Внизу

Теперь нужно просто идти вперед, не сворачивая с пути

— //-//-

В небольшом жилом модуле на окраине столицы с самого утра шел весьма непростой разговор. Александр, который, действительно, разболелся и всю ночь температурил, сейчас спал крепким сном. Его мама же вместе с братом, который сегодня не работал, закрылись на маленькой кухоньки и вели напряжённую беседу.

— Лиза, ты что, правда, ничего не замечаешь? мужчина обвел руками небольшую комнатушку, словно имел ввиду обстановку. Только оба прекрасно понимали, что говорил он совсем не о мебели или посуде. — В последние недели мне кажется, что я медленно схожу с ума.

Михаил решительно взял бутылку с наливкой, что стояла на столе посреди немудреной закуски, и налил себе полный стакан. Сестре же плеснул чуть на донышке.

— Еще месяц назад все было совершенно по-другому! Не помнишь что ли? Все было иначе, — он залпом выпил нашивку, даже не почувствовав ее вкуса. Что-то под такие разговоры не брала она его толком. Словно чуть подслащенную воду пил. — Наш Максимка был немного от мира сего: недалёкий, конечно, но смирный, послушный. Слова лишнего не скажет. А сейчас, Лиза! Что с ним такое происходит? Ты не видишь, каким он стал? Я уже устал удивляться. В некоторые даже начинаю бояться этих его изменений…

После очередного стакана крепкой наливки его словно прорвало. Он говорил и говорил, даже не пытаясь остановиться.

— …Ты слышала, что его наши, что со мной работают, уже побаиваться начали. Стараются с ним лишний раз не разговаривать. Черт, некоторые в его глаза не смотрят. А знаешь почему? — мужчина сейчас немного напоминал маленького мальчишку, который жаловался матери на кого-то со двора. — Он ж стал вести себя совсем по-другому. С благородными на равных держится, как будто они ровня. А директор стала ним первым здороваться! Представляешь, Лиза? Да старший управляющий не каждому благородному руку подаёт, а тут с каким-то уборщиком здоровается!

Похоже, этот факт для мужчины был самым настоящим потрясением, почти крушением основ его мира. Ведь, его мир был уже давно неизменен, как скала. В нем все было понятно, все роли распределены, все находились на своих местах. И в его мире такого бы никогда не случилось. Старший управляющий императорской гимназией, который однажды ручкался с самим императором, никогда не стал бы здороваться первым с обычным уборщиком, тем более сопляком, по сути.

— …А вчера, старший управляющий, вообще, сказал, чтобы я перевел Максимку на облегчённую работу! Ты слышишь? Он ещё добавил, что хочет предложить племяннику со временем какую-то другую работу. Когда такое, вообще, было? Знаешь, что у нас поговаривают из-за этого?

Мужчина махнул новый стакан. Чувствовалось, что его, наконец, пробрало. Чуть громе стал голос, хуже координация движений.

— Говорят, что Максимка наш из благородных. Мол, ты его просто прижила от какого-то благородного, а теперь у него способности просыпаются… Слышишь, что говорят? Неужели, правда? — обвиняющим взглядом смотрел он на сестру. Та в ответ и не думала прятать глаза, с вызовом встречая его взгляд. — Значит, правда… Уж не от начальника ли своего, когда в корпорации ходила в его заместителях?

Наливка ударила в голову и женщине, которая, наконец, решила нарушить молчание.

— И что, Миш? Осуждаешь, что от нормального красивого умного мужика Максима родила, а не от этого алкаша? Или ты сам уже забыл, в какую скотину мой муж начал превращаться? Совсем не помнишь, что он со мной делал? Как мне приходилось надевать блузки с длинными рукавами, чтобы прятать синяки…, - из глубин памяти вылезло то, что, казалось, уже давно было погребено там на самом дне. Бедная женщина рассказывала и рассказывала, вспоминая о побоях со стороны покойного мужа, перечисляя его пьяные выходки и похождения «налево», упоминая про его маниакальную страсть к азартным играм. — … А я ведь женщина, Миша! Я женщина! Разве этого мне хотелось?!

Начала она пьяно всхлипывать, размазывать слезы по лицу.

— А тут он… Ты ведь помнишь бывшего владельца корпорации? Помнишь, каким он был? Представительный, уверенный в себе, всегда подтянут, одет с иголочки… А как он ухаживал… Боже, это было просто какое-то наваждение…, - слезы у нее мгновенно высохли, едва перед ее глазами начали всплывать картины прошлого. — Он же открыл мне глаза, показал, какая я на самом деле. Не лошадь, тянущая воз! Не робот с вечно взмыленным видом!

Теперь уже пришел черед мужчины слушать, что, собственно, он и делал. Подперев кулаками подбородок, брат смотрел на сестру. Хорошо захмелевший, одно он пропускал мимо ушей, другое, наоборот, слышал прекрасно.

— …Подожди, подожди, сестренка, — в какой-то момент Михаил подал голос. С выражением дикого удивления, он попытался встать из-за стола. Правда, безуспешно. Тут же обратно плюхнулся на стул. — Это получается, что наш Максимка должен быть одним из владельцев корпорации «Медитекс»? Ведь, у него там тоже должна быть доля. Господи, наш Максимка самый настоящий богач! «Медитекс» — это же гигант! Это безумные деньги! — у мужичины начали возбужденно бегать глаза. Он снова и снова порывался встать из-за стола. — Сестренка, нужно срочно искать хорошего адвоката… Подожди-ка, у меня же Серега, друган детства, адвокат! Точно! Он точно поможет! Подадим на корпорацию в суд и отсудим половину всего, что у них есть.

На мужчину нашло какое-то помешательство. Наливка, видимо, оказалась слишком ядрёной. Просто поток сознания какой-то.

— … А может, и все отсудим! Ведь, они на тебя тоже в суд подавали из-за кредита. Этот пристав еще приходил. Вот пусть теперь и платят! — размахался он руками, едва не смахнув со стола пустую бутылку от наливки. — Сереге скажу, чтобы до трусов их раздел… Лиза, ты чего это? Лиза?

Сидевшая напротив него женщина, закрыла лиц ладонями и рыдала. Узкие плечики ее тряслись, словно от холода.

— Не говори так… Пожалуйста, не говори. Умоляю тебя… Нас же убьют, Миша… Придут и убьют… Сожгут вместе со всем этим домом… Там ведь огромные деньги… И если они узнаю, что наш Максим может претендовать…

— //-//-

По длинному коридору шла высокая девица в бежевом брючном костюме, ладно облегавшим ее спортивную подтянутую фигуру и и подчеркивавшим все ее соблазнительные изгибы — небольшую упругую грудь, тонкую талию, широкие бедра. Вызывающе торчавшие полушария ягодиц при ходьбе выписывали волнующие кривые, от которых никак не хотелось отводить взгляда. В добавок ко всему этому природа щедро наградила ее и той особой магнетической способностью, которой обладают лишь некоторые женские особы и умело ею пользуются. Это женское очарование, заставлявшее мужчин со времён Адама глядеть на такую женщину и пускать слюни от возбуждения. Накрывавшее словно пологом, очарование скрывало все мыслимые и немыслимые недостатки, а достоинства, наоборот, многократно выпячивало. Здесь же все особенно сошлось…

— Лешик, варежку прикрой! — громко рассмеялась девушка, стремительно проносясь мимо громилы-охранника у двери, не сводящего с нее горящих глаз. — Ха-ха-ха! — она уже скрылась за повтором, а ее звонкий переливчатый смех еще долго гулял по длинному коридору. — Ха-ха-ха!

У мордоворота даже челюсть отвисла от охватившего его возбуждения. Казалось, еще немного, буквально самую малость и мужчина, словно дикое животное, бросится на девушку. Правда, вряд ли такое когда-то могло случиться. Ведь, эта милая особа, на которую охранник всякий раз «делал стойку», была неприкасаемой. Только полный отморозок или человек, лишенный мозга, решится поднять руку или что-то другое на дочь самого Карпова, точнее мясника Карпова.

Тем временем девушка уже была у высоких двухстворчатых дверей, за которыми ее отец обычно занимался своими делами.

— Папа, я пришла! — не стучась, вбежала она внутрь и начала с подозрительным видом осматриваться по сторонам. У Карпова в этот момент, стоявшего у большого окна, на лице был испуг, словно его уличили в каком-то очень постыдном занятии. — Опять своими грязными делишками занимаешься? Ха-ха-ха! — раздался ее заливистый смех. — Ха-ха-ха!

Это была их давнишняя игра — в полицейского и преступника, в которую они играли с самого детства. С возрастом детская забава стала их старой фишкой, которая снова и снова заставляла обоих улыбаться и вспоминать о давно прошедших временах.

— Знаешь, Мариш, мне становится все труднее и труднее делать испуганный вид. Наш бизнес, как ты знаешь, уже более чем легальный, — улыбался отец, глядя на свою дочь. — Тем более, произошло кое-что, что, вообще, может все изменить, — улыбка исчезла с его лица, вернулось тяжелое, непроницаемое выражение, с которым всегда и ассоциировался Карпов. По всем признакам, он собирался говорить о чем-то очень серьезном, важном. — Собственно, по этому дела я и попросил тебя отложить твои сегодняшние занятия. Кстати, как продвигается учеба?

Девушка, постигавшая премудрости управления в одном из лучших вузов столицы, в ответ скорчила умильную мордочку. Мол, все случается — и хорошее, и не очень.

— Ладно, после об этом поговорим, — мужчина чуть мотнул головой, словно прогонял какую-то мысль. Девушка тут же присела рядом. Знала, что, когда отец дергает так головой, значит, хочет о чем-то поговорить. — Тут такое дело…

Карпов не сразу начал разговор, что девушке показалось довольно странным. Такое поведение, похожее на нерешительность, крайне было на него не похоже. Обычно, он рубил с плеча.

— Ко мне не так давно попало в руки одно средство… хм… препарат, будет точнее назвать его. Не кривись, Марина. Это не дурь, — буркнул он на дочь, когда та скривилась. Думала, что отец завел с ней разговор о каком-то новомодном наркотике. — Ты, вообще, об этом еще ничего не слышала, но, уверяю тебя, скоро обязательно услышишь. Как сказал Химоза, ты же знаешь его, этот препарат — будущее.

Девушка ждала, когда отец продолжит дальше. Пока ей понятно было лишь одно — речь не шла о наркотике, что было уже хорошо.

— Короче, это что-то вроде биологического стимулятора, который очень быстро «чистит» организм. Мы, Мариш, тут провели кое-какие тесты, и башка уже кругом идет. Средство очень быстро выводит из организма шлаки, всю возможную гадость. Органы латает. Кожа даже лучше становиться. Ещепрепарат конченных нариков на ноги поднимает. Он жрать начинают хотеть. Понимаешь меня?

Девушка неопределенно кивнула. Естественно, она представляла, что происходит с теми, кто долго принимает наркотики или с легких переходит на более тяжелые. Там желудок почти полностью атрофируется. Об аппетите, вообще, можно было забыть.

— На моих глазах препарат ввели одному утырку, что около месяце сидел на грязном синтетике, — Марина снова кивнула. Что такое «грязный синтетик», она тоже имела представление. Так на профессиональном сленге называли неочищенный синтетический наркотик, произведенный в кустарных условиях и просто «убивавший» внутренние органы человека. За неполный месяц такой синтетик мог превратить целого спортсмена в развалюху, едва передвигающую ноги. — я сам не поверил, что потом случилось! Из его тела куча какого-то дерьма вылилась, и он встал на ноги. Он даже соображать вроде что-то начал. Наш медик, пропустивший нарика через свой медицинский реаниматор, чуть в обморок не упал от результатов. Я его таким, вообще, никогда не видел. Он чуть не на колени упал передо мной, прося, чтобы я познакомил его с создателем препарата… Я тут пару доз препарат загнал за большие деньги паре аристократов. Знаешь, что они делают теперь. Берут десяток самой разной дури — герыча, фестиваля, крега, финила и долбятся, пока шары из глаз или пена из рта не полезет. Затем вводят мой препарат, и… все начинают по новой. Сутками так гудят. Ширнутся чем-то тяжелым — полечатся, потом еще ширнутся — вновь полечатся… Короче, конвейер удовольствий наладили.

У девушки в изумлении широко раскрылись глаза. Поверить не могла своим ушам. У них в руках оказалось, если верит отцы, охренительно эффективный медицинский стимулятор, а они его нарикам стали толкать. Дебилы!

— Пап, ты чего? — фыркнула она на отца. И столько в ее голосе прозвучало осуждения, что тот аж поперхнулся. — Тебе сейчас, вообще, с темы наркоты съезжать нужно. К черту их! Если все именно так, как ты говоришь, то нужно развивать темы омоложения. Вот где золотая жила! Представляешь, если этот препарат сможет хотя бы немного приблизиться к эффекту от исцеления? Б…ь, пап, а рынок косметических процедур?! Миллионы баб за тридцать, только спят и видят, чтобы освежить свою кожу и выглядеть чуть моложе! А папики с кошельками? Ты забыл про них? Охренеть, какие тут нарики?!

Было даже немного страшно наблюдать, как менялось лицо у Карпова. У него появлялись такие гримасы, что оторопь брала. Похоже, до него стало доходить, что за золотая рыбка попала ему в руки.

— У нас же есть собственная медицинская клиника, где ты своих быков после разборок латаешь, — возбужденно ерзая на месте, продолжала девушка. А как тут не ерзать? Тут открывались такие перспективы, что дух захватывал. — Гони оттуда все отребье в шею! Найми самых-самых докторов с медалями и престижными дипломами! Пусть они у тебя и станут продвигать этот препарат.

В принципе, схема, как и что делать дальше, уже вырисовывалась. Вариант с собственной клиникой, которую можно было бы презентовать, как суперсовременное заведение для особых клиентов, мог сработать на все сто процентов. Плюсом, договорились дочь с отцом, нужно было срочно основать научно-исследовательскую фирму с каким-нибудь очень броским и запоминающимся названием, которое и должны было стать разработчиком этого чудо-препарата. Ведь, такой препарат не мог появиться сам по себе или свалиться с неба. Чтобы стать по-настоящему популярным, вокруг него нужно было создать очень граомтную историю.

— …Кстати, Мариш, есть еще кое-что, о чем я хотел поговорить, — после всего этого заговорил Карпов, вставая с места и увлекая дочь к окну. — Человек, который и принес этот препарат, готов со мной работать. Мы договорились о лаборатории и производстве на моей территории и под мои контролем.

Девушка понимающе кивнула. Собственно, ей уже все было ясно. Работая на территории отца, этот человек становится полностью от него зависим. И как только вся необходимая технология производства станет известна Карпову, то ценность изобретателя опустится до самого нуля. От бедолаги просто избавятся, как от использованного презерватива. Однако, последующий разговор имел совсем иное продолжение, которое она никак не ожидала.

— Тронуть я его пока никак не могу. Больно уж фигура странная. Неясностей вокруг него куча. Рядом благородные крутятся. Тронуть такого может оказаться себе дороже, — задумчиво рассказывал мужчина. — Короче, свой человек мне около него нужен. Присмотреть за ним нужно. Женский взгляд будет очень даже, кстати.

Брови у Марины тут же взлетели вверх. Признаться, отец смог ее удивить. Неужели решил ее подложить по какого-то мужика? До этого трясся над ней, как над диковинным цветком. Отгонял от нее всех возможных и невозможных ухажеров, а теперь такое заявляет. Как говориться, ни херово девки пляшут, если снизу посмотреть.

— Ты чего, Мариш, совсем что ли? Глаза аж заблестели, — возмутился Карпов, когда до него дошло, что могла подумать девушка. — Это же пацан, подросток. Ему только шестнадцать лет. Маловат он для тебя, с твоими двадцатью… Словом, присмотр за ним нужен. Возьми его под колпак так, чтобы он и рыпнуться не смел. Ты же можешь. Вон, как вокруг тебя мужики на цырлах ходят. Ха-ха… А этот, вообще, потом слюни пускать должен…. Ха-ха-ха

— //-//-

Длинный бронированный лимузин осторожно свернул в переулок, еле своей тушей вписавшись в поворот. За ним, словно привязанный, следовал массивный джип, с хищно выступающим вперед мощным кенгурятником.

Когда им осталось чуть больше сотни метров вход в развлекательный центр тут же расцвел окрасился слепящей иллюминацией. В небо взлетели сотни фейерверков, в высоте с хлопком расцветавшие яркими цветами. Из широко распахнутых дверей клуба пританцовывая выбежали музыканты, сразу же заигравшие какую-то торжественную музыку.

— Вас встречают, Ваше Высочество, — повернулся к единственному пассажиру водитель. Может не пойдете? У вас ведь только что прошел сеанс у целителя. Отдохнуть бы лучше.

Сидевший в полумраке салона цесаревич кривился, разминая сустав на левой ноге. Эти проклятые боли, что последние несколько лет буквально разрывали его суставы, почти уже не исчезали. Регулярные сеансы у целителя помогали все хуже. Особо сложное органическое поражение, разводили они руками. Ничего хорошего не обещали и медики. Самое лучшее, что молодой человек слышал от них, — это необходимость постепенной замены едва ли не всех суставов. Паршивая это была болезнь, поражавшая лишь одаренных и разрушающая костные в первую очередь ткани. Самое плохое было в том, что лечить одаренного магией было далеко не так просто, как об этом думали простые люди. И без того насыщенные магией ткани одаренного нередко просто не принимали чужеродного вмешательства, воспринимая его как вторжение.

— Нехорошо получится, Юра. Это же друг детства пригласил на мальчишник. Нужно заглянуть, — парень поморщился, пытаясь подвигать ногой. Боль в колене так и не отпускала его. Благо, хоть чуть сникла, а то утром совсем невмоготу было.

— Поберечь бы вам себя, Ваше Высочество, — вздохнул водитель, с самого детства возивший цесаревича и поэтому иногда позволял себе некоторую неформальность в разговоре. — Совсем себя не бережете. Целыми днями по мероприятиям ездим: то на презентацию, то на открытие, то на заседание. Я, конечно, понимаю, фигура вы официальная и себе не принадлежите… Но поберечься нужно… Вам бы в баньку, попариться от души, а после полежать на сеновале.

Цесаревичу невесело усмехнулся.

— Не трави душу, Юра, — отмахнулся парень со вздохом, берясь за ручку двери автомобиля. Пора было выходить, а то они и так стояли слишком долго. — Никуда не денешься. Как цесаревичу мне приходится посещать разные мероприятия… Пойду я. Вон, Жека уже бежит.

Скрывая ноющую боль, цесаревич вышел из машины и сразу же попал в объятия закадычного друга. Крупный, медведеподобный блондин с громким хохотом облапил его, постукивая по спине ручищами. Дружище, похоже, уже принял: глаза блестели, болтал — не остановишь.

— Александр! Где ты так долго? Мы уже тут все успели попробовать… и всех! — подмигивая, заржал виновник праздника, намекая на веселую программу. — Я, как ты понимаешь, просто должен все попробовать, пока без колечка! Пошли, старина за мной. Сейчас ты окунешься в чудесный мир — мир похоти и разврата! — улыбался во весь рост товарищ, делая руками приглашающее движение. Мол, милости просим, Ваше Высочество. — Забудь, хоть на секунду, что ты цесаревич! Оторвётся…

Увлекаемый другом и галдящей вокруг них полураздетой стайкой длинноногих красоток, Александр вошёл в клуб, где сразу же попал в царство громкой музыки, ароматов шампанского и обнаженного женского тела. Судя по насыщенности клуба очаровательными фигуристыми красотками, товарищ пригласил сюда не одно и не два эскорт-агентства столицы. Все вокруг просто кишела соблазнительными округлостями, которые потели, пыхтели, колыхались.

В вип-зале, куда товарищ буквально втащил за собой цесаревича, тот оступился и едва не завалился на пол. К счастью, его успели схватить за руку.

— Что снова накатило? — вмиг протрезвевший Жека помог добраться товарищу до огромной софы, на которой уже полулежали две фигуристые девушки. — А ну брысь отсюда! — громко рявкнул здоровяк. — Совсем худо?

Цесаревич скривился. Похоже, он, действительно, не рассчитал свои силы. Ему нужно было немного отлежаться после процедур. Он же поперся сюда.

Боль волнами накатывала на него, заставляя едва не скрипеть костями. Казалось, каждый его сустав проворачивался вокруг своей оси, терся о другие кости. Жуткое было ощущение.

— Вот же бл…ь! — заметался Жека, до которого, наконец, дошло, что цесаревич, похоже, загибается. Больно уж сильно его корежило. Обычно сдержанный и молча терпевший боль парень извивался, как уж на раскаленной сковородке. — Черт! Где у тебя таблетки? Что там? Или звонить нужно?

Тут его мечущийся взгляд падает на неприметный медицинский дозатор, что лежал посреди стола, заваленного разнокалиберными бутылками, энергетиками, закусками.

— Мать твою! Реаниматор! — вскрикнул он, рванувшись за дозатором. Оказалось, сыворотке, которую местная «золотая» молодежь принимала, чтобы прийти в себя после наркоты, уже дали характерное название. Прозвали просто и незамысловато — Реаниматор, подчеркивая, что она едва ли не мертвых поднимала на ноги. — Потерпи, дружище! Потерпи! Сейчас…

Быстро приложил дозатор к шее цесаревича и нажал на кнопку. С легким шипением сыворотку впрыснуло в кровь.

— Потерпи… Сейчас полегчает…

Через пару секунд сведенное судорогой тело цесаревича, и правда, начало отпускать. С хрустом распрямились руки, ноги, позвоночник. На глазах стало выравниваться дыхание.

— … Жека… Что это такое? Дурь что ли? — едва шевелились искусанные в кровь губы цесаревича. —