Воины Беловодья

Глава 12 Чем можно победить порождения зла

Прозор лежал, закутавшись в плащ, на берегу озера. Венд спал глубоким сном и вдруг проснулся, как от толчка. По давней привычке вскакивать сразу не стал: сначала надо разобраться, что происходит вокруг.

Где он? Первые мгновения после сна соображалось туго. Судя по тому, что спал безмятежно и чувствовал себя отдохнувшим, находился он в явно безопасном месте.

Светало. В еще темно-голубом небе розовели легкие облака. Над верхушками дальних деревьев кружила большая птица. Охотник пригляделся. Но разобрать, кто там летает, не смог — слишком далеко.

Рядом тихо плеснула вода. Прозор скосил глаза, увидел покрытую гладь озера, над которой курился утренний туман, и вспомнил все. Как неожиданно оказались — он и его друзья попали в Беловодье и очутились в гостях у хозяйки дивной страны — богини, носящей красивое имя Неждана.

А вот и жилье ее рядом стоит, шагах в десяти от него. Красуется пригожий, утопающий в цветах терем. Сейчас он показался Прозору еще нарядней, чем накануне вечером, в полумраке. Вдали от терема и подальше от берега лежит ворох лапника — в нем спит Борко.

«Милован! — ожгло воспоминание. — Эх, ушел молодец в дальний путь. Хотя не надо сожалеть — он уже воин Перуна. Всем бы такую судьбу…»

В утренней тиши послышался тихий звук. Казалось, шелестела трава под легкой поступью.

Прозор приподнял голову, бросил взгляд в ту сторону, откуда доносился шелест, и замер. Неподалеку от него к водной кромке шла Неждана. Если бы не почти неслышимый звук шагов, который мог уловить лишь острый слух Прозора, то казалось бы, что девушка плывет над землей: такой легкой, почти невесомой, казалась ее поступь.

Подойдя к воде, Неждана подняла голову. Богиня смотрела на верхушки деревьев, туда, где розовело небо, где занимался рассвет. Лицо девушки, озаренное радостью, казалось прекрасным, губы ее беззвучно шептали какие-то слова. Прозор понял: богиня Беловодья встречает новый день, она приветствует бога солнца.

Над верхушками деревьев вдруг вспыхнуло. Это пробился первый солнечный луч. Неждана воздела руки к небу, и тут — Прозор так и не понял, каким образом — с ее плеч соскользнуло легкое переливчатое изумрудное платье.

Не сон ли это? Не прекрасный ли сон? Сердце стучало. Прозор затаил дыхание, богатырю хотелось зажмуриться: насколько прекрасной казалась девушка в первых лучах солнца. А нагая Неждана длинным прыжком бросилась в темную утреннюю воду. В пене брызг мелькнули стройные белые ноги. Вскоре волнение улеглось, и потревоженные язычки тумана успокоились.

Неждана нырнула надолго, так, что Прозор даже забеспокоился. Хотя что может случиться с бессмертной богиней? И вот до богатыря донесся дальний всплеск. Он пригляделся, но сквозь легкий туман, который клубился над утренним озером, разглядеть ничего не смог, хоть и не обижен был зрением.

«Эх, краса ненаглядная! Каково же было поруганное Беловодье раньше, коль у него такая хозяйка! Ведь красота не ходит одна, бок о бок с ней другая шествует. Эх! И кто ж посмел покуситься на такую благодать и зло из небытия вызвать… Все сделаю, но выручу дивную страну и по мере сил моих слабых, людских помогу тебе, богиня! Чтоб ходила ты по лесам в своем прекрасном облике, чтоб отражали озера твое юное лицо. Чтоб не доводилось тебе больше перекидываться в немощную старушку, боясь, что увидят тебя слуги зла!»

Вновь завернувшись в широкий дружинный плащ, Прозор повернулся на бок, отворотясь от озера. Он не хотел, чтобы Неждана знала, что он случайно увидел ее прекрасную наготу и как она возводила хвалу своему брату — богу Хорсу.

Долго ли он так лежал, Прозор не знал. Стук сердца не считал. Пришлось затаить дыхание и прикидываться спящим. И вот его напряженный слух наконец-то уловил всплеск, а затем, спустя малый промежуток времени, — шелест травы.

Прозор перевернулся и поднял голову. Богатырь по мере своих сил старался сделать вид, что только что проснулся. Хорошо ли это у него вышло, плохо ли, он не знал.

У него вновь застучало сердце. В пяти шагах от него стояла уже одетая Неждана. Девушка отжимала белокурые мокрые волосы. В утренних лучах поблескивали серебряные наручи на тонких белых руках.

Увидев, что Прозор на нее смотрит, богиня улыбнулась и приложила к губам палец. Зеленые глаза стрельнули в сторону лапника, в котором спал увалень Борко, а потом Неждана перевела взгляд на двери терема.

Прозор понял: мол, тише, не буди.

— Доброе утро, богиня! — сам еле себя расслышав, шепнул Прозор.

— И тебе, воин, — так же тихо отозвалась богиня. — Не буди друзей. Пусть отдыхают. А я пойду завтраком расстараюсь.

Прозор улыбнулся, кивнул и уселся. Хватит прикидываться спящим. Простодушный венд так и не понял, поняла ли богиня, что он видел, как она здоровалась с солнцем и купалась, или нет.

— Спасибо, Неждана. Заботливая ты… Знаешь, что мужчинам надо. На пустой желудок дела не делаются, а у нас их много на этот день намечено.

— А то! — Девушка тихо рассмеялась. — Ладно, недосуг. Пойду яства творить.

Неждана отворила дверь, и сразу же из нее на волю порскнул кот Баюн и бегом припустил на просторы, в лес. Видимо, гулять, охотиться, а может, делать иные важные кошачьи дела.

Утро разгоралось. Солнечные лучи слизывали остатки ночного тумана над озерной гладью. Порой на воде возникали круги — это жировала рыба, ловя утреннюю мошкару. Вдали, на противоположном берегу, Прозор увидел пасущихся коней. Умные животные не ушли в лес — да и зачем? — около воды достаточно сочной травы.

Прозор погрузился в размышления настолько, что не заметил, как слева от него, невдалеке от берега, воздух над озером задрожал, потемнел и в нем возникло темное овальное отверстие, по краям которого дрожали язычки пламени. Из этого отверстия прямо в воздух над озером неспешно шагнул здоровенный рыжий котяра.

Он задумчиво обвел желтыми глазами верхушки деревьев, вскользь глянул на терем, посмотрел на темную воду под собой и небрежно, как ни в чем ни бывало, расселся прямо в воздухе. Причем сел не как кот, изящно сложив лапки и обернув себя хвостом. Нет. Казалось, рыжая зверюга уселась на какую-то невидимую опору, будто он человек. Только у человека ноги, а кот закинул левую заднюю лапу и положил ее на правую. Перед тем как усесться, кот повел длинными усами, и отверстие бесшумно захлопнулось и исчезло.

Обряжен кот был воистину замечательно. Его ушастую башку прикрывала залихватски сдвинутая набок шапочка с длинными пером. На плечи накинут подбитый мехом плащ, под плащом расшитая блестящей канителью одежка: зеленоватая рубаха и синие бархатные штаны, заправленные в расписные сафьяновые сапоги.

Откуда-то из-под плаща кот достал тонкую пилочку и, бросая на Прозора косые взгляды, принялся оттачивать и без того острые когти левой лапы.

Прозор же так и сидел, ничего не замечая и уставившись бездумным взглядом в озерную даль. Венд отдыхал, ведь у терема богини вряд ли ему может угрожать какая-либо опасность. Иногда можно и забыться.

— И долго будем сидеть? — прервал его размышления мурлыкающий голос. — Кругом враги, а он мечтает!

Впрочем, надо отдать должное Прозору: кот не успел договорить, как на него уже уставилось острое жало короткой толстой стрелы с трехгранным бронебойным наконечником. Возле него, примотанная крепкой льняной нитью, тускло блестела серебряная пластинка.

— Стой, друг! Ты что?! — испуганно воскликнул кот. — Ты что, ополоумел?

— Ты кто? — облизнув вмиг пересохшие губы спросил Прозор. — Откуда взялся?

— Как откуда? Я тут давно, на тебя гляжу. Рыбку ловлю.

Кот небрежно отшвырнул пилку в озеро. Булькнув, она пошла на дно, и сразу же на этом месте заиграли круги, будто и впрямь там собиралась озерная рыба.

— Видишь? Рыба есть. Вон у меня какая приманка знатная! Вот подкормлю, приучу к месту и уду сооружу. Я рыбку уважаю, — мурлыкая, протянул котище. — Хочешь, и тебе приманки ссужу, у меня много. А уж удой ты сам расстарайся!

Кот снова полез под плащ. Видя, что Прозор изготовился и вот-вот спустит тетиву, плаксиво добавил:

— Да ты не бей котика! Я же сказал, за приманкой лезу. У меня ее много.

Говоря эти слова, кот извлек из-под плаща еще одну такую же пилку.

— Ну что, брать будешь?

Прозор молчал, не сводя с кота настороженного взгляда. Котяра пожал плечами и вновь швырнул пилку в озеро. Снова, на этот раз на другом месте, закипела вода, и заиграли блестящие рыбьи бока.

— Эх, знатно поужу! — не унимался кот. — Зря от прикорма отказываешься.

— Сейчас как вдарю! — прозвучал суровый ответ.

— Да ты что! Ты что, друг! Я разве тебе что-нибудь худого сделал? Я же говорю — сижу, рыбу ловлю. Никого не трогаю. Не веришь?

Кот так же медленно достал из-под плаща коротенькую удочку, с руку длиной, и, закинув в озеро пустой крючок, тут же резко подсек, а затем неторопливо поднял удилище. На конце лесы трепыхался маленький окунек.

— Вот, видишь? Не обманываю. Держи добычу, охотник.

Кот бросил окушка на берег. Он затрепыхался на траве возле Прозора. Но венд даже не скосил на него глаза. Упустишь мгновение, прозеваешь, и неизвестно что учудит этот неведомый гость.

— Ну что же ты? Бери. Уху сварганишь.

Простодушный венд потемнел. Видимо, понял, этот (Прозор даже не знал, как обозвать огромного кота!) над ним просто издевается. Зубы заговаривает. Видимо, худое замыслил.

А кот не унимался:

— Слушай! Да опусти ты лук. Я стрел дюже боюсь, а серебро особливо. Ты уж не бей меня! Хорошо?

Прозор пререкаться не стал и резко натянул тетиву.

— Я тебя не знаю, поэтому вдарю.

Но стрелять дружинник не стал. Так и стоял, натягивая тетиву. Кот ничего дурного пока не делал. А то, что балаболит без умолку, так это, видимо, от испуга.

А сам Прозор даже не удивился огромному говорящему коту в изысканных одеждах. Не удивлялся венд и тому, что кот так и продолжал каким-то чудом сидеть в воздухе. Он уже ничему не удивлялся — привык. Неизвестно, чем бы все закончилось, но тут из двери выглянула Неждана.

— Опусти лук, Прозор, — мягко сказала девушка. — Не стреляй. Это Балор. Он друг, он нам поможет.

Прозор ослабил тетиву, снял с нее стрелу и вернул ее обратно в тул. Кот провел тыльной стороной мохнатой лапы по лбу и тряхнул ею, смахивая несуществующие капельки пота.

— Уф! Спасибо, Неждана! Хоть кто-то разумный да негорячий тут нашелся! — мурлыкнул кот. — Еще чуть-чуть, еще немного, и…

— Да ты спускайся! — расхохоталась богиня. — Так и будешь в воздухе висеть? Сходи на землю, гостем будешь.

— Благодарствую за приглашение.

Котяра важно прошествовал прямо по воздуху до берега и уже над травой сошел вниз, будто бы по невидимой лестнице. Оказавшись на земле, кот сорвал свою великолепную, украшенную пером шапку, склонился и помахал ею возле травы. Длинное перо подняло вверх тучку растревоженных насекомых.

Губы Нежданы шевельнулись в неприметной улыбке.

— Добро пожаловать в мой мир, демон. Рада видеть тебя в Беловодье. С чем на этот раз пожаловал? Опять худые вести принес?

— Худые не худые, добрые не добрые, но занятные, — мурлыкнул рыжий кот. — Пожалуй, что и не худые.

— Говори, плут.

Балор глянул на терем, в котором отсыпались Любомысл и Добромил. Перевел желтые глаза на кучу лапника за строениями. Там безмятежно раскинулся Борко. Увалень так и не проснулся, хотя вокруг происходили чудные дела. Прозор решил потом вразумить молодца: мол, хоть место и безопасное, но настороже надо быть всегда. Потом вспомнив, что и он прозевал приход рыжего кота, решил не трогать молодого дружинника. Сам не лучше. Хотя что он мог сделать? Видимо, это не кот — это сильный дух в облике кота. И он вполне мог сделать так, что Прозор его поначалу не замечал.

А кот, глядя на лапник, тихо спросил:

— Твой?

Прозор понял: спрашивает, его ли там воин. Так же тихо отозвался:

— Мой.

Кот дунул в сторону лапника.

— Пусть дальше спит. Ни к чему, чтобы другие меня видели.

— К обеду-то проснется? — фыркнула Неждана.

— Проснется. Раньше проснется.

Затем Балор снова перевел желтые глаза на хоромы. Кивнул на них.

— Он там?

— О ком спрашиваешь, Балор? — Неждана недоуменно пожала плечами. — Вчера ко мне нежданные гости пожаловали. Три воина, старик и мальчик. Один воин ушел. Другой перед тобой стоит. Третий в лапнике спит, сам его только что усыпил. Старик и мальчик в тереме.

— Ты знаешь, Неждана. Не о старике речь веду, и воины мне без надобности. О мальчике спрашиваю.

Неждана лукаво улыбнулась.

— Там он, спит. С Баюном моим сдружился. Видимо, неспроста коты его любит. И он в них души не чает. Баюн ведь такой пострел! Не к каждому подойдет. Гордый и цену себе знает. А тут… Я как увидела, так сразу поняла: неспроста этот мальчик в Беловодье пришел. Ох, неспроста!

— Он как, цел?

— Цел, цел! — рассмеялась богиня. — Его в Беловодье конь занес. Жеребец княжича будто сбесился. Но Добромил крепко держался. Ох, чую неладное затевается. Неладное! Конь Добромила нес, и тут им Морана овладеть возжелала и проход в свое царство по дороге раскинула. Хорошо, я вовремя поспела и отбила мальчонку. А так бы неизвестно, чем бы все закончилось.

Неждана махнула рукой. Добромил ведь чуть было в пекле не очутился, а оттуда не каждый возвратиться может. Не каждый.

— Ну и ладушки, — мягко замурлыкал Балор. — Береги его, богиня. Сама знаешь, кто он.

— Да уж знаю. Можешь не просить. Не дам его в обиду, пока сама по земле хожу.

— Он не сам пришел, — мрачно вставил Прозор. — Теперь понимаю, нас заманили. Все подстроено было.

Кот вздохнул:

— Догадываюсь. Потом расскажешь. Время будет.

— Ты надолго ко мне прибыл? — спросила Неждана.

Балор взглянул на восходящее солнце. Оно уже наполовину показалось из-за верхушек деревьев.

— До полудня, богиня. Больше не смогу.

Рыжий котяра повернулся к Прозору.

— Ты его тоже охраняешь, воин?

Прозор сглотнул слюну. Богатырь все еще никак не мог прийти в себя. Да где ж это видано, чтобы коты такими огромными были, по воздуху ходили да внятной людской речью изъяснялись. Но со смущением справился. Понял: это не кот. Видя, что богиня приветлива к гостю, отвесил Балору низкий поклон.

— Охраняю. Для того к нему и приставлен.

— А ведаешь ли ты, воин, кто таков мальчик Добромил?

— Как кто? — недоуменно пожал плечами Прозор. — Княжеский наследник он. Время придет и будет Виннетой владеть, Альтиду от ворогов оберегать.

— Ну да, ну да… — задумчиво сказал Балор. — И это тоже. Вот что скажу тебе, воин! Добромил не простой мальчик. От него судьба мира зависит. Если им овладеет то зло, что из провала в межмирье выходит, быть худу. Хаос силу наберет. И справиться с ним станет гораздо тяжелей. Так что Добромил не только княжеский наследник. Хорошо ли ты его оберегаешь?

Прозор вскинулся. Этот необычный гость сомневается в его силе и ловкости! Да он!.. Впрочем богатырь сдержался и промолчал. И без чужих советов знает, как ему поступать.

Балор будто не обратил внимания, как вспылил Прозор. Кот тихо проговорил:

— Вижу, горяч… Горяч, но разумен. Толковый воин. И разумом не обделен. Лучше защитника и не надо.

И уже громко сказал:

— Вот что, воин. Расскажи мне, как все началось. Расскажи, почему вы здесь очутились и почему ты считаешь, что вас сюда заманили.

И Прозор неспешно, стараясь говорить емко и кратко, начал повествование. Он рассказал, как несколько дней тому назад их отряд, состоящий из вендских дружинников, призванных охранять молодого княжича, с дозором объезжал леса. Они съездили к морю и, возвращаясь, решили заночевать в Древней Башне, что стояла на крутом обрыве над берегом реки Ледавы.

Венд поведал, как из древнего болота на другом берегу реки неожиданно вышло нечто. Как сразу же погибло несколько их товарищей. Как они скрылись за толстыми стенами древнего строения и отражали натиск неведомо чего. Не забыл Прозор упомянуть, что молодой дружинник Борко — тот, что спал сейчас в лапнике — нашел в башне кувшин, в котором лежали туго скатанные черные листы. Когда старый мореход Любомысл стал их читать, то увидели в углу помещения нечто непонятное и страшное. Перед ними будто открылся иной мир. Потом Прозор рассказал, как они заночевали в зимовье с викингами и как неосторожно подъехали к краю Древней Дороги и увидели, что туман расступился и открыл иной, неведомый мир.

— И вот мы здесь, — заключил Прозор. — Не думали, что окажемся в Беловодье.

— Понятно. Снова след Эрлинга.

— Эрлинг — это Витольд? — спросил Прозор.

— У него много имен и сущностей. Но от перемены имени ничего не изменится. Эрлинг, или Витольд — это злой колдун.

Прозор аж заскрежетал зубами при мысли о викинге Витольде. Ох уж он с ним сквитается!

— Что же, то, что вы принесли сюда эти листы, очень хорошо, — сказал Балор. — Ведь выходящее из болота зло шло за ними и за княжичем Добромилом. Скажу так: оно овладело бы вами и вы бы стали его слугами. Сколько всего листов вы нашли?

— Четыре, — вместо Прозора ответила Неждана. — Я их уже подправила.

— Что ж! Это замечательно! — воскликнул кот. — И у меня для тебя кое-что есть, богиня.

Сказав это, вернее, промурлыкав, Балор полез под плащ. Пошебуршал там немного, повозился, таинственно глядя то на девушку, то на Прозора, и — оп! — вдруг достал точно такие же черные листы, которые венды нашли в Древней Башне. Только у кота было их больше: туго скатанный свиток выглядел толстым, как полено.

— Вот, Неждана. — Балор поклонился и протянул свиток богине. — Возвращаю тебе часть того, что было украдено из твоей земли. Кому, как не хозяйке Беловодья, поправлять их!

Богиня взяла свиток, развернула его и так же, как накануне вечером, принялась водить по черным листам тонкой рукой.

Под ней сгорали черные письмена, исчезали — будто были нарисованы на песке и их смывала вода — непонятные, но страшные рисунки. Неждана действовала споро и скоро закончила, но один лист в руках богини так и остался черным. На нем ничего изображено не было.

— Не понимаю, — растеряно протянула богиня, — с этим ничего не получается.

Балор вздохнул.

— И мы не понимаем. Этот лист достался нам пустым. Что на нем написано или изображено и было ли на нем что-либо вообще, мы не знаем.

— Ладно, и то что сделано, тоже хорошо, — улыбнулась Неждана. — Откуда ты их взял?

— Ох, и не спрашивай, богиня! — воскликнул Балор. — Сколько битв по мирам за них шло! Сколько голов сложено! И я пострадал — они нелегко мне достались.

— Знаю, Балор. Знаю, что твоя ипостась ныне в княжиче Добромиле воплощена. Но не бойся, мы его в обиду не дадим. Верно, Прозор!

Богатырь лишь растеряно хлопал глазами. В происходящем понимал он немного, но сейчас сообразил: княжич Добромил не просто мальчик, не просто человек. Он одно из воплощений этого рыжего кота. Хотя какой он к лешему кот! Это высшее существо, дух равный богам или, как назвала таких существ Неждана, демон!

— Как это получилось? — несмело сказал Прозор. — Добромил не человек? Зло из древнего болота шло за ним?

— Человек, человек! — засмеялся Балор. — Он так никогда и не узнает, в чьем воплощении пребывает. Просто когда-то мне довелось биться с сильным колдуном. Вот он и умудрился лишить меня одной из моих сущностей. Заклятье было таково: моя ипостась возродится в том, в ком течет кровь великого праведника и великого героя одновременно. Эта кровь течет в Добромиле.

— Ох, как сложно, — вздохнул Прозор. — Но ведь раз Добромил таков, так стеречь и оборонять его буду вдвойне сильней.

— Договорились, — муркнул кот и похлопал Прозора по плечу. Получилось не очень хорошо: Прозор богатырь, и уши Балора едва доставали ему по грудь. Коту пришлось встать на носки.

— Только было бы чем оборонять! — продолжил Балор. — Чую, серебра немало потратили, когда от нежити в Древней Башне отбивались. Кто это придумал, стрелы серебряными пластинками снаряжать?

Прозор пожал плечами. В самом деле, кто?

— Все придумали. Любомысл сказал, что серебро против нежити гораздо помогает. Велислав придумал его на пластинки нарезать, а Добромил свою рубаху на нити распустил.

— Еще серебро есть?

— Мало, — сожалеющее вздохнул Прозор. — Очень мало.

— Эх, — притворно закряхтел Балор и снова полез под плащ. — Как чувствовал, что когда-нибудь он понадобится. Все с собой таскал — думал на благое дело пустить. И вот вижу — на такое дело он и пойдет. Держи, друг!

С этими словами кот извлек на свет тощий потертый кошель. Ветхая материя его выглядела так, что казалось — дунь на нее, и прахом рассыплется! Балор же потряс его у своего уха, удовлетворенно кивнул и торжественно вручил дар Прозору.

Дружинник недоумевая взял обветшалый кошелек и смущенно завертел его между пальцев, недоумевая и чувствуя, как он легок и пуст.

— Да ты вовнутрь загляни! Заглядывай, заглядывай! Велик этот дар, не грозит тебе больше бедность! — прыснула Неждана. — Спасибо тебе, Балор!

— Не за что, богиня! — поклонился кот. — Пусть поможет этот подарок сильному воину! — заключил он торжественно.

Прозор несмело развязал стягивающие узкую горловину кошеля веревочки. Тянул и все боялся — вот-вот затрещит утлая ткань в его могучих руках. Но обошлось. Богатырь заглянул вовнутрь и увидел на дне сиротливо лежащую монетку. Он несмело извлек ее и завертел между пальцев, не зная, что делать дальше.

— Да ты ее оземь бросай! — смеялась Неждана. — Выбрось и другую доставай!

Прозор так и поступил, хоть и не в его привычке было серебром разбрасываться. Блеснув серебряным боком, точно рыбка, денежка затерялась в траве. Заглянув в кошель еще раз, дружинник увидел, что на его дне снова лежит такая же серебряная монетка. Он достал ее, бросил и, снова заглянув в кошель, извлек следующую. Лицо Прозора просветлело, и он отвесил Балору глубокий поклон.

— Благодарю тебя за чудный дар, друг! Понял я, не простой это кошелек: неисчерпаемо в нем серебра. Сколь хоть доставай! Эх, должник я твой! Да с этим серебром мы что хошь сделаем! И наконечники для стрел выкуем, и клинки для ножей, и…

Восторгу простодушного богатыря не было предела. В самом деле — воистину волшебный дар! Теперь с нежитью, что в Беловодье засела, гораздо легче совладать будет. Не придется больше стрелы и метательные ножи беречь!

— Пустое, Прозор, — мурлыкнул Балор. — Пустое. Мне не в тягость, а тебе в радость и на благое дело. И вот что еще тебе скажу, Неждана. Из иного мира в Альтиду попал один человек. С ним собака — его верный друг. Собака говорить умеет, так что ты, Прозор, на нее с луком не бросайся. — Кот засмеялся, видимо, вспоминая, как Прозор наводил на него оружие, считая, что сможет с ним совладать. — Этот человек поможет отнести листы к месту, где из провала выходит зло. Также он может отыскать недостающие. Я знаю — листы есть где-то в Альтиде, в лесу, недалеко от Радужного Пути. Но увы, сам я появиться там не могу. К тебе-то с трудом проник.

— Так-так, — протянула Неждана. — И когда его ожидать?

— Он придет в Беловодье, когда приблизится солнцеворот. Может, раньше этого дня, может, позже. В это время Радужный Путь расступится и можно будет беспрепятственно сюда проникнуть.

— А ящеры — бескрылые птицы смерти? Горящие призраки?

— О них не думай, богиня. — Балор вздохнул. — Хаос почти овладел одним из миров, но борьба в нем все еще продолжается. Во время солнцеворота мы усилим натиск в этом мире. Внимание зла отвлечется на него и пройти сюда беспрепятственно станет возможным. Вот вроде и все, — заключил Балор и взглянул на солнце. Светило уже поднялось над верхушками деревьев и день разгорался. — Мне пора. Нельзя долго задерживаться тут, богиня. Ты знаешь. А то навсегда у тебя застряну, а оно тебе надо?

Балор мурлыкающе засмеялся, улыбнулась и Неждана с Прозором.

Тут дверь в тереме распахнулась, и на крыльцо вышел маленький княжич. Он недоуменно глядел на рыжего кота. На лице мальчика отразилось раздумье, будто он что-то вспоминал.

Кот же, увидев Добромила, провел в воздухе лапой. Княжич тут же зевнул, повернулся и скрылся в сенях.

— Со своей сущностью совладать легко. Забудет, — вздохнул Балор. — Так надо — время еще не пришло… Ну, мне пора. Прощайте.

— Прощай, демон, — вздохнула Неждана. А Прозор лишь молчаливо склонился перед духом.

Балор шагнул, будто вступил на невидимую лестницу, и пошел по воздуху над озером. Там невдалеке от берега воздух уже дрожал, темнел, и в нем возникало овальное отверстие с язычками пламени по краям.

Перед тем как шагнуть в проход меж миров, кот остановился и, обернувшись, помахал лапой. Неждана кивнула в ответ, а Прозор поднял руку в прощальном приветствии. Балор шагнул в отверстие, и оно бесшумно сомкнулось.

— Кто он? — спросил Прозор. — Балор дух или, может, неведомый мне бог? А я ему стрелой угрожал. Эх, как нехорошо-то получилось!

— Балор один из властителей пекла, — задумчиво ответила богиня. — Балор дух, силу которого можно сравнить с силой иных богов. Балор — демон.

— Пекла?! — изумленно воскликнул Прозор. Да так громко, что лапник вдалеке зашевелился, и из него высунулось помятое лицо Борко. — Но ведь пекло другое! Я его видел! Там не может быть такого дивного кота! Или ошибаюсь?

— Не ошибаешься. Просто в каждом из миров свое место, где грешники несут наказание. У Балора другое пекло. И наказывает он грешников по-иному. У нас властитель подземного мира Чернобог. Еще есть царство Мораны. Ты его видел, заглянул ненадолго, когда гнался за княжичем. И Добромил его видел. Я еле его оттуда вызволила. Еще бы немного, и Морана овладела бы им. Она тоже знает, что княжич — ипостась Балора. Вот и хотела получить в свои владения сущность демона. Зачем ей это было надо, не знаю. В царстве Мораны, во мраке среди льдов томятся души великих злодеев. Они чувствуют, что рядом с ними горят костры, но не видят их. Они знают, что эти костры дают свет, но не видят его. Они стучат зубами от нестерпимого холода, но эти костры не обогревают их. Они вспоминают свои прегрешения. Вспоминают все время. Они каются, но холод становится все нестерпимей. Таково их наказание.

Послышался шорох. К ним, позевывая и почесывая всклокоченную копну волос, подходил Борко. К помятому лицу молодца прилипло несколько хвоинок.

— Утро доброе, Неждана! Здравствуй, Прозор! Как почивалось? — воскликнул молодец.

— Здравствуй, Борко! — улыбнулась Неждана.

— Поздорову! — поприветствовал дружинника Прозор. — Хорошо почивалось. Меньше бы дрых — много бы интересного увидел.

— Чего это я опять пропустил? — недоуменно спросил молодец.

— Многое. Ладно, недосуг. Сегодня нам с тобой большие дела предстоят. — Прозор потряс подаренным Балором кошельком. — Видишь? Серебришка нам ссудили. Сегодня наконечники да клинки по холодному отковывать будем.

— Где серебро-то, Прозор? — недоверчиво покосился на тощий кошель Борко.

— А вот!

Прозор одну за другой извлек из кошеля и бросил себе под ноги несколько монеток. Нагнулся, собрал в ладонь и, показывая, подкинул денежки вверх. Поймал одну за другой.

— Вот! Теперь сколь хошь мы его добыть можем! Против нежити его мно-о-ого потребуется.

— Ух ты! — Борко несмело взял кошель, недоверчиво заглянул вовнутрь и достал монетку. Затем извлек еще одну. — Вот это да!

— Ладно. Не игрушки. Отдавай. — Прозор забрал кошелек обратно.

— Пойду, Милована проведаю, — сказал Борко. — Как он там? Прозор, ты знаешь?

Прозор вздохнул и взглянул на Неждану. Богиня кивнула, поняв, что толково пояснить он не сможет, и мягко сказала:

— Пойдем, Борко. Я расскажу тебе, княжичу и Любомыслу, что случилось с Милованом и где он теперь.

Прозор стоял и смотрел, как Неждана и Борко скрылись в сенях…

Весь этот день и половину следующего Прозор занимался кузнечным делом: отковывал наконечники для стрел.

Дело шло бы спорее, если бы он занимался мастерством в настоящей, оборудованной всем необходимым для этого порой сложного ремесла кузне. Но приходилось довольствоваться тем, что имелось под рукой: плоским валуном вместо наковальни и наспех сооруженным меховым горном. Ну, а молотки и клещи (мало ли — придется в походе перековывать коня или подправлять оружие или бронь) имелись у каждого воина.

Но и этого было достаточно: главное — переплавить серебряные денежки в длинные брусочки, а потом из них холодным способом отковать наконечники.

Прозор при помощи Борко и Добромила натаскал здоровенную кучу серебра и потом послал отроков в лес — пусть добывают древки для будущих стрел. Сам же приступил к кузнечной работе.

На берегу озера, вдали от терема вился дымок и, порой, клубы пара. Оттуда неслось шипение опускаемых в воду поковок. Прозору помогал старик Любомысл. Дело спорилось. К полудню венды стали обладателями трех сотен длинных брусочков. Пока этого должно было хватить. К этому времени Добромил и Борко уже вернулись из леса. Каждый нес по здоровенной охапке прямых, с палец толщиной, палок.

Борко поучал княжича:

— Сломать или потерять стрелу ничего не стоит. А вот сделать! Вон, полдня ходим, а много ли добыли? Не просто стрелу сделать. Палка для древка должна быть прямой, без сучьев. И лучше всего из березы.

Любомысл тоже занимался древками. Видел, что дальше Прозор и без него управится. Старый мореход равномерно поворачивал палки над пламенем, а затем отделял от них кору и тщательно срезал неровности. Оставалось только подогнать концы под наконечники и примотать оперение. Княжич и Борко снова направились в лес: заготовок для будущих стрел требовалось много.

К концу второго дня у валуна-наковальни лежала куча тускло блестящих трехгранных вытянутых жал.

Так же дружинник отковал несколько пару десятков маленьких метательных ножей. Делал их тщательно. Вспоминал, как они здорово помогли совладать с многоногими змеями, что обитали возле болота по пути к озеру. Пять сразу засунул в свои ножны. По пять отдал товарищам.

— Учитесь! — улыбнулся венд. — Пригодится. Не обязательно, чтобы втыкались. Сами ведаете — главное, чтобы коснулись нежити.

— Я умею метать, — обиженно буркнул Борко.

— Ну и хорошо. Ты умеешь, а княжич нет. Да и наш Любомысл вряд ли это может.

— Зря так говоришь, друг. Я венд. С детства учился, ну и в путешествиях их кидать доводилось. — Любомысл ухмыльнулся, взял спущенное к долу лезвие без рукояти и, почти не целясь, вогнал его в ближнее дерево. Сходил за ним и, возвращаясь, недовольно пробурчал: — Оно не тяжело. Силы удара нету и приноровиться надо.

— Научишь, дядька? — восторженно воскликнул Добромил. — Я и не знал, что ты так можешь!

— Научу, дело нехитрое.

Теперь все свободное время княжич, сначала под присмотром старого морехода, а потом самостоятельно учился метать ножи. В самом деле, это оказалось не так уж сложно.

И вот, через два дня после того, как они очутились в гостях у Нежданы, Прозор и Борко поутру отправились в лес.

Тулы приятно отягощали сделанные накануне стрелы. У пояса Прозора висел подаренный демоном Балором кошель.

— Я вот что думаю, Неждана, — сказал перед отъездом Прозор. — Хорошо бы расчистить остаток зеленого леса от всяческой скверны. По пути мы мимо болота ехали, в нем и около него достаточно всякой мрази обитает. Мы поначалу со змеями многоногими разберемся, которые живы остались, а потом дурные участки серебром огородим. — Прозор стрельнул глазами на кошель. — Наберем по мешку монеток и поедем, раскидывая их потихоньку. Будем как бы границу очерчивать. Я так мыслю: сплошняком сыпать у нас не получится, а вот если монетки хотя бы в шаге друг от друга лягут, то уже запретная черта получится. И через нее вряд ли какая тварь переберется.

— Ну что ж, мудро, — поразмыслив кивнула богиня.

— Эх, Прозорушка… — вздохнул Любомысл. — Так и будете ехать да серебро сеять? Руки отвалятся. Ты лучше вот что сделай: кошель этот переверни да к седлу привяжи или на себя его горловиной вниз подвесь. И руки у вас свободны, и монетки одна за другой сыпаться будут. Ровно лягут. Только знай себе — плохие места объезжай.

И Прозор, и Борко, и Добромил, раскрыв рты, глядели на старого морехода. А ведь дельную вещь подсказал старик!

Богатырь не мешкая вскочил на рысака, споро перевесил кошель горловиной вниз и пустил коня по кругу, объезжая друзей. Жеребец неторопливо шел, а сбоку от него одна за другой летели вниз монетки и исчезали в густой траве.

— Здорово! — Прозор соскочил на землю и, не выдержав, хлопнул старика по плечу так, что тот только зашипел от неожиданности и боли. — Я тебе, старче, что хошь сделаю, когда в Випнету вернемся! Только пожелай!

— Ловлю на слове, — потирая плечо, усмехнулся старик. — Езжайте. И еще вот что. Вы границу меж зеленым и хворым лесом объедете. Тогда вообще от всего отгородимся, и никакая нежить сюда не пролезет. Ну, а дальше еще чего-нибудь удумаем.

Борко и Прозор направили коней вдоль озера. Они ехали к болоту, у которого многоногий змей ужалил Милована. Жеребцы неторопливо шли, изредка склоняя голову и отхрумкивая свежую зеленую траву. Позади всадников висело по два увесистых мешка с едой, которой их снабдила хлебосольная хозяйка.

— Мало ли что, — вручая их, присовокупила Неждана. — Охота не всегда удачна.

— Спасибо, Неждана! — склонился Прозор. — Нам этой пищи на неделю, а то и на десять дней хватит! И отвлекаться не придется, больше места объедем да больше дела сделаем.

— Я порой за вами следить буду! — засмеялась богиня. — Вы же знаете — я со своим лесом сливаться могу!

— Хорошо, — без улыбки ответил Прозор. — Ты себя в нем береги.

И вот кони дошли до того места, где заканчивалась ведущая к болоту широкая, залитая солнечным светом, просека.

Вендов как-то сразу окутал сумрачный кров. И опять показалось, что над серыми хворыми деревьями солнце никогда не светило. Будто не раннее утро сейчас, а глубокий вечер.

— Ухо востро! — шепнул Прозор и, выхватив лук, наложил на тетиву стрелу. — Скоро то дерево, вокруг которого змеиный клубок вился.

Болото встретило их холодом и мертвящей тишиной. Лишь изредка на мутной поверхности вспучивались и с шумом лопались большие, дурно пахнущие пузыри.

— Вон оно… — шепнул Борко и мотнул головой в сторону одиноко стоящего дальнего дерева. — Змей видишь?

— Вижу! Их мало. Быстро перебьем. Только вот что, парень. Давай глянем, удержит ли их серебряная граница. Стой тут. Я тебя пару раз объеду.

Прозор направил рысака вокруг молодца. Старался делать круги пошире. За ним беззвучно падали на пожухлую траву серебряные монетки.

— Пока довольно. — Богатырь вернулся к Борко. — Отсюда до дерева добьешь!

— Добить-то добью. Только вот попасть в змеюку навряд ли смогу.

— Ладно. Я буду бить.

Прозор натянул тетиву, отклонился, тщательно прицелился, и стрела, сорвавшись, с глухим воем полетела к стволу дерева, возле которого венды увидели с десяток змей.

— Есть!

Стрела Прозора перерубила одну многоногую змеюку. По земле в смертельной бешеной пляске заскакали две половинки твари. Бились они недолго: как-то сразу затихли, а потом зоркий дружинник увидел, что они мигом осыпались прахом.

— Ну вот, — шепнул довольный венд. — Серебро хорошо их бьет. Не хуже, чем солнышко.

— Сюда ползут! — Борко натянул тетиву.

— Дай им поближе подобраться. Зря не лупи. Посмотрим, как они серебряную черту пройдут. Если что, то сразу обратно на прогалину — к солнцу!

Сдерживая чуявших беду коней, венды терпеливо ждали. Унимая бьющиеся сердца, смотрели, как близится к заветной черте смертельная угроза. Вот совсем немного осталось до серебряной границы! И тут многоногие твари замерли, будто в недоумении. Змеи все, как одна, встали на хвосты. Потрескивали трущиеся друг о друга чешуйки. Суматошно перебирали в воздухе острые изогнутые лапки. Змеи не доползли до серебра какой-то пары шагов и остановились. Переползти черту они не могли.

— Ну вот! — хищно осклабился Прозор. — Теперь наша очередь.

— Это вам за Милована, — шепнул Борко и выпустил первую стрелу в намеченную тварь.

Почти сразу загудел лук Прозора. Венды били сосредоточено и быстро. Промахов не допускали, хотя змеи сразу учуяли опасность: они метались, некоторые скакали вокруг серебряной границы. Они сворачивались в немыслимые клубки и, внезапно распрямляясь, как лук с лопнувшей тетивой, высоко подпрыгивали.

Все это походило бы на обыкновенное избиение, но это была битва: по одну сторону границы люди, и на их стороне правое дело, — а по другую порождения бездны, слуги выходящего из межмирья зла.

Вскоре все было закончено. Борко тяжело дышал, молодец резко поворачивался в седле, выискивая, не затаилась ли где еще одна многоногая тварь. Нет. Те змеи, которых серебро или просто краешком зацепило, или разрубило пополам, на глазах у дружинников рассыпались прахом, и прах этот исчезал в пыльной вялой траве, будто и не было его вовсе.

— Ну-у-у… — крутанув головой выдохнул Прозор. — Ну и ну! Быстро управились!

— Едем дальше?

— Погоди, я огляжусь, нет ли еще где. В тот раз на нас из-за той коряги напали.

Дружинник с тщанием осмотрелся. Вроде бы все чисто. Прозор решительно тронул повод:

— Едем. Поглядим на то дерево. Видимо, у них там гнездовье.

Венды осторожно подъехали к раскоряченному с почерневшим заплесневелым стволом дереву, которое почему-то облюбовали перебитые твари.

Вроде бы все чисто, только вокруг дерева, в выпученных из земли корневищах дружинники увидели множество норок. По-видимому, из них и выползали змеи.

— Пожалуй, это дерево надо тоже серебром огородить, — решил Прозор. — Видимо, под землей у них нора. Неведомо, сколько еще их там засело.

— Думаешь, кладка?

— Уверен. Но проверить мы не сможем и землю рыть не станем.

Прозор несколько раз объехал вокруг дерева, постепенно расширяя круги. За ним тонкой звенящей струей сыпалось на землю серебро. Убедившись, что вокруг ствола все густо усеяно серебряными монетками, богатырь улыбнулся.

— Все! Путь наверх им закрыт! А знаешь, Борко. Пожалуй, не так уж и сложно с нежитью биться. Было бы чем. А уж чем биться у нас в избытке! Спасибо тебе, Балор!

— Это кто такой? — Борко недоуменно задрал брови.

— Дух один. Он мне этот серебряный кошель подарил, пока ты в первое утро на лапнике дрых. К Неждане в гости он заглянул. Такие же черные листы, как у нас, богине принес.

— А-а-а… А мы думали, Неждана дала! И что дух?

— А ничего! Неждана им принесенные листы подправила. Все, кроме одного. На нем ничего не написано, так черным и остался. А остальные листы светлыми стали, и колдовские письмена на них стерлись. Осталось их только на место отнести.

— К вратам, то есть к провалу — ну не знаю, как его назвать, — из которого хаос выходит?

— Именно туда. Только у Нежданы не все листы. Дух этот говорил, что в дни солнцеворота туман на Древней Дороге рассеется и в Беловодье еще такие же листы принесут.

— Кто?!

— Не знаю. Вот что, по дороге поговорим. Едем. Нам сегодня надо болото объехать, серебром его огородить. Попутно валун тот проклятый, что нам морок и вырубленный лес показывал, запрем. Я вот что удумал. Если к Неждане в Беловодье кто-то придет, то надо этому человеку путь безопасным заранее сделать. Не все же такие ловкие, как мы. Может, человек хворает, или еще что-нибудь у него не в порядке. Сделаем проход ему безопасным. От той поляны, где могила лешего, до озера. Пусть человек идет, будто он у себя дома, и эти треклятые листы несет. А уж мы их на место до провала доставим! Восстановим печать да запрем врата!

— Едем, Прозор!

Болото смогли объехать только к вечеру — круг получился изрядный. Вдобавок венды задержались у валуна со срезанной вершиной, который открывал проход в еще какой-то мир. Вокруг этого камня всю землю тоже густо засыпали серебром.

Борко предложил наполнить монетами свою сумку. Все равно они из кошеля уже не редко падают, а сыплются чуть ли не струей. Так и сделали. Теперь молодой дружинник не отставал от старшего товарища: постоянно совал руку в суму и щедрыми горстями бросал серебро в наиболее темные и подозрительные места. Иногда это оказывалось не напрасным: порой из того места, куда падали монеты, доносились шипения и взвизги. Но никаких чудищ дружинники за весь длинный день так и не увидели. Видимо, твари умны и хитры, и понимали, чем им грозит встреча с охотниками.

Вечером венды остановились заночевать на той поляне, где стоял полуразвалившийся сруб, в котором нашел упокоение леший из их родного леса.

— Эх, сколько чудес кругом, — откусив ломать сочного прожаренного мяса, невнятно промычал Борко. — Думал ли я, что мне, как равному, за одним столом с богами сидеть придется?

— Угу. Не думал, — откликнулся Прозор и сделал изрядный глоток из баклажки, что лежала в мешках с едой, которые приготовила им Неждана. — Вот тебе еще одно чудо: ты воду из своей посудины пил?

— Нет. А что?

— Ничего! — хмыкнул Прозор. — Отпей и закрой. Потом открой и снова отпей. Вода такая же, что из Древних Колодцев течет. И усталость как рукой снимает и вкусна. Но главное — она не кончается!

— Да ну?!

— Точно! Я еще когда смеркалось, это воду опробовал. Наполовину баклагу опустошил. А щас — глядь! Она-то полная снова! А нам Неждана ничего не сказала. Не иначе как удивить да обрадовать хотела. Ведь она же предупреждала, помнишь, когда старухой к нам явилась, мол, воду в этом лесу не пейте, не годна она.

— Верно…

Первая ночь в лесу прошла спокойно. Прозор изредка просыпался, выходил на середину поляны и поглядывал на вершину горы, с которой — казалось, совсем недавно! — они сошли в этот хворый лес. А сколько всего нового узнали с той поры! Кому рассказать — не поверят!

На горе все вроде бы было спокойно. Каких-либо движущихся и подозрительных теней зоркий дружинник там не увидел.

Следующие дни объезжали границы зеленого пятна (так про себя венды называли сохранившуюся часть Беловодья). Неторопливо шли жеребцы — щедро сыпалось серебро. Порой в шелесте листвы, во вздохе ветра им слышался голос богини. Казалось, Неждана вопрошает: «Все ли хорошо? Не нужна ли помощь?»

Тогда венды переглядывались и улыбались, подставляя загорелые лица радостному солнышку. Они знали — богине ведомо, что они ее слышат и ей отвечают. И вот наконец-то они снова выехали на то место, где начинался подъем на гору. Свою работу они завершили. Здоровые, зеленые деревья были надежно очерчены надежной границей.

— У нас еды на пару дней осталось, — сказал Прозор, тряхнув изрядно опустевший мешок с едой. — Предлагаю вот что. Подождем на этом месте тех ящеров и тех колдунов, что на горе засели.

— Думаешь, они еще там?

— Уверен.

— А не страшновато ли с колдунами связываться, Прозор? Помнишь, как они на нас тучу с градом и ураганом наслали? И защиты — черных листов — у нас при себе нету.

— Пусть насылают, если смогут! Воды мы не боимся. Но я с ними биться не собираюсь. Мы устроим засаду и выясним, чего они боятся.

— Как? — Борко в сомнении пожал плечами.

— Просто. Ты же охотник. Должен знать, что змеи и ящерицы в свои норы возвращаются тем же путем, которым вышли. Вот и засыплем подходы к той просеке серебром. Видишь ее? Во-он там деревья валяются — это ящеры шли.

Предложение Прозора выглядело толково: прежде чем биться с врагом, надо вызнать его слабые стороны.

Весь следующий день венды ездили по просеке меж поваленных деревьев. Они закрывали проход, засыпали подходы к поляне со срубом и попутно давали знать колдунам на горе, что добыча близка. Прозор чувствовал, что их видят.

И вот утром следующего дня со стороны горы послышался гул и треск.

— Идут! — Прозор вскочил и ткнул ошалевшего Борко. — Отходим подальше. Лук приготовь, издалека бить будем. Стрелам засыплем. Ты их не жалей — еще сделаем.

Шум ломающихся деревьев надвигался. Уже было видно, как качаются их верхушки, пригибаются и порой исчезают — это дерево погибало. Чудовищные порождения зла приближались. Слышался глухой гул. Шелестели кроны деревьев. Земля содрогалась от топота. Все эти звуки перемежались протяжными вздохами и сиплым ревом.

И вот опешивший Борко увидел первого вышедшего на прогалину ящера. Если бы Прозор не предупреждал, каковы они, и если бы Борко не был уверен в серебряных россыпях, что преграждали путь чудовищам, то неизвестно, чем кончилось бы дело. Может, молодец дал бы деру на поляну со срубом-могилой. Там венды оставили жеребцов — ни к чему пугать их лишний раз.

Ящер тяжело перебирал задними лапами, а передних Борко поначалу не заметил: они безвольно висели на пестрой, в цветастых разводах, груди. За грузной тушей волочился длинный шипастый хвост. В разинутой пасти твари сверкали частые клыки, каждый из которых был с полруки молодца. Из-за клыков вылетал длинный змеиный язык.

«Да какая ж это птица? — мелькнуло в голове парня. — Этому чудищу и названья то не подобрать! Точно — ящер!»

Тварь была опутана цепями, а на них, позади чудовища, висела деревянная площадка. На ней неподвижно стоял укутанный в черный балахон человек с посохом.

Вот ящер приблизился к серебряной черте, вот занес трехпалую лапу. И… И ничего не случилось, как ни в чем не бывало, он прошел дальше. Но прошел ящер, только он один! А вот колдун слетел с его спины, будто его смело могучим ураганом! Он грохнулся оземь и угодил спиной прямо в россыпь монет.

Раздался дикий визг. Черный балахон вдруг затлел и на глазах пораженных вендов вспыхнул, будто его бросили в жаркий кузнечный горн. Под сгоревшей материей пораженные венды ничего не увидели: ни обгоревшего тела, ни обугленных костей. Ящер же как ни в чем ни бывало грузно побежал дальше.

На прогалину выскочили еще две твари. Выскочили и остановились как вкопанные. Видимо, балахоны на площадках видели, что случилось с первым колдуном, или, как было написано в черных листах — всадником мрака.

Первый ящер топтался, видимо, не соображая, что же случилось, отчего вдруг им никто не повелевает.

Два других стояли. И тут за ними со стороны горы вышло еще несколько балахонов. Серых. Пеших. С угловатыми щитами и длинными копьям. Борко показалось, что под капюшонами лиц нет, вместо них какие-то мерцающие бледные сгустки.

— Бей по серым… — хпепнул Прозор. — Ясно, что черные серебра боятся. По серым, а потом по ящерам.

Никогда Борко не стрелял так быстро! Стрелы летели одна за другой! Иные великие воины могут поднять в воздух по пять стрел одновременно, у Борко их летело зараз не меньше шести!

Стрелы молодого дружинника пронзали серые балахоны, пролетели сквозь них, но… Но ничего не происходило! Серебряные наконечники не уничтожали непонятных существ. Казалось, они даже не замечают, что по ним идет обстрел. Как шли себе, мерно колыхая серой материей, так и идут.

Борко стрелял, а Прозор сосредотачивался. Перед глазами венда будто все замедлилось. Он видел — стрелы Борко не несут вреда серым балахоном. Дружинник тщательно прицелился и пустил стрелу в одного из всадников мрака на площадке. Стрела еще летела к нему, как черный балахон шевельнулся и с конца его посоха в сторону стрелы полетела молния. Стрела рассыпалась в воздухе серой пылью.

— Бей по черному!

Борко стрелял во второго всадника мрака, в того, который сбил стрелу на лету. В него же бил и Прозор. Черный балахон метал молнии, стрелы рассыпались, но все же одна коснулась черного одеяния! Послышался заполошный взвизг, и всадник мрака слетел с площадки на землю. Но, увы… упал он на то место, где серебра не было. Тут же его окружили плотной стеной бледные призраки в серых балахонах.

— Уходим!

Борко припустил так, что только пятки сверкали. А Прозор, оглянувшись, увидел спину первого ящера, того, что остался без наездника. На этой гребенчатой спине зоркий охотник разглядел маленькое, размером с ладонь, желтоватое пятно меж щитов зеленоватой блестящей чешуи.

«А ну-ка!»

Прозор выпустил последнюю стрелу в это пятно. Выстрелил наугад, и наитие его не подвело! Ящер запнулся и с грохотом, так что сотряслась земля, рухнул! Он заскреб когтистыми лапами, забился в судорогах и испустил дух. Над лесом пронесся глухой утробный стон. Видимо, пятно и оказалось тем единственным местом, в которое было можно насмерть поразить чудовищную тварь.

Прозор скользил над землей и изредка оглядывался. Венд видел, что пораженный стрелой всадник мрака уже выбрался из окружения серых балахонов и вновь стоит на площадке.

«Эх, уцелел… — сожалеющее думал Прозор. — Уцелел, но бить их все-таки можно. Первый-то сгорел! И у бескрылых птиц смертельное место есть. Ладно, узнали, что собой представляет враг, и то хорошо!»

В лес порождения хаоса не пошли. Венды тяжело дышали, развалились в траве на поляне, прислушивались. В лесу не слышалось ни шума ломающихся деревьев, ни иных звуков. А в небе, над тем место где лежал ящер — или бескрылая птица смерти — уже кружились черные тени. Стервятникам досталось небывало огромная добыча.

— Ну вот, — гудел Прозор. — Хорошее дело сделали. — Я вот что удумал, друг. До дней солнцеворота времени еще достаточно. А не засыпать ли нам серебром спуск с горы?

— Зачем?

— А пусть человек, который листы принесет, без опаски до озера дойдет. И мы его по пути встретим. Что скажешь?

— Много времени понадобится.

— Так ведь и у нас его много. Солнцеворот — он ко-о-огда еще наступит! Несколько недель до него.

— Ну что же! — поразмыслив, ответил Борко. — Хорошо придумал!

Прозор и Борко, довольные, возвращались к озеру. Есть чем порадовать богиню, княжича и Любомысла! Они хоть и простые охотники, но все же смогли в первом бою насмерть поразить двух тварей, что выходят из ведущего в межмирье провала. Это немало! Потом они придумают, как можно биться с порождениями зла в пустыне, где нет деревьев.

Вот и озеро. Подъезжая к нему, дружинники ощутили неладное. Будто в воздухе у терема витала невнятная скорбь. Так оно и оказалось: княжич Добромил исчез. Вместе с ним пропал и его любимец — белоснежный жеребец Дичко. Ни богиня Неждана, ни, тем более, Любомысл не знали, куда делся мальчик: следы копыт Дичко обрывались на берегу у дальнего края озера.

— Княжича нет ни в верхнем мире, ни в мертвом царстве Мораны. Я бы это знала, — сказала Неждана, встретив усталый взгляд Прозора. — В Беловодье его тоже нет…