Византийские исихастские тексты

От Симеона Евхаитского (митрополичья кафедра в понтийском городе к западу от Амасии) дошло только одно послание[472], хотя его перу принадлежало по меньшей мере несколько писем (см. гл. 19). Автор жил в начале XI в.[473]. Послание пользовалось популярностью в византийских монашеских кругах, о чём говорят, как количество дошедших рукописей, так и цитирование отрывка из письма Симеона у прп. Петра Дамаскина (XII в.). Письмо впервые было издано К. Мицакисом[474] по двум рукописям: Meteorensis 548 и Monacensis 498 (чтения последнего кодекса сильно отличаются от первого, не будучи при этом надёжными; в нашем переводе разночтения опущены). Всего издателю было известно 11 рукописей. А. Риго перевёл послание на итальянский язык с привлечением ещё двух рукописей (Vat. gr. 730 и 737)[475], снабдив при этом перевод ссылками на Писание (мы несколько дополнили эти ссылки, исправив отдельные опечатки) и другие источники, отсутствующими в издании Мицакиса. Деление на главы в издании Мицакиса и в переводе Риго совпадает. Наш перевод, публикуемый впервые, выполнен по изданию Мицакиса с использованием сносок Риго.

Славянский перевод послания был выполнен прп. Паисием Величковским[476]. При публикации издатели сличили текст с греческой рукописью Московской патриаршей библиотеки № 312 (ныне — ГИМ, Синод. греч., № 438 по каталогу архим. Владимира, XVI в.), л. 188 слл., и отметили в сносках все многочисленные расхождения её со славянским переводом. Как правило, эти расхождения связаны с лакунами в славянском переводе и не дают новых чтений сравнительно с греческим текстом, изданным Мицакисом. Очень редко отдельные варианты рукописи ГИМ 438 не имеют соответствий в тексте Мицакиса, встречаются и пропуски, порой значительные; в нашем переводе все эти разночтения не оговорены.

Послание Симеона, митрополита Евхаитского, Иоанну, монаху и затворнику

Мы получили от тебя, отче духовный, сие боголюбезное послание и признали твоё смирение по Бозе, почтенные твоим [желанием] выслушать полезное слово от меня, не имеющего ничего доброго. Я же, если бы не боялся наказания за прослушание, пожалуй, ослушался бы тебя, зная, что не сотворивший и учащий как лицемер малейшим наречётся подвизающимися в достижении Царствия Небесного[477]. Но поскольку и послушание не [останется] без воздаяния, и вера твоя велика[478], ради неё дерзая и твоей молитвы, насколько смогу и просвещусь ими, пишу по твоему увещеванию.

Отцы говорят, что у нашей разумной души три части: ум, который называют и рассудительной [частью], возделывающее и волевое [начала][479]. В этих трёх [частях] естественно содержатся добродетели, а пороки возникают в результате утраты добродетелей. Добродетели разумной [части души]: правая вера, знание, разумение, смирение, постоянное устремление и направление к Богу благими мыслями, чистыми помыслами и боголепными созерцаниями; пороки же её суть неверие, неведение, неразумие, забвение, тщеславие, гордыня, блуждание помыслов и тому подобное. Добродетели волевой [части]: целомудрие, отвращение от всего тленного (каковы пища, деньги, имущество, преходящая слава), всегда направлять к Богу все желание и простирать к Нему все стремление; пороки же её — невоздержанность, любовь к миру и мирскому, осквернение этим любочестия души, предпочтение преходящего и гибнущего великой славе Божией и Его благам. Возделывающей части [души] пороки суть ярость, гнев, раздражение, злопамятство, зависть, злословие, убийство и подобное; добродетели же её — кротость, мужество, долготерпение, незлобивость, милость, любовь, благость.

Из-за этих пороков и добродетелей бывают отречения и подчинения; из-за них мы переносим исповеди, подвизания, уединения и всякий телесный труд, всяческий пост, бодрствование и терпение зол, дабы исторгнуть пороки словно волчцы, терния и сорняки души и насадить, и возделать в нас добродетели, как прекрасное семя. Тот, кто смог содействием свыше и благодатью прогнать душевный порок и вселить добродетель, — блажен в нынешнем веке и в будущем; а захотевший, но не смогший то ли по небрежению и беспечности, то ли по неведению, как нужно делать добро, — сей глубоко несчастен, как я, сластолюбивый, обманываемый сладострастием, над кем глумятся зависть и тщеславие и кого умерщвляет злопамятность. Потому и Христос повелел желающим следовать за Ним отказываться от всякого имущества[480]; потому и святые отцы наши обитали в пустынях, горах, пещерах и ущельях земли[481], в лаврах, монастырях, кельях, затворах и на столпах, дабы, освободившись от всего остального или через подчинение, терпение и отсечение воли в киновиях, очиститься от порока и стяжать добродетель либо воспитать нравы и чувства отшельничеством и совершенной непочтительностью о внешнем, соблюсти ум и помыслы неколебимыми и не отвлекаемыми от благих мыслей и обрести Бога, из-за Которого[482] они все делают и стараются. Так [обстоит дело] с этим.

Итак, поскольку существуют телесные делания (пост, бдение, сон на земле, служение, рукоделие, послушание) и душевные (любовь, долготерпение, кротость, воздержание, молитва и тому подобное), нужно, отче духовный, удалять пороки умерщвлением всего мирского, всецелым воздержанием, благодарным послушанием, истинным смирением, терпением зла, непрестанным молением и духовной любовью, потому что этими душевными и телесными подвизаниями пороки погубляются, а добродетели возрастают. Терпением зол мы угашаем все телесные страсти, а смирением и любовью точно так же — душевные; воздержанием и терпением мы доблестно переносим [искушения], находящие независимо от [нашей] воли, и мужественно выдерживаем наши добровольные труды: невольными являются находящие на нас извне горести, добровольными же — те, которым мы сами предаёмся, как например пост, бодрствование и им подобные [подвизания]. В молитве мы получаем помощь божественной благодати, так как мы не можем получить никакой пользы без вышней помощи и без нашего произволения и тщания.

Таким образом, познавший любовь к нам Бога и блага, обещанные Им нам, памятующий о Его ежедневных благодеяниях и воздаяниях и о том, что Он избавляет нас от опасностей, людских искушений и бесовских злоумышлений, — сей поистине поёт: «Благослови, душа моя, Господа и не забывай всех воздаяний Его"[483]; и как благодаря ведению Бога и памяти о Его благах мы приобретаем всякое благо и терпим всякое [зло], находящее на нас, и не отлучает нас от любви Его скорбь или теснота, по апостолу[484], либо иная какая горесть, — так от неведения и забвения о Его благах происходит беспечность и небрежение, от которых рождается себялюбие, то есть неразумная любовь к телу, а от этого себялюбия наступает сластолюбие, сребролюбие и тщеславие, которые производят в людях все пороки.

Как любящие земное ради него все делают и все терпят, дабы не отпасть от него, так стремящиеся к небесным благам совершают всяческое прекрасное [дело] и переносят всякую находящую [скорбь], чтобы не лишиться возделываемого. Так и ты, отче духовный, укреплённый благодатью свыше, в юности презрев весь мир, уверовав Христу, глаголющему: «Кто не отрешится от всего имущества своего, не может быть Моим учеником»[485], и: «Любящий отца и мать более Меня не достоин Меня»[486], и: «Кто оставил дома, и поля, и виноградники, и жену, и детей, сторицею получит, и жизнь получит, и жизнь вечную наследует»[487], и: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые, и Я упокою Вас"[488], — когда ты услышал это, и поверил, и поступил [так], и восхотел перейти к лучшему упражнению, [тогда] надлежало тебе положить прочный фундамент и сначала пройти послушание в училище, и терпением, нестяжательностью и полным отсечением желания освободиться от страстей, и быть возведённым к смирению, и через более частные добродетели взойти к той, что выше их, а именно к хранению помыслов; но поскольку этого не произошло, то ты, построив дом своей души на столпе, водрузив веру, любовь и надежду на Христа словно некие прочные основания, если имеешь какого-нибудь искусного проводника, повинуйся словам его и ничего не делай без его совета, чтобы таковые подпоры, будучи потрясёнными из-за самоуверенности, самоугождения или иного какого обстояния, не сокрушили все строение; если же нет у тебя [подходящего] человека, возымей истинного Учителя и Наставника — Христа, Который вразумит и укрепит тебя во всех благих [делах].

Итак, познай, во-первых, цель, ради которой ты вышел [из мира][489]. Конечно, ты вышел, дабы совершенно возненавидеть грех и отсечь страсти, творящие грех. Грехи суть: чревоугодие, блуд и подобное; страсти: гнев, вожделение, печаль и наслаждение; ты вышел не только для того, чтобы отсечь эти [грехи и страсти], но и ради противостояния страстным помыслам, чтобы они не оскверняли ум со сложением, чтобы приобрести тебе чистое сердце, в котором дух правый[490], обновляемый чистой молитвой, доставит Царствие Божие. † Прилагай к себе все согласно оному святому Иоанну <Арсению?>, ради чего ты вышел [из мира]. † И если досаждают тебе бесы пагубного вожделения, вооружайся против них постом, бдением, терпением зол, смирением и усердной молитвой; а если [досаждают бесы] гнева, печали и памятозлобия — то [борись] кротостью, долготерпением, милостыней, состраданием и презрением ко всему материальному и житейской славе, которыми возмущается вожделеющая [часть] души; если нападают искушения тщеславия, надмения, то встречай их смирением, молитвой, любовью к Богу, самоукорением, сокровенным деланием и памятованием, и мужеством отцов, превосходящим естество, зная, что «если не Господь созиждет дом, всуе трудились зиждущие»[491]. Ибо воистину, отче духовный, то, что делаем мы, если хорошо рассмотрим это, — совершенно негодно, достойно порицания и укорения. Ведь кто может потерпеть, как Иов? Кто может быть [столь] благоразумным, как Иосиф; возлюбить Бога, как Авраам; поститься, как Моисей, Даниил и Илия; «умирать ежедневно»[492], как апостолы и мученики; пострадать, как святые отцы наши Антоний, Симеон, Алипий, Даниил Столпник[493], жены-пустынницы, чтобы не говорить о мужах, и ныне соревнующие им?

Но потщимся если и не по их силе, то по нашей, поскольку слышу я о многих и нынче подвижниках в горах, пустынях и монастырях и зрю ещё больших, подвизающихся ради заповеди и [надлежащей] меры добродетели, — но оставим их как пока ещё подвизающихся, ибо конец неясен. Мы находим, что все бывшие прежде них, хоть и подвизались, и преставились добре, порицали себя и говорили: один — что он «земля и пепел»[494], другой — «что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроет ся в нас»[495]. Они, видя многую благость Божию к нам и что Он счёл нужным стать ради нас человеком и умереть, все совершаемое ими считали словно «тряпье нечистой"[496], словно сор[497], тень и ничто. Нужно, чтобы и мы, думая так, унимали душевную гордыню и надмение, и, если делали нечто, полагали это наименьшим прибавлением к нашим грехам и долгу и что мы должны, как рабы, исполнять всякую заповедь, данную нам Владыкой, и тогда говорить, что мы — «рабы неключимые"[498].

Совершай всякое подвизание, какое творишь, тайно и делай его ради Бога, словно, ничего не делая и совершая его будто не по разуму (ὡς μὴ κατὰ λόγον). Настигнутый своими желаниями, брани самого себя и говори помыслу: то служит первым моим обвинением, что я исполняю своё желание и что людские похвалы и славословия дают мне силу для такового подвизания. А сущие в подчинении совершают все, чего, может, не хотят, и выносят всякий труд, какой пожелает настоятель, уничижаемые, терпящие озлобления и бесчестимые; я же как себялюбец и малодушный избежал подчинения и восседаю, ублажаемый подчинёнными мне за мнимое и кажущееся подвизание. Если так будешь поступать и думать, и полагать себя более страстным и грешным, чем любой человек, и укорять себя из-за бездельной жизни и за то, что сражаешься и переносишь страдания не как мирские воины, но даром питаемый и спасаемый Богом, и если ко всякому деланию приложишь смирение и любовь, то дело твоё — по Богу.

Всегда избегай и избытка, и недостатка добродетелей, усердно ищи середины между ними, действуя своевременно и соразмерно. Избыток — это продолжительный пост, бдение, нагота, ношение вериг и подобное; недостаток — обжорство, отдых, безразличие и подобное; середина — есть каждодневно и не пресыщаться, соразмерный сон, труд и исполнение всего согласно с церковным преданием и монашеским устроением. Ведь кто-то из отцов сказал, что крайности свойственны бесам[499]. А если некоторые подвижники возмогли достичь крайнего и превосходящего Евангелие жительства благодаря надежде на Бога, вере и любви, то это бывало редко и не одобрено отцами как несообразное с заповедью и правилом, как опасное и рискованное и часто причиняющее вред желающим подражать. Превосходный же путь[500]а и вершина добродетели, и уподобление Богу — в том, если любишь врагов[501], дружествен к ненавидящим[502], благотворишь делающим [тебе] зло, носишь тяготы всех[503], благословляешь бранящих и хулящих[504], любишь всех людей, как самого себя[505], а лучше — паче себя, «как Христос возлюбил нас»[506], «радуешься с радующимися, плачешь с плачущими»[507], всегда во всем благодаришь[508], «непрестанно молишься"[509], любишь Бога от всего сердца и души[510]. Такие [добродетели] приходят сверхприродно, это плоды Духа[511], которыми мы становимся подобными Богу[512]; а все прочие [добродетели], в которых мы упражняемся через воздержание и терпение зол, суть пути, корни, орудия и дела, ведущие и направляющие к ним [сверхприродным добродетелям]. Ибо что пользы земледельцу в посеве и уходе за виноградной лозой и деревьями, если он не получит плодов — хлеба, винограда и вина? И что [проку] строителю в топоре или рыбакам — в вёслах, судне и удилищах, если все [инструменты] не приводят к своей цели?

И если так обстоит дело, и мы трудимся, взирая на цель, то есть прибыток и пользу, то и монахам, конечно, нет никакой выгоды, если не устремляются к самому благу и при помощи самого блага; а благо — это Господь Бог и ведущие к Нему добродетели: любовь, радость, мир, благость и прочие, перечисленные апостолом[513]. Итак, должно, отче, все делать ради Бога и по Богу, не ради чего-то преходящего или человеческого, ибо таковые «получают уже мзду свою», говорит Господь[514], и с помощью телесных добродетелей устроить души.

Соблазняющихся о тебе, монахи ли они или нет, всячески врачуй, а себя брани и порицай как погрешающего и молись за них изо всех сил. Смотрите, — молвит Христос, — не соблазните ни одного от малых сих[515]. И отцы говорят: «От ближнего жизнь и смерть»[516], и: «Никогда я не ставил желания своего впереди брата моего"[517]. Приходящими к тебе ради [духовной] пользы руководи с рассуждением, чтобы и их наздать, и себя не разрушить, ибо безмолвникам подобает всяческая непопечительность и беззаботность о внешнем, а приходящим — беседа и вразумление, поскольку и себе нужно не навредить, и братьям помочь.

Если хочешь, отведи три дня в неделю для исихии и четыре — для беседы. Безмолвствуя, будь занят в своей келье работой, чтением, псалмопением, молитвой и, по возможности (ἴσως)[518], рукоделием.

Упражняй ум памятью о прежних твоих грехах, ежедневных падениях, небрежениях и нарушениях в псалмопении, молитве и прочих добродетелях, о поползновениях языка, безрассудных движениях воли и вожделения, заблуждениях ума, вредных помыслах, человекоугодливых взорах, тщеславных жестах: исследуй все это и, обнаруживая, исправляй, искореняй и далече отбрасывай от разума, чтобы, подобно плевелам, не задушили они хлеб добродетели и не стали мы бесплодными[519].

Утруждай помыслы, опять-таки, сокрушением и рвением, памятью о смерти, будущем Суде, вечном наказании, подвигами мучеников, мужеством подвижников, деяниями святых. Пекись о возрастании любви к Богу, думай о снисхождении Христа, страстях [Его], кресте, смерти, о всем, что сделал Он ради нас, сколькие и каковые заповеди Он дал, что Он [исполнил] их, а мы даже одну заповедь Его не исполнили и не исполняем, и, однако, по Своему человеколюбию Он часто и ежедневно избавляет нас от тысяч нужд и скорбей, от демонского вреда и людского зла, мы же ежечасно и делами, и словами, и мыслями лукавыми огорчаем Его, а врага нашего, диавола, воюющего с нами, любим и следуем [за ним]. Давайте подумаем, к какому смирению, любви, сокрушению, удручению и плачу не приводят нас они[520].

Кроме того, помышляй о добродетелях, скольких из них мы лишаемся, таких как совершенного смирения, послушания, бесстрастия, любви, «мира, который превыше всякого ума"[521], неложного знания[522], мудрости, единения с Богом чрез молитву, праведности и соразмерности во всех добродетелях; ведь благодаря им ты приобретёшь всяческое смиренномудрие, а через смирение вселится в тебя Бог и будет ходить[523], согласно Его обещанию.

Говори страстным помыслам: «Отступите от меня все, делающие беззаконие»[524], и: «Не делайте дом Божий домом торговли»[525]. Поставь своим вожатым своё помышление, а учителем помышления — Христа; очищенный от страстей ум не нуждается в другом учителе. Молви ежедневно душе и телу: «Душа, подвизайся, дабы спастись; тело, трудись для пропитания». Исследуй каждый день, как прошёл он, как прошла ночь, и когда ты преуспел, благодари со смиренномудрием: «Не я, а благодать Божия, которая со мною»[526]; когда же ты часто как человек падал, требуй от себя духовных наказаний, наподобие судей, бичующих телесно мирских [людей]. Если часто беспокоит тебя нехороший помысел, [в борьбе] с которым ты мужаешься и веришь, что получишь помощь[527], не скрывай его, но усмиряй гнездящийся [помысел] и восторжествуй, чтобы он не поразил тебя и не умертвил на деле, ибо говорит [Писание]: «Горе одному, когда упадёт, а другого нет, поднимающего его»[528], и: «Для кого недостаёт попечения, те падают, как листья, а во многом совете — спасение»[529]. Об этом достаточно (ταῦτα μὲν αὐτοί).

В течение трёх дней молчания занимайся собой, заботься и наблюдай, чтобы противник, внушив другие, ненужные и бесполезные мысли, не омрачил в тебе свет и, как в безлунной ночи, не поразил тебя прямо в душу[530]. В остальные же четыре дня недели приходящим к тебе и открывающим свои помыслы говори [полезное] ко спасению, чтобы после избавления от зла они не впали вновь в те же прегрешения. Если же случится им как людям снова пасть, учи их скоро прибегать к исповеди и покаянию и призывай хранить данные им тобой заповеди, дабы не оставляли [богослужебных] собраний и обычных псалмов (стоят ли снаружи церкви или внутри), не забывали о милостыне к бедным и взаимной любви, прощали друг другу огорчения, бывающие среди [братии] от бесов. Вот нетрудный путь к прощению грехов: «Какою мерою мерите, такою же отмерится и вам»[531]; и «простите и будете прощены»[532]; «и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим"[533], — ибо ничего нет легче этого способа для прощения грехов: нет нужды ни в прощении, ни в труде каком, только «прости и будешь прощен», говорит [Господь]. Вразумляй их заботиться и о посильном воздержании, и в естественных, и в приобретённых телесных движениях.

Если кто-то исповедуется другим старцам[534], не принимай таких в повиновение себе, отче, ради зависти и соблазнов; лучше учи их слушаться своих отцов и преуспевать благодаря научениям оных [руководителей] (ταῖς ἐκείνων διδασκαλίαις τυχεῖν). Если же имеют какой-то вопрос, относительно которого те [наставники] недоумевают, а Христос просветит тебя, сообщи им решение вопроса, не возбуждая зависти.

Совершенно несообразно и опасно, особенно для молодых монахов, принимать кающихся женщин и беседовать с ними, поскольку те [монахи] не будут бесстрастно внимать словам женщин и голосу их, и лицезрение их не пройдёт безвредно. Итак, подобает полностью отвращаться их, если можно, и отсылать их к добродетельным монахиням, если они есть там, чтобы через тех ты услышал, что те не могут уврачевать.

Если же когда-нибудь стесняет тебя нужда увидеть женщин, принимай их не часто, но по прошествии многих дней, не видя лица их и сам не будучи видимым ими. Скажи им немногое и ещё меньше выслушай от них. Быстро отошли их из твоей кельи, чтобы не стали они источником вреда и для тех, кто с тобой. Если же ты уразумеешь, что от таковых лиц возникает некий вред, пусть даже малый, для тебя или для тех, кто с тобой, совершенно удали их от пути, ведущего к тебе.

Одержимых бесами [женщин] — будь то на самом деле или притворно — вообще отвращайся, и прогоняй, и не позволяй приближаться к келье, потому что многие из них [монахов] (которых, и мы знаем) склонились [к просьбам][535] и погибли.

Совершенно отвергай сновидения, пророчества, предречения, мечтания и тому подобное, ибо они стали причиной многой прелести и порицаний для поверивших им монахов. От таковых предсказаний произошли тысячи смущений, беспорядков, многие распри и раны; итак, остерегайся этого ради Господа, сколько есть сил. Сиди в келье своей, как сказано, втайне и наедине соделывай, словно пчела Христова, улей добродетели.

Из чьих-либо христолюбивых подаяний, если не имеешь пропитания и одежды, согласно апостолу[536], бери не больше необходимого и нужного тебе и тем, кто с тобой; если же имеешь [необходимое], не бери, если возможно, но будь безвозмездным трудником добродетели; если же возьмёшь, то трать это не на украшенные и большие строения, не на земельные приобретения или что-либо иное тленное, не на друзей или родичей, ни в чем не нуждающихся (μηδὲν λειπομένου<ς>)[537], не на долгие и роскошные застолья, дабы не стать тебе виновником соблазна и клеветы со стороны тех, кто судят о вещах без должной рассудительности, и не строить вновь то, что ты разрушил. Напротив, ограничивайся лишь нужным и достаточным для исполнения необходимых потребностей, а все излишнее отдавай вдовам, сиротам и нищим, как учат нас Деяния апостолов, ибо приносили деньги апостолам[538] «и каждому давалось, в чём кто имел нужду»[539], говорит [Дееписатель]. Среди них, распознавая нищих (διὰ τὴν συνείδησιν τῶν φαύλων), предпочитай благоговейных и живущих добродетельно и в нищете — живущим безразлично[540], хоть и бедно. Любую милостыню твори не вблизи своей кельи и не явно, но тайно[541] и поодаль из-за докучливости нищих и заповеди, гласящей: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас»[542], и: «Пусть левая твоя рука не знает, что делает правая"[543].

Молись о мире всего мира, за спасение христиан, за всех людей, о победе святых царей наших, о единомыслии и мире всех Церквей. Помогай приходящим к тебе и жизнью своей, и словом, дабы сиял свет пред людьми и ради добрых дел твоих и слов прославлялся Бог[544]. Молись ради Господа и о моем недостоинстве, потому что я никогда не сотворил ничего доброго и не имею никакого остатка добродетели, но, сам будучи весь в язвах[545] и страстях, пишу и учу исполненных благодатью Божией всяческой добродетели и ведения. Следует простить меня ради Господа и за то, что я часто писал не должным образом от неразумия и неведения. Тебя же да защитит Господь Бог от всякого видимого и невидимого зла и да укрепит тебя в Его воле. Аминь.