Волшебник

40 глава

Начался август. Был понедельник. Галактион Доверчивый сильно опоздал на работу. Он с задумчивым видом вошёл в кабинет, бросил небрежно портфель на стол и сел в кресло.

— Галактион Иванович, с вами всё в порядке? Вы какой-то стали странный, — обеспокоился о своём начальнике Скамейкин, сидящий за своим столом.

Доверчивый вздохнул.

— Что ты там молотишь чепуху? Давай выкладывай последние наработки. Насколько мы продвинулись в деле? — потребовал Галактион.

— Никуда мы не продвинулись.

— А эта Жукова? Что с ней?

— Прослушал я биллинг её разговоров с Переваловым. И там ничего такого особенного. Она будто сама хотела, чтобы он был с ней. У неё ещё есть свидетель, или правильнее сказать, якобы свидетель — уборщица Иванова, которая работала в тот день в гостинице и слышала, как Перевалов пользовал Жукову в бессознательном состоянии.

— Как она это могла слышать? Через дверь? У неё не уши что ли, а локаторы?

— Она могла услышать, как Перевалов раздевал обессиленную Жукову, как шуршал одеждой и приговаривал: "Ну, что, девочка, потеряла сознание? Теперь я тебя отымею, как следует".

— Не ожидал, Скамейкин, от тебя такого низкого, пошлого юмора. Это всё бред, но показания уборщицы надо взять.

На столе Доверчивого зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Да, товарищ полковник, сейчас зайду. Бегу уже.

Доверчивый открыл дверь в кабинет начальника, вытянулся по струнке.

— Олег Васильевич. Я прибыл.

— Заходи.

Карамзин махнул рукой на стул, что стоял в метре от его массивного стола, за которым он сидел, чуть сгорбившись и крутил авторучку пальцами. Доверчивый послушно сел на стул.

— Галактион…

Доверчивый выпрямился, сложил руки на коленях.

— Я слушаю, товарищ полковник.

— Как у тебя идёт дело с женой этого футболиста…

— Перевалова.

— Да, верно, Перевалова. Нашего парня, между прочим, динамовского.

— Есть подозрения, что это он и убил.

— Конкретика есть?

— Добываем по кусочкам факты и зацепочки.

— Понятно, ни хрена у тебя на него нет.

— Есть люди свидетельствующие о крайнем аморальном облике этого зажравшегося пижона.

— Аморальный облик — это что-то совсем из книг. А у тебя какой облик?

— Нормальный.

— Ты уверен в этом?

— Да.

— Ну, ты даёшь. Завидую тебе. Ты другие кандидатуры в убийцы совсем не рассматриваешь?

— Рассматриваю.

— Незаметно. Что-то тебя совсем переклинило на этом Перевалове. Он у тебя любимую девушку что ли увёл?

— Нет. Не в этом дело.

— А в чём?

— У меня чутьё, профессиональный нюх.

— Нюх можешь засунуть себе в жопу. Ты совсем расслабился и от тебя никакого толку нет. Возьмёшь ещё одно дело. В метро свалился под поезд министр…

— Министр? — Доверчивый оживился.

— Да. Был министром сельского хозяйства РСФСР в конце восьмидесятых. Фамилия его Воропаев. Ему было уже хорошо за восемьдесят. Надо разобраться, дедушка сам или по состоянию здоровья потерял равновесие и свалился на рельсы или ему кто-то помог.

— Товарищ полковник, это же совсем дурацкое дело для новичков.

— Отставить! У нас нет дел для новичков! Разберись! Дело касается целого министра! И ещё выясни, какая гнида сливает информацию по расследованиям журналистам. Это второе задание. И ещё. Даю тебе ещё месяц на расследование дела Перевалова. Если не справишься, отдам дело другому.

Доверчивый совсем разбитый и раздавленный вернулся в кабинет.

— Всё плохо? — догадался о положении его дел Скамейкин.

— Хуже не бывает.

— Есть кое-какая информация. Влад Мурашко задержан в Тульской области за угон машины и грабёж. Он находится в изоляторе.

— Едем.

Доверчивый и Скамейкин на служебной машине подъехали к следственному изолятору в районном центре в Тульской области около трёх часов дня. Галактион договорился с начальством изолятора о встрече с Мурашко. Им дали побеседовать в специальной комнате с привинченными к полу столом и стульями. Следователь и арестованный сидели друг против друга за облезлым песочного цвета столом. Доверчивый вкрадчивым голосом начал разговор:

— Влад, судьба, увы, часто несправедливо обходится с нами. Я знаю это и по себе. И вас не миновала чаша сия. Ваш друг, если его можно так назвать, Валера Перевалов был избалован успехами на футбольном поле и в личной жизни. Его любили бабы, вешались на него гроздьями. Вам же несколько не повезло в этой жизни. Подумаешь один раз человек оступился. Бывает. Бывает и два и три раза оступаются люди. Но это не потому что в них внутри заложено какое-то абсолютное, неизлечимое зло. Нет. Это судьба ведёт так человека. Приходит важный момент и человек всё переосмысливает и начинает жизнь с чистого листа. Но столько боли и страданий позади. А кто-то радуется жизни параллельно тому. Где, твою мать, справедливость? — Доверчивый тихонечко стукнул кулачком по столу. — Одному гулянки, девки, веселуха, другому шконка, решётка на окне, да баланда.

Влад имел смазливую физиономию, короткие волнистые русые волосы и жёсткий взгляд глубоко посаженных глаз. Он остановил монолог следователя:

— Давайте без прелюдий, товарищ начальник.

— Конечно, я сам не люблю лишнего, многословия. Нужно всегда говорить конкретно. Владислав, вам, конечно, всё известно об убийстве Яны Переваловой. Вы знаете, как коварен, её муж Валерий, ваш псевдодруг, я уверен, что он ни разу вас тут не посетил, не отправил вам передачки. Он умён и хитёр. Есть сведения, информация, что этот негодяй готовил это убийство несколько месяцев. Только у нас кое-что не сходится. Либо он сам это сделал, либо обратился за подмогой к кому-то ещё. И вы, как ближайший его искренний настоящий друг могли знать о планировании этого преступления, но не предать значения жестоким помыслам Перевалова. Если вы что-то знаете о причастности самого Перевалова к этому преступлению или вовлечении в него каких-то третьих лиц, то можете это сообщить мне конфиденциально. Я даже протокол не буду составлять. Но лучше с протоколом всё же. Так я буду ходатайствовать о сокращении вашего срока. Что скажете?

Влад подумал и сказал:

— Я готов.

— Это просто поразительно.

— Я напишу на бумажке всё, что знаю, но у меня будет условие.

— Какое?

— Мне никто не носит посылок. Доставьте мне в камеру палку копчённой колбасы, блок сигарет, несколько пачек чёрного чая и шоколад. Как только вертухай доставит то, что я прошу, я передам ему бумагу с показаниями.

Доверчивый не поверил своему счастью. Он выскочил из здания изолятора и кинулся со Скамейкиным покупать на свои деньги то, что просил Мурашко. Продукты и сигареты Доверчивый сложил в целофановый плотный пакет и с трудом уговорил сотрудников изолятора доставить это в камеру Мурашко. Спустя десять минут сотрудник, отдавший передачку преступнику, дал Доверчивому тетрадный листок в клетку сложенный в четверо. Следователь развернул бумагу. На ней был нарисовал большой мужской детородный орган. Доверчивый вскочил со стула, разорвал бумагу и бросил в верх с криком:

— Фак! Фак!