Вояджер 3 (СИ)

Глава 15

Земля, год примерно тот же. Или совсем другой

Новые вызовы — полезная вещь, заставляют иногда думать. Например, над вопросом об исследовании поверхности планеты или другого небесного тела перед совершением посадки. Вроде бы всё верно: однажды чуть не провалившись в тартарары на слоёном и совершенно непрочном пироге Арраи, начинаешь искать подвоха даже в совершенно твёрдом гранитном основании. Нет, на бывшем острове в архипелаге Шпицберген мы ничего опасного для корабля не нашли, хотя и без данных сканера знали об угольных шахтах. Просто внезапно мне в голову пришла простая мысль: если у скафандра можно вывернуть гравитацию наизнанку, то почему бы не сделать это с кораблём?

Ответ оказался безрадостен: ничего более, кроме уже известных нам «включить-выключить» и небольшой настройки в пределах одного g, где максимум — значение параметра на Аррае, сделать было нельзя. А может, оно и правильно? Одно дело маленький скафандр, другое — огромный корабль, он немного посложнее будет.

Впрочем, размеры «Веясандара» никак не помешали ему удачно приземлиться на посадочной площадке около архива. Даже со всей до сих пор наваренной бутафорией мы почти не вылезли за габариты бетонного покрытия. Они тут вертолёты-гиганты принимали, что ли? А вообще, дело серьёзное, надо бы нам обзавестись транспортным средством поменьше типа такого, что нашёлся в схроне ордена. По безопасности проиграем, конечно, зато можем сесть там, где «Вояджер» просто не поместится.

Из корабля мы вышли по всем правилам, подсмотренным когда-то в кинофильмах. Водим оружием из стороны в сторону, ищем противника через прицел, ну прямо как тот корфу, что сопровождал учёных при высадке на Маддаре. Вот только с ним у нас есть большая, нет, даже огромная разница: нас никто не видит. И вовсе не из-за отсутствия здесь противника как такового — я вполне допускаю, что где-то кто-то выжил и сейчас занимается проблемами собственного существования, — а благодаря включённой мимикрии и маскировке. «Вояджер» полностью невидим, мы же стараемся слиться с окружающей обстановкой. Надо же когда-то думать об безопасности?

— Никого, — Женька немного расслабился и опустил оружие.

Мой скафандр услужливо подчёркивал контур Евгения вместе с арраярской винтовкой, которая без особых проблем интегрировалась с системой мимикрии. У меня же ничего подобного не было, только прихваченные с базы на Маддаре корфинянские образцы. Пришлось ограничиться пистолетом, как менее габаритной штукой. Со стороны, наверное, выглядело действительно дико.

— Пройдёмся по домикам? — предложил я. — Может, там кто есть.

— Стоит ли? Посмотри вокруг, ты видишь здесь хоть малейшие признаки обитания человека? Ставлю сотню рублей на то, что мы бы сразу их заметили. Тут и раньше жило два с половиной землекопа, это же не просто Крайний север, а жутко заполярный. Как только прервалось снабжение, все или попытались свалить или умерли позже от голода.

Женька был прав: местность больше напоминала недавно посещённый Марс с тем лишь различием, что здесь стояли знакомые земные домики, а не герметичные модули. Воздух на Земле, на удивление, всё ещё годился для дыхания, но убирать защитные коконы мы не стали. Бережёного пустота бережёт — я знал это точно. Правило не всегда работало, однако зачем им пренебрегать лишний раз?

— Давай заглянем, мне любопытно, — настоял я.

— А дома ему побывать было не любопытно, — с долей сарказма в голосе заметил Женька.

— Не начинай, заскочим в твой музей на экскурсию.

— Сразу бы так, — буркнул Евгений. — Ладно, пошли, удовлетворим твой интерес.

И мы двинулись к ближайшему строению. Песок под ногами хрустел почти так же, как на Марсе, только цветом отличался. Оранжевый против красного. Я взглянул на небо, оно было обычное, голубое и совсем без облаков. Если притвориться, что ничего не произошло, то можно представить всё вокруг какой-нибудь Сахарой или другой пустыней. Только Солнце висело не так высоко и выдавало наше настоящее местоположение, да и температура совсем не экваториальная, градусов десять по Цельсию при переводе с арраярского. Не удивлюсь, если сейчас здесь стоит «лютая» зима, с погодами нынче полные непонятки. А ещё там нет полосатых гор, почти сплошной стеной возвышающихся в нескольких десятках километрах отсюда. Когда-то путь до туда можно было преодолеть по воде, но сейчас вместо ушедшего океана плескалось море песка.

Домик и издалека не казался чем-то особенным, а уж вблизи он и вовсе смотрелся довольно уныло: красноватого оттенка выцветшие стены из ребристого листового металла, наверняка сделанные по типу сэндвич-панелей, разбитые и давно пожелтевшие пластиковые окна, крыша, выложенная скукоженной от времени непонятной тёмной субстанцией да покосившаяся дверь. Рука дизайнера к этому сугубо утилитарного вида строению никогда не прикасалась, обычная безо всяких изысков коробка. Остальные дома выглядели почти полностью идентично. Суровая холодная реальность того времени диктовала принимать простые решения, а не гнаться за красотой, изяществом и панорамными окнами, сквозь которые была бы видна уютная обстановка внутри с обязательным камином. Хотя о чём это я? Здесь жили сотрудники архива, а не туристы. Здесь работать надо.

Дверь со скрипом отворилась; вовнутрь, так, кажется, делают в местах, где возможны снегопады с сильными ветрами, способные за короткий срок буквально завалить вход. Я всё же обернулся и посмотрел на пустой посёлок, исподволь ожидая реакции на новый звук.

— Да говорю же, нет здесь никого, — буркнул Евгений, но несмотря на свои же слова, тоже повернулся и поводил головой туда-сюда.

— А если они прямо за дверью поджидают?

— Так уже выскочили бы, — ответил Женька и первым вошёл внутрь, осторожно, что бы сам ни говорил до этого.

Пусто, заброшено и убито. В домике царил хаос и беспорядок, здесь когда-то побывали мародёры, и не раз, и не два, с вероятностью близкой к ста процентам из самих же местных жителей Шпицбергена, а не гипотетических пришлых людей с материка.

— Удовлетворил своё любопытство? — с иронией произнёс Евгений через несколько минут.

— Почти, — я с сожалением бросил на пол разбитый пару столетий назад планшет.

Если здесь когда-то и были бумажные книги, тетради, журналы или что-то подобное, а также вещи, хоть на малую толику состоящие из дерева, то они давно сожжены. Вокруг валялся только бесполезный, но такой же убитый пластик и металл. Не думаю, что зима отступила внезапно, в один момент. Людям приходилось выживать, винить их нельзя.

— Пойдём дальше? — поинтересовался Евгений. — Но чует моё сердце, там мы найдём тоже самое.

— Пойдём.

Неверное решение с моей стороны, оно стоило нам часа потраченного впустую времени. Крохотный посёлок при архиве оказался полностью разграблен и даже частично сожжён. Почему-то так всегда бывает с заброшенными строениями. Кому-то однажды приходит в голову идея развести внутри костерок, и не важно с какими целями: просто погреться, приготовить пищу или из ребяческих побуждений. Один раз не забудут потушить, второй, третий, а на десятый плюнут на это дело и уйдут по свои делам. Да чего там говорить, неудачно прошли мимо огня и случайно пнули полено, а оно улетело в сторону и попало ровно в пропитанную машинным маслом старую ветошь. И всё, пожар.

Солнце, висящее довольно невысоко, и не думало садиться, когда мы бросили бесполезный осмотр домиков и выдвинулись на поиски входа в сам архив. Скафандры давно были переведены в обычный режим работы, мимикрия отключена для экономии энергии.

— Здесь где-то должен быть вход в шахту, — сказал я. — Если мне память не изменяет, то они ничего сами не копали, пришли уже на готовое…

— А вон эта дорожка из непонятных штук не туда ведёт?

Начиная с самого края посёлка и дальше до стоящего в стороне одинокого здания, куда мы пока не добрались, и вправду валялись какие-то то ли контейнеры, то ли вагонетки без колёс.

— Похоже, в этих ёмкостях когда-то транспортировали уголь, — вынес вердикт Евгений после того, как мы подошли к первым из них, чтобы рассмотреть. — Вот и подвес тут какой здоровый приварен, и тросы есть.

— Нет только, куда бы всё это крепилось. — я зачем-то заглянул внутрь одного из контейнеров, но тот, как и ожидалось, был пуст, только немного песка и темноватого цвета стенки.

— Сожгли, — пожал плечами Женька. — Или разобрали ещё раньше, тут сложно понять.

Дорожка из брошенных контейнеров закончилась у аляповатого, сделанного по типу «и так сойдёт» ангара. Его собирали долго, не за один раз, добавляя постепенно всё новые и новые пристройки, пока не получился вот такой, когда-то тоже красного цвета, уродец. Никаких тебе изящных форм, диковинных конструкций или тому подобного. Бездушное, некрасивое и настолько же дешёвое творение из нашего с Женькой времени, а то и на целый век пораньше. «А может, его тогда же и забросили?» — в мою голову пришла несколько неожиданная мысль. Законсервировали, ушли и забыли.

— Ты тоже думаешь, что архива здесь нет? — Женька угадал мои мысли. — Перенесли в другое место там или финансирование закончилось.

— Сейчас проверим, — ответил я и попробовал навалиться на небольшую дверцу, врезанную в правую, в несколько человеческих ростов, створку ангара.

Дверь со скрипом, но поддалась, а затем неожиданно быстро распахнулась, да так, что я чуть не улетел вслед за ней.

— Не заперто, — констатировал очевидный факт Евгений.

В ангаре было темно, чернота неизвестности уходила далеко вглубь, и только немного света из открытого прохода позволяло нам разглядеть ближайший десяток метров перед собой. Конструкция ангара выдержала испытание временем, ничего не обвалилось и не прохудилось. Может, оно и не красиво, но зато надёжно.

— И пусто, — продолжил Евгений.

Совсем пусто, конечно, здесь не было. Под потолком гирляндой исчезали во мраке длинные лампы, по краям успевших проржаветь рельс валялись опрокинутые на бок пустые решётчатые тележки, на правой стене располагался электрический щит с большим рубильником и с сохранившейся наклейкой в виде молнии. Рядом со щитом висел приоткрытый пуль управления, из которого свисали оторванные провода.

Режим ночного видения вернул нам нормальное зрение. Тьма отступила и стало понятно, что протянутые по середине ангара рельсы упираются метров через тридцать в ещё одну двустворчатую дверь. На этот раз настоящую надёжную, выкрашенную хорошо сохранившейся белой краской и с давно не работающими светодиодами в виде знакомой аббревиатуры AWA и словами Protecting World Memory.

— Ну, по крайней мере, эту дверь точно не вскрывали, — Евгений подёргал за ручку. — Так что насчёт защиты памяти они, может, и не ошиблись.

— А зачем её вскрывать? Там семян нет, это в соседнее хранилище.

— Оно далеко отсюда? — поинтересовался Женька, продолжая осматривать дверь.

— Вроде, нет, где-то рядом совсем, — ответил я. — Но думаю, оно как раз и разграблено ради еды. А здесь что? Микрофильмы и перфокарты? Или ты знаешь ещё какой-нибудь способ сохранить данные на столь большой срок?

— На что-нибудь типа грампластинки, только из устойчивого к коррозии сплава, как у оригинального «Вояджера». А ещё раньше были такие оптические диски, там лазером информация считывалась. Правда, делались они из пластика с металлическим напылением, так что насчёт долговечности ещё надо смотреть. Проберёмся в хранилище — узнаем.

— Ну что там? Резать будем? — спросил я, когда Евгений отошёл от двери.

— Замка как такового не вижу, — ответил он. — Считывателя нет. Должно открываться просто так.

— Думаешь они так халатно относились к безопасности? Заходи, кто хочешь?

— Это кто интересно? Белые медведи? Здесь чужаков не было, все свои. И к тому же, как потомки в случае катастрофы должны сюда попадать? Петли с той стороны просто проржавели и прикипели, и никаких секретов.

Предположение Евгения мы решили проверить незамедлительно. Иначе зачем тащить с собой резаки? Пара минут и кусок металла высотой в человеческий рост шмякнулся по ту сторону двери, подняв кучу пыли. Да уж, там точно никто не бывал долгие годы. Не став ждать Женьку, я первым вошёл в хранилище. Или нет, пока ещё рано радоваться: точно такие же ржавые рельсы, как и в ангаре, вели далеко вглубь шахты и скрывались за поворотом.

— Посмотри-ка, — окликнул меня Евгений. — Я был не прав.

Дверь вместе с петлями изнутри действительно проржавела. От воздействия времени её не спасла и краска, по большей части давно осыпавшаяся мелкими кусочками на пол шахты. Но дело было в другом. Ровно посередине, где смыкаются створки, а также по всему периметру шёл неаккуратный сварной шов.

— Они замуровали себя? — такое решение оставшихся здесь людей выглядело не просто несколько, а очень даже странно.

— Похоже на то, — хмыкнул Женька. — Вот только ради чего?

— Знаешь, люди и раньше совершали безумные поступки, далеко ходит не надо, ты сам всё видел на Марсе.

— Не напоминай мне про Марс, — скривил лицо Евгений. — А про безумный поступок я не согласен, сюда никто и не пытался проникнуть. Дверь целая, следов взлома нет. Поэтому я и ничего не понимаю.

— А если из шахты несть другой выход? — предположил я. — Тогда идея запечатать главный вход, который у всех на виду, не выглядит странной.

— Или оставшиеся снаружи сочли добровольных «затворников» полными идиотами и пошли дальше заниматься своими выживальщицкими делами. Например, грабить тот же посёлок.

Дальше строить догадки бессмысленно, если ответы на этот вопрос и есть, то они впереди, а у одинокой двери спросить не получится, она же железная. Пока напрашивается только один-единственный вывод из всего увиденного: во время блокировки двери электричество здесь было. Вон и насквозь прогнивший сварочный аппарат валяется у стенки, забирать с собой его не стали. Странно.

— Насколько здесь влажно, как думаешь? — я провёл пальцем по двери, ржавчина на ней выглядела довольно плотной, в пыль не рассыпалась.

— Отключать силовой кокон ради проверки я не собираюсь, — ответил Женька. А затем повторил мой «опыт». — Но уж явно побольше, чем снаружи.

— То есть где-то рядом здесь есть вода, — подвёл итог я. — А на всей планете пустыня, как-то не сходится.

— Не сходится, но и мы с тобой так себе специалисты, — заметил Евгений. — Ладно, идём, нечего тут больше торчать.

Следующие метров сорок до поворота не привнесли особого разнообразия в унылый вид старой угольной шахты. Те же прогнившие рельсы, те же светильники, по большей части валявшиеся на полу, с потолка местами свисала защитная сетка, которая, на удивление, проржавела не так сильно и всё ещё вполне способна была спасти голову незадачливого гостя от падения вывалившегося булыжника. Наверное. А ещё здесь стояла какая-то нереальная тишина, нарушаемая только скрипом камней под нашими ногами. Однако она почему-то не казалась мне зловещей или пугающей, как на Марсе. Не было той жуткой и невыносимо липкой атмосферы замкнутого пространства, когда ты ограничен вот этими четырьмя стенами, тебе некуда бежать, а за каждым углом воображение рисует притаившихся чудовищ. Мозг раз за разом придумывает всё новые и новые неприятности, которые только и ждут, чтобы тотчас случиться.

Поэтому древнее ругательство, начинающееся на букву Б, вырвалось у меня совершенно непроизвольно. За поворотом нас встречал обвал, полностью перегородивший дальнейший путь.

— Не думал, что ты знаешь такие слова, — хмыкнул Евгений. — Обычно «пустота то, пустота это». Где ты вообще её выкопал?

— Без понятия, — пожал плечами я. — Привязалось.

На самом деле я и вправду не помнил, откуда позаимствовал давно ставшее частью меня слово. Можно попытаться, конечно, но сейчас не самый лучший момент, чтобы восстанавливать утраченный в мозгу «файл». Когда-нибудь потом.

— Ты хотел попробовать новый модуль к винтовке, — как бы невзначай заметил я.

— Тратить драгоценный заряд на такое? — ничуть не притворно возмутился Женька. — У меня их там всего три. А вдруг война?

— Что-то раньше тебе взрывать целые астероиды это не мешало.

— Маддар тоже я? — Евгений попытался изобразить из себя обиженного, вышло так себе.

— А ты руками хочешь разбирать завал?

— Ладно-ладно, — мой друг нехотя согласился, — только отойди метров на пять и не мешай, сейчас будет работать профессионал.

Однако вместо того, чтобы тут же браво вскинуть винтовку и нажать на спусковой крючок, доморощенный «горнорабочий» минут на пять застыл в задумчивой позе. И лишь после длительного штурма собственного мозга произвёл выстрел.

— Охренеть, — только и смог выдавить из себя я, когда из груды камней образовалось… ничего. Ничего в виде шара пустоты, «поверхность» которого уходила и в пол, и в потолок, и, конечно же, в стены шахты.

— Точный расчёт и никакого мошенничества, — гордо воскликнул Евгений, любуясь результатами своего труда.

— Знаешь, — задумчиво произнёс я, — а ведь оно может обвалиться, как-то мы не подумали.

— Да? — улыбка сползла с лица Женьки, но через несколько мгновений вернулась на место. — Но не обвалилось же.

Дезинтеграционная сфера не обладала какой-либо способностью спекать материал, с которым соприкасалась. Она просто аннигилировала материю в радиусе своего действия, поэтому с потолка уже через несколько секунд начали сыпаться мелкие камушки, лишившиеся надёжной связи с остальной породой. Мы отошли к самому повороту и застыли в ожидании худшего. Мне уже не раз приходилось быть погребённым под завалами, никому не посоветуешь повторять такой опыт, даже если вы тщательно подготовились и надели неубиваемый арраярский скафандр.

Через десять минут камушки сыпаться перестали, пыль, поднятая ими, улеглась, в шахте воцарилась привычная нереальная тишина.

— Ну в случае чего нам придётся дистанционно задействовать ремонтного дрона, — подытожил я. — Идём, нас ждут удивительные открытия.