Восстание

25. Жаркий день в преисподней

Негромкий звуковой сигнал прозвучал в затемненной каюте, как чей-то предсмертный хрип. Маленькая женщина, спавшая в койке, сразу открыла глаза и потянулась к кнопке канала связи.

– Слушаю?

– Сигнал с «Маори», господин адмирал. Из узла пространства, ведущего в Сейджбраш, появились силы Пограничных Миров.

– Спасибо, Боб! – Вице-адмирал Ли Хан села и потянулась к боевому скафандру. – Что за корабли входят в их состав?

– Сначала они расстреляли уйму стратегических ракет по нашим ловушкам. Потом появились тяжелые корабли. Сейчас они перестраиваются.

– Хорошо. Попросите адмирала Цинг Чанга подняться на флагманский мостик.

– Есть!

Ли Хан застегнула скафандр и забрала шлем со столика возле койки. Дверь каюты бесшумно открылась, и стоявший возле нее на часах космический десантник вытянулся по стойке «смирно». Проходя мимо него, Ли Хан вежливо кивнула, но ее мысли были уже так далеко, что на самом деле она его даже не заметила.

Тревейн с мрачным видом изучал огромный оптический дисплей. Звезда G2 системы Запата казалась далеким, ровно горящим огоньком, бледный свет которого слабо отражался от бортов кораблей Четвертого флота. Почему же это зрелище наполняло его недобрыми предчувствиями? Где силы мятежников?! Неужели он ошибся в расчетах?!

Разведывательные роботы Тревейна обнаружили возле узла пространства, ведущего из Сейджбраша в Запату, двадцать космических фортов четвертого класса и обширные минные поля. Он выпустил по ним почти все оставшиеся у него стратегические ракеты. Однако на его супермониторы и мониторы, вошедшие сквозь узел пространства в Запату, не обрушился огонь защитников этой звездной системы, потому что «космические укрепления» оказались необитаемыми спутниками, на которых установили сложные маскировочные устройства, из-за них-то нападавшие и приняли спутники за форты.

Тревейн задумчиво изучал звездную систему, в миниатюре изображенную на дисплее. Узел пространства, который он только что преодолел, лежал на эклиптике так же, как и конечная цель его флота в этой системе, – узел пространства, ведущий в Ифигению. Эти узлы находились практически друг против друга, и между ними простиралась вся звездная система: ее солнце, две маленькие внутренние планеты без атмосферы, третья планета, напоминающая Землю, и широкий пояс астероидов.

Тревейну очень не нравилось, что солнце находится как раз между его кораблями и узлом пространства, к которому они летят. Колоссальное притяжение этой звезды не позволяло даже сверхсовременным кораблям пролететь рядом с ней по прямой. Тревейн уже давно проложил оптимальный курс, представлявший собой гиперболу, перпендикулярную плоскости эклиптики. Следуя этим курсом, его корабли пролетели бы над звездой и ее внутренними планетами. Тревейну любой ценой хотелось держаться подальше от эклиптики и возможных там разнообразных ловушек. Но где же противник?!

Тревейн не сомневался, что ему еще предстоит штурмовать настоящие космические укрепления, – по крайней мере, возле узла, ведущего в Ифигению. Там до начала мятежа была парочка космических фортов, и мятежники могли их укрепить. Этот узел пространства находился необычно близко к звезде – едва ли в десяти световых минутах за поясом астероидов. Мятежники наверняка превратили некоторые из этих астероидов в очень мощные форты, почти не требующие затрат при постройке. Впрочем, где-то за пределом чувствительности его сканеров, несомненно, рыщут мощные эскадры мятежников. Не мог же он просчитаться, до такой степени неверно оценив их намерения! Все более и более ожесточенные атаки рейдеров противника на транспортные корабли Тревейна заставили его разбросать вдоль путей их следования очень большое количество легких авианосцев. А мятежники, если они хотели дать сражение в Запате, должны были попытаться вынудить его поступить именно так. Впрочем, республиканцы могли разгадать его планы и придумать какую-нибудь другую пакость…

Тревейн отогнал мрачные предчувствия, справедливость которых все равно было не проверить, и подошел к Муджаби и Йошинаке, которые что-то горячо обсуждали, почти соприкасаясь головами.

– Какие-то проблемы?

– Все в порядке, – ответил Йошинака. – Адмирал Ремке докладывает, что корабли авангарда вышли на позиции.

Тревейн кивнул. Авангард под командованием Ремке включал в себя двенадцать линейных крейсеров и эскортирующие их эсминцы. Вместе с пятнадцатью тяжелыми крейсерами адмирала Штайнмюллера они должны были опережать основные силы на пятнадцать минут, расчищая путь десяти супермониторам, десяти мониторам, восьми сверхдредноутам и двенадцати линкорам. Боевые группы сопровождало обычное количество эскортных эсминцев. Впрочем, супермониторы защищали новые эскортные крейсера, спроектированные и построенные в Пограничных Мирах. Кроме того, Тревейн держал в резерве три легкие боевые группы эсминцев, во главе которых были флагманские крейсера класса «Гебен».

Тяжелые корабли сопровождали шесть эскадренных авианосцев и три легких авианосца, оставшиеся с основными силами флота. Авианесущими кораблями командовал Карл Стоунер. У них на борту было более двухсот космических истребителей. Разумеется, если мятежники решатся дать сражение, в их распоряжении будет намного больше истребителей! Однако теперь они не могут рассчитывать, что опыт их пилотов даст огромное преимущество перед новичками, пилотирующими истребители Пограничных Миров, ведь летчики армии Тревейна уже закалены многочисленными стычками с мятежниками и тангрийцами!

– Флот готов продолжить движение, – добавил Йошинака. – А мы пытаемся понять, где же мятежники. Их отсутствие очень удивляет.

– Меня тоже. Возможно, я ошибся и они не собираются сразиться с нами в Запате. Если же они все-таки решили с нами драться тут и при этом позволили безнаказанно выйти из узла пространства, им, как видно, не занимать куража.

Муджаби удивленно поднял брови, услышав это явно не английское словечко.

– Невероятной уверенности в собственных силах, – пояснил Тревейн.

– Никогда раньше не слышал, – кивнув, признался Муджаби. – Это что, на тангрийском?

Ли Хан наблюдала за дисплеем, положив руки на колени. Компьютер очень неуверенно идентифицировал корабли Тревейна, находящиеся на пределе действия сканеров ее единственного крейсера-разведчика, прятавшегося за поясом астероидов. Тем не менее самое главное было уже понятно. Перед главными силами Тревейна выдвинулся мощный авангард. Расстояние между двумя частями флота противника составляло целых девяносто световых секунд. Ли Хан сидела с непроницаемым лицом и наблюдала за тем, как ничего не подозревающий противник движется прямо в ловушку. Она взглянула на Резника:

– Сколько им осталось до пояса астероидов?

– Авангард, летящий вглубь системы, пересечет его примерно через шесть часов. Основные силы будут там приблизительно пятнадцать минут спустя.

– Спасибо. – Ли Хан отвернулась к дисплею. Половина республиканских космических авианосцев еще не добралась до Запаты, но она надеялась, что достаточно хорошо подготовилась к встрече Тревейна, ринувшегося на прорыв на месяц раньше, чем предполагалось. Кроме того, Ли Хан не знала, насколько успешно республиканцы сопротивляются силам Земной Федерации, рвущимся навстречу Тревейну. Ее раздражало неведение, и очень хотелось связаться с Магдой или Кондором, но она не смела нарушить мертвое молчание в эфире – противник ни в коем случае не должен был догадаться, как размещены в пространстве ее силы! Потом Ли Хан подумала о своих далеких друзьях и немного успокоилась. Кто-кто, а уж они-то не пропустят силы Земной Федерации!

Шон Ремке, огромный, как медведь, восседал в своем адмиральском кресле. Его боевой скафандр и внешность были безукоризненны, но Сайресу Вальдеку он почему-то всегда казался неопрятным. Капитан флагманского корабля Шона Ремке неодобрительно покачал головой и снова повернулся к своему дисплею, наблюдая за тем, как их корабль проходит мимо пояса астероидов на сравнительно небольшой скорости, чтобы не отрываться от тяжелых единиц. Вдруг Вальдек напрягся, увидев, как возле небольшой светящейся точки внезапно стали выскакивать цифровые коды, обозначающие корабли противника.

– Адмирал Ремке, посмотрите!

– Вижу! – перебил его Ремке. – Брайан! – Он повернулся к начальнику своего штаба. – Курс один-один-шесть. Полный вперед! Приготовиться к ракетному удару! Главная цель – космические авианосцы!

– Есть!

– Капитан Вальдек! Боевая тревога!

– Есть!

Шон краем глаза взглянул на капитана своего флагмана и повернулся к офицеру связи:

– Свяжитесь с адмиралом Тревейном!

– Есть!

Ремке наблюдал за мелькавшими на дисплее цифровыми кодами, ожидая сеанса связи. Информация передавалась между кораблями всего лишь со скоростью света, и между фразами собеседников неизбежно зияла пауза длительностью более девяноста секунд. Поэтому, когда на экране коммуникационного монитора возникло лицо Тревейна, Ремке не стал терять время на уставные приветствия:

– Господин адмирал, мы обнаружили почти прямо по курсу на пределе чувствительности наших сканеров семь эскадренных авианосцев, семь линкоров и восемь линейных крейсеров, а также девять легких крейсеров, маневрирующих группами по три. Пожалуй, мы сами с ними справимся, ведь медленным линкорам от нас не уйти! Но нам нужна поддержка космической авиации…

Через две с половиной минуты Тревейн кивком дал понять, что понял рапорт Ремке. Он сделал знак рукой Йошинаке, указав ему на информационную панель.

– Истребители, на старт! – приказал он.

– Господин адмирал! – обратился Ремке к Тревейну с экрана монитора. – Судя по всему, противник катапультировал все свои истребители. Они доберутся до нас примерно через двадцать одну минуту. Позволю себе повторить просьбу поддержать нас космическими истребителями… Как можно скорее!

– Приказ уже отдан, Шон, – ответил Тревейн. Он еще раз взглянул на утвердительно кивнувшего ему в ответ Йошинаку. – К вам направляется адмирал Стоунер. Сейчас он начнет катапультировать истребители.

«С семью эскадренными авианосцами Ремке легко справится», – подумал при этом Тревейн.

– Желаю удачи. Конец связи, – сказал он вслух.

Тревейн смотрел на Ремке. Секунды летели одна за другой. Наконец, через три минуты, коренастый Шон Ремке кивнул и широко улыбнулся:

– Благодарю вас, господин адмирал. Сейчас у мятежников станет одной боевой группой меньше! Конец связи.

– Ну что ж! Ты был прав, мятежники действительно дадут нам бой именно в Запате, – сказал Йошинака, когда экран коммуникационного монитора погас. Внезапно он замолчал, увидев, как помрачнел Тревейн.

– Черт возьми, Генджи! Где же остальные корабли?! Где их мониторы и ударные авианосцы?! Смотри! – Он указал на свой боевой дисплей. – Сначала они катапультировали свои истребители, а теперь отходят! Зачем?! Ведь их линкорам все равно не уйти от линейных крейсеров Ремке! Кроме того, линкоры не убегают от линейных крейсеров, с которыми вполне могут справиться, пока не подоспели наши супермониторы. – Тревейн нахмурился и уставился на боевой дисплей с таким видом, словно усилием воли хотел проникнуть сквозь него в корабли, обозначенные мерцающими точками. – Мне это не нравится, Генджи!

Впрочем, яркие точки на дисплее не раскрыли свой секрет Тревейну, и он снова посмотрел на огромный оптический дисплей. «Нельсон» приближался к поясу астероидов. А в космическом пространстве отраженным светом сияла третья планета.

– Адмирал Петрова катапультирует истребители.

– Спасибо, Боб! Время?

– Семь сорок.

– Занесите в журнал.

Ли Хан откинулась в адмиральском кресле. В Правилах тактики космических войн говорится, что командир никогда не должен бросать в бой свои силы, если им полностью не продуман план сражения. Но авторы Правил не могли предвидеть нынешней ситуации. Прежде чем принять окончательное решение, Ли Хан долго и мучительно думала о том, как распределить по боевым группам своих адмиралов. Магда неоднократно доказывала свою отвагу, и ей, безусловно, по силам было назначенное задание, но на самом деле Ли Хан очень хотелось, чтобы Магда сейчас командовала другой эскадрой маленьких кораблей.

«Время! – подумала Ли Хан. – Сейчас все решает время!» Сама она не могла никому передать командование своей группой. В данной ситуации задержки в передаче команд были недопустимы! Магда была нужна для того задания, которое она сейчас выполняла. А самая деликатная часть операции «Акциум» выпала на долю Кондора. Ли Хан не сомневалась в его мужестве. Но хватит ли ему опыта?!

– Господин адмирал! Авианосцы противника выдвигаются. Они катапультировали истребители. Более двухсот. Встреча с нашими истребителями примерно через двенадцать минут.

– Благодарю вас, Дэвид! Командир Йоргенсен?

– Это все их истребители или почти все! Федеральные авианосцы несут от двухсот двадцати до двухсот шестидесяти единиц.

– Вроде клюнули, – осторожно заметил Томанага.

– Возможно. Но не надо недооценивать Тревейна, Боб. – Ли Хан сложила пальцы обеих рук домиком и взглянула на Цинг Чанга. – Адмирал, приготовьтесь выдвигаться. Боб, передайте этот приказ остальным боевым группам.

– Есть!

Коммуникационные лазеры протянули свои тонкие, как иглы, лучи, полетевшие сквозь пространство к прятавшимся там тесными группами тяжелым кораблям Республики Свободных Землян, а Ли Хан смотрела на дисплей, где истребители Магды неслись навстречу силам Пограничных Миров.

В системе Запата разгоралось яростное сражение. Пространство расцветилось оспинками ядерных взрывов, испепелявших человеческую плоть. Тревейн чувствовал, как «Нельсон» дрожит на полном ходу, но гигантский супермонитор все равно отставал от авианосцев Стоунера, ринувшихся на помощь Ремке. Пилоты Стоунера пошли в атаку с осторожностью и мастерством профессионалов, но выяснилось, что истребители мятежников несут новое вооружение – своего рода стреловидные ракеты. У них был небольшой радиус действия, и они не могли повредить космические корабли, но очень эффективно уничтожали истребители противника. Пилоты Пограничных Миров несли большие потери, но не собирались отступать.

Тревейн сидел неподвижно, постукивая пальцами по подлокотнику адмиральского кресла: слишком многое настораживало его в этом необычном сражении. Попытки измотать противника можно понять в стычках на флангах длинного коридора в пространстве, а не в решающем сражении, где определяется судьба жизненно важной звездной системы. Кроме того, Тревейн ничем не мог объяснить присутствие линейных кораблей противника на таком большом расстоянии от узла пространства, через который они при необходимости могли бы спастись бегством. Конечно, кораблям Ремке было бы трудно с ними справиться, но они слишком тихоходны, чтобы уничтожить корабли Шона до того, как он отступит под защиту супермониторов, как бы далеко те ни отстали. Что же задумали проклятые бунтовщики?!

Супермониторы почти поравнялись с третьей планетой, когда Тревейн подумал, что разгадал замысел противника.

– Господин адмирал, – объявил Йошинака, – сканеры засекли девять линейных крейсеров, появившихся из района третьей планеты. Они наверняка прятались за ней. Сейчас они заходят в тыл нашему авангарду.

В этот момент равнодушный компьютер вывел на дисплей светящиеся точки, обозначавшие непрошеных гостей.

В мозгу Тревейна со скоростью молнии замелькали мысли. Ну конечно же! Мятежники поняли, что он считает Запату самым логичным местом для генерального сражения, и решили дать его в другой системе. Где же? В Ифигении? Возможно! Сейчас не это важно! Важно то, что бунтовщики пытаются перед решающим сражением лишить его авангарда из мощных и быстроходных линейных крейсеров точно так же, как уже лишили его запаса стратегических ракет, израсходованных на фальшивые космические форты.

«Неплохо придумано, – мрачно подумал Тревейн. – Оказавшись в клещах между этими линейными крейсерами и преследуемой группой, Ремке не успеет отступить и будет уничтожен!»

Однако мятежники забыли о многочисленных стратегических ракетах на внешней подвеске супермониторов и мониторов! Впрочем, надо спешить, а то линейные крейсера противника выйдут за пределы досягаемости! Тревейн отдал приказ, и стратегические ракеты с внешней подвески рванули вслед за неприятелем. Одновременно супермониторы дали несколько залпов тяжелыми стратегическими ракетами из бортовых ракетных установок.

Тревейн сидел и ожидал новые доклады, разглядывая черточки ракет, заполонившие дисплей. Линейные крейсера противника обречены! Никому не устоять перед такой лавиной ракет! Никому! – И тем не менее его продолжали терзать смутные сомнения. Ему казалось, что он что-то не учел. Он все еще пытался понять, что именно, когда Йошинака повернулся к нему с деланным спокойствием на лице:

– Господин адмирал, наши ракеты потеряли цель. Судя по всему, эти «линейные крейсера» на самом деле крейсера-разведчики с маскировочными устройствами. Сейчас они их отключили и стали уклоняться от ракет.

Тревейн и Йошинака встретились взглядами. Они понимали друг друга без слов. Мятежники только что лишили его тяжелые корабли всех ракет на внешней подвеске.

Где-то в глубине души Тревейна начали роиться мысли о том, что он, возможно, слишком переживал по поводу самоуверенности своих подчиненных, забывая при этом о себе. А может, он просто уверился в собственной непогрешимости?! Да и как же в нее было не поверить, постоянно слушая Мириам?!

Теперь ему оставалось только понять, зачем мятежники обманом вынудили его расстрелять ракеты.

– Они клюнули! – радостно воскликнул Томанага. – Выпустили все свои ракеты по ложным целям!

– Компьютер слежения сообщает, что противник израсходовал более девяноста процентов ракет на внешней подвеске, – подтвердил Дэвид Резник.

– Очень хорошо! – Ли Хан незаметно перевела дух, вспомнив о другом сражении, в котором она командовала другим кораблем. Она взглянула на Цинг Чанга и заметила на его невозмутимом лице что-то похожее на улыбку. В его глазах тоже отразилось нечто похожее на воспоминания.

– Командир Резник, передайте всем группам: «Выполнить «Акциум Альфа».

– Есть!

– Адмирал Цинг Чанг!

– Слушаю, господин адмирал!

В голосе Цинг Чанга отозвались отголоски давних сражений, и внезапно Ли Хан почувствовала прилив нежности к неуклюжему старому другу. Ее лицо озарила ласковая улыбка.

– Вам предоставляется честь нанести первый удар, – просто сказала она. – Приготовьтесь!

– Есть!

– Адмирал Кондор катапультирует истребители, – доложил Резник.

– Очень хорошо… Адмирал Цинг Чанг, атакуйте противника!

– Есть!

Сверхдредноут Военно-космического флота Республики Свободных Землян «Арарат» ожил, гул силового поля проник в его защищенные мощной броней недра, и он ринулся в сражение во главе девятой боевой группы Военно-космического флота Республики Свободных Землян.

– Господин адмирал! Сканеры!

Тревейн резко обернулся, смерив гневным взглядом незадачливого оператора, чьи бессвязные фразы нарушили тишину на мостике. Адмирал хотел было сделать ему строгое замечание, но замер с открытым ртом, наблюдая за тем, как картина на дисплее меняется прямо на глазах. Беспристрастные компьютеры незаметно обновляли данные, и на экране угрожающе замерцали новые коды.

Из-за диска третьей планеты выползла цепочка зловещих красных огней, обозначающих тяжелые корабли неприятеля. Тревейн молча пытался осмыслить сложившуюся ситуацию, а восемь мониторов и двадцать четыре сверхдредноута и линейных корабля республиканцев тем временем покидали свое убежище в тени планеты. Они были слишком близко и двигались слишком быстро. Тревейну было от них не уйти.

Вместе с появлением из теневой области пространства тяжелых кораблей противника стали поступать новые доклады – рапорты о тучах космических штурмовиков, вылетевших из пояса астероидов, оставшегося у Четвертого флота за кормой.

«Ну конечно же! – мрачно подумал Тревейн, тем не менее отдавая должное тактическому успеху противника. – Конвойные авианосцы!»

По сравнению с крупными авианосцами эти корабли с выключенными двигателями при определенном везении могли сойти за астероиды в глазах даже самых опытных наблюдателей.

«Впрочем, везение тут ни при чем», – угрюмо подумал Тревейн, вспомнив об эффективных маскировочных устройствах на конвойных авианосцах. Раньше он полагал, что строительство таких маленьких корабликов с такой сложной аппаратурой на борту – пустая трата денег, но теперь понял, для чего они могли бы пригодиться.

К тому моменту, когда пришел итоговый доклад, Тревейн уже взял себя в руки. Он понимал, что происходит, оценил страшную ловушку, в которую попал. Мятежники пытались не остановить Четвертый флот, а полностью его уничтожить! Вот почему они не оказали сопротивления, когда он проникал в эту звездную систему! Они заманили его сравнительно тихоходные крупные корабли в область между двумя узлами пространства так, чтобы он не успел скрыться, а теперь ударили со всех сторон. Уничтожив Четвертый флот, они смогут беспрепятственно захватить Зефрейн! Тревейн понял это и был, возможно, единственным человеком на борту кораблей Пограничных Миров, не удивившимся тому, что «линейные корабли», которые преследовал Ремке, отключили свои дезинформирующие маскировочные устройства и предстали в истинном обличье ударных авианосцев, катапультирующих истребители, устремившиеся на корабли Стоунера.

Тревейн смотрел на рубиновые черточки атакующих истребителей мятежников с чувством горького удовлетворения… Он с самого начала был прав: генеральное сражение действительно произойдет в Запате. И будет ужаснее самых страшных ночных кошмаров!

«Сейчас прольется море крови!» – мрачно подумал он.

– Господин адмирал, – тем временем обратился к нему Йошинака, – прикажете отозвать командира Сандоваля?

Начальник оперативного отдела штаба Тревейна прямо сейчас летел на «Того», чтобы переговорить со своим коллегой по штабу Соней Десай.

Тревейн покачал головой:

– Нет, Генджи. До начала сражения его катер успеет добраться до «Того», а вернуться уже не успеет. – Тревейн вымученно улыбнулся:

– Боюсь, что Соне придется смириться с присутствием Сандоваля на протяжении всего сражения. А вот мы будем иметь дело с еще одной милой дамой.

– С какой?

– Вот с этой! – Тревейн показал подбородком на приближающиеся тяжелые корабли мятежников. – Ими может командовать только один человек, Генджи. Это адмирал Ли Хан. Она хочет взять реванш, и на этот раз, что ни говори, застала меня врасплох.

Тревейн позволил себе усмехнуться. Его смешок был коротким и резким, но, судя по всему, адмирал перестал колебаться. Последовали приказы, и корабли Тревейна начали неуклюже поворачиваться навстречу противнику.

Тревейн не терял надежды. Корабли республиканцев были мощными, но, безусловно, слабее федеральных. Истребители, атаковавшие из пояса астероидов, представляли собой определенную опасность, но не смертельную, если только Ремке и Стоунеру удастся достаточно долго не подпускать к нему ударные авианосцы противника. Сейчас кораблям Тревейна придется выдержать очень опасный обстрел ракетами, которые корабли противника несли на внешней подвеске. Однако на дистанции применения энергетического оружия преимущество новых кораблей Пограничных Миров станет очевидным и подавляющим. Кроме того, Тревейн мог первым нанести мятежникам урон, ударив тяжелыми стратегическими ракетами еще за пределами действия обычных ракет.

Впрочем, первый же залп показал, что все не так просто. Хотя ученые Республики Свободных Землян пока и не сумели произвести такого же эффектного чудо-оружия, как тяжелые стратегические ракеты, но и они не сидели без дела. Теперь Пограничные Миры впервые познакомились с достижением республиканцев – не менее революционным, чем гравитационный привод. На республиканских кораблях отныне стояли электромагнитные щиты, чисто внешне ничем не отличающиеся от обычных, использовавшихся уже двести лет. Однако прежние щиты разрушались, когда в результате обширных повреждений выходили из строя их мощные предохранители. Новые же щиты практически мгновенно автоматически восстанавливались. Они не разрушались, а просто исчезали и тут же снова возникали целыми и невредимыми.

Одновременно с этим пренеприятнейшем для Тревейна открытием пришли и новые плохие известия. Пока уцелевшие истребители мятежников из первой волны возвращались в ангары авианосцев, чтобы пополнить боезапас, вторая волна, проигнорировав Ремке, обрушилась на Стоунера и его поредевшие истребители. Противоракетная оборона флагманского корабля Стоунера не смогла справиться с целой тучей ракет, выпущенных по нему истребителями мятежников, и на дисплее внезапно возник поданный им зловещий сигнал «омега». Тревейн скрыл мгновенный ужас, испытанный им, когда корабль Военно-космического флота Земной Федерации «Цербер» превратился в огненный шар. Теперь, если вражеские истребители первой волны успеют перевооружиться, они ударят по его кораблям, втянутым в бой с тяжелыми единицами противника!

Пока «Нельсон» и «Арарат» медленно, но верно сближались, сигнальщики Тревейна быстро связались с «Аркебузой». Мониторы двигались медленно, и, несмотря на задержки, неизбежные при обмене сообщениями, Тревейн успел еще раз поговорить с Ремке.

Адмирал вкратце описал ему ситуацию и посмотрел прямо в глаза видавшему виды командиру своего авангарда:

– Наши жизнь или смерть зависят от того, сумеете ли вы нанести мощный удар по их авианосцам. Желательно сделать это еще до того, как первая волна их истребителей успеет перевооружиться и стартовать. Значит, вам придется завязать с ними ближний бой! Вы поняли меня? Ближний! – Тревейн наклонился поближе к объективу камеры. – Шон, я назначил вас командиром авангарда, потому что считаю самым мужественном капитаном во всем флоте. Докажите мне, что я не ошибся!

Ремке неподвижно смотрел на Тревейна на протяжении бесконечных секунд, пока слова адмирала летели к нему сквозь космическое пространство. Его лицо заставило Тревейна вспомнить одну из цитат Кевина Сандерса, описывавшего героя Гражданской войны в Соединенных Штатах генерала Гранта [7] (: «У него обычно такое выражение лица, словно он решил пробить головой кирпичную стену и намеревается сделать это прямо сейчас».

Именно такое выражение лица было у Ремке, когда он прорычал:

– Есть! – А потом добавил:

– Я сам раскромсаю лазером на куски командующего этими авианосцами, потом разжую их и выплюну!

Он замолчал, и Тревейн в последний раз взглянул на его налитое кровью лицо, прежде чем тот отключил связь.

– Однако! – Тревейн с улыбкой повернулся к Йошинаке. – Кто посмеет после этого утверждать, что Шон косноязычен?!

Потом он обратил все свое внимание на боевой дисплей. Мятежники уже почти подошли на расстояние действия стратегических ракет.

– Генджи, – сказал Тревейн, – сгоняй в разведывательный центр и лично растолкуй Кириленко, что надо немедленно разобраться, что это за регенерирующиеся щиты стоят у мятежников и как с ними бороться.

Йошинака кивнул и направился к бортовому электромобилю. Тревейн еще что-то припомнил, встал из адмиральского кресла и пошел вслед за ним.

– Разузнай, что обо всем этом думает Кевин. – (По боевому расписанию место Сандерса находилось как раз в разведывательном центре.) – И быстрее возвращайся. Скоро мы попадем в самое пекло.

Йошинака кивнул и сел в электромобиль. Двери закрылись, и Тревейн вернулся к дисплею, на котором было видно, что корабли мятежников дали первые залпы стратегическими ракетами. Большинство из них, судя по всему, было направлено на «Нельсон».

«Ну конечно, – подумал он, – они постараются для начала уничтожить хотя бы один супермонитор, чтобы показать своим людям, что в этом нет ничего невозможного!»

– Сигнал от адмирала Петровой. Авангард противника интенсивно обстреливает авианосцы ракетами.

– Спасибо, Боб, – спокойно ответила Ли Хан, наблюдая за дисплеем. Она надеялась, что авангард неприятеля отойдет. Ее хитроумный замысел заключался в том, чтобы уничтожить авианосцы Тревейна и подойти к его тяжелым кораблям, не подвергаясь обстрелу дальнобойными ракетами. Она не собиралась подставлять Магду ударам неприятельского авангарда в ближнем бою. Hо все получилось не совсем так, как она задумала. Решимость командующего авангардом противника грозила превратить дуэль на солидном расстоянии чуть ли не в рукопашную схватку. С точки зрения Ли Хан, наибольший вред он мог причинить, ворвавшись со своими кораблями в строй авианосцев и уничтожив их ангары вместе с истребителями. Что ж, такого поворота событий нельзя было исключать с самого начала! Именно поэтому Магда и была назначена командовать эскадрой авианосцев. Ведь желающих сразиться с ней в ближнем бою ожидала настоящая мясорубка, и Ли Хан очень надеялась, что ее ножи не сломаются.

– Приказ адмиралу Кондору! – внезапно произнесла она. – Немедленно катапультировать резервные истребители.

Конвойные авианосцы и несамоходные космические ангары, спрятанные среди астероидов, были последним резервом республиканцев и предназначались для того, чтобы захлопнуть ловушку с тыла. Но авангард Тревейна стремительно приближается к Магде, и той придется использовать большинство истребителей, чтобы отбиваться от линейных крейсеров противника! Кондору пора нанести отвлекающий удар!

– Есть!

– Входим в радиус действия стратегических ракет, – спокойно сказал Цинг Чанг. – Капитан Морено определил цели.

– Огонь!

– Есть! Открыть огонь!

«Арарат» вздрогнул вместе с остальными кораблями девятой боевой группы, одновременно выпустившими ракеты с внешней подвески.

Подавляющее большинство стратегических ракет, направленных на «Нельсон», было сбито прекрасно скоординированной системой противоракетной обороны первой боевой группы. Однако статистика показывает, что отдельные ракеты всегда достигают цели, а мятежники дали по кораблям Тревейна массированный залп. Водоворот ядерного пламени окутал разрушающиеся щиты «Нельсона», мощная броня которого почти буквально закипела под ударом колоссальной волны энергии.

Щиты «Нельсона» разрушились, а корабли мятежников давали все новые и новые залпы, пытаясь уничтожить супермонитор, лишившийся одного из своих основных оборонительных средств. Как и прежде, большинство этих ракет было сбито, однако нескольким десяткам удалось проникнуть сквозь мельчайшие отверстия в сетке лазерных лучей противоракетной обороны. Они взорвались, наткнувшись на силовое поле корабля, превратились в огненные шары, нанося страшные разрушения в гигантском корпусе супермонитора. В броне появились раскаленные докрасна пробоины, шпангоуты лопались, вооружение уничтожалось, гибли люди… Одна из пробоин, подчиняясь причудливой теории невероятных совпадений, достигла окруженного мощной броней отсека с флагманским мостиком «Нельсона».

– Много прямых попаданий по цели номер один! – радостно доложил начальник штаба Цинг Чанг. – Щиты супермонитора разрушены. Он теряет кислород!

– Вряд ли у него много внутренних повреждений, – негромко проговорил Томанага. – Но курочка по зернышку клюет.

Удар, взрывная волна и душераздирающий скрежет лопающегося и рвущегося металла! В одно мгновение погибли почти все находившиеся на флагманском мостике «Нельсона». Спаслись лишь те, кто находился в креслах с противоударными зажимами. Тревейн в этот момент стоял возле боевого дисплея. Сметавшая все на своем пути взрывная волна сбила его с ног, швырнула на опору адмиральского кресла и сломала позвоночник. Стальной осколок пропорол его скафандр, который начал сдуваться. И все же Тревейну невероятно повезло хотя бы потому, что его не убило мгновенно.

Вторая ракета из этого же залпа проникла к самому корпусу «Нельсона», где и взорвалась. Это было не прямое попадание, но пространство вокруг места взрыва наполнилось смертоносной радиацией. Пробитая броня уже не могла спасти выживших на мостике от гибели, но адмиральское кресло, за которым лежал Тревейен, послужило щитом, и доза полученной им радиации не убила его мгновенно.

Генджи Йошинака захрипел, когда его скафандр внезапно наполнился воздухом. Взрывная волна бросила его о стенку электромобиля, но он почти сразу пришел в себя, выпрямился и ударил кулаком по кнопке аварийной остановки. Искореженные дверцы заклинило, но он достал лазерный пистолет, разрезал их и стал пробираться обратно на мостик, с которого только что вышел. Там его глазам предстала страшная картина.

Среди почерневшего, искореженного металла валялись трупы. Едкий дым несло к зиявшим в корпусе пробоинам, из которых в космическое пространство с жутким свистом вылетал кислород. Разорванные кабели извивались в его потоках, как щупальца осьминогов, шипя, треща и выбрасывая снопы искр.

Йошинака действовал механически. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, он схватил ближайший аварийный набор и бросился к изувеченному телу возле адмиральского кресла. Латая со скоростью автомата частично сдувшийся скафандр Тревейна, Йошинака спокойно говорил в микрофон боевой связи, укрепленный в его шлеме:

– Доктора Юаня на адмиральский мостик! Аварийную команду на адмиральский мостик! Двигайтесь по запасному коридору! Капитан Муджаби! Свяжитесь с адмиралом Десай! Передайте ей, пусть принимает командование флотом на себя! Подробности позднее!

Потом ему оставалось только ждать, стоя на коленях возле бессознательного тела в скафандре с нашивками адмирала флота. Прибывший доктор Юань так и нашел его пытающимся разглядеть лицо Тревейна сквозь залитое кровью прозрачное забрало адмиральского шлема.

– Новые попадания в цель номер один, – доложил Томанага. – Силовое поле цели слабеет. Разрешите перенести огонь на другую цель?

– Разрешаю.

– «Парнас» сообщает о серьезных повреждениях от тяжелых стратегических ракет. Он отступает.

– Подтвердите получение сигнала с «Парнаса».

Ли Хан взглянула на мигающие коды под светящейся точкой, обозначающей получивший тяжелейшие повреждения сверхдредноут. «Парнас» вышел из строя! Будет настоящим чудом, если ему удастся отойти, не получив очередного попадания, которое станет для него роковым!

– Четырнадцатая боевая группа сообщает о гибели обоих эскортных эсминцев. Адмирал Искан просит дополнительной поддержки космических истребителей.

– Отказать. У нас нет лишних истребителей. Прикажите ему пристроиться в хвост шестнадцатой боевой группы и действовать под ее прикрытием.

– Есть!

– Ракеты на внешней подвеске закончились. Сближаемся с противником на дистанцию действия энергетического оружия. Через две минуты будем в радиусе действия силовых лучей и излучателей первичной энергии.

– Понятно. Сигнал адмиралу Каноэ: «Атаковать эсминцами тяжелые единицы противника». Сигнал нашим тяжелым единицам: «Приготовиться к использованию энергетического оружия».

– Готовы!

– Адмирал Цинг Чанг, ваша группа будет атаковать головную боевую группу противника.

– Есть!

Соня Десай разговаривала с начальником своего штаба, когда на мостик «Того» буквально вбежал Сандоваль.

– …Его следует перевести в самый центр сферы. Истребители мятежников скоро расправятся с нашими эскортными кораблями. Их тяжелые единицы уже недалеко и постараются подобраться к нам еще ближе…

Сандоваль с нетерпением ожидал конца разговора. Его катер добрался до «Того» уже после начала сражения, и в жилах Сандоваля кипела кровь. Тем не менее он не собирался давать Десай повода отчитать его за нарушение субординации. Наконец она повернулась к нему.

– Командир Сандоваль, – начала она без предварительных приветствий, – сразу введу вас в курс дела. Адмирал Тревейн тяжело ранен. Командование на себя приняла я. У «Нельсона» разрушены щиты и уничтожена почти вся броня. Он получил серьезные внутренние повреждения. Там, в частности, почти целиком уничтожен флагманский мостик. Он все еще не потерял управления, и поэтому мы хотим перевести его в центр боевого порядка. Капитан Муджаби взял на себя командование первой боевой группой. Мы потеряли «Олимп» и «Дрейк», а еще два сверхдредноута получили тяжелые повреждения. Впрочем, мятежники тоже серьезно пострадали от наших тяжелых стратегических ракет. Однако они продолжают приближаться. Скоро окажутся на дистанции огня энергетического оружия.

Сандоваль удивленно смотрел на Десай. Боже мой! У этой женщины в жилах течет не кровь, а валерьянка!

Потом он спросил:

– А коммодор Йошинака?

– Жив и здоров.

– Я лучше отправлюсь к нему…

– Это исключено, командир. Катеру не пробиться сквозь то, что творится сейчас вокруг кораблей.

И еще больше поразило Сандоваля ироничное приглашение:

– Добро пожаловать на борт «Того», командир. Держитесь покрепче за кресло, сейчас нас будет здорово трясти.

– Господин адмирал, нам их не остановить! Они приближаются!

Магда Петрова смерила спокойным взглядом командующего бортовыми истребителями. В обычных условиях командир Хейлер был прекрасным офицером. Но кто осмелится утверждать, что сейчас они сражаются в обычных условиях?! Его пилоты самоотверженно и искусно выполняли свой долг, но что они могли поделать с противником, отбивающим все их атаки и целенаправленно уничтожавшим полетные палубы авианосцев?! А ведь проклятые усовершенствованные излучатели линейных крейсеров как нельзя лучше подходят для этой цели!

– Господин адмирал, – обратился к Магде оператор, следивший за информацией с кораблей Ли Хан, – «Парнас» подал сигнал «омега». «Щитомордник» – тоже. «Ширикен» тяжело поврежден. Сообщает, что у него уничтожено все энергетическое вооружение.

– Уж вы постарайтесь, командир, – сказала она Хейлеру. – Если вы не сможете остановить их, попробуйте повредить как можно сильнее. Займитесь тяжелыми крейсерами. С ними вам будет легче справиться. Тогда нашему прикрытию придется драться только с линейными крейсерами.

– Есть!

Экран коммуникационного монитора погас, и Магда взглянула на дисплей. Она надеялась, что никто не заметил ее тревоги, ведь подчиненные никогда не должны видеть своего адмирала взволнованным. Ее авианосцы не должны были отступать. Тяжелые корабли Ли Хан нуждались в поддержке истребителей, без которых их просто раздавили бы чудовищные супермониторы. Магда наклонилась и нажала кнопку, включив сеанс связи со всеми кораблями.

– Говорит адмирал Петрова, – спокойно сказала она, наблюдая за тем, как к ее флагману, не страшась смертельной опасности, приближается авангард противника. – Мы не станем отступать и остановим их здесь и сейчас или погибнем все вместе!

Она снова взглянула на боевой дисплей, в углу которого тяжелые корабли Республики Свободных Землян и Земной Федерации слились в сплошное море мерцающих точек.

– Адмиралу Ли Хан нужна наша поддержка, – негромко проговорила она. – И мы ее не бросим!

Она услышала приветственные возгласы, прокатившиеся по кораблю, и устало прикрыла веками озабоченный взгляд.

– Ну что?

Доктор медицины капитан Джозеф Юань поднялся на ноги и взглянул в глаза пожиравшему его взглядом Генджи Йошинаке. Вокруг них лихорадочно работали аварийные команды, герметизируя склеп, в который превратился флагманский мостик. После прибытия аварийных команд и врачей Йошинака отчасти утратил самообладание. Впервые за все время их знакомства с Юанем он выглядел взволнованным.

– У адмирала тяжелое кислородное голодание, он в шоке и контужен, – сказал Юань хладнокровным профессиональным тоном. – У него сломан позвоночник сразу под пятым позвонком, и он получил огромную дозу радиации. Удивительно, что он до сих пор жив, но он скоро умрет. Сомневаюсь, что его смогут спасти и в самом лучшем госпитале, но мне этого точно не сделать.

Йошинака судорожно пытался осмыслить услышанное. Юань предупредил его, что он сам, возможно, слегка контужен, но легкой контузией было бы не объяснить смешавшиеся мысли и боль в сердце.

– Значит, он погиб?

– Я этого не говорил…

Два санитара вкатили омерзительного вида предмет. Приделанные к нему приборы и емкости не могли скрыть, что по форме это гроб. Юань показал на него пальцем:

– У нас остался последний шанс. Не знаю, сработает ли это, но выбирать не приходится. Если поспешить, мы, наверное, успеем уложить его в эту криогенную ванну. Попросту говоря, мы его заморозим. Обычно эта процедура требует обширной подготовки, но сейчас у нас нет для этого времени. Значит, мы не сможем потом его разморозить.

Йошинака уставился широко раскрытыми глазами на Юаня, словно перед ним ужасный, хладнокровно рассуждающий маньяк:

– Но тогда… Зачем?… Зачем это делать, если?… Доктор сделал успокаивающий жест рукой:

– Мы не сможем разморозить его при современном состоянии медицины, ведь адмирал не пельмень. Но мы можем приостановить жизненно важные функции его организма на неопределенное время. Не исключено, что когда-нибудь в будущем удастся вернуть его к жизни и даже залечить его раны, хотя сейчас мы и замораживаем его на скорую руку. Не могу вам этого обещать, но!… – Юань не смог справиться с комком, который подкатил ему к горлу, и Йошинака понял, что этот человек, возможно, переживает за Тревейна не меньше, чем он сам. – Поймите же – черт возьми! – что это наш единственный шанс спасти его от немедленной смерти!

Пока он говорил, санитары поспешно готовили аппарат. Внезапно один из них обратился к врачу:

– Доктор, признаки жизни быстро пропадают!

– Черт возьми! – с искаженным горем лицом воскликнул Юань. – Неужели мы опоздали?! Кладите его в ванну! Да живее же! Живее!

На залитом солнечным светом пляже у моря, раскинувшегося среди самых древних континентов прародины-Земли, маленькая девочка с каштановыми волосами улыбнулась капитан-лейтенанту Иану Тревейну и поманила его рукой. Он бросился к ней…

Шон Ремке оглядел стоявших перед ним офицеров – капитана флагманского корабля и свой штаб. Потом он заговорил голосом, особенно хриплым из-за резкого новодетройтского выговора:

– Дамы и господа, мне плевать на наши повреждения! – Он обрушил свою широченную ладонь на боевой дисплей. – Мы не дадим истребителям мятежников добраться до кораблей нашего адмирала, а значит, мы вступим в ближний бой с их авианосцами. Таков приказ адмирала. Поэтому я не желаю ничего слышать ни об их истребителях, ни об их ракетах, пушках, пулеметах, кастетах или арбалетах! Важно лишь то, что они перестали отступать и мы сможем до них добраться. Приказ адмирала Тревейна относится ко всем нашим кораблям, включая тот, на борту которого мы находимся Если кто-нибудь попробует ослушаться, я своими руками вырву ему печень! Понятно?!

Штабные офицеры съежились под яростным взглядом своего командира, и лишь капитан его флагмана не задумываясь выпалил: «Так точно!» Ремке смерил его пронзительным взглядом и поманил к себе. Отойдя подальше, туда, где их не слышали остальные офицеры, поспешно отвернувшиеся к своим мониторам, Ремке негромко сказал:

– Вы всегда недолюбливали меня, капитан. Правда? Сайрес Вальдек, глядя Ремке прямо в глаза, ответил так же негромко:

– Я на дух вас не переношу, господин адмирал. Но сейчас мы будем вместе бить проклятых бунтовщиков!

Ремке протянул Вальдеку руку. Они обменялись рукопожатиями.

– Господин адмирал, авангард противника завязал ближний бой с адмиралом Петровой. Чтобы отбиться, ей понадобятся все имеющиеся у нее истребители. Она не сможет поддержать наши тяжелые корабли истребителями первой волны.

Контр-адмирал Джейсон Кондор бросил ледяной взгляд на начальника своего штаба и подумал, что тот совершенно не знает Магду, если думает, что она использует для собственного прикрытия истребители, в которых нуждается Ли Хан. Кондор, сжав зубы, смотрел, как на дисплее мигает при прямых попаданиях точка флагманского корабля Магды. Они еще ни разу не участвовали в сражении на бортах разных кораблей, и только теперь Кондор по-настоящему понял, как дорого стоит любовь солдатам космоса.

Он с болью в сердце смотрел на боевой дисплей. Самыми мощными кораблями в его распоряжении были всего лишь эсминцы, а еще у него было множество несамоходных ангаров и конвойных авианосцев, на борту которых не было никаких наступательных видов вооружения. Он ничем не смог бы помочь Магде, даже если бы у него не было иного приказа.

– Господин адмирал! Мы перехватили сигнал от адмирала Петровой! – Офицер связи даже начал заикаться, увидев с какой тревогой на него посмотрел Кондор. – Она… Она отправила первую волну своих истребителей на поддержку адмирала Ли Хан…

Кондор на мгновение закрыл глаза, как будто заглянув глубоко к себе в душу. Потом он быстро кивнул собственным мыслям и заговорил спокойно:

– Сигнал адмиралу Петровой: «Предлагаю отозвать истребители, чтобы использовать для собственной обороны. Выхожу на поддержку адмирала Ли Хан. Истребители, атакующие главные силы противника, могут пополнить боезапас у меня. Кондор. Конец связи». – Потом он повернулся к своему начальнику штаба:

– Бросьте несамоходные ангары здесь. Прикажите нашим ведрам поднять пары, Иван!

– Но, господин адмирал! – негромко сказал начальник штаба. – Противник находится между нами и кораблями адмирала Ли Хан. – В его голосе не было страха, одна железная логика. – Приблизившись на расстояние действия наших истребителей, мы окажемся в радиусе ракетного оружия супермониторов противника. Нашим кораблям против них не устоять.

– Нам надо продержаться до тех пор, пока адмирал Петрова не разделается с авангардом противника, – угрюмо процедил сквозь зубы Кондор. – Вперед!

– Есть!

У двадцати четырех конвойных авианосцев, прятавшихся среди астероидов, пробудились силовые поля, сделавшие их видимыми для приборов противника. Две дюжины малюсеньких хрупких авианосцев покинули укрытие и рванули туда, где кипела битва титанов, а навстречу им ринулись истребители, чтобы пополнить боезапас у них на борту.

Джейсон Кондор следил за боевым дисплеем. Чем же продиктовано принятое им решение? Логикой? Или безумным желанием спасти любимую женщину? Если его решение рационально, оно правильно. Если же он позволил чувствам увлечь себя, оно достойно порицания. Он снова закрыл глаза и заставил себя опять обдумать только что принятое решение.

Наконец он признал его правильным. Если Магда не будет отсылать истребители, она сможет отразить атаку авангарда Тревейна. Конечно, не обойдется без потерь, но ей наверняка это удастся, а Ли Хан сможет выиграть сражение, только если уцелеют большие авианосцы Магды. Значит, он сам поступает верно, хотя его решение и повлечет за собой гибель многих людей…

– К нам приближаются ракеты, – напряженным голосом сказал начальник его штаба.

– Противоракетная оборона – к бою! – скомандовал контр-адмирал Кондор.

Тяжелые корабли сошлись в смертельной схватке. Пространство между ними заполнила паутина энергетических лучей: крушащее все на своем пути излучение гетеролазеров, разрушающее пространство излучение оружия, созданного на основе эффекта Эрлихера, – выкручивающие металл силовые лучи и тонкое, как игла, не знающее преград первичное излучение. Под сокрушительными энергетическими ударами электромагнитные щиты вспыхивали, испытывали невероятные перегрузки и разрушались, излучая смертоносную радиацию.

Новые щиты на республиканских кораблях делали любой сверхдредноут подобным монитору, по крайней мере с точки зрения его пассивных оборонительных возможностей. Однако перевес все равно был бы на стороне построенных Ианом Тревейном кораблей, если бы не постоянные атаки истребителей и флотилий эсминцев, вооруженных гетеролазерами. Истребители заходили на крутых виражах, входили в штопор и совершали невероятные повороты, стараясь преодолеть заградительный огонь. Многие из них гибли, но следующие пробивались к кораблям Пограничных Миров, осыпали их ракетами и уходили в сторону, устремляясь к конвойным авианосцам, чтобы пополнить боезапас. Эсминцы были менее маневренными и более уязвимыми целями, но их было много, и каждый мог выдержать больше попаданий, чем любой истребитель. Они буквально вцеплялись в корабли противника, подходя настолько близко, что их щиты дрожали и вспыхивали от близости вражеских щитов. На таком коротком расстоянии гетеролазеры были смертоносным оружием, и кашалотам Сони Десай приходилось все чаще и чаще отвлекаться на то, чтобы отгонять от себя эту кусачую рыбешку.

Десай наблюдала за тем, как гибли ее отчаянно сражавшиеся корабли. Сигналы «омега» сначала поступали от более легких сверхдредноутов и линейных кораблей. Пока их было мало, но вскоре их должно было стать больше. Началось грандиозное побоище. Самые кровавые битвы Четвертой межзвездной войны бледнели перед такой мясорубкой, а сражение разгоралось с такой силой, что человеческому уму этого было уже не постичь.

Соня рассеянно заметила, что почти половину энергетического оружия мятежников составляли излучатели первичной энергии нового типа. Судя по всему, бунтовщикам пока не удалось разгадать секрет луча с изменяемым фокусом, но они придумали что-то почти не уступающее ему в эффективности. Десай была специалистом по вооружениям и не нуждалась в консультациях экспертов, чтобы понять, что мятежники натолкнулись на новое применение принципа линзы силового поля, позволяющее посылать луч более продолжительными импульсами, чем это могут делать обычные излучатели первичной энергии. Эти импульсы были достаточно длинными, чтобы луч слегка колебался, прорезая пятисантиметровое отверстие во всем, что попадалось на пути. Хотя он и не наносил таких обширных повреждений, как силовой луч, но их вполне хватало, чтобы вывести из строя оборудование. Кроме того, он без труда проходил через любой металл и энергетические щиты. Поэтому, несмотря на низкий темп огня, эти излучатели были смертоносным оружием. Они легко кромсали супермониторы с их почти неуязвимыми щитами и броней.

Первичное излучение всегда очень пугало тех, кому приходилось сражаться в космосе. Представьте, что вы стоите внутри целехонького космического корабля, и вдруг вам в животе пропарывают дырку величиной с перепелиное яйцо! Конечно, так бывало очень и очень редко, потому что люди очень маленькая цель по сравнению с космическими кораблями и пространство, занимаемое ими, невелико. Но даже самое невероятное иногда все-таки происходит!

Вот и сейчас луч первичного излучения пронзил адмиральский мостик «Того». Кислород стал с воем вырываться в пространство сквозь прорезанное отверстие. Двое операторов, следивших за сканерами, были прошиты лучом, он разрезал их пополам, забрызгав палубу кровью и кусками внутренностей. Луч качнулся было в сторону адмиральского кресла Сони Десай, но не дошел до него, оборвавшись в районе правого бедра Хоакина Сандоваля, рухнувшего на палубу. Его нога была прикреплена к телу лишь тонкой полоской кожи и мышечной ткани. Первичное излучение – это не тепловой луч, оно не прижигает раны. Из обрубка ноги фонтаном брызнула кровь. Сандоваль закричал не своим голосом.

Десай инстинктивно отключила противоударные зажимы и вскочила с кресла. Шокированные члены экипажа не успели даже пошевелиться, как она оторвала кусок кабеля, свисавший из разрезанной лучом панели, и туго затянула этот импровизированный жгут вокруг ноги Сандоваля, одновременно вызывая врачей через свой боевой микрофон.

– Господин адмирал, «Гюрза», «Кобра», «Ортлер», «Тера» и «Андерсон» подали сигнал «омега», – доложил Томанага охрипшим голосом. Список жертв неуклонно возрастал. Томанага был разгорячен пылом сражения и потрясен его невероятной кровопролитностью.

Ли Хан сидела в адмиральском кресле, поглаживая шлем, который лежал у нее на коленях, и прислушиваясь к казавшемуся бесконечным перечню погибших кораблей – кораблей, уничтоженных их же создателями во имя долга и чести! Ее поза казалась расслабленной, лицо спокойным, но по щеке катилась капелька пота.

«Арарат» вздрогнул от взрыва очередной ракеты, натолкнувшейся на его силовое поле. Ли Хан взглянула на начальника оперативного отдела штаба адмирала Цинг Чан-га. Он неподвижно сидел перед своим пультом – «Арарат» выпал из коммуникационной сети, объединявшей его с остальными кораблями. Несмотря на безумную бойню, бушевавшую в окружающем пространстве, на адмиральском мостике царила гробовая тишина. Ли Хан заметила чью-то тень и подняла глаза. Рядом с ней стоял Цинг Чанг.

– Господин адмирал, вам необходимо перейти на другой корабль, «Арарат» больше не может выполнять функции флагмана.

– Нет, – негромко ответила Ли Хан.

– Господин адмирал! – снова обратился к ней Цинг Чанг. – Капитан Морено погиб. Командир Томас докладывает, что из вооружения у нас остались только два гетеролазера и один излучатель первичной энергии. Теперь с нами справится даже легкий крейсер! По нам уже не ведут интенсивного огня, но дайте им время, и они нас обязательно прикончат… Господин адмирал, вам необходимо перейти на борт другого корабля.

– Нет, – повторила Ли Хан. – У меня было три флагмана. Два из них я уже потеряла. – Она отвернулась от боевого дисплея, на котором только что видела, как ее корабли уничтожили монитор «Бернардо да Сильва». – С этого флагмана я не уйду.

– Вы обязаны это сделать, господин адмирал, – тихо сказал Цинг Чанг. – Ведь вы отвечаете не только за этот корабль, но и за судьбу всей ударной группы.

– Вот как? А что будет с вами, адмирал?

– У меня осталось только два корабля, – лаконично ответил Цинг Чанг. – И оба уже выпали из коммуникационной сети.

– Но у вас есть связь!

«Арарат» был обречен, но Ли Хан с ее болезненно обострившимся восприятием происходящего казалось, что лишь ее присутствие на борту этого корабля не позволяет противнику его уничтожить. Она понимала, что это абсурд, но не могла покинуть «Арарат».

Ли Хан упрямо покачала головой:

– Двигатели еще работают! Прикажите «Арарату» отступить. Я останусь на его борту и буду отдавать приказы на расстоянии.

– Слушаюсь, господин адмирал! – Цинг Чанг на мгновение умолк, глядя на сидевшую в кресле Ли Хан. Внезапно его лицо озарила теплая улыбка. – Служить под вашим командованием было для меня высокой честью, – сказал он.

Ли Хан подняла глаза на Цинг Чанга. Несмотря на то что ее мозг был затуманен пылом сражения, она удивилась его почти нежным интонациям. Что случилось с ее старым знакомым, вечно невозмутимым Цинг Чангом?!

– Если можете, простите меня, – негромко сказал он и… нанес ей сокрушительный удар кулаком в челюсть.

Удар был такой силы, что Ли Хан дернулась, закатила глаза и, потеряв сознание, обмякла в противоударных зажимах. Цинг Чанг на глазах онемевших от удивления присутствовавших на мостике подхватил ее шлем, одел ей на голову и прикрепил к скафандру. Потом он повернулся к Томанаге.

– У вас есть четыре минуты, чтобы покинуть корабль, коммодор, – отрубил он. Он нажал на кнопку, отключил противоударные зажимы кресла Ли Хан, сгреб в охапку ее безжизненное тело и сунул в руки машинально подхватившему его Томанаге. – Она не должна здесь оставаться! Немедленно покиньте корабль!

Томанага мгновение колебался, потом быстро кивнул и побежал к бортовому электромобилю.

– Адмиралу понадобится ее штаб! – рявкнул Цинг Чанг. – Бегом марш!

Офицеры штаба Ли Хан без колебаний подчинились приказу. В голосе Цинг Чанга было нечто не позволявшее его ослушаться. Придя в себя, они обнаружили, что находятся уже на полпути к шлюпочному отсеку.

Цинг Чанг нажал кнопку на подлокотнике опустевшего кресла Ли Хан, и его голос зазвучал в наушниках всех членов экипажа, оставшихся в живых на его полуразрушенном флагманском корабле:

– Говорит адмирал Цинг Чанг. Наш корабль безоружен, но, пока его двигатели в строю, я намереваюсь приблизиться к противнику и пойти на таран. У вас есть три минуты, чтобы покинуть корабль. – Он повернулся к своему штабу:

– Командир Хауэлл! Сигнал адмиралу Кондору: «Вице-адмирал Ли Хан на борту катера переходит на корабль ВКФ Республики Свободных Землян «Сабуро Ято». Немедленно обеспечьте прикрытие истребителями». Отправьте сигнал и покиньте корабль!

Цинг Чанг наклонился над панелью, включив управление двигателями и рулями прямо с адмиральского мостика. Через мгновение он поднял глаза и увидел, что офицеры его штаба – на своих местах.

– Дамы и господа, – спокойно сказал он, – вы что, плохо меня поняли?

– Нет, – негромко сказал Френсис Хауэлл. – Мы прекрасно вас поняли.

Цинг Чанг хотел было что-то сказать, но передумал, кивнул и упал в адмиральское кресло.

– Ждем еще две минуты, командир Хауэлл, – сказал он, глядя на хронометр. – Потом – полный вперед! – Он ткнул пальцем в яркую точку на боевом дисплее:

– По-моему, прекрасная цель!

– Отменная цель, господин адмирал!

– Повторите! Что предпринимает адмирал Ли Хан? – потребовал Джейсон Кондор. У него уцелело только девять крошечных авианосцев, но к нему на помощь пробились флотилия эсминцев и шесть легких крейсеров. Тем временем личный состав на полетных палубах побивал все рекорды по скорости пополнения боезапаса космических истребителей.

– Вице-адмирал Ли Хан переходит на борт другого корабля, – повторил офицер связи. – Адмирал Цинг Чанг просит прикрыть истребителями ее катер.

– Этого только не хватало! – пробормотал Кондор, ужаснувшись при мысли о том, что может случиться с Ли Хан. Он взглянул на кружившиеся в безумной пляске смерти бесчисленные мониторы и линкоры и тяжело вздохнул:

– Ну ладно, Иван. Попробуйте отозвать кого-нибудь из этого месива и прикажите им прикрыть катер адмирала.

– Есть!

У Карла Стоунера осталось очень мало истребителей, да и те, благодаря самоотверженному поступку Кондора, были отогнаны пилотами Магды, оставленными для ее защиты. Кораблям Шона Ремке не удалось пробиться к флагману Магды, после того как ее истребители повредили им гондолы с двигателями и они потеряли скорость. Впрочем, боевая группа Магды тоже понесла большие потери. Все пять ее линейных крейсеров погибли. Два ударных и три эскадренных авианосца были уничтожены или тяжело повреждены. Тем не менее на полетных палубах уцелевших авианосцев сохранилось достаточно истребителей, чтобы превратить в настоящее самоубийство любые попытки пилотов Стоунера продолжать атаки.

Ремке это понимал. В отчаянии он приказал истребителям Стоунера вылететь на поддержку мониторов, надеясь, что они смогут переломить ход схватки, защищая друг друга.

Теперь глазам троих из числа чудом уцелевших пилотов Стоунера предстало удивительное зрелище: из шлюпочного отсека одного из мятежных сверхдредноутов вылетел катер и стрелой помчался к какому-то монитору, ведущему огонь из всего своего оружия.

– Ведущий звена «Зулу» – ведомым! – завопил пилот головного истребителя надорванным голосом, полным ненависти и отчаяния. – Смотрите! Драпает какая-то важная шишка! Вперед! Прищучим-ка этот катер!

– «Зулу» – три, вас понял!

– «Зулу» – шесть, вас понял!

Два уцелевших истребителя из звена «Зулу» пристроились в хвост головного, прикрывая его. А тот ринулся на беззащитный катер, как коршун на перепелку.

Лейтенант Анна Хольбек недоуменно покачала головой. От нее требовали, чтобы она нашла в этой мясорубке малюсенький катер и защитила его от возможного нападения!

«Нет, у кого-то явно поехала крыша!» – подумала она. Впрочем, ее задача заключалась не в том, чтобы критиковать начальство, а в том, чтобы выполнять его приказы.

– Ведущий звена «Василиск» – ведомым! – уныло проговорила она в микрофон. – Мальчики и девочки! Давайте слетаем и поищем нашего адмирала! Ей нужна наша защита!

Пять маленьких вертких штурмовиков рванулись сквозь безвоздушное пространство в сторону перевозившего Ли Хан катера. Вокруг них бушевали смерть и разрушение, но битвы в космосе ведутся на таком обширном пространстве, что даже в этом котле, кипящем ракетами и силовыми лучами, отважной маленькой пятерке удалось целыми и невредимыми добраться до цели.

– «Василиск» – два – ведущему звена «Василиск». Вижу катер! Ого! У адмирала, кажется, неприятности!

– Сама вижу! Зеленая двойка – прикройте катер! Красная двойка – за мной!

Трое пилотов противника так увлеклись охотой на маленький катер, что даже не заметили республиканские штурмовики, которые их мгновенно уничтожили.

– Господин адмирал, к нам быстро приближается какой-то сверхдредноут мятежников!

– Ну и что?! – прорычал вице-адмирал Фредерик Шеспар, подав максимальное давление в свои противоударные зажимы, чтобы не болтаться в кресле, когда корабль ВКФ Земной Федерации «Сюффрен» пойдет зигзагом, уклоняясь от огня противника.

– Господин адмирал, он полным ходом летит прямо на нас!

– Что?! – Шеспар бросил один взгляд на флагманский боевой дисплей и побледнел от ужаса. То, что к нему приближалось, вряд ли можно было назвать космическим кораблем. Это был полуразрушенный остов, на лету терявший кислород, куски обшивки и спасательные капсулы. Однако его двигатели, судя по всему, были в полном порядке. Шеспару понадобилась всего лишь секунда, чтобы понять намерение мятежников, но на таких скоростях секунды бывают очень и очень долгими.

– Внимание! Новая цель! Разнести этот корабль в щепки!…

Он так и не успел договорить. Флагман Цинг Чанга ринулся прямо на «Сюффрен». По меркам ВКФ, ни супермониторы, ни сверхдредноуты не считаются особо быстроходными, но эти два корабля шли практически лоб в лоб. Шестьсот шестьдесят шесть тысяч тонн металла столкнулись со скоростью около пятидесяти тысяч километров в секунду.

Это был не взрыв и не извержение вулкана. В человеческом языке нет слов, чтобы описать происшедшее.

Некоторые катаклизмы настолько ужасны, что человеческому уму их не постичь. В огне, который корабли вели друг против друга во время сражения в системе Запата, погибло намного больше людей, чем при столкновении «Арарата» и «Сюффрена», но их гибель была не столь чудовищно наглядной, их уничтожение – не таким нечеловечески целенаправленным. Кошмарное облако огня, испаряющейся стали и сожженного мяса повисло перед глазами команд уцелевших кораблей, как дым вокруг жерла преисподней. Сердца всех, кто его увидел, преисполнились ужасом.

Как два сцепившихся зверя на секунду расходятся, чтобы перевести дух, так и два флота отпрянули друг от друга. Нет, сражение не прекратилось! Ведь корабли по-прежнему вели огонь, но беспрецедентный в своей слепой ярости ближний бой остановился.

Пришедшая в сознание Ли Хан смотрела из иллюминатора катера на противоборствующие корабли, которым тоже, казалось, требовалась передышка.

Затишье оказалось на руку республиканцам. В тот момент, когда Ли Хан поднялась на борт «Сабуро Ято» и побежала к бортовому электромобилю, десятки истребителей пополняли боезапас на борту уцелевших авианосцев Кондора и Магды. В мозгу у Ли Хан боролись противоречивые чувства. Скорбь по погибшему Цинг Чангу смешивалась с преисполненной благоговейным ужасом гордостью за человека, избравшего для себя такую смерть. Впрочем, Ли Хан было некогда предаваться размышлениям о происшедшем. Сейчас у нее хлопот невпроворот! Ей еще надо выиграть сражение! Она будет скорбеть и гордиться позже! Потом у нее будет достаточно времени, чтобы оплакать Цинг Чанга!

Она поднялась на флагманский мостик «Ято», и адмирал Стивен Бутецкий встал со своего места. Она поблагодарила его коротким кивком и буквально упала в адмиральское кресло. Тем временем потрясенный Томанага негромко сообщил начальнику штаба адмирала Бутецкого, что теперь сам будет выполнять его обязанности.

– Доложите о потерях! – резко приказала Ли Хан. На самом деле ей совершенно не хотелось о них слышать. Ее заранее приводил в ужас страшный список собственных потерь и даже потерь противника, но она должна была выполнять свои обязанности. – Благодарю тебя, Господи, за эту передышку! Может, я все-таки сумею…

– Адмирал Ли Хан! – На нее удивленно смотрел незнакомый связист, и Ли Хан с трудом проглотила комок, подступивший к горлу при мысли о товарищах, погибших на борту «Арарата».

– Слушаю вас! – Ее голос был совершенно спокойным.

– Мы только что получили сигнал от какого-то вице-адмирала Сони Десай! Она хочет вступить в переговоры!

Ли Хан сначала непонимающе посмотрела на связиста, потом с трудом удержалась от злорадной усмешки и кивнула. При этом ее мозг лихорадочно работал: «Что это за вице-адмирал Десай?! Где это слыхано, чтобы какой ни возьмись офицер предлагал начать переговоры своему противнику, пока пространство еще кишит ракетами и силовыми лучами?! К чему бы это?!»

Ли Хан не знала смуглую женщину с резкими чертами лица, появившуюся на экране коммуникационного монитора. Ее скафандр был залит кровью. Впрочем, сама она, судя по всему, была цела и невредима, так как сидела в адмиральском кресле прямо и держала себя очень уверенно.

– Где адмирал Тревейн? – бесцеремонно спросила Ли Хан.

– Он в корабельном лазарете. Я приняла командование на себя. – Десай, как всегда, сохраняла спокойствие и, мгновение помолчав, продолжала:

– Адмирал Ли Хан, полагаю, что сложилась следующая ситуация: мы можем драться до конца и победа наверняка будет за нами. Возможно, вы со мной не согласны. Однако независимо от того, кто из нас прав, победитель в этом сражении останется только с парой боеспособных кораблей и не сможет воспользоваться плодами победы, доставшейся такой ценой. В качестве альтернативы этой бессмысленной бойне предлагаю немедленно заключить соглашение о бессрочном прекращении огня, чтобы каждый из нас смог поставить свое правительство в известность о происходящем. – Неподвижное лицо Сони стало немного грустным. – Возможно, нам придется попросить вас переправить нашего посланника во Внутренние Миры. Дело в том, что с нами находится высокопоставленный чиновник Земной Федерации, который сможет передать премьер-министру свои впечатления от этого сражения.

Ли Хан сидела с каменным лицом и лихорадочно думала: «Смогу ли я выиграть сражение, если оно возобновится? Пожалуй, да! Наши истребители пополнили боезапас, а дистанция между нами слишком мала, чтобы тяжелые стратегические ракеты супермониторов сыграли решающую роль… Да, я могу победить!»

Ли Хан покинули последние сомнения, и она подозревала, что Десай тоже об этом знает. И тем не менее Соня была права. Тяжелые корабли Ли Хан понесли ужасающие потери. Ожесточенные атаки авангарда Тревейна повлекли за собой намного больший ущерб кораблям Магды, чем кто-либо мог предвидеть, а эскадра Кондора сильно поредела. Кроме того, Ли Хан не знала, сколько еще смогут продержаться огромные супермониторы противника. Три были уже уничтожены, а другие тяжело повреждены. Один из них несколько минут назад вообще прекратил огонь. Может, от него остался только изрешеченный корпус?! Ли Хан знала, что сумеет их захватить, отомстив таким образом за капитуляцию республиканского флота во второй битве при Зефрейне. В то же время ей было ничего не известно о том, как идут дела там, где наступают силы Земной Федерации. Кроме того, она с ужасом понимала, что даже в случае победы у нее действительно не останется сил, чтобы двинуться на Зефрейн…

И все же!…

Черт возьми! Где же Тревейн?! Он что, действительно погиб?! Вряд ли они признались бы в этом! А впрочем, какая разница?!

Ли Хан решила тянуть время и ответила:

– Заключение такого рода соглашения скорее всего выходит за рамки моих полномочий. Вы просите меня взять на себя очень большую ответственность.

– Я беру на себя точно такую же ответственность.

– Это не так. Не забывайте, что вы оккупировали четыре звездные системы, принадлежащие Республике Свободных Землян, и мне приказано их освободить…

– А мне приказано очистить коридор между Внутренними Мирами и Пограничной Фе… и оставшимися верными законному правительству Пограничными Мирами. – Теперь Соня казалась немного менее напряженной. – Давайте посмотрим правде в глаза. Сейчас здесь все зависит только от нас. Мы не можем выполнить имеющиеся у нас приказы, не начав бойню, выходящую за рамки здравого смысла и элементарных представлений о человечности. Что же нам делать? Попытаться открыть нашим правительствам глаза на истинное положение вещей? Или, несмотря ни на что, выполнить их приказы?

Соня Десай буквально пронзила взглядом Ли Хан.

– В конечном итоге, – добавила она, – мне кажется, что сейчас все зависит от того, как мы понимаем наш долг, о котором пришлось серьезно задуматься в последние несколько лет, не так ли?

Женщины пристально смотрели друг на друга.

«Я могу выиграть это сражение! – говорила себе Ли Хан. – Я могу выиграть крупнейшую битву в истории войн в космосе! Или мне так только кажется, потому что очень хочется победить? И если это так, то отчего? Из чувства долга или от ненависти? Может, мне стыдно, что меня когда-то взял в плен адмирал, которого, возможно, уже нет в живых? Или я жажду славы? Ну и чем же прославится человек, ответственный за такую кровавую баню?! Неужели я действительно в состоянии их всех истребить?»

Ли Хан еще глубже погрузилась в размышления: «Смогу ли я их поголовно уничтожить? А ведь именно такой ценой мне придется заплатить за победу! Если сражение возобновится, эта Десай не сдастся точно так же, как не сдамся и я сама! Даже после всего происшедшего смогу ли я сделать с ними то, что сделала с Артуром Рюйярдом? Поступлю ли я так, после того как Тревейн пощадил меня?»

Не успев осознать, что она уже заговорила, Ли Хан тихо произнесла:

– Ну ладно, адмирал Десай! Я согласна!

Вице-адмирал Ли Хан стояла в незнакомой каюте, безвольно опустив руки. Она не плакала, но ее лицо было напряженным и осунувшимся. Потом она опустилась на стул. У нее задрожали губы, и она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась грустной. За время гражданской войны это была уже четвертая каюта, которой предстояло стать ее домом. Из всех пожитков у нее опять остался только поношенный боевой скафандр. Вещи, которыми она с таким трудом снова и снова обзаводилась, имели обыкновение разлетаться в прах вместе с гибнущими кораблями.

Воспоминания волной нахлынули на нее. «Арарат» погиб! Погибли все находившиеся на его борту! Две тысячи пятьсот друзей! Цинг Чанг!

Она уткнулась лицом в ладони, сжав пальцами виски и стараясь не разрыдаться. Нет, она не будет плакать! Не будет! Цинг Чанг, в конце концов, сам выбрал свою смерть!

«Но ведь его больше нет! – грустно подумала она. – Он погиб, сражаясь под моим командованием. Погибли тысячи других людей на кораблях, которыми командовала я!» А ведь она даже не одержала победу! Она отказалась от нее! Опустила поднятую для решающего удара руку во имя «человечности»! А как же ее долг перед погибшими с верой в то, что умирают ради победы?!

Ли Хан выпрямилась и посмотрела в зеркало. Она не плакала и с трудом узнала постаревшее лицо, на котором блестели черные глаза.

«Не плачь! – приказала она себе. – Не надо оплакивать Цинг Чанга, других погибших и упущенную победу! Пусть все останется в прошлом! Думай о будущем!»

Ли Хан протянула руку к коммуникационной панели и стала набирать код Магды. Потом остановилась. Ее рука безвольно упала, и Ли Хан, закрыв глаза, откинулась на спинку стула.

Не сейчас! Ей непременно надо поговорить с Магдой, посоветоваться, обсудить предстоящие действия! Но не сейчас! Только не сейчас!

Офицеров, собравшихся в штабной рубке «Того», охватила странная апатия, объяснявшаяся не только тем, что спало напряжение после невероятно кровопролитной битвы.

Соня Десай всмотрелась в лица людей, прошедших сквозь страшные испытания и приложивших нечеловеческие усилия ради победы, которая была у них украдена. Конечно, они не потерпели поражения в буквальном смысле этого слова! Но и не победили! А заплатив такую страшную цену, они имели полное право требовать только победы!

Шон Ремке уныло разглядывал палубу. На его лице отражалось внутреннее смятение. Он узнал о происшедшем с Тревейном, и никакие уверения в том, что он сделал намного больше, чем того требовал долг, не могли вывести его из сумеречного состояния, где его посещала только одна мысль: «Я не смог спасти моего любимого адмирала!»

Йошинака сидел рядом с Кириленко. Они перебрались сюда с «Нельсона» (вместе с Сандерсом, в настоящий момент готовящимся к дороге во Внутренние Миры) и немного опоздали на совещание, побывав в лазарете, где их уверили, что за жизнь Сандоваля можно не опасаться. Находившийся здесь же Муджаби присутствовал в новом качестве командующего первой боевой группой или, точнее, тем, что от нее осталось. Здесь же были и другие командиры и в том числе Халид Хан, который заговорил первым:

– Иными словами, господин адмирал, мы просто будем находиться в Запате, пока не поступит новый приказ?

– Совершенно верно, – кивнула Десай. – Здесь же будут находиться и мятежники. Это предварительное условие перемирия. Все крупные единицы ВКФ должны оставаться на своих местах. Разумеется, это не распространяется на транспортные корабли и на легкие боевые корабли, например на эсминец мятежников, который отвезет господина Сандерса во Внутренние Миры.

Все пристально смотрели на Соню, как будто она умышленно скрыла что-то очень важное. Внезапно Кириленко не выдержал:

– А как же… как же адмирал Тревейн? У Сони никогда еще не было столь непроницаемого выражения лица.

– Согласно условиям перемирия «Нельсон», разумеется, останется здесь. Однако доктор Юань сообщил мне, что в его нынешнем состоянии адмирал Тревейн может сколь угодно долго находиться на борту этого супермонитора. Так что здесь нет никакой проблемы. Еще вопросы?

В глазах присутствующих появилось какое-то новое выражение, словно они столкнулись с тем, чего не могли и, помимо всего прочего, не желали понять.

Кириленко напрягся и открыл было рот, но Йошинака очень сильно сжал под столом его локоть. Кириленко закрыл рот и обмяк.

Десай поднялась на ноги:

– Если у вас больше нет вопросов, прошу разойтись по местам.

Она подошла к двери и оглянулась. Никто не сдвинулся.

Соня посмотрела прямо в глаза Шону Ремке, старшему по званию из присутствовавших офицеров. Какое-то мгновение он тоже смотрел на нее, и выражение его глаз невозможно было понять. Потом он неуклюже встал и прорычал громовым голосом: «Встать! Смирно!»

Присутствовавшие медленно поднялись на ноги и нехотя вытянулись. Десай распрощалась с ними едва заметным кивком головы и гордо вышла из рубки.

С таким же каменным лицом и с прямой спиной она проделала весь путь в бортовом электромобиле до своей каюты. Часовой у двери встал по стойке «смирно», она коротко кивнула ему, нажала на кнопку и вошла в открывшуюся дверь.

Дверь бесшумно закрылась у нее за спиной. Несколько мгновений Соня стояла совершенно неподвижно. У нее было странное выражение лица. Постепенно глаза женщины наполнились болью и удивлением. Лицо исказила маска безутешного горя, а из горла вырвался хриплый, низкий вой раненого животного, не понимающего, отчего ему так больно. Она бросилась на койку, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась, содрогаясь в конвульсиях.

Через мгновение дверь, как всегда, бесшумно раскрылась, и в каюту вошли Ремке и Йошинака. Они поражение замерли на месте, увидев лежащую на койке рыдающую женщину, в которой вообще не чаяли увидеть ничего человеческого. Ремке повернулся к Йошинаке и открыл было рот, но коммодор поднес палец к губам и медленно покачал головой.

Они вышли так же бесшумно, как и вошли, оставив Соню Десай оплакивать человека, которого она молча и безответно любила многие годы.