Волна

Глава 1

Лори Сондерс в полном одиночестве сидела в кабинете школьной редакции и грызла кончик шариковой ручки. Ручка во рту этой красивой жизнерадостной девушки с короткими светло-каштановыми волосами означала, что Лори чем-то расстроена. А за последнее время их было изжевано столько, что, собственно говоря, в ее сумке не осталось ни одной ручки или карандаша без отметки зубов на кончике. Но ведь ручка все же лучше, чем сигарета!..

Лори обвела взглядом небольшой кабинет, заставленный письменными столами с подсветкой и пишущими машинками. За каждой из этих машинок сейчас должен был сидеть кто-то из ребят, выстукивая заметки для «Вестницы „Гордона“» — школьной газеты. Художники и дизайнеры должны были работать за столами с подсветкой, компонуя следующий выпуск. Вместо этого комната была пуста, если не считать Лори. А чего еще ждать, если на улице такая прекрасная погода?..

Лори почувствовала, что пластмассовый корпус ручки треснул. Мама предостерегала: она дожуется до того, что однажды ручка расщепится, длинный острый кусок пластмассы застрянет в горле и её задушит. Только ее мама могла до такого додуматься, подумала Лори со вздохом.

Она посмотрела на часы на стене. До конца урока оставалось всего несколько минут. Не существовало правила, предписывающего кому-либо обязательно работать в редакции во время своих свободных уроков, но все знали, что следующий номер «Вестницы» должен выйти через неделю. Неужели они не могут всего на пару дней пожертвовать летающими тарелками «Фрисби»[1], перекурами и загаром, чтобы вовремя выпустить газету?!

Лори спрятала ручку в сумку и начала собирать тетради для следующего урока. Безнадежно… За три года ее работы в редакции выпуск «Вестницы» постоянно запаздывал. И теперь, когда она стала главным редактором, ничего не изменилось. Газета выйдет, когда за дело возьмутся все.

Лори вышла из редакционной комнаты. Звонка еще не было, и коридор был практически пуст — два-три человека не в счет. Миновав несколько дверей, Лори остановилась рядом с одним из классов и заглянула в окно.

В классе ее лучшая подруга Эми Смит — маленькая девушка с густыми вьющимися волосами Златовласки — с трудом досиживала последние минуты урока французского языка мистера Габонди. Лори изучала у него французский в прошлом году, и это было одним из самых невыносимо скучных занятий в ее жизни. Мистер Габонди — этот приземистый смуглый толстяк, потеющий даже в самые холодные зимние дни — вел уроки глухим монотонным голосом, который легко усыплял самых лучших учеников. И, хотя его предмет не был трудным, Лори помнила, как тяжело было постоянно концентрировать внимание, чтобы получить высший балл.

Наблюдая за подругой, изо всех сил пытающейся не утратить интерес к происходящему, Лори решила ее подбодрить. Встав за дверью так, чтобы Эми могла ее видеть, а мистер Габонди — нет, Лори состроила идиотскую гримасу, сведя глаза к переносице. Эми, давясь от смеха, зажала рот ладонями. Лори скорчила другую рожу. Эми старалась на нее не смотреть, но не могла преодолеть себя — ей очень уж хотелось видеть, что еще покажут из-за двери. Тогда Лори сделала свое знаменитое «рыбье лицо»: она оттопырила уши, свела глаза и выпятила губы. Эми так старалась не засмеяться, что по ее щекам потекли слезы. Лори решила, что пора прекращать кривляние. Наблюдать за Эми было очень забавно — любой мог ее рассмешить. Если не остановиться, то Эми просто-напросто свалится со стула в проход между столами. Но Лори не могла удержаться. Интригующе повернувшись к двери спиной, она зажмурилась и сжала губы, после чего резко обернулась.

В дверях стоял разгневанный мистер Габонди, за спиной которого Эми и ее соседи заходились в истерике. У Лори отвисла челюсть. Но, прежде чем учитель успел ее отругать, зазвенел звонок и класс, обтекая его, выплеснулся в коридор. Эми вышла, держась за бока от боли, после такого сильного смеха. Провожаемые негодующим взглядом мистера Габонди, хватая ртом воздух и не в силах больше смеяться, девушки рука об руку отправились на следующий урок.

Учитель истории Бен Росс склонился над кинопроектором, пытаясь пропустить непослушную пленку сквозь сложный лабиринт роликов и линз. Это была уже четвертая попытка, снова закончившаяся неудачей. Бен разочарованно запустил пальцы в свои волнистые каштановые волосы. Машины всегда отказывалась ему служить — кинопроекторы, автомобили, даже насос самообслуживания на местной автозаправке выбивали его из равновесия.

Он давно оставил попытки понять, почему ему так не везет, и все вопросы, касающиеся техники, предоставлял решать своей жене Кристи. В школе «Гордон» она преподавала музыку и пение, а дома была ответственной за все, что требовало ловкости рук. Она подшучивала над мужем, утверждая, что ему нельзя доверить даже замену лампочки, на что он возражал, что это преувеличение. Ему же удалось в своей жизни вкрутить несколько лампочек, и, как он помнил, только две из них при этом разбились.

В школе «Гордон», где Бен и Кристи преподавали вот уже два года, ему до сих пор удавалось скрывать отсутствие технических способностей. Или точнее — его неумелость затенялась растущей репутацией незаурядного молодого педагога. Ученики Бена говорили о его манере преподавания: он так увлекается и погружается в тему, что они тоже не могут не увлечься. Они называли учителя «заразным», имея в виду его харизматичность. Ему удавалось до них достучаться!

Коллеги Росса не были столь единодушны в отношении него. Некоторым из них нравились его энергичность, преданность делу и изобретательность. Говорили, что он привнес в свои уроки новый взгляд и, где только возможно, старается рассказывать ученикам об актуальных аспектах истории, воспроизводя их при этом на практике. Если рассматривалась какая-нибудь политическая система, он делил класс на две политические партии. Когда изучали известный судебный процесс, он назначал одного из учеников обвиняемым, других обвинителем и защитником, а остальных — присяжными заседателями.

Но были и другие, более скептически настроенные преподаватели. Некоторые из них говорили, что Росс еще слишком молод, наивен и чрезмерно усерден. Пройдет несколько лет, он успокоится, и будет вести уроки «правильно» — много самостоятельного чтения, еженедельные контрольные, лекции в классе. Многим не нравилось, что он никогда не приходит на уроки в костюме и галстуке. А были даже и такие — один или двое — что простодушно признались, что просто-напросто ему завидуют.

Единственным, чему ни один учитель не стал бы завидовать, было абсолютное неумение Бена управляться с кинопроектором. Вот и сейчас он, блистательный в других обстоятельствах, мог только скрести в затылке, глядя на путаницу целлулоидной пленки в аппарате. С минуты на минуту должен появиться старший класс, в котором он преподает историю. Неделями он с нетерпением ждал, как покажет им этот фильм. Ну почему в педагогическом колледже не учили заправлять киноленту?

Росс свернул ленту обратно в катушку, прекращая никчемушные попытки. Несомненно, в классе найдется спец по аудио-видеоаппаратуре, который в одно мгновение запустит аппарат. Он вернулся к своему столу и достал пачку листов с домашним заданием, которые собирался вернуть перед показом фильма.

Оценки вполне предсказуемы, думал Бен, перелистывая работы. Как всегда, две отличные — Лори Сондерс и Эми Смит. Была одна А[2] с минусом, затем обычная пачка В и С. И было две D. Одна принадлежала Брайену Аммону, квотербеку школьной футбольной команды, которому нравилось получать низкие оценки, хотя Бен не сомневался, что у парня хватило бы мозгов учиться намного лучше, если бы он захотел. Вторая D была у Роберта Биллингса, школьного лузера. Росс покачал головой: с Биллингсом дело было швах…

В коридоре прозвенел звонок, и до Бена донеслись хлопанье дверей и топот выбегающих учеников. Почему-то школьникам свойственно очень быстро убегать из класса, но на следующий урок они ползут со скоростью улитки. В общем-то, Бен считал, что сегодня детям в школе учиться много лучше, чем в его время. Но кое-что в нынешней школе ему не нравилось. Например, халатное отношение к своевременному приходу в класс. Пять, а то и десять минут ценного времени уходит иногда впустую, пока ребята сползаются на урок. Раньше, когда он учился в школе, если после второго звонка ты не был в классе, тебя ждали неприятности.

Другая беда — домашние задания. Школьники больше не считают их выполнение своей обязанностью. Можешь кричать на них, угрожать выставить F или оставить после уроков — бесполезно! Домашние задания стали практически факультативными. Или, как сказал ему пару недель назад один девятиклассник: «Разумеется, я знаю, что уроки делать надо, мистер Росс, но моя общественная жизнь — прежде всего!»

Бен хмыкнул. «Общественная жизнь»!

В класс начали входить ученики. Росс увидел Дэвида Коллинза. Это был высокий красивый парень, задний бегущий футбольной команды и, кроме того — бойфренд Лори Сондерс.

— Дэвид, — сказал Росс, — ты не мог бы настроить этот проектор?

— Ясное дело, могу, — ответил Дэвид.

Росс наблюдал, как ловко Дэвид обращается с проектором. Всего несколько секунд потребовалось ему, чтобы вставить ленту. Бен улыбнулся и поблагодарил его.

В класс, с трудом передвигая ноги, вошел толстый Роберт Биллингс. Его рубашка, как обычно, хвостами свисала по бокам, а волосы были в таком беспорядке, как будто он забыл их расчесать, встав утром с кровати.

— Мы чё, кино смотреть будем? — спросил он, заметив проектор.

— Нет, придурок, — сказал парень по имени Брэд, который особенно любил изводить недотепу. — Мистер Росс просто так включил проектор, для смеха.

— Уймись, Брэд, — строго сказал Бен.

В классе было уже достаточно учеников, чтобы Росс мог начать раздавать работы.

— Итак, — громко сказал он, привлекая внимание класса. — Это домашнее задание за прошлую неделю. В целом неплохо. — Он прошел по проходу, вручая работы их авторам. — Но я вас снова предупреждаю. Работы становятся все неряшливее. — Он остановился и поднял один из листов, показывая его классу. — Взгляните. Неужели обязательно нужно рисовать на полях домашнего задания?

В классе захихикали.

— Чье это? — спросил кто-то.

— Неважно, — Бен перетасовал листы и продолжил их раздавать. — Начиная с сегодняшнего дня, я буду снижать отметки за каждую неряшливую работу. Если на листе много исправлений или ошибок, перепишите начисто перед тем, как сдавать. Договорились?

Несколько человек кивнули. Остальные даже внимания не обратили. Третий раз в этом семестре он говорил им о грязных работах. Бен подошел к стене и опустил экран.