Водородная Соната

12 (С -16)

— Это не Оспин, не орбитал! Не Базы Данных! Что, черт возьми, происходит?

Коссонт очнулась от глубокого и приятного сна, заказала завтрак, а затем попросила корабль показать ей, где они находятся, — передний план, обзор или как там это у них называется. «Ошибка Не…» подчинился, представив подобие широкого экрана прямо на её кровати, у ног.

Изображение, выведенное им на экран, открывало взгляду жёлто-оранжевое солнце, заходящее за большую каменистую планету с темными полосками облаков, частично скрывавшими поверхность пёстрой мрачно-коричневой земли и тёмно-синих морей. Учитывая, что Оспин был системой красного гиганта, лишённой скалистых планет, выглядело оно чуждым и неуместным.

— Что? — вскрикнула Пиан, неуклюже поднимаясь с того места, где устроилась минувшей ночью. — Ещё одна чрезвычайная ситуация! Мой процессинг не рассчитан на такое!

Корабль меж тем стремительно опускался сквозь многополосное скопище всевозможных мануфактур, микрохабов и планетарных спутников, быстро погружаясь в тень планеты так, что солнце в итоге померкло. Яркая полоса спутников продолжала сиять на фоне темной поверхности, затем корабль попрощался и с ними.

— План изменился, — сообщил ей Бердл, аватар Ошибки Не, явив себя в одном из углов голографического экрана — лицо его выглядело в этот момент абсурдно большим на фоне пейзажа внизу. — Тебе лучше одеться.

Изображение планеты становилось всё ближе, они уже почти вошли в атмосферу. Место выглядело до странности знакомым. И что-то здесь было не так, но она пока не могла понять, что именно.

— Где мы, черт возьми, находимся? — завопила Коссонт.

— Зис, Ксаун, система Мурейт.

— Что!

— О, только не это! — резко сказала Пиан и перевернулась на спину, без сил распростёршись на кровати.

— Но я только что покинула Ксаун! — заорала Коссонт, наблюдая за проносящимся мимо пейзажем. — Я оттуда и прилетела!

— С возвращением, — поздравил Бердл. — Ты уже одеваешься?

— Подожди-ка… — Коссонт уставилась на черную линию, заполняющую горизонт впереди — полностью заполняющую горизонт, от одного края до другого, как огромная плотина пресекавшая небо. — Это что, долбанная столица?

— Мы всего в нескольких минутах. Поэтому лучше тебе одеться побыстрее.

Она вскочила с кровати, принялась натягивать одежду, бормоча и ругаясь. Остановилась, нахмурилась, принюхалась, внимательно осмотрела куртку Повелителей Экскрементов. Всё было зашито и вычищено. И без всяких грёбанных «не угодно ли», пробормотала она, натягивая свежеотполированные ботинки.

Коссонт снова взглянула на экран. Нити облаков недалеко внизу. Море. Тёмно-синее небо над головой. Опять море. Несколько перистых облаков пронеслись мимо…

— Подождите… — сказала она, как раз когда начала запускать пальцы в свои неухоженные волосы. — Мы ведь даже не на корабле сейчас, верно? Он никогда бы не спустился так низко…

— Нет, не на корабле, — подтвердил Бердл. — Мы отчалили около пяти минут назад.

— Но мы на шаттле?

— Да.

Она оглядела кабину.

— Так, а ты где?

Двойная дверь в стене разошлась, и Бердл, сидевший в каком-то сложного вида кресле с огромным экраном впереди, повернулся к ней.

— Привет. — Аватар помахал рукой.

— Какого черта — почему мы снова в Ксауне? — Она прошла через то, что выглядело как летная палуба или что-то в этом роде, и опустилась на сиденье рядом с Бердлом. Вир посмотрела на него так хмуро, как только могла, но аватар оставался непроницаемым.

На обзорном экране было видно, что большую часть пространства занимала чёрная масса. На огромном, почти вертикальном утёсе, вздымавшемся перед ними, мелькали обрывки чего-то более светлого, а сквозь аккуратные ажурные секции проступали пятна темно-синего неба.

— Мы здесь, — сказал ей Бердл, — потому что, пока ты спала, поступила новая информация, как это обычно бывает, и одна конкретная деталь, переданная другим кораблем, оказалась полным принятым в Культуре именем вашего друга: Турсенса Нгароэ Хан КьиРиа дам Юттон.

— Но я… — Коссонт начала говорить, но остановилась.

Бердл кивнул.

— Нет, ты не сказала, кто тот человек из Культуры, с которым ты имела дела, но мы теперь уже вроде как выяснили это.

— И что ты сделал? — Коссонт попыталась придать голосу вызывающий оттенок, почувствовав, что чуть глубже вдавила себя в сиденье.

— Первое, что я сделал с полным именем, — прогнал его по всем данным, которые смог собрать, — сказал Бердл. — Все, что связано с Гзилтом — во всяком случае, вся официальная информация. И среди пассажирских деклараций людей, побывавших в Ксауне за последние пять лет, выскочило имя Юттен Турсе. Утверждается, что он представлял Фракции Мира Культуры, и прибыл из места под названием Нересси, которое, как оказалось при ближайшем рассмотрении, нигде не обозначено или, возможно, должным образом не каталогизировано. — Бердл взглянул на неё с улыбкой.

Столица Гирдла заполнила теперь весь экран. Коссонт пришлось напрячь шею, чтобы увидеть хоть что-то в этой огромной темной массе. В самом верху простёрлось небо, усеянное звездами и орбитальными спутниками, но это была лишь тонкая полоска над чёрной плотью расползшейся под ним мрачной структуры. Внизу плескались волны — город пересекал море, как ей было известно, в двух местах. Именно здесь его колоссальная архитектура выглядела ещё более умопомрачительной. Он уходил под воду, разрастаясь в размерах, опускаясь под волны на километр в море Хзу, и на дополнительные две с половиной тысячи метров в океан.

— А это не ошибка — то, что он пытается скрыть своё присутствие от всех отслеживающих структур? — спросила Коссонт.

Бердл пожал плечами.

— Возможно. В конце концов, он просто старый человек, не желающий привлекать к себе внимания, а не агент ОО на задании. В любом случае, для него не конец света, если его обнаружат: не похоже, что его собираются бросить в тюрьму или стереть память. На какое-то время он станет объектом нежелательного внимания медиа, может быть найдется кучка Разумов, которые захотят с ним поговорить, но он сможет довольно быстро исчезнуть при сотрудничестве корабля или двух. — Бердл сделал паузу и вопросительно посмотрел на нее — Ты встречалась с ним, — возможно, он хотел бы выйти из тени, попасться на глаза на короткое время, просто чтобы почувствовать себя важным, как будто его не забыли…

— Может быть. — Коссонт скрестила все четыре руки, образовав клетку на груди. — Ты хочешь сказать, что ему действительно так много лет, как он утверждает?

Бердл кивнул:

— Похоже на то.

— И уверен, что это именно он? Был им — этот Юттен Турсе?

— Я пропустил данные через несколько статистических пакетов, — сказал Бердл, — и, даже с учетом возможных неточностей внутривидовой орфографии, фонетики и произношения, вероятность совпадения составляет более семидесяти процентов. — Аватар кивнул на дополнительный экран, установленный в тактильной полосе, расположенной по центру основного экрана. — Есть его изображение.

Выскочила голография, уменьшенная в размерах. Первым элементом было застывшее изображение мужчины средних лет, с большой глупой ухмылкой на лице, в пёстрой рубашке и плетёной шляпе.

— Это должен быть он? — спросила Коссонт. Она все ещё злилась.

Бердл кивнул.

— Это господин Юттен Турсе, из невесть откуда.

— Совсем не похож, — фыркнула Коссонт. — Хотя, если приблизить лицо, в глазах может быть и есть что-то знакомое.

— Хм, — сказал Бердл, явно не беспокоясь. — Как бы ни было, а он прилетел сюда, в Гирдл.

Коссонт снова фыркнула.

— Ты, наверное, удивишься, Корабль, но это не так уж сильно сужает поле поиска.

Бердл улыбнулся, не глядя на нее.

— Мне известны размеры вашей структуры.

На суб-экране появились движущиеся кадры: казалось, мужчина слегка заблудился в транзитном зале, видимо, не зная в какую сторону идти, волоча за собой скромный багаж, пока не наткнулся на услужливую тележку-платформу. Может быть, он и вправду двигался немного как КьиРиа. Может быть. На какое-то время он пропал из вида. Потом его лицо снова появилось, после чего сменилось набором экранных изображений, демонстрирующих, как он уходит, одетый так же, но уже в больших темных очках. Теперь он выглядел еще менее уверенным в том, куда идет. Изображения исчезли, суб-экран потемнел.

Впереди виднелся только Город; даже если сесть вперед, вытянув шею, не было видно ни неба, ни моря. Несколько крошечных, тусклых огоньков только сейчас начали пробиваться сквозь обсидиановую поверхность. Бердл, должно быть, отдал распоряжение шаттлу, потому что экран плавно и бесшумно вдвинулся обратно, так что обзор теперь был прямо над головой и немного сзади. Посмотрев вверх, Вир снова увидела небо.

— Выглядит знакомо, — откликнулась Пиан, взмахнув руками и перепрыгнув через экран, чтобы сесть к ней на колени.

— Столица?

— Угу, — отозвалась Коссонт.

— О, — протянула Пиан. — Побережье Хзу. Это будет красиво.

Как, черт возьми, КьиРиа посмел явиться туда, где она жила — не просто в цивилизацию, а в систему, на планету, где она жила — и не найти её? Что это за друг?

— Итак, мы думаем, что он кого-то искал? — сказала она вслух.

— Судя по его последующим перемещениям, старательно задокументированным вашим грозным бдительным Бюро по делам иных видов, похоже, он искал конкретного человека или конкретный артефакт/место, — сказал Бердл. — И, похоже, нашел.

— Где, в самом Городе? — спросила Коссонт. Это была не та часть, которую она знала, — примерно треть пути вокруг планеты от Кваалона и великих равнин.

— Он собирался в Лаунч Фоллс, — сообщил Бердл.

— Совсем недалеко отсюда, — сказала она ему.

— Знаю. Артефакт/место, о котором идет речь, переместилось.

— О… да?

— Да. Это воздушный корабль.

— Один из внутренних?

— И всё ещё движется. По-видимому.

— Я слышала о таких. Надеюсь, ты готов к вечеринке, — сказала она аватару, приподняв одну бровь, хотя тот не смотрел на нее.

Голова аватара слегка наклонилась.

— Готов на все.

Коссонт на мгновение замолчала, когда Город подплыл ближе и на темных текстурах его поверхности проступили новые детали.

— Это действительно не похоже на него, — отвлечённо заметила она.

— Не имеет значения. — Аватар взглянул на нее. — Семьдесят процентов — хороший шанс.

Коссонт внезапно нахмурилась.

— Откуда, ты сказал, он прибыл?

— Нересси.

— По буквам, если не затруднит.

Аватар произнес для неё по буквам.

— Марайн? — проговорила она, нахмурившись еще больше. Она снова прислушалась. Впереди, на фоне поверхности Поясного Города, по мере их приближения, разгорались целые соцветия огней. До них было еще километров пятнадцать или двадцать. Она вздохнула.

— Возможно, шансы выше, чем семьдесят процентов, — поведала Вир аватару. — Когда он был на Перитче IV, его… ну, знаешь… пересадили, перенесли сознание в гигантское морское существо. Он взял себе имя… Иссерен.

Бердл кивнул.

— О! — включилась Пиан, спустя мгновение. — Наоборот!

— Да, — кисло сказала Коссонт. — Чертовски наоборот.

Джелвилин Керил, директор культурной миссии Ивеника, покинул стратегический информационно-пропагандистский элемент CH2OH.(CHOH)4.CHO на своей личной яхте.

По крайней мере, он мог назвать свою яхту как-нибудь разумно. Он назвал ее «Иберре», в честь отца и матери. И ему разрешалось называть яхту яхтой, а не космическим межэлементным транспортным компонентом либо чем-нибудь подобным, сверх-буквальным и неуклюжим. Он оглянулся на стратегический элемент CH2OH.(CHOH)4.CHO, висевший на фоне звёздной черноты изящным серым эллипсоидом.

Стратегический Элемент. Все остальные назвали бы его просто кораблем.

Однако, по его мнению, Стратегичиский Элемент лучше отражал современное мышление. Просто «корабль» звучало несколько грубовато, невольно наводя на мысли о луковицеобразных деревянных штуковинах, скитающихся по морям, кишащих паразитами и воняющих пьяными, больными моряками. Даже любимый и часто используемый Культурой термин «подразделение», до недавнего времени предпочитаемый Ивеником — в попытке польстить, не вполне отражал силы и возможности судов, к которым тот был прикреплен. Видимо, по мнению советников, зарабатывающих на жизнь размышлениями о подобных вещах, «подразделение» ассоциировалось со словами «легкая промышленность».

Он обернулся. Неважно. Не стоит того, чтобы думать об этом. Но он точно знал, почему думает сейчас о названиях.

Флагман Лисейдена, судно общего назначения «Геллемтян-Асул-Анафавайя» (имя какого-то древнего лисейденского героя, сколь звучное, столь и трудно произносимое) проявилось на экране, когда освещенный ангар уже был открыт для яхты. Корабль представлял собой беспорядочную массу плоскостей и граней, смутно симметричную под определенным углом. Вероятно, он должен был выглядеть сложным и впечатляющим, но в глазах Джелвилина он был лишь хаотичным нагромождением разнокалиберных коробок, сбившихся воедино в результате несчастного случая на складе.

Джелвилин осмотрел свое изображение на экране. При полном параде — униформа, идеально ухоженный, наманикюренный и накрашенный. Он выглядел великолепно, не стоило и беспокоиться, тем более что вряд ли кто-то из принимающей стороны обратит внимание на его вид. Конечно, всё можно было проделать быстрее и проще, явившись через голоэкран на командную палубу лисейденского корабля и поговорив с ними виртуально, но бывали случаи, когда личное появление — даже в местном аквариуме — становилось единственным способом продемонстрировать желаемую толику уважения, а лисейдены, конечно, ожидали полного участия и извинений, чтобы компенсировать рану, нанесенную их гордости и ожиданиям рукой вероломного Гзилта. Отсюда и рандеву с кораблем, и встреча лицом к лицу.

Директор культурной миссии Джелвилин погладил свой форменный пиджак, поправил манжеты. Ему захотелось в туалет, но он уже сделал это перед тем, как покинул корабль, и знал, что в данном случае у него просто шалят нервы.

— …Он хочет еще? — прорычал руководитель команды Тюн. — Сукин сын!

Сидя — достаточно удобно, но сознавая, что находится внутри совершенно прозрачной сферы, подвергаясь осмотру со всех сторон, перед множеством парящих в воздухе лисейденев, чьи тела развевались взад и вперед, как толстые шарфы на медленном ветру, — директор культурной миссии Джелвилин как мог изображал на своем лице выражение понимания и разделяемой им с присутствующими общей боли. Возможно, на Лисейдене и не было офицеров, обученных интерпретировать мимику его вида, но у них наверняка имелись ИИ, способные это делать — так что не лишним было и покривляться. В любом случае, все это являлось неотъемлемой частью той роли, которую он здесь играл. Дипломатический подход.

— Септаме говорит нам, что он уверен в том, что сможет отменить решение, — спокойно сказал Джелвилин. — И посол Мирбенес очень — и очень обнадеживающе — настаивает на том, что септаме сможет это сделать. Посол Мирбенес — один из самых высокопоставленных и опытных дипломатов, а также один из наиболее успешных. Я знаю его много лет и не думаю, что когда-либо видел его столь же уверенным в способностях другого человека. Но дело обстоит так, что для достижения того, что, по его мнению, ему по силам, септаме Банстегейну придётся пойти на большой риск. Соответственно, он просит и о большем вознаграждении. И, честно говоря, руководитель команды, то, о чём он просит, — это не так уж много, и вам не составит особого труда согласиться с его предложением. Я подчеркиваю «согласиться», а не «принять» или даже не «полностью посвятить себя этому», — заключил Джелвелин.

Голос Тюна, казалось, доносился до него откуда-то снизу, из-под маленького плетёного сиденья на ножке, на котором он сидел. Это раздражало, как и невозможность воспринимать слова лисейденов в реальном времени, плавно — хотя и приглушенно — отражавшиеся от поверхности прозрачной сферы, этакое непрерывное гортанное бульканье, едва не сливавшееся с переведенной версией.

— Я понимаю, может показаться, что нам почти ничего не стоит согласиться на переименование местной звезды, — говорил руководитель команды Лисейдена, — но я хочу спросить: это действительно имеет значение? Я думаю, мы рискуем быть замеченными в провале, если уступим директору культурной миссии. Мы здесь не для того, чтобы потакать подобным делам.

— Если позволите сравнить с военной кампанией, руководитель, — перебил его Джелвилин, — то бой мы проиграли и вынуждены сейчас отступить, но это не окончательное поражение, и войну еще можно выиграть. Конечно, я понимаю, что теоретически вы могли бы считать, что это награда за поражение, но сторона, которая расстреливает своих генералов после каждого проигранного сражения, быстро исчерпала бы ресурс, как хороших, так и плохих полководцев, и в итоге получила бы таких, которые делали бы все возможное, чтобы избежать любых сражений, даже самых выигрышных, на всякий случай.

— Но это не альтернатива, Джелвилин, — возразил Тюн. — Альтернатива же заключается в том, чтобы занять более решительную позицию в обеспечении приобретения технологий и инфраструктуры, которые мы искали и считали, что нам их обещали. Позвольте мне напомнить. У нас есть огневая мощь, чтобы обеспечить выполнение уже достигнутых договорённостей. Мы не можем и не хотим, чтобы нас считали слабыми в этом деле.

Джелвелин выглядел огорчённым:

— Мы надеемся, что применение вами оружия будет рассматриваться как самое крайнее средство, — сказал он. — Мне нет нужды говорить вам, что военные действия всегда обходятся дорого, как для репутации, так и с точки зрения материальных затрат и, я уверен, вы согласитесь, было бы лучше уладить это дело, не прибегая к неопределенности и хаосу войны, особенно учитывая уже проявленный интерес другой цивилизации восьмого уровня в лице Культуры, и особенно после всё еще необъяснимого нападения на штаб Четырнадцатого полка на Эшри, вследствие которого ситуация стала очень деликатной, но даже и без участия Культуры мне нет нужды напоминать, что, несмотря на значительное истощение, флот Гзилта остаётся чрезвычайно мощной силой. Пожалуйста, руководитель, позвольте мне доложить послу Мирбенесу, что у меня есть ваше разрешение продолжать поиски более мирного решения.

— Культура сейчас потеряла к нам интерес, — сказал Тюн. — Корабль, который они послали в качестве эскорта, очевидно, нашел более неотложные дела.

— У меня другая информация. Быстрый пикет класса «Головорез» уже на пути к вам, — сообщил Джелвилин.

— Хм… Мы попробуем сбить их с толку с помощью передислокации. Минутку, — сказал Тюн. Сфера вокруг Джелвилина вдруг обрела плотность, сделавшись непрозрачной. Директор культурной миссии уставился на размытое изображение командного центра лисейденского корабля. Он смог разобрать какие-то утробные, отдаленные булькающие звуки, свидетельствующие о том, что лисейдены обсуждают вопрос между собой.

«Огневая мощь для обеспечения сделки» — это было весьма агрессивно с их стороны. Какую игру они затеяли? Если бы между Лисейденом и Ронте началась настоящая война, даже победитель, вероятно, вышел бы из неё в не лучшем состоянии в долгосрочной перспективе. Неважно, что Галактический Совет вынесет в лучшем случае официальное порицание; высокопоставленные игроки, такие как Культура, с недоверием отнеслись бы к ситуации, которая выглядела вполне разрешимой мирными средствами, но переросла в военный конфликт, каким бы локальным тот ни был. Кто бы ни спровоцировал войну, он оказался бы даже не на одном коротком поводке, а на нескольких, поскольку верхушка Культуры наверняка решила бы, что следует внимательнее следить за полуварварами, имеющими обыкновение угрожать галактическому миру.

И все ради территории и оставленных Гзилтом технологий. Или, по крайней мере, их части, в случае с Ивеником.

Джелвилин всегда испытывал уважение к цивилизациям, которые после Сублимации оставляли свои достижения нетронутыми, чтобы результаты их труда и интеллекта могли быть использованы другими, но он так же мог понять, что существовали причины — помимо детского желания забрать свои игрушки с собой — разрушить строения, сравнять с землей города, места обитания, удалить всю высокоуровневую информацию, которой обладали пре-сублимированные, и не оставить в итоге после себя ничего, способного спровоцировать грядущие конфликты. Кроме планет, разумеется.

Некоторые виды так и поступали — с тех пор как стало известно о Сублимации, так что в этом не было какого-то особого позора. Гзилты, однако, никогда не любили разрушать или сжигать. Они всегда тяготели к прагматизму, а не к мстительности. Предположительно, это была одна из моделей поведения, которые они вложили в фундамент Культуры, хотя сами в итоге так и не присоединились.

Сфера снова стала прозрачной. Обсуждение, по всей вероятности, было завершено. Джелвилин сел прямо, приняв выражение осторожного оптимизма.

— Директор миссии, — обратился к нему Тюн. — Мы пришли к решению.

Голос лисейдена звучал отрывисто и строго. Джелвилин почувствовал, как спало напряжение. Тюн выказал желание продолжать разговор, а не угрожать. Примирительный, сожалеющий или торжественный тон также не предвещал бы в данном случае ничего хорошего.

— Вы можете уполномочить посла Мирбенеса продолжить переговоры и подтвердить наш прежний курс в отношениях с септаме.

Джелвилин поклонился.

— Благодарю вас, руководитель команды.

— Кроме того, чтобы укрепить мнение о нашей приверженности успешному исходу дела, мы передислоцируем основную часть нашего флота в систему.

Джелвилин снова принял страдальческое выражение лица.

— Руководитель команды, могу ли я сделать предложение…

— Нет, благодарю, директор миссии, — вежливо, но твердо заявил лисейден. — Ответ отрицательный. Пожалуйста, не совершайте ошибку, думая, что вы можете продолжить дискуссию. Действия, которые я озвучил, не подлежат обсуждению. Мы благодарим вас за помощь и ценный совет.

Джелвилин знал, когда следует кротко уступить.

— Я понимаю, руководитель команды, — сказал он. — И желаю нам обоим удачи в наших начинаниях.

— Спасибо, — тело Тюна медленно выгнулось в форме буквы S, словно подчинённое невидимому потоку. — Вы можете вернуться к своему… элементу.

Насколько можно было судить, Город был построен ушедшими впоследствии в Высшее верпешами просто потому, что они могли это сделать. Структура протяженностью около тридцати тысяч километров образовывала единый обширный сцеп вокруг мирового экватора. А-образный в поперечном сечении — более ста километров в поперечнике у основания, с десяток в верхней точке — и чуть менее двухсот километров в высоту, настолько высокий, что возвышался почти над всей атмосферой, предоставляя Ксауну космопорт, достаточно огромный, чтобы иметь возможность обслуживать тысячи миров, город был единственной колоссальной баррикадой, стеной с множеством туннелей, делящей планету пополам.

Даже с учётом экстраординарного масштаба в его дизайне присутствовали черты элегантности: поскольку планета имела небольшое отклонение в движении, а Город располагался на экваторе, он фактически находился между двумя узкими линиями тропика, отбрасывая тень только на свою нижнюю часть, но не на поверхность планеты.

И он, очевидно, мог бы быть больше. Будучи гравитационно неограниченным самоподдерживающимся артефактом, или, проще говоря, НГ — что в переводе означало «структура нейтральной гравитации» — Город был сформирован из смеси обычных и экзотических материалов таким образом, что лишь крошечная часть его массы накладывалась в качестве веса на его собственные нижние части, либо на кору планеты под ним. Если бы верпеши захотели, то вполне могли бы устроить так, что в местах соприкосновения фундамента с коренными породами, те не только не вызывали бы лёгкую нагрузку, но и провоцировали мягкую тягу вверх. Артефакты, построенные по этой технологии, могли существовать бесконечно долго, без раздражающей тенденции к разрушению. Большинство подобных сооружений находилось в космосе, и некоторые были гораздо старше.

У Города имелась небольшая проблема — необходимость поддерживать его структурные элементы в точном положении в гравитационном колодце планеты, что, впрочем, оказалось не сложным. При этом артефакт, будучи почти невесомым, всё же обладал колоссальной массой, и его воздействие на общий угловой момент движения планеты замедляло ее вращение почти на секунду в год.

Как и в случае с каждым из внешне впечатляющих, хотя, возможно, и довольно бессмысленных миров-скульптур, главным смыслом Поясного Города, с точки зрения его строителей, было его возведение, а не последующая эксплуатация. Верпеш — известные своей скрытностью и непонятными мотивами — никогда не рассказывали о причинах своего зодчества. Некоторые из них жили в отдельных частях Города — насколько можно было судить, и он действительно функционировал как своего рода космопорт с перегруженной инженерией, но основное его использование — привлечение иных видов — не было тем, что верпеши выдвигали как приоритет. Большую часть времени, до того как Верпеш, наконец, сублимировался, почти не используемый Город просто существовал.

Гзилты использовали его активнее, но и они за почти одиннадцать тысяч лет даже близко не подошли к тому, чтобы заполнить его целиком, редко выбираясь на участки выше уровня, где существовала пригодная для дыхания атмосфера, по сути, оставляя более девяноста процентов территории пустынно озирать космос. Космические среды обитания, при всей их ещё большей искусственности, были способны обеспечить гораздо более комфортные, легко приспосабливаемые и менее жестокие в промышленном отношении места для жизни.

Тем не менее, в Городе жили многие миллиарды. И в каком-то смысле, даже после начала пути к Сублимации, он всё еще содержал их в себе, хотя подавляющее большинство хранилось, находясь в состоянии приостановленной жизнедеятельности, ожидая предварительного пробуждения перед самым началом Инициации, долженствующей привести их к новой жизни в Возвышенном. В Поясном Городе всегда существовали открытые туннели, маршруты — многие из которых были не менее полукилометра в диаметре — тянувшиеся по всей его длине, состоящей из огромных труб, балок, стен и компонентов, как структурных, так и жилых, обеспечивая своего рода крупномасштабную транспортную сеть для воздушных судов. Дирижабли тысячелетиями бороздили исполинские туннели, перевозя людей и иногда товары, несмотря на то, что в Городе было создано множество более быстрых и эффективных транспортных систем. Путешествия на дирижаблях считались романтикой.

Сейчас, насколько было известно, только один дирижабль все ещё прокладывал себе путь через структуру, и он стал домом для Последней вечеринки.

Последняя вечеринка — пятилетний дебош, проходивший на борту дирижабля «Экваториальный 353», совершающего оборот над Городом за полный год. Заключительный круг его был приурочен к Инициации. Экваториальный 353 являлся вполне обычным вакуумным дирижаблем длиной два километра и шириной четыреста метров, будучи при этом замкнутым в структуре судном, скользящим сквозь город, выбиравшим тот или иной маршрут из доступных в сети туннелей, проходов и разнообразных пространств, разбросанных тут и там без всякого видимого порядка.

Номинально принадлежавший одному из многочисленных коллективов, созданных в Поясном Городе, корабль должен был прекратить полеты вместе со всеми остальными кораблями, поскольку численность бодрствующего населения структуры сократилась до менее чем пяти процентов от первоначальной. Тогда ограниченная группа внутри коллектива — основанного на стремлении к искусству и экспериментальной жизни, так что это выглядело довольно эксцентричным даже в лучшие времена — предложила сохранить корабль до самого конца и устроить достойную прощальную вечеринку по случаю его последнего полета. Первоначальная идея состояла в том, чтобы запустить годичную вечеринку, которая должна была начаться через четыре года после того, как предложение было впервые озвучено, но идея вызвала такой ажиотаж, что никто не мог выдержать столь долгого ожидания, поэтому план скорректировали: это будет пятилетняя вечеринка, и судьба поможет всем, кто отважится на неё отправиться.

Небольшую группу внутри коллектива возглавлял или, по крайней мере, курировал человек по имени Ксименир, уличённый в пристрастиях к различным радикальным видам боди-арта и модификациям. Он был одним из основателей «Последней партии» и одним из нескольких десятков, кто участвовал в веселье с самого начала — большинство остальных сдались, перегорели, попали в больницу или умерли. Некоторые даже подались в религию. Однако вечеринка с годами не угасла, совсем наоборот. Она увеличивалась в размерах, росла, поскольку все больше и больше людей слышали о ней и прибывали, чтобы попробовать её искусы, пока она полностью не охватила две тысячи жилых и социальных помещений на борту корабля, а если кто-то хотел остаться на ночь, то вынужден был заблаговременно занять очередь. Хотя, учитывая, что одним из немногих руководящих принципов Последней вечеринки было то, что все вещи на ней должны быть как можно более хаотичными, непредсказуемыми в любое время — и она полностью соответствовала этому правилу — никто не воспринимал это ограничение буквально. Если, конечно, из-за огромного веса тел на борту дирижабль не начинал крениться и терять управление в недрах путеводного туннеля, в таком случае следовало восстановить стабильность хода, избавившись от вопиюще ненужных предметов, например, мебели…

— Всё ли понятно?

— Считай, что я проинструктирована. Как близко необходимо подойти?

— Не имеет значения, но чем ближе, тем лучше. Желательно, чтобы это было на расстоянии вытянутой руки. Протянуть руку и коснуться — примерно так.

— Хорошо.

— Как слышимость?

— Нормально, — отозвалась она, вспомнив между делом, что всегда испытывала некоторые проблемы с субвокализацией.

— Хочешь, чтобы я разбудил андроида Эглиля Паринхерма?

— Да не особенно.

— А насколько необходимо, чтобы фамильяр сопровождала нас?

— Чрезвычайно!

— Я не совсем с тобой сейчас разговаривал… Коссонт?

— Давай пойдем на компромисс — умеренно. Это может быть полезно.

— Полезно? — встряла Пиан. — Вот так… И всё?

— Ты можешь попросить её быть менее заметной?

— Конечно. Пиан — до дальнейших инструкций, сделай одолжение, заткнись, пожалуйста, нахрен.

— Ну, замечательно!

Коссонт отступила назад.

— Твое лицо…? — проговорила она. — Твоя голова меняется!

Бердл пожал плечами. За последние несколько мгновений аватар изменил свой прежний облик и стал похож на высокого, статного мужчину-гзилта с тщательно вылепленной структурой лицевых костей.

— Приспосабливаюсь, — пояснил аватар.

Выглядит вполне, подумала Коссонт. Весьма импозантный и стройный представитель их вида.

— Как ты это делаешь? — спросила она.

— Искусно, — бесстрастно сообщил Бердл.

— ЧЕГО ЖЕЛАЕТЕ? — сказало лицо перед ними.

— Слышишь меня? — спросила Коссонт в наушник, чеканя слова и немного подавшись вперёд.

У человека перед ними было круглое плоское лицо, похожее на большую тарелку алфавитного супа — желто-коричневой жидкости с множеством маленьких белых букв, чудом удерживаемой под углом девяносто градусов к вертикали, когда казалось, что она должна была бы пролиться на пол. Коссонт предположила, что это может быть экран или, скорее даже, голограмма, но когда она наклонилась, чтобы рассмотреть лицо, то могла бы поклясться, что оно настоящее — от него исходил пар и запах супа. В остальном человек выглядел физически относительно нормально: либо субтильная женщина, либо хипповатый мужчина среднего роста, одетый в пёстрое военное снаряжение с напыленной поверх краской. Макушка, бока и подбородок его/её головы, казалось, естественным образом перетекали в миску, составляющую лицо.

Буквы в тарелке с супом перестроились в надпись: СЛУШАЮ!

Бердл, стоя рядом с Коссонт, скрестил ноги, положив руку ей на плечи, и глубоко затянулся толстой наркотической палочкой. Он задержал дыхание и ухмыльнулся, глядя на человека с лицом суповой миски. Сам Бердл выглядел как труба с расхлябанными креплениями: плотный, красный, мягкий с виду материал, окутывающий его конечности и торс, удерживался на месте свободными черными ремнями.

— Нам нужен Хозяин Вечеринки, — сказала Коссонт уже чуть тише. Это был титул, который Ксименир получил почти год назад, во время последнего круга перед Большим Возвышением.

— КТО?

Коссонт вздохнула:

— Ксименир…

Бердл смахнул пепел с куртки Коссонт. Она даже не заметила, как он переоделся — в какой-то момент между приземлением модуля на пустынной площадке в километре отсюда и входом с палубы в строение он сменил наряд с прежнего (который она не запомнила), на тот, что был на нем сейчас.

Оглянувшись, она нахмурилась, подумав, не проекцию ли сейчас наблюдает, проведя большим пальцем по ткани его рукава. Нет, настоящий.

— Извини, — сказала она.

— Ни за что.

Коссонт недоверчиво посмотрела на него.

Может быть, подумалось ей, это была какая-то очень хитрая и приспосабливаемая часть или части его одежды, или — с учётом изменения лица и тела, — весь аватар был чем-то вроде роя-существа, состоящего из крошечных машин. Она пристально заглянула ему в глаза, с очень близкого расстояния, но он все равно выглядел как существо из плоти и крови.

Вир отстранилась.

— Ещё раз прости.

— Всё равно не принимается.

Сама Коссонт была одета как обычно, в свежеотремонтированную куртку «Повелители экскрементов», накинув Пиан на плечи и обернув ее в качестве шарфа.

Они следовали через пустые трубы местной архитектуры, освещённые только редкими призрачными огнями. Добравшись до длинной галереи, где нос дирижабля был виден в прорехи, они смогли наблюдать, как медленно он поворачивается, словно огромный поезд, двигающийся со скоростью пешехода. Вир показалось, что он вот-вот остановится, но он всё ещё смещался, хотя и почти незаметно. Тридцать тысяч километров за год — она полагала, что это равносильно походке вразвалочку. Туннель, по которому двигался корабль, был огромен, похожий на гигантскую плетеную корзину из темных нитей, тянущуюся до туманной кривой внутри больших структурных и архитектурных элементов Поясного Города. Сияло несколько случайных огоньков — их было так мало, что обычный невооружённый глаз воспринял бы господствующий мрак как нечто близкое к абсолютной темноте. Хорошо, что есть аугментация, подумала она, взглянув на аватара. У Бердла, вероятно, глаза могли видеть сквозь планеты.

Тонкая металлическая сетка, натянутая на стойки, защищала их от падения в изгиб туннеля.

Молекулярно тонкий корпус корабля, вероятно, имел красный цвет, хотя при скудном освещении сложно было это определить, поскольку поверхность плотно оплетало безумное количество разнообразных узоров, диаграмм, логотипов и рисунков, отдельные из которых подсвечивались, иные двигались и петляли, а ещё часть словно струилась, подобно лохматым языкам или плавно развевающимся лоскутам — флагам.

Нос нехотя проплывал мимо них справа налево, корабль словно раздвигался навстречу, метр за метром, пока не возникло ощущение, что он вот-вот столкнётся с галереей, на которой стояли они с Бердлом. В боку, на одном уровне с галереей, где они находились, проходило что-то похожее на траншею.

— Боковой ангар-балкон, — сообщил аватар. Затем он посмотрел вниз, и у нее создалось впечатление, что Бердл зрит куда-то сквозь дирижабль.

— Хм. Много воды. Любопытно.

Ангар-балкон был закрыт отрезками алмазной пленки. Один из них сдвинулся в сторону как раз в тот момент, когда часть траншеи начала проходить мимо. Бердл потянулся вниз и поднял металлическую сетку. Пол ангара оказался к ним так близко, что они могли просто шагнуть на него через полуметровый зазор. Именно в этот момент из соседней двери, почти кувыркаясь, выскочил человек с суповым лицом и спросил их: ЧЕГО ЖЕЛАЕТЕ?

— Боевой арбитр прямо за дверью, — сообщил Бердл Коссонт, пока она говорила с суповым лицом. — Одноногий, без боеприпасов и с механическим эквивалентом артрита, но — на всякий случай, чтобы ты знала.

Буквы, составляющие слово «КТО?», не спеша начали расходиться. Они соскользнули под желто-коричневую поверхность, в то время как другие, занявшие их место, на ходу перестраивались.

Слово «СПИТ» теперь плавало на лице супа.

Аватар выдохнул, выпустив дым из ушей.

— Это не так, — тихо сказал он Коссонт через наушник.

Бердл сообщил ей так же, что в нескольких метрах от Ксименира находится сейчас ракета-разведчик, пробравшаяся в его каюту незаметно, когда модуль ещё только приближался к Городу. — Можно позвонить ему. Позвонить?

— Мы можем просто подождать его, — сказала Коссонт суповому лицу, взглянув на Бердла. — Это было бы вежливо. Скажи, что старый друг господина КьиРиа желает видеть его.

— Надо позвонить. Мы теряем время…

— КАКОВА ЦЕЛЬ? ДЕЛОВАЯ ВСТРЕЧА? — спросило лицо.

— Будьте любезны, — улыбнулась Коссонт. — Уверена, что он примет нас, как только сможет.

Суповое лицо слегка дернулось назад, как будто удивившись чему-то. Новые буквы быстро выстроились в ряд, пытаясь найти достаточно места на свободном пространстве. Некоторые при этом исчезли, остальные просто перестроились, заняв новые места.

— НЕВОЗМОЖНО. У ВАС ЕСТЬ ПРИЛОЖЕНИЕ?

— Не есть, — теряя терпение передразнила Коссонт. — Это, в некотором роде, срочно. Как правило, у вас ведь не назначают встречи для срочных дел, не так ли?

— НЕ НАЗНАЧАЮТ?

— Мы будем очень признательны, если вы просто сообщите ему, что мы здесь. Прямо сейчас. И не забудьте упомянуть имя господина КьиРиа.

— ИЗВИНИТЕ.

— Извините…хм — Коссонт нервно постукивала ногой, пока буквы плыли по лицу.

— ВСЕ ЕЩЕ СПИТ.

— Звоним? — Послал Бердл.

— Ладно, звони, — согласилась Коссонт.

— Спасибо. Вызываю.

— На здоровье, уверена — нам повезет.

Где-то за ажурной стеной позади них серый рассвет вносил цветовые оттенки в детали гигантского многократно петлявшего туннеля.

— Вот-вот станет светло, — передал Бердл через наушник. — Немного тревожно. Всё ещё пытаюсь дозвониться…

Мгновение спустя вокруг них вспыхнул и разлился свет, и в уши Коссонт ворвалась какофония. Оглянувшись, она увидела, что плетеная конструкция большого открытого туннеля и части строения, расположенные сразу за ним, озарились прерывистыми импульсами разноцветных сполохов. За этим последовал треск и прерывистое эхо воздушных хлопков.

— РАССВЕТ.

— Удивительно, — согласилась Коссонт.

— Он на связи. Перенаправляю.

— Ксименир? — Коссонт, полуотвернулась от супового лица.

— Кто это? — раздался глубокий мужской голос. Он звучал сонно или был чуть затуманен наркотиком.

— Меня зовут Вир Коссонт. Я…

— Подожди, подожди, девочка, как ты смогла дозвониться… никто не должен…

— Приватно, — вставил Бердл.

— … в состоянии справится с этим без… — Коссонт слышала голос Ксименира, хотя связь была слабой. — ….Да, проверь базы, сними это с повтора… Вир Коссин или что-то в этом роде.

— Да, — снова отозвался человек через наушник. — Как вы до меня дозвонились? Я не должен был… — Его голос прервался. Было, похоже, что он опять отвлекся.

— По-видимому, помощник в данный момент вступает в интимную близость с господином Ксимениром, — сообщил Бердл.

Коссонт минуту-другую прислушивалась к тяжелому дыханию, затем довольно громко сказала:

— Я старый друг КьиРиа — он приходил к вам лет пять назад, в начале вечеринки. Вы его помните?

Тяжелое дыхание на другом конце замерло.

— Господин Ксименир оттолкнул помощника, — доложил Бердл. — Любовные игры прекратились.

— Ну, если я не вспомню, уверен, кто-то вспомнит это за меня — сказал Ксименир. — Предположим, что это действительно произошло. Как вы сказали, вас зовут?

— Меня зовут Вир Коссонт. Друг Нгароэ КьиРиа. Я хотела бы встретиться с вами.

— Да… А как вы всё-таки дозвонились?

— Ксименир жестом показывает включить видеопоток, посылаемый аватаром. — Бердл облизал наркотическую палочку, наклонился близко к уху Коссонт и добавил: — С большим трудом!

Коссонт закашлялась, разгоняя выпущенный Бердлом дым. Тот улыбнулся.

— Привет, — сказал Бердл и помахал рукой. Остатки дыма в очередной раз вышли из его ушей.

— Угу, — сказал глубокий голос. — А ты кто?

— Рад познакомиться с вами, Хозяин Вечеринки, — весело ответил Бердл. — Меня зовут Бердл.

На мгновение Коссонт услышала тишину на линии связи.

— Он сказал: «Бердл»?.. Точно? И Вир Коссонт? Милицейский резерв? Просто гражданские?.. Одета в майку «Экскрементов» — достаточно прогрессивно. Посмотри на неё, я бы… Подожди, чёрт возьми, минуту. Я помню это имя. Нет, КьиРиа. Чудак. Да, он. Чёрт…. Хорошо. Да, да, хорошо. Да. Э… добро пожаловать на борт, милая девушка. Да… Точно.

— Алло?..

— Мистер Ксименир.

— Проходите. И будьте как дома. Надеюсь, у вас широкий кругозор.

— ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЙДИТЕ.

Одноногий боевой арбитр со скрипом распахнул широкую дверь за спиной человека с суповым лицом, приглашая их проследовать внутрь. Бердл протянул машине остаток своего косяка, наблюдая как арбитр замер, в недоумении рассматривая подношение, пока они последовали за суповым лицом в недра дирижабля.

Последняя вечеринка разрослась до нескольких мини-вечеринок. Одновременно проходило не менее четырех циклов празднеств, соответствующих смене дня и ночи, так что когда бы желающие ни захотели повеселиться — даже если это случилось, к примеру, сразу после завтрака — очередной виток только начинался или должен был вот-вот начаться.

Ведомые человеком с суповым лицом, они шли по широким открытым пространствам, освещенным красноватым светом, где гулянья как будто уже давно закончились: небольшие парящие в воздухе машины собирали мусор, атмосфера полнилась странными запахами, а пространство пестрело подвешенными к потолку капсулами, неглубокими платформами и примитивными конструкциями, наподобие гигантских гамаков, многие из которых выглядели прозрачными или наполовину прозрачными. Коссонт заметила, что в гамаках довольно часто происходили любовные игрища, воздух подрагивал от стонов, спонтанных пронзительных воплей и других звуков, олицетворяющих страсть. Она почувствовала, что ей становится жарко и неприятно от всего увиденного, хотя обычно подобные зрелища не доставляли ей беспокойства.

— Атмосфера насыщена реагентами, сексуально стимулирующими ваш вид, — передал Бердл, когда они проходили под большим гамаком, где несколько смеющихся особей изгибались в особенно изобретательных позах.

— Город сексуальных запахов! — согласилась Пиан через наушник.

У соседней платформы показалось мужское лицо и торс. Потный и тяжело дышащий мужчина улыбнулся Вир.

— Вот так руки, — сказал он, задыхаясь. — Вы были бы очень желанным гостем.

Затем, с видом легкого удивления, он был затащен обратно на платформу парой ухмыляющихся обнаженных девиц, которые между делом осыпали поцелуями и ничего не понимающего Бердла.

Короткий темный коридор увёл их в широкую комнату, где танцевали экстравагантно одетые люди в масках: одни под сотрясающую пространство песню с упругими ритмами и судорожными призвуками, другие под музыку, которые они слушали через наушники. Диковатые эксцентричные движения, казалось, передавались по кругу.

— ВПЕРЕДИ ТЕМНЫЙ ЗВУК, — сообщил человек с суповым лицом, повернувшись к ним.

— Сейчас будет очень громко, — предупредила Коссонт Бердла.

— Я уже чувствую это ногами, — сказал он ей.

Коссонт заткнула уши.

Двойные двери вели на танцпол с Темным Звуком, позволявшим слышать всеми частями тела, кроме ушей. Ночь сгустилась, освещаемая стробоскопом — с каждым стаккато и импульсом света полуобнаженные танцовщицы всё больше походили на марионеток, контрапунктно замирая в позах экстаза или мучения. Коссонт воспринимала безумную, грохочущую музыку через глаза и лёгкие. Удары резонировали в длинных костях её рук и ног, уносясь куда-то вдаль гулкими послезвучиями.

— Черт, до чего же громко, — сказала Пиан ей на ухо; голос прозвучал необычно высоко и звонко, пробиваясь сквозь плотную звуковую вязь.

Коссонт слегка приоткрыла рот, чтобы сказать фамильяру «Шшш», но едва сделала это, как всё внутри будто наполнилось шумом, горло сдавило, а зубы застучали, непроизвольно вибрируя в такт музыке.

Бердл выглядел безучастным.

Миновав комнату с Темным Звуком, они прошли мимо большого круглого масляного бассейна, чей потолок напоминал сетчатый экран, и где люди, казалось, занимались синхронным плаванием, утопая в гигантских, составленных из цветов структурах. После этого они поднялись на несколько уровней. Здесь усталые, но счастливые на вид посетители спокойно угощались за плоскими овальными столами, в то время как крайняя из секций, похоже, была отведена под своего рода арену, с происходящими на ней драками за еду, и одна из них как раз только начиналась. Не горя желанием стать свидетелями сомнительного действа, они поднялись по пугающе крутому и длинному эскалатору в высокий и широкий коридор с прозрачным потолком, сквозь который проступала лепнина медленно проплывавшего снаружи туннеля.

Каюты Ксименира располагались за чередой разветвлённых коридоров круглого сечения, увешанных складками и нитями безвкусных, галлюцинаторно ярких морских водорослей, двигавшихся и извивавшихся в незримых глазом течениях.

— Это интересно, — прислал Бердл. — Только что пропала связь с моей разведывательной ракетой. Тревожный момент.

Наконец, у двери, очевидно напоминающей вульву, человек с суповым лицом поклонился и покинул их. Вульва приветливо распахнулась.

— Немного неприятно, не так ли? — прошептала Пиан. — Ведь не только я так думаю, нет?

Коссонт последовала за Бердлом по короткому, узкому коридору. Наушник пищал, сигнализируя потерю внешнего сигнала, чего никогда не случалось ни в одном другом месте Города, за все годы её жизни здесь.

Они вошли в палату, где на огромной наклонной кровати лежал крупный, бочкообразный, видный мужчина с ярко-красной кожей и немыслимым количеством фаллосов на теле. Он улыбался, одетый в просторные шорты, так что его естественный орган, предположительно данный ему при рождении, был единственным скрытым от глаз, что компенсировалось множеством других, произрастающих из — по меньшей мере, сорока — точек на теле, включая четыре на икрах, шесть на каждом из бёдер, а также на верхней и нижней частях рук и по одному с каждой стороны груди. Прочие участки тела, включая голову, выглядели относительно нормально. На толстой шее висело что-то вроде гигантского браслета, отягощённого побрякушками, по большей части инкрустированными драгоценными камнями. Рядом с возлежащим находились обнаженные люди — в основном женщины, — с надетыми на них головами животных и мифических существ.

— В воздухе полно сексуально стимулирующих соединений, — снова сообщил Бердл. — И я, наконец, нашел свою разведывательную ракету. Она…о-о-о…. Я, пожалуй, прекращу пока тайное общение, если только не возникнет чрезвычайная ситуация. Возможно, это уже небезопасно.

— О-о-о? — озадачилась Коссонт.

— Передозировка пошлости, — прошептала Пиан.

Крыша сверху была не прозрачной, сделанная из толстого гофрированного материала, малинового цвета, собранного по центру так, что форма её в итоге напоминала внутренний клапан, блестевший от стекавшей с него влаги.

— Уважаемые Бердл, мадам Коссонт, — сказал мужчина своим низким, густым голосом. — Рад познакомиться с вами.

Затем он открыл рот шире и высунул на редкость длинный язык, деликатно облизав сначала одну бровь, потом другую, придав им в итоге определённую форму. Язык тотчас исчез. Он широко раскрыл глаза. Бледно-голубые радужки, казалось, тронуло сияние. Глазные яблоки закатились в глазницы, радужки сменились тёмно-красными, вставшими на место и, по-видимому, стабилизировавшимися.

— Прошу прощения у вас, — сказал он. — Эти зрачки лучше работают при дневном свете. — Он широко улыбнулся, обнажив снежно белые зубы. — И у вашего фамильяра, мадам Коссонт. Пиан, не так ли? Добро пожаловать.

— Позволишь говорить? — взволнованно спросила Пиан.

— Нет, — прошипела Коссонт, а затем, обращаясь к Ксимениру, сказала:

— Привет. Спасибо, что заметили нас.

— И спасибо, что вы наблюдаете за мной, — Ксименир отцепил что-то от своего воротника из безделушек, подняв перед лицом и осмотрев. Предмет выглядел как короткая тонкая ручка или стилус, размером чуть больше детского пальца. Ксименир взглянул на Бердла.

— Ваши жизненные признаки ещё более странные, чем у фамильяра, так что, как я предполагаю, это принадлежит вам.

— Так и есть, — сказал Бердл. — Приношу извинения. Я был обеспокоен тем, что вы могли отказаться видеть нас, и нам в таком случае потребовалась бы помощь в… организации встречи. Должен заметить, я впечатлен тем, что вы смогли почувствовать присутствие датчика и выявить его. Мои поздравления.

— Благодарю. Лесть неизменно приятна, — сказал Ксименир с несомненной искренностью. — Особенно от… — он взмахнул длинной, изящной рукой с изысканным маникюром — …аватара, аватоида? Что-то в этом роде?

— Почти угадали. От корабля Культуры.

Наступила пауза; Коссонт была уверена, что хозяин слушает их через наушники.

— И за ними наблюдал Разум Культуры… — продекламировал Ксименир, похоже, всерьёз впечатленный. — Я действительно польщен. Хотя здесь есть круглосуточная трансляция с восьми различных камер, сосредоточенных на этой кровати, так что я не совсем понимаю, зачем вы беспокоились. Видео фиксировано в определённых точках, но, возможно, вам нужен был звук? Угадал? Не важно, впрочем. — Он кивнул куда-то за спину. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Двое из звероголовых — их головы, к слову, выглядели такими же живыми и функциональными, как и все остальные части тела — поставили два высоких стула позади себя. Коссонт и Бердл сели. Дюжина или около того необычно одетых людей замерли, сложив руки, вдоль изогнутой стены кабины.

Ксименир протянул крошечную ракету-разведчик.

— Я оставлю это себе, можно? — и маленькая машинка нашла своё место на ожерелье, прикреплённая к цепочке.

— Я всё же предпочел бы, чтобы её вернули, — сказал Бердл.

— Несомненно, — согласился Ксименир. — Но вы вторглись в мою личную жизнь. — Фраза возымела реакцию: раздалось приглушенное шипение и смех со стороны наблюдавших, и лицо Ксименира снова расплылось в улыбке. Он оглядел некоторых звероголовых людей. — Понимаете, о чём я? — Ксименир посмотрел на Бердла и усмехнулся. — В любом случае, может быть, я позволю вам вернуть это. Но вам ведь что-то нужно от меня, я так полагаю, иначе, зачем бы вы вообще здесь оказались, мм? — Он положил крошечную ракету на грудь между уже пребывавшими там большим пальцем андроида и толстым хрустальным цилиндром, инкрустированным драгоценными камнями.

— Это имеет отношение к Нгарое КьиРиа, — сказала Коссонт, взглянув на Бердла.

— Понятно. — Ксименир кивнул ей. — Кстати — эти руки. Кто сделал их для вас?

— Фрекс Герунке.

— Знаю его. Помогал в обучении. Хорошая работа? Всё работает как надо?

— Прекрасно.

— …И куртка «Повелители…» Они тебе нравятся?

— Я с ними играла, — призналась Коссонт. — Недолго. — Она поняла вдруг, что рано или поздно ей действительно придется сменить эту куртку.

— В самом деле? Вы не упоминаетесь в дискографии. — Казалось, он задумался. — …Если только вы не Сестра Эйфория.

Коссонт вздохнула.

— Грешна.

Ксименир расплылся в улыбке.

— Достойно, мадам Коссонт, достойно. Я играл на тенсере, немного на слинге, но никогда на волюпте. — Ксименир широко улыбнулся. — А ведь это сложнее, верно?

— Немного.

— Четыре руки облегчают задачу?

— Нет — это для одиннадцатиструнной.

— Ха! Недекагональная струна? Я слышал, что это чертовски безумная вещь.

— Только для того, кто на ней играет.

Ксименир рассмеялся.

— Никогда не слышал ни одной партии на одиннадцатиструнной. Вы могли бы пройти прослушивание, пока вы здесь. Это способствовало бы завершению нашего дела.

— Благодарю, но, боюсь, мы немного торопимся, — сказала она.

— Да, да… мой друг, КьиРиа.

— Он и мой друг тоже, — заметила Коссонт.

— Действительно? — Ксименир скептически оглядел её. — Не припоминаю, чтобы он упоминал вас.

Коссонт снова вздохнула.

— Меня это не удивляет.

Ксименир ухмыльнулся, погладив подбородок.

— Ну, его воспоминания немного… бессвязны — это да. Откуда вы его знаете?

— Я встретила его двадцать лет назад, сразу после того, как он был левиафидом — морским чудовищем — в течение десятилетий, — в месте под названием Перитч IV. Мы встречались всего несколько дней, но много разговаривали. А вы как познакомились?

— О, я знал его и до этого, ещё когда был совсем молод и занимался… — он поднял одну руку, — кое-какими вещами, которые можно назвать заработком — Он пожал плечами. — Или, если вы предпочитаете более высокохудожественные определения, — исследованием и оспариванием перспективы самовымирания.

— Когда он был здесь — пять лет назад, — вмешался Бердл, — господину КьиРиа делали скульптинг?

Человек на кровати нахмурился.

— Скульптинг — вот слово, которое я давно не слышал. Технически уместно, я думаю. Раньше это называлось пластической хирургией, или телесной коррекцией, ну или как-то там ещё. — Он снова взмахнул рукой. — В любом случае, боюсь, это личное дело, господин… Бердл, и я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть…

— Можем ли мы в таком случае просто узнать, зачем он был здесь? — спросил Бердл.

— Все равно ничего не скажу вам, приятель, — ответил Ксименир, покачав головой. — Мы с КьиРиа старые друзья, вот и всё, что я могу сообщить. Мы встречались с ним несколько раз, последний раз, когда начиналась эта вечеринка. Но он дружил с моей матерью и с её отцом до того, так что, думаю, он довольно древний персонаж — даже по меркам Культуры — и я не выдам тайны, если скажу, что физиологически он глубокий реликт, во всяком случае, по критериям генетических стандартов Культуры. Я не знаю, каким ковшом и из какой странной врожденной смеси гериатрических линий крови он черпает свой жизненно важный субстрат, но, должен сказать, это довольно крайний, уникальный случай, чем бы оно ни было.

— Он оставил что-нибудь вам? — спросила Коссонт.

Хозяин Вечеринки пожал плечами.

— Ничего существенного, может быть, подарок… два. Он был, как бы сказать… периодически щедр. В любом случае, почему вы спрашиваете? У него какие-то неприятности? — Ксименир перевел взгляд с Коссонт на Бердла. — Насколько… официален ваш визит?

Коссонт наклонилась вперед.

— Он не оставил вам устройство запечатлённого сознания или что-нибудь в этом роде?

Ксименир рассмеялся.

— Зачем ему делать это здесь, на Зис, в Ксауне или где бы то ни было ещё?

— Он… — начала Коссонт, собираясь сказать, что КьиРиа дал ей такое устройство, но потом вспомнила, что не сказала Бердлу, что именно она искала в Оспинских Базах Данных. Надо же, чуть было не выдала себя…

Бердл уже включился.

— Возможно, он хотел подстраховаться.

Ксименир покачал головой.

— Сомневаюсь. Он всегда сопротивлялся таким вещам, как дублирование души.

— Вы не знаете, куда он мог отправиться, после того, как побывал в Гзилте? — спросила Коссонт.

— Нет, — ответил Ксименир. — Скрытный старик. А как насчет вас, Вир, приходил ли он к вам?

— Нет, — призналась она.

— Чувствуете себя обманутой? — Ксименир сказал это мягко, но с несколько преувеличенным сочувствием.

— Мы никогда не были совсем уж близкими друзьями.

— Вам и не нужно это. Вы просто должны заботиться о том, что люди думают о вас. — Он на мгновение опустил свои голубые радужки, посмотрел на неё, затем позволил им снова закатиться, чтобы их сменили красные. — Если вас это утешит, я знаю, что он посетил Гзилт по крайней мере один раз, не удосужившись навестить меня. Даже не позвонил. — Ксименир посмотрел на Бердла. — Но мы так и не выяснили, насколько официальным является этот визит.

— Официальность — гибкое понятие, особенно в Культуре.

Ксименир рассмеялся.

— Что ж, — сказал он, выгибая спину и потягиваясь — все его причиндалы при этом подрагивали, как отдельные крошечные животные, только что пробудившиеся ото сна, — было очень интересно… однако, честно говоря, удовольствие должно быть продолжено. Возможно, вам придется меня извинить. — Он посмотрел на Коссонт и Бердла, а звероголовые и звероподобные люди тем временем уже присоединялись к нему на кровати, вставая на колени в подножии и протягивая руки. На теле проступили волнистые линии, похожие на вены, вероятно, не все призванные нести кровь, выпуклые и пульсирующие под рубиново-красной кожей. — Если, конечно, вы не хотите присоединиться? — спросил он. — Оба или любой из вас. Вам будут очень рады. Времени много, места хватит на всех. Скоро мы включим АГ, я запущу свое последнее сердце, и …

— С удовольствием, — сказала Пиан в наушнике Коссонт.

Коссонт посмотрела вниз на фамильяра. «Ладно. Я могу просто оставить тебя здесь», — сообщила она ей.

— Я же пошутила.

— Благодарю, — сказала Вир Ксимениру. — Но нам лучше отправиться в путь.

— Мистер Бердл, — сказал Ксименир, вынимая руку из промежности одной из девушек, гладивших его. Он отсоединил маленькую ракету-разведчика от своей шейной цепочки. — Можете забрать это. Извините…

Бердлу пришлось опуститься на колени у кровати между ногами Ксименира и двумя обнаженными женскими телами, чтобы забрать ракету-разведчик.

— Благодарю, — сказал он.

— Всегда держитесь правой стороны Культуры, — мечтательно пробормотал Ксименир, лицо его при этом заслонила восседающая на нём фигура. Тело скрылось под покрывалом плоти, хотя было слышно, что оно очень возбуждено.

— С тобой действительно не весело, — раздраженно высказалась Пиан, когда они спускались по пугающе длинному и крутому эскалатору с суповым лицом во главе. В кавернах над ними и под ними началась энергичная игра в сорбол: люди в прозрачных сферических костюмах-сферах прыгали в невесомости, отталкиваясь от внутренних стен гигантской сферы из алмазного стекла сорока метров в поперечнике.

— Тупик, — подытожила Вир, затем повернулась к Бердлу, но успела только открыть рот, чтобы заговорить, прежде чем он повернулся к ней.

— Позже, — сказал аватар.

— И что теперь?

Они вернулись на борт модуля. Он ожидал их на посадочной платформе, выступавшей из массы Поясного Города, как круглый поднос на вытянутой руке. Корабль начал удаляться, уходя в сторону, избегая нависающей архитектуры в нескольких километрах выше.

— Господин Ксименир имеет доступ к удивительно продвинутым технологиям, — заметил Бердл, опускаясь на кушетку и осматривая ракету-разведчик. — И, конечно же, к четырехмерному экранированию, поэтому нам и пришлось туда залезть.

— Значит, не просто любопытство, — вслух сказала Пиан, но её проигнорировали.

— Он нашёл и отключил это с удивительной легкостью, — Бердл покатывал ракету-разведчика на ладони. — Ах!..

Маленькая машинка вдруг ожила и подпрыгнула в воздух над его рукой. Она быстро крутилась то в одну, то в другую сторону, как будто смущенная тем, что только что проснулась. Большая часть стен жилой зоны модуля стала прозрачной, открывая головокружительный вид на побережье Хзу внизу, когда модуль наклонился, закрутился, а затем резко взмыл вверх. Полосы охры и нефрита, прошитые медленно распространяющимися волнами алебастрово-белого цвета, земля и мелководные края моря, казалось, исчезали под ними, словно падая — Поясной город пронёсся темной стеной, на которую они взобрались как по волшебству, не касаясь её, и бесшумно устремились обратно к звездам. Коссонт оторвала взгляд от панорамы:

— Ты что-нибудь нашел?

Бердл нахмурился.

— Нет. Я надеялся найти какое-то хранилище данных с информацией о КьиРиа, что-то, что хранилось бы поблизости от Ксименира, но на дирижабле ничего подобного не было. Я скопировал всё, что обнаружил, на корабельный Разум, чтобы проверить, нет ли там действительно умной криптографии, но затея не выглядит многообещающей.

— И ничего во всём барахле, что висело на его шее?

— Обесточенный блок андроида имел минимальный объём данных, цифровое устройство для измерения времени, функционирующее и синхронизированное с точностью до миллисекунды, оказалось практически лишённым мощности, были ещё: нерабочая модель доисторического космического корабля ваверианской династии Зоен, базирующаяся на примитивной ранней форме процессорных технологий, так называемых вакуумных трубок, с минимальной и крайне упрощённой схемой обработки, давно сгоревший кристаллический контейнер, в котором хранились какие-то животные или растительные формы — две или три ягоды или мелких фрукта, так же, как я полагаю, бакулюм вимовнианского воллера со встроенным в него чипом частиц, вероятно, от самонаводящегося охотничьего патрона, и миниатюрный воротник корпорации «Последняя Канава», срабатывающий, если сердце носителя сдаст…

— Да. Он упомянул что-то о запуске своего последнего сердца.

— У него их четыре. — Аватар выглядел задумчивым. — Что предполагает большое количество вазоконгестивной ткани, которую нужно поддерживать.

— Я догадывалась.

— Опять же, минимальный уровень — достаточно, чтобы функционировать, но не более. Все прочее, что присутствовало в этом странном наборе, было просто мёртвой материей, без каких-либо процессов в ней.

— Выходит, ничего.

— Ничего существенного, насколько можно судить. — Аватар улыбнулся Коссонт. — Но теперь вперед — к Оспину и Базам Данных.

Вир улыбнулась в ответ.

— Одна просьба? — сказала она.

— ?

— Не мог бы ты сохранить этот взгляд?

— Ну, если ты так хочешь… — Бердл выглядел озадаченным. — Почему?

— Это подходит… просто хорошо выглядит, скажем так.

Аватар пожал плечами.

— Хорошо.

— На тебя все еще действуют эти стимулирующие соединения? — спросила Пиан через наушник.

Коссонт провела пальцем по одному из уголков существа. Пиан вскрикнула и отцепилась от ее шеи, мелодраматично отлетев в сторону.

— Модуль Культуры всё ещё придерживается местных ограничений скорости, но вот-вот покинет атмосферу, — сообщил боевой арбитр Ухтрин. — Если его нужно устранить, то это последний шанс.

Полковнику Агансу казалось, что он был подвешен в космосе прямо над Ксауном. Он смотрел вниз на коричнево-зеленоватую землю, белоснежное побережье Хзу и голубые воды моря. Город плотным темным кольцом опоясывал планету, постепенно растворяясь в тумане и окончательно исчезая у самого горизонта. Полковник наблюдал за точкой, которая являлась модулем Культуры, быстро поднимающейся вверх через атмосферу.

— Отсчитываешь время, Ухтрин? — спросил он арбитра. — Что у нас есть из Города?

— Восемь секунд. Только что появилось изображение. — Как только боевой арбитр произнес эти слова, перед Агансу возник виртуальный экран, открывавший вид на празднично оформленную площадь с сидящим на ней небольшим кораблем Культуры и двумя людьми, идущими от него.

— Двое: неопознанный мужчина и женщина… Вир Коссонт. Лейтенант-коммандер в запасе, Четырнадцатый полк. Семь. Дополнительно: матиформный фамильяр или домашнее животное, обмотанное вокруг шеи женщины.

— Куда они отправились?

— Как и ожидалось, на дирижабль «Экваториальный 353». Объект экранирован, что делает невозможным наружное наблюдение. Провели внутри двадцать две минуты. Дополнительно: мужская фигура имеет отрицательный биологический профиль. Вероятно, аватар — принадлежность не ясна. Устойчив к зондированию без сенсорной агрессии. Шесть секунд.

Полковник Агансу смотрел, как крошечный корабль Культуры поднимается в космос, надвигаясь как будто прямо на него. Конечно, на самом деле он находился не в пустоте, паря в виртуальной среде, глубоко внутри 7*Уагрена. Большую часть времени он проводил здесь, когда корабль разгонялся до максимальной скорости, поглощенный завораживающим видом пространства вокруг, открытого обзору благодаря сенсорным системам корабля. Весь спектр излучения обозначался текстурами, образующими цветовую гамму, данные мгновенно поступали к нему, стоило только обратить взор на интересующий объект, а векторы и диаграммы относительных скоростей дополняли информацию, окружая предметы соответствующими линиями.

В минуты, когда он не был заворожен созерцанием мрачного вселенского великолепия, он погружался в глубины резервуаров данных, выуживая и сопоставляя любые детали, потенциально имеющие отношение к миссии. В абсолютном выражении такие действия предоставляли относительно мало информации по сравнению с усилиями вспомогательных ИИ корабля, специалистов по обработке данных виртуального экипажа и их подпрограмм, но все же это была достойная периферийная работа, неустанно укреплявшая его собственное понимание предстоящей задачи.

Теперь он почти не проводил времени в собственном теле, ощущая себя лежащим в капсульном эллипсоиде рядом с боевым арбитром, запаянным в глубины корабля. Он по-прежнему осознавал, что его физическое тело находится здесь и о нём постоянно заботятся — снабжают необходимыми питательными веществами, перемещают, заставляют совершать движения, чтобы мышцы не начали атрофироваться, — но теперь он действительно существовал в виртуальной среде; он чувствовал себя здесь более чистым и непорочным, чем когда-либо и где-либо ещё. И более быстрым, хотя и не таким быстрым, как команда корабля! Боевой арбитр Ухтрин теперь помогал ему.

— Полковник, — передал капитан Уагрена, — корабль Культуры готовится к отлету. Нам нужно решить, будем ли мы продолжать следовать за ним или нет.

— Будьте готовы…

— Пять, — продолжал отсчёт арбитр.

— Что по дирижаблю?

— Место проведения долгосрочного праздника. Участников, известных нам, нет.

— Подключайтесь, капитан, — сказал Агансу. — Готовимся к старту.

— Набираю обороты.

— Информация по женщине?

— Музыкант, — сказал Ухтрин. — Классифицирована как жительница Поясного Города, Ксаун, Секция Кваалон 3004/396. Отсутствовала в течение последних шести ночей. Четыре. Городские инфопотоки не могут предоставить больше данных о недавнем местонахождении. Мать — Вариб…

— Есть признаки того, что они засекли нас с дирижабля?

— Нет. Дополнительно: получены данные из внутренних городских помещений. Изображение, звук.

Та же пара была видна теперь с некоторого расстояния, стоя на длинном балконе, вмонтированном в бок беспорядочно обставленного и медленно двигающегося красного дирижабля. Они разговаривали с каким-то человеком со странным лицом и не менее странно одетым — нелепое сочетание гражданской одежды и военной формы. Шипящий, слегка прерывистый женский голос произнёс: «Мы хотели бы… поговорить с Хозяином Вечеринки…». Чуть позже прозвучало еще одно слово, но слишком приглушённое, чтобы его можно было уловить.

— Три.

— Можете прогнать через фильтры последнее слово, которое она произнесла?

— Уже полностью отфильтровано — улучшить сильнее невозможно. ИИ данных указывает, что гипотетическое название «Хозяин Вечеринки», вероятно, относится к некоему Ксимениру, художнику, номинальному представителю «Последней партии», инициатору долговременного праздника.

Агансу предстояло решить, что делать: следовать за кораблем Культуры или выяснить, чем занимались аватар и женщина на дирижабле и с кем там встречались. Теоретически и то и другое могло быть выполнено одновременно, но только в случае, если бы он доверил одну из задач помощнику, а он не хотел этого делать. Он мог бы спуститься на планету и побеседовать с Хозяином Вечеринки, пока боевой арбитр оставался на Уагрене, или мог сам остаться здесь, продолжая следовать за кораблем Культуры, предоставив работать на планете сущности с корабля — здесь имелись и другие арбитры, а также андроиды, способные сойти за биологических существ, и все — полностью программируемые.

Он хотел сделать и то и другое сразу. Быть в двух местах одновременно. Теоретически и такое было возможно, за счёт использования технологий записи и транскрипции состояния сознания, а также одного из наиболее продвинутых специализированных андроидов, имевшихся в его распоряжении — воспроизвести себя, поместив свое сознание в машину, но… ему не нравилась эта идея — никогда не нравилась — он чувствовал, что она представляет собой определённую угрозу для безопасности поскольку с каждым копированием, добавлялась новая сущность, внезапно осознававшая себя им и знавшая то, что должен был знать только он.

Или он мог оставить копию себя на борту корабля, возможно, даже живущую и мыслящую копию, мыслящую с той же скоростью, что и вся виртуальная команда, в то время как он — его физическое тело — покинул бы убежище, ядро-пространство в сердце корабля, спустившись в модуле на поверхность мира внизу.

— Два, — сказал боевой арбитр.

Корабль Культуры, казалось, следовал совсем в другое место, когда внезапно отклонился от курса и остановился здесь, в Ксауне. Точно сказать о месте его первоначального назначения было невозможно — корабли редко летели прямо к цели, предпочитая вводить в свой курс длинные, случайные отклонения, иногда даже просто чтобы расстроить тех, кто пытался понять, куда они направляются. Это неизбежно означало, что они пролетали на несколько процентов дальше, чем если бы следовали по абсолютно прямому маршруту, но считалось, что потеря времени того стоила.

Именно из-за этого Уагрену пришлось совершить неожиданную аварийную остановку, жёсткость которой могла выдать его присутствие кораблю Культуры. Экипаж думал, что происшествие сошло им с рук, но окончательно убедиться в этом возможности не было.

— Один.

— Капитан, карта моего состояния сознания у вас?

— Да.

— Немедленно имплантируйте её в одного из биологически достоверных андроидов и отправьте его на планету. Пусть он идёт немного впереди дирижабля, готовый приземлиться на него по нашему сигналу. Оставьте инструкцию по связи с местными властями и держите андроида в курсе…

— Ноль…

— Отставить. Нет необходимости атаковать или выводить из строя корабль Культуры.

— Он покинул…, - начал говорить арбитр, но тут же осёкся. — Исчез — переместился.

— Ого, — выказал восхищение офицер дислокации. — Взгляните только на расстояние. Впечатляющий скачок.

— Корабль быстро удаляется, — доложил навигационный офицер.

— Как я и говорил — оставьте инструкцию по связи с местными властями и держите андроида в курсе всей необходимой информации.

— Ускоряется…. — голос капитана прозвучал обеспокоенно. — Продолжать в том же духе?

— Умеренно.

— Непредсказуемая спираль, — сказал офицер по наведению. — Может, он нас заметил?

— Процесс запечатления состояния сознания в андроида не мгновенен, — сообщил Агансу офицер по внешним технологиям. — Восемьдесят секунд потребуется для имплицирования оттиска и подготовки тела.

— Капитан? — окликнул Агансу. — Как со временем?

— Как я понимаю, у нас имеется восемьдесят секунд в запасе, прежде чем придется отходить? Включая перемещение и отстыковку под ускорением с увеличением расстояния? Что Навигационный Дислок?

-..У нас даже двадцати нет, — отозвался навигатор.

— Дислок согласен.

— Теряю след, — сообщил наводчик.

— Девяносто процентов на то, что мы можем двинуться в том же направлении и не потерять объект, но никаких гарантий.

— След исчезает, — сказал штурман. — Стихийное запутывание.

— Восемьдесят девять процентов.

— Полковник, — сказал капитан, — мы не можем запрограммировать андроида и быть уверенными, что нам удастся уследить за кораблем.

— Восемьдесят семь процентов.

Агансу задумался.

— Процентная вероятность повторного захвата корабля Культуры, если мы останемся на текущей отметке?

— Восемьдесят два, меньше даже.

— Запрограммированный андроид…

— Технически готов к работе.

— Поступим так: немедленно уходите, капитан.

— Уже движемся.

— Можно прямо сейчас зашвырнуть оид, а потом прикрепить к нему полковника, — предложил офицер по специальной тактике. Он, как заметил Агансу, был склонен к сжатым формулировкам.

— Понимаю, — сказал Агансу.

— Выбор за вами.

— Капитан, — поинтересовался Агансу. — Как вы думаете, корабль Культуры заметил нас?

— Слишком рано об этом судить. Он уходил в спешке, начав изменять позицию до принятия модуля, так что либо он засёк нас, либо внезапно куда-то заторопился.

— Он вполне мог начать смещение в атмосфере, если бы очень спешил, — поделился соображениями офицер по смещению.

— Или удалить пассажиров, оставив модуль, — непрозрачно добавил офицер по специальной тактике.

— Все верно, — сказал капитан. — Если только что получил новый приказ, или подозревал, что за ним кто-то следит, решив застать нас врасплох. Насколько гладко мы отошли?

— Довольно хорошо. В верхнем центиле.

— Не хуже противника?

— Не… совсем. У них был сверхбыстрый старт. Самое эффективное отталкивание, какое я когда-либо видел.

— Думаю, разумным будет предположить, что он мог нас увидеть, — объявил капитан. — Предлагаю, тем не менее, всё равно следовать за ним и вести себя так, как будто нам об этом не известно. Полковник?

— Согласен, — сказал Агансу, затем переключился на частный канал тет-а-тет и добавил. — Однако, капитан, если это так, и нас действительно обнаружили, виноват ли в этом кто-нибудь из присутствующих на борту?

— Никак нет. На мой взгляд, полковник.

— Правда?

— Правда. Мы выходим за пределы операционной оболочки этого корабля, полковник, на доли процента от наших пределов и даже немного превышаем заводские настройки в отдельных случаях, когда знаем, что корабль может это выдержать. И экипаж — он лучший, из тех, что могут быть. Если наша аварийная остановка невольно предупредила корабль Культуры, то вы можете повторить ситуацию миллион раз с любым другим экипажем, более свежим или более опытным, и результат будет тем же — так работает физика.

— Меня впечатляет преданность и вера, которую вы проявляете по отношению к своему экипажу, капитан.

— Мой экипаж предан мне, полковник; я предан только полку и Гзилту. Кроме того, вера это убеждение без причины, мы же действуем на основе разума и ничего более. У меня нет веры в мой экипаж, только абсолютная уверенность.

— Хм. Сказано хорошо. Я с облегчением снимаю любые подозрения о том, что часть экипажа могла быть виновата и счастлив соответствовать и разделять вашу уверенность.

— Рад это слышать. Можем ли мы вернуться к общине?

— Забавно. Возращаемся.