Во все Имперские ТОМ 8 Рюрик

Глава 185 — Копай

«К — Кросивые

Р — Розумные

Ы — Ыстинные

С — Савершеные

Ы — Ыдём!»

Загадочная надпись, обнаруженная в 2007 году на заброшенной Третьей линии Петербургского метрополитена

Яркий свет из тоннеля ослепил Таню, девушка замерла от ужаса.

Впрочем, на поезд это было не похоже, насколько понимала Таня, у поезда всего пара фар. А у того, что вылезло из тоннеля, фар было под сотню…

Да это же не поезд! Это были мотоциклы, несколько десятков, это они рычали и гудели в тоннеле. Просто со звуками здесь творится нечто странное, как и предупреждал старик Самосборов.

Мотоциклы затормозили, их колеса стояли прямо в воде, на мотоциклах восседали люди в длинных кожаных плащах и касках с гербами. На груди у неизвестных висели яркие жандармские фонари, а еще короткие автоматы.

— ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТЕ! — проорал кто-то в громкоговоритель со стороны мотоциклистов, — СДАВАЙТЕСЬ, СЕКТАНТЫ!

Эхо крика было столь оглушительным, что Тане чуть не вырвало барабанные перепонки.

Сигурд вроде уже собиралась броситься на мотоциклистов, но тех было несколько сотен, они заняли весь тоннель целиком, так что Тане вступать в бой показалось крайне паршивой идеей, она схватила лейб-стражницу за руку:

— А ну стой! Не надо.

Таня ощущала какую-ту странную решимость. Врагов было много, и они были вооружены, но по крайней мере, это были живые люди, а не духи и не метрокрысы. От этого Тане почему-то полегчало.

Таня заорала мотоциклистам:

— Не стреляйте! И погасите ваши фонари — вы нас слепите! Мы не сектанты, мы сами их ищем!

На миг повисла тишина. Видимость в тоннеле, несмотря на яркий свет, теперь стала почти нулевая — отряд Тани был ослеплен фонарями мотоциклистов, а мотоциклисты — фонарями на касках людей Тани. Так что если сейчас начнётся перестрелка — то стрелять обеим сторонам придется вслепую. А у Тани в отряде тем временем десяток магов…

— У нас сотня магов! — закричала Таня, несколько приукрасив ситуацию, — Начнётё палить — все тут и останетесь!

Таня хлопала глазами и смахивала слёзы, зрение к ней постепенно возвращалось, она теперь видела, что за мотоциклистами по тоннелю приехал какой-то громадный грузовик — врагов определенно было больше, чем людей Тани.

— У НАС ПРИКАЗ УБИТЬ ЛЮБОГО, КТО БУДЕТ ИСКАТЬ СЕКТАНТОВ, — безжалостно произнёс громкоговоритель, — ПРИКАЗ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА ПАВЛА СТАЛЬНОГО.

Впрочем, несмотря на содержание этих речей, это были просто слова, а не пули. Если бы неизвестный решился открыть огонь — он бы уже стрелял. Но вместо этого он болтал, а это явный признак того, что противник пребывает в нерешительности.

— Я племянница Нагибина, главы сектантов! — заорала Таня, — Лишь я могу найти их!

— И устраивать здесь битву я вам сильно не советую, господин! — закричал пролезший поближе к Тане старик Самосборов, — Этот тоннель выглядит крепким, но не обманывайтесь! Чуть выше него несколько полностью затопленных станций. Одна пуля или один взрыв — и тоннель зальёт целиком за пару минут!

Громкоговоритель в задумчивости молчал, тем временем вперед вышел один из присягнувших Нагибиным офицеров Летучего Полка — барон Парников.

Парников был высоким, рыжим и довольно красивым парнем. По крайней мере, Тане он нравился.

Парников в свою очередь прокричал:

— Это кто там орёт-то? Граф Резаков, вы?

Снова повисла тишина, на этот раз возникло настоящее замешательство. Потом мотоциклисты вдруг зашевелились, они чуть разъехались, из-за них вышел и важно прошествовал к Тане крайне суровый полковник в мундире Охранного Отделения.

Лицом, телосложением и гладко выбритым подбородком полковник напоминал молодого Арнольда Шварценеггера. На груди у него блестела серебряная бляха с изображением скипетра и меча — знаком политического департамента Охранки, рисунок на личном шевроне полковника изображал два перекрещенных тесака.

Полковник Резаков прищурился, разглядывая Таню и барона Парникова:

— Парников? Вот уж не ожидал…

— Я тоже не ожидал, Ваше Сиятельство, — улыбнулся Парников, — Странное место для встречи, честно признаюсь.

Полковник, несмотря на свой суровый вид, выглядел растерянным, Парников же улыбнулся и пояснил Тане:

— Я шурин господина полковника. Он женат на моей сестре.

Парников явно был не промах, потому что решил не терять времени и с самым милым видом протянул Резакову руку.

И полковник Резаков теперь оказался в сложном положении — его казавшееся вырубленным из камня лицо чуть скривилось, явно отражая внутреннюю борьбу в душе полковника. Ибо с одной стороны был приказ, а с другой стороны — родная кровь священна для любого аристо.

Все еще мучительно размышляя, Резаков все же пожал Парникову руку, однако при этом заметил:

— Вы предали Государя, барон. Из-за чего у меня возникли серьезные проблемы. Из-за вашего поступка меня достали из моего кабинета в Зимнем дворце и отправили в эту клоаку искать сектантов!

— Я никого не предавал, — улыбнулся Парников, этот рыжий парень вообще любил давить лыбу в любой ситуации, — Павел Стальной — самозванец, как вам отлично известно. Но это сейчас неважно. Я лично предлагаю не устраивать глупых споров, Ваше Сиятельство, тем более что эти споры могут привести к бойне. А бойня в метро может привести к тому, что нас здесь всех завалит или зальёт водой, как сказал наш метростроевец.

— И что же вы предлагаете? — поинтересовался полковник Резаков.

— Я предлагаю объединить усилия и вместе найти сектантов! — влезла в беседу родичей Таня.

Резаков презрительно глянул на девушку:

— Это еще кто такая?

— Я сестра Старшего Нагибина, я вам уже сказала, и я здесь командую! — рассвирепела Таня, — И я вас старше по титулу, так что следите за языком, граф. А еще — я единственная, с кем сектанты выйдут на связь, если они вообще здесь есть. Так что предлагаю вам или объединить усилия с нами, или умереть.

— Умереть? — Резаков хмыкнул, потом вгляделся в тоннель за спиной Тани, — У вас полсотни человек, моя госпожа. Из которых половина — какие-то финские бандиты. А у меня двести жандармов-мотоциклистов, двадцать спецназовцев-магов из политического департамента, да еще полсотни казаков из Подземного Корпуса охраны метро. Так что не вам здесь диктовать условия.

— Да, но цель-то у нас общая, полковник, разве нет? — уточнила Таня, стараясь говорить повежливее, ибо сам полковник Резаков говорил с ней теперь более-менее уважительно.

— Цель общая, — согласился Резаков, — Но у меня приказ Павла Стального захватить вашего дядю, княжна. И боюсь, что разделить вашего дядюшку пополам между Императором и Нагибиным не выйдет. Так что достанется он по итогу кому-то одному. Не вижу смысла сотрудничать с вами. Я предлагаю, пожалуй… Просто разойтись. Тем более что мы и так шли в противоположные стороны тоннеля.

— А куда вы шли, полковник? — невинно поинтересовалась Таня.

Полковник в ответ сухо усмехнулся:

— Не имеет значения. Мы не сотрудничаем с вами, княжна. Просто вас отпускаем. Проваливайте.

А вот теперь Таня растерялась. Она была уверена, что её брат Саша бы с легкостью затащил эти переговоры и заставил Резакова сотрудничать, но вот самой Тане это явно было не по силам. Что делать дальше она банально не знала…

На помощь неожиданно пришла Маша Головина, правда эта помощь была довольно своеобразной.

Маша просто в своей обычно манере скрестила на груди руки, а потом чуть обиженно процедила:

— А знаете что, полковник? Вы, пожалуй, правы. Мы сейчас на самом деле разойдемся. Но. Когда мы отсюда вылезем — я немедленно отправлю бумагу самому Императору Павлу Стальному. И в этой бумаге я подробнейшим образом, со всеми деталями, распишу, как вы нарушили присягу и отпустили врагов Государя. Из личных интересов, потому что Парников был вашим шурином! Посмотрим, как такое понравится Его Величеству, и куда он вас пошлёт в следующий раз. Думаю, что после такого вы уже отправитесь не на сотню метров под землю в метро, а всего на метр под землю — в собственную уютную могилку.

Таня в ужасе ахнула, от таких Машиных речей забухтели даже стоявшие рядом финны.

— Что вы несёте? — помрачнел полковник Резаков, — Хотите умереть, госпожа? Ну что же, ваш выбор…

— Ага, давайте, полковник, — требовательно произнесла Маша, — Давайте, устройте тут бой в тоннеле. Постреляйте из автоматиков. Еще парочку гранат взорвать не забудьте, у ваших людей же есть гранаты, я надеюсь? Только не удивляйтесь, когда вас зальёт водицей, ну или тоннель обвалится, и вы будете тут медленно подыхать под завалами недельку-другую, вместе со всеми вашими людьми. Раскапывать тоннель или даже искать вас Павел Стальной не будет, в этом я уверена. Ему-то что? Полковником больше, полковником меньше… Так что давайте, граф. Вперед! В атаку! За веру, царя и отечество! Останьтесь в этом тоннеле навсегда. Я лично к этому готова. А вы?

Резаков настолько напрягся, что аж заскрипел зубами. Осознав, в какую игру решила сыграть Маша, Таня поспешила помочь родственнице:

— Она дело говорит, полковник. Это Маша, жена Нагибина, моего брата. И муж её ежедневно бьет и третирует, недавно он пытался отрубить ей голову, прямо на моих глазах! Так что её жизнь ужасна. Она правда готова умереть. Вы бы и сами были готовы, если бы вы были женой моего брата Нагибина, полковник. Так что нам терять нечего… Вы гляньте — ваши люди уже шепчутся и боятся, потому что не хотят оказаться под обвалом или погибнуть от воды, когда она польется в тоннель! А моим людям плевать, мои финны по-русски-то не говорят. Так что нашей беседы они не понимают, и они не дрогнут. И мы вас не отпустим, полковник!

— Да что вы от меня хотите? — в ярости вскричал Резаков.

Над полковником заметалась его черно-стальная аура.

— Всё просто, — ответила Маша Головина, — Объединяемся. Находим сектантов. Ловим дядюшку княжны Нагибиной. Я по рождению Головина, кроме того, здесь с нами мой отец. Мы умеем читать мысли, так что залезть дядюшке в голову нам никакого труда не составит. Выбиваем из него всю информацию о Гностическом Либераторе. Потом вы, полковник, несете эту информацию Павлу Стальному. А мы — нашему шефу и моему мужу Нагибину. И все будут довольны. А дядюшку просто убьем, чтобы он никому не доставался. Так будет честно, и так всем нам будет выгодно. И наше начальство будет довольно.

Резаков задумался, но свою агрессивную ауру погасил. Тане в целом понравилось, как чётко Маша всё раскидала, сама Таня так бы никогда не смогла. С другой стороны, Саша приказывал дядю непременно взять живым или даже заключить с ним союз…

Но это сейчас были детали, для начала дядю нужно было разыскать, а без полковника и его людей Таня и её отряд точно не справятся.

— А я согласна, — заявила Таня, — Временный мир, полковник? Или смерть?

Таня подала Резакову руку для поцелуя.

— Ладно, леший с вами, княжна. Идёт.

Резаков поцеловал Тане ручку, потом они обнялись, как велела традиция. Обниматься со столь брутальным мужиком Тане еще не приходилось, Резаков был выше её раза в два, и настолько же шире в плечах, так что чуть не раздавил девушку во время коротких объятий.

— Славно, — констатировала Маша, — А теперь давайте нам информацию, полковник. Потому что, боюсь, что сами мы понятия не имеем, куда идти и где искать сектантов. Мы нашли только рисунки серпов, они по всей линии, но они старые — им уже лет десять, а то и больше.

— Ну хорошо, — Резаков скрипнул зубами, видимо, отгоняя последние сомнения, потом обернулся к своим людям, — Копай, идите сюда.

Из кабины грузовика, следовавшего за мотоциклистами, вылез человек, одетый в полный костюм ОЗК и респиратор с датчиками. Кроме респиратора, лицо человека еще скрывал капюшон и громадные защитные очки.

Человек был невысок ростом, он не спеша подошёл к полковнику.

— Это Семён Евграфович Копай, — представил странного человека полковник, — Инженер Петербургского метро. Он строил в своё время эту ветку…

Самосборов, Танин проводник, вдруг издал какой-то дикий звук, как будто ахнул или ухнул, а потом закашлялся. Таня посмотрела на старика и увидела, что глаза у того расширились от ужаса, Самосборов весь побелел.

Тут явно что-то было не так, но инженер Копай, не обращая на Самосборова никакого внимания, пробухтел из-под своего респиратора:

— Сектанты наверняка на Жаросветовской. Эта станция дальше по тоннелю. Там была мощная защита, Жаросветовскую предполагалось использовать, как центральное убежище на Третьей линии в случае солярис-бомбардировки города. Так что там есть подсобные помещения, автономная система вентиляции, подачи электричества и гермодвери. А еще там был заложен при строительстве большой запас пищи, медикаментов и вроде даже оружия. Так что Жаросветовская — идеальное убежище. Если бы я был сектантом — я бы обосновался там. Причем, защитные механизмы станции активировались во время аварии, сорок лет назад. И со времен катастрофы туда никто не ходил, потому что ломать гермодвери слишком дорого и опасно. Но сектанты могли туда пробраться, теоретически.

— Да, — подтвердил полковник, — Туда мы и направляемся. На Жаросветовскую…

— Погодите-ка, минутку, — Таня повернулась к Самосборову, — Что-то не так?

— Всё так, госпожа, — голос у Самосборова дрожал, старик был таким белым, как будто чем-то отравился.

— Минутку, — еще раз попросила Таня, а потом оттащила Самосборова в сторону:

— Дед, что происходит?

— Копай, вот что… — нехотя сообщил старик.

— Что «Копай»? Знаешь этого инженера?

— Знал, госпожа, — уточнил Самосборов, прыснув себе в рот ингалятором, — Семён Евграфович Копай на самом деле руководил строительством Третьей линии. Но после аварии его обвинили в инженерных ошибках, из-за которых линия и была в свое время частично затоплена. И уволили. А потом вроде даже оштрафовали на крупную сумму, так что он начал пить…

— Ну и что? — нетерпеливо спросила Таня.

— А ничего, — ответил старик, — Копай спился, как я только что сказал. А потом умер. В 2010 году, двенадцать лет назад…

— То есть ты хочешь сказать, что…

— Это не человек, госпожа, — в ужасе выдохнул Самосборов, — Полковник доверился подземному духу! И он всех нас погубит. Я уверен, что если снять с него респиратор и очки — мы не обнаружим под ними лица.

Тане стало не по себе от этой истории, но она тут же устыдилась своего страха. Ибо она аристо, ей не к лицу верить в глупые байки, как это делает невежественный разночинец Самосборов.

Сердце у Тани снова бешено застучало, но она взяла себя в руки и решительно повернулась к полковнику:

— Ваш человек лжёт, граф. Он не Копай. Настоящий Копай умер двенадцать лет назад!

Резаков задумчиво смерил взглядом Копая, потом поглядел на Таню:

— Что вы несёте, госпожа?

Сам Копай хранил молчание, но Самосборов затараторил:

— Инженер Третьей линии Копай умер, клянусь, господин, да я был на его похоронах…

Копай издал какой-то странный звук, нечто вроде шипения, как будто его респиратор вдруг стал барахлить:

— А я тебя помню, Самосборов. Мы с тобой виделись, здесь под землей, пару раз. И ты бы и сам «умер» на моем месте, если бы вся страна обвиняла тебя в гибели сотен людей. Так что мне пришлось «умереть» после аварии. Что мне еще оставалось? Жены погибших метростоевцев каждый день названивали мне с обвинениями. А их сыновья вообще грозились меня убить. А еще мне грозило уголовное преследование, которое было прекращено только по личному указанию заступившегося за меня Павла Вечного. Так что мне пришлось скрыться. Имитировать свою смерть и жить под чужим именем.

Копай нервно и сухо хохотнул, но к этим звукам снова добавилось какое-то странное и нечеловеческое шипение. Может звуки неисправного респиратора, а может…

— Ложь, — пробормотал Самосборов, — Ложь! Да вы поглядите, он даже не человек! Это подземный дух, он ведёт вас в ловушку, господин полковник.

— Однако его история подтверждена документально, — строго произнёс полковник Резаков, — Его мне порекомендовали, как консультанта в Архиве Охранного Отделения. А там лучше знают, кто мертв, а кто жив. Кроме того, Копай показал мне свои старые документы — загранпаспорт, водительские права, удостоверение метростроевца… Все сходится, документы у него в порядке. И он на самом деле сменил имя и уехал из Петербурга. И не двенадцать лет назад, как вы говорите, а намного раньше, еще в начале девяностых. После второй аварии, когда линию неудачно пытались восстановить.

— Не верю, — выдохнул Самосборов, голос у него теперь стал совсем старческим и дребезжал от страха, — Вы видели его лицо, полковник? Видели?

Резаков несколько растерялся:

— Честно говоря, нет. Он пришёл на встречу в очках и респираторе. Говорит, что опасается подземной пыли.

— Так и есть, — подтвердил Копай, — Здоровье у меня уже не то. Как и у тебя, Самосборов. У нас с тобой вообще вредная профессия…

— Никаких «у нас с тобой»! — взревел Самосборов, — Я, в отличие от тебя, на самом деле Самосборов. А вот ты даже не человек! Покажись, дух. Пусть снимет очки и респиратор.

Повисла тишина, только было слышно, как где-то далеко капает вода. А еще как странно шипит респиратор Копая.

— Снимите, пожалуйста, респиратор и очки, — попросил полковник Резаков, — Всего на пару секунд.

— Ну что же… — прошипел Копай, — Это можно. Только как бы вам не пришлось пожалеть, что вы заставили старика подвергать себя опасности из-за слов какого-то сумасшедшего.

Инженер Копай как-то жутко ухнул, потом принялся расстегивать свой респиратор. У Тани снова замерло сердце…