«Таласа Прайм», командный мостик
Напряжение, царившее на мостике фрегата с момента появления на радарах вражеского крейсера, ощущалось почти осязаемым. Нервное молчание прерывалось только редкими короткими командами, отдаваемыми Венкмайером для сохранения «Таласой Прайм» маскирующего положения за ореолом планетарной атмосферы. С каждой минутой все ближе подступала позорная паника и уходили последние крупицы надежды.
Первоначальный план был прост: дождаться, пока «Мучительный стон» не выбросит десант, для чего ему придется спуститься на низкую орбиту, после чего дождаться его смещения за горизонт и быстро забрать с поверхности инквизитора и его свиту. Все осложнялось тем, что крейсер о плане не знал, и убираться не спешил. Вместо этого он погасил свою скорость и плыл в пространстве синхронно с вращением планеты, будто висел на геостационарной орбите. Вероятнее всего, он оказывал поддержку космическим десантникам, или готовился очень быстро забрать их с поверхности.
«Они торопятся, - подумал капитан. – Они чего-то опасаются, и поэтому хотят совершить свой налет как можно быстрее. Выбросили девять десантных капсул и один «Громовой ястреб», то есть при максимальной загрузке сто двадцать Астартес. Хотя вряд ли, скорее, их намного меньше. В высадке не участвует ауксиллия из смертных бойцов, а также бронетехника».
Каков бы ни был предмет опасений Ангелов Экстаза, встречаться с ним Венкмайер желания не имел. Все, что ему требовалось, это как можно скорее забрать с поверхности инквизитора и добраться до точки Мандевилля, а для этого требовалось избавиться от врага.
Разумеется, о прямой атаке речи не шло. Длинной ударный крейсер превосходил фрегат в три раза, массой – всемеро, про огневую мощь и говорить не приходилось. «Таласа Прайм» могла выжать свои генераторы досуха, но не пробить пустотные щиты корабля космических десантников. В то время как несколько ответных залпов оставят ее без защиты, а следующий – уничтожит.
Откинувшись на спинку командного трона, Венкмайер перебирал в уме возможные варианты действий. На краю сознания колючим комком шевелилась мысль, что нужно уходить, пока сам цел. Что Тор и его люди уже мертвы, ведь иначе и не могло случиться при столкновении с целой ротой падших десантников, пусть и неполной.
Капитан стукнул кулаком по подлокотнику, он разозлился на себя за такое малодушие. Эта миссия была испытанием его решимости и веры, и его сбереженная жизнь будет ничем по сравнению с вечным позором, что он навлечет на себя. Венкмайер провел на «Таласе Прайм» всю жизнь, в буквальном смысле родился и вырос на ее палубах, и получил капитанский скипетр из рук отца, которому полвека назад служба стала в тягость. Он принес клятву верности прославленному инквизитору – и останется верен ей до конца, каким бы он ни был.
На экране визуального наблюдения мелькнула крохотная вспышка – вражеский крейсер повернулся к ним дюзами. Венкмайер сощурился. В его мозгу внезапным озарением созрел план. Рискованный, почти самоубийственный… но есть ли иной выбор?
- Мощность на двигатели, - приказал он. – Крейсерская скорость. Перебросить энергию с орудийных систем на щиты.
Фрегат, прикрытый пустотными щитами класса «Корвус», можно было обнаружить только визуально. А визуально его смогут обнаружить только на дистанции менее пяти тысяч километров – практически в упор по меркам космических сражений.
Единственной слабой стороной ударного крейсера, как и большинства созданных людьми кораблей, являлась неповоротливость. Хотя он мог развить впечатляющую скорость при движении по прямой линии, но огромная масса не позволяла ему резко гасить инерцию при развороте, из-за чего скорость разворота ограничивалась примерно полутора градусами в секунду. Тогда как модернизированный фрегат был не только быстрым, но и очень маневренным. Особенно в опасной близи от гравитационного колодца планеты. Какой бы мощью ни обладали двигатели крейсера, он не смог бы вырваться из пут силы притяжения, если бы опустился слишком низко. Особенно сейчас, когда он держался над самой атмосферой, вынужденно держа малую скорость и расходуя большое количество энергии для сохранения высоты.
- Дистанция семь тысяч, - доложил офицер, следивший за показаниями авгуров.
Венкмайер стиснул обеими руками подлокотники. Расстояние продолжало сокращаться, но крейсер все еще выглядел еле заметной точкой на экранах. Присутствие «Таласы Прайм» оставалось незамеченным, но рано или поздно их заметят. И тогда все будет зависеть от правильности расчетов… и воли Императора.
Может, это все-таки ошибка? Еще не поздно остановиться. Еще не поздно развернуть корабль прочь, проложить курс к точке Мандевилля и уйти незамеченными. Инквизитор наверняка давно погиб. А даже если жив – какой спрос? Это даже не Империум. Сюда, на самый предел досягаемости Астрономикона отправляются на свой страх и риск. Тор должен был понимать, на что идет.
- Дистанция шесть тысяч.
- Сохранять скорость, - сипло произнес капитан, и негнущимися пальцами подсоединил к разъемам на голове контрольные кабели.
Нет-нет-нет, этому не бывать. Он верный слуга Императора и достоин своего звания. Капитанский скипетр в его руке больше чем символ власти на корабле. Это знак единства со своими предками, на протяжении пятнадцати поколений посвящавших свои жизни странствиям в Пустоте. На этом пути были трагедии и поражения, но были и грандиозные триумфы. Пятнадцать поколений Венкмайеров сражались во славу Золотого Трона и добывали победы. До сих пор «Таласа Прайм» чаще убегала от врага, чем вступала в бой. Но сегодня… сегодня есть шанс убить очень крупную добычу.
- Дистанция пять тысяч.
- Активировать лэнс-излучатель. Машинариум, начинайте накопление энергии на конденсаторах, - обратился капитан по ноосферной связи. – Мы должны быть готовы к выстрелу через восемь минут.
- Будет исполнено, - отозвался корабельный магос.
Венкмайер откинул защитную крышку с пульта и мягко коснулся руны активации. Еще не время. Инквизитор, конечно, дал разрешение на активацию голополя, но капитану не нравилось вверять свою жизнь и корабль чужацкому изделию. Как будто у него сейчас был выбор…
Между тем «Мучительный стон» неуклонно рос на экране, превратившись из точки в хорошо различимое пятно. Он сохранял прежний курс, светя дюзами в лоб «Таласы Прайм», и был полностью уверен в своем превосходстве. Ну что же, у него были основания так полагать, но любого гордеца можно спустить на землю… в том числе в буквальном смысле.
- Дистанция четыре тысячи.
- Что с щитами у цели?
- Подняты, сэр. Они еще не видят нас, но ожидают атаки в любой момент.
- Крен двадцать два градуса на правый борт. Поворот пять градусов на левый борт. Держать скорость.
- С вашего позволения, сэр, но это самоубийство.
- Во Флоте тебя бы сейчас казнил комиссар, Дитрих, - обвел взглядом весь мостик, все полсотни людей и сервиторов, обеспечивающих управление кораблем. – Но это не самоубийство. Сейчас мы покажем этим прихвостням лживых богов, к чему приводит гордыня.
Необходимость держать в узде собственный экипаж придала Венкмайеру решимости. Принятого решения уже не изменить, но слишком уж хороша возможность, чтобы пренебрегать ею. Император не прощает тех, кто отвергает его дары.
- Канониры, наводите лэнс. Приоритетная цель – двигательный отсек, второстепенная – плазменный реактор.
- Принято, сэр.
Если удастся подорвать одним выстрелом реактор – это будет безоговорочная победа. Фрегату тоже достанется от мощного взрыва, но он останется на ходу. Но это вряд ли. Курсовой лэнс-излучатель «Таласы Прайм» достаточно мощен, чтобы одним залпом разрезать корабль своего класса, но крейсер имеет весьма массивную конструкцию. Единственного выстрела может и не хватить. А вот удар по двигателям гарантированно заставит врага потерять ход… на некоторое время, пока не будет произведен ремонт. Несколько часов, как минимум, а то и дней. В космических сражениях худшее, что могло случиться – это позволить противнику зайти с тыла. С вящим неудовольствием Венкмайер отметил, что копирует тактику эльдарских корсаров, которые обожали атаковать имперские суда из засад в туманностях и астероидных полях, обездвиживать их залпами своих лучевых орудий, а потом высаживать десант для грабежа и захвата рабов.
- Дистанция три тысячи.
Это уже практически в упор. С трех тысяч километров промахнуться не смог бы даже слепой. Но как бы мало ни было расстояние между кораблями, этого все равно не достаточно. Стрелять нужно было не просто вблизи, а буквально в упор, с одного-двух километров, а лучше – еще ближе. Раз «Таласа Прайм» не имела достаточно мощи, чтобы перегрузить пустотные щиты противника, значит сначала нужно миновать их.
- Машинариум, энергия накоплена?
- Милостью Омниссии она ваша, капитан.
- Канониры, статус цели?
- Цель захвачена и сопровождается, готовы открывать огонь.
- Приказ по всем отсекам: приготовиться к столкновению!
Капитан Венкмайер откинулся на спинку командного трона и позволил сознанию слиться с машинным духом корабля. По хребту фрегата прокатывалась дрожь нетерпения, но могучая машина не боялась и не бунтовала. Из всех паттернов имперских судов, «Мечи», да жалуй еще «Лунные», отличались верностью и чистотой. Они никогда не подводили свои экипажи, а если погибали – то с честью.
«Если мы погибнем, то погибнем героической смертью. Но мы не погибнем, нет. Это наши враги познают смерть и разгром».
Он ощутил действительность чувствами корабля. Холод космоса на металлическом корпусе, жар плазменного реактора в своем чреве, сдерживаемую до поры мощь лэнс-излучателя в носу. Он видел врага, чей силуэт рос с каждой секундой, и его собственный гнев и ненависть к еретикам становилась яростью машинного духа.
Две тысячи километров.
Фрегат слышал, как собравшиеся в Машинариуме механикусы распевают бинарные гимны во славу Омниссии и воскуривают священный фимиам, что наполнял его огромное тело бодростью, а мысли – резвостью. Он не знал имени Мегане Ристис, он вообще не мыслил такими категориями и не думал различать крохотных живых существ, копошащихся внутри него – но она была там, и вкладывала толику своих сил в усердный молебен.
Дистанция продолжала сокращаться, и в какой-то момент произошло неизбежное – вражеский крейсер заметил присутствие «Таласы Прайм» и начал маневр. Мысленным приказом капитан отключил бесполезные теперь маскирующие щиты «Корвус» и нажатием кнопки отдал приказ на активацию голополя. Хотя оно работало далеко не так хорошо, как на эльдарских кораблях, но все же был хороший шанс, что ответный выстрел «Мучительного стона» пройдет мимо.
В мозгу Венкмайера проносились бесчисленные потоки данных. Скорости линейные и угловые, гравитационные градиенты, плотность атмосферы и магнитного поля, типовые спецификации Адептус Механикус, хранящие тактико-технические характеристики ударных крейсеров Астартес, от скорости вращения макробатареи до схемы расположения отсеков. Один выстрел, отделяющий триумф от бесславной гибели. Всего один…
Тысяча километров.
«Таласа Прайм» отключила свои щиты кроме фронтального. Вся энергия, которую только можно было выжать из реактора, шла на двигатели, для развития максимально возможной скорости. Громада «Мучительного стона» заслонила собой весь обзор, и было видно, что башенная макротурель крейсера уже успела навестись.
Венкмайер успел прошептать молитву Императору, а потом враг выстрелил. Огромные плазменные сгустки, разогнанные в стволах спаренного орудия до сумасшедших скоростей, прочертили пространство и исчезли во вспышке пустотного щита. Фрегат застонал, удар такой мощи выдержать было непросто, но пока еще он держался… и второго залпа быть просто не должно. Перезарядка займет не меньше тридцати секунд – более чем достаточно, чтобы провести контратаку.
Несмотря на ускорение крейсера, корабли все еще продолжали сближаться со скоростью нескольких километров в секунду, и ни один живой канонир не смог бы сделать выстрел за отведенные миллисекунды. Слишком рано – и луч лэнса уйдет в пустотный щит врага. Слишком поздно – и просто пройдет мимо. Такой выстрел был по силам только самому машинному духу, и капитан всеми силами взывал к его воинственности.
Сто километров.
Пятьдесят.
Десять.
Между ударами сердца повисла мучительная пауза.
Капитан стиснул до треска зубы и точно знал, что тоже самое проделал каждый человек на борту, от офицеров на мостике до матросов в машинных отсеках.
Дистанция один километр.
«Огонь», - мысленно приказал Оркад Венкмайер.
Вырвавшийся из носового орудия мощный луч впился в двигатели крейсера. А еще через долю секунды весь корпус фрегата сотряс страшный удар.
Имперские суда строились с огромным запасом прочности. Их адамантиевые каркасы выдерживали колоссальные нагрузки, и порой могли служить тысячелетиями, разрушаемые до самого остова и восстанавливаемые до первоначального облика. И бронированные носы у них были отнюдь не для красоты. Вот только мало кому пришло бы в голову таранить фрегатом крейсер.
Однако именно это сейчас и произошло. Выстрел лэнса поразил двигатели врага, но самый тяжелый урон «Таласа Прайм» нанесла тараном. Двигаясь почти параллельно крейсеру противника, буквально впритирку, но с относительным креном в девяносто градусов, она буквально сбрила навигаторский шпиль «Мучительного стона». А за ту секунду, что продолжал работать лэнс, его луч успел глубоко врезаться в прочие надстройки.
Если бы сила столкновения не вышвырнула капитана с командного трона, он бы наверняка порадовался такому блестящему исполнению задуманного маневра. К сожалению, радоваться ему уже было не суждено. Слишком плотно объединив сознание с машинным духом, он не успел сгруппироваться при падении и раскроил череп о ступени своего трона.
Старпом, к которому автоматически перешло командование, героизма Венкмайера не разделял. Кое-как перехватив управление кораблем, он заложил резкий маневр вниз, прямо в гравитационный колодец планеты, чтобы укрыться от убийственного огня башенной макротурели крейсера под его собственным днищем. Враг был временно обездвижен, получил некоторые повреждения – но отнюдь не погиб, и вполне мог отправить их всех на тот свет одни залпом.
И все же это была победа. «Мучительный стон» мог быть сколь угодно грозным противником в реальном пространстве, но без навигатора первая же попытка войти в варп станет для него последней.
- Выслать челноки, - распорядился старпом, едва справляясь с нервной дрожью. – Свяжитесь кто-нибудь с инквизитором, пусть отметят свою позицию дымовыми шашками. Забираем этих кретинов и валим отсюда. Если еще есть, кого забирать…
* * *
Точка высадки
Бой был быстрым в той же мере, в какой и кровавым. Большую его часть Герман провел с закрытыми глазами, изо всех сил удерживая психический барьер, защищавший небольшой отряд от смертоносного звукового оружия и болтеров Шумовых десантников. Строго говоря, глазеть по сторонам времени не было ни у кого, восстановить целостную картину удалось лишь по пикт-съемкам паривших поблизости сервочерепов и по записи из машинной памяти Варнака.
Первый залп звуковых бластеров разнес в мелкую крошку половину рокритовой стены, а вместе с ней оставшихся боевых сервиторов и одну из турелей. Лишенные разума существа лопались под попаданиями психозвуковых гармоник, точно мыльные пузыри, оставляя после себя лишь ошметки плоти и искореженные механизмы.
И все же они успели выстрелить. За считанные секунды до своего уничтожения, сервиторы обрушили на несущуюся к ним шеренгу фигур в черно-розовой броне шквал крупнокалиберных болтов. В один голос с ними заговорили турели «Тарантул», чьи машинные духи ориентировались по свету реактивных микродвигателей. Первая атака защитников была короткой, но и она успела собрать свою жатву.
- Приоритетные цели те, что со звуковыми бластерами! - услышал Герман голос инквизитора через боль и шум крови. – Иначе нас за секунды сметут!
«Сколько же их там?» - мелькнула паническая мысль, но тут же исчезла, полностью поглощенная предельной концентрацией на удержании барьера.
Вшитые под кожу обереги и гексаграмматические печати горели, будто раскаленный металл, но причиняемая ими боль была ничем по сравнению с тем, от чего они защищали. Завеса реальности истончалась от присутствия Шумовых десантников и издаваемых ими звуков. По щиту веры заскребли когти демонов, готовые впиться в душу псайкера, растерзать ее, и овладеть телом. Соблазнительный шепот лился в уши, обещая свободу от оков, навешенных в Схоластика Псайкана. Они сулили возврат полноценности тела, с детства искалеченного поучительными избиениями, нейрохирургическими операциями на мозге и химической кастрацией.
Обещали, сулили, но ничего не добивались. Герман провел на службе в Инквизиции пятнадцать лет, и прекрасно знал, каков исход тех, кто поддается шепоту варпа. Он знал, что оковы – не оковы, а броня, выкованная из веры и твердости духа. И перенесенные им мучения были не более чем средством сотворить инструмент, достойный защищать священные владения Императора. Продолжить дело Малкадора Героя, основателя инквизиторского братства.
Где-то далеко-далеко грохотал шум боя. Хотя Герман не видел этого, но знал, что в этот самый момент Шумовые десантники рвутся к их полуразрушенному форту, а звуковые бластеры и болтеры в их руках разносят в труху оставшиеся автоматические турели. Психическим не-зрением он воспринимал все пространство в комплексе, через чувства и эмоции своих соратников.
Вот Айна, фиолетовоглазая дочь Кадии, посылает в цель плазменный заряд и тот испаряет добрую половину тела врага вместе с керамитовой броней. Включенное рефракторное поле вспыхивает, отражая смертоносные попадания и давая ей время укрыться за спиной Ультрадесантника. Вся ее жизнь была одной трагической чередой потерь: из-за врожденного дефекта она лишилась возможности послужить Империуму как прочие кадианки, рожая следующее поколение воинов. Потом она лишилась собственной души из-за покусившегося на нее демона. Она теряла товарищей в боях. И все же ни разу не дрогнула.
Вот боевой брат Герион, Ультрадесантник по крови и Караульный Смерти по договору, с небывалой даже для Астартес меткостью всаживает болт за болтом в тела предателей, тогда как его собственный доспех Марк-VIII «Странник» лишен этой уязвимости. Он не тратит зря ни единого выстрела, ведь это оскорбило бы Императора и опозорило его орден, и выпущенные им масс-реактивные снаряды точно находят путь в зазор между шлемом и нагрудником силовой брони. Он – истинный сын Ультрамара, отвага и честь для него не просто девиз, но единственный способ жить.
Вот техножрец Варнак – уважаемый магос, в прошлом прославившийся трудами на благо Омниссии, и вернувший человечеству утраченную тысячелетиями ранее технологию сверхъемких батарей. Ныне – еретех, отступник, обвиненный в грехе искажения священных СШК и изучения ксенотехнологий, защищенный от расправы исключительно инквизиторской инсигнией, утративший свои владения и авторитет, но не мастерство и верность. Его оружие, реликт Темной Эры Технологий, стреляет ярко-оранжевыми лучами, напоминающими иглы расплавленного металла, и кипятит Ангелов Экстаза прямо внутри брони, превращая их в бегущие факелы. Ответный огонь не причиняет техножрецу вреда, психический барьер и персональное силовое поле, в сочетании с благословениями Бога-Машины, дают более чем надежную защиту.
Только инквизитор Тор не участвует в бою. Он тоже обеими руками держится за посох, шепчет защитные литании, готовясь обрушить на врагов мощь своей пиромантии. Ему нужно только время, и Герман обязан дать его своему наставнику.
Трещат стиснутые зубы.
Тонкими струйками бежит кровь из носа.
Жарятся в перегревшемся мозгу мысли.
Слишком опасно, слишком близко к смертельному порогу – но нужно держаться. Каждая лишняя секунда удержания психического барьера – это лишняя секунда жизни для его соратников и убитые враги. Очень скоро они подойдут близко, и тогда в барьере не будет смысла, но пока этого не произошло – нужно держаться.
Держись дознаватель, держись. Тебе ли страшиться смерти? Пусть лопаются сосуды в мозгу, пусть крошатся зубы и рвутся от судорог сухожилия – оно того стоит. Ангелы Экстаза прорываются через шквальный огонь и несут потери. Каждый убитый предатель означает множество спасенных жизней тех, кому он больше никогда не навредит. Ведь самопожертвование – это основа Империума Человека. Или Император не пожертвовал собой, велев замуровать себя в недрах Золотого Трона, обрекая себя на участь хуже смерти? Или Малкадор Герой не сжег свою душу, заменяя его в машине страданий? Или Ангел, благословенный примарх Сангвиний, не шел на верную смерть от руки Архипредателя?
«Ангел… карта Таро, обозначающая подвиг и жертву…».
Герман улыбнулся окровавленными губами. Вот и настал его час. А еще мечтал стать полноправным инквизитором. Дурак…
И верно, он бы погиб там, отдав всю свою жизнь до капли на удержание защитного купола, но в последний миг, послушавшись внутреннего зова, разлепил глаза и посмотрел в сторону. Туда, где приземлились десантные капсулы.
И увидел крылья.
Два исполинских белоснежных крыла вздымались, будто касаясь самого неба. Они казались призрачными, бредовым видением, порожденным ментальным перенапряжением, но излучали такой покой, такую благодать, что хотелось верить в их реальность. Исходившее от них мягкое сияние коснулось души Германа, и ему показалось, что крылья отрастают уже за его спиной. Боль не ушла, и терзающая агония не ослабла, но укрепилась воля, и приготовившийся было умирать дознаватель воспрял духом. Он выпрямился, осмотрелся, и понял, что продолжать удерживать барьер смысла нет. Шумовые десантники прорвались.
Их осталось больше, чем он надеялся. Огонь Айны, Гериона и Варнака скосил многих, но далеко не всех. Кого-то защищали силы варпа, а кто-то мутировал настолько, что не обращал внимания на смертельные раны. Ближний бой был неизбежен.
Взвыл цепной меч Караульного, в ответ на оглушительные вопли Шумовых десантников их оружия. Замерцал антиматериальным полем огромный топор техножреца. Только они двое могли противостоять Астартес в ближнем бою. Герман, хотя и владел клинком, но не настолько хорошо, чтобы лезть в рукопашную с космическими десантниками. Но он мог помочь другим. Псайкер выпростал психическое щупальце и вонзил его в разум одного из Ангелов Экстаза, что держался чуть позади остальных.
Враг сопротивлялся. Настолько яростно, что Герман едва не проиграл поединок воли. Но прикосновение призрачных ангельских крыльев укрепило его решимость, и предатель сдался на мгновение раньше него самого.
«Убей!» - отдал Герман мысленный приказ, и его марионетка могла лишь повиноваться. В спины Ангелов Экстаза ударила болтерная очередь.
Герион и Варнак все еще сражались. Чудом, удачей, благословением Императора, но они продолжали держаться, пропуская удары, истекая кровью и маслом, но оставаясь на ногах и не выпуская из рук оружия. Цепной меч и силовой топор поднимались и опускались, круша вражескую броню и кромсая плоть. Герман поднял свой пистолет и взглянул на бой через варп. В его безвременьи и неопределенности он увидел бесчисленное множество траекторий, по которым может пройти выстрел, но выбрал лишь одну – ту, что вела к смерти противника. Псайкер нажал на спуск, и плазменный заряд пролетел над самым плечом Ультрадесантника, впившись в вокс-решетку шлема хаосопоклонника. Голова последнего испарилась в яркой вспышке, обдав всех вокруг волной жара.
Что произошло дальше, он понял лишь много позже. Умирая, один из Ангелов Экстаза успел в упор выстрелить из своего тяжелого звукового оружия. Мощная басовая нота расшвыряла всех в стороны. Строй сломался, каждый оказался отрезан от товарищей. И в этот отчаянный момент инквизитор, наконец, высвободил собственную психосилу.
«Холокост».
Герман лежал на земле, не способный даже шевельнуться. Легкие на каждый вздох отзывались болью и влажным хрипом, правый глаз ничего не видел, а барабанные перепонки, судя по воцарившейся тишине, были разорваны. Все, что он мог разглядеть – это свирепое море психического пламени, одинаково охотно пожирающее материю и души.
Длился «холокост» недолго, всего несколько секунд, но этого хватило.
Тишина продолжала давить на поврежденные уши, но одним глазом дознаватель видел, что Тор остался единственным, кто еще стоял на ногах. Он держал руку у виска и что-то говорил – видимо, по воксу.
Герман попытался встать, и ему это даже удалось, пусть и не сразу. Он мог стоять, только опираясь на посох, боль, казалось, пронизывала каждую клетку его истерзанного тела – но он был жив, и это была одна из самых чудесных вещей, случавшихся с ним в жизни.
- Сэр, - позвал он, не слыша собственного голоса. – Кажется, это были последние.
«Не трать силы, - послал ему инквизитор мысленный приказ. – В тебе жизнь еле держится. Сейчас пришлют челнок. Если еще остались силы, залатай себя».
«А остальные?» - хотел было спросить Герман, но ответ был ясен и без слов. Он чувствовал близкое присутствие всего двух душ. Одной был Тор, кому принадлежала другая, даже понять было трудно, настолько слабо она мерцала.
Он тяжело привалился к обломку стены и снова оглянулся в сторону места приземления десантных капсул. Призрачные крылья сгинули как сон, не оставив после себя даже самого слабого остаточного варп-следа. Псайкер c облегчением улыбнулся, насколько позволяли лопнувшие губы. Показалось. Просто показалось.
Свою биомантию он первым делом направил на ослепший глаз. Повреждения оказались не слишком серьезными, поэтому довольно скоро Герман смог осмотреться уже более детально. Он не в первый раз видел «холокост» в действии, но привыкнуть к такому зрелищу было невозможно. В радиусе нескольких десятков метров не просто сгорела трава, сама земля сплавилась в раскаленный докрасна шлак. Шумовые десантники валялись бесформенными грудами керамита, их броня почернела и растрескалась, а плоть тех, кто не носил шлемов, рассыпалась в золу. Турели и боевые сервиторы, ранее разбитые звуковыми бластерами и болтерами, теперь являли собой не более чем оплывшие слитки металла, восстановить которые смог бы разве что лично Император в своем аспекте Омниссии.
Были тут и другие тела. Их пощадило пламя «холокоста», но и без этого их участь не оставляла надежд. Герман задушил в груди рвущийся из нее горестный рык. Казалось бы, давно должен был привыкнуть, но нет. Пусть Тор был их господином, но он занимал должность полевого командира. Каждая смерть ложилась тяжким грузом на его душу – потому что это он не предвидел, не все предусмотрел, недостаточно хорошо спланировал. Не сосчитать, скольких он потерял. Не счесть, скольких еще потеряет. И пусть смерть преследует агентов Трона по пятам, а жизнь их редко бывает долгой и еще реже счастливой, Герман как мог берег тех, кто попадал под его командование.
«Может… - в темноте замаячил проблеск надежды, - Может, у второй группы все обошлось?»
Мало шансов. Невероятно мало. Но…
Герман закрыл глаза и сформировал свое сознание в психическую проекцию. Несколько секунд он стремительно мчался над бескрайними шипастыми зарослями, в которые превратились мирные поля, а потом нашел искомое. Три души. Ровно мерцающих, живых. Еще две – ярких, но нечеловеческих. И еще одна – настолько прогнившая и пронизанная порчей, что даже созерцание ее наполняло омерзением.
Дознаватель торопливо прервал проекцию. Неизвестно, каким образом, но Палец-2, Палец-4 и Палец-5 были еще живы. И если поторопиться, если скоро прибудет челнок, можно успеть…
Он посмотрел в небо и увидел снижающиеся огни. Сначала он удивился, как это так быстро с «Таласы Прайм» успела прийти помощь, но потом огней стало еще больше, и в лучах едва-едва занявшегося рассвета проступили контуры «Волновых змей» и «Соколов» - эльдарских гравитанков. Раскрашенные в желто-синий цвет, они несли на своих бортах руну вечного огня, пылающего в храме Азуриана. Рукотворный мир Йанден явился на помощь своим сородичам.
«Да что за день сегодня такой?!»
Гравитанки не открывали огонь из своих орудий, что не могло не радовать. Вместо этого они приземлились поблизости и откинули кормовые рампы. Эльдар выбежали наружу, облаченные в доспехи из психопластика и вооруженные сюрикеновыми катапультами. Судя по форме шлемов, это были Стражи, гражданское ополчение Рукотворного мира. Что же, видимо, у Аспектных воинов были дела поважнее, чем разборки с одним инквизитором и его полумертвым помощником. Однако из-за спин Стражей выступила еще одна фигура, в шлеме с высоким гребнем и облаченная в рунную броню. Герман узнал ее сразу, хотя и не видел лица, по одному лишь отблеску души. Он уже встречался с этим эльдар много лет назад, на мире, где пробудились некроны.
Тор тоже узнал новоявленного гостя и шагнул вперед, демонстрируя пустые руки но не выказывая страха ни в осанке, ни в мыслях.
- Доброго вам утра, Ясновидец Келмон, - произнес он таким тоном, будто речь шла о чашке рекафа. – Что-то часто мы стали видеться.
* * *
«…Он бил крыльями, ощущая печаль безысходности. Он сражался с яростью берсерка зная, что не сможет победить. Брат в прошлом, враг в настоящем… все это потеряло смысл в последний миг.
- Я умираю, но ты умрешь со мной, предатель!
Обагренный клинок обрушился на грудь Воителя, и всей мощи удара хватило лишь на то, чтобы расколоть керамитовую пластину.
Блеск лезвий, гибельный взмах исполинского Когтя – и тело пронзила боль. Издалека слышится отчаянный голос, что зовет его…
- Сангвиний!
Это его Отец, Император, возлюбленный всеми. Он отомстит за него, и за всю пролитую предателем кровь. Глаза закрываются, и не остается ничего».
Вертер не понимал, почему все еще жив. В первое же мгновение боя он снял все лимиты, заставив работать бионику на пределе возможностей с риском повреждения. Он сам не подозревал, что способен на такие уклонения, повороты, парирования и выпады. Ужас заставлял его биться так, как он и помыслить не мог на тренировочных спаррингах с Герионом. И все же этого не хватало.
Ангел Экстаза, явно не рядовой боец, оказался еще более искусным воином, чем Ультрадесантник. Атаки Вертера он не просто отражал, а предугадывал, отбивая их с небрежностью, свидетельствующей о колоссальном опыте и навыках. Тогда как его собственные выпады заставляли напрягать тело и чувства до предела, настолько они были быстры и стремительны.
- Так вот кто упокоил Древнего Кассиана, - произнес чемпион с тенью удивления до того, как поднять свой чудовищный меч. – Кажется, он совсем обезумел в своем гробу, если позволил убить себя смертному.
- Если бы жизнь не преподносила сюрпризов, ее бы было скучно жить, - Вертер нервно хихикнул, очень стараясь не выглядеть трусом.
- Справедливые слова, - казалось, что десантник-предатель усмехнулся под своим шлемом. – Ты мне нравишься. Когда я убью тебя, то натяну твою кожу на наплечник.
Вертер собирался сострить в ответ, что если бы ему платили сто тронов каждый раз, когда он это слышит… оценить размер своего гипотетического богатства он не успел. Ангел Экстаза атаковал молниеносно и без предупреждения.
И что хуже всего, приходилось бороться не только с реальным противником, но с тем, который существовал только внутри его разума. Кошмарные видения наслаивались на реальность. Сгоревший поселок то и дело превращался в огромный зал на борту космического корабля, через иллюминаторы которого виднелась пылающая планета, а его оппонент вдруг представал в совсем уж чудовищном облике, напитанном немыслимой мощью, и норовящим отнять его жизнь гигантскими металлическими когтями и булавой длинной в полтора человеческих роста.
Он видел самого себя: не терранца Владислава Вертера, уроженца третьего миллениума, но ангела с белоснежными крыльями, что подобно чемпиону света восставал против всей тьмы Вселенной.
«Нет! Я не Сангвиний, это не «Дух мщения», и передо мной не Хорус!»
Меч Ангела Экстаза мелькнул косым росчерком снизу вверх. Вертер уже видел этот прием, оставивший на его комбинезоне два разреза, и знал, что после первого удара, создающего ложное впечатление открытости, с огромной скоростью последуют еще два, все в разных плоскостях, на корню срезая любую возможность защиты или уклонения. Он отшагнул назад, пережидая второй взмах, а в ответ на третий контратаковал по просчитанной траектории.
Резкий рывок с места вперед и вниз, двойной удар мечами вверх с разведением рук и кувырок назад. Одно непрерывноедвижение, занявшее меньше секунды. И не приведшее ни к чему. Силовые лезвия прорезали броню, и даже надрезали кожу, судя по каплям крови на кончиках, но и только. Противник понял его замысел и успел приподнять руку, не дав ее отрубить, хотя атака шла из слепой зоны. Если бы только эти изогнутые мечи были чуть-чуть длинее…
Вертер от отчаяния был готов стонать. Он старался, выжимал из себя все и немного сверх того, но все было бесполезно. Противник превосходил его во всем – в силе, в весе, в дальности поражения, в опыте наконец. Лишь собственное небольшое преимущество в скорости движений и восприятия лишь немного подслащало пилюлю. Все, чего он добился за весь бой – несколько раз поцарапал доспех врага.
«Если бы Алисия могла стрелять…» - подумал он, стонущими руками отводя в сторону очередной удар.
Если бы Алисия могла стрелять, бой бы закончился в считанные секунды. Но персональное силовое поле, которым обладал Ангел Экстаза, полностью поглощало дистанционные атаки. Произведенный в упор, выстрел мог бы пройти сквозь защиту, но ты сначала подойди с хеллганом достаточно близко.
«Заманить его в этот пруд? Бесполезно, мне вода будет мешать больше, чем ему, – Вертер лихорадочно перебирал идеи, даже самые бредовые. – Заманить в заросли? Тоже нет, за счет брони у него будет преимущество. Был бы плазменный пистолет… душу продам за плазменный пистолет, только дайте мне его сейчас! Что, нет желающих? Черт… Залепить ему чем-нибудь глаза? Это можно».
Он подбросил один из мечей в воздух, резко нагнулся к земле и нагреб горсть грязи, оставшейся после дождя. И из этой же позиции швырнул ее во врага, целясь в визоры шлема. И попал. Вероятно, последнее чего ожидал трансчеловек, генетически модифицированный для войны, оснащенный лучшим вооружением и с ног до головы обмазавшийся варпом – это комка грязи в лицо.
Ободренный, Вертер взял меч из воздуха и ринулся в атаку. Пусть не удастся убить врага сразу, но хоть немного развить успех, отсечь конечность, повредить сустав – уже сделает шансы на победу реальными! Он сделал подкат по земле, как до этого с десантником-мутантом. Атака из такого положения неочевидна, ее вектор направлен мимо противника. Но десантник-хаосопоклонник словно обладал дополнительными чувствами вдобавок к обычным, и в последний момент сумел сместиться в сторону. Немного, но достаточно, чтобы сияющее голубым лезвие не отсекло ему ногу в колене, а лишь задело.
О дальнейшем контакте речи не шло. Вертер тут же перекатился через бок, но не успел занять устойчивую позицию, как пришлось тут же парировать очередной удар, намного более яростный, чем все предыдущие. Он выставил мечи перед собой и с леденящей ясностью осознал, что не успевает.
Клинок чемпиона прошел через его защиту так, будто ее и не было. Один меч и вовсе вывернулся из хватки и упал на землю. Видя летящее на него сверху лезвие, Вертер настолько отчетливо ощутил приближающуюся смерть, что на миг чувство огромных крыльев за спиной стало полностью реальным. Неведомым усилием, какого точно не могли выдать перегруженные электромышцы, он отпрянул назад ровно настолько, чтобы ужасающей силы удар не развалил его надвое.
В следующий миг пришла боль, словно раскаленный бич хлестнул его по лицу наискосок.
«Рассечены лобные кости… переносица… мышцы лица, - машинная часть сознания безучастно подсчитывала ущерб, а живая слишком сосредоточилась на выживании, чтобы ужасаться. – Уничтожен тактический визор».
Вертер отбежал еще на несколько шагов назад и сорвал с лица бесполезное теперь устройство. К его удивлению, Ангел Экстаза не продолжал атаку, а тоже неторопливо снимал заляпанный грязью шлем. Он аккуратно повесил его на пояс и продемонстрировал свое лицо. Почти не тронутое изменениями, кроме мертвенно-бледной кожи, заостренных зубов и полностью черных глаз, без склеры и радужной оболочки. Астартес сделал шаг вперед и Вертер, хотя и морщился от боли, а его левый глаз заливала кровь из глубокой раны, с удивлением отметил, что тот прихрамывает. Несильно, но заметно. Похоже, он все же смог его достать последней атакой, пусть это и вряд ли поможет.
- А я уже начал бояться, что среди слуг Трупа-на-троне не осталось достойных противников, - не искаженный динамиками шлема, голос космического десантника оказался на удивление звучным и глубоким. – Но игры кончились. Можешь даже помолиться своему дохлому Императору перед смертью, маленький глупый герой.
- Хочешь верь, хочешь нет, - выдавил Вертер через боль, - но мне на Императора насрать еще больше, чем тебе. Я сражаюсь не за него, я сражаюсь против тебя. Но ты мне тоже нравишься, твоя техника просто загляденье. Когда я убью тебя, то отрежу тебе голову и сделаю из черепа пепельницу.
- Тогда сейчас ты умрешь, - Ангел Экстаза жутко улыбнулся.
- Герои не умирают.
Новая волна видений захватила его внезапно и полностью. Собственные воспоминания и личность остались где-то далеко-далеко, подавленные титанической мощью эха, оставленного агонией полубога. Отчаяние и гнев сплелись в единое целое, когда обреченный воин уже не помышляет о победе, а жаждет лишь забрать врага с собой.
- Умри, Хорус!
Крылья несли его вперед. Обагренный Клинок пел в его руках последнюю песню. Срывающийся с его уст клич заставил даже Архипредателя пошатнуться в неуверенности. Он рубил, и рубил, и рубил, не особо заботясь о защите, но она и не требовалась, потому что настолько яростный напор просто не оставлял бывшему брату времени на контратаку. И казалось, что победа близка, что дар предвидения подвел его на этот раз, и он не погибнет от руки Воителя, а повергнет его сам…
…но спину пронзила боль. Где-то на краю сознания возникла странная мысль, что порвалась от дикой перегрузки искусственная мышца, которую лишь частично восстановили несколько недель назад. Но это была полная чушь, просто кто-то из воинов Архипредателя помог своему господину, нанеся подлый удар в спину.
Его темп сбился, и Воитель не преминул этим воспользоваться. Поднятый для защиты Обагренный Клинок переломился под мощью булавы, Сокрушителя Миров. Исполинский молниевый коготь схватил его и…
Видения покинули Вертера в последний миг. Он задыхался, потому что левая рука Ангела Экстаза мертвой хваткой стискивала его шею, а большой палец, оканчивающийся острым когтем, разорвал гортань. Правой рукой космический десантник отводил меч для завершающего удара. А еще у врага почему-то больше не было нижней челюсти, и окровавленный язык болтался по его груди, будто толстое щупальце.
Время словно остановилось.
Он почти лениво наблюдал за мягким сиянием силового клинка, потом взглянул в черные глаза своего врага. Раньше в них плескалась насмешка, сейчас только неизбывная ненависть и ярость. А в небе мерцали звезды.
Такие далекие. Такие красивые…
Вот они, рядом, только протяни к ним руку.
Только ты уверен, что они того стоили?
Вертер не знал, что ответить, и посмотрел в сторону. Там занимался рассвет. Тоже очень красивый, почти как на Земле… Почти как на Земле, где люди еще не растеряли свой пыл и энтузиазм. Где вера в свои силы, в могущество и безграничный потенциал человека еще не сменилась космическим ужасом и спасительным невежеством.
Всегда борись до победного конца.
Сходи сотней неверных путей, чтобы найти единственный правильный.
Упав десять раз, встань в одиннадцатый.
И никогда, ни при каких обстоятельствах не сдавайся!
Таков дух Старой Земли!
Вертер взглянул в глаза своему убийце.
«Я еще не умер, тварь».
Пистолет оказался в его руке быстрее, чем мысль. Простенький, однозарядный пистолет под картечный патрон, выигранный около месяца назад в карты у одного из мичманов. Он заткнул его за спину еще утром, и начисто про него забыл. У Вертера уже не было визора, но на таком расстоянии не промахнулся бы и слепой.
Выстрел!
Выпущенный в упор заряд крупной дроби из мощнейшего патрона вошел космическому десантнику точно в левый глаз. Такое угощение не мог переварить даже сверхчеловеческий организм Астартес. Он ослабил хватку и Вертер не замедлил вырваться. Он все еще не мог дышать, в горле что-то влажно хлюпало, но он все еще стоял на ногах, а значит, должен был закончить работу.
- Mon-keigh!
Вертер обернулся на голос за миг до того, как услышал его первый звук. Он увидел летящий в свою сторону меч и девочку-эльдар, которая бросила его. Он уже ничему не удивлялся. Лишь схватил оружие за рукоять, подскочил к Ангелу Экстаза и одним взмахом снес ему голову.
Меч выпал из его руки, и он повалился на землю. Не из-за исчерпания батарей, просто почему-то стал отказывать мозг. Издалека Вертер слышал голоса, которые вроде бы звали его имени, слышал какое-то гудение и хлопки, но чувствовал себя слишком уставшим, чтобы ответить.
«Потом, ребята, потом, - думал он отрешенно. – Я вот только посплю чуток… только подышать бы сначала… хоть один вдох…»
Сверху ударил свет и поглотил собой все.