Воссоединенные

Глава 37. Ксандер

— Окер, — говорит Лейна, — сортировщики составили для тебя новый список.

— Еще один? — спрашивает Окер. — Положи туда. — Он жестом указывает на край длинного стола.

В теории, Океру нужны списки сортировщиков, так как их информация ценна. Сортировщики пытаются обнаружить, какие показатели вероятнее всего способствуют иммунитету. А Океру приходится вычислять, что из вышеперечисленного является наиболее значимым. Если употребление в пищу какого-то растения — это показатель, то какая именно часть растения является важной? Как превратить ее в лекарство? И в каких количествах? Сотрудничество предполагает экономию времени каждого и повышает вероятность того, что мы быстрее отыщем эффективное лекарство.

Но Окер никогда не проглядывает списки, не закончив сначала свои дела. Я знаю, с каким усердием работала Кассия, внимательно изучая информацию, и она ценна. Я прочищаю горло, чтобы заговорить, но меня опережает Лейна.

— Ты должен взглянуть на него, — убеждает она Окера. — Сортировщики в который раз перелопатили все данные, включая последнюю информацию из лазарета и твои собственные наблюдения. Они смоделировали вероятность того, что каждый из этих компонентов может эффективно лечить заболевание.

— Да-да. Я все это уже слышал. — Подхватив датапод, он порывается уйти в свой кабинет.

— Окер, — не сдается Лейна. — Как ответственная за лекарство, я настаиваю, чтобы ты просмотрел этот список. В противном случае, я отстраню тебя от дела.

— Ха, — фыркает Окер. — У нас здесь нет еще одного квалифицированного фармацевта.

— Твои помощники успешно справятся с задачей, — парирует Лейна.

Что-то пробормотав, Окер возвращается на место. Он поднимает датапод. — Они постоянно присылают списки, — говорит он. — Что может быть срочного именно в этом?

— Сейчас у нас другой сортировщик, — напоминает ему Лейна. — И можешь не сомневаться, в провинциях сортировщики — весьма ценные работники, которые помогают принять решение относительно нового лекарства.

— Естественно, — говорит Окер. — Они ведь привыкли быть Обществом и не способны ни на какую оригинальность мышления. Они не могут действовать без чисел.

Лейна делает еще попытку. — Новая сортировщица, Кассия...

Окер махает рукой. — Не хочу ничего знать о сортировщиках. Пойду-ка, взгляну. — Он уходит в свой кабинет с датаподом и списком, громко хлопая дверью.

***

Пару минут спустя я слышу, как дверь, ведущая в кабинет Окера, открывается. Я ожидаю, что он скажет что-то едкое, вроде того, что Лейне самое время уходить, но вместо этого он застывает на месте, задумчиво прищурив глаза. — Камассия, — произносит он.

— Это Кассия, — начинаю я, думая, что Окер зачем-то пытается вспомнить имена сортировщиков, но он обрывает меня.

— Нет, — говорит он. — Камассия. Растение. Мы его практически не изучали. — Он бормочет про себя, будто нас здесь и нет. — Съедобное, вполне питательное. На вкус, как картофель, только слаще. Цветки пурпурные. Родом из провинции Камас, давшей ему название. — Его глаза сфокусировались и теперь смотрят прямо на меня. — Пойду, выкопаю парочку.

— Камассия стоит не в самом верху списка, — замечает Лейна.

— Тут вам не Общество, — рычит Окер. — Мы не обязаны следовать числам. Разве в этой деревне нет простора для интуиции и интеллекта? Мы можем найти лекарство быстрее, чем люди из провинций, но только, если перестанем думать так же, как они.

Лейна качает головой. Я знаю: она, должно быть, пытается найти наилучший способ справиться с этой проблемой, и задает себе все те же вопросы. Достаточно ли ценна помощь Окера, чтобы позволить ему поступать по-своему, даже если их мнения крайне противоположны?

— Значит так, — говорит Окер. — Вы собираете другие компоненты, и я помогаю готовить ваши лекарства. — Он смотрит на Ноа и Тесс. — Вы остаетесь и следите, чтобы питательные пакеты меняли вовремя.

— У нас достаточный запас, — замечает Ноа.

— Нам понадобится намного больше, — нетерпеливо говорит Окер. — Не позволяйте истощиться ни одному пациенту, особенно тому новенькому. — Потом он поворачивается ко мне. — Пойдем. Поможешь мне копать.

— У нас лишь семеро пациентов, пригодных для испытаний, — говорит Лейна, пока Окер указывает мне, какие вещи класть в сумку: чистые отрезы мешковины, фляги и две лопатки. — Остальным нужно время, чтобы предыдущие питательные растворы вышли из организма.

— Значит, будем работать с семерыми, — говорит Окер, с трудом сдерживая разочарование.

— Лоцману понадобится более весомое доказательство, чем несколько исцеленных пациентов... — начинает Лейна.

— Тогда вливайте всем мое лекарство, — заключает Окер. — Он толчком открывает дверь. — Мы топчемся на месте. Я приготовлю лекарства, а вы уж решайте, кто получит их. Просто убедитесь, что хоть кому-то досталось мое. И пусть среди них окажется самый тяжелобольной. — Затем он оборачивается и смотрит на Лейну. — Попросите сортировщиков рассчитать вероятность того, что мы найдем эффективное лекарство быстрее, чем люди из провинций. Мы не лучшая надежда Лоцмана. Он бросает в воздух все, что попадается под руку, в надежде, что хоть что-нибудь взлетит. И мы для него — не самая крупная птица.

— Ваши лекарства действуют, — твердо произносит Лейна. — Лоцману это известно.

— Я не сказал, что нас нужно сбросить со счетов, — отвечает Окер. — Просто позволь мне сделать это по-своему.

— В кладовках есть запасы камассии, — последняя попытка Лейны возразить. — Нет никакой необходимости идти в поля.

— Я хочу свежую, с земли, — объясняет Окер.

— Тогда я пошлю кого-нибудь собрать ее, — настаивает Лейна. — Это будет быстрее, чем, если ты сам пойдешь.

— Нет, — говорит он, делая глубокий вдох. — Я собираюсь проследить за приготовлением этого лекарства от начала и до конца, и исключить любой риск.

Слова прозвучали, будто из уст настоящего Лоцмана. Я выхожу за дверь вслед за Окером.

***

Я не хочу себя обманывать и думать, что Окер позвал меня, потому что доверяет мне больше всех. Он может рассчитывать, что Ноа и Тесс приготовят для пациентов питательные пакеты с лекарством, но мне он пока не доверяет заниматься этим без присмотра. Ему всего лишь нужно, чтобы кто-то копал за него.

И ему нравится говорить со мной о мутации, потому что я самый последний человек, кто непосредственно работал с неподвижными и видел мутации невооруженным глазом. Конечно, это его интригует. Он придумал предыдущее лекарство и среди первых узнал о чуме.

— Нам далеко идти? — спрашиваю я.

— Несколько миль. Нужное поле находится рядом с другими каменными деревнями, ближе к Камасу.

Я иду за ним по пятам, перед глазами мелькают травы и камни, все исчезло, кроме тропы под ногами. — Теперь люди не часто ходят в другие деревни, — говорю я Океру.

— Не ходят, со времени последнего собрания в Эндстоуне, — кивает Окер. — Мы посылали людей собирать дикие культуры, но они никогда не углублялись в горы, чтобы не сбиться с пути.

Время от времени мы проходим мимо валунов, вдавленных в землю. Окер говорит, что камень указывает верную дорогу. — Я здесь все исходил, — рассказывает Окер. Его голос звучит умиротворенно, задумчиво, но шагает он в быстром темпе. — Были времена, когда пилоты отвозили тебя до ближайшей каменной деревни, а куда ты подашься потом, зависело только от тебя. Я выбрал Эндстоун, так как он находится дальше всех. Они думали, что я не доберусь, поскольку, согласно Обществу мне давно было пора на покой, но я продолжал идти. — Он смеется. — Я пришел сюда точно в день своего Прощального банкета.

— Именно это пытался сделать мой друг, — говорю я Океру. — Он упорно шел, несмотря на мутацию. Он был убежден, что если будет продолжать идти, то не станет неподвижным.

— Откуда у него взялась такая идея? — интересуется Окер.

— Я думаю, это из-за того, что однажды Кассия выжила после синей таблетки. Она приняла одну, но продолжала идти.

Я жду, что он скажет, будто это невозможно, — но вместо этого он произносит: — Может, твои друзья и правы. Иногда случаются странные вещи. — Тут он улыбается. — Кассия — необычное имя. Это растение, чья кора используется в качестве пряности.

— Это имеет какое-то отношение к растению, которое мы ищем сейчас? — спрашиваю я. — Названия похожи.

— Насколько мне известно, нет.

— Она тоже работала над этим списком, — говорю я. — Вам бы стоило взглянуть на него снова, после того как мы закончим с камассией. — Я пока умалчиваю тот факт, что она, а не Окер, должна решать, какое лекарство получит Кай.

Окер замедляет шаг, чтобы сориентироваться. Я мог бы идти быстрее, но он тоже находится в отличной форме, для своего-то возраста. — Камассия должна быть где-то здесь, — говорит он. — Поселенцы приходят сюда собирать урожай. Но всегда оставляют какую-то часть на будущий год, даже если надеются уйти отсюда раньше. — Он сходит с тропы и спускается в посадки.

Я иду за ним. В этих горах растут сосны и другие, не знакомые мне деревья с белой корой и тонкими зелеными листьями. Мне нравится звук шуршащей листвы, когда мы проходим под ветвями.

Окер указывает вниз. — Видишь?

Немного замешкавшись, я все же замечаю их. Слегка увядшие и сухие цветки, но, как он и говорил, фиолетовые.

— Копай здесь, — говорит он. — Только не все подряд, а через один. Нам не нужны цветки, только коренья. Потом обернешь их в ткань и смочишь в ручье. — Окер указывает ка крошечный поток воды, извивающийся в траве, от которой он почти заболотился. — Поторопись, у нас мало времени.

Я встаю на колени и начинаю обкапывать растение. Затем достаю луковицу: она коричневая и грязная, с переплетенными корнями. И вспоминаю о Кассии, о том, как мы вдвоем сажали цветы в тот день в городке, и целовались. Этот поцелуй помогал мне выжить все последующие месяцы.

Я смачиваю ткань в ручье и завертываю в нее луковицы, одну за другой. Я все копаю и копаю, солнце пригревает, и я решаю, что мне начинает нравиться запах земли. Спина уже побаливает, поэтому я встаю и потягиваюсь. Сумка почти полна.

Окер нетерпеливо ждет, когда же я закончу. Он приседает рядом со мной и начинает неуклюже выдергивать растение. Цветки раскачиваются туда-сюда, туда-сюда. Он вытягивает коренья, сминая их своими скрюченными руками, и передает мне. — Оберни их, — просит он. — Сделай это для меня.

Я заворачиваю урожай Окера и заполняю наши сумки доверху. Когда я уже готов повесить обе сумки на плечо (мне придется нести его сумку, так как она теперь тяжелая), Окер качает головой. — Я сам справлюсь.

Я киваю и передаю ему ношу. — Думаешь, эта камассия сможет исцелить?

— Я считаю, что это очень хороший шанс, — отвечает Окер. — Пойдем.

***

На обратном пути в деревню Океру приходится часто останавливаться и переводить дух. — Забыл поесть утром, — говорит он. Впервые я вижу его выдохнувшимся. Он прислоняется к скале, с гримасой нетерпения на лице, и ждет, когда сердце замедлит свой бег.

— Меня всегда занимал один вопрос, — замечаю я. Окер что-то бормочет себе под нос и не отвечает, но я продолжаю говорить. — Откуда поселенцы знали, еще до возникновения мутаций, что у них иммунитет к чуме?

— Им уже много лет известно о том, что они иммуны, — произносит Окер. — Когда Общество впервые напустило чуму на Врага, один из сбрасывавших вирус пилотов сбежал со своей базы и добрался до ближайшей к Камасу каменной деревни.

С минуту Окер переводит дыхание. — Что этот идиот не осознавал, когда пришел туда, так это то, что он переносчик заразы. Он думал, что чума распространяется только через воду, потому что именно так он отравлял водоемы Врага. Но зараза также передавалась при личных контактах, а он контактировал с врагами и даже оказывал помощь некоторым из них до того, как пришел в деревню.

— А почему он убежал в деревню? — спрашиваю я.

— Потому что он принимал активное участие в судьбе исчезнувших, — объясняет Окер. — И был знаком с деревенскими жителями. А ровно через неделю после того, как он укрылся там, болезнь свалила его. — Окер отталкивается от скалы. — Идем.

Повсюду в ветвях щебечут птицы, а трава вдоль тропы выросла настолько высокой, что цепляется за штанины. — Конечно же, Общество имело в запасе лекарства для всех своих работников, — говорит Окер. — Но, так как этот пилот не вернулся домой, он не получил лекарство. Он ушел в каменные деревни и умер там.

— Умер, потому что у деревенских жителей не было для него лекарства, — уточняю я. — Или потому что они его убили?

Окер строго смотрит на меня. — Они вывели его в лес, снабдив водой и пищей, но уже знали, что он умирает.

— Им пришлось это сделать. Они думали, что он может заразить всю деревню.

Окер кивает. — Когда пилот заболел, он поведал им о чуме и о Враге, и о том, что произошло. Он умолял жителей сходить в Общество и достать лекарство для него. Но к тому времени он уже заразил большую часть деревни. Они решили, что скоро тоже умрут, и что им ни за что не успеть вовремя достать лекарство. И им пришлось сделать то, что было в их силах.

Окер смеется. — Естественно, тогда они еще не подозревали, что у них у всех есть иммунитет.

— Они изгнали еще кого-нибудь? — спрашиваю я.

— Нет, они изолировали якобы зараженных, но ни один человек так и не заболел.

У меня вырывается вздох облегчения.

— Общество, конечно, вовсе не волновало, иммуны они или нет, — продолжает Окер, — ведь у них уже было свое лекарство. Но зато это кое-что значило для деревенских жителей. Они точно знали, что, если Общество вздумает пустить заразу в их воды, никто не умрет. И, по большому счету, они держали все это в тайне. Каким-то образом, Лоцману стало известно об этом, но он ничего не предпринимал до тех пор, пока не произошла мутация.

— И тогда он задумался, нет ли у деревенских жителей иммунитета и к мутациям тоже, — продолжаю я мысль.

— Точно, — кивает Окер. — Он прилетел сюда и начал расспрашивать местных жителей, не желает ли кто-нибудь проверить свой иммунитет, а также посодействовать в поисках лекарства.

— Я знаю, что некоторые добровольно позволили заразить себя мутировавшим вирусом, — говорю я. — Зачем?

— Ради консервов, — с отвращением произносит Окер. — Весь грузовой отсек воздушного корабля был забит ими, и он пообещал, что привезет еще.

— Зачем им консервы? — удивляюсь я. — Местная пища намного вкуснее.

— Для путешествия в Иные земли, — объясняет Окер. — Консервированная пища хранится годами, она идеально подходит для таких походов. Лоцман пообещал, что обеспечит едой всех путешественников, потребовав взамен лишь нескольких добровольцев для опытов. Людей инфицировали и отправили в другие деревни. Но никто так и не заболел. — Теперь на лице Окера сияет широченная улыбка. — Тебе стоило видеть лицо Лоцмана в тот момент. Он не мог поверить, что есть шанс. Тогда-то он и предложил нам корабли, если мы найдем исцеление от вируса.

Окер обходит островок голубых цветов, растущих прямо посреди тропы. — Твои друзья, которые пытались двигаться, несмотря на болезнь, были гораздо ближе к правде, чем ты думаешь. Те таблетки — не яд. Они — катализатор.

— Катализатор? — переспрашиваю я.

— Когда в Обществе создали чуму для Врага, — говорит Окер, — они вывели еще несколько вирусов ради эксперимента. У одного из них оказались весьма схожие с чумой симптомы — люди падали и оставались лежать неподвижно, — но этим вирусом нельзя было заразиться друг от друга. Человек заболевал, только если съедал зараженную таблетку. И Общество решило применять такие таблетки не для Врага, а для собственного народа.

Окер оглядывается через плечо. — Общество давало названия всем вирусам. И этот назывался Лазурный вирус.

— Почему?

— Это синоним слова «синий», — говорит Окер, — в лабораториях этот вирус изготавливали в таблетках синего цвета, чтобы отличать от остальных. Временами мне кажется, что его название и подтолкнуло чиновников производить его в синих таблетках. Общество модифицировало Лазурный вирус и стало применять его для иммунизации младенцев. А затем, если возникала необходимость, человеку давали таблетку, чтобы катализировать вирус в организме.

— Идеальная логика Общества, — замечаю я. — Оно тебя защищает, но одновременно контролирует с помощью вируса. Но почему раньше мало кто впадал в кому?

— Потому что вирус находится в скрытой форме. Он проникает в твою ДНК и дремлет там. И не активируется, пока ты не применишь к нему катализатор в виде синей таблетки. Ты выпиваешь таблетку и становишься неподвижным, и спасти тебя может только Общество, если обнаружит вовремя. В противном случае, ты умираешь. У них было лекарство от Лазурного вируса, так же как и от чумы. Но только в ограниченном количестве. И им не удалось найти лекарство от мутации.

— Зачем вы мне рассказываете все это? — спрашиваю я.

— Потому что я могу умереть в любую минуту, — отвечает Окер. — И кто-то должен знать всю правду.

— А почему вы выбрали меня? Вы обо мне даже ничего не знаете.

— Ты знаешь людей, которые заболели мутировавшим вирусом. У тебя там осталась семья, а здесь больной друг. По каким-то личным причинам ты желаешь, чтобы все изменилось к лучшему. И еще, если ты не достанешь лекарство для своего друга, тебя всю оставшуюся жизнь будет терзать вопрос: кого из вас двоих она бы выбрала?

Да, Окер прав. Он замечает больше, чем я думал, хотя чему я удивляюсь. Таким и должен быть настоящий лоцман.

Весь оставшийся путь мы провели в молчании.

***

Вернувшись в лабораторию, мы высыпаем луковицы на стол. — Помойте их, — приказывает Окер Ноа и Тесс. — Только не нужно скрести, просто очистите от грязи.

Они кивают.

— Я выберу самые хорошие луковицы, — говорит мне Окер, зарывшись в растения своими скрюченными пальцами. — А ты собери инструмент. Нам понадобятся ножи, разделочная доска, и ступка с толокушкой. Проследи, чтобы все было простерилизовано.

Я спешу подготовить необходимые инструменты. К тому времени, как я заканчиваю, Окер уже отобрал свои луковицы. Он показывает небольшую горсть головок. — Эти — самые лучшие, — говорит он. — С них и начнем. — Он подкатывает одну луковицу ко мне. — Разрежь ее, тебе придется заняться этой частью работы. Я не смогу.

Я беру луковицу и разрезаю ее пополам. Потом смотрю на лежащие половинки, затаив дыхание. Их слоистая структура похожа на лук, и цвет очень красивый: жемчужный, почти ослепительно белый.

Окер придвигает ко мне ступку с толокушкой. — Разотри как можно мельче, — говорит он. — Нужно, чтобы хватило на всех.

Дверь в кабинет Окера плавно приоткрывается. — Вот вы где, — произносит Лейна, ее лицо совсем бледное. — Я отправила человека в лес, чтобы найти вас.

— Мы только что вернулись, — отвечаю я. — Должно быть, разминулись с ним.

— Что-то не так? — спрашивает Окер.

— Неподвижные, — говорит Лейна. — Они начали умирать.

В комнате воцаряется тишина. — Это пациенты из первой партии, привезенной Лоцманом?

— Да, — подтверждает Лейна. Я выдыхаю от облегчения. Значит, не Кай.

— Все-таки это случилось, — говорит Окер. — Первая партия продержалась несколько недель. Идемте, посмотрим, что можно сделать.

Лейна кивает. Но прежде, чем уйти, Окер приказывает мне завернуть луковицы и запереть их на ключ. — Продолжайте наполнять пакеты, — говорит он Ноа и Тесс. — Но над новым лекарством работать не нужно, пока меня не будет.

Те согласно кивают. Окер забирает у меня ключ. И только потом мы идем вслед за Лейной к лазарету, к дверям которого уже подтянулся народ. Люди расходятся в стороны, пропуская Окера и Лейну. Я не отстаю ни на шаг, делая вид, что я работник лазарета, и как всегда мне везет. Никто не пытается остановить меня или спросить, что я тут забыл. Но если бы и спросили, я бы сказал им правду, что нашел своего истинного Лоцмана и не выпущу его из виду до тех пор, пока мы не найдем лекарство.