Волхов

Глава шестая. Пламя мести. Часть вторая

Волхов смотрел не на Святослава, а за его спину. Туда, где стояло Лихо.

Старуха уставилась на него единственным глазом. Её губы шевелились, но не совпадали с шёпотом, что доходил до капитана. Только сейчас он понял — бес говорит не на обычном языке, а на каком-то своём, не поддающимся пониманию.

— Спасибо, я уж и не знал, как от него избавиться.

Гаур упал прямо под ноги Волхова. А значит у ОПГ Караева не осталось явного лидера. Марионеточного Орхана либо убьют, либо будут держать на поводке по очереди каждый новый кандидат на место главного кукловода, пока от ублюдков не останется несколько ослабевших группировок. А уж с ними-то разобраться должны быстро. Даже этот сукин сын Потапенко не захочет опускаться до сотрудничества с каким-нибудь самопровозглашённым утырком. Ксении больше ничего не угрожает.

А вот ему за жизнь ещё предстоит побороться.

«Ты специально привёл их?»

Волхов моргнул, обнаружив, что Жнец стоит в совершенно другом месте. Там, где снова загорелись огоньки глаз Лешего.

«Даже если и так, это не искупит твою вину».

— Мне не нужно искупление, — капитан покрутил кистью, проверив, как нож держится в руке. — Мне нужно, чтобы эта старуха исчезла раз и навсегда.

Вдруг он уловил во взгляде Жнеца мимолётное удивление. Будто Святослав на мгновение мелькнул из пелены демонического дурмана.

По округе раскатился злобный рык. Это Леший выступил перед Жнецом, оскалившись от гнева. Страж леса требовал кровавой дани за погибших животных.

«Отдай его мне… он должен заплатить… он мой…»

Звериный рык зацарапал нервы, но Волхов со спокойствием принял новый голос у себя в голове. Бесом больше, бесом меньше — уже не важно.

Леший почему-то держался подальше от старухи. Та всё ещё стояла на своём месте, даже не шелохнулась, а волк ступал по влажной земле, нервно дёргая ухом и оглядываясь на неё.

«Леший боится Лихо», — догадался Волхов. Эта мысль прибавила уверенности в себе, ведь сам он не боялся ни того, ни другого.

Капитан посчитал оставшиеся патроны — их было не слишком много. Калаш Гаура заманчиво валялся неподалёку, но хватит ли времени его подобрать?

Старуха наконец пошевелилась. Она кивнула, разрешая Лешему разорвать жертву на куски. Волк обнажил клыки, зарычал, поджимая нос, приготовился к прыжку. Но Волхов не стал ждать, пока бес кинется на него — выстрелы один за другим громыхнули в сторону зверя, вынуждая того уворачиваться. Это дало капитану время сгруппироваться, перехватить автомат, сесть на колено и…

Леший уже был рядом. Ещё секунда, и огромные клыки вопьются в горло, разорвут на куски, когти растерзают тело, взбороздив его, словно плуг землю.

Вдруг раздался выстрел. Огромная туша пролетела мимо, лишь задев Волхова за плечо. Леший несколько раз кувырнулся по земле, пока не вскочил на лапы, гневно рявкнув на виновника.

Захар Петрович подбежал к Волхову, потянул за плечо, поднимая на ноги.

— Игорёк, ты чего ж меня сразу не позвал, а? Нельзя же, в одиночку с бесами-то…

Егерь снова пальнул, отгоняя волка. Тот был ранен. Из отметин, оставленных дробью, валил пар, будто от кипятка на морозе.

— Зачем пришёл, Петрович?

— Услышал выстрелы, да пришёл. Я ж лесничий, порядок должен блюсти.

Капитан продолжал следить за Жнецом, оставив егерю разбираться со зверем. Фонарь моргнул, на том месте, где стоял Жнец, теперь было пусто.

— Зараза!

Крестик снова спас его, предупредив об опасности укусом раскалённого металла. Волхов отпрянул, пропустив мимо себя кинжал, очередью проводил беса обратно во тьму, а затем прильнул спиной к спине Захара.

— Петрович, слышь?

— Да, Игорёк?

— Есть идеи, как выбраться?

— У меня?! Вообще я надеялся, что ты сунулся в лес не просто так.

Леший бросился на егеря, встретив дробь из пятизарядки, а Жнец мелькнул совсем рядом, взмахнул клинком, едва не перерезав Волхову глотку, и снова исчез.

«Игорь Волхов, — Лихо снова заговорило. Старуха всё ещё стояла на своём месте. Как и прошлый раз, в полной темноте можно было разглядеть её морщинистое тело, скрытое за длинными спутанными волосами. — Ты грешник. Ты страшный грешник. Ты не понёс наказания в нашу первую встречу, но уже успел взять на душу новое злодеяние».

Снова взмах клинка, рассекающий мрак, снова выстрелы, утонувшие во мраке. Захар сцепился с Лешим, разрядив четвёртый патрон. Ещё раз, и егерь окажется беззащитным — волк не позволит сменить магазин.

Нужно что-то делать.

«Ты поддался гневу, — продолжало Лихо. Ты убил человека».

— Не убил!

«Только что ему отсчитали время смерти»

— Врёшь, падла! — Волхов выпустил размашистую очередь в никуда, поддавшись порыву.

«Ты даже сейчас не можешь сдержать свою ярость!»

— Гневливый пусть терпит наказание…

Жнец заговорил вслух, и вдруг боль пронзила тело. Волхов выронил автомат, упал на колени. Вены вздулись, дышать стало тяжело, но пальцы продолжали сжимать рукоять ножа.

По округе разлетелся раскатистый демонический смех.

— Игорёк, что с тобой?! — Захар хотел кинуться на выручку, но Леший не пустил, опасно клацнул пастью.

«Кара неотвратима, — старуха наконец зашевелилась. Она дёрнула сухими губами, обнажив острые кривые зубы, шагнула вперёд. — И наказание будет страшным!»

— Потому что, если пощадишь его… — Жнец показался из мрака. По лезвию кинжала стекала кровь. Капли падали на землю, словно раскалённые, шипя при столкновении, поднимая алый пар вверх.

Волхова сковала новая волна боли, агония сжигала изнутри. Он упёрся лбом в холодную землю, но это не помогало. Даже крик не мог вырваться из груди.

— Придется тебе еще больше наказывать его. — Жнец остановился, возвышаясь над сжавшемся от мучений человеком. Капля крови плюхнулась на кожу руки словно раскалённое железо, отчего там сразу образовался ожог.

Сквозь дурман боли Волхов услышал зов старого клинка, всё ещё зажатого в пальцах. Тот будто протянул тонкую нить, связавшую разум с реальным миром.

— Познай горечь жены, потерявшей мужа…

Душу охватила невыносимая печаль. Тошнота, до этого момента кое-как державшаяся в глотке, вызвала приступ рвоты, дополнивший чувство абсолютной беспомощности.

— Рухнувший мир сына, которого ты лишил отца…

Страх, ужас, неверие. Маленький мальчик не понимает, почему мать в слезах, почему отец не откликается, лёжа на этой неудобной больничной койке.

Нож маяком указывал путь рассудку, не давая окончательно раствориться в потоке безумия. Мысли пытались соединиться, борясь с терзающими их образами страданий.

— Познай последствия своих собственных деяний.

Волхов чувствовал вину. Жгучую, беспрерывную. Она снедала не хуже насланных образов, оплетала душу, выгрызала кусок за куском. Но придавала сил бороться. Кровь капала с кинжала, прожигала плоть. Боль, простая и понятная, физическая, отрезвляла. А нож продолжал взывать к нему.

Вдруг он смог пошевелиться. Не от агонии, забившись в припадке, а по собственной воле. Ещё чуть-чуть! Ему нужно было сделать лишь одно движение, последний рывок сквозь муки бесовского наваждения.

А старуха плясала вокруг. Волхов никак не мог это видеть, потому что носом всё ещё рыл землю, но точно знал это. Образы вплетались в мучения, вклинивались в страдания, усиливали боль. Лихо будто парило по воздуху, дёргая руками, её волосы ожили, зашевелились, распластались в разные стороны, обнажая уродливое туловище. Танец беса пугал и завораживал одновременно, а смех растворялся в агонии.

Но капитан был готов совершить свой рывок. Он прыгнул, повинуясь чутью, сделал короткий замах, по самую рукоять вонзив клинок в грудь Жнеца, потянул за нож, словно за выступ, пытаясь встать. С рычанием выпрямился, чтобы наконец взглянуть убийце в глаза.

Жнец выронил занесённый для удара кинжал. Ещё бы пара секунд…

Святослав хрипло вздохнул. И увидел на лесной поляне свою дочь. Она снова улыбалась ему, заливая своим прекрасным смехом округу, танцевала.

«Моя дорогая Рита…»

Грешник удивил — справился с возмездием, покаялся. Преодолел самого себя. Но у Святослава оставались силы, чтобы забрать его с собой в бездну.

Вдруг что-то произошло. Он ещё раз захотел полюбоваться дочерью, но на её месте кружилась морщинистая, мерзкая старуха, единственным глазом уставившаяся прямо на него. Волосы уродки шевелились во все стороны, будто погружённые в воду, а красивые элегантные движения сменились уродливыми дрыганиями, бессвязными поворотами, неестественными кривляниями, от которых становилось тошно.

— Кто ты?!

Кинжал замер, лишь царапнув шею Волхова. Тот увидел в глазах Жнеца проблески разума, понял, что разум возвращается к нему.

— Теперь тоже её видишь? — капитан, ухватился за плечо недруга. От перенесённых потрясений ноги до сих пор дрожали.

Ослабшая рука Святослава разжалась, и кинжал упал на землю.

— Я… я не понимаю…

Капитан вздрогнул. Агония не отступила сразу, до сих пор остались её отголоски. В глазах Святослава гасла жизнь.

Они упали оба. Волхов наблюдал, как уже второй по счёту Жнец отходит в мир иной, но на этот раз Лихо смеялось. Старуха продолжала танцевать, кружиться. Она радовалась происходящему.

— Игорь!

Захар выстрелил в последний раз, отогнав Лешего, и бросился к капитану. Волк рыкнул, одним прыжком нагнал егеря, повалив старика на землю.

«Стой!» — Лихо вдруг остановилось.

Леший повиновался. Клацнул пастью в опасной близости от шеи егеря, но отошёл с недовольным рычанием.

Гнев снова набирал обороты. Враг смеялся над ними, издевался. Бесы свысока смотрели на поверженных смертных. Волхов оскалился, сгрёб свободной рукой мёрзлую землю, потянулся, но нож зажатый в израненной кисти, не желал отпускать его.

«Давай, поддайся же своей сущности!»

— Не надо, Игорь! — Захар понял, что происходит. — Не надо! Не слушай их!

Старуха схватила егеря за волосы, вздёрнув голову, заставив зашипеть от боли.

«Позволь гневу поглотить себя».

— Не поддавайся!

Сжав зубы от боли, капитан расцепил хватку, освободившись от зова клинка, потянулся навстречу бесам.

Старуха довольно оскалилась. Леший рыкнул, а затем вгрызся в горло егеря, оросив свою морду фонтаном тёмной крови.

━─━────༺༻────━─━

Утро встретило отделение полиции алым рассветом. К парковке подъехала дорогая машина, из которой с весьма раздражённым видом выскочил Потапенко.

Он рассеяно буркнул на приветствие дежурного, чуть не выломал заклинивший турникет, гаркнул на попавшегося под ноги рядового, поднялся на второй этаж, зашёл в своей кабинет, размашисто хлопнув дверью, а затем, гулким командным голосом, крикнул:

— Волхова ко мне! Живо!

Сержанты, на пару дрыхнувшие в кабинете капитана, проснулись от резких звуков, знаменовавших появление полковника.

— Началось, — сержанты синхронно вскочили с мест.

Стас взглянул на часы, недовольно поморщился.

— Кэп на связь не выходил?

— Неа.

Они обернулись проверить гостью, но Ксения умиротворённо спала на маленьком потёртом диванчике, укрытая бушлатом Стаса.

Вдруг дверь распахнулась, в кабинет вбежала взволнованная Нина.

— Товарищ капитан, там!.. — девушка оборвалась на полуслове, не ожидая увидеть вместо командира двух его сержантов. — А что вы тут…

— Мы тут по личному поручению товарища капитана. Отдыхаем.

— А где он сам?

— Да должен скоро быть, думаю, — Глеб потянулся, зевнул, протёр глаза. — Рабочий день ещё не начался же.

— Там Потапенко рвёт и мечет! Говорят, по приказу Волхова арестовали кого-то из блатных.

Парни переглянулись, обменялись улыбками.

— Ладно, сейчас поторопим кэпа.

Они раз за разом вызывали Волхова, но в ответ ловили лишь тишину. Глеб расхаживал от стенки к стенке, пока вдруг не сообразил вопрос для разбавления ожидания.

— Товарищ лейтенант, извините, конечно, но выглядите вы так, будто не спали всю ночь. В связи с этим вопрос: где у нас можно так оттянуться?

— Я? — Нина взбодрилась от охватившего её было сна. — Я не… в смысле, я работала.

— Ого! Ну, такие тусовки мне не нужны. Но Волхов будет гордиться!

— Нет! — запротестовала девушка. — Не говорите ему!

— Почему же? — любопытство заставило Глеба остановиться.

— Он приказал нам расходиться по домам и отдыхать, — Нина опустила взгляд, даже немного покраснела, будто совершила какое-то непростительное деяние. — А я нарушила приказ. Всю ночь искала информацию, графики составляла.

— Успешно хоть? — Стас оторвался от рации, уже не надеясь услышать ответ.

— Неа, — вздохнула Нина. Она облокотилась рукой на стол, уперлась подбородком на ладонь и прикрыла глаза. — Ни-че-го.

— Мда… обидно, однако.

Рация продолжала шипеть, периодически нарушая тишину. Сержанты решили не мешать девушке наслаждаться недолгим отдыхом и замолчали, но разбудило её то, чего никто не ожидал — грохот выстрелов.

Стёкла задребезжали, раздались крики. Сержанты схватились за оружие и кинулись к двери. Они выбежали в коридор, взяли на прицел выход с лестницы, спрятавшись за выступами. Из дверей повыглядывали растерянные сотрудники. Леночка, бухгалтер, испуганно смотрела на сержантов из щели приоткрытой двери. Глеб жестом указал ей сидеть тихо и спрятаться. Потапенко выскочил из кабинета, красный от злости, и завопил:

— Что за чертовщина тут творится?!

Раздался хлопок, вслед за которым погасли светильники. Коридор, освещаемый только окнами, погрузился в алый полумрак восходящего солнца. Все затихли. С лестничной площадки послышались шаги. Неспешные, разлетающиеся эхом, угрожающе спокойные шаги.

Стас нервно сглотнул. Он почувствовал, как по пояснице стекает пот.

Ток.

Ток!

ТОК!

Показался силуэт с очертаниями автомата в руке. Глеб не выдержал — выстрелил. Но силуэт куда-то пропал, а пуля застряла в стене, раскрошив штукатурку.

— Это чё было? — сержант потряс головой — вдруг почудилось.

— Ты тоже видел?

Силуэт показался снова. Стас лишь на секунду повернулся к товарищу, но он уже стоял посреди коридора. Различить очертания было непросто, но несколько характерных деталей сержанты узнали сразу.

— Товарищ капитан!

Глеб опустил пистолет. Он испугался — чуть не пристрелил своего же командира! В груди смешались тревога от едва не свершившейся ошибки с облегчением от того, что перед ними стоял не кто-нибудь, а он — Игорь Волхов. Наверняка командир уже разобрался с беспорядком внизу и сейчас успокоит встревоженных людей.

— Волхов! — гаркнул Потапенко, устремившись к нему. — Объясни, что…

Полковник остановился, проглотив конец фразы, потому что капитан нажал на спусковой крючок.

━─━────༺༻────━─━

Время текло странно. Волхов не помнил, как выбрался из леса, как дошёл до города. Путь отражался в голове прерывистыми вспышками.

Но Они вели его на протяжении всего пути. Они шли вслед за ним. Они и были им.

Георгий тянул за собой свой тяжёлый топор, оставляя след на дороге. Пока шагали вдоль трассы, он поведал Волхову, как пробудилось Лихо.

Тогда, услышав новость о побеге своих бывших сокамерников — вора, убийцы и насильника, — он выдвинулся на их поиски. В тюрьме один из них, местный, обсуждал укромное местечко в ивовой роще, где ещё пацаном раскидывал лагерь на время охоты, поэтому Георгий знал, куда следует идти.

Лихо пробудилось в ту ночь, когда Георгий встретил беглецов. Наивный человек, он надеялся образумить старых знакомых, пролить на них свет божий, как сделали это с ним когда-то, убедить добровольно вернуться под стражу. Покаяться.

Но вор, убийца и насильник не пожелали прислушиваться. И тогда явилось оно — Лихо.

Дух придал сил, призвал союзника, и Георгий покарал грешников. Он рубил, убивал, насылал на бесчестных стаю волков, хранителей леса. Так свершилось возмездие.

Бог не дарует силу зря, поэтому не мог смиренный его послушник растрачивать свой дар в пустую. Дух нашёптывал злодеяния грешников, позволял заглянуть в их души. Он открыл глаза на то, как сильно город погряз в пороках.

Георгий задался целью очистить мир от зла. Хотел уберечь людей от участи той, кого убил сам, но не успел претворить намерения в жизнь, пав от рук священника.

Святослав молча следовал за ними, выслушивая предшественника. Когда тот закончил, Волхов услышал вторую историю. О том, как отец был вынужден наблюдать за крахом мечты его дочери, а виновник уходит от ответственности.

Много времени и сил ушло на то, чтобы Рита перестала рыдать по ночам. Гордость родителей, девочка в итоге показала настоящий характер. Она оправилась, отпустила ситуацию, задалась новой целью. Распрощалась с прошлым.

Но Святослав не смог. Чувство беспомощности не покидало его, пожирало мысли долгие годы. Он пытался забыть, радовался новым победам дочери, временами казалось, что ему наконец удалось… но потом появился Жнец.

Да, именно Святослав убил хирурга, покалечившего Риту. Жнец показал, что даже самые сильные мира сего могут получить наказание, если не ждать, пока кто-то другой приведёт его в исполнение.

Равшанов понёс свою кару, но он был не единственным виновником случившихся бед. Тот, кто покрывал преступника, остался безнаказанным. Святослав грезил мщением, но осуществить её смог лишь с приходом духа.

Получив силу, он исполнил предначертанное. То, что должно было положить начало великому суду, но Жнец снова не успел закончить желаемое.

Теперь дух озарил своей благодатью Волхова и к капитану пришло просветление. Ясное понимание того, что следует делать.

Кто покрывает преступников? Кто принимает взятки? Кто своим бездействием позволяет твориться злу? Гниль нужно вычищать из самой сердцевины, чтобы рана смогла зажить. Оставить чистых сердцем и душой, уничтожить погрязших во лжи и пороке.

Жнец остановился у входа в отделение полиции. Красное солнце восхода ознаменовало кровь, что уже успела пролиться минувшей ночью и что будет пролита снова.

— Товарищ капитан, здравия желаю!

Денис Коваль увидел Волхова со спины, не сразу заметив помятый вид. Только подойдя поближе, взгляд зацепился за налипшую на подошвах грязь, помятую, местами изрезанную, форму, на тёмные пятна, так схожие с засохшей кровью. Он насторожился, увидев ещё и автомат, зажатый в руке, но было уже поздно.

Жнец откликнулся на приветствие. Повернулся, заглянул в глаза мужчине.

Грехи предстали перед ним десятками видений: попустительство, взятки, халатность, преступная лень. Даже сейчас ни намёка на покаяние — лишь низменное плотское желание, заставившее приложить хоть какие-то усилия для создания благородного образа. Сколько горя он принёс нуждающимся в помощи!

Свинец оборвал жизнь молодого капитана. Он умер не сразу, успев удивиться внезапной смерти, после чего распластался на асфальте.

А Жнец вошёл в серое двухэтажное здание, чтобы нести кару другим.

Участковый, не пустивший в ход дело о растлении невинной девушки; следователь, вменивший рецидивисту преступно лёгкую статью, укрыв необходимые доказательства, офицер, покрывавший сеть мошенников, из-за чего тысячи людей лишились крова… сколько грязи, сколько непростительных деяний!

Но кара настигла их. Настигла она и ублюдка, уверенного в своей безнаказанности.

Орхан сидел за решёткой с остальными бандитами, ожидая скорое освобождение. Когда он увидел входящего в помещение Волхова, то ждал, что тот начнёт унижаться, кланяться, просить прощения. Парень гордо поднял голову, словно принимая холопа на царском троне.

Все четверо сдохли быстро, но для них самих мучения тянулись вечность. Внук познал участь своего деда, но на сей раз Жнец не смиловался, оставив ублюдка подыхать в рвоте, испражнениях и собственной крови.

Оказавшись возле лестницы, Жнец достал из кармана старую металлическую зажигалку с откидной крышкой, чиркнул колёсиком. Длинной язычок пламени затанцевал, обдавая руку теплом.

Сверху послышались взволнованные голоса.

Он швырнул зажигалку на пол. Пламя разошлось по помещению так, будто всё здесь было пропитано бензином. Огонь пробрался в щитовую, охватил провода. Спрятанный в электрошкафу рубильник громко щёлкнул, погасив свет во всём здании.

Жнец поднялся на второй этаж и первым делом пропустил сквозь себя пулю, растворившись во мраке, после чего предстал перед собравшимися в коридоре людьми. Трое из них узнали своего командира. Они были грешны, но их души стремились к свету.

Деревенский паренёк Глеб, привыкший к простому пониманию жизни — внутри него таилась храбрость, о которой он и сам не подозревал. Сын офицера Стас, воспитанный с повышенным чувством справедливости, готовый приложить все свои возможности для защиты близких и нуждающихся. С виду робкая девушка Нина, стальной стержень которой ещё покажет себя во всей красе.

Нет, они должны жить, чтобы другим людям жилось легче.

Но тут показался настоящий грешник. Высокий, статный, некогда гордый, полковник Потапенко изменил собственным принципам ради выгоды уже давно. Сотни, даже тысячи загубленных жизней, нескончаемые страдания, порождённые корыстью. Этот человек позволил злу пустить глубокие корни, которые теперь придётся выдёргивать долго.

— Волхов! — гаркнул Потапенко, устремившись к нему. — Объясни, что…

Жнец выстрелил. Первой жертвой стал майор Губин, известный взяточник — он рухнул с дыркой в голове. Затем поплатился за укрывательство преступной группировки подполковник Родионов. Одного за другим несмолкаемая автоматная очередь отправляла в мир иной, очищая этот от зла, если не от свершённого, то хотя бы от возможного в будущем. Кто-то пытался отстреливаться, кто-то выпрыгивал из окон. Но Жнец настигал каждого, сводя все старания к нулю.

Крики заполонили здание, смешавшись с треском добравшегося до этажа пламени. Глеб со Стасом пытались остановить капитана, но ничего не удавалось. Люди вокруг них гибли, сжимались в ужасе, разбивали стёкла, чтобы сбежать от хлынувшего кошмара.

Ксения понятия не имела, как такое возможно. Игорь не походил на себя самого, его глаза… они будто принадлежали не ему. Девушка не могла поверить в происходящее, больше смахивающее на кошмарный сон, чем на реальность. Она оцепенела, не в силах даже шевельнуться, пока другие гибли прямо на глазах.

Стрельба была страшной, но короткой. Тела валялись на пути к своему неудавшемуся бегству, а те, кого смерть обошла стороной, прятались в укрытиях, надеясь встретить закат. Потапенко прятался под столом, моля о спасении, когда, Жнец появился возле него и одним махом выдернул полковника, схватив за горло. Тот извивался, пытался отцепить пальцы, но ничего не удавалось.

На это раз Жнец не издал ни слова, но его жертва кричала что есть мочи, несмотря на сжатую гортань. Перечислять все грехи этого человека было бессмысленно. Он испытывал муки всех их сразу.

— Игорь, нет! — Ксения стояла перед ним, раскрыв глаза от ужаса. Слёзы отражали уже утреннее солнце, сменившее алый восход. — Что ты делаешь?! Остановись!

Крик пробился сквозь дурман, заставив Волхова поколебаться. Грешник сгорал в агонии под заполняющий коридор чёрный дым, не вызывая ничего кроме ненависти. Капитан тоже видел картины творимых им бед, отчего всё сильнее сжимал пальцы левой руки, изуродованной страшным ожогом.

«Она хотела справедливости», — Георгий стоял слева, нашёптывая на одно ухо.

«И она её получит», — Святослав нашёптывал справа.

Вдруг Ксения набросилась на него, вцепилась в пальцы, сжимавшие шею. Она не могла ничего сказать, лишь бессвязно кричала, изгоняя свой страх. Стас, Глеб и Нина кинулись за ней, схватили капитана, потянули назад, когда Потапенко уже перестал издавать какие-нибудь звуки. От жестокой хватки шея хрустнула, гортань прогнулась, едва не лопнув, но он всё ещё находился в сознании, всё ещё чувствовал каждую крупицу боли.

Жнец не мог пошевелиться. В груди жгло так, будто сейчас там образуется дыра. В голове откуда-то проносились голоса — они звали его по имени, умоляли, ругали. Голоса окутывали его, увлекали в бездну, мешая завершить возмездие.

Святослав с Георгием стояли перед ним. Предшественники пытались удержать его, хватая за руки, не давали провалиться окончательно.

«Борись! Ты должен искупить свои грехи! Борись!»

Но голоса стали яснее, Волхов узнал их. Глеб, Стас, Нина, Ксения — те самые светлые души почему-то просили остановиться. Зачем? Отчего не желать справедливой кары?

«Не слушай их!» — требовал Георгий.

«Они не понимают! Они просто в неведении. Не поддавайся!» — Святослав оскалился, занервничал.

Что-то здесь было не так. И грудь до сих пор ужасно жгло.

«Сверши возмездие!» — Георгий боялся, в глазах блеснуло безумие.

«Исполни свой долг! — со страхом на лице требовал Георгий. — Искупи грехи!»

— Игорь, прошу!

Голос Ксении будто ушатом холодной воды окатил сознание. Он увидел, как старуха тянет его за собой с ужасом борясь за своё существование. Её единственный глаз источал тьму, зубы выглядывали из искривлённого рта, волосы, словно щупальца, оплетали Жнеца, а уродливые телеса тряслись в припадке.

«Жнец!»

Нет, он не Жнец. Он — Игорь Волхов. Теперь рассудок прояснился.

«Жнец!»

Старуха сбивала мысли, но голоса, взывающие к нему, стали предельно ясными, пелена дурмана спала.

«Жнец!»

Голоса отгоняли её, сопротивлялись. Крестик на груди невыносимо жёг, в нос ударил запах жареного мяса.

«Жнец!»

— Нет!

Волхов вырвался из лап Лиха. Бес исказился в гневе, единственный глаз напустил тьму, теперь уже с целью уничтожить непокорную душу, но у старухи ничего не получилось. Капитан не стал бежать — вместо этого он бросился на демона, сомкнул пальцы на дряблой склизкой шее и сжал её изо всех сил.

Лихо обратилось в пепел.

━─━────༺༻────━─━

Огонь отступил. Внезапно, необъяснимо, но пламя погасло, оставив после себя сажу и обгоревшие стены. Дым ушёл через разбитые окна, открыв виду трупы убитых. Живые молчали, не веря, что кошмар закончился. Только Тамара Владимировна стонала от боли в простреленной ноге.

Игорь Волхов лежал без сознания. Капитан осунулся, побледнел, из посиневших губ вырвался короткий стон. Сквозь прожжённую в свитере дыру выглядывал крестик, намертво припаянный к груди.

Ксения рыдала, Нина потерянно уставилась в одну точку. Стас и Глеб оправились первыми, подняли девушек, помогли выйти на улицу. Когда пожарные приехали к зданию полиции, их помощь уже не требовалась, а вот медикам пришлось поработать в поте лица, перетаскивая мертвецов.

На этот раз никакой статьи не было опубликовано. Никто не написал о том, что произошло пасмурным осенним утром, не рассказал о дальнейшей судьбе участников событий. Но этого и не требовалось — слухи разлетелись по городу уже к обеду, а в последующие дни обрастали новыми подробностями, выдуманными, и не очень.

Игоря Волхова взяли под стражу. Бывший капитан молчал на допросе, и на суде, без ропота принимая любое решение. Его держали в смирительной рубашке на протяжении всего времени, пока не поместили в одиночную камеру. В голове была такая муть, что он не запомнил даже срок, на который его приговорили, но это было пожизненное заключение.

Он днями лежал на скрипучей сырой койке, пялясь в потолок. Воспоминания кровавого утра просыпались один за другим, заставляя переживать их раз за разом. Это стало его собственным возмездием, насланным не Жнецом и даже не Лихом, а им самим.

В груди продолжал гореть подаренный Илларионом крестик, не позволяя забыться ни на миг, даже во сне напоминая о произошедшем.

Никто не мог избавить Волхова от мучений. Слишком тяжелой оказалась ноша — карать других за грехи.