые не подвергались воздействию ртути в вакцинах – тип населения, который учёные обычно используют в качестве «контроля» в экспериментах – Олмстед отыскал амишей округа Ланкастер, штат Пенсильвания, которые отказываются делать иммунизацию своих детей. Учитывая национальный показатель аутизма, Олмстед подсчитал, что среди амишей должно быть 130 аутистов. Он нашел только четыре. Один из них подвергался воздействию высоких уровней ртути на электростанции. Остальные трое, включая одного ребёнка, усыновленного из-за пределов общины амишей, получили таки свои вакцины.

На государственном уровне многие должностные лица также провели углублённые обзоры по тимеросалу. В то время как Медицинский институт был занят, отбрасывая риски, законодательный орган Айовы тщательно просматривал все имеющиеся научные и биологические данные. «После трёхлетнего обзора я убедился, что было достаточно достоверных исследований, чтобы показать связь между ртутью и ростом случаев аутизма», – говорит сенатор штата Кен Веенстра, республиканец, который наблюдал за этим расследованием.

«Факт 700 % роста аутизма в штате Айова начался в 1990-х годах, сразу после того, как всё больше и больше вакцин добавлялось в график вакцинации детей, является убедительным доказательством». В прошлом году Айова стала первым штатом, запретившим ртуть в вакцинах, за которым последовала Калифорния. Подобные запреты в настоящее время (2006 г.) находятся на рассмотрении в 32 других штатах.

Но вместо того, чтобы следовать этому примеру, FDA продолжает позволять производителям включать тимеросал в число лекарств, отпускаемых без рецепта, а также стероидов и введенного коллагена. Ещё более тревожным является то, что правительство продолжает поставлять вакцины с тимеросалом в развивающиеся страны, некоторые из которых в настоящее время испытывают внезапный всплеск числа аутизма. В Китае, где эта болезнь была практически неизвестна до введения тимеросала американскими производителями лекарств в 1999 году, в новостных сообщениях указывается, что в настоящее время насчитывается более 1,8 миллиона аутистов.

Несмотря на то, что трудно получить достоверные данные, аутистические расстройства также, похоже, стремительно растут в Индии, Аргентине, Никарагуа и других развивающихся странах, которые в настоящее время используют вакцины, содержащие тимеросал. Всемирная организация здравоохранения продолжает настаивать на том, что тимеросал безопасен, но при этом обещает держать «в поле зрения» вероятность того, что он связан с неврологическими расстройствами.

Я посвятил время изучению этого вопроса, потому что считаю, что это моральный кризис, который нужно решать. Если, как свидетельствуют факты, наши органы общественного здравоохранения сознательно позволили фармацевтической промышленности отравить целое поколение американских детей, их действия, вероятно, станут одним из самых больших скандалов в анналах американской медицины. «CDC виновен в некомпетентности и грубой халатности», – говорит Марк Блэксилл, вице-президент Safe Minds, некоммерческой организации, обеспокоенной ролью ртути в лекарствах. «Ущерб, вызванный воздействием вакцины, огромен. Он больше, чем асбест, больше, чем табак, больше, чем вы когда-либо видели».

Трудно подсчитать ущерб нашей стране и международным усилиям по искоренению эпидемических заболеваний, если страны третьего мира поверят в то, что наиболее провозглашаемая инициатива Америки по оказанию иностранной помощи отравляет их детей. Нетрудно предсказать, как этот сценарий будет интерпретироваться американскими врагами за рубежом. Учёные и исследователи – многие из них искренние, даже идеалистические – участвуют в попытках скрыть сведения о тимеросале, утверждая, что они пытаются достичь высокой цели защиты детей в развивающихся странах от пандемий болезней. Они сильно заблуждаются. Их неспособность обелить тимеросал обернётся катастрофой, которая будет преследовать нашу страну и самое бедное население мира.

Роберт Ф. Кеннеди-младший

Мошенничество, расточительство, взяточничество – коррупция всей системы здравоохранения

Даже если бы идеальная вакцина существовала без каких-либо побочных эффектов, она всё равно была бы далека от «волшебной пули». Люди склонны упускать из виду тот факт, что вакцины против гриппа производятся до того, как те вирусы (вирусные основы), с которыми они должны работать, даже существуют.

Даже основные исследования показали, что во время «пикового сезона» гриппа только 10 % инфекций, которые образуются в верхних дыхательных путях, можно отследить до вирусов гриппа.¹² Статистика звучит обнадеживающе и принесла бы хорошие новости, если бы не охотники за эпидемиями из CDC, RKI или ВОЗ, которые каждый год говорят о ещё 10 000 случаев смерти от гриппа и срочно предупреждают, что только привитые люди защищены от гриппа.

После тщательного изучения данных, на которых основаны их предупреждения, возникает вопрос: «Являются ли показатели смертности от гриппа в США скорее пиаром, чем наукой?» Именно так называется исследование, опубликованное в конце 2005 года в British Medical Journal. Автор Питер Доши из Гарвардского университета (в 2006 году Доши перешёл в Массачусетский технологический институт), даёт решительный ответ: «Данные США о смертности от гриппа – полный бардак».¹³

Главная критика Доши заключается в том, что CDC работает по предположению, что 36 000 американцев умирают от вирусного гриппа каждый год, но они всё ещё должны нам доказательство того, что вирус гриппа действительно убивает этих людей. Вывод Доши: коммуникационная стратегия CDC эквивалентна «маркетингу страха».

Несколько проницательных наблюдателей за гриппом и вакцинами критиковали правительственную рекламную кампанию, призывающую общественность делать прививки от гриппа, бросая вызов 36 000 ежегодных смертей, которые CDC приписывают гриппу. Особенно стоит упомянуть мета-анализ опубликованных отчётов о вакцинах против гриппа Тома Джефферсона (Tom Jefferson) из Кокрановского центра, воспроизведённый в British Medical Journal,¹⁴ а также в колонке педиатра Эдварда Язбака (Edward Yazbak)¹⁵, публикуемой в Red Flags. Выводы этих статей 2006 года отрезвляют: существует серьёзный разрыв между фактическими данными и политикой общественного здравоохранения.

Основные пункты мета-анализа British Medical Journal явно тревожны:

1. Поскольку преобладают нерандомизированные исследования, систематические обзоры больших массивов данных за несколько десятилетий (мета-анализы) дают наилучшую информацию о эффективности вакцин.

2. Данные систематических обзоров показывают, что инактивированные вакцины практически не влияют на измеряемые эффекты.

3. Большинство исследований имеют низкое методологическое качество, и влияние «нарушителей» является высоким.

4. Существует мало сравнительных данных о безопасности этих вакцин.

Том Джефферсон заключает: «Оптимистичный и уверенный тон некоторых предсказаний по распространению вируса и воздействию инактивированных вакцин, которые расходятся с имеющимися данными, поразителен. Причины, вероятно, сложны и могут включать в себя грязную смесь конфликтов правды и конфликта интересов, затрудняющих отделение фактических споров от ценностных споров или проявление предвзятости оптимизма, то есть необоснованной веры в эффективность вмешательств».

Фактически, суть в том, что CDC не предоставил данных в подтверждение своего заявления о количестве смертей, которые он приписывает гриппу. CDC, кажется, действует от имени производителей вакцины против гриппа, даже если доказательства показывают, что вакцина в лучшем случае бесполезна (а в худшем – просто смертельна). Поиск в Системе сообщений о побочных эффектах вакцины (Vaccine Adverse Events Reporting System – VAERS), проведённый 10 октября 2005 года, позволил получить три отчёта за последние два года о детях младше 23 месяцев, которые умерли вскоре после получения дозы вакцины против гриппа. Другие вакцины не вводились одновременно, и у всех этих трёх детей были основные заболевания.

«Мы можем только заключить, что мы находимся в эпохе бездоказательной медицины» – заявляет Вера Шарав из Альянса по защите исследований человека в Нью-Йорке. «Наша политика в области общественного здравоохранения даже не основана на фактических данных. Скорее, наша политика в области общественного здравоохранения – это основанные на вере указы правительственных властей – что ничуть не лучше медицины вуду».¹⁶ В основе этого коллапса западной медицины лежит сговор между наукой и бизнесом. Наша политика в области общественного здравоохранения в настоящее время определяется корпоративными интересами.

Немецкий коллега CDC, Институт Роберта Коха (RKI), также играет в подобные игры со статистикой. Его представители утверждают, что зимой 2004–2005 от вирусного гриппа в стране умерло от 15 000 до 20 000 человек.¹⁷ Но нет никаких доказательств в поддержку этих утверждений. Скорее всего, изучив данные Национального статистического управления Германии (Statistisches Bundesamt), всего лишь девять человек умерли от вируса гриппа в 2004 году (2003 год – 25; 2002 год – 10; 2001 год – 9). Картина, нарисованная статистикой больниц, столь же интересна: 12 смертельных случаев¹⁸ – просто пятнышко по сравнению с заявлением RKI о 20 000 смертных случаев.

Попросите RKI объяснить это крайнее несоответствие, и институт отвечает, что «официальная статистика по «смертности от гриппа» недооценивает истинное влияние [вирусов гриппа], потому что очень многие смерти [от гриппа] «скрыты за смертями от других болезней». По этой причине, согласно RKI, «даже данные Statistisches Bundesamt едва ли отражают истинное количество смертей от гриппа».¹⁹ Но где исследование, показывающее конкретные доказательства того, что вирус действительно был в игре, или был единственной или основной причиной в случаях где RKI подозревает «скрытый» вирус гриппа? У RKI на это не было ответа, даже после неоднократных запросов (см. «Можем ли мы слепо доверять данным CDC, RKI и др.», краткие тезисы статьи Питера Доши в British Medical Journal «Являются ли показатели смертности от гриппа в США более пиаром, чем наукой?», British Medical Journal(веб-сайт), декабрь 2005 г. / январь 2006 г.).

Мы также не получили конкретных исследований от берлинских охотников за вирусами, чтобы доказать, что 1) вирус гриппа, объявленный убийцей, был фактически обнаружен (очистка и электронные микрофотографии); 2) вирус, если он существует, обладает летальными свойствами; и 3) все другие факторы (питание, токсины и т. д.) могут быть исключены как первичные или основные причины смерти у так называемой «жертвы гриппа».²⁰

RKI говорит, что он оценивает 15 000–20 000 случаев смерти от гриппа (в год), применяя «международно признанный» и «рецензируемый» метод расчёта. Но то, имеет ли смысл расчёт, не может быть определено тем фактом, что оно «признано» и было проверено другими исследователями, но только проверено независимыми техническими экспертами. Мы хотели сделать это, но пока это было невозможно. В декабре 2005 года RKI согласился прислать нам свои подробные расчёты не позднее конца января 2006 года; мы всё ещё (2009 год) не получили их.²¹ И всё же RKI должен иметь подобный расчёт под рукой (а не далеко в архивах). RKI также утверждает, что «часто случается так», что показатели смертности от гриппа являются оценочными значениями.^{22 23} И в этом отношении они также согласились направить нам документы, подтверждающие это, к концу января 2006 года. Но, к сожалению, мы ещё не получил ни одного документа от RKI. Одно можно сказать наверняка: вопреки тому, что сказал нам RKI, в своей базе данных значительных статей и статистических данных RKI прямо не говорит, что доступны только оценочные значения. Это верно, например, на их веб-сайте, где приведены показатели смертности от гриппа²⁴ и пресс-релиз от конца 2004 года.²⁵ RKI определяет рабочую группу по гриппу (Arbeitsgemeinschaft Influenza, AGI) в качестве источника данных о гриппе. AGI была основана фармацевтической промышленностью в 1991 году и получает финансовую поддержку от четырёх производителей вакцин.²⁶

Итак, если RKI опирается в своей информации на организацию, финансируемую фармацевтической промышленностью, как институт может гарантировать, что опубликованные данные являются абсолютно достоверными?²⁷

Таблица 3. Члены Standige Impfkommission (STIKO), которые принадлежат Институту Роберта Коха, и их связи с фармацевтической промышленностью (выдержки). © Andreas Bachmair (www.bachmair.org)

Было бы целесообразно задать тот же вопрос немецкому комитету по вакцинации STIKO (Standige Impfkommission), входящему в систему RKI. Глава STIKO, профессор медицины Heinz-J. Schmitt также является членом совета директоров Stiftung Praventive Padiatrie (Фонда профилактической педиатрии)²⁸, фонда здоровья детей, который, в свою очередь, тесно сотрудничает и финансируется фармацевтическими компаниями, такими как GlaxoSmithKline и Chiron-Behring.²⁹Шмитт также выполняет функции консультанта в проекте GlaxoSmithKline «Gesundes Kind» («Здоровый ребёнок»), который включает в себя и пропаганду прививок.³⁰

Чтобы иметь возможность оценить, может ли RKI по-прежнему действовать независимо от фармацевтической промышленности, мы попросили институт раскрыть все способы оплаты их учёных (оплата лекций, исследовательские гранты и т. п.). Под «их учёными» мы подразумеваем тех, кто работает на RKI или на другие учреждения, непосредственно подчинённые или интегрированные в RKI.³¹

Но на сегодняшний день мы не получили ответа ни на один из этих вопросов.

В любом случае, несомненно, что несколько членов STIKO поддерживают тесные отношения с Big Pharma или работают в фармацевтических компаниях, в том числе в таких крупных, как GlaxoSmithKline (см. Таблицу 3). Это также говорит о том, что RKI, как сообщал журнал Focus в редкой критической статье об эпидемических органах, столкнулся с раскрытием коррупционного дела в начале 2006 года, которое очень негативно отразилось на авторитете учреждения.

Социальный исследователь Фридрих Т. [полная фамилия не указана], работавший на руководящих должностях в RKI, был приговорён окружным судом Берлин-Тиргартен к шести месяцам тюремного заключения и штрафу в размере 3000 евро. В конце 1998 года Т. внутренне предложил заключить контракт на, по-видимому, чрезвычайно важное исследование по СПИДу («RKI Sentinel») с частным избирательным институтом под названием Images. И действительно, предложение Images на исследование стоимостью 396 000 немецких марок (примерно 200 000 долларов США) было принято. Два месяца спустя сотрудник Images передал T. более 10 000 марок наличными. Председательствующий судья усмотрел здесь признаки коррупции, поскольку она однозначно объявила это «не несерьёзным делом». В ходе судебного разбирательства судья заявил, что в RKI, по-видимому, существует несколько тревожных «взаимосвязей». Она была «убеждена», что в институте известно больше, чем «на суде». В окончательном вердикте также говорилось, что «суд не может устоять перед впечатлением, что в больших масштабах RKI использовался как источник больших денег».

Компания Images действовала исключительно как фиктивная фирма для идентично укомплектованного и расположенного Intersofia GmbH (Ltd.), учредителем и единственным акционером которого является не кто иной, как официальный представитель RKI. Два сотрудника Intersofia основали Images специально для того, чтобы спасти СПИД контракт на обучение, так как Т. не мог напрямую передать контракт своей собственной компании Intersofia. Т. написал не только «описание услуги» для RKI Sentinel, но и предложение Images. 3 ноября 1998 года Т. предложил фиктивную компанию в качестве партнёра по контракту, но Images не была основана до 15 ноября, а пять дней спустя директор министерства Рейнхард Курт лично подписал контракт.

Журнал «Фокус» совершенно правильно пишет, что коррупционное дело Т. превратилось и в наихудший сценарий для Рейнхарда Курта. Курт, очевидно, также лгал публике. Пресс-служба RKI и даже президент RKI заявили, что ничего не знают о возможных конфликтах интересов для T. на момент заключения контракта. Но это невозможно. В своём приговоре судья сослалась на показания некоего Вольфганга Курца, который в течение рассматриваемого времени (первая половина ноября) был директором центрального управления в RKI. По словам Курца, «Исследовательский совет» эпидемиологического ведомства, который отвечал за заключение контракта, полностью осознавал, что Т. проводил исследование по СПИДу «со своими старыми товарищами».

Кроме того, финансовые проблемы исследователя годами были постоянной темой сплетен в институте. К концу 2000 года высшее руководство получило подробную информацию о мошенничестве с Intersofia/Images. Сотрудница частной компании господина Т. подала в RKI дисциплинарную жалобу на своего босса, раскрыв подробности схемы. Год спустя Курт заявил, что внутреннее разъяснение обвинений оказывается «трудным и отнимает много времени». Но в процессе Т. окружные прокуроры упростили этот якобы сложный вопрос. Обвиняемый рассматривал RKI просто как своего рода «магазин самообслуживания». Возможно, он думал, что он неуязвим. Мало того, что Т. имел хорошие контакты с верхушкой Федерального министерства здравоохранения, он также очень тесно сотрудничал со своим начальником, не менее, чем Барбель-Мария Курт, глава департамента RKI и жена президента.

Господин Т. также позаботился о неловком задании для своего босса. Миссис Курт в течение многих лет пыталась защитить карьеру учёного из ГДР Майкла Радошевского (Michael Radoschewski), после того, как она вошла в штопор после воссоединения Германии. Из-за своей прежней деятельности в Штази (тайная полиция Восточной Германии) он не мог получить постоянную работу в объединённой администрации здравоохранения Германии. Миссис Курт, сама бывшая студентка ГДР, в конечном итоге разместила его в фирме Images, фиктивной компании господина Т. Радошевский даже работал над исследованием СПИДа. Таким образом, RKI продолжал косвенно выплачивать ему свою зарплату.

Исследование по СПИДу, профинансированное на сумму около 200 000 долларов США, тем не менее не было опубликовано. Т. и его труппа из Images потопили этот проект.

Бывшая управляющая директор Images, Лиана С. выступила в качестве свидетеля на процессе. Судья отклонил её попытки оправдания, назвав их «ложью». Но почему миссис С. Должна была говорить что-то плохое о Т. и его инсайдерских отношениях? Ведь С. и сейчас работает в RKI – в отделе, возглавляемой миссис Курт.³²

Как уже неоднократно изображалось в этой книге, нет никаких оснований предполагать, что такие конфликты интересов и коррупционная деятельность являются исключением, и полагать, что в целом всё просто отлично. «Годовой отчёт о коррупции за 2006 год» от Transparency International стоит упомянуть ещё раз. Отчёт был представлен общественности в мае того же года, и в нём однозначно говорится, что растраты, мошенничество и коррупция поглотили местную систему здравоохранения, а ежегодный ущерб составляет не менее 24 миллиардов евро.

Это редко упоминаемое публично неправильное управление может быть исправлено только с большим трудом, потому что рассматриваемой отраслью управляют влиятельные корпорации и их союзники, включая дряхлые правительственные организации, которым не хватает прозрачности и федерального надзора. Transparency International четко возлагает главную ответственность за этот беспорядок на фармацевтическую индустрию, которая подделывает исследования, влияет на органы власти, подавляет риски и подрывает группы альтернативного здравоохранения и самопомощи. 40 % медицинских исследований 2005 года были явно подделаны или манипулировались спонсорами.

Политика слишком долго уступала лоббистам в сфере здравоохранения, говорит Transparency International. Органы здравоохранения, управляемые государственным законодательством на уровне федерального государства, слишком долго оставались наедине с самим собой. Настало время искать средства обязательной ответственности за всё. Это включает, прежде всего, наилучшую возможную прозрачность для вкладчиков и налогоплательщиков. Однако часто ничего не происходит, потому что врачи, исследователи или фармацевтические лоббисты имеют сильные связи с политикой. Борцы с коррупцией также требуют «радикальной профессионализации» среди участников системы здравоохранения, особенно страховых компаний, ассоциаций врачей, комиссий и государственных учреждений, чтобы сделать свои процессы принятия решений более прозрачными. Также должно быть более строгое соблюдение закона, чтобы запретить плохим врачам заниматься этой профессией.

Transparency International также рекомендовала требовать раскрытия информации о финансировании и отношениях со спонсорами, а также регистрации всех клинических испытаний. Во избежание смертельных ошибок в сфере здравоохранения нельзя разрешать «приобретать» медицинских экспертов для их фармацевтических исследований и последующего маркетинга. Кроме того, должны существовать правовые нормы для компаний медицинского страхования для обеспечения подотчетности и общественной безопасности. Создание специализированных районных прокуроров также было бы разумным.

Но «структурная коррупция» не может быть решена просто с помощью новых законов, реформ и лучшего правоприменения, согласно антикоррупционной организации. Необходимо создать культуру, которая запрещает мошенничество в медицине. «Аморально и неприлично зарабатывать деньги из системы, которая создает всё большую нагрузку для людей с низкими доходами и позволяет увеличивать разрывы в комплексной медицинской помощи за счёт ошибочных расчетов».³⁶

Было бы чрезвычайно полезно, если бы средства массовой информации – (самопровозглашённая) «четвёртая власть» государства – вновь вернулись к своей истинной задаче и последовательно попытались бы выявить «структурную коррупцию» в системе здравоохранения вместо того, чтобы играть в прихвостня БигФармы.

Правительства и фармацевтическая промышленность работают рука об руку: 24 марта 2006 года фармацевтический производитель GlaxoSmithKline проинформировал министра здравоохранения Германии Уллу Шмидт (Ulla Schmidt) о своей последней разработке вакцины для защиты от эпидемии гриппа. Вместе с директором GSK Томасом Вернером она посетила завод GSK в Дрездене. Правительство не сомневается в правильности идеи борьбы с птичьим гриппом или якобы надвигающейся эпидемии H5N1 с помощью вакцин.

Государственные служащие полностью доверяют заявлениям фармацевтической промышленности. В начале 2006 года правительство Германии выделило не менее 20 миллионов евро на финансирование разработки «широкополосной вакцины» против инфекций птичьего гриппа. При этом они смогут вакцинировать население до того, как вирус мутирует, как объявила Шмидт.³³

Между тем, фармацевтическая промышленность продолжает оказывать давление. Если бы дело дошло до GlaxoSmithKline, вакцинация населения не дожидалась бы, пока разразится пандемия.³⁴

Но на самом деле такое действие было бы полезным только для GSK (и других производителей вакцин), поскольку у них было бы достаточно много денег. В противном случае было бы смешно во всех аспектах, поскольку вирус, который должен вызвать пандемию в какой-то момент в будущем, ещё даже не существует. Другими словами, прививки сейчас никоим образом не обеспечат защиту от будущей пандемии. Кроме того, если бы прививки имели какой-то смысл, в первую очередь, должна быть известна генетическая/химическая структура любого (вируса), против ко торого делается прививка. Но, как уже упоминалось, это не так (не только для H5N1).³⁵ © obs/GlaxoSmithKline

Вакцины против рака шейки матки: не доказаны безопасность и эффективность

Сегодня как ортодоксальная медицина, так и средства массовой информации выражают ликование по поводу недавно разработанной вакцины против вируса папилломы человека (ВПЧ), предположительно вызывающего рак шейки матки. Вакцина против ВПЧ широко продается, особенно для девочек в возрасте от 9 до 15 лет. В различной литературе мы читаем, что вакцинация оказалась наиболее эффективным и логически осуществимым профилактическим вмешательством против рака шейки матки. И производители вакцин «обещают почти 100 % защиту», согласно ведущей статье в Frankfurter Allgemeine Zeitung, написанной самим главным научным редактором, под заголовком: «Вакцинация против рака – в аптеке мечта становится реальностью».

Согласно одной из самых важных ежедневных немецких газет, «теперь мы видим начало новой эпохи. Во главе нового золотого века стоит фармацевтическая компания Sanofi Pasteur MSD с новой вакциной под названием Gardasil. Заявление производителя можно не считать типичной для фармацевтической промышленности погоней за гигантскими рынками, прибылью, властью и престижем. Тем не менее, врачи и ученые в массовом порядке присоединились к хору, что говорит о смене парадигмы. Все стремятся к возможности внезапно остановить одного из худших злодеев для женщин только с тремя безвредными инъекциями. Результаты одобренных исследований [вакцины] настолько убедительны, что к настоящему времени эйфории нет предела».³⁷

Да, более чем хорошая новость. Но прежде чем откупорить шампанское, должны ли мы действительно поверить обещаниям этого фармацевтического гиганта, отбросить все конфликты интересов современной биомедицинской науки и забыть все предыдущие пустые обещания, сделанные даже самыми престижными исследователями?

Чтобы прояснить это, мы обратились в одно из соответствующих учреждений, из которого исходят все эти прогнозы, утверждения и претензии: Немецкий онкологический исследовательский центр (Deutsches Krebsforschungszentrum, DKFZ). Мы запросили следующее:³⁸

1. Твёрдое исследование, доказывающее существование вируса папилломы человека – ВПЧ (включая описание очистки и выделения частицы, а также характеристику полного генома и мантии, плюс изображение, сделанное с помощью электронной микроскопии);

2. Твёрдое исследование, доказывающее, вне всякого сомнения, что ВПЧ вызывает рак шейки матки;

3. Твёрдое исследование, показывающее, что невирусные факторы, такие как питание или химические токсины, по отдельности или в комбинации, могут быть исключены как возможные (первичные) причины рака шейки матки;

4. Твёрдое исследование, убедительно демонстрирующее, что прививки, поступающие на рынок, безопасны и эффективны.

В качестве ответа мы получили «замечательный список литературы», как заявил DKFZ³⁹, в котором упоминается несколько исследований, посвящённых как минимум пунктам 1, 2 и 4. К сожалению, в этом списке отсутствовало исследование, доказывающее пункт 3, что невирусные факторы, такие как питание, пестициды, стресс и т. д., отдельно или в комбинации, могут быть исключены как возможные (первичные) причины рака шейки матки. Интересно, что даже само медицинское учреждение идентифицировало невирусные факторы, такие как курение или использование оральных контрацептивов, которые «рассматриваются как важные сопутствующие факторы» при развитии рака шейки матки.⁴⁰ И нет никаких доказательств того, что эти факторы не могли действовать в качестве основных факторов.

В этом контексте также стоит упомянуть, что при поиске причин рака шейки матки не учитывается тот факт, что до 80 % всех женщин хотя бы временно должны заразиться этим так называемым вирусом папилломы в течение своей жизни, но в 80 % случаев у этих женщин вирус просто исчезает через некоторое время. То есть, только в 20 % случаев врачи регистрируют (с помощью своих методов тестирования) продолжающуюся инфекцию, которая, по мнению ортодоксальных исследователей, несёт риск возникновения рака шейки матки.

И, по словам Лутца Гиссмана из DKFZ в Гейдельберге, на самом деле лишь чуть более 1 % из этих «инфицированных» женщин заболевают раком. «Мы просто не знаем, почему большинство женщин способны справиться с вирусом», – признаёт Гиссманн.⁴¹ Это означает, что мы можем верить методам обнаружения вирусов – в большинстве случаев рака шейки матки существует положительный тест на ВПЧ, но только в крошечном меньшинстве случаев обнаруживается рак шейки матки.

Должны быть другие факторы, ответственные за развитие рака шейки матки. И, очевидно, нет никаких доказательств того, что эти невирусные факторы не могут играть главную роль. Поэтому неудивительно, было услышать от одого из ведущих авторитетных исследователей рака шейки матки, Матиаса Дерста из Университета Йены, что «заражение только одним вирусом папилломы всё ещё не вызывает рак».⁴² Говорят, что опухоль не растёт до тех пор, пока в хромосомах не произойдут генетические изменения, вызывающие этот рост. Но здесь у нас та же проблема: нет ни одного исследования, доказывающего, что вирус (папилломы) инициирует эти генетические или хромосомные изменения.

Но давайте сделаем шаг назад и спросим: можем ли мы верить методам обнаружения вирусов? Как упоминалось ранее, DKFZ прислал нам эту «замечательную литературу», в которой есть лишь два исследования, оба из которых были проведены Zur Hausen et all. То, что они утверждают, служит доказательством «первого выделения специфического ВПЧ из ткани рака шейки матки».^{43 44} «Но более тщательное изучение этих испытаний показывает, что на самом деле таких доказательств нет», – говорит канадский биолог Дэвид Кроу. Например, первая из этих двух работ, опубликованных в 1983 году в журнале «Труды Национальной академии наук»: «ДНК вируса папилломы от рака шейки матки и её распространенность в образцах биопсии рака из разных географических регионов», вызывает следующие критические проблемы:

1. Неясно, откуда взята клонированная ДНК предполагаемого вируса. Но, не зная о происхождении ДНК, невозможно доказать, что там есть вирус.

2. Большое количество опухолей были скринированы безуспешно, что увеличивает вероятность того, что открытие одной опухоли с этой ДНК является просто совпадением. Учреждение по борьбе с раком всегда говорит о «высокой корреляции» между скринингом на ВПЧ и людей, страдающих раком шейки матки. Но следует отметить, что частицы, называемые ВПЧ, встречаются довольно часто, поэтому сказать, что ВПЧ обычно встречается у людей с раком шейки матки, может мало что значит.

3. Авторы используют термин «нестрогие» условия, что, вероятно, означает, что гибридизация (образование пар оснований между комплементарными областями двух нитей ДНК, которые изначально не были спарены) произошла с менее чем идеальным соответствием. То есть две ДНК, которые они использовали, не были идентичны. «Конечно, они просто скажут, что вирусы быстро мутируют», – отмечает Кроу – «Но это чистое предположение».

4. Они извлекли ДНК и гибридизировали её с «известными» образцами ВПЧ, но получили менее, чем 0,1 % совпадение. Из-за этого они объявили, что это был новый вид, в отличие от объявления, что они извлекли ДНК, которая вообще не имела никакого отношения к ВПЧ.

5. Так что теперь с этой новой ДНК, мало связанной с другими ДНК ВПЧ, они заявляют, что, поскольку она соответствует 11 из 18 случаев рака шейки матки, это доказывает, что рак шейки матки содержит этот новый ВПЧ. И всё же они ещё не доказали, что это вирус!

Мы дважды обращались в DKFZ с нашими критическими замечаниями, требуя разъяснений.⁴⁵ Но мы не получили никакого ответа.

Возникает важный вопрос: зачем женщине сдавать мазок PAP или тест на ВПЧ, чтобы обнаружить ДНК вируса папилломы (даже не самого вируса!), если (1) нет научных доказательств этого вируса и (2) даже онкологическое учреждение признаёт, что вирус папилломы не вызывает рак сам по себе?

Помимо этого критики ортодоксального подхода к раку подчёркивают, что исследование мазка PAP, разработанное в 1928 году греческим врачом Джорджем Папаниколау, практически бессмысленно. Тест основан только на оценке изменений клеток, обнаруженных в мазках, взятых из матки, которые, как говорят, вызывают рак. Но это чистая теория, и тест просто классифицирует слишком много женщин как подверженных риску заболеть раком шейки матки.

Известные ученые-исследователи рака, такие как Durst, не согласны с тем, что отрицательный результат теста на мазок PAP безошибочно дает основание предположить, что в 99,6 % случаев женщина не имеет предракового состояния (изменение ткани, которое связано с более высоким риском развития злокачественной дегенерации) или рака шейки матки.⁴⁶

Звучит очень хорошо, но это великолепное обещание можно оценить, если мы посмотрим на статистику. Например, в Германии каждый год около 7000 женщин заболевают раком шейки матки, то есть 0,017 % из 40 миллионов женщин, живущих в Германии. При этом 99,983 % женщин не заболевают раком шейк и матки. Другими словами, рак шейки матки является очень редким заболеванием, и очень легко достичь 99,6 % – ной безопасности, не с помощью теста мазка PAP, а с помощью только статистики.

Кроме того, тест мазка PAP имеет высокую частоту ошибок. Например, часто случается так, что больные клетки игнорируются, потому что простые воспаления покрывают вид мутантных клеток. В ходе одного обследования в Университете Ганновера в ходе скрининг-тестов было выявлено 86 подозрительных случаев, но контрольные тесты смогли подтвердить только 46 из предполагаемых диагнозов рака. Это уровень ошибок почти 50 %. Карл Ульрих Петри, гинеколог и один из ведущих специалистов этого исследования: «Скрининг рака шейки матки иногда похож на попытку «прибить желе к стене». Собранные данные не очень надежны».⁴⁷

Тем не менее, только в США ежегодно около 200 000 женщинам удаляют матку, чтобы «предотвратить рак шейки матки». Но на самом деле только 14 000 американских женщин заболевают раком шейки матки каждый год. То есть десятки тысяч женщин в Соединенных Штатах оперированы – или, скажем так: искалечены – излишне или, по крайней мере, наспех. Причина в том, что анализ мазка PAP не ищет ранние формы клеток рака шейки матки, а ищет преформы, которые очень часто вырождаются сами по себе или остаются безвредными.

В 2003 году British Medical Journal опубликовал исследование о результатах скрининга для предотвращения рака шейки матки. И результаты не внушают оптимизма: на каждые 1000 женщин, которые должны будут пройти обследование в течение 35 лет для предотвращения одной смерти; 150 из этих женщин получат результат теста, вызывающий стресс, а 50 женщин пройдут лечение рака со всеми его высокотоксичными побочными эффектами. «Для предотвращения каждой смерти необходимо обследование многих женщин, и многие из них, которые на самом деле не имеют проблемы», – пишет Анджела Раффл, ведущий автор исследования.⁴⁸ Другими словами: просто нет научных доказательств эффективности скрининговых тестов⁴⁹ и их побочные эффекты (стресс, операция, приём лекарств) более чем тревожные.

То же самое относится и к тестам на ВПЧ, введённым в Европе несколько лет назад. Их считают и продвигают, чтобы привести к намного более надёжным и точным проверкам рака. Но отсутствие доказательства существования HP-вируса делает эти тесты бесполезными. В дополнение ко всему эти тесты влекут за собой большой риск классификации ещё большего количества женщин, которые, скорее всего, никогда не получат опухоль в матке в течение жизни, как «находящихся под угрозой» заболевания раком шейки матки, что приведёт к ещё большему количеству ненужных операций и лечения. В этом контексте давайте не будем забывать тот факт, что только около 0,1 % женщин, которые, как утверждают, инфицированы ВПЧ, заболевают раком шейки матки, поэтому, учитывая эту крайне низкую «частоту», остается загадкой, как авторитетные специалисты по раку могут говорить вообще о высокой связи между раком и ВПЧ.

Нобелевский лауреат по медицине сэр Фрэнк Макфарлейн Бернет предостерёг нас от поспешных выводов о потенциальной связи между раком и вирусами в 1971 году в книге «Гены, мечты и реалии»:

«За последние дюжину лет было сосредоточено большое количество исследований вирусов, которые могут вызывать рак или лейкемию у мышей, хомяков и цыплят. Нет никаких сомнений в подлинно злокачественном характере опухолей, которые образуются, но до сих пор нет убедительных доказательств того, что любая человеческая опухоль вызывается вирусом. Вы должны быть уверены, что, несмотря на десять лет интенсивных исследований, теория вирусов зарекомендовала себя как ничто иное, как спекуляция. Возможно, почти большинство молодых исследователей рака считают, что в конечном итоге рак может быть вызван действием «медленных вирусов», которые в подавляющем большинстве людей сохраняются без какого-либо видимого эффекта. Для меня это неоправданный и ненаучный акт веры, основанный на неспособности понять значимость работы над вирусами у лабораторных животных.

Моё большое возражение против гипотезы о том, что любой человеческий рак является прямым результатом вирусной инфекции, заключается в моей неспособности представить себе какой-либо естественный процесс в природе, который может быть эквивалентен лабораторной процедуре. Учитывая крайнюю редкость рака у диких животных, я не могу увидеть ни одного способа, которым рак может быть образован посредством вируса. Также я не вижу в биологии человека ничего, что могло бы способствовать развитию человеческих раковых вирусов, кроме как преднамеренными человеческими усилиями, направленными на такую цель. Я считаю, что мы может забыть о возможности вирусной причины любой из распространённых форм рака».⁵⁰

ВПЧ-вакцина: Возможная катастрофа для следующих поколений

Если собрать все факты о ВПЧ – нет доказательств обнаружения вирусов; нет доказательств патогенности ВПЧ или того, что ВПЧ является основной, не говоря уже о единственной причине рака шейки матки; не-ВПЧ причина не указана; только 0,1 % так называемых ВПЧ-женщин заболевают раком шейки матки – то мы должны прийти к заключению, что прививки, поступающие на рынок, не могут быть безопасными и эффективными.

Тем хуже, что американское агентство по одобрению лекарств (FDA), похоже, ничего не узнало о недавних катастрофических бедствиях из-за одобрения агентством небезопасных лекарств, таких как противовоспалительное лекарственное средство Merck, Vioxx. FDA поспешно одобрило вакцину Merck против ВПЧ «Гардасил», которая предназначена для предотвращения рака шейки матки и генитальных папиллом у сексуально активных женщин. Тем не менее, вакцина также не была доказана безопасной и эффективной в клинических испытаниях. Исследования подвергаются критике за использование плацебо, содержащего алюминиевый адъювант (чей профиль нежелательных реакций делает вакцину более опасной, чем она есть), а не за использование нереактивного солевого раствора плацебо.

Вот что имеет место быть: вакцина вызвала побочные эффекты у 90 % испытуемых в течение 15 дней – вряд ли это показатель безопасности. Однако спорная формула плацебо вызвала 85 % сообщений о побочных эффектах. Как FDA узнает, какие долгосрочные неблагоприятные эффекты может оказать вакцина?⁵¹ Тем более что Гардасил сопровождается тяжёлыми побочными эффектами, начиная от покраснения и отеков вокруг места инъекции, лихорадки, крапивницы, артрита⁵² и даже смерти.⁵³

Похоже, что медицинское учреждение ничего не узнало из катастрофического воздействия DES (диэтилстилбестрола) на дочерей женщин, которые принимали гормон во время беременности, вызывая рак и генитальные деформации.⁵⁴ Это вызывает особую обеспокоенность, поскольку вакцина против ВПЧ продвигается для использования девочками в возрасте от 9 до 15 лет. Но вакцина никогда не тестировалась для девочек этой возрастной группы, которые находятся в наиболее чувствительной фазе своего развития. Вакцинация этих девушек и молодых женщин должна быть названа небрежной. Не в последнюю очередь потому, что не известны даже минимальная концентрация защитных антител, ни продолжительность защиты вакцинации, ни необходимость повторных прививок.⁵⁵

Конечно, DKFZ и другие авторитетные онкологические учреждения никогда не устают говорить, что защитный эффект вакцины составляет от 4 до 5 лет⁵⁶, но это не что иное, как чистое и необоснованное предположение, которое выгодно для сбыта медицинского препарата, которое обещает очень высокую прибыль для фармацевтического гиганта, производящего его.

Президент Национального информационного центра по вакцинам Барбара Ло Фишер (Barbara Loe Fisher) говорит, что «маркетинговая стратегия Merck до и после выдачи лицензий позиционирует массовое использование этой вакцины дошкольниками как игру морали во избежание разговоров о некорректной науке, которую они использовали для получения лицензии. Речь идёт не только о подростках, занимающихся сексом, но и о том, был ли Гардасил доказан безопасным и эффективным для маленьких девочек».⁵⁷

Давайте не будем забывать, что идее иммунотерапии рака уже 100 лет. Пол Эрлих уже предположил, что можно использовать иммунитет для борьбы с раком. В апрельском выпуске Nature Medicine 2005 года описана пробная вакцина, которая впервые может увеличить продолжительность жизни пациентов с раком предстательной железы.⁵⁸ Но испытание Эрлиха и все другие попытки сделать вирусную болезнь из любого типа рака были, есть и всегда будут безнадёжными.

Причина проста и очевидна: «раковая клетка не содержит нового генетического материала, но иммунная система всё ещё распознаёт только чужеродный материал», как отмечает исследователь рака Питер Дуесберг. «Если бы мутировавшие гены могли активировать иммунную систему, то мы все были бы давно мертвы, потому что иммунная система ежедневно убивала бы клетки. На самом деле, обычные генные мутации направляются через тело под «радарным экраном» иммунной системы. Эта тема часто поднимается вновь и вновь, но всегда оказывается ложной тревогой».⁵⁹

Если ВПЧ были причиной рака шейки матки, то он также должен быть передан от партнёра женского пола к партнёру мужского пола. Но даже если мы предположим, что тесты на ВПЧ действительно измеряют ВПЧ, это всё же факт, что ВПЧ практически не выявляется у мужчин и не вызывает проблем со здоровьем у мужчин. «Это говорит против инфекционной причины рака шейки матки», – говорит гинеколог Кристиан Фиала. «Кроме того, во многих случаях плохое исследование мазка PAP приводит к резекции ткани зева матки именно там, где происходит дегенерация ткани. После того, как ткань вырезана, дальнейшие дегенерации наблюдаются редко. Но если всё это вызвано инфекцией, это нельзя лечить хирургическим путём».⁶⁰

Когда наука становится политизированной, будь то консервативное правое или либеральное левое, мы не можем просто слепо доверять тому, что говорится. Отсутствие научных данных, свидетельствующих о безопасности вакцины против ВПЧ, не гарантирует, что это не станет катастрофой для следующего поколения. «Мы можем только заключить, что мы находимся в эпохе медицины, основанной на вере», – заявляет Вера Шарав из Альянса по защите исследований человека в Нью-Йорке. «Наша политика в области общественного здравоохранения даже не основана на фактах. Скорее, наша политика в области общественного здравоохранения – это основанные на вере указы правительственных властей – что не лучше, чем медицина вуду».