Военное искусство и военная культура Евразии

А.В.Коробейников[163] Средневековые фортификации Прикамья: исследовательские подходы

Три средневековых городища (Кучино-I, Кучино-II, Кучино-III) расположены в Пермском Прикамье на прибрежных мысах, на высотах 6-10 метров от уровня поймы. Их площади, защищаемые валами, вычислены нами по планам, после разбивки на простые геометрические фигуры (см. табл. 1).

Уже при беглом взгляде на приведенные выше исходные данные видно, что исследуемые нами объекты резко отличаются друг от друга как по своей площади, так и по форме оборонительных сооружений. Следовательно, их внешние параметры настолько различны, что не могут служить основанием для объединения во множество по непосредственно измеряемым параметрам.

На основе вещевого материала, обнаруженного в ходе разведочных раскопок культурного слоя Кучино-I все три городища априорно отнесены к родановской археологической культуре и датированы X-XIV вв.[164] Но, коли культурный слой на втором и третьем городище не обнаружен, то перед нами встает задача применения такой процедуры исследования, которая позволит подтвердить, либо опровергнуть предположение о синхронности этих городищ о принадлежности их к одной археологической культуре.

Для этого попытаемся сформулировать следующие познавательные вопросы:

1. Имеются ли свидетельства сходства этих объектов по их существенным признакам; есть ли свидетельства того, что все эти городища строились с целью защиты от одних и тех же угроз?

2. Насколько похожи или различны принципы использования оборонительных свойств местности, которые применил фортификатор для защиты от известных ему угроз?

3. Насколько близки оборонительные качества сооружений, возведенных на городищах?

4. Могли ли эти три городища образовывать работоспособную оборонительную систему?

Для этого рассмотрим городища по отдельности.

Определим виды угроз, защиту от которых могли обеспечивать сооружения городища. Теоретически, таких угроз может быть несколько: поражение дистанционным оружием (обстрел), штурм и осада.

Валы этого городища расположены один за другим, представляя из себя последовательные препятствия для штурмующего противника. С другой стороны, как видно на плане (рис.3, этот и другие планы городищ любезно предоставлены В.В. Мингалевым), откосы площадки имеют высоту около 10 метров и крутизну менее 30 градусов, кроме юго-восточного откоса, крутизна которого около 45 градусов. (Получаем это путем решения прямоугольного треугольника, где прилежащий к углу катет есть проекция откоса на горизонталь, измеряемая на плане и вычисляемая по масштабу, а противолежащий катет - высота откоса, считываемая по горизонталям.) В соответствии с современной военной доктриной такие малопротяженные и пологие откосы считаются проходимыми для войск[165]. Разумеется, заболоченная пойма, окружающая мыс, малопроходима весной и летом из-за переувлажненности грунта, а зимой, вследствие снежного покрова. То есть, она является действенным препятствием для штурма большую часть года. Однако, сезон ее проходимости улучить можно. Таким образом, поставив себя на место потенциального захватчика городища, видим, что эскаладирование откосов с поймы возможно по всему периметру, и, более того, это легче и предпочтительнее, чем штурм трех последовательно расположенных валов со стороны коренного берега. Следовательно, если предположить возможность штурма, то слабым звеном данной фортификации по отношению к атаке является именно откос, а три параллельных вала предоставляют избыточный уровень защиты от наступления со стороны коренного берега. Те мне менее, для чего-то они были построены? Видимо, вероятность штурма откосов фортификатором оценивалась, как незначительная. Значит, трата ресурсов на создание валов была оправдана целью защиты от иной угрозы. В качестве таковой рассмотрим прицельное поражение метательным оружием (стрелами) целей на площадке городища. Обратимся к плану городища (см. рис.3). Пользуясь имеющейся на нем масштабной линейкой нетрудно установить кратчайшие расстояния между крайними точками оборонительных сооружений; между внутренней бровкой вала и наружной бровкой рва. (Для простоты изложения будем именовать валы и рвы «внутренний», «средний», и «наружный», соответственные названия получат и защищаемые ими части площадки.)

Если внутренний вал был построен ранее других, то противник имел физическую возможность обстреливать пространство за ним с любой дистанции со стороны коренного берега. Поэтому высота вала, должна была обеспечить перекрытие стрелку извне линии визирования на все цели на территории городища. Невидимые стрелку, цели становятся непоражаемыми прицельными выстрелами. Однако, высота, фиксируемая ныне в виде остатков насыпи в 3,5 метра от уровня площадки, представляется для этих целей совершенно излишней. Для полного перекрытия целей достаточно поставить между ними и стрелком препятствие не более высоты целей. В пользу вышесказанного могут свидетельствовать невысокие «отростки» внутреннего вала вдоль откосов площадки. Сегодня их высота менее метра, следовательно, они выполняли роль, отличную от той, что отводилась насыпи, сохранившей высоту в 3,5 метра. Эти отроги не являются и частью вала, построенного по периметру площадки - такого вала просто не было, или, по крайней мере, его следы более нигде не сохранились. Видимо, откос не имел инженерных сооружений. То есть, эти отростки не похожи на позиции, оборудованные для рукопашной схватки. Поэтому полагаем, что эти насыпи могли служить основанием маскировичных преград, выполненных в виде сравнительно простых и легких конструкций, либо даже площадкой для размещения вечнозеленых насаждений. (Об использовании подобных преград в античное время есть указания у Цезаря в его «Записках»[166], о применении тканевых преград японцами в XIX рассказывает адмирал Головнин[167])

Высота этих оснований была достаточна для того, чтобы преграды установленные на них всегда находились выше снежного покрова, то есть круглогодично сохраняли свое эффективность. А назначение преград (возможно, даже полупроницаемых для стрел) было в том, чтобы сделать цели невидимыми, то есть непоражаемыми прицельными выстрелами. При этом отросток у южного конца внутреннего вала расположен так, что мысленно установленная на нем преграда перекрывает тыл защитников вала от обстрела с поймы. В то же время преграда у северного конца перекрывает ту же область от обстрела и со стороны коренного берега. Ближайшая стрелковая позиция, с которой виден тыл (обратный скат) внутреннего вала расположена на берегу, на удалении около 100 метров, как раз там, где находится северная оконечность внешнего вала (о нем далее). С менее удаленной позиции сектор обстрела перекрывается отростком вала, и открывается лишь видимость на запредельно далекие цели в зоне, поражаемой с поймы. (См. рис.3, сектор стрельбы, показанный пунктирными стрелками.)

Разумеется, ширина внутреннего вала (около 20 метров) позволяла разместить на нем несколько шеренг защитников, обеспечивая стойкость обороны ее глубиной. Но размещение лучников в несколько шеренг для стрельбы по малоразмерным подвижным целям (наступающему противнику) невозможно вследствие необходимости прицеливания перед каждым выстрелом, а задние ряды лучников такой возможности не имеют, ведь линия визирования на цель для них перекрыта передней шеренгой.

С постройкой среднего вала область физически возможных стрелковых позиций противника удаляется в напольную сторону. Расстояние между внутренней (ближней к защитникам) бровкой внутреннего вала и внешней (ближней к противнику ) бровкой среднего рва имеет значение весьма близкое к 90 метрам. Это значит, что с постройкой среднего вала минимальная дистанция, с которой противник мог обстреливать внутренний вал (точнее, территорию за ним) установилась в 90-100 метров. Ближе он просто не мог подойти. То есть, вся территория внутренней части стала непоражаема не только прицельным, но и навесным обстрелом со стороны коренного берега. Значит, она стала абсолютно безопасной от этой угрозы.

Средний вал так же, как и предыдущий, имеет законцовку (отрог) у северной оконечности, которая повторяет линию откоса площадки. Высота остатков законцовки менее метра, перед ней расположен откос крутизной не менее 30° (отнюдь не самый пологий по периметру), а на заболоченной пойме дополнительным препятствием для противника является безымянный ручей. К тому же, в случае наступления здесь противник оказывается под фланговым огнем с внутреннего вала, а наступая со стороны коренного берега должен был форсировать овраг десятиметровой глубины. Таким образом, эту часть среднего вала нет оснований рассматривать в качестве оборудования позиции для рукопашной схватки для усиления наиболее угрожаемого направления (слабого звена) на случай штурма. Наоборот, в случае штурма это место обладает едва ли не наивысшими природными оборонительными свойствами на всей фортификации. Значит, эта насыпь служила грунтовым основанием преграды, установленной для защиты средней части площадки городища от обстрела со стороны берега. Таким образом, вероятность обстрела тылов защитников среднего вала со стороны поймы была настолько незначительной, что фортификатор не рассчитывал на нее, оставив и среднюю часть городища открытой со стороны откосов.

Поэтому, видимо, цифру близкую к 100 метрам следует принять в качестве значения дальней границы зоны поражения для прицельной стрельбы[168]. Конечно, с постройкой среднего вала внутренний вал (кроме его северного отрога) утрачивает свое значение прикрытия от стрел. В то же самое время, если высота внутреннего вала была увеличена подсыпкой, защитники, одновременно располагаясь на обоих валах в одну шеренгу получили возможность обстреливать противника в поле, сами оставаясь прикрытыми защитными сооружениями (брустверами).

Проверим этот тезис расчетом (Все значения в метрах). Высота остатков внутреннего вала DE=3,5; высота остатков среднего вала ВС=1; перепад высот DF=2,5. Допустим, что скорость разрушения насыпей постоянна на всей площадке, а высотой брустверов и ростом людей мы пренебрегаем для простоты расчета, так как этот показатель константен. Тогда, решая подобные треугольники, получаем: AC/BC=BF/DF, откуда

AC=BC*BF/DF=18 метров.

Рис. 1. Ближняя граница зоны поражения с внутреннего вала [АС]

Иными словами, если стрелок с внутреннего вала обстреливает противника в поле через бруствер среднего вала, то для него прикрытым (непростреливаемым) пространством будет лишь полоса шириной 18 метров в напольную сторону от среднего вала (АС). То есть, удаление ближней границы зоны поражения составит для него AC+BF= 18+45=63 метра, а дальнюю границу зоны поражения мы принимаем условно за 100 метров. Таким образом, по крайней мере, на протяжении почти 40 метров наступающий противник попадал бы под огонь защитников сразу с двух валов, а это давало несомненное преимущество обороняющимся. Разумеется, предположение об оборудовании на внутреннем валу возвышенной стрелковой позиции (DE) нуждается в подтверждении или опровержении раскопками внутреннего вала, который может содержать свидетельства значительного увеличения его высоты.

Представим теперь, что стрелок находится на пойме, и производит выстрелы по городищу с максимальной дистанции АС= 100 метров (См рис.2). Допустим, что высота цели (ростовой фигуры) на площадке (DE) равна полутора метрам, а высота площадки (ВС) известна и принята нами за 10 метров. Тогда вычисление ширины поражаемой зоны BE сведется к решению подобных треугольников, где:

BE=AC*DE/BC= 100*1,5/10= 15 метров.

Рис. 2. Поражаемая зона (BD) и прикрытое пространство при обстреле с поймы

Приближаясь к площадке, стрелок сокращает глубину простреливаемой зоны, ибо все больше целей становятся для него перекрыты бровкой. Удаляясь, он видит все больше целей, но увеличенная сверх меры дистанция резко увеличивает разброс попаданий и уменьшает вероятность поражения целей.

Проведем на плане площадки внутренней части городища линию, отстоящую на 15 метров от бровок. Полученная фигура образует длинный «язык» площадь которого вычислена нами по плану; и составляет 1642 квадратных метра. Общая площадь внутренней части, вычисленная тем же способом, составляет 4960 квадратных метра. Таким образом, площадь пространства, защищенного естественным образом (прикрытого бровками) от обстрела с поймы составляет для внутренней части 1642/ 4960=33%. На рис. 3 эта зона отмечена пятиугольником со сплошной заливкой. Можно предполагать, что наиболее выдающаяся в пойму часть городища была и наиболее уязвимой от обстрела с поймы. Однако, отмеченная нами относительно безопасная зона в силу своих качеств являлась местом сосредоточения жизнедеятельности, и на ней отложился самый мощный во внутренней части культурный слой.

По мере смещения заселенной части в сторону коренного берега угроза поражения обстрелом со стороны поймы становится все менее актуальной.

Наконец, внешний вал. Его геометрическое подобие и параллельность среднему валу сразу бросается в глаза. Поэтому очевидно, что сходство форм валов может свидетельствовать здесь схожести их функций в системе обороны.

Высота остатков внешнего вала от одного до полутора метров, а расстояние от него до среднего вала (в точках наибольшего удаления) чуть более 100 метров. Поэтому, прицельная стрельба по противнику в поле со среднего вала через бруствер наружного вала невозможна. (Поле прикрыто внешним валом, и дистанция становится больше предельной.) Таким образом, роль этого вала, как и среднего вала в системе обороны городища состоит в том, чтобы максимально удалить позиции стрелка расположенного на берегу, от целей на территории. С его строительством числовое значение этой дистанции в секторе, не перекрытом валами, значительно превышает 100 метров. (См. рис. 3, где позиция стрелка отмечена кружком у северной оконечности наружного вала, а сектор стрельбы показан в виде угла из сплошных стрелок.) То есть, из-под прицельного обстрела с коренного берега таким образом выводится вся территория городища.

Оценивая способность оборонительных сооружений этого городища противостоять штурму; необходимо заметить, что одновременная боеготовность всех трех линий обороны представляется нам очень маловероятной как в силу уже отмеченной возможности сравнительно легкого проникновения через невысокие и пологие откосы вместо последовательного штурма валов, так и в силу тактических соображений. В самом деле, представим, что вал является оборудованием поля боя, и на гребень вала для отражения приступа выводится все трудоспособное население. Тогда площадь гребня должна вместить всех (или большую часть) защитников для получения превосходства над агрессором

Рис. 3. Городище Кучино-I. Ситуационная схема

в последней решающей схватке. В этом случае внутренний вал, имеющий площадь гребня 800 квадратных метров защищал территорию в 5000 квадратных метров. Тогда отношение площади боевой площадки к общей площади, которая пропорциональна расчетному количеству проживающих на ней защитников, составляло 1/6,25. Средний вал имеет площадь гребня 750 квадратных метров, и защищал территорию 5000+1230=6230 квадратных метров (Отношение 1/8,31). Наружный вал имеет площадь гребня 2250 квадратных метров, а защищает площадь городища 12000 квадратных метров. (Отношение 1/5,33.) Следовательно, если верно предположение о пропорциональном соответствии территории городища числу его защитников, которые размещались на этой территории, то удельное количество защитников внутреннего вала следует принять за исходный показатель, желаемый для фортификатора (1/6,25). Ведь этот показатель установился после постройки первой линии обороны. Тогда падение показателя плотности защитников на внешнем валу до 5,33 не представляется нам критичным. Но это лишь в случае, когда они там собрались все. Само собой разумеется, что одновременная расстановка бойцов на внутренний и средний валы значительно уменьшила бы их концентрацию на наиболее ответственном участке, которым в момент штурма является именно внешний вал. Отмеченная выше закономерность между несущей способностью гребня вала и емкостью защищаемой территории, возможно, проясняет мотивы, которыми руководствовался фортификатор, определяя трассу вала. Ведь, теоретически, он мог отсыпать внутренний вал сразу на том перешейке мыса, где располагается средний вал, отгородив сразу большую территорию, но не сделал этого, посчитав баланс длины вала и объема защищаемой территории (количества защитников); больше территория — значит, больше и периметр линии обороны.

Для оценки конструктивных параметров сооружений необходимо там, где это возможно, хотя бы в первом приближении определить их первоначальные размеры.

Внутренний вал имеет площадь гребня около 800 квадратных метров, тогда при высоте в 3,5 метра его объем составит около 2800 кубометров. Ширина внутреннего рва определяется нами на чертеже в 7,5 метров, а протяженность в 45 метров (с учетом промоины, образовавшейся у южной оконечности). Глубина обозначена на плане как 0,6 метра. Тогда объем рва составит около 200 кубометров. Налицо четырнадцатикратное превышение объема вала. (Разумеется, он не мог быть сложен из грунта, полученного при рытье рва. Без раскопок вала трудно сделать заключение о его составе. Можно лишь предполагать, что он был сложен из дерновых кирпичей заготовленных в окрестности.) С учетом высказанного ранее предположения, что первая очередь внутреннего вала не имела той высоты, что мы видим сейчас, предположим, что первоначально вал имел ту же высоту, что и у среднего и наружного вала. Тогда, при высоте около одного метра объем этого вала составил бы около 800 кубометров, и за счет грунта рва можно было бы выполнить одну четверть его объема.

Средний вал имеет площадь гребня около 750 квадратных метров, его высота, отмечена на чертеже в трех точках как 0,6 метра и дважды по 1 метру. Примем для расчета среднее арифметическое этих значений, то есть 0,87 метра, тогда его объем составит около 620 кубометров. Длина среднего рва определяется нами как 40-45 метров (с учетом промоины у его северного конца). Ширина его определяется у его южного конца 7,5 метров, у северного конца - 15 метров. Если принять для расчета среднее арифметическое этих значений, получаем 11,25 метров. Глубина рва от 0,3 метра в южной части до 0,7 метра в северной. Однако, наличие здесь промоины может свидетельствовать о том, что глубина увеличилась здесь за счет многолетнего размывания подошвы рва, ибо для его самоочистки строителям достаточно было задать гораздо меньший, визуально почти незаметный уклон. Поэтому, для расчетов примем глубину рва 0,3 метра. Тогда его объем составит 45*11,25*0,3=151,88 кубометра. То есть, и в этом случае, грунтом изо рва можно было отсыпать только четверть объема вала.

Площадь наружного вала, определяемая нами тем же способом составляет 2250 квадратных метров, а объем чуть более 2800 кубометров. Объем наружного вала мы определяем в 660 кубометров. И здесь налицо более чем четырехкратный дефицит грунта.

Разумеется, все полученные нами результаты весьма приблизительны вследствие большой погрешности исходных данных. Однако, и они позволяют, хотя бы в первом приближении сделать вывод о том, что в объеме всех трех валов доля грунта, вынутого из ближайшего резерва, которым являлся ров составляла постоянную величину — одну четверть. (Возможно, обширная разработка названного резерва была нецелесообразна, так как она уменьшала защищаемую площадь, или она была невозможна по гидрогеологическим условиям, или вследствие состава грунтов?) Тем не менее, сказанное позволяет сделать вывод, что на всех трех очередях строительства фортификатор точно знал, какой объем ему следует вынуть из резерва. То есть, ему был известен общий, конечный объем насыпи. (Мы полагаем, что грунт изо рва вынимался в первую очередь, и укладывался он в основание насыпи, так как растительный грунт (почва) обладает худшими прочностными характеристиками в сравнении с более глубоко залегающими, например, глиной. Соответственно, почва имеет и меньший угол естественного откоса, и более подвержена разрушению природными факторами.) Отмеченное сходство принципа баланса объемов грунта позволяет сделать обоснованное предположение о том, что знания и строительные навыки передавались создателями валов друг другу с помощью определенного механизма межпоколенной передачи информации, и строителями всех трех валов были носители единой культурной традиции.

Следующее городище отгорожено от коренного берега единственным прямолинейным валом, который пересекает мыс в его наиболее узкой части (рис.4).

Судя по имеющемуся плану; крутизна северного откоса составляет около 45 градусов, а южного около 60 граду сов при высоте 5-6 метров. Такие параметры позволяют полагать, что откосы на большей части периметра городища не могут быть эскаладированы с ходу и без специальных приспособлений.

Суммарная высота препятствия с напольной стороны (высота вала+глубина рва), судя по зафиксированным остаткам, составляет около четырех метров. Таким образом, весь периметр городища равнопрочен по отношению к угрозе штурма.

Длина вала определяется нами по плану как 40 метров, а площадь гребня вала (боевой площадки), как 320 квадратных метров. Общая площадь городища - 6123 квадратных метра. Здесь отношение потенциальной боевой площадки и защищаемой территории почти один к двадцати.

Рис. 4. Городище Кучино-II. Ситуационная схема

Видимо, длинный и сравнительно узкий вал Кучино-II не мог быть рассчитан на концентрацию всех защитников на нем в несколько шеренг, как в случае с овальным внутренним валом Кучино-I. Судя по форме, этот вал требовал рассредоточения защитников вдоль него, с возможностью их маневра вдоль продольной оси, поэтому он аналогичен среднему и внешнему валу Кучино-I. Аналогия со средним валом Кучино первого будет еще заметнее, если мы вспомним, что и там вал перекрывает перешеек мыса и его длина от одной бровки площадки до другой около 40 метров при ширине 7-8 метров, а защищаемая им площадь - 6190 квадратных метров. Отмеченное сходство параметров позволяет сделать предположение о том, что в обоих случаях площадка для поселения и трасса будущего оборонительного сооружения выбиралась не случайно. Строитель пропорционировал площадь городища (то есть, его емкость, способную обеспечить проживание и вместить определенное количество защитников) с одной стороны, и параметры оборонительного вала, как инженерного сооружения на поле боя, которое должно было в реальных условиях дать возможность расставить необходимое число защитников по боевым позициям. Видимо, таким образом заказчик и строитель фортификации обеспечивали ее желаемый уровень стойкости против угрозы штурма.

Высота остатков вала два с половиной метра, и в области перешейка он полностью перекрывает линию визирования на городище для наблюдателя со стороны коренного берега. Однако, к юго-западу от вала, на поверхности коренного берега имеется позиция, с которой видно почти половину городища, причем, некоторая часть площади находится в стометровой зоне досягаемости, и поражается как с поймы, так и с берега. (См. сектор стрельбы, обозначенный стрелками на рис.4.) Поэтому, для полной защиты от обстрела с берега в месте пересечения означенного сектора с бровкой площадки логично было бы расположить маскировочную преграду длиной около 20 метров. (Отмечено пунктиром.) Однако, следов основания такой преграды мы не видим. Тогда, зона, не поражаемая прицельными выстрелами с поймы и коренного берега, образует фигуру, близкую той, что мы условно показали на плане сплошной заливкой. Общая площадь внутри вала определена нами как 6123 квадратных метра, а площадь непоражаемой (прикрытой бровками) зоны -1975 квадратных метров. Заметим, что и здесь, как и в случае с внутренней частью городища Кучино 1. которая также наиболее уязвима от обстрела с поймы, показатель площади естественно защищаемой зоны составляет около 30%. Эта особенность, на наш взгляд, может служит признаком того, что и здесь фортификатор применил тот же самый принцип пропорционирования общей и прикрытой площади. Отмеченный на двух городищах различной конфигурации единый принцип пропорционирования может свидетельствовать о том, что они либо входили в одну серию, и были построены синхронно, либо они были построены в рамках единой культурной традиции.

Объем вала рассчитан нами как 800 кубометров, а объем рва - как приблизительно 130 кубометров. Следовательно, вынутый изо рва грунт составляет около одной шестой части объема вала. Однако, на наш взгляд, ров не был доведен строителями до проектных параметров, аналогичных тем, что отмечены на предыдущем городище: он не имеет стока в северную сторону, его ширина незначительна — не более трех метров. Наконец, погрешность реконструкции его исходных параметров весьма велика — сравнительно узкий ров мог изменить свою конфигурацию сильнее, чем ров с большим сечением. Однако, даже с учетом всех оговорок, и здесь особенность сборки валов из принесенного грунта, несомненно, может быть отмечена аналогично тому, как мы это видели на городище Кучино-1.

Вал городища Кучино-III на плане напоминает эллипс с осями 6 и 9 метров (относятся друг к другу, как 1 к 1,5). Площадь его гребня определяется нами ориентировочно в 50 квадратных метров. Высота его остатков около 0,8 метра. Он расположен у основания мыса, и отгораживает площадку длиной около 45 метров при ширине ее от 4 до 8 метров. Ее высота от уровня поймы около 6 метров. С учетом описанных выше приемов оценки оборонительных свойств местности можно прийти к заключению, что откосы площадки имеют на всем протяжении уклон чуть более 50-55 градусов, следовательно, они труднопроходимы для штурма. Таким образом, откос является действенным препятствием, а его бровка может служить защитникам боевой позицией без дополнительного инженерного оборудования. Разумеется, невысокий вал (суммарный перепад высот с учетом остатков рва составляет около 1,3 метра) вряд ли можно считать труднопроходимым препятствием. Тем не менее, полагаем, что именно эта насыпь имеет признаки фортификации. Хотя, длинная узкая площадка городища простреливается как с поймы, так и с коренного берега насквозь, и на ней совершенно нет пространства, прикрытого бровками. И никакие мысленно реконструируемые сооружения на валу площадку не перекрывают. К тому же, форма длинного узкого прямоугольника представляет защитникам наихудшее отношение периметра, подлежащего обороне к полезной, защищаемой площади.

Рис. 5. Городище Кучино-III. Ситуационная схема

С другой стороны, конфигурация площадки, в случае круговой обороны предполагает размещение защитников спина к спине, и если представить наличие вдоль бровок бруствера, то полезной площади почти не остается.

Однако, это пространство «защищаемо» валом. Поэтому, можно предположить, что на этом пространстве, теоретически, могло укрываться имущество, не уязвимое обстрелом, либо вероятность обстрела рассматривалась субъектом строительства, как ничтожная, либо имущество и население там вообще не располагалось.

Ширина площадки от 4 до 8 метров и ее площадь, определяемая нами как 260 квадратных метров (меньше пресловутых садовых трех соток!) не позволяет предполагать, что на ней могло располагаться поселение, имевшее стационарные жилища для круглогодичного проживания. То есть, это явно не жилое городище.

Фортификации городищ рассмотренных выше указывают на то, что они строились с учетом угроза поражения стрелами, в том числе и обстрелом с поймы. Нет никаких оснований полагать, что противник воздержался бы от обстрела этого городища.

С другой стороны, ближнее соседство с городищами Кучино-I и Кучино-II, (до них 300 и 600 метров соответственно) емкость которых в десятки раз больше, вкупе с отмеченными выше особенностями не позволяет предполагать, что рассматриваемый здесь объект является так называемым городищем-убежищем, то есть, что на нем укрывалось население; емкость его ничтожна, уровень защиты невысок.

Таким образом, рассматриваемый объект не имеет отмеченных признаков сходства (серийности), в том числе свидетельств пропорционирования. как те, что рассмотрены нами ранее. Тем не менее, некоторые черты сходства с ранее описанными поселениями все же есть.

Вспомним, что внутренний вал Кучино-I тоже напоминает очертаниями эллипс. И там и здесь на валу возможно размещение массы защитников в несколько рядов. Значит, теоретически, в обоих случаях мы можем иметь дело с позициями, которые размечены по единому принципу и оборудованы для рукопашного боя, в котором большое значение для достижения победы является не меткость выстрелов, а количество бойцов, глубина их построения. Однако, незначительная площадь (около 50 квадратных метров) вала Кучино-Ill указывает на незначительное количество бойцов, которые могут быть размещены на этой позиции (20?...30? человек на гребне вала.). Поэтому, с учетом всего вышесказанного, оборонительные качества вала представляются нам совершенно недостаточными для использования его в боевых условиях. Значит, стойкость этой фортификации по отношению к угрозе обстрела и штурма весьма невелика. Эти качества не идут ни в какое сравнение с аналогичными параметрами соседних городищ.

Тогда, неужели Кучино-III строилось как заведомо слабое звено в системе обороны, а защитники этого укрепления сознательно обрекали себя на поражение и гибель в бою безо всякой надежды?

Если все-таки сделать допущение, что строители и защитники этого городища полагались на здравый смысл, то логичным становится предположение о том, что этому объекту отводилась специальная роль в системе обороны, и ведение боевых действий на нем не предполагалось изначально.

Для прояснения вопроса обратимся к схеме взаимного расположения городищ на местности. Она представлена нами совершенно условно и безмасштабно (Рис. 6).

Если предположить, что Кучино-III представлял из себя наблюдательный пост для визуального контроля местности, в частности для обнаружения движения воинского контингента по (льду?) р. Чусовой, которая находится в зоне видимости на дистанции, которая позволяет видеть людей, то становится ясно, что необходимости его обороны не было. Задача дозора обнаружить противника, и сообщив о нем туда, где размещаются главные силы, присоединиться к ним. Если местом размещения главных сил было Кучино-I, тогда, с учетом приведенных нами расстояний, абсолютное время упреждения (время движения противника минус время движения дозора) могло составить от нескольких минут при движении по дорогам до нескольких десятков минут. Логично предположить, что для сокращения времени дозорные бежали на Кучино-I лесными тропами, пока противник двигался по малопроходимой пойме. Почему позиция наблюдателей на Кучино-III была оборудована не на конце мыса, а у его основания? Тому, на наш взгляд, есть объяснение — это была скрытая позиция, не видная с поймы на фоне леса. В то же время, лес на площадке мыса перекрывал весьма незначительный сектор наблюдения. При этом лес давал возможность наблюдателям выбирать наиболее выгодную позицию, в случае нужды незаметно выдвигаться в сторону поймы. (См. рис.5) В стационарных постройках здесь не было необходимости — автору этих строк приходилось нести службу на постах, которые отстояли и на 300, и на 600 и более метров от караульного помещения.

Аналогично описанному посту, и на северо-восточной оконечности мыса, где расположено городище Кучино-I есть возвышенная площадка, первоначальная форма которой (до разрушения откосов) может быть реконструирована, как эллиптическая с высотой около полутора метров (рис.3). Оси эллипса (по плану) приблизительно 9 на 13.5 метров (относятся друг к другу, как 1 к 1,5). Эта позиция направлена к реке Боярке, которая находится в зоне видимости. Здесь наблюдатели просто не имели нужды скрываться от противника — жилое городище все равно видно издалека, оно демаскирует себя дымами и постройками. (Вряд ли эта площадка оборудована для рукопашного боя — перепад высот здесь и без того около 10 метров, откос не менее 45 градусов.)

Рис. 6. Схема взаимного расположения городищ.Расстояния в метрах. Не в масштабе

Разумеется, сегодня трудно проверить предложенную версию о наблюдательных пунктах, не располагая данными об условиях наблюдения с этой позиции в древности, когда пространство вокруг было покрыто густым лесом. Можно выдвигать и самые различные предположения относительно тактики применения обороняющейся стороной средств связи между наблюдателями и городищами. Однако, нам представляется весьма продуктивным исследование следов эллиптических насыпей Кучино-I и Kучино-III на предмет обнаружения в них остатков столбовых ям, азимут и угол наклона которых могут указывать на некогда стоявшие там наблюдательные вышки.

Сказаннное о городище Кучино-III совершенно не исключает и иных версий его использования — например в качестве святилища или обсерватории.

1. Применяемый нами метод анализа оборонительных свойств фортификаций позволяет утверждать, что все три исследуемых объекта строились с расчетом на защиту от обстрела и штурма преимущественно со стороны коренного берега. Заключение о стойкости их к осаде сделать невозможно без обнаружения следов устройств водозабора на их площадках, и без обследования гидрогеологических условий на месте.

2. Оборонительные качества всех сооружений городища Ку-чино-I позволяют считать, что они строились в расчете на противодействие обстрелу с дистанции, величина которой близка 100 метрам. Отмеченный норматив близок к тому, что вычислен для синхронных городищ бассейна р. Чепцы на севере Удмуртии[169].

3. На трех валах Кучино первого отношение грунта вынутого изо рва к объему вала составляет близкое значение: 1 к 4, что может свидетельствовать о единстве строительной школы для всех линий обороны. Для вала Кучино второго это отношение составляет 1 к 6. С учетом признаков неоконченности этого сооружения отмеченное соотношение не исключает принадлежности постройки к той же традиции.

4. Для внутренней части Кучино-I, и Кучино-II, которые уязвимы от обстрела с поймы, а от обстрела с берега перекрыты валами, (при разнице абсолютных площадей) около 33% территории прикрыты бровками и не поражаемы с расчетной дистанции 100 метров. Это может указывать на применение строителями принципа пропорционирования в рамках единой традиции.

5. Средний вал Кучино-I (на перешейке) и вал Кучино-II имеют аналогичные конструктивные параметры. Защищаемые ими площади одинаковы. Это позволяет сделать вывод о применении строителями обоих сооружений принципа пропорционирования, который также указывает на единство традиции. Аналогичный принцип пропорционирования также обнаружен на Чепецких городищах[170].

6. Эллиптические насыпи Кучино первого и третьего имеют одинаковое отношение длин осей: 1 к 1,5, что может указывать на единство приемов разметки и построения насыпей.

7. До проведения раскопок предположения о месте каждого городища в единой системе обороны будут в значительной степени гадательны и обременены многими допущениями.

Тем не менее, полученные нами сегодня выводы позволяют обоснованно полагать, что изученные городища синхронны и построены в рамках единой культурной традиции. Однако, изучение применяемой их строителями системы мер, способов измерений и расчетов должно стать предметом специального исследования. А оно станет возможным лишь после точной инструментальной топографической съемки площадок большого множества городищ.