Вирусомания

Микробы: выбраны на роль козлов отпущения

Люди очень восприимчивы к идее, что некоторые микробы действуют как хищники, выискивают среди нас жертв и вызывают самые серьёзные заболевания, такие как SARS-атипичная пневмония (лёгочная инфекция) или гепатит С (повреждение печени). Такая идея достаточно проста, возможно, слишком проста. Психология и социальные науки обнаружили, у людей есть склонность к упрощённым решениям, особенно в мире, который, кажется, всё более усложняется.⁴ Это также допускает концепцию «врага у ворот», позволяющую людям переносить ответственность за свои болезни на грибки, бактерии или вирусы. «Человек предпочтёт погибнуть, но не поменяет свои привычки!» – сказал однажды Лев Толстой.

Но это мышление про «козла отпущения» часто приводило человечество в заблуждение, будь то в личной жизни, в науке или в политике. И рыбаки, и политики искренне утверждают, что тюлени и дельфины способствуют истощению запасов океанских рыб. Поэтому каждый год в Канаде в течение лишь нескольких дней порядка ста тысяч тюленей забивается до смерти⁵, а каждую осень в Японии тысячи дельфинов живьём разрубаются на куски.⁶

Но в своей слепой ненависти к животным люди полностью игнорируют тот факт, что это их собственный вид – Homo sapiens – отвечает за состояние наших океанов и что благодаря чрезмерной массивной эксплуатации и высокотехнологичным методам лова мы сами разграбили рыбу в мировом океане. Немецко-канадское исследование, появившееся в Nature в 2003 году, показало, что промышленный промысел резко сократил запасы таких рыб-хищников, как тунец, рыба-меч, марлин, треска, палтус, скат и камбала в мировом океане с начала коммерческого промысла в 1950-х годах – не менее чем на 90 %.⁷

Наша современная концепция смертельных микробов аналогичным образом позволяет избежать проблем с целой картиной. Некоторые микробы действительно могут быть вредными; тем не менее, глупо игнорировать роль поведения самого индивида (питание, употребление наркотиков и т. д.) вместо того, чтобы просто указывать пальцем на эти микроорганизмы. «Независимо от того, влияет ли метод лечения на животных хищников в пустыне или на бактерии в кишечнике, всегда опасно вмешиваться в естественный баланс сил в природе», – пишет микробиолог и лауреат Пулитцеровской премии Рене Дубос.⁸

Медико-биологические реалии, как и социальные, далеко не так просты, как могут казаться. Известное эмпирическое исследование по иммунологии и биологии Эдварда Голуба гласит, что «если вы можете поместить решение сложной проблемы на наклейку для бампера вашей машины, то это неправильное решение! Я пытался это сделать со своей книгой «Ограничения медицины: как наука формирует нашу надежду на лечение» (The Limits of Medicine: How Science Shapes Our Hope for the Cure), чтобы её суть поместилась на наклейку для бампера – и не смог!».⁹

Сложность мироустройства, и прежде всего, живого мира, могут казаться слишком трудными даже для приблизительного понимания для любого человека. Информирование себя об экономике, культуре, политике и медицинской науке кажется невероятно сложным. Человек «не является аристотелевским богом, который охватывает всё сущее, он – развивающееся существо, которое может понять только часть реальности» – пишет социальный психолог Элизабет Ноэль-Нейман.¹⁰ Предполагаемые эксперты не являются исключением. Например, большинство самих врачей имеют едва ли не очень простое понимание концепций, которые вырисовываются на горизонтах молекулярной биологии, включая исследования микробов и их роль в возникновении болезней.

Соответственно, если вы попросите большинство врачей определить безошибочные характеристики ретровирусов (ВИЧ, например, является именно таковым по утверждениям врачей), они, скорее всего, пожмут плечами или отделаются непонятным и загадочным ответом. Другой проблемой для многих врачей было бы описание того, как функционирует полимеразная цепная реакция (ПЦР), хотя она и превратилась в ключевую технологию молекулярной биологии в 1990-х годах и используется снова и снова в связи с предполагаемым открытием так называемого вируса птичьего гриппа H5N1 (о ПЦР см. Главу 3 – о «чудотворном оружии» изобретателей эпидемий).

Невежество и стремление к упрощению являются коренными проблемами в медицинской науке. Еще в 1916 году философ Людвиг Витгенштейн заметил в своем дневнике: «Человечество всегда искало науку, в которой simplex sigillum veri ist, по сути говоря, «простота является признаком истины».¹¹ И теория микробов точно соответствует этой схеме: одно заболевание, один агент как причина и, в конечном счёте, одна чудесная таблетка или вакцина в качестве решения.¹²

Но это упрощение противоречит идеям «невидимого» микромира клеток и молекул. Живой мир – как в маленьком, так и в крупном масштабе – намного сложнее, чем медицина и средства массовой информации показывают нам. По этой причине, как отмечает биохимик Эрвин Чаргафф, «попытка найти симметрию и простоту в живой ткани часто приводила к ложным выводам».¹³ Некоторые даже считают, что то, что сейчас называется «молекулярной биологией», охватывает все науки о жизни. Но это не так, за исключением поверхностного уровня: всё, что мы можем видеть в нашем мире, действительно состоит из молекул. Но можем ли мы описать музыку, говоря, что все инструменты сделаны из дерева, латуни и т. д., и что из-за этого они производят свои звуки?¹⁴

Биология – наука о жизни – даже не способна определить свой собственный объект исследования: саму жизнь. «У нас нет научного определения жизни», – утверждает Эрвин Чаргафф. И «действительно, самые точные тесты проводятся на мёртвых клетках и тканях.»¹⁵ Это явление особенно опасно в бактериальных и вирусных исследованиях (и в повсеместной разработке лекарств), где лабораторные эксперименты на образцах тканей, которые часто подвергаются действия агрессивных химических веществ позволяют сделать какие-то выводы о реальности. И всё же подобные выводы делаются постоянно, а затем сразу следует переход к производству лекарств и вакцин.

Грибы: и в лесу, и в человеческом теле

В конечном счёте, невозможно узнать обо всём, что микробы делают на клеточном и молекулярном уровне у живых людей или животных. Для этого вам нужно будет преследовать каждого отдельного микроба использую мини-камеры. И даже если бы это было возможно, у вас просто были бы маленькие кусочки головоломки, а не сложный план тела в целом. Сосредоточив внимание на микробах и обвинив их в том, что они являются первичными и одинокими триггерами болезни, мы упускаем из виду, как различные, связанные между собой факторы, вызывают болезни – такие как экологические токсины, побочные эффекты лекарств, психологические проблемы, такие как депрессия и беспокойство, а также плохое питание.

Например, если в течение сравнительно большого периода времени вы будете есть слишком мало свежих фруктов и овощей и вместо этого будете употреблять слишком много фаст-фуда, сладостей, кофе, безалкогольных напитков или алкоголя (и вместе с ними – все виды токсинов, таких как пестициды или консерванты), и, возможно, ещё и много курить или даже принимать наркотики, такие как кокаин или героин, то ваше здоровье в конечном итоге будет разрушено. Наркоманы и голодающие люди – не единственные члены общества, которые ясно указывают на это. Это было также ярко представлено в фильме Super Size Me (Двойная порция) 2004 года, в котором американец Морган Сперлок – режиссер фильма и одновременно подопытный кролик в течение 30 дней питался только фаст-фудом из McDonald's. Результат: Сперлок прибавил 12 кг, показатели жира в его печени были эквивалентны показателям у алкоголика, его холестерин увеличился, он стал подавленным, страдал сильными головными болями и эректильной дисфункцией.

Несмотря на столь серьёзные последствия, люди всё ещё становятся зависимыми от этой белково- и жиросодержащей диеты при одновременном дефиците питательных веществ. Разумеется, это связано с тем, что корпорации быстрого питания с ежегодным рекламным бюджетом более 1,4 млрд. долларов целенаправленно и успешно нацеливаются на самых маленьких потребителей (в то время как правительство США предоставляет рекламный бюджет всего лишь 2 млн. долларов для своей кампании «Фрукты и овощи – пять раз в день»).¹⁶ Как показывают лабораторные исследования на крысах и мышах, содержимое гамбургеров и картофеля-фри может вызвать реакции в организме, которые аналогичны реакциям при героиновой наркомании¹⁷, которая, как доказано, оказывает разрушительное воздействие на иммунную систему.¹⁸ Значимыми компонентами для начала формирования зависимости, по мнению исследователей, являются обработанные ингредиенты продуктов. «Диета, содержащая соль, сахар и жиры, заставила животных стать зависимыми от этих продуктов питания», – говорит Энн Келли, невролог Медицинской школы Висконсина, в серии долгосрочных тестов наблюдавшая изменения в химии мозга, которые были похожи на долгосрочное использование морфина или героина.

Сахар «может быть «шлюзом» к другим наркотикам, законным или незаконным», – говорит Томас Кройс, президент Австрийского общества холистической медицины. Сахар способствует выведению витаминов из организма, что также влияет на настроение. И хотя сахар стал популярен в западных культурах, его вообще не существует в природе и он вызывает дисбаланс при регулярном потреблении.¹⁹

Это побудило журнал New Scientist написать, что фаст-фуды, такие как сигареты, должны иметь медицинское предупреждение на упаковке.²⁰ Вместо того, чтобы предоставлять больше информации и проводить больше исследований о многих опасностях фаст-фудов (не в последнюю очередь в отношении влияния на здоровье животных белков, и не только тех, которые были найдены в гамбургерах),^{21 22 23} McDonald's продолжает заманивать детей «Happy Meals», и даже продвигает свой бренд, спонсируя крупные спортивные мероприятия.

Одним из таких событий стал чемпионат мира по футболу 2006 года в Германии – праздник спорта и здоровья. Чтобы приблизить свой бренд к образу здоровья, гигант быстрого питания основал программу помощи детям «McDonald's Kinderhilfe» – для больных детей, которые, по словам гиганта быстрого питания, «прежде всего нуждаются в одном: любви и безопасности.» Супер-знаменитости, такие как спортсмены Майкл Баллак, Генри Маске, Мирослав Клозе и Катарина Витт, а также супермодель Хайди Клум и всемирно известное вокальное трио Destiny's Child работали на рекламу бренда.^{24 25}

Корпоративные группы также получают и политическую поддержку. В конце 2005 года комиссия ЕС объявила о желании ослабить правила телевизионной рекламы, что делает возможной ещё более конкретную целевую рекламу, например, прямое размещение продукта во время программ.²⁶ Если бы эти меры были приняты, европейские культуры, несомненно, оказались бы ближе к стандартам США, и потребителю были бы ещё сильнее подвержены бомбардировке рекламой от пищевой, фармацевтической и других транснациональных отраслей. Такая партизанская политика, безусловно, не имеет никакого отношения к целенаправленным мерам предосторожности, хотя именно такая государственная служба так срочно необходима.

Профилактическое здравоохранение, как правило, игнорируют те самые спонсируемые правительством группы, которым и поручено защищать здоровье граждан. Хорошим и символическим примером этого является то, что эти раздутые бюрократии уделяют мало внимания функциям и здоровью кишечника. Даже такие организации, как уважаемая Stiftung Warentest – немецкая организация защиты потребителей, по-прежнему искренне придерживается мнения о том, что «плохое питание или образ жизни, приводящий к запорам, как правило, не имеют ничего общего с кишечными бактериями; например, грибы кандиды можно найти в каждом здоровом кишечнике». И вообще, «изменения в составе микробов кишечника – это всего лишь симптомы (то есть последствия) инфекций, воспалений или лечения антибиотиками, но не их причины. Согласно нормальным принципам жизни, кишечная флора сама себя регулирует, как только причина нарушения устранена» – говорят исследователи.^{27 28}

Однако Stiftung Warentest не может предоставить конкретные исследования, подтверждающие эти заявления. И нет оснований полагать, что эти заявления обоснованы. Помимо предположительно единственных причин (инфекций, воспалений) изменений в составе кишечной флоры, конечно, есть много факторов, которые также следует учитывать. Большая часть населения страдает от проблем с кишечником, таких как запор или аномально высокий уровень грибка кандиды, поэтому абсурдно предположить, что токсины и антибиотики должны проходить по всей кишечной флоре, не оставляя следов. Мы даже не знаем точно, что такое «нормальная кишечная флора».

Мы ещё не познакомились со всеми микробами в кишечной экосистеме, и также было отмечено, что у разных людей очень различная флора кишечника.²⁹ Как же мы можем знать, что такое «нормальная» кишечная флора? Или как она постоянно регулирует саму себя к «нормальному» уровню? Индивидуальный состав микробов может быть очень стабильным, как показывают исследования³⁰, но «стабильный» автоматически не означает «нормальный» или даже «здоровый».

Несомненно, что «искусственный сахар, например, представляет собой среду для неправильных грибов и бактерий», – говорит врач Томас Кройс.³¹ Кроме того, в исследованиях указывается, что диета с небольшим количеством свежей (сырой) пищи не подходит для поддержания надлежаще действующей кишечной флоры.³² Индивидуальное поведение (питание, активность, стресс и т. д.) также влияет на кишечную флору, и может приводить к образованию патогенных грибов кандиды.

В этом контексте было бы также интересно узнать, какой эффект оказывает чрезмерно кислотная диета на кишечную флору и на здоровье человека. В конце концов, исследования на животных на фабричных фермах показывают, что кислоты, принимаемые с пищей, которые, как говорят, ускоряют рост свиней или домашней птицы, негативно влияют на кишечную флору.³³ Но как это влияет на организм человека?

Человеческое тело подобно лесу с буферной системой лёгких, почек и потовых желёз, посредством которых могут выделяться лишние кислоты. Немецкое общество питания (DGE, Deutsche Gesellschaft fur Emahrung) утверждает, что «чрезмерно щелочная диета не приносит никаких доказанных преимуществ для вашего здоровья. Не стоит бояться повышенного уровня кислотности в организме здорового человека, поскольку буферные системы поддерживают кислотно-щелочной баланс в крови и ткани.»³⁴. Тем не менее, DGE не может представить никаких доказательств для своего заявления, и трудно себе представить, что «нормальная» диета, которая состоит только из кислотообразующих продуктов, таких как мясо, рыба, яйца, сыр, хлеб, сливочное масло, рафинированный сахар и некоторых не щелочных продуктов, таких как фрукты и овощи, не оставляет следов в организме.

Даже если буферные системы в так называемом здоровом человеке (независимо от того, что это означает!) поддерживают уровень pH в крови, это не может исключить, что ткань может испытывать стресс или даже быть повреждена. Многие эксперты, такие как американский диетолог Гари Тунски, считают, что «борьба за здоровье определяется значениями рН».³⁵ Следует отметить, что раковая ткань, например, чрезвычайно кислая,³⁶ и было бы легко исследовать, как различные щелочные или кислые диеты влияют на развитие рака, но, к сожалению, этого никто не делает.³⁷ Влияние, которое питание оказывает на скелетную систему, с другой стороны, хорошо изучено,^{38 39} даже производители таблеток от остеопороза прямо указывают на то, что следует стараться избегать употребления «фосфатов и продуктов, содержащих щавелевую кислоту, другими словами [разрушителей кальция таких как] мяса, колбасы, безалкогольных напитков, какао или шоколада».⁴⁰

«Флора кишечника является одним из многочисленных факторов, которые могут принимать участие в начале и запуске болезни», – заявляет Вольфганг Круис, специалист по кишечным исследованиям и профессор медицины из Кёльна.⁴¹ Его коллега, исследователь Франсиско Гуамер, добавляет, что «кишечная флора очень важна для здоровья человека, что хорошо документировано».⁴² Между прочим, обеспечение организма питательными веществами очень важно для развития эпителиальных клеток.⁴³ И если работа кишечника нарушена, это может повлиять на поглощение и обработку важных питательных и жизненно важных веществ, что могут вызвать цепную реакцию проблем, таких как загрязнение тканей тела, в которой затем могут размножаться некоторые грибки и бактерии.

В статье в немецкой газете Arzte Zeitung («Докторская газета») описывается, как здоровая кишечная флора улучшает общее состояние здоровья, сообщая, что «у четырех из пяти пациентов восстановились нормальная и безболезненная перистальтика кишечника». Согласно этой статье, этот громкий успех можно приписать препарату, содержащему бактерии Escherichia coli или E. coli. В отличие от классических слабительных, назойливый метеоризм и кишечное урчание, судороги в животе и тошнота редко возобновляются после 8-недельного бактериального лечения.⁴⁴ Однако, по общему признанию, до сих пор имеется очень мало твёрдых исследований, указывающих на то, что пробиотики (таблетки, содержащие живые бактериальные культуры) и пребиотики (питательные вещества, которые должны стимулировать определённые «хорошие» бактерии, уже обнаруженные в кишечнике), полезны для здоровья.⁴⁵

Основная цель должна состоять в том, чтобы точно изучить, как определённые продукты питания, конкретные диеты, потребление лекарств, токсины (пестициды, автомобильные выхлопы и т. д) и стресс влияют на состав кишечной флоры – и как это, в свою очередь, влияет на здоровье человека в целом (исследователи практически единодушны в том, что кишечная флора влия ет на здоровье, но они продолжают задумываться над тем, как именно это происходит).⁴⁶ Но, очевидно, этой исследовательской работой просто пренебрегают. Ни ЕС⁴⁷ (который финансирует исследования кишечной флоры)⁴⁸, ни Германский институт питания человека⁴⁹ (Institut fur Ernahrungsforschung) в Потсдаме не были готовы указать, в какой степени они активны в этой области. Вместо этого создаётся впечатление, что более важным считается разработка товарных продуктов, таких как «функциональные пищевые ингредиенты», «специально разработанные бактериальные штаммы» или «пробиотики и пребиотики».⁵⁰

Это ещё раз показывает, что медицинская промышленность мало заинтересована в реальных профилактических исследованиях.⁵¹ Продажа и применение противогрибковых препаратов (так же, как и антибиотиков, противовирусных препаратов, вакцин, пробиотиков и т. п.) приносит много денег; а советы по устранению из рациона или значительному уменьшению количества употребляемого кофе, рафинированного сахара или лекарств, с другой стороны, вовсе не даются.⁵² И кто действительно хочет (или способен) отказаться от любимых привычек? Многие люди предпочитают надеяться на волшебное зелье, которое заставляет быстро уходить любую боль. · К сожалению, это привело к формированию медицинской структуры, которая в конечном счете поддерживает только концепции, которые проходят через иголочное ушко рынка и позволяют расти прибыли компании и зарплат экспертов.⁵³ Различные опасности этой парадигмы исключены из публичного разговора, и поэтому мы всё дальше и дальше уходим от возможностей действительно эффективного профилактического здоровья.

Мы не должны игнорировать тот факт, что у людей возникает всё больше грибковых инфекций. Это, конечно, не потому, что грибы стали более агрессивными, так как они почти не изменились за последние миллионы лет. Но изменилось наше поведение, а вместе с ним и наша физическая среда. Нам нужно только взглянуть на другие области природы, где грибы не могут отличить человеческое тело и, например, лес. Повсеместно баланс играет главную роль: избыточные субстанции постоянно возникают и должны как-то снова исчезать. Если бы это было не так, земля задохнулась бы в хаосе этих чрезмерно выращенных веществ.⁵⁴ В лесу встречается более 100 000 видов грибов и формируются их собственное царство рядом с животными и растениями⁵⁵, и эти грибы действуют как сборщики мусора, они съедают листья, мёртвые ветки, пни в лесу и возвращают питательные вещества в жизненный цикл растений в качестве повторно утилизируемого гумуса.

Всё в природе – клетки, наши тела, земля – находится в равновесии⁵⁶, поэтому «грибковые болезни у отдельных здоровых растений не имеют шансов», как сказано в учебнике по ботанике. Однако, если «растение заражено грибком, то что-то должно быть не в порядке с условиями жизни растения»⁵⁷. Это могло бы случиться, например, если почва растения была чрезмерно кислой, что и вызвало рост грибов.

Бактерии: у истоков всей жизни

В течение миллиардов лет природа функционировала с непревзойденной точностью. Микробы, как и люди, являются частью этой космологической и экологической системы. Если человечество хочет жить в гармонии с технологией и природой, мы должны всё лучше понимать поддерживающие эволюционные принципы и правильно применять их к нашей собственной жизни. Всякий раз, когда мы этого не делаем, мы создаем много якобы неразрешимых проблем для окружающей среды и нашего здоровья. Именно так думал Рудольф Вирхов (1821–1902), известный врач из Берлина, когда в 1875 году заявлял, чтобы «врач никогда не забывал смотреть на пациента как на целое».⁵⁸ Доктор вряд ли поймёт, что происходит с пациентом, если не будет видеть этого человека в более широком контексте окружающей среды.

Без появления бактерий жизнь человека была бы немыслима, так как бактерии уже существовали задолго до начала развития человеческой жизни:⁵⁹

Термином «прогеноты» бактериологи обозначают «стадию, предшествующую предварительной» («pre-preliminary stage») – жизненную форму, из которой возникают прокариоты (клетки без ядер). Известно, что бактерии не имеют клеточных ядер, но у них есть дезоксирибонуклеиновая кислота (ДНК) и рибонуклеиновая кислота (РНК), эти носители генетического материала. Анаэробные бактерии, как указывает слово «анаэробные», могут обойтись без кислорода. Только после того, как на Земле стало достаточно кислорода, могли появиться и развиваться аэробные бактерии, которые и легли в основу жизни растений, животных и людей.⁶⁰

Поэтому очевидно, что бактерии вполне могут существовать без людей; люди, однако, не могли бы жить без бактерий! Также становится невообразимым, что эти мини-существа, чья жизненная цель и задача в течение почти бесконечного времени заключалась в том, чтобы создать жизнь, должны быть главными первичными или единственными причинами болезни и смерти. Тем не менее, преобладающая аллопатическая медицинская философия убедила нас в этом с конца XIX века, когда Луи Пастер и Роберт Кох стали «героями». Всего через несколько часов после рождения вся слизистая оболочка новорождённого ребёнка уже колонизирована бактериями, которые выполняют важные защитные функции.⁶¹ Без этих колоний миллиардов бактерий младенец, как и взрослый, не могут выжить. И на сегодня лишь не более 1 % наших бактерий обнаружены и изучены.⁶²

«Большинство клеток в организме человека – это нечто иное, чем сам человек: у наших гостей-бактерий уже давно есть превосходство в количестве», – сообщила исследовательская группа из Имперского колледжа в Лондоне под руководством Джереми Николсона в журнале Nature Biotechnology в 2004 году. Только в пищеварительном тракте исследователи обнаружили около 100 триллионов микроорганизмов, которые вместе имеют вес до одного килограмма. «Это означает, что более чем 1000 различных видов наших симбионтов, вероятно, содержит в 100 раз больше генов, чем их хозяин», – утверждает профессор биохимии Николсон. Это заставляет задуматься, насколько человеческое тело «человеческое» и насколько «чужое»?

Николсон называет нас «человеческими суперорганизмами» – наши собственные экосистемы управляются микроорганизмами. «Широко признано, – пишет профессор, – что большинство основных классов заболеваний имеют значительные экологические и генетические компоненты и что заболеваемость в популяции или отдельного индивида является сложным продуктом условных вероятностей определённых сочетаний генов, взаимодействующих с широким спектром экологических триггеров». Прежде всего, питание оказывает значительное влияние на многие заболевания, поскольку оно модулирует сложную связь между 100 триллионами микроорганизмов в кишечнике!⁶³ «Микробы являются частью нашего расширенного симбиотического генома и как таковые во многих отношениях столь же важны, как и наши собственные гены», – говорит Николсон.⁶⁴

Насколько легко нарушается этот бактериальный баланс, можно наблюдать на примере с младенцами: при грудном вскармливании их кишечная флора почти исключительно содержит определённую бактерию (Lactobacillus bifidus), которая сильно отличается от бактерии, наиболее распространённой при их искусственном вскармливании, включая коровье молоко. «Бактерия lactobacillus bifidus дает ребёнку, которого кормят грудью, гораздо более сильное сопротивление кишечным инфекциям», – пишет микробиолог Дубос.⁶⁵ Это лишь один из бесчисленных примеров положительного взаимодействия между бактериями и людьми. «Но, к сожалению, знание о том, что микроорганизмы также могут принести много пользы людям, никогда не пользовалось большой популярностью», – отмечает Дубос. «Человечество сделало правилом лучше беспокоиться об опасностях, которые угрожают жизни, чем интересоваться биологическими силами, от которых так сильно зависит жизнь человека. История войны всегда очаровывала людей больше, чем описание мирного сосуществования. Поэтому никто никогда не создавал успешную историю из полезной роли, которую играют бактерии в желудке и кишечнике. К тому же само производство значительной части той пищи, которая попадает на наши тарелки, также зависит от активности бактерий».⁶⁶

Однако разве антибиотики не помогли или даже не спасли жизни многих людей? Без сомнения. Но мы должны отметить, что первый пациент принял антибиотик, в частности пенициллин, 12 февраля 1941 года. Таким образом, антибиотики не имеют никакого отношения к увеличению ожидаемой продолжительности жизни, что действительно имело место в середине XIX века (в промышленно развитых странах), почти за столетие до разработки антибиотиков.⁶⁷ И множество полезных веществ, в том числе и громадное количество бактерий, жизненно важных для жизни, разрушаются путем введения антибиотиков, само название которых непосредственно переводится с греческого как «против жизни».⁶⁸ Только в США ежегодно излишне принимается миллионы доз антибиотиков.^{69 70} Это имеет глубокие последствия, поскольку антибиотики ежегодно несут ответственность за почти пятую часть более чем 100 000 смертей, которые восходят к побочным эффектам лекарств только в Соединенных Штатах.^{71 72}

Чрезмерное использование антибиотиков также приводит к тому, что бактерии становятся всё более устойчивыми к этим препаратам. Сегодня 70 % микробов, «несущих ответственность» за болезни лёгких, больше не реагируют на лекарства.⁷³ Увеличение их сопротивления побуждает фармацевтический сектор проводить более интенсивные исследования для разработки новых антибиотиков. Но открытие таких препаратов – долгий, сложный и дорогостоящий процесс (около 600 миллионов долларов на каждый препарат).⁷⁴ В течение уже многих лет на рынок не выходил ни один новый антибиотик. В то же время в обращение вводятся всё более сильные препараты, которые только усиливают стойкость бактерий и заставляет их выделять всё больше токсинов.

На ключевой вопрос, такой как в чём же причина инфекций лёгких или среднего уха, нельзя ответить, просто заклеймив микробы как смертельных врагов и уничтожая их. И всё же люди придерживаются теории «злых микробов», потому что зациклены на «концепции врага», и их туннельное зрение направлено только на микробы.

Это восприятие, которое на самом деле началось с Луи Пастера, который, как известный исследователь, распространил своё мнение о том, что бактерии находятся повсюду (в т. ч. в воздухе), и таким образом будут постоянно «нападать» на людей и животных, подобно рою саранчи. Около десяти лет назад врачи выдвинули предположение, что даже сердечные приступы являются инфекционным заболеванием, вызванным бактерией Chlamydia pneumonia, и из-за этой идеи многим пациентам были прописаны антибиотики. Но недавнее исследование, опубликованное в журнале New England Journal of Medicine, совершенно ясно показало, что от этого нет никакой пользы.⁷⁵

Ещё одна проблема при рассмотрении сообщений, когда бактерии E. coli обнаруживаются в питьевой воде – это ложное представление о том, что каким-то образом эти микробы в своих блужданиях обнаружили водный поток, а затем загрязнили его. Фактически, E. coli попадает в питьевую воду через экскременты человека или животных, которые служат пищей для бактерий.

Бактерии не живут изолированно в открытой атмосфере. Скорее, они всегда существуют в какой-то среде, вместе с другими клетками и частями тканей.⁷⁶ Подобно грибковой культуре, бактериальная культура состоит не только из бактерий или грибов; скорее, всегда существует определённая среда. И в зависимости от (токсичности) местности, существуют разные (токсичные) микробы. Вспомним известную фразу от Клода Бернарда (1813–1878), одного из самых известных представителей целостного подхода к здоровью: «Микроб – ничто, среда – это всё».

Если мы попросим бактериологов о том, что первично: среда или бактерии, ответ всегда заключается в том, что именно среда (ландшафт) позволяет микробам процветать. Таким образом, микробы непосредственно не вызывают заболевания. Таким образом, очевидно, что кризис, вызванный телом, заставляет бактерии размножаться, создавая такие условия для фактически безвредных бактерий, что они «превращаются» в ядовитый гной.

«При близком наблюдении за прогрессированием заболевания, особенно при инфекционных процессах, повреждение организма происходит в начале заболевания, и только после этого начинается бактериальная активность, – говорит врач-практик Йоханн Лойбнер. «Каждый может наблюдать это у себя. Если мы нанесли грязь на новую рану, другие бактерии появляются также. После проникновения инородного тела появляются очень специфические микробы, которые после удаления или освобождения уходят сами по себе и не продолжают нас заселять. Если мы повредим нашу респираторную слизистую оболочку через гипотермию (переохлаждение), то появятся эти бактерии, которые, в зависимости от остроты и длительности гипотермии, и состояния пострадавшего человека, могут разрушить поражённые клетки и привести к простуде и насморку».

Это также объясняет и то, чего доминирующий образец медицинской мысли не может понять: почему в наших телах так много разных микроорганизмов (среди них такие «очень опасные», как туберкулёзная палочка (tuberculosis bacillus), стрептококк или бактерия Staphylococcus), которые в большинстве случаев фактически не приносят нам никакого ущерба.⁷⁷ Они становятся опасными (вредными), только когда у них достаточно пищи правильного вида. В зависимости от типа бактерии эта пища может представлять собой токсины, конечные продукты метаболизма, неправильно переваренную пищу и многое другое.

Даже официальная медицина при хирургических операциях иногда использует этот принцип, используя небольших личинок (опарышей) для чистки ран, которые особенно трудно дезинфицировать обычным способом. Личинки едят только мёртвый или «сломанный» материал. Они не касаются здоровой, живой плоти. Ни один хирург в мире не может очистить такую рану так точно и безопасно, как эти личинки. И когда все чисто, «праздник закончился»; личинки не едят вас, потому что им уже больше нечего есть.⁷⁸

Пастер наконец осознал всё это, цитируя высказывание Бернарда: «микроб – ничто, среда – это всё» – на своём смертном одре.⁷⁹ Но Пол Эрлих (1854–1915), известный как отец химиотерапии, придерживался интерпретации, проповедуемой Робертом Кохом (как и Пастером в его «лучшие дни»): эти микробы были фактическими причинами заболевания. По этой причине Эрлих, которого его конкуренты назвали «Доктор Фантазия»,⁸⁰ мечтал о «химическом оружии» для бактерий и решительно помогал доктрине «волшебной пилюли», приняв очень успешное лечение очень специфических заболеваний с очень специфическими химически-фармацевтическими препаратами.⁸¹ Эта доктрина стала золотой лихорадкой для растущей фармацевтической промышленности с их производством «чудо-таблеток».⁸² «Но обещание «волшебной пули» никогда не исполнялось», – пишет Аллан Брандт, медицинский историк Гарвардской медицинской школы.⁸³

Вирусы: смертельные мини-монстры?

Это искаженное понимание природы бактерий и грибов и их функций в «ненормальных» процессах формирует отношение и к вирусам. В конце XIX века, когда теория микробов развилась настолько, чтобы стать окончательным медицинским учением, никто не мог фактически обнаружить вирусы. Вирусы имеют размер лишь 20–450 нанометров (миллионных долей метра) в поперечнике и, следовательно, они намного меньше, чем бактерии или грибы – настолько маленькие, что их можно увидеть только в электронный микроскоп, первый из которых был построен только в 1931 году. Бактерии и грибы, напротив, можно наблюдать с помощью обычного микроскопа, и первый из них был построен еще в VII веке голландским исследователем Антони ван Левенгуком (1632–1723).

«Пастерианцы» использовали выражение «вирус» уже в XIX веке, но это приписывается латинскому термину «virus» (что означает «яд»), чтобы описать органические структуры, которые нельзя было классифицировать как бактерии.⁸⁴ И это прекрасно согласуется с понятием врага: если бактерии не найдены, то какая-то другая причина должна отвечать за болезнь. В этом случае приходит цитата из Мефистофеля Гёте: «Ибо там, где нет идей, «правильное» слово быстро найдётся» («For just where no ideas are, the proper word is never far.»).⁸⁵

На снимке изображены д-р Джеймс Хиллер (сидит) и Владимир Зворыкин (стоит) около первого коммерческого электронного микроскопа (ЭM), принадлежащем Radio Corporation of America (RCA), 1940 год. RCA продала эту модель компании American Cyanamid за $10 000. ЭM, изобретённый в 1931 году, впервые теоретически (!!!) позволил увидеть вирусы, которые не распознаются с помощью обычного светового микроскопа, поскольку ЭM использует быстрые электроны, которые имеют гораздо меньшую длину волны, чем видимый свет, для отображения поверхности исследуемого образца. И поскольку разрешение микроскопа ограничено длиной волны, гораздо большее разрешение может быть достигнуто именно с помощью ЭМ (в настоящее время это приблизительно 0,1 нм (нанометра) = миллиардная часть метра), чем при использовании светового микроскопа (приблизительно 0,2 мкм (микрометра) = миллионная часть метра). © David Sarnoff Library, Princeton, NJ, USA

Число несоответствий, возникающих в связи с теорией «смертоносных вирусов», иллюстрируется эпидемией оспы, которая даже сегодня нравится людям, чтобы активизировать эпидемическую панику.⁸⁶ Но действительно ли оспа была вирусной эпидемией, которую успешно предотвратили вакцины? «Медицинские историки сомневаются в этом», – пишет журналист Нил Миллер в своей книге «Вакцины: действительно ли они безопасны и эффективны?» – «Например, для скарлатины или Черной чумы не было вообще никаких вакцин, и эти болезни всё равно исчезли».⁸⁷

Например, в Англии до введения обязательных прививок в 1953 году на каждые 10 000 жителей в год приходилось две смерти от оспы. Но в начале 1870-х годов, почти через 20 лет после введения обязательных прививок, которые привели к 98 % степени вакцинации населения,⁸⁸ в Англии уже регистрировалось около 10 смертей от оспы на каждые 10 000 человек в год; в пять раз больше, чем раньше. «Эпидемия оспы достигла своего пика после введения вакцинации», – резюмирует Уильям Фарр, который отвечал за составление статистики в Лондоне.⁸⁹

На Филиппинах подобная картина была не менее противоречивой: самая сильная эпидемия оспы на островах произошла в начале XX века, хотя к тому времени показатель вакцинации составлял почти 100 %.⁹⁰ И в 1928 году в Британском медицинском журнале была опубликована статья, в которой говорилось, что риск смерти от оспы был в пять раз выше для тех, кто был вакцинирован, чем для тех, у кого не было этой прививки.⁹¹

В Германии статистические данные о смертности от оспы собирались с 1816 года. В конце 1860-х годов от оспы ежегодно умирало около 6000 человек. В период с 1870 по 1871 год число жертв внезапно подскочило в 14 раз – до почти 85 000 смертей. Что же произошло? В разгаре франко-прусская война, а французские военнопленные содержатся в немецком лагере в самых жалких условиях с крайне плохим питанием. В результате число случаев оспы в лагерях увеличилось экспоненциально, хотя все французские и немецкие солдаты были вакцинированы против оспы. Обычные немцы (сами страдая от войны) также заболевали оспой, хотя многие из них также были вакцинированы.

Когда лагеря были распущены непосредственно после войны, число смертей от оспы также заметно снизилось. Три года спустя, в 1874 году, в Германии было зарегистрировано всего 3345 случаев смерти от оспы в год. Ортодоксальная медицина утверждает, что это сокращение было вызвано Reichsimpfgesetz – законом, в котором, помимо прочего, предусматривалось, что ребёнок должен был быть вакцинирован «до конца календарного года, следующего за годом его рождения». Но на самом деле этот закон впервые вступил в силу только в 1875 году, когда страх оспы уже был значительно слабее. «В то время произошло улучшение гигиены, технологии и цивилизации, что привело к сокращению болезней и смертей», – говорит врач Герхард Бухвальд.⁹²

И главные исследователи вирусов, и официальная медицина исключительно предполагают, что вирусы являются «инфекционными» патогенными микробами, которые активно распространяются в клетках паразитическим путем (с помощью ферментов и других клеточных компонентов), размножаются и, в конечном счёте, атакуют и иногда убивают клетки нашего организма. Или, как пишет известная немецкая ежедневная газета, в типичной сенсационной манере: «Вирусы – самые чудовищные инфекционные агенты на Земле: они нападают на животных и людей, чтобы поработить их клетки»⁹³.

Никого из официальных структур и СМИ не волнует, что для подобного заявления нет ни малейших научных подтверждений. Ведь чтобы утверждать подобное, необходимо сначала доказать существование этих так называемых «вирусов-убийц». И вот тут начинается проблема. Последовательное, научно обоснованное доказательство их существования никогда не предоставлялось, хотя это должно было быть сделано так же просто, как и для других исследований – взять образец крови пациента и изолировать один из этих вирусов, в очищенной форме с его полным генетическим материалом (геномом) и вирусной оболочкой, а затем визуализировать с помощью электронного микроскопа. Но эти критические первоначальные шаги никогда не делались ни с H5N1 (птичий грипп),⁹⁴ ни с так называемым вирусом гепатита C,⁹⁵ ни с ВИЧ,^{96 97} ни с множеством других частиц, которые официально называются вирусами и изображаются как сумасшедшие звери.

На этом этапе мы поощряем наших читателей самостоятельно проверить доминирующие вирусные теории, как это делали многие люди, среди которых и лауреаты Нобелевской премии, и лучшие микробиологи и исследователи из других областей, серьезные журналисты и просто умные и желающие понять люди. Мы попросили предоставить данные из таких важных учреждений, как Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), Американский центр борьбы с болезнями (CDC) или ей немецкий аналог – Институт Роберта Коха (RKI) в Берлине. Например, летом 2005 года мы связались с RKI и запросили следующую информацию:⁹⁸

1. Просьба назвать исследования, которые бесспорно доказывают существование вирусов атипичной пневмонии, гепатита С, лихорадки Эбола, оспы и полиомиелита и возбудителя коровьего бешенства (полное очищение, выделение и определение биохимических свойств плюс электронные микрофотографии).

2. Назовите, пожалуйста, исследования, которые неоспоримо показывают, что вирусы вызывают вышеуказанные заболевания (а также, что другие факторы, такие как недоедание, токсины и т. д., по крайней мере, совместно определяют ход заболевания).

3. Назовите, пожалуйста, по крайней мере, два исследования, которые неоспоримо доказывают, что прививки являются эффективными и активными.

К сожалению, на сегодняшний день у нас нет (несмотря на неоднократные запросы) ответов ни на один из этих простых вопросов.

Читатели могут задаться вопросом, как можно постоянно утверждать, что тот или иной вирус существует и может вызвать болезни через заражение? Важным аспектом в этом контексте является то, что некоторое время назад господствующая вирусная наука оставила путь прямого наблюдения за природой и решила вместо этого пойти так называемым косвенным «доказательством» с такими процедурами, как тесты на антитела и ПЦР.

В этой книге мы часто будем отклоняться от проторенной дороги, но в этот момент мы должны уже отметить, что эти методы приводят к результатам, которые практически не имеют значения. Тесты на антитела просто подтверждают существование антител, а не самого вируса или частицы, к которым антитело испытывает реакцию. Это означает следующее: до тех пор, пока вирус или клеточная частица (антиген) не будут точно определены, никто не сможет сказать, на что конкретно реагируют эти тесты; они, таким образом, «неспецифичны» в медицинском смысле.⁹⁹

Это ничем не отличается от ПЦР (полимеразной цепной реакции), которая используется для отслеживания генетических последовательностей, небольших генетических фрагментов, а затем тиражирует их в миллион раз. Как и при тестировании на антитела, тест ПЦР, вероятно, имеет то или иное значение, поскольку он проявляет своего рода иммунную реакцию (как её называют в технических терминах) в организме; или, что более нейтрально, какое-то нарушение или активность на клеточном уровне. Но вирус с неопределёнными характеристиками не может быть доказан ПЦР, не более, чем его можно определить с помощью простого теста на антитела.¹⁰⁰ Опять же, это связано с тем, что точное определение вируса не было выполнено.

Что касается генетики, то эти короткие фрагменты, которые найдены с использованием ПЦР, не являются полными и даже не удовлетворяют определению гена (которых, как говорят, у человека от 20 000 до 25 000).¹⁰¹ Несмотря на это, предполагается, что при «склеивании» они будут изображать весь генетический материал данного вируса. Но никто не представил документ, в котором показана электронная микрофотография этого так называемого воспроизведённого вируса.

Даже если ученые предполагают, что обнаруженные в лаборатории частицы (антигены и фрагменты генов) являются упомянутыми вирусами, это далеко не доказательство того, что вирусы являются причинами заболеваний, о которых идет речь, особенно когда пациенты или животные, на которых проводятся подобные исследования, даже не больны, что бывает довольно часто. Ещё один важный вопрос также должен быть поднят: даже если предполагаемый вирус убивает клетки в пробирке (in vitro) или приводит к смерти эмбрионов в курином яйце, можем ли мы с уверенностью заключить, что эти данные можно переносить на весь живой организм (in vivo)? Многие данные противоречат этой теории, например, что частицы, называемые вирусами, происходят из клеточных культур (in vitro), частицы которых могут быть генетически вырождены, потому что их бомбардируют химическими добавками, такими как факторы роста или сильно окисляющие вещества.¹⁰²

В 1995 году немецкий журнал Der Spiegel углубился в эту проблему (что особенно стоит отметить, если учесть, что в этом журнале обычно приветствуется только ортодоксальная теория вирусов), цитируя исследователя Мартина Марковица из Исследовательского центра СПИДа Aaron Diamond в Нью-Йорке: «Ученый Марковитц убивает свои заражённые вирусом клеточные культуры этими ядами во всех мыслимых комбинациях, чтобы проверить, какие из них убивают вирус наиболее эффективно». «Конечно, мы не знаем, насколько эти перекрестные проверки в тесте можно перенести на человека», – говорит сам Марковиц. – «В конечном счёте, всё зависит от самого пациента». Его клинический опыт научил его видеть разницу между пробиркой и больничной кроватью. Среди исследователей СПИДа он больше всего знает о том, насколько мало поведение культивируемых вирусов в лабораторном инкубаторе соответствует тому, что происходит естественным образом в среде гормонов, антител, клеток-мусорщиков и Т-клеток иммунной системы живого человека».¹⁰³ Андреас Мейерханс из Института Пастера в Париже использует выражение «Среда – главная забота», что в основном означает, что результаты, полученные in vitro, только запутывают исследователей.^{104 105}

«К сожалению, это десятилетие характеризуется ростом смертности, вызванной раком лёгких, сердечными заболеваниями, дорожно-транспортными происшествиями и косвенными последствиями алкоголизма и наркомании», – написал в 1971 году сэр Фрэнк Макфарлейн Бернет, получивший Нобелевскую премию по медицине, в своей книге «Гены – мечты и реальность», «Настоящая задача сегодняшнего дня – найти средства для этих болезней цивилизации. Но в этом контексте ничего не выходит из лабораторных исследований, вклад лабораторных исследований сегодня практически свёлся к нулю. Для тех, кто находится только в начале своей карьеры в качестве лабораторного исследователя в области инфекционных заболеваний и иммунологии, это неутешительные слова».

Сэр Франк Макфарлейн Бернет получил Нобелевскую премию по медицине в 1960 году; фотография показывает его в лаборатории в отделении микробиологии Университета Мельбурна (1965). © Burnet, P.M. Collection. University of Melbourne Archives 89/34

Для биомедицинских учёных и читателей их работ, продолжает Бернет в своей книге, может быть интересно придерживаться «детализацией химической структуры РНК фагов [вирусов из простых организмов, см. далее] или производства тестов на антитела, которые типичны для современных биологических исследований. Но современные фундаментальные исследования в медицине вряд ли имеют прямое значение для профилактики заболеваний или улучшения медицинских мер этой профилактики».¹⁰⁶

Но обычная медицина избегает этой теории, как дьявол избегает святую воду. Вместо этого она пытается продемонстрировать патогенность (способность вызвать болезнь) этих частиц в экспериментах, которые вряд ли могут быть более загадочными. Например, тестовые субстраты вводились непосредственно в мозг лабораторных животных. Это, например, была стандартная процедура при исследовании коровьего бешенства и полиомиелита; и даже знаменитый Луи Пастер применил этот метод в своих экспериментах на бешенство, в котором он вводил поражённую мозговую ткань в головы собак (Пастер прославился на этих экспериментах, и только спустя годы после его смерти эти исследования оказались липовыми).^{107 108} В настоящее время признано, что «прямые инъекции в мозг» нереалистичны с точки зрения обычной жизни и, следовательно, в конечном итоге, не дают доказательств патогенных эффектов.¹⁰⁹

Почему бы не предположить, что вирус или то, что мы называем вирусом, является симптомом, т. е. результат болезни? Медицинское учение укоренено в картине Пастера и Коха о враге и пренебрегает идеей о том, что клетки организма могут производить вирус сами по себе, например, как реакция на стрессовые факторы. Эксперты обнаружили это давным-давно и говорят о «эндогенных вирусах» – частицах, которые формируются внутри тела самими клетками.

В этом контексте исследовательская работа генетика Барбары МакКлинток является важной вехой (Нобелевская премия 1983 года). В своём исследовании она обнаружила, что генетический материал живых существ может постоянно меняться, будучи поражен «потрясениями» или «шоком». Этим шоком могут быть токсины, а также и другими вещества, вызывающие стресс (для ткани) в пробирке.¹¹⁰ Это, в свою очередь, может привести к образованию новых генетических последовательностей, которые ранее были непроверяемыми (in vivo и in vitro).

Давным-давно ученые заметили, что токсины в организме могут вызывать физиологические реакции, но современная медицина видит это только с точки зрения экзогенных вирусов. В 1954 году ученый Ральф Скоби сообщил в журнале «Архивы педиатрии», что herpes simplex развился после инъекции вакцин, приёма молока или употребления определённых продуктов питания; в то время как herpes zoster (опоясывающий лишай) возник после приема внутрь или инъекции тяжёлых металлов, таких как мышьяк и висмут, или дозы алкоголя.¹¹¹

Также можно предположить, что токсичные наркотики, такие как попперсы, расслабляющие наркотики, обычно используемые гомосексуалистами, или иммунодепрессанты, такие как антибиотики и противовирусные препараты, могут вызвать то, что называется окислительным стрессом. Это означает, что способность крови переносить кислород, столь важная для жизни и выживания клеток, снижается. Одновременно образуются оксиды азота, которые могут серьёзно повредить клетки. В результате «активируется» продуцирование антител, что, в свою очередь, приводит к тому, что тесты на антитела дают положительный результат. Кроме того, благодаря этому генерируются новые генетические последовательности, которые затем регистрируются с помощью тестов ПЦР^{112 113} – всё это, разумеется, без какого-либо патогенного вируса, который «атакует» организм снаружи.

Но преобладающая медицина осуждает такие мысли, как ересь. Подобно тому, как ортодоксия боролась против концепции «прыгающих генов» МакКлинток на протяжении десятилетий, потому что не желала отпускать свою собственную модель полностью стабильной генетической структуры. Причём представители ортодоксальной медицины не просто игнорировали МакКлинток, но даже становились откровенно «враждебным».¹¹⁴ «Оглядываясь назад, больно видеть, насколько сильно многие ученые зафиксированы на доминирующих предположениях, с которыми они молчаливо согласились», – писала МакКлинток в 1973 году, вскоре после того, как медицинский истеблишмент признал, наконец, что она была права. «Просто нужно подождать подходящее время для изменения концепции».¹¹⁵ Сама МакКлинток не успела высказаться против господствующей догмы ВИЧ = СПИД, (лауреат Нобелевской премии умерла в 1992 году, вскоре после того, как в множество учёных стали критиковать догму ВИЧ = СПИД), но ранее она высказала критику, что никогда не доказанный СПИД вызван инфекционным вирусом.¹¹⁶

Будь вы лауреат Нобелевской премии или непрофессионал, задайте себе этот простой вопрос: как на самом деле можно вообразить, что вирусы-убийцы преследуют наш мир, убивая одну человеческую клетку за другой? Вирусы – в отличие от бактерий и грибов – даже не имеют своего метаболизма – по определению, вирусы полностью отдают свой метаболизм клеткам, они состоят только из одной цепи нуклеиновой кислоты (ДНК или РНК-генов) и одной белковой капсулы, поэтому у них отсутствуют решающие признаки живых существ. Строго говоря, они не считаются даже «микробами», т. к. исходя из перевода с греческого: «микро» = маленький, «биос» = жизнь. Как вирусы, такие как бактерии, могут стать активными и агрессивными по своему усмотрению? Полагают, что вирусы могут существовать в течение трех миллиардов лет.¹¹⁷ И точно так же, как бактерии и грибы, вирусы также считаются вездесущими – их находят от глубокого моря до полярных ледяных шапок. В исследовании 2006 года, опубликованном в «Proceedings of the National Academy of Sciences»¹¹⁸, было обнаружено, что в одном литре морской воды насчитывается более 20 000 видов бактерий – хотя исследователи ожидали найти только от 1000 до 3000 видов.

«Точно так же, как ученые изобретают всё более мощные телескопы, и открывают миллиарды новых звёзд, которые были не видны раньше, также и количество морских организмов, невидимых для глаз, превосходит все ожидания, и их разнообразие намного больше, чем мы могли себе представить», – говорит ведущий автор Митчелл Согин, директор Массачусетского центра морской биологической лаборатории (MBL) Центра сравнительной и молекулярной биологии и эволюции. «Это исследование показывает, что мы «едва поцарапали поверхность». Количество различных видов бактерий в океанах может превысить 5–10 миллионов».¹¹⁹ Кроме того, считается, что один литр морской воды содержит не менее 10 миллиардов вирусов очень простых организмов, таких как одноклеточные водоросли, называемые (бактерио) фаги;¹²⁰ причём вирусов (фагов) значительно больше, чем бактерий. Оба эти открытия – длительное время эволюционного развития и их всеобщее существование – показывают, что природа, которая постоянно стремится к равновесию, живёт в симбиозе с этими вирусами.

К счастью, вездесущность фагов пролетела ниже радара существующих медицинских вирусных исследований – иначе бы у нас уже были «правила купания в море с защитой всего тела», или «программы защиты от эпидемий с условием профилактического приёма противовирусных лекарств», или идеи вроде «почему бы не попробовать дезинфицировать большие поверхности морской воды?» Мы и так уже находимся на пути к подобному мышлению, поскольку фаги уже представлены как супер-злодеи, которые «работают с использованием хитрых трюков».¹²¹ Но этому нет никаких реальных доказательств.

Нам было бы разумнее вспомнить те времена, когда правящая ныне догма о вирусах-убийцах резко (свободно и открыто) атаковалась и воспринималась не более чем «вера» чистой воды.¹²² Действительно, было много выдающихся микробиологов, которые настаивали на том, что бактериофаги просто не являются вирусами, а скорее продукты «эндогенно», т. е. бактерии.¹²³

Роберт Доерр, редактор «Справочника по вирусологии», опубликованного Шпрингером в 1938 году, даже придерживался идеи, что не только фаги, но и другие «вирусы» являются продуктом деятельности клеток.¹²⁴

Давайте рассмотрим один из аргументов: бактериофаги не могут быть живыми существами, которые становятся независимо активными, так как сами фаги не могут быть разрушены температурами до 120 градусов.¹²⁵ «И, вероятно, было бы полезно вспомнить историю этой десятилетиями длящейся дискуссии», – говорит голландский микробиолог Тон ван Хелвоорт, – «база для разрушения противоречий и нахождения консенсуса находится только в основе научных исследований».¹²⁶