Восток в огне

Глава 17

-Никто не знает, что нам уготовила ночь - сказала Батшиба. Она смеялась. Ее глаза были очень черными.

«Как, черт возьми, ты сюда попала?», размышлял Баллиста. Очевидно, Деметрия поблизости не было. Молодой грек невзлюбил Батшибу. Он бы сделал все, что мог, чтобы держать ее подальше от своего кириоса. Но Максим и Калгак определенно находились в жилых помещениях, через которые ей пришлось бы пройти, чтобы попасть на террасу дворца. Баллиста не сомневался в том, что было у них на уме, когда они пропускали ее.

Она направилась к нему через террасу. Она была одета как один из наемников своего отца, но туника и штаны, сапоги, меч на бедре плохо скрывали ее женственность. Баллиста поймал себя на том, что наблюдает за движением ее грудей, покачиванием бедер. Она остановилась перед ним, вне пределов досягаемости. Баллиста почувствовал пустоту в груди.

-Твой отец знает, что ты здесь? – произнеся эти слова, Баллиста немедленно ощутил их нелепость.

Батшиба рассмеялась. -Он - одна из причин, по которой я здесь. Но нет, он не знает о моем визите.

-Ты же не шла через город одна? - Баллиста думал о том, что он видел, когда шел ко дворцу. К настоящему времени весь город напоминал дикую дионисийскую оргию. Празднующим солдатам было бы не сложнее, чем Баллисте, прозреть насквозь маскировку Батшибы. Многие из них испытывали бы меньше угрызений совести, чем северянин, снимая с нее этот наряд. Баллиста не сомневался, что она могла бы использовать меч на бедре, но против банды это принесло бы ей мало пользы. Ее сопротивление, на грани опасности, только увеличило бы их удовольствие от насилия над ней.

-Нет. Я не дура. Во дворе меня ждут двое хорошо вооруженных людей. Сейчас они, должно быть, пьют в караульном помещении.

-И один из них снова верный капитан твоего отца Хаддудад со своим острым мечом?

Она улыбнулась.

-Нет, я подумал, что на этот раз лучше привести других. Люди, чьему благоразумию, как мне кажется, я могу доверять.

Баллиста уставился на нее. Он не мог придумать, что сказать.

Батшиба сняла свою шапочку. Когда она тряхнула своими длинными, ниспадающими черными волосами, ее груди закачались, тяжелые, полные, манящие.

-Неужели ты не собираешься предложить девушке, которая так сильно рискует своей репутацией, выпить?

-Ох, прости. Конечно. Я попрошу Калгака принести еще вина.

-Это необходимо?- она обошла Баллисту на расстоянии вытянутой руки и взяла его чашу со стены. -Ты не возражаешь?- она поднесла чашку к губам и отпила.

-Почему ты здесь?- он знал, что его поведение было неловким, даже неприветливым. Он не был уверен, чего он хочет, что он будет делать.

-Как я уже сказала, отчасти из-за моего отца. Сегодня он не пошел на стены. Он остался в доме, запершись в своих личных комнатах. Я думаю, он молился. Он уже некоторое время сам не свой. Отчасти я здесь для того, чтобы извиниться. - Она сделала еще глоток.

-В этом нет необходимости. Еще один воин никогда бы ничего не изменил. Он оставил своих людей в руках Хаддудада. Он способный командир.

Она налила то, что оставалось в кувшине, и протянула чашку Баллисте. Он взял его и выпил. Теперь она была ближе. Он чувствовал запах ее духов, ее кожи. Ее длинные волосы черными завитками обрамляли оливковую кожу шеи, спускались на тунику, на выпуклости грудей.

-Твои солдаты знают, как праздновать победу. А ты? - она посмотрела на него снизу вверх. Ее глаза были очень черными, понимающими, полными обещания. Он ничего не сказал. Он не пошевелился.

-Скажи мне, как ты думаешь, Шапур и его вельможи сдержали бы себя, если бы взяли город?

-Сомневаюсь. - Его голос был хриплым.

-Должен ли спаситель города пользоваться теми же правами, что и завоеватель?

Всеотец, подумала Баллиста, если когда-либо женщина предлагала мне себя, то это как раз такой случай. Он тяжело дышал. Ее запах был силен в его ноздрях. Он чувствовал, что у него начинается эрекция. Он хотел ее. Ему хотелось разорвать ворот этой туники, обнажить ее груди. Он хотел стянуть эти штаны, поднять ее на низкую стену, раздвинуть ее ноги и войти в нее. Он хотел взять ее здесь и сейчас.

Он не пошевелился. Что-то остановило его. Жестокая, удушающая мораль его северного воспитания, мысль о жене, выросшее в нем суеверие по поводу неверности и сражений – он не знал, что именно, но что-то остановило его. Он не пошевелился.

Батшиба оскорбленно отступила назад. Ее глаза были жесткими и сердитыми. -Ты дурак. Возможно, ты знаешь, как защитить город, но я сомневаюсь, что ты смог бы его взять. -Она подхватила свою шапочку, повернулась и яростно зашагала обратно через террасу.

«Восток в огне» Гарри Сайдботтома, глава 17, заключительная, изображение №1

Некоторое время после ухода Батшибы Баллиста стоял у стены. Его желание ускользнуло, и он остался с чувством разочарования и неясным предчувствием. Чашка все еще была у него в руке. Он допил вино.

Наконец он вернулся во дворец. Он позвал Максима. Кельт с грохотом спустился по лестнице с плоской крыши.

-Что ты там делал наверху?

-Я не знаю точно. Разумеется, не шпионил за тобой. Как всегда в эти дни, к черту все, что там можно увидеть. Я просто осматривался. Конечно, я не могу сказать определенно, но что-то здесь не так.

-На этот раз я понимаю, что ты имеешь в виду. Принеси плащ. Скажи Калгаку, что мы уходим. Мы совершим обход позиций.

Приказы Дукса Реки были выполнены в точности. Вдоль всей стены и на каждой башне стояло вдвое больше обычного числа часовых. Синие сигнальные фонари висели наготове на каждой башне. С упрямым видом часовые медленно расхаживали или прислонялись к парапетам, чувствуя себя обиженными на свою вынужденную трезвость и завидуя празднествам своих товарищей-солдат. Из города доносился шум празднования: взрывы смеха, неразборчивые крики, визг девушек, топот бегущих ног и звон разбитых чашек – характерная какофония римских солдат, требующих алкоголя и женщин.

Часовые отсалютовали Баллисте и Максиму, когда они шли на юг вдоль стены пустыни. «Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы». В их голосах звучала недовольная покорность, иногда граничащая с неподчинением. Баллиста пожал им руки, похвалил их дисциплину, пообещал им трехдневный отпуск и тщательно оговоренную сумму денег в качестве донатива. Казалось, это не принесло ни йоты пользы.

На запад простиралась огромная темная равнина. За ним виднелись огни персидского лагеря. Там были бодрствующие мужчины. Огни мерцали, когда они проходили перед факелами или кострами. И все же было странно тихо. Не было ни пронзительного траура, ни жалобной музыки, ни пронзительного воя, которых ожидал Баллиста. Молчание Сасанидов действовало на нервы. Это усилило дурное предчувствие Баллисты.

Глубокой ночью Баллиста и Максим вернулись во дворец. Они выпили по чашке подогретого вина, и Баллиста удалился в свою спальню. Он разделся и лег в большую, очень пустую кровать. После нескольких минут сожаления он заснул.

Было далеко за полночь, может быть, ближе к концу третьей стражи, когда Баллиста услышал шум. Инстинктивно его рука сомкнулась на эфесе меча. Он знал, что это бессмысленно: каким-то образом он знал, что увидит. Баллиста заставил себя посмотреть. Там, у двери, стоял крупный мужчина, большое бледное лицо под глубоким капюшоном потрепанного темно-красного каракалла. Крупный мужчина вышел вперед. Он стоял в ногах кровати. Свет масляной лампы поблескивал на толстой золотой оправе и орле, вырезанном на драгоценном камне, вставленном в тяжелое золотое кольцо.

-Говори, - сказал Баллиста.

-Увидимся в Аквилее, - большие серые глаза светились злобой и презрением.

-Значит, тогда и увидимся.

Здоровяк рассмеялся ужасным скрежещущим звуком. Он повернулся и вышел из комнаты. Запах воска, которым был пропитан плащ с капюшоном, не исчез вместе с видением. Баллиста сильно вспотел. Он откинул одеяло, встал с кровати и открыл окно, чтобы впустить свежий ночной воздух. Обнаженный, он стоял у окна, позволяя поту высохнуть на его коже. Выйдя наружу, он увидел Плеяды низко на горизонте.

Все произойдет так, как того пожелает Всеотец.

Баллиста подошел к умывальнику, плеснул на лицо холодной водой, вытерся насухо полотенцем и вернулся в постель. После того, что казалось вечностью, он погрузился в глубокий сон.

-Проснись! Проснись!

Баллиста с трудом очнулся ото сна.

-Просыпайся, ты, ленивый маленький засранец.

Баллиста открыл глаза. Калгак стоял у кровати и тряс его за плечо.

-Что? - Баллиста чувствовал себя одурманенным, одуревшим от сна. Кислый, тонкий рот Калгака был сжат еще больше, чем когда-либо.

-Сасаниды в городе.

Баллиста вскочил с кровати. Калгак говорил, передавая северянину его одежду, и тот одевался.

-Я сменил Максима на крыше. Я увидел синий сигнальный фонарь на одной из башен на южной стене. Он засиял на мгновение, затем погас. Пудент поднимает тревогу. Кастрий выставляет охрану. Максим седлает лошадей. Деметрий и Багой отнесут твои доспехи в конюшню.

-В какой башне?

-Тот, что ближе всего к пустынной стене.

Одевшись, Баллиста взял свой пояс с мечом. "Тогда мы должны идти".

Конюшни, когда они добрались до них, находились в состоянии едва контролируемого хаоса. Конюхи бегали туда-сюда, неся седла, уздечки и другие принадлежности. Лошади мотали головами, топали ногами и кричали в негодовании или возбуждении оттого, что их разбудили в такой необычный час. В одном из дальних волновалась лошадь, вставая на дыбы и ударяясь головой о стойло. Калгак отправился выяснить, что стало с Деметрием и Багоем.

Баллиста стоял неподвижно, точка спокойствия в эпицентре бури. Он вдохнул знакомый домашний запах конюшни, вызывающую воспоминания смесь лошадей, кожи, седельного мыла, мази и сена. Он был поражен безвременьем этой сцены. Конюшни всегда были почти одинаковыми; потребности лошадей не менялись. Плюс-минус необычные мраморные ясли или обшивка из тонких деревянных панелей, конюшни в империуме были такими же, как и везде. На его родине они были такими же, как и в Сасанидской Персии. Культура людей, которые на них ездили, не сильно влияла на лошадей.

В золотом сиянии ламп Баллиста увидела Максима, пробиравшегося вдоль шеренги лошадей. Воздух был густ от пыли, поднятой с соломы мужскими сапогами и лошадиными копытами.

-Я оседлал для тебя Коня Бледа, - сказал Максим.

-Спасибо. - Баллиста задумался на несколько мгновений. -Спасибо, но оставь его в стойле - оставь его оседланным. Я поеду верхом на большом гнедом мерине.

Максим не стал подвергать сомнению приказ, а отправился его выполнять.

Появился Калгак, сопровождавший Деметрия и Багоя, которые несли боевое снаряжение Баллисты. Баллиста был рад видеть, что они принесли не пышные римские парадные доспехи, которые он в тот раз надел по случаю, а его старую, поношенную кольчугу. Попросив Калгака помочь ему, Баллиста вошел в незанятое стойло. Когда пожилой каледонец помогал ему облачиться в доспехи, Баллиста заговорил тихим голосом, чтобы никто другой не мог услышать.

-Калгак, старый друг, у меня очень плохое предчувствие по этому поводу. Когда мы уедем, я хочу, чтобы ты собрал наши вещи, оседлал всех оставшихся лошадей, погрузил припасы на трех из них: бурдюки с водой, армейские сухари, сушеное мясо. Подожди здесь, в конюшне, с Деметрием и юным персом. Обнажи свой меч. Не позволяйте никому прикасаться к лошадям. Я оставлю пятерых из equites singulares здесь, во дворце. Я скажу им, чтобы они получали приказы от тебя. Размести по одному у каждых из трех ворот, по одному на террасе и по одному на крыше.

Снаружи, в узком переулке между дворцом и зернохранилищами, Баллиста отдавал приказы. Он организовал свою маленькую конную колонну и приказал своему штабу, домашним рабам и пятерым телохранителям, которые остались позади, делать так, как велел Калгак. Последний принял команду с заметным отсутствием энтузиазма.

Баллиста послал большого гнедого мерина в путь, обогнув маленький храм Юпитера Долихена и спустившись по широкой дороге, которая вела к марсовому полю. Маленькая колонна двигалась свободным галопом, стараясь держаться рядом. За Баллистой ехали Максим, Кастриций, Пудент и пятеро эквитов-сингуляров.

По городу разнеслись трубные звуки. Вдалеке раздавались крики мужчин. Послышались звуки грохота и стука. И все же военный квартал был странно пустынен. Несколько солдат бежали, некоторые спотыкались, но далеко не все направлялись к своим постам. В некоторых дверных проемах солдаты лежали без сознания от выпитого. Когда он с грохотом проходил мимо военных бань, Баллиста увидел одного солдата, лежащего на ступеньках без сознания, рядом с ним полуобнаженную девушку, одна из ее бледно-белых ног лежала поперек его. Рядом с ними стоял большой кувшин с вином.

Выйдя на марсово поле, Баллиста увидела Антонина Крайнего, стоящего в центре широкого открытого пространства. Центурион был с непокрытой головой, шлем он держал в руке. Он кричал на своих людей. Их было всего десять. Один или двое, казалось, не слишком твердо стояли на ногах.

-Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы, - ирония традиционного армейского клича от лица жалких остатков центурии, похоже, не тронула ее командира0.

-Это все, Антонин?

-Боюсь, что так, доминус. Я отправил еще пятерых, чтобы попытаться поднять побольше бойцов.

-Как решат боги. Как только у тебя будет еще несколько, я хочу, чтобы ты повел их вниз к башне на южной стене, которая ближе всего к стене пустыни.

-Мы выполним, что приказано, и к любой команде будем готовы, - ответил центурион.

Баллиста начал поворачивать своего коня.

-Дукс, подожди. - из темноты с севера вышел Ацилий Глабрион. Молодой патриций ехал на прекрасном коне и был одет в позолоченные доспехи. На его бедре висел меч. Баллиста почувствовал, как в нем поднимается волна чистого гнева, но прежде чем он смог заговорить, потребовать объяснений, как молодой ублюдок посмел нарушить свой домашний арест, осмелился ослушаться другого приказа и вооружиться, Ацилий Глабрион соскользнул со своего коня. Лошадь была хорошо обучена; она стояла неподвижно. Ацилий Глабрион подошел к Баллисте, затем опустился на колени в пыль, подняв руки в жесте мольбы.

-Дукс Реки, я ослушался твоих приказов. Но я бы не хотел, чтобы ты счел меня трусом. Если сасаниды уже в городе, тебе понадобится каждый человек. Я прошу твоего разрешения сопровождать тебя в качестве рядового.

Баллиста не любил и не доверял надушенному аристократу у своих ног, но он никогда не сомневался, что этот высокомерный аристократ был прекрасным солдатом.

-Садись на свою лошадь и поехали с нами.

Баллиста развернул своего коня и направился на юг. В стене, отделявшей марсово поле от гражданской части города, не было ворот, поэтому им пришлось вернуться назад. Через три квартала они вышли на главную улицу, которая тянулась через весь город от Пальмирских ворот до Порта Аквариа. Здесь было больше людей, солдат и гражданских, но слишком много последних и недостаточно первых. Баллиста повернул направо и остановила коня у большого караван-сарая. Перекинув ногу через шею мерина, он спрыгнул вниз и вбежал внутрь. В свете тлеющих факелов сцена была почти такой же, как на марсовом поле. Посреди двора, с непокрытой головой и раздраженный, стоял Антонин Первый. Центурион, после позора Ацилия Глабриона временно командовавший всеми легионерами в Арете, кричал на своих людей. И снова их было всего около десяти. И снова некоторые из них выглядели потрепанными. Баллиста отдал те же приказы, что и раньше, и побежал обратно к своей лошади.

На все это требовалось время. Никто не знал, что происходит. Пока еще не было слышно никаких звуков борьбы. Но на все это требовалось время.

Они проехали квартал по направлению к Пальмирским воротам, затем свернули налево по улице, которая должна была вывести их к башне, где Калгак видел синий сигнальный фонарь. Было много шума, но по-прежнему ничего, что однозначно говорило бы о боях. Это может быть ложная тревога. Но Калгак не был склонен к фантазиям. За все годы, что он знал его, Баллиста никогда не видел, чтобы каледонец поддавался панике. Фонарь мог быть зажжен по ошибке. Всеотец, пусть так и будет. Но если это было так, почему из башни не пришел посыльный, чтобы объяснить и принести обильные извинения? Баллиста двинулся дальше, толкая свою лошадь во что-то близкое к галопу.

Если не считать пьяного солдата, который встал у них на пути, а затем, пошатываясь, вернулся назад, они дошли до конца улицы без происшествий. Баллиста поднял правую руку и натянул поводья. Башня находилась примерно в пятидесяти ярдах, справа от них, на открытой местности.

Башня была погружена во тьму. Баллисте показалось, что он видит людей на боевой платформе. Он сидел, играя с лошадиными ушами, и думал. Изгиб стены мешал ему увидеть следующую башню слева от него, но справа от него все выглядело нормально на самой южной башне стены пустыни. Там горели факелы, в отличие от башни перед ним.

Он приказал им двигаться вперед. Выведя своих лошадей на открытую местность, они выстроились веером. Максим был справа от Баллисты, Пудент слева от него. Было очень тихо, фоновые шумы были очень далеко. Единственными звуками, которые Баллиста мог слышать вблизи, были цокот копыт их лошадей по утрамбованной земле, шипение ветра, дующего сквозь пасть дракона над его головой, и его собственное хриплое дыхание.

На полпути через открытое пространство Баллиста остановился. Лошади стояли в ряд, переминаясь с ноги на ногу. Было очень тихо. Внутренняя стена башни была примерно в двадцати шагах от нас. Дверь была закрыта. Баллиста набрал воздуха в легкие, чтобы окликнуть караул башни.

Он услышал звон спускаемых тетив, шелестящий звук оперения в воздухе. Он лишь мельком увидел стрелу. Он дернул головой влево и получил сокрушительный удар, когда стрела срикошетила от кольчужного полотна на правом плече, разлетевшись искрами. Гнедой мерин встал на дыбы. Уже потеряв равновесие, Баллиста рухнул наземь. Он тяжело приземлился и выронил щит. Он перекатился, чтобы убраться подальше от топающих копыт мерина. Следующая лошадь рванулась вперед, ее копыта застучали по твердой земле в нескольких дюймах от нее. Баллиста свернулся в тугой клубок, подняв руки и закрыв голову.

Кто-то схватил его подмышки и мощным рывком поднял на на ноги. - Беги, - сказал Максим. Баллиста побежал.

Они побежали к стене пустыни, стрелы отскакивали от земли вокруг них. Они повернули направо, чтобы поставить упавшую лошадь, дергающую ногами, между собой и лучниками на башне. Баллиста бежал, опустив голову.

Они достигли земляного вала внутри стены пустыни. Бегом, карабкаясь на четвереньках, они добрались до вершины. Прислонившись спиной к стене, Баллиста присел под углом, где сходились южная и пустынная стены. Максим прикрыл их обоих своим щитом, но теперь в них никто не стрелял. Баллиста огляделся вокруг. Ацилий Глабрион и двое из equites singulares все еще были с ним. Не было никаких признаков Кастриция, Пудента или других телохранителей. Он оглянулся назад, туда, откуда они пришли. Колонна воинов-сасанидов двигалась по открытой местности. Казалось, они вырываются из самой земли под стеной на ближней стороне башни.

-Черт, там был еще один подкоп, - сказал Максим.

Баллиста приподнялся и выглянул из-за стены. Снаружи, в свете звезд, длинная колонна персидских воинов поднималась по склону южного ущелья. На башне, удерживаемой Сасанидами, вспыхнули огни. В знак приветствия замахали факелами. Во внезапном свете Баллиста увидел знакомую фигуру на вершине башни.

-Нет, они поднимаются через христианские гробницы, вырубленные в стене ущелья, - сказал он.

На лысой голове отражался свет факела, густая борода торчала наружу, Теодот, советник Арета и христианский священник, неподвижно стоял на башне среди хаоса.

-Никогда не доверял этим ублюдкам, - сказал один из телохранителей.

Персидская колонна двигалась на север, в город, вверх по улице, по которой несколько мгновений назад проехал Баллиста со своим отрядом.

На северной стороне стены поднялась суматоха. Баллиста обнажил свой меч и вместе с остальными повернулся влево, чтобы встретить новую угрозу лицом к лицу. "Рома, Рома": новички выкрикивали ночной пароль. В поле зрения появился Турпион и полдюжины солдат XX Когорты. "Салус, Салус", - закричал в ответ Баллиста и его группа.

-Очередные плохие новости, - сказал Турпион.

-Другая группа христиан одолела часовых на Пальмирских воротах. Они спускают веревки, чтобы сасаниды могли подняться. На Стенной улице недостаточно трезвых людей, чтобы их остановить, - улыбнулся Турпион.

-Кто бы мог подумать, что в них это есть? - его тон предполагал, что он просто сделал легкий, небрежный комментарий о чьих-то невинных слабостях; кто бы мог подумать, что из всех людей они будут так преданы баням или цирку? Ничто в нем не выдавало того факта, что он только что объявил смертный приговор городу Арет и почти наверняка большинству своих слушателей.

Все смотрели на Баллисту. Он проигнорировал их, уйдя в себя. Его невидящие глаза смотрели на темное ущелье. Они оказались в ловушке в юго-западной части города. Калгак и лошади ждали во дворце на северо-востоке города. Прямой маршрут, улицы прямо под ними, были заполнены воинами Сасанидов. Если бы они пошли на север вдоль стены пустыни, то столкнулись бы с персами, входящими через Пальмирские ворота.

Путь вдоль южной стены был перекрыт врагом на башне, где стоял Теодот. Какой бы путь ни выбрала Баллиста, им придется прорубать себе путь наружу. Он подумал о Батшибе. Она должна быть в доме своего отца. Особняк Ярхая находился недалеко от Порта Аквариа в юго-восточном углу города. Баллиста принял решение.

-Туда, - Баллиста указала на блестящую лысую макушку Теодота на восточной башне.

-Вот и предатель. Мы отомстим, - в почти полной темноте послышалось низкое одобрительное рычание его спутников.

-Постройтесь, но тихо, бойцы.

Боевая галерея стены была достаточно широка, чтобы четверо мужчин могли идти в ряд. Баллиста заняла позицию справа, рядом с парапетом. Максим пристроился рядом с ним, Ацилий Глабрион за ним, Турпион следующим. Баллиста приказал Турпиону отойти в тыл. Было бы бессмысленно переводить всех старших офицеров в первую шеренгу. Солдат из XX Когорты, неизвестный Баллисте, занял место, освобожденное Турпионом. Баллиста оглянулась на крошечную фалангу. Всего в нем было двенадцать человек: четыре в ширину и три в глубину. Максим велел одному из солдат в тылу передать свой щит дуксу. Мужчина неохотно подчинился.

-Все готовы? - спросила Баллиста. -Тогда пошли, но тихо – мы еще можем застать их врасплох.

Они отправились трусцой вдоль стены. Башня была не более чем в пятидесяти шагах от него. У открытой двери, которая вела от стены к внутренней части башни, стояла группа из дюжины или около того персов. Они смотрели на город, указывая на него и смеясь. Римляне почти настигли их прежде, чем те это заметили. Возможно, персы и не ожидали контратаки, но они решили встретить ее.

Баллиста ускорился на последних нескольких шагах, перейдя на бег. Сасанид, стоявший перед ним, поднял свой длинный меч, чтобы обрушить его на голову Баллисты. Баллиста пригнулся и, вложив в это всю свою инерцию, ударил щитом в тело мужчины. Сасанид отлетел назад. Он врезался в воина позади себя. Оба упали на боевую галерею. Когда первый перс попытался подняться на ноги, на мгновение его левая нога не была прикрыта щитом. Баллиста опустил свой меч, яростно вонзив его в колено мужчины. Сасанид взвыл. Превозмогая боль, он думал только о том, чтобы защититься, и схватился за разбитую коленную чашечку. Баллиста вонзила острие его меча в промежность мужчины. Больше тот не сопротивлялся.

Второй сасанид поднялся на ноги. Баллиста прыгнул на него через хнычущего на полу мужчину. Сасанид опустил свой меч в яростном ударе. Баллиста приняла его на свой щит; от него полетели щепки. Быстро, как вспышка, слева от Баллисты короткий меч Максима вонзился персу подмышку. Мужчина согнулся и привалился к парапету.

Потеряв примерно половину бойцов, персы повернулись и обратились в бегство.

-За ними, - проревел Баллиста. -Не позволяйте им закрыть дверь.

Римские солдаты ворвались в башню по пятам за убегающими сасанидами. Преследуемые бросились вниз по лестнице, чтобы найти убежище в толпе, хлынувшей в город из христианского некрополя. Баллиста направился к лестнице, ведущей на крышу, перешагивая по две ступеньки за раз.

Когда Баллиста вышел на боевую платформу, он увидел двух персов с факелами, стоявших к нему спиной. Они подавали сигналы тем, кто снаружи, все еще поднимаясь по ущелью. Удар слева по голове прикончил того, кто был справа от Баллисты. Удар справа пришелся противнику по левому локтю, когда он поворачивался. Он выглядел ошеломленным, глядя на кровь, фонтанирующую из обрубка его руки, пока Баллиста не вогнал острие меча ему в рот. На секунду лезвие зацепилось. Затем Баллиста вытащил его, разбросав осколки зубов и кровь.

-Приди! - голос, подобный грому, эхом разнесся по башне. -И я увидел, и вот, конь бледный, и имя его всадника было смерть, и Аид следовал за ним.

Теодот указывал на Баллисту. Между двумя мужчинами была шеренга дерущихся бойцов. Баллиста мог ясно видеть высокого христианского священника над пригнувшимися фигурами сражающихся. Лицо Теодота сияло. Он кричал, его голос перекрывал лязг оружия.

-Шестой ангел вылил свою чашу на великую реку Евфрат, и ее воды высохли, чтобы подготовить путь царям с востока.

Эти слова не имели никакого смысла для Баллисты.

-Почему, Теодот? Зачем предавать своих сограждан?

Теодот рассмеялся, его большая густая борода взметнулась.

-Численно конников была вдвое больше десяти тысяч, умноженных на десять тысяч; я слышал их число… на всадниках были нагрудники цвета огня, сапфира и серы.

-Ты дурак! - заорал Баллиста. -Они убьют нас всех. Они не пощадят христиан. Они никого не пощадят.

-Я видел зверя, - продолжал разглагольствовать Теодот, - с десятью рогами и семью головами, с десятью диадемами на рогах и богохульным именем на головах… пусть тот, у кого есть разум, посчитает число зверя, ибо это человеческое число, его число шестьсот шестьдесят шесть.

-Почему? - взревел Баллиста. -Почему Сасаниды позволили убивать жителей этого города? Ради всего святого, Теодот, почему?

Теодот перестал петь. Он пристально посмотрел на Баллисту.

-Эти сасаниды – гады ползучие. Я делаю это не для них. Они ничем не лучше тебя. Они всего лишь орудие Бога. Я делаю это из жалости – из жалости к грехам людей. Сасаниды - это наказание, которое Бог назначил в своей бесконечной милости за грехи народа Арета. Христиане и язычники, мы все грешники.

В меньшинстве сасаниды на боевой платформе падали. Солдат прорвался сквозь их строй и направился к Теодоту.

-Если кто-то поклоняется зверю… он будет мучим огнем и серой в присутствии святых ангелов и в присутствии агнца.

Солдат взмахнул мечом, попав Теодоту в ногу. Христианин пошатнулся.

-Блаженны мертвые, которые умирают в Господе…

Солдат снова замахнулся. Теодот упал на четвереньки.

-Спаси...

Солдат расправился с ним в полном соответствии с военной наукой: один, два, три сильных удара по затылку.

Сопротивление персов на боевой платформе закончилось. Баллиста сосчитал оставшихся у него людей: Максиму, Турпиона, Ацилия Глабриона, двух эквитов-сингуляров, трех солдат из XX Когорты - девять человек, включая его самого.

-Есть ли раненые, которые не могут бежать?

Последовала пауза. Турпион вышел вперед. -С ними... разобрались. - Баллиста кивнул.

-Вот что мы сделаем. Персы подходят к стене. Они направляются прямо в город. На стене нет персов. Баллиста понятия не имел, правда ли это. Он обнаружил, что расхаживает взад-вперед, распираемый энергией.

-Мы направимся на восток вдоль стены к реке. Когда это будет безопасно, мы спустимся со стены. Мы отправимся в дом Ярхая. Там мы должны найти... должны собрать еще несколько человек. Мы проберемся через восточную часть города ко дворцу.

Баллиста поймал пустые взгляды.

-Там нас ждут лошади, - мужчины кивнули. Баллиста знал, что они понятия не имели, что он намеревался с ними сделать, если они зайдут так далеко и сядут верхом, но сейчас любой план казался мужчинам хорошим, по крайней мере, это давало им точку приложения сил, давало крошечный проблеск надежды.

Снова возглавляемые Баллистой, они с грохотом спустились по лестнице и вышли через восточную дверь. Когда они выходили, раздался крик и залп стрел. Шедшие за Баллистой люди закричали. Прижавшись шлемом к краю щита, Баллиста побежал. Неудачная стрела в ногу, и все будет кончено.

Через короткое время обстрел прекратился. Крики сасанидов затихли у них за спиной. Путь до следующей башни был еще долог. Легкие Баллисты горели. Повсюду вокруг себя он слышал затрудненное дыхание.

Дверь в следующую башню была открыта. Баллиста бросился внутрь, готовый к бою. Башня была пуста. Он нырнул в нее и вышел с другой стороны.

Следующая башня была недалеко. И снова она была покинута своими защитниками. На этот раз Баллиста повела их вниз по лестнице к двери на первом этаже, ведущей в город. Сразу за дверью он остановился, чтобы дать им отдышаться. Он огляделся. Не хватало только двух человек.

Баллиста огляделся. Переулок у стены был пуст. Он вывел их наружу, и, повернув направо, они побежали дальше в направлении реки.

К тому времени, как они пересекли открытое пространство, где в солдата попала стрела, предназначенная предателю – Теодоту, ублюдку, – вокруг были люди, солдаты и гражданские, направлявшиеся тем же путем, что и Баллиста и его люди, вниз к Порта Аквариа и реке.

Через некоторое время Баллиста повернул на север, на улицу, которая привела его к особняку Ярхая.

Главные ворота дома были открыты. Там было шестеро наемников с обнаженным оружием. Они выглядели встревоженными. Баллиста подъехал к ним. Согнувшись, положив руки на колени, втягивая воздух в легкие, ему потребовалось некоторое время, чтобы заговорить.

-Ярхай… где он?'

Наемник дернул головой. - Внутри. - Он сплюнул. –Молится.

Как только Баллиста вошел внутрь, Батшиба бросилась прямо в его объятия. Он обнял ее в ответ. Он почувствовал, как ее груди прижались к нему. Мы все скоро умрем, подумал он, а я все еще думаю о том, чтобы трахнуть ее. Мужчина остается мужчиной.

-Где твой отец?" - спросил Баллиста.

Она взяла его за руку и повела в личные покои смотрителя каравана.

В скудно обставленной белой комнате Ярхай молился, стоя на коленях на коврике.

-Ты ублюдок. Ты знал, не так ли? - голос Баллисты был свирепым. -Ответь мне.

Ярхай посмотрел на него.

-Ответь мне.

-Нет. - На сломанной скуле Ярхая дернулся мускул. -Да, я стал христианином. Меня тошнит от жизни, тошнит от убийств. Теодот предложил мне искупление. Но нет, я понятия не имел, что он задумал.

Баллиста попытался обуздать свой гнев. Он верил Ярхаю.

-Я дам тебе шанс на искупление, в этой жизни, если не в следующей.

Ярхай равнодушно посмотрел на Баллисту.

-Если я могу что-то с этим поделать, я не собираюсь умирать на этой засиженной мухами городской свалке. Во дворце меня ждут оседланные лошади. Если я смогу добраться туда, у меня есть план, который может сработать. Я возьму твою дочь с собой. Но мы никогда не доберемся до дворца, если кто-нибудь не задержит Сасанидов.

-Все будет так, как угодно Богу, - сказал Ярхай ровным монотонным голосом.

-Вставай и вооружайся, ты, трусливый ублюдок, - крикнула Баллиста.

-Не убий - нараспев произнес Ярхай. -Никогда больше я не отниму жизнь у другого человека.

-Если и есть что-то в этом мире, что ты любишь, так это свою дочь. Неужели ты не пошевелишься даже для того, чтобы попытаться спасти ее?

-Все будет так, как угодно Богу.

Баллиста в ярости огляделся вокруг. Батшиба стояла рядом. Без предупреждения он схватил ее за волосы и притянул к себе. Она вскрикнула от удивления и боли. Баллиста держал ее перед собой, его левая рука крепко сжимала ее горло.

Ярхай наполовину приподнялся. Автоматически его рука потянулась к левому бедру в поисках меча, которого там не было.

-Неужели ты позволишь ей попасть в руки Сасанидов? - Баллиста тихо заговорил.

-Ты знаешь, что они с ней сделают.

Ярхай ничего не сказал.

-Они изнасилуют ее. Один за другим они будут насиловать ее. Десять, двадцать, тридцать человек, сотня. Они изуродуют ее. Она будет умолять их убить ее задолго до того, как они это сделают.

На лице Ярхая было выражение мучительной нерешительности.

-Этого ты хочешь?

Правой рукой Баллиста схватил Батшибу за ворот туники. Яростным рывком он сорвал его вниз. Груди Батшибы вывалились на свободу. Она закричала и попыталась прикрыть ладонями свои темно-коричневые соски.

-Ты ублюдок. - Ярхай вскочил на ноги с выражением неописуемой боли на лице.

-Вооружись. Ты идешь с нами.

Баллиста отпустил Батшибу. Она выбежала из комнаты. Ярхай подошел к сундуку в углу. Из него он достал пояс с мечом и пристегнул его. Баллиста повернулся и ушёл. У ворот стояли только те шестеро мужчин, которые прибыли с Баллистой.

-Наемники сбежали, - сказал Максим.

Через несколько минут из глубины дома появился Ярхай с Батшибой. На ней была новая туника. Она не смотрела на Баллисту.

-Пора идти.

Ровной трусцой они направились на север, к дворцу. В этом путешествии было что-то кошмарное. Невдалеке раздавались крики. В воздухе уже чувствовался запах гари. На каждом перекрестке им приходилось пробиваться сквозь потоки охваченных паникой людей, бегущих на восток, к Порту Аквариа и реке. Баллиста знал, что на берегу реки у причалов будут происходить сцены почти невообразимого ужаса, где тысячи перепуганных людей будут бороться за место на одной из очень немногих лодок. Дети, разлученные со своими матерями, растоптанные ногами: об этом невыносимо было думать. Баллиста опустил голову и побежал на север.

Они только что миновали храм Зевса Теоса, были в квартале от открытой площадки, на другой стороне которой находился дворец, когда услышали погоню.

-Вот он! Десять фунтов золота тому, кто поднесет шахиншаху голову большого варвара.

На секунду Баллисту показалось, что он узнал голос персидского офицера, которого он обманул той темной ночью в ущелье, но он понял, что это были всего лишь его собственные усталые мысли, обманывающие его.

Сасаниды все еще были в сотне шагов от нас, но их было много, и они выглядели свежими. Баллиста и те, кто был с ним, были измотаны.

-Иди, - сказал Ярхай. - Улица узкая. Я могу задержать их.

Баллиста посмотрел на Батшибу. Он ожидал, что она закричит, прильнет к отцу и будет умолять его. Она этого не сделала. Какое-то время она смотрела на своего отца, затем повернулась и побежала.

-Ты примешь бой не в одиночку. Я останусь. - Ацилий Глабрион повернулся к Баллисте. –Ты не любишь патрициев. Но я покажу тебе, как умирает один из Ацилиев Глабрионов. Как и Гораций, я буду держать мост.

Баллиста кивнул и вместе с Максимом побежал за остальными.

Вскоре послышались звуки борьбы. Когда он миновал артиллерийский склад, Баллиста остановился и перевел дух. До дворца оставалось всего пятьдесят ярдов. Он оглянулся. В конце улицы было полно персов. Он не смог разглядеть Ярхая. У защитника караванов не было времени надеть свои доспехи. Он не смог бы долго продержаться. Но там был Ацилий Глабрион, маленькая фигурка на расстоянии, окруженная врагом. Баллиста побежал дальше.

-Ты не торопился. – просиял Калгак.

Баллиста слабо улыбнулся. Он слишком устал, чтобы отвечать. Он прислонился к стене конюшни. По сравнению с предыдущим днем, конюшни были пусты. Баллиста встрепенулся, чтобы спросить телохранителя, где остальные equites singulares. Мужчина выглядел смущенным.

-Мы... они… ах, они думали, что ты не вернешься. Снаружи остались только Тит и я.'

-Было несколько моментов, когда они были почти правы.

Баллиста провел руками по лицу. Как тебя зовут?

-Феликс, доминус.

-Тогда будем надеяться, что твое имя - предзнаменование". Баллиста спросил Калгака о рабах, прикрепленных к дворцу, и получила ответ, что все они исчезли. Он закрыл глаза и вдохнул успокаивающие запахи конюшни. У него болела грудь. Все мышцы его ног дрожали от усталости. Его правое плечо было в ссадинах, там, где пояс с мечом натер кольчугу. Его так и подмывало просто лечь на солому. Конечно, он был бы в безопасности, окруженный этими домашними запахами, разумеется, сасаниды не нашли бы его здесь? Ему просто нужно было поспать.

Детская фантазия северянина была разрушена появлением Максима.

-Мы готовы идти. Все снаружи и верхом, кроме нас. - кельт бросил ему бурдюк с водой. Баллиста попытался поймать его одной рукой, но безуспешно. Он жонглировал им двумя руками, пока не поймал его. Он откупорил его, налил немного воды в сложенную чашечкой ладонь и умыл лицо, прополоскав усталые глаза. Затем сделал пару глотков.

-Тогда пора идти.

Снаружи взошла луна, почти полная. Узкий переулок между дворцом и зернохранилищами был залит его светом. Баллиста попытался вспомнить, была ли на его родине это жатва или луна охотника. Он слишком устал, чтобы вспоминать. Он подошел к стремянке. Деметрий подвел Коня Бледа. Баллиста с трудом забрался в седло.

В седле он почувствовал себя немного лучше. Он посмотрел вверх и вниз по аллее на лошадей и всадников. Кроме него, там было четырнадцать всадников: Максим, Калгак, Деметрий, Багой, Турпион, два оставшихся члена его официального штаба – писец и посыльный, два эквита-сингуляра Тит и Феликс и еще четыре солдата, которые пересекли город с ним – три солдата из XX Когорты и еще один телохранитель. И там была Батшиба. Еще там были три лошади, нагруженные припасами.

-Что нам делать с остальными шестью оседланными лошадьми в конюшне? - спросил Калгак.

Баллиста знал, что он должен приказать убить их или перерезать им сухожилия в случае, если они помогут преследованию. - Перережьте подпруги и уздечки. - Калгак спрыгнул с лошади, исчез в конюшне и через несколько мгновений вернулся. Когда каледонец снова сел на коня, Баллиста дала сигнал выдвигаться.

Во второй раз за эту ночь Баллиста повел колонну всадников вокруг храма Юпитера Долихена. Они выехали на широкую дорогу, ведущую к марсианскому кампусу, и Баллиста пустил Коня Бледа в галоп. На случай, если он падет, он поспешно рассказал Максиму, Калгаку и Турпиону о своем плане, каков он был. Они не выглядели взволнованными. Он не сказал об этом остальным. Не было смысла пугать их еще больше.

Военный квартал, через который они с грохотом пронеслись, был пуст. Римляне бежали; персы еще не прибыли. С юга через дорогу повалил дым. Когда он пронесся мимо военных бань, Баллиста заметила, что солдат в коме сошел со ступенек. Как и девушка. Удачи тебе, брат, подумал он, и твоей девушке.

Кавалькада помчалась по улице, грохот копыт эхом отражался от стен.

С улицы слева доносились звуки борьбы. Баллиста мельком увидела, как один из наемников прижался спиной к стене амфитеатра, его меч сверкал в свете факелов, когда он пытался сдержать воющую толпу воинов-сасанидов. Через мгновение видимость и звук были перекрыты зданием на следующем углу.

-Хаддудад! - крикнула Батшиба. Она яростно натянула поводья своей лошади. Тем, кто следовал за ней, пришлось резко свернуть или притормозить, чтобы избежать столкновения с ней.

-Оставь его, - крикнула Баллиста, - у нас нет времени.

-Нет. Мы должны спасти его. - Батшиба повернула свою лошадь и, ударив пятками, направилась обратно к углу.

-Боги подземные, - пробормотал Баллиста. Когда он повернул Коня Бледа, он крикнул Турпиону, чтобы тот ехал дальше с остальными, а Максиму - чтобы он шел с ним. Он отправился вслед за Батшибой. Что это с ней? Она бросила своего отца на верную смерть всего лишь многозначительным взглядом, но теперь она рисковала своей жизнью ради одного из его наемников. Было ли это чувством вины за то, что она оставила своего отца, что заставляло ее делать это? Было ли это что-то связано с Хаддудадом? Баллиста почувствовала укол ревности.

Конь Блед завернул за угол; конь Максима был всего на шею позади. Хаддудад все еще стоял. У его ног распростерлась пара персов. Шумиха вокруг наемника поутихла с приходом Батшибы. На глазах у Баллисты она сразила перса, стоявшего рядом с ней. Но потом толпа сомкнулась. Двое мужчин схватили ее за поводья. Другой схватил ее за правый сапог и стащил с седла. Раздались громкие крики.

Все внимание персов было приковано к девушке или наемнику. Они совершенно не обращали внимания на приближение двух всадников. Баллиста держал свой меч прямо вдоль шеи своего коня, его рука была напряжена. Перс резко повернул голову как раз перед ударом. Было уже слишком поздно. Меч пробил кольчугу и вошел между лопатками. Удар отбросил Баллисту назад в седле. Он пропустил руку вперед, вниз, затем вверх прямо за спину, когда перс упал, его тело соскользнуло с клинка под собственной тяжестью

Баллиста обошел группу персидских воинов с другой стороны. Максим, как всегда, был рядом с ним. Они развернули своих лошадей. Ударив каблуками, они снова поехали вперед. Краем глаза Баллиста увидел, как Хаддудад яростно атаковал сасанидов, все еще стоящих перед ним.

Перс нацелил удар в голову Коня Бледа. Баллиста заблокировал его удар щитом, затем нанес мечом поперек и вниз сокрушительный удар по верхушке куполообразного железного шлема мужчины; полетели искры, раздался громкий треск, и лезвие вонзилось в череп.

Снова Баллиста пробился сквозь толпу, Максим, как всегда, был рядом. Оставшиеся персы бежали. На земле их было несколько. Среди них была Батшиба, она лежала без движения.

Хаддудад побежал вперед. Он обнял голову девушки.

-Все в порядке. Она приходит в себя. - он помог ей подняться на ноги. Стояла она на них неустойчиво. Максим подбежал рысью, ведя за собой лошадь Батшибы. Хаддудад помог ей сесть в седло. Затем, гибким прыжком бывалого наездника, наемник запрыгнул ей за спину.

-Пора ехать, - сказал Баллиста, подавляя свое раздражение.

Лошади с грохотом поскакали обратно тем же путем, которым пришли.

Баллиста и Конь Блед прорвались сквозь чернильно-черную тень между штабом и казармами и вышли на залитую лунным светом пустоту марсова поля. На этот раз не было никаких шансов, что появится фигура Ацилия Глабриона. Баллиста указала Коню Бледу на храм Бела и северную стену.

Подъехав к северным задним воротам, он натянул поводья. Они стояли открытыми. Турпион и один из телохранителей забирались обратно в седло. Должно быть, им пришлось спешиться, чтобы открыть ворота. Скорее всего, часовые оставили их закрытыми, когда бежали. Баллиста гадал, куда подевались часовые. Возможно, они бежали пешком на восток по выступу за стеной. Они попытались бы спуститься со скалы у реки, надеясь найти лодку – хотя, возможно, только возможно, им пришла в голову та же идея, что и ему. Без лошадей это не могло бы сработать. Без лошадей у них не было бы никаких шансов спастись.

Баллиста быстро приказал снять припасы с одной из вьючных лошадей. Хаддудад спрыгнул со спины Батшибы и сел на их место.

Схватив один из мешков поменьше с выброшенной провизией, Баллиста спросил Батшибу, все ли с ней в порядке. Она просто сказала "да".

-Пора двигаться.

Баллиста провела Коня Бледа через ворота и повернул направо. Остальные последовали за ним. Уступ был достаточно широк для двух лошадей в ряд, но угроза отвесного обрыва слева заставляла их держаться гуськом. Он пустил лошадь шагом, пока не добрался до большого оползня, который впервые заметил много месяцев назад, в день охоты на льва. Он подал знак остановиться и повернулся лицом к остальным. Он указал вниз.

Баллиста наполовину ожидал коллективного вздоха, шквала протеста. Его не последовало. Он посмотрел вниз на большой скат, образованный оползнем. Он начинался примерно в трех футах ниже выступа, а затем обрывался под ужасно крутым углом, градусов в сорок пять или даже хуже. В ярком лунном свете почва выглядела рыхлой и коварной. Тут и там торчали злые скалы. Казалось, они тянутся в бесконечность.

Баллиста оглянулась на остальных. Они были очень тихи. Никто не пошевелился. Глаза солдат под шлемами казались омутами черной тени. Баллиста хорошо понимал их нерешительность. Вперед выехал всадник. Это была Батшиба. Ее лошадь остановилась на краю обрыва. Не говоря ни слова, она ударила пятками, и лошадь рванулась вперед. Баллиста наблюдал, как он приземлился. Борясь за равновесие, он начал царапаться и соскальзывать вниз.

Баллиста заставил себя отвести взгляд. Он подтолкнул Коня Бледа к лошади Деметрия. Он взял поводья из рук мальчика и подвел лошадь к краю. Он перекинул поводья через один из рогов седла мальчика. Он наклонился ближе и тихо сказал ему забыть о поводьях, просто откинуться назад и вцепиться в седло. Мальчик был с непокрытой головой. Он выглядел испуганным. «Держись крепче». Баллиста обнажил свой меч. Мальчик вздрогнул. Меч сверкнул, описав дугу в воздухе. Баллиста с силой опустил клинок плашмя на круп лошади мальчика. Она прыгнула вперед, во тьму.

-Так ты боишься последовать туда, куда осмеливаются пойти девушка и секретарь-грек? - позвал Баллиста, взяв под уздцы одну из вьючных лошадей. Он подвел её к краю. Он посмотрел вниз на головокружительный обрыв. Всеотец, подумать только, что во второй половине дня охоты на льва я подумал, что хотел бы сделать это ради развлечения. Он сильно ударил пятками.

Когда Конь Блед приземлился, Баллисту подкинуло вверх, почти выбросив из седла. Как только копыта мерина нащупали скат, Баллиста рухнул обратно в седло, удар отдался в позвоночнике. Поводья натянулись, отдергивая его правую руку назад, выворачивая плечо, кожа выскальзывала из пальцев, обжигая. Вьючная лошадь последовала за ним, и давление ослабло.

Баллиста откинулся назад так далеко, как только мог, упираясь спиной в задние рога седла, подтягивая бедра под передние. Пандус опустился перед ним. Торчали зазубренные, острые камни. Дно ущелья казалось бесконечно далеким. Он подумал, не закрыть ли глаза, вспомнил, как ужасная реальность нахлынула на него, когда он снова открыл их в осадном туннеле и устремил взгляд на гриву Коня Бледа.

Они спускались все ниже и ниже. Все ниже и ниже. Потом все было кончено. Конь Блед подобрал под себя ноги, и они побежали по ровному дну оврага.

Баллиста развернул двух лошадей туда, где ждали Деметрий и Батшиба. Максим прогрохотал мимо, вопя как сумасшедший. Один за другим Калгак, Багой, посыльный и писец спустились вниз. Затем случилась катастрофа.

На полпути вниз по пандусу лошадь одного из солдат – невозможно было сказать, кого именно, – потеряла опору. Лошадь накренилась вперед; ее всадник был наполовину сброшен. Лошадь приземлилась на него. Вместе, в лавине камней и земли, они покатились вниз. Следующий всадник был почти на них сверху. В последний момент окровавленный, изломанный клубок лошади и человека свалился навстречу своей судьбе с дальнего края пандуса. Путь снова был свободен.

Все остальные добрались до самого низа. Турпион шел последним, ведя за собой одну из вьючных лошадей. Храбрый человек, подумал Баллиста. Чем больше лошадей совершало спуск, тем больше поверхность пандуса была изрезана, тем более неустойчивой она становилась.

Баллиста выстроил их в линию. Феликс пропал. Его имя не оказалось пророческим. Лошадь одного из других солдат захромала. Баллиста спрыгнул вниз, чтобы осмотреть его ногу. Травма была слишком серьезной, чтобы лошадь смогла скакать. Баллиста снял поклажу с одной из двух оставшихся вьючных лошадей и велел солдату садиться верхом. Он отпустил хромую лошадь. Та стояла с безутешным видом.

Махнув остальным следовать за ним, Баллиста направил Коню Бледа вверх по ущелью, подальше от реки. Во главе колонны он удерживал их на ровном галопе.

Они не успели уйти далеко, когда услышали крики. Высоко над ними, слева, вспыхнули факелы. Пронзительно завыла труба. Конники сасанидов двигались вдоль уступа, следуя по их следам. Баллиста чувствовал себя нелепо и подавлено. Каким-то образом он надеялся, что сможет ускользнуть незамеченным, как воры ночью. Всеотец, молился он, Глубокий Капюшон, Всевышний, Исполнитель Желаний, пусть их лошади откажутся от ужасного падения, пусть мужество их всадников покинет их. У него было мало надежды на то, что молитва будет услышана. Он перешел к надежде, что их собственные лошади настолько сместили поверхность пандуса, что тот рассыпется и предаст персов, разделив кровавую судьбу Феликса.

Когда звуки преследования усилились, Баллиста подавил желание пнуть своего коня в галоп. Он мог чувствовать мысли всех тех, кто стоял позади него, желая, чтобы он увеличил темп. Он проигнорировал их. Так не годится. Он вспомнил, как тяжело пришлось ему во время погони за диким ослом. Он заставил себя пустить Коня Бледа ровным галопом, позволив мерину самому выбирать дорогу.

Вскоре изгиб оврага скрыл их от преследователей. Жара предыдущего дня все еще тяжело висела в глубине. Баллиста пронесся сквозь тучи мошек. Они попали ему в глаза и рот.

Баллиста приблизился к развилке оврага. Прежде чем направить коня в узкий поворот направо, он оглянулся. Батшиба и Калгак были рядом. Максима было не видно. Он не слышал, как упала лошадь. Не было никакого переполоха. Он был удивлен, но не слишком встревожен. Он поскакал дальше. Тропинка начинала подниматься все более резко.

Максим наслаждался спуском по пандусу. Он гордился тем, что с самого начала знал, что задумал Баллиста. Как только они увидели оползень в тот день, когда убили льва, Максим понял, что однажды они попытаются спуститься по нему верхом. По общему признанию, он не думал, что это будет глубокой ночью, спасаясь от разграбления города. Но это только добавило остроты приключению.

Услышав звуки погони, Максим повернулся в седле и оглянулся на колонну. Все казалось прекрасным. Но он заметил, что Багой отвел свою лошадь в сторону и позволил другим начать обгонять его. Максим сделал то же самое. Постепенно он опустился обратно вниз по колонне. К тому времени, как они въехали в правую развилку ущелья, позади Максима было всего три всадника. Когда проход снова открылся, он прижал коня к каменной стене и махнул Титу и Турпиону, чтоб те проезжали мимо.

Максим сидел неподвижно. Персидского мальчика нигде не было видно. Максим развернул коня и, обнажив меч, отправился обратно тем же путем, которым пришел. «Так вот в чем твоя игра, ты, вероломный маленький ублюдок. Сядьте на развилке и направьте их за нами. Что ж, ты окажешься в Аду прежде, чем это произойдет, ты, маленький засранец». Он двинулся дальше, камни с грохотом вылетели из-под копыт его лошади.

И действительно, там, на развилке, Багой неподвижно сидел на своем коне. Максим погнал своего скакуна быстрее. Персидский мальчик увидел приближающегося Максима, увидел клинок в его руке. Он вскинул руки ладонями вперед.

-Нет, пожалуйста, нет. Пожалуйста, не убивай меня.

Не говоря ни слова, Максим вышел вперед.

-Нет, пожалуйста, ты не понимаешь. Я не собираюсь предавать тебя. Я пытаюсь спасти тебя. Я укажу им на неправильный поворот.

Максим яростно натянул поводья, его лошадь почти встала на дыбы. Он протянул руку и схватил мальчика за длинные волосы. Он наполовину вытащил его из седла. Меч кельта сверкнул и нашел горло мальчика. Кончик лезвия просто рассек кожу. Струйка крови, очень черная в лунном свете, потекла по блестящей стали.

-И почему я должен тебе верить?

Багой посмотрел в бледно-голубые, ужасно пустые глаза Максима. Он не мог говорить. Шум погони эхом разнесся по ущелью. Из-за звуков, отражавшихся от каменных стен, невозможно было сказать, как далеко были преследователи.

-Давай, у нас не вся ночь впереди.

Багой с трудом сглотнул.

-Баллиста и ты - не единственные люди, у которых есть честь. Ты спас мне жизнь, когда легионеры напали на меня. Теперь я верну этот долг.

Долгое, очень долгое время никто из них не произносил ни слова. Меч остался у горла Багоя. Пристально смотрящие голубые глаза ничего не выдавали. Звуки погони становились все громче.

Меч исчез. Максим тщательно вытирал его тряпкой, висевшей у него на поясе. Он вложил его в ножны. Он улыбнулся.

-До следующего раза, мальчик.

Максим развернул своего коня и поскакал обратно тем путем, которым приехал, вверх по правому ответвлению оврага вслед за остальными.

Высоко на холмах Баллиста сидел на коне и смотрел вниз на горящий город. Усиливался южный ветер. Он вытягивал в ночное небо длинные огненные ленты. Время от времени поднимались плотные облака искр, похожие на извергающийся вулкан, когда рушилось здание. Умирающий город находился по меньшей мере в полутора милях отсюда. Никакие звуки не долетали до Баллисты. Он был рад этому.

Все наши усилия и привели к этому, подумал он. Это моя вина? Неужели я так сильно сосредоточился на осадных работах Сасанидов, что не уделил достаточного внимания возможности предательства? Если бы я как следует подумал о христианах, были бы там подсказки; увидел бы я их?

Упало еще одно большое здание, и вверх поднялся сноп искр. Нижняя сторона бегущих облаков была окрашена в розовый цвет. Уродливая, нежеланная мысль всплыла на поверхность сознания Баллисты, как большая щука с пастью, полной острых зубов: это должно было случиться. Вот почему был послан я, а не Бонит или Цельс. Вот почему мне не дали никаких дополнительных войск. Вот почему цари Эмесы и Пальмиры сочли возможным отказать в моих просьбах о выделении войск. Никто и не собирался посылать подмогу. Императоры уже знали, что две полевые армии понадобятся в другом месте в этот сезон кампании; что одна отправится на Дунай с Галлиеном, чтобы сразиться с карпами, а другая - с Валерианом, чтобы разобраться с готами в Малой Азии. Все ждали, что Арет падет. Город, его гарнизон, его командир были расходным материалом. Нами должны были пожертвовать, чтобы выиграть время.

Баллиста обнаружил, что он смеется. В каком-то смысле он преуспел. Город пал, но он выиграл Римской империи некоторое время. Ценой стольких страданий, стольких жизней, стольких тысяч жизней он купил Римской империи некоторое время. Императоры должны приветствовать его как вернувшегося героя. Конечно, этого бы не произошло. Они хотели мертвого героя, а не живого свидетеля их бессердечного предательства города Арет. Они хотели, чтобы их бесполезный варвар, Дукс Реки, умер с мечом в руке в почерневших от дыма руинах города, а не шатаясь, вернулся в имперский двор, пропахший неудачей и предательством. Баллиста был бы помехой. Его обвинили бы, сделали козлом отпущения, его репутация была бы разорвана в клочья.

Однажды, поклялся он, эта империя пожалеет обо всем, что сделала.

Город все еще горел. Баллиста увидел все, что хотел увидеть.

Повернувшись в седле, Баллиста оглянулась на строй. Все, до кого ему было дело, были там: Калгак, Максим, Деметрий. И там была Батшиба. Другие мысли пришли ему в голову – фигура большого человека в капюшоне, Мамурра, погребенный во тьме под стенами. Он прогнал их. Он оглянулся за колонну. Не было никаких признаков какой-либо погони. Он дал сигнал двигаться дальше.

В тылу колонны последний оставшийся фрументарий смотрел на горящий город Арет. Он задавался вопросом, какой отчет он напишет императорам обо всем этом. Он бросил последний взгляд на пылающий восток и пришпорил лошадь, чтобы последовать за остальными. Он чихнул. И он задавался вопросом, чем закончится это новое путешествие.

Конец