Воздушный корабль

ГЛАВА XIV

Слѣдующимъ днемъ было 24 іюля. Въ южномъ полушаріи это все равно, что 24 января въ сѣверномъ. Параллель, на которой находился въ это время Альбатросъ, соотвѣтствуетъ въ сѣверномъ полушаріи той параллели, которая въ Европѣ проходитъ черезъ Эдинбургъ.

Термометръ стоялъ неизмѣнно ниже нуля. Пришлось обратиться къ имѣвшимся на эронефѣ аппаратамъ для искусственнаго нагрѣванія воздуха въ каютахъ.

Долгота дня все дѣлалась меньше и меньше. Большую часть времени занимала ночь. Всѣ выходили на палубу закутанные какъ эскимосы или фуэджійцы. Такъ какъ теплой одежды на аэронефѣ было много, то и плѣнные баллонисты тоже имѣли возможность выходить изъ своихъ каютъ. Съ Робюромъ они послѣ столкновенія въ странѣ Тимбукту видались, впрочемъ, очень рѣдко.

Фриколенъ почти все время проводилъ въ кухнѣ, гдѣ Франсуа Тапажъ обильно угощалъ его всякими яствами. За это негръ помогалъ ему стряпать. Онъ находилъ болѣе удобнымъ для себя совсѣмъ не выглядывать наружу, чтобы не смотрѣть «опасности» въ глаза. Въ этомъ онъ очень былъ похожъ на страуса, прячущаго голову въ песокъ.

Куда же летѣлъ Робюръ? Неужели въ самомъ дѣле къ полюсу, въ страну, гдѣ въ ото время года царствуетъ вѣчная тьма? Но, вѣдь, это безуміе.

Такъ разсуждали баллонисты, уносясь отъ крайняго пункта американскаго материка.

О сколькихъ головахъ этотъ Робюръ?.. Нѣть, пора со всѣмъ этимъ покончить. Пора унять зазнавшагося инженера, уничтоживъ его аппаратъ.

Въ этотъ день у Робюра происходили частыя совѣщанія съ Томомъ Тернеромъ. Оба они нѣсколько разъ свѣрялись съ барометромъ, но, очевидно, не для изслѣдованія высоты, а для наблюденія погоды. Вѣроятно, замѣчались какіе-нибудь важные признаки, съ которыми приходилось считаться.

Вмѣстѣ съ тѣмъ дядѣ Прюдану показалось, что Робюръ осматриваетъ и повѣряетъ наличность всѣхъ припасовъ на аэронефѣ и свидѣтельствуетъ прочность его механизма.

Президентъ баллонистовъ счелъ это признакомъ предстоящаго возвращенія.

— Возвращенія!.. — воскликнулъ Филь Эвансъ. — Но куда? Въ какое мѣсто?

— Туда, гдѣ Робюръ снабжаетъ себя всѣмъ необходимымъ, — отвѣчалъ дядя Прюданъ.

— Это, вѣроятно, какой-нибудь малоизвѣстный островъ въ Тихомъ океанѣ, населенный колоніею такихъ же злодѣевъ, какъ самъ инженеръ.

— Таково и мое мнѣніе, Филь Эвансъ. Кромѣ того, я думаю, что онъ собирается летѣть на западъ. Конечно, онъ очень скоро долетитъ до цѣли — вѣдь, его проклятый корабль обладаетъ чудовищной быстротой.

— Но вѣдь если онъ долетитъ туда, то наше намѣреніе нельзя будетъ исполнить…

— Онъ туда не долетитъ, Филь Эвансъ.

Баллонисты угадали отчасти вѣрно. Альбатросъ сталъ подвигаться впередъ все медленнѣе и медленнѣе. Наконецъ, пролетѣвъ всего какихъ-нибудь сто километровъ, онъ повернулъ на западъ, направляясь, очевидно, въ Тихій океанъ.

Подъ нимъ раскинулась огромная водная равнина, отдѣляющая Америку отъ Азіи. Въ эту минуту воды океана приняли тотъ странный оттѣнокъ, который побудилъ моряковъ дать ему названіе «молочнаго моря». Въ самомъ дѣлѣ, вся поверхность океана въ этомъ мѣстѣ вдругъ сдѣлалась млечно-бѣлою.

Теперь это явленіе объяснено. Оно происходитъ отъ мельчайшихъ фосфорически-свѣтящихся тѣлецъ, миріадами плавающихъ по поверхности воды. Кромѣ Индѣйскаго океана, это явленіе, повидимому, не встрѣчается больше нигдѣ.

Между тѣмъ барометръ, все время стоявшій довольно высоко, вдругъ значительно упалъ. Для аэро-нефа это было неважно, но слѣдовало предполагать, что надъ Тихимъ океаномъ недавно пронеслась страшная буря.

Былъ часъ пополудни. Томъ Тернеръ подошелъ къ инженеру и сказалъ:

— Мистеръ Робюръ, поглядите на эту черную точку вонъ тамъ, на горизонтѣ. Вѣдь это, кажется, не утесъ?

— Нѣтъ, Томъ, здѣсь не можетъ быть никакихъ утесовъ.

— Такъ значитъ это корабль или во всякомъ случаѣ лодка.

Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ подошли къ разговаривающимъ и посмотрѣли въ ту сторону, куда показывалъ Томъ Тернеръ.

Робюръ велѣлъ подать себѣ морской бинокль и принялся внимательно разсматривать указанную точку.

— Да, это лодка, — сказалъ онъ. — Я положительно могу утверждать, что на ней есть люди.

— Потерпѣвшіе крушеніе? — вскричалъ Томъ Тернеръ.

— Да. Вѣроятно, имъ пришлось покинуть свой корабль и вотъ теперь они носятся по морю, не зная, куда пристать, умирая быть можетъ отъ голода и жажды… Альбатросъ долженъ придти къ нимъ на помощь.

Машинисту отдали приказъ. Аэронефъ началъ медленно опускаться. Остановившись на высотѣ ста метровъ, онъ быстро полетѣлъ на сѣверъ.

Замѣченная точка оказалась дѣйствительно лодкой. Парусъ ея безсильно висѣлъ на мачтѣ. Она не могла плыть за отсутствіемъ вѣтра. Веслами же должно быть на ней никто не въ силахъ былъ дѣйствовать.

На днѣ лодки лежало пять человѣкъ. Они не то спали, измученные усталостью, не то были мертвы.

Долетѣвъ до нихъ, Альбатросъ медленно опустился.

На кормѣ лодки можно было прочитать надпись того корабля, которому она принадлежала. Корабль былъ французскій, изъ Нанта, и назывался Жаннета.

— О!.. Эй!.. — вскричалъ Томъ Тернеръ.

Съ лодки его должны были слышать, потому что аэронефъ былъ всего только въ двадцати-четырехъ метрахъ надъ нею.

Но отвѣта не было.

— Дать выстрѣлъ изъ ружья! — приказалъ Робюръ.

Приказъ исполнили. Выстрѣлъ далеко прокатился по морю.

Одинъ изъ лежавшихъ въ лодкѣ приподнялся и выставилъ свое исхудалое лицо съ дикими, блуждающими глазами.

Увидя аэронефъ, онъ остолбенѣлъ отъ изумленія.

— Не бойтесь ничего! — крикнулъ Робюръ. — Мы поможемъ вамъ… Кто вы такіе?

— Мы — матросы съ Жаннеты, трехмачтоваго купеческаго корабля. Я былъ подшкиперомъ… Корабль потонулъ… двѣ недѣли тому назадъ… и съ тѣхъ поръ мы носимся по морю… у насъ нѣтъ ни воды, ни пищи…

Между тѣмъ, привстали и остальные четверо, лежавшіе въ лодкѣ. На нихъ тоже было страшно смотрѣть: это были совершенные скелеты.

Съ аэронефа спустили веревку, къ которой было привѣшено ведро съ прѣсной водой.

Несчастные набросились на ведро и съ жадностью утолили жажду.

— Хлѣба!., хлѣба!.. — жалобно попросили они, какъ только напились.

Тогда имъ спустили корзинку съ хлѣбомъ, консервами, бутылкой водки и нѣсколькими пинтами кофе. Подшкиперу стоило большого труда уговорить матросовъ, чтобы они осторожнѣе утоляли голодъ.

Затѣмъ подшкиперъ спросилъ:

— Гдѣ мы?

— Въ пятидесяти миляхъ отъ чилійскаго берега и архипелага Хона, — отвѣчалъ Робюръ.

— Спасибо… У насъ нѣтъ вѣтра и…

— Мы васъ возьмемъ на буксиръ.

— Кто вы сами?

— Люди, съ удовольствіемъ готовые оказать вамъ помощь.

Подшкиперъ понялъ, что ихъ спасители хотятъ сохранить инкогнито, и не сталъ спрашивать. Только онъ сомнѣвался, сможетъ ли эта странная летающая машина справиться съ буксиромъ.

Машина справилась. Она подхватила лодку на канатъ длиною во сто футовъ и повлекла ее на востокъ, точно перышко.

Въ десять часовъ вечера вдали показалась земля, обозначавшаяся огнями, блестѣвшими на берегу сквозь темноту ночи.

У входа въ проливы, протекающіе между Хонскими островами, Робюръ крикнулъ спасеннымъ матросамъ Жаннеты, чтобы они отцѣпили буксиръ, что тѣ и исполнили безъ промедленія, отъ души благословляя своихъ невѣдомыхъ спасителей.

Тутъ даже Филь Эвансъ съ дядей Прюданомъ вынуждены были признаться, что у аэронефа есть большія достоинства. Въ самомъ дѣлѣ, какой воздушный

шаръ былъ бы въ состояніи сдѣлать что-нибудь подобное?

Между тѣмъ, море было попрежнему неспокойно. Барометръ упалъ еще на нѣсколько миллиметровъ. Налетали такіе сильные шквалы, отъ которыхъ любой парусный корабль успѣлъ бы уже потерпѣть нѣсколько большихъ аварій въ мачтахъ. Направленіе вѣтра было сѣверо-западное.

Къ часу утра вѣтеръ установился и подулъ съ ужасающею силой. Аэронефъ, однако, бодро побѣждалъ его сопротивленіе и неуклонно летѣлъ впередъ, хотя уже и далеко не съ прежнею скоростью.

По всѣмъ признакамъ собирался сильный циклонъ, или вертящійся вихрь, гибельный для всякаго судна, которому случится попасть въ этотъ ужасный воздушный мальстремъ. Робюръ это зналъ. Кромѣ того, ему изъ собственнаго опыта было извѣстно, что въ такихъ случаяхъ для аэронефа полезно подняться въ верхніе слои воздуха. По крайней мѣрѣ, до сихъ поръ это средство постоянно удавалось. Но только не нужно было терять ни минуты, ни даже секунды.

Дѣйствительно, сила вѣтра увеличивалась съ каждымъ мигомъ. По морю бѣжали валы, украшенные гребнями сѣдой пѣны. Очевидно, циклонъ приближался съ необыкновенною быстротою.

— Наверхъ!.. — крикнулъ Робюръ.

— Есть!.. Поднимается!.. — отвѣчалъ Томъ Тернеръ.

Подъемнымъ винтамъ аэронефа сообщили наибольшую скорость, и онъ понесся вверхъ по невидимой наклонной плоскости.

Барометръ упалъ еще ниже, сначала на восемь, потомъ сейчасъ же вслѣдъ затѣмъ еще на двѣнадцать миллиметровъ. И вдругъ Алъбатросъ пересталъ подниматься.

Что случилось? Что задержало его подъемъ?

Очевидно, быстрое теченіе въ верхнихъ слояхъ воздуха.

Возьмемъ примѣръ, болѣе близкій намъ. Пароходъ, плывя вверхъ по рѣкѣ, силою своего винта борется съ теченіемъ. Допустимъ случай, что сила теченія вдругъ почему-нибудь сдѣлалась равна силѣ винта. Тогда, разумѣется, пароходъ останавливается. То же самое случилось теперь и съ Альбатросомъ, только не на водѣ, а въ воздухѣ.

Однако, Робюръ не сложилъ оружія передъ стихійною силой. Онъ рѣшился воспользоваться послѣднимъ запасомъ скорости своихъ семидесяти — четырехъ винтовъ и отдалъ въ этомъ смыслѣ приказаніе… Къ сожалѣнію, оказалось поздно.

Воздушный корабль незамѣтно оказался втянутымъ въ сферу циклона. Бороться съ нимъ онъ уже не могъ. Ему грозила участь превратиться въ жалкую игрушку вѣтровъ.

Среди воя бури Робюръ и Томъ могли переговариваться между собою только знаками. Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ, прислонившись къ периламъ, хладнокровно смотрѣли на борьбу аэронефа съ циклономъ и строили предположенія о томъ, какъ слѣпая стихія сыграетъ имъ въ руку, уничтоживъ и воздушный корабль, и его изобрѣтателя, и секретъ изобрѣтенія.

Но если Альбатросу не удалось унестись отъ циклона по вертикальному направленію, то нельзя ли было какъ-нибудь спастись отъ него по направленію горизонтальному? Извѣстно, что циклонъ представляетъ изъ себя вертящуюся воздушную воронку, въ центрѣ которой сравнительно тихо. Такъ вотъ нельзя ли было достичь какъ-нибудь центра и тамъ держаться, покуда не уляжется буря?

Едва ли это было возможно. Мало было надежды на то, что аэронефу удастся побѣдить сопротивленіе слоевъ, окружающихъ этотъ центръ.

Вдругъ хлынулъ дождь, и вѣтеръ разомъ изъ крутящагося перешелъ въ прямолинейный; циклонъ превратился въ ураганъ, но за то въ какой ураганъ!.. Съ нимъ можно сравнить развѣ только бурю, разразившуюся 22 марта 1882 года надъ Коннектикутомъ, когда вѣтеръ пробѣгалъ около двухсотъ-пятидесяти верстъ въ часъ.

Теперь оставалось только отдаться на волю вѣтра и летѣть туда, куда онъ помчитъ.

Но это значило летѣть къ полярнымъ странамъ, то-есть именно туда, куда Робюръ не хотѣлъ.

Томъ Тернеръ всталъ къ рулю. Трудно было управлять аэронефомъ въ такую погоду. Для этого требовалась вся ловкость опытнаго воздухоплавателя.

Къ утру, — если только это названіе примѣнимо къ тому сѣренькому, туманному разсвѣту, который чуть забѣлѣлся на горизонтѣ,—Альбатросъ пролетѣлъ пятнадцать градусовъ за мысъ Горнъ и достигъ южнаго полярнаго круга.

Здѣсь въ іюлѣ мѣсяцѣ ночь продолжается девятнадцать часовъ съ половиною. Солнечный дискъ, тусклый и негрѣющій, не долго гоститъ на небѣ: не успѣвъ появиться, онъ уже вскорѣ исчезаетъ. На самомъ же полюсѣ въ теченіе семидесяти дней стоитъ совершенно безпросвѣтная ночь.

Если бы можно было произвести въ этотъ день наблюденіе, то оно показало бы 66°40′ южной широты. Слѣдовательно, аэронефъ находился всего въ 1,400 миляхъ отъ Южнаго или антарктическаго полюса.

А ураганъ продолжалъ нести его впередъ съ неослабѣвающей силой. Робюръ, опасаясь какого-нибудь несчастія, приказалъ сдѣлать ходъ поступательныхъ винтовъ какъ можно медленнѣе, чтобы не увеличивать быстроты урагана собственною скоростью аэронефа. Вообще инженеръ не падалъ духомъ среди всѣхъ этихъ бѣдствій и распоряжался совершенно хладнокровно, какъ будто ему и не думала ежеминутно грозить ужасная катастрофа.

Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ все время оставались на палубѣ, не покидая ее ни на одну минуту. Впрочемъ, стоять на ней было довольно сносно, такъ какъ сопротивленіе воздуха было незначительно. Аэронефъ находился въ положеніи аэростата, перемѣщающагося не самостоятельно, а вмѣстѣ съ тою средою, которою онъ окруженъ.

Южная полярная страна обнимаетъ собою, какъ говорятъ, пространство въ четыре-милліона-пятьсотъ-тысячъ квадратныхъ миль. Что представляетъ она изъ себя? Материкъ? Архипелагъ? Покрытое вѣчнымъ льдомъ море? — Неизвѣстно. Достовѣрно одно, что на Южномъ полюсѣ гораздо холоднѣе, чѣмъ на Сѣверномъ. Это происходитъ отъ особенности положенія земли на ея орбитѣ во время антарктической зимы.

Въ этотъ день буря такъ и не выказала ни малѣйшей наклонности утихнуть. Альбатросъ вступалъ въ полярную область подъ семьдесятъ-пятымъ западнымъ меридіаномъ. Подъ какимъ меридіаномъ долженъ онъ былъ изъ нея выйти, если только это было ему когда-нибудь суждено?..

Долгота дня все болѣе и болѣе уменьшалась по мѣрѣ движенія на югъ. Вскорѣ Альбатросу предстояло вступить въ тотъ вѣчный мракъ, который освѣщается лишь луннымъ свѣтомъ и блѣдными лучами сѣвернаго сіянія. Но въ это время было какъ разъ новолуніе, и воздухоплаватели наши рисковали погрузиться въ совершенную тьму, такъ и не увидавъ полярныхъ тайнъ, до сихъ поръ еще неразоблаченныхъ пытливымъ человѣчествомъ.

Вѣроятно, Альбатросъ уже пронесся надъ тѣми немногими пунктами, которые до сихъ поръ удалось открыть за чертою южнаго полярнаго круга, какъ напримѣръ надъ Грагамовой землею, открытою Бискоэ въ 1832 году, и надъ землею Людовика-Филиппа, открытою въ 1838 году Дюмомъ-Дюрвилемъ. Это — крайніе предѣлы таинственнаго материка, извѣстные намъ нынѣ.

Однако, на бортѣ аэронефа холодъ чувствовался не въ такой степени, какъ бы слѣдовало предполагать. Вѣроятно, ураганъ игралъ въ этомъ случаѣ роль воздушнаго гольфстрема, приносящаго съ собою извѣстное тепло.

А жаль, что темнота мѣшала разсмотрѣть хорошенько эту интересную страну. Надо замѣтить, что даже если бы луна и свѣтила, то все равно поле для наблюденія представилось бы весьма ограниченное. Въ это время всю поверхность полярной области окутываетъ толстая покрышка снѣга, такъ что не бываетъ видно блика—чрезвычайно оригинальной и красивой игры свѣта на льду. При такихъ обстоятельствахъ, разумѣется, нельзя было разглядѣть подъ аэронефомъ ни горъ, ни безводныхъ рѣкъ, потому что всѣ отдѣльныя формы сливались въ одну абсолютную безформенность.

Незадолго передъ полуночью мракъ озарился сѣвернымъ сіяніемъ, въ видѣ лучистаго вѣера занявшимъ полгоризонта. Крайнія полосы его доходили до созвѣздія Южнаго Креста, четыре звѣзды котораго ярко блестѣли на самомъ зенитѣ; явленіе было необыкновенно-величественное, и свѣтъ его до нѣкоторой степени освѣтилъ таинственную землю.

Въ полярныхъ странахъ стрѣлка компаса постоянно колеблется, такъ что по ней становится совершенно невозможно узнавать направленіе. Но былъ моментъ, когда наклонъ стрѣлки оказался настолько значителенъ, что Робюръ твердо убѣдился въ близости магнитнаго полюса, какъ извѣстно, не совпадающаго съ земнымъ и лежащаго на шестьдесятъ-восьмой параллели.

Затѣмъ еще черезъ нѣсколько времени — приблизительно около часу утра — инженеръ вычислилъ уголъ, составляемый стрѣлкою съ вертикальною плоскостью, и вскричалъ:

— Подъ нами Южный полюсъ!..

Въ эту самую минуту сѣверное сіяніе погасло, и та воображаемая точка, въ которой сходятся всѣ меридіаны земного шара, осталась попрежнему въ неизвѣстности.

Если дядя Прюданъ и Филь Эвансъ серьезно были не прочь навѣки безслѣдно похоронить аэронефъ и его экипажъ въ самой таинственной пустынѣ, какая только есть на землѣ, то для этого представлялся теперь въ высшей степени благопріятный случай. Если они имъ не воспользовались, то только потому, что не имѣли подходящаго орудія.

Между тѣмъ, ураганъ продолжалъ свирѣпствовать съ прежнею силой, и если бы на пути Альбатроса встрѣтилась какая-нибудь гора, То онъ разбился бы объ нее, какъ корабль, брошенный бурею на скалы.

Дѣйствительно, онъ не только не могъ произвольно руководить собственнымъ движеніемъ въ горизонтальномъ направленіи, но даже и подниматься вверхъ не имѣлъ возможности. Однимъ словомъ, онъ былъ всецѣло игрушкою урагана.

А между тѣмъ, на антарктическомъ континентѣ высилось нѣсколько горъ. Каждую минуту грозило столкновеніе, которое, разумѣется, повлекло бы за собою окончательное разрушеніе аэронефа.

Катастрофа казалась тѣмъ неизбѣжнѣе, что вѣтеръ повернулъ нѣсколько на востокъ, минуя нулевой меридіанъ. Во ста километрахъ впереди Альбатроса показались двѣ свѣтлыя точки.

То были Эребъ и Терроръ, два вулкана, составляющіе часть обширной системы Росскихъ горъ.

Какъ-то теперь вывернется Альбатросъ? Не опалитъ ли онъ себѣ крылышки на ихъ огнѣ, подобно гигантской бабочкѣ?

Прошелъ томительный часъ. Одинъ изъ вулкановъ, именно Эребъ, казалось, несся самъ навстрѣчу аэронефу, увлекаемому ураганомъ. Огненные столбы, вылетавшіе изъ кратера, росли съ каждой минутой. Дорогу преграждала огненная сѣть. На большомъ пространствѣ, ярко освѣщая его, расходилось широкое огненное зарево. Фигуры людей, находившихся на бортѣ аппарата, освѣтились красноватымъ адскимъ огнемъ. Каждый съ сердечнымъ трепетомъ дожидался роковой минуты, когда всѣхъ пассажировъ аэронефа приметъ въ свои страшныя нѣдра раскаленная печь.

Но тотъ же ураганъ, который едва не погубилъ Альбатроса, спасъ его отъ ужасной катастрофы. Си-

лою вѣтра пламя Эреба нагнулось, прилегло книзу и уступило дорогу воздушному кораблю. Аэронефъ благополучно пронесся надъ огнедышащимъ кратеромъ среди града летѣвшихъ во всѣ стороны частицъ лавы, которыя, къ счастью, отстранялись отъ аппарата центробѣжнымъ дѣйствіемъ его подъемныхъ винтовъ.

Часъ спустя, два громадные факела, освѣщающіе край міра въ теченіе долгой полярной ночи, стали постепенно исчезать на горизонтѣ.

Въ два часа утра аэронефъ пролетѣлъ надъ островомъ Баллери, лежащимъ близъ берега новооткрытой шестой части свѣта, но никто этого не замѣтилъ, потому что островъ былъ припаянъ къ антарктическому континенту толстымъ и прочнымъ слоемъ льда.

Вновь пересѣкши полярный кругъ подъ сто-семь-десятъ-пятымъ меридіаномъ, Альбатросъ, увлекаемый ураганомъ, понесся надъ громадными ледяными горами, ежеминутно рискуя налетѣть на которую-нибудь изъ нихъ и разбиться. Теперь воздушнымъ кораблемъ правилъ уже не рулевой, а Самъ Богъ… Впрочемъ, Богъ развѣ не самый лучшій кормчій?

Аэронефъ летѣлъ обратно по парижскому меридіану, составляющему уголъ въ сто-пять градусовъ съ тѣмъ, по которому онъ слѣдовалъ, вступая въ антарктическій поясъ.

Наконецъ, за шестидесятою параллелью, ураганъ обнаружилъ наклонность къ паденію. Сила его замѣтно уменьшилась. Альбатросъ началъ понемногу овладѣвать своимъ механизмомъ. Затѣмъ, ко всеобщему облегченію, онъ вступилъ въ освѣщенныя страны земного шара, и въ девятомъ часу утра появился, наконецъ, свѣтъ.

Вытерпѣвъ циклонъ, Робюръ и его люди перенесли на себѣ благополучно и ураганъ. Они вернулись въ Тихій океанъ, пролетѣвъ надъ всею антарктическою областью и сдѣлавъ семь тысячъ километровъ въ девятнадцать часовъ. На такую скорость не былъ бы способенъ Альбатросъ при помощи только однихъ своихъ винтовъ.

Но Робюръ, вслѣдствіе колебанія магнитной стрѣлки, все еще не могъ опредѣлить, гдѣ онъ находится. Приходилось дожидаться солнца, чтобы произвести наблюденія при болѣе благопріятной обстановкѣ. Къ несчастію, во весь этотъ день на небѣ было облачно, и солнце ни разу не выглянуло изъ-за тучъ.

Это было тѣмъ болѣе непріятно, что два поступательныхъ винта потерпѣли довольно значительныя поврежденія.

Робюръ, негодуя на досадный случай, шелъ весь этотъ день сравнительно очень умѣреннымъ ходомъ. Приходилось дѣйствовать какъ можно осторожнѣе, чтобы не увеличить поврежденій. Если бы поврежденные два винта окончательно перестали дѣйствовать, то аэронефу пришлось бы довольно плохо во время полета надъ Тихимъ океаномъ. Поэтому инженеру даже приходило въ голову, не приступить ли къ исправленію аварій сейчасъ же, на мѣстѣ, чтобы обезпечить за собою возможность дальнѣйшаго путешествія.

На другой день, 27 іюля, на сѣверѣ замѣтили землю. Вскорѣ удалось разглядѣть, что это какой-то островъ. Но какой именно?.. Вѣдь Индійскій океанъ весь усѣянъ островами.

Робюръ во всякомъ случаѣ велѣлъ остановить аэронефъ возлѣ острова. Онъ полагалъ, что одного дня будетъ достаточно для исправленія всѣхъ аварій и что вечеромъ уже можно будетъ ѣхать дальше.

Съ борта спустили длинный канатъ въ полтораста футовъ, съ якоремъ на концѣ. Альбатросъ приблизился къ краю острова, якорь соскользнулъ на прибрежные рифы и крѣпко вонзился между двухъ утесовъ. Канатъ натянулся дѣйствіемъ подъемныхъ винтовъ аппарата, и Альбатросъ неподвижно повисъ на воздухѣ.

Со времени отлета изъ Филадельфіи это была еще первая остановка съ причаломъ къ землѣ.