Волшебник

25 глава

Перед тренировкой Перевалов зашёл в кабинет Розина и выложил на стол двадцать пятитысячных купюр.

— Долг, как говорят у нас на Руси, платежом красен.

— Уважаю, — заценил Розин. — По-мужски. Все говорят про твоё интервью.

— И что говорят?

— Всякое. Надо посмотреть, но всё не досуг.

— Лучше не смотреть.

— Тогда точно погляжу.

— Всё ясно, я пошёл тренировать команду.

— Да ты не сердись, Валер. Я же шучу. Мы же должны все быть одной командой: и тренер, и менеджмент, и девчонки.

Валерий пожал плечами.

Он провёл тренировку по новой системе, в которой совместил наработки немецких популярных тренеров и голландских коучей. Когда занятия закончились и футболистки пошли в подтрибунное помещение, они завязали разговор с тренером. Вероника Михайлова сказала:

— Валерий Егорович, мне так понравилось ваше интервью.

— Что все его посмотрели? — недовольно спросил Валерий.

— Его посмотрели уже четыре миллиона человек, — просветила его Анастасия Огородникова.

— Какой кошмар, — Валерий помотал головой, — людям делать нечего — смотрят всякую фигню.

— И вовсе не фигню, — не согласилась Оля Трофимова. — Вы просто блистали там. Эта Волкова не знала уже как к вам прицепится. Только и искала всякое такое гадкое, чтобы вас опорочить.

— Сучка она, — сказала Даша Дурова.

— А вы просто герой, — сказала Галя Ткачук.

— Секс-символ, — добавила Карина Солнцева.

— Вы у нас самый любимый человек в команде, — сказала Рита Иванова.

— И ещё Ян, тоже хороший парень, — сказала Рита Караваева.

У Валерия настроение несколько испортилось, и он решил не идти в раздевалку к девчонкам, пройдя сразу в свой кабинет.

— Валерий Егорович, а наставления на игру? — спросила Галя Ткачук.

— Потом.

Поздним вечером Валерий встретился с Ангелиной на стоянке автомобилей у большого супермаркета на окраине города. Геля села к нему в автомобиль. Она обняла Перевалова и они поцеловались в губы.

— Эх, — Валерий вздохнул, — мы даже нормально посидеть в кафе не можем. Теперь меня многие узнают в городе. Когда команда стала выигрывать, народ потянулся на стадион.

— О тебе пишет местная пресса и в интернатах на местных сайтах тебя обсуждают, — подтвердила Ангелина.

— Что пишут?

— В основном положительное. Хвалят.

— Надоело мне таиться уже, прятаться.

— Мы можем официально оформить отношения.

— Официально? Я был два раза женат и всё это кончилось печально.

Геля вздохнула и поглядела в сторону.

— Ты никогда не женишься на мне.

Валерий приобнял её и попытался успокоить.

— Гелечка, пойми, какую травму психологическую я пережил. Если третий брак не сложится, я свихнусь окончательно. Мне надо быть уверенным, что я больше не промахнусь. Ты замечательная, красивая, хорошая, а я в душе уже глубокий семидесятисемилетний старик. У меня всё сердце в дырках, вся душа изломана, исковеркана.

— Ты не выглядишь, как старик. Ты просто огурец.

— Это внешняя оболочка. А душа никого не волнует.

— Тебя же все стали ещё больше любить, когда команда стала побеждать. Ты должен радоваться этому.

— Я радуюсь. Как могу. Но на душе всё равно тяжко.

Ангелина сильно вздохнула.

— Всё ясно.

— Что тебе ясно? — не понял Ангелину Валерий.

— Ты просто меня не любишь. Я не такая, как эти все твои фифы: Карасики и прочие. Как ты говорил в интервью, что влюбился, как последний идиот.

— Что с того? Это всё в прошлом. А ты настоящее.

— Надолго ли?

— Давай не будем торопить события. Счастье любит тишину. Я знаю один отельчик в районе, где нас никто не сдаст, да и не узнает наверняка.

— Отель? Я не привыкла шастать по отелям, как шлюшка какая-то.

— Это не для шлюшек, а для тех, кто любит друг друга. Слушай, а поехали ко мне домой.

— К тебе? Домой?

— Да.

— У тебя большой дом?

— Смотря с чем сравнивать. Поехали заодно и посмотришь.

Следующая игра "Экскаватора" была на выезде в Челябинске с местной "Теплотрассой", которая болталась между серединой таблицы и её дном. В серо-чёрной форме челябинские футболистки выглядели очень агрессивно и инфернально одновременно. Они вели себя грубо и вульгарно, осыпая грязными ругательствами и угрозами своих соперниц: "чего вылупилась, прошмандовка московская?", "я тебя урою, шмара", "вам конец, курицы". Не менее зловещая атмосфера царила и на стадионе, который был заполнен на треть и всё это был, что называется, местный "золотой генофонд нации". Некоторые мужчины сидели с обнаженными торсами, тела которых были изрисованы тюремными татухами, иллюстрирующими их сложные неоднозначные жизненные пути. Многие откровенно бухали и гремели бутылками: водки и пива. Когда болельщикам не нравилось, что происходило на поле, вниз летела обглоданная вобла и прочий мусор. Из стражей порядка на стадионе присутствовал только один дремавший на первой скамье у входа в подтрибунное помещение молодой младший сержант. Около скамейки "Экскаватора", у которой ходил и кричал команды футболисткам, сбоку от неё расположилась группа из семи полуголых агрессивно настроенных болельщиков. Один из них бросил Валерию:

— Ты чего, осёл московский, суетишься? Если твои овцы сегодня выиграют, я тебя урою после игры. Ты особо губу не раскатывай на победу. Скажи твоим, чтобы они не мельтешили, не старались. Я своё слово держу.

Валерий краем глаза осторожно осмотрел этого болельщика. Он был весь в наколках с противной протокольной рожей. Валерий расслышал, как его кореш попытался его остудить:

— Отстань от него. Он наш — он свою жену-потаскуху завалил.

— Чего? Какой он наш? Он мусор — "Динамо", — оказалось, что агрессор немного знал историю футбола.

Лариса Голубева забила один гол на семидесятой минуте. Матч закончился победой "Экскаватора".

Девчонки были в хорошем настроении. Они вышли со стадиона через после окончания игры и направились к автобусу, до которого надо было идти триста с лишним метров. Валерий шёл позади. Откуда-то со стороны к нему подошли два смазливых молодых человека в спортивных костюмах и кепках.

— Валерий Егорович, дайте нам, пожалуйста, автограф. Мы ваши фанаты.

Молодые люди протянули Перевалову две рекламные листовки местного японского ресторана и замызганную шариковую ручку. Девчонки остановились.

— Идите, я вас догоню, — сказал Валерий.

И девушки пошли дальше.

— Ручка, что-то плохо пишет, — посетовал Перевалов.

— Надо расписать, посильнее давите, — говорил один из "фанатов" и воровски оглядывался по сторонам.

Когда девушки ушли уже прилично от тренера, неожиданно перед Валерием возникли уже трое взрослых: двое в спортивных в костюмах, а впереди них тот самый, который угрожал ему с трибун: в трениках и белой маечке-алкоголичке.

— Я тебя предупреждал, пёс московский, не надо обижать наших местных баб? Предупреждал?

Валерий выронил листовку.

— Сейчас я тебе весь хохотальник расквашу.

Тип нацепил деревянный кастет на кулак, но в слудующий миг истошно заорал от боли. Сзади на его голову обрушился кусок арматуры, которым его огрела Лариса Голубева, подлетевшая спасать тренера. Она быстро смекнула, что произошло, когда Валерия отрезали от команды молодые гопники, и глазами начала искать предмет, который можно использовать в качестве орудия. Агрессор с кастетом отскочил в сторону с окровавленной головой. Лариса резанула воздух арматурой, зацепив плечо другого гопаря.

— Ты что творишь, шалава психованная?! — крикнул главный копник с пробитой головой. — Да я тебя сейчас.

— А-а! — заорала Лариса и кинулась на него, размахивая арматурой.

И гопники пустились от неё наутёк в разные стороны.