Воздушный корабль

ГЛАВА XVII,

За нѣсколько недѣль передъ тѣмъ, 13 іюня, на другой день послѣ извѣстнаго уже намъ бурнаго засѣданія Вельдонскаго института, вся Филадельфія пришла въ страшное волненіе.

Во-первыхъ, какой-то нахалъ, какой-то инженеръ Робюръ-Побѣдитель, позволилъ себѣ оскорбить почтенное общество баллонистовъ и затѣмъ скрылся неизвѣстно куда.

Во-вторыхъ, президентъ и секретарь Вельдонскаго института самымъ непонятнымъ образомъ исчезли изъ города, не оставивъ по себѣ ни малѣйшихъ слѣдовъ.

Весь этотъ день многочисленная толпа осаждала почтовыя и телеграфныя отдѣленія, ожидая узнать что-нибудь объ исчезнувшихъ, но все было напрасно. Ихъ друзья были безутѣшны.

Прошелъ еще день, еще и еще, прошла недѣля, прошло двѣ недѣли, три… о пропавшихъ ни слуху, ни духу.

Въ Фермонтскомъ паркѣ обыскали каждое деревцо, каждый кустикъ, каждую былинку… Нигдѣ ничего…

Впрочемъ, при осмотрѣ лужайки въ паркѣ оказалось, что трава на ней какъ-то подозрительно измята. На опушкѣ деревьевъ отыскались слѣды какъ будто борьбы.

Неужели на баллонистовъ напали злодѣи?

Очень возможно. Полиція сбилась съ ногъ. Обшарили всѣ берега Скуйлькиль-Ривера, ощупали баграми все дно — ничего не нашлось.

Тогда прибѣгли къ самой широкой гласности. Во всѣ газеты Союза были разосланы объявленія. Daily negro, спеціально-негритянская газета, даже помѣстила у себя портретъ Фриколена, снятый съ послѣдней его фотографіи. Обѣщаны были щедрыя награды тому, кто отыщетъ или укажетъ пропавшихъ.

— Пять тысячъ долларовъ!.. Пять тысячъ долларовъ!.. — крупными буквами было пропечатано во всѣхъ объявленіяхъ и афишахъ…

Ничто не помогало. Пять тысячъ долларовъ оставались лежать въ кассѣ Вельдонскаго института, а дядя Прюданъ и Филь Эвансъ продолжали находиться неизвѣстно гдѣ.

Въ дѣлахъ общества баллонистовъ начался безпорядокъ и застой, а между тѣмъ работы по устройству Goahead'a быстро приближались къ концу. Пора было подумать объ его полетѣ, но члены общества рѣшили отложить исполненіе предпріятія до тѣхъ поръ, покуда не отыщутся дядя Прюданъ съ Филемъ Эвансомъ.

Какъ разъ въ это время снова возникъ вопросъ о феноменѣ, взволновавшемъ умы нѣсколько недѣль тому назадъ.

Дѣйствительно, странный предметъ вновь былъ нѣсколько разъ замѣченъ въ верхнихъ слояхъ атмосферы. Конечно, никому и въ голову не приходило устанавливать какую-нибудь связь между этимъ явленіемъ и пропажей двухъ членовъ Вельдонскаго клуба; требовалось поистинѣ разнузданное воображеніе, чтобы такъ или иначе сопоставить между собою эти два совершенно разнородные факта, не имѣющіе между собою ничего общаго.

Какъ бы то ни было, но необыкновенный астероидъ, болидъ, воздушный звѣрь — называйте какъ хотите — появился вновь и настолько ясно, что удалось опредѣлить его размѣры и форму. Во-первыхъ, его видѣли въ Канадѣ между Оттавой и Квебекомъ, ровно на другой день послѣ пропажи баллонистовъ; второй разъ его видѣли надъ равнинами Дальняго Запада (Far West), когда онъ состязался въ быстротѣ съ курьерскимъ поѣздомъ Тихоокеанской желѣзной дороги.

Съ этого дня для всѣхъ стало ясно, что заинтриговавшее всѣхъ летающее тѣло — произведеніе не природы, а рукъ человѣческихъ, что оно — просто-напросто летательный аппаратъ, построенный по системѣ «тяжелѣе воздуха». И если творецъ и обладатель аппарата продолжалъ еще сохранять инкогнито относительно своей личности, то машину свою онъ очевидно уже не желалъ больше скрывать отъ людскихъ взоровъ, разъ онъ рѣшился опуститься на ней такъ низко отъ земли. Вмѣстѣ съ тѣмъ было констатировано, что аппаратъ обладаетъ необыкновенною быстротою движенія, потому что черезъ нѣсколько дней послѣ исторіи съ поѣздомъ его видѣли въ Небесной имперіи, еще черезъ нѣсколько дней въ Индостанѣ, а потомъ надъ необозримыми степями Россіи. Что же касается до той силы, которая приводила аппаратъ въ движеніе, то этотъ вопросъ, разумѣется, остался невыясненнымъ.

Кто же такой былъ таинственнымъ изобрѣтателемъ и строителемъ необыкновенной машины, для которой не существовало разстоянія? Неужели Робюръ, неужели этотъ инженеръ, такъ самоувѣренно проповѣдывавшій свою воздухоплавательную теорію въ залѣ засѣданій Вельдонскаго института?

Нѣкоторымъ прозорливымъ людямъ эта догадка пришла на умъ, но — странное дѣло — никому не пришло въ голову сопоставить подвиги Робюра съ исчезновеніемъ секретаря и президента филадельфійскихъ баллонистовъ.

Тайна такъ бы и не раскрылась, если бъ изъ Франціи въ Америку, черезъ Нью-Іоркъ, не пришла 6 іюля въ 11 часовъ 37 м. пополудни удивительная телеграмма.

Въ телеграммѣ заключалась копія съ записки, найденной въ Парижѣ при освидѣтельствованіи алюминіевой табакерки, брошенной похищенными баллонистами.

Итакъ вотъ что сдѣлалось съ Прюданомъ и Филемъ Эвансомъ, которыхъ на родинѣ уже собирались зачислить въ покойники!

Ихъ похитилъ Робюръ, тотъ самый нахалъ-инженеръ, который нарочно пріѣзжалъ въ Филадельфію, чтобы опровергнуть теорію баллонистовъ! Онъ пріѣхалъ на своемъ Альбатросѣ и при помощи насилія овладѣлъ дядей Прюданомъ, Филемъ Эвансомъ и, для круглаго счета, Фриколеномъ.

Всѣ трое были живы, но ихъ приходилось все равно считать погибшими, если только впослѣдствіи не удастся устроить аэростатъ, способный вступить въ борьбу съ Альбатросомъ и выручить плѣнниковъ.

Какъ всѣ были удивлены! Какъ всѣ заволновались!.. Парижская телеграмма адресована была на имя канцеляріи Вельдонскаго института. Содержаніе ея немедленно сообщили членамъ общества; черезъ десять минутъ телефоны разнесли удивительную новость по всей Филадельфіи, а черезъ часъ телеграфъ сообщилъ ее во всѣ концы Америки. Никто не хотѣлъ вѣрить, а между тѣмъ все было сущею правдой.

— Это мистификація! — кричали одни.

— Это какой-нибудь шантажъ! — полагали другіе.

— Немыслимо! Невозможно! — горячились третьи. — Какъ могло совершиться въ Филадельфіи подобное похищеніе? Какъ могло оно остаться до сихъ поръ неоткрытымъ? Какъ могъ Альбатросъ спуститься на землю въ Фермонтскомъ паркѣ, не будучи никѣмъ замѣченъ?

Все это было такъ. Доводы были вѣскіе. Недовѣрчивые люди имѣли еще покуда право сомнѣваться. Но черезъ недѣлю послѣ телеграммы они этого права блистательно лишились. 13 іюля въ Гудзонъ-бэй прибылъ французскій почтовый пароходъ Нормандія и привезъ знаменитую табакерку. Въ тотъ же день ее отправили съ почтовымъ поѣздомъ въ Филадельфію.

Табакерка несомнѣнно принадлежала президенту Вельдонскаго института. Въ этотъ день вегетаріанецъ Джемсъ Кипъ впервые въ жизни пожалѣлъ, что не подкрѣпился дома болѣе существенною пищей: онъ едва не упалъ въ обморокъ при видѣ знакомой алюминіевой табакерки своего коллеги. Онъ узналъ ее, отлично узналъ. Сколько разъ дядя Прюданъ угощалъ его изъ нея понюшкою табачку! И миссъ Долли и миссъ Мэтъ тоже узнали ее. Затѣмъ подлинность ея призналъ папаша означенныхъ зрѣлыхъ дѣвицъ, Вилльямъ Т. Форбсъ, потомъ Трукъ Мильноръ, Батъ Т. Файнъ и многіе другіе члены баллонитскаго общества. Сколько разъ видали они ее въ рукахъ у своего почтеннаго президента, когда онъ набивалъ изъ нея табакомъ свой почтенный носъ!..

Послѣ этого уже не осталось ни тѣни сомнѣнія. Налицо была не только табакерка, но и собственноручная записка дяди Прюдана. Скептики принуждены были замолчать. Друзья похищенныхъ баллонистовъ подняли руки къ небу, призывая мщеніе на нечестиваго инженера.

Смущеніе и отчаяніе овладѣло всѣми, кто былъ близокъ къ дядѣ Прюдану или Филю Эвансу. Компанія Ніагарскаго водопада, въ которой дядя Прюданъ былъ однимъ изъ самыхъ крупныхъ пайщиковъ, готовилась пріостановить свою дѣятельность. Часовая фабрика Walton-Watch-Company подумывала ликвидировать свои дѣла, лишившись превосходнаго директора въ лицѣ Филя Эванса.

Да, это былъ повальный, всеобщій трауръ. Ни у кого не было надежды на возвращеніе баллонистовъ. Кромѣ нѣсколько горячихъ головъ, никто не вѣрилъ въ возможность выручить плѣнниковъ изъ когтей Робюра.

Между тѣмъ, со времени пролета надъ Парижемъ слухи объ Альбатросѣ замолкли. Правда, спустя нѣсколько часовъ его видѣли надъ Римомъ, но и только; дальше пропадали всѣ его слѣды. Впрочемъ, оно было неудивительно въ виду быстроты, которую постоянно обнаруживалъ аэронефъ. Всѣ обсерваторіи принялись за работу, наблюдали и днемъ и ночью, — и все напрасно. Альбатросъ скрылся, исчезъ, пропалъ — и кто знаетъ? — быть можетъ навсегда.

Конечно, никто не догадался наблюдать его надъ Алжиріей; разумѣется, его видѣли въ Тимбукту, но вѣсть объ этомъ еще не успѣла достигнуть Европы. Что же касается до дагомейскаго короля, то онъ скорѣе отрубилъ бы головы двадцати тысячамъ человѣкъ своихъ подданныхъ и предалъ бы казни всѣхъ своихъ министровъ, чѣмъ бы позволилъ кому-нибудь изъ никъ проболтаться о неудачной борьбѣ съ летательнымъ аппаратомъ. Тутъ было прямо задѣто его самолюбіе.

Далѣе, какъ извѣстно, Робюръ пролетѣлъ надъ Атлантическимъ океаномъ, потомъ надъ Огненною Землею, потомъ надъ мысомъ Горномъ. Послѣ того онъ углубился въ огромную полярную область, откуда ужъ, конечно, нечего было ждать о немъ вѣсти.

Прошелъ іюль мѣсяцъ. Аэронефа никто не видалъ.

Прошелъ августъ. О плѣнникахъ не было ни слуху, ни духу. Что сдѣлалось съ Альбатросомъ? Ужъ не погибъ ли онъ? Ужъ не поплатился ли Робюръ за свою смѣлость?

Подѣломъ бы ему, только баллонистовъ жаль… Наконецъ, прошли двадцать-семь дней сентября. И все никакого результата.

На землѣ люди ко всему привыкаютъ. Человѣкъ въ концѣ-концовъ сживается съ чѣмъ угодно, позабываетъ самое сильное горе. Забвеніе — потребность человѣческой натуры. Но на этотъ разъ, къ чести человѣчества, люди удержались на наклонной плоскости и не забыли плѣнныхъ баллонистовъ. Объ ихъ судьбѣ попрежнему тревожились на старушкѣ-землѣ.

Это безпокойство нигдѣ такъ не чувствовалось, какъ въ Филадельфіи. Впрочемъ, къ нему примѣшивались и чисто личныя опасенія. Робюръ сумѣлъ насиліемъ захватить дядю Прюдана и Филя Эванса. Онъ жестоко отмстилъ за себя, хотя и вопреки всякому праву! Но удовольствуется ли онъ этимъ? Не вздумаетъ ли онъ расправиться и еще съ кѣмъ-нибудь изъ баллонистовъ? И вообще, кто знаетъ, на чемъ остановится онъ въ злоупотребленіи своимъ могуществомъ? Кто можетъ считать себя безопаснымъ отъ его покушеній? Гдѣ средства отъ нихъ оградиться?

И вдругъ—28 сентября по городу пронесся невѣроятный слухъ…

Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ появились въ частной квартирѣ президента Вельдонскаго института!

Но что всего было удивительнѣе, такъ это то, что слухъ оказался совершенно справедливъ, хотя люди разсудительные все еще не вѣрили ему.

Вскорѣ, однако, пришлось и имъ склониться передъ очевидностью. Похищенные вернулись осязательно, самолично, а не тѣни ихъ. Вернулся даже самъ Фриколенъ.

Члены клуба, потомъ ихъ друзья, потомъ и вся публика осадили домъ, занимаемый дядею Прюданомъ. Вернувшихся привѣтствовали восторженными криками, качали на рукахъ, кричали ура, гипъ-гипъ…

Тутъ былъ и Джемсъ Кипъ, убѣжавшій изъ дома отъ своего растительнаго завтрака, и Вилльямъ Т. Форбсъ съ двумя дочерьми, миссъ Долли и миссъ Мэтъ. Въ этотъ день дядя Прюданъ, если бъ только пожелалъ и если бъ принадлежалъ къ мормонской сектѣ, могъ бы жениться на обѣихъ дѣвахъ разомъ. Къ сожалѣнію, онъ былъ неисправимый холостякъ и питалъ отвращеніе къ браку.

Былъ также и Трукъ Мильноръ, и Батъ Т. Файнъ, и вообще всѣ члены общества баллонистовъ. Многіе до сихъ поръ удивляются, какъ это дядя Прюданъ и Филь Эвансъ вышли живыми изъ дружески-медвѣжь

ихъ объятій своихъ обрадованныхъ коллегъ и прочей публики.

Вечеромъ того же дня должно было состояться обычное еженедѣльное засѣданіе Вельдонскаго института. Всѣ разсчитывали, что президентъ и секретарь общества займутъ свои мѣста за столомъ, и питали надежду услышать интересный разсказъ о воздушномъ путешествіи.

Дѣйствительно, до сихъ поръ ни тотъ, ни другой не обмолвились на эту тему ни единымъ словомъ. Молчалъ и лакей Фриколенъ, котораго его черные сородичи едва не задушили въ объятіяхъ и едва не разнесли на части…

Съ своей стороны мы готовы повѣдать читателю то, о чемъ такъ упорно молчали вернувшіеся баллонисты.

Читатель помнитъ, какъ они въ ночь съ 27 на 28 іюля разгромили Альбатросъ динамитною бомбой. Сдѣлавъ свое дѣло, они успокоились. Робюръ съ изломаннымъ аэронефомъ былъ уже имъ не страшенъ. Они сочли себя въ полной безопасности.

И не безъ основанія. Разрушенный взрывомъ Альбатросъ обязательно долженъ былъ превратиться въ груду обломковъ, плавающую по морю, а пассажиры его — въ изувѣченные трупы, навсегда поглощенные океаномъ.

Дѣло мщенія совершилось во всемъ его ужасѣ.

Впрочемъ, дядя Прюданъ и Филь Эвансъ не чувствовали угрызеній. Они думали, что съ ихъ стороны это было законнѣйшею самообороной.

Филь Эвансъ былъ слегка раненъ пулею съ Альбатроса. Рана была незначительная, пустая царапина. Поэтому всѣ эти три бѣглеца сейчасъ же отправились вглубь острова, надѣясь встрѣтить туземцевъ.

Въ своей надеждѣ они не обманулись. На западномъ берегу Чатама жило человѣкъ пятьдесятъ туземцевъ, занимавшихся рыбною ловлею. Они видѣли, какъ аэронефъ спускался надъ островомъ. Бѣглецовъ они приняли такъ, какъ будто тѣ были сверхъестественными существами. Имъ оказали необыкновенныя, почти божескія почести. Ихъ помѣстили въ самой лучшей хижинѣ. Даже Фриколенъ сочтенъ былъ за бога, только, правда, чернаго.

Какъ баллонисты предполагали, такъ и случилось. Аэронефъ не возвратился на островъ. Изъ этого они вывели заключеніе, что катастрофа съ воздушнымъ кораблемъ случилась гдѣ-нибудь въ верхнихъ слояхъ воздуха. Теперь, — мечтали они, — никто больше не услышитъ о Робюрѣ и его Альбатросѣ.

Тогда баллонистамъ осталось только подумать о томъ, какъ бы возвратиться въ Америку. Это было не особенно легко. Островъ Чатамъ посѣщался мореплавателями рѣдко. Прошелъ весь августъ, и баллонисты начали опасаться, что въ концѣ-концовъ весь результатъ ихъ подвига сведется лишь къ перемѣнѣ одной тюрьмы на другую. Одинъ Фриколенъ былъ вполнѣ доволенъ. И не мудрено: вѣдь онъ былъ теперь на твердой землѣ, онъ уже не плавалъ по воздуху. Объ остальномъ онъ покуда не заботился.

Наконецъ, 3 сентября къ острову Чатаму подошло судно для обновленія запаса прѣсной воды. Читатель помнитъ, что въ моментъ похищенія дядя Прюданъ имѣлъ при себѣ нѣсколько тысячъ долларовъ бумажными деньгами. Этого было слишкомъ достаточно для возвращенія въ Америку. Поблагодаривъ своихъ обожателей, дядя Прюданъ, Филь Эвансъ и Фриколенъ сѣли на корабль и поѣхали въ Баукландъ. О своей исторіи они не разсказали никому ничего, и черезъ два дня прибыли въ столицу Новой Зеландіи.

Здѣсь они взяли пассажирскія мѣста на тихо-океанскомъ почтовомъ пароходѣ, и 20 сентября, послѣ благополучнаго плаванія, высадились въ Санъ-Франциско.

Они не говорили никому, кто они и откуда; но такъ какъ они платили за себя очень хорошо, то капитанъ парохода ихъ объ этомъ и не спрашивалъ. Онъ не былъ бы янки, еслибы поступилъ иначе.

Въ Санъ-Франписко дядя Прюданъ со своимъ коллегой и съ лакеемъ Фриколеномъ сѣли на первый отходящій поѣздъ тихо-океанской дороги и 27 числа прибыли въ Филадельфію.

Вотъ сжатый, но обстоятельный разсказъ о томъ, что произошло съ баллонистами послѣ ихъ бѣгства съ Альбатроса на островѣ Чатамѣ. Вотъ какимъ образомъ случилось, что въ тотъ же день вечеромъ президентъ и секретарь Вельдонскаго института заняли свои обычныя мѣста на засѣданіи общества.

Никогда еще ни тотъ, ни другой не были такъ невозмутимо-спокойны и такъ чопорно-сдержанны, какъ въ этотъ вечеръ. Глядя на нихъ, можно было подумать, что со времени памятнаго всѣмъ засѣданія 12 іюля не произошло ничего необыкновеннаго. Эти три съ половиною мѣсяца они оба какъ будто вычеркнули изъ своей жизни.

Послѣ первыхъ громогласныхъ привѣтствій, принятыхъ обоими баллонистами съ невѣроятнымъ спокойствіемъ, дядя Прюданъ надѣлъ шляпу и проговорилъ:

— Почтенные сограждане, засѣданіе открыто.

Раздались оглушительныя рукоплесканія. Было удивительно не то, что засѣданіе открылось, но то, что оно открылось подъ предсѣдательствомъ дяди Прюдана и съ Филемъ Эвансомъ въ качествѣ секретаря.

Давъ стихнуть крикамъ и аплодисментамъ, президентъ продолжалъ:

— Во время послѣдняго засѣданія нашего, милостивые государи, здѣсь происходили жаркія пренія (слушайте, слушайте!) между сторонниками передняго винта и винта задняго для нашего воздушнаго шара Gcahead. (Общее удивленіе.) Въ настоящее время мы нашли способъ примирить между собою авантистовъ съ аррьеристами. Вотъ этотъ способъ: можно сдѣлать два винта, одинъ спереди лодочки, другой сзади. (Собраніе крайне удивлено и молчитъ.)

И это было все, что сказалъ президентъ.

Да, все. Больше онъ ничего не сказалъ.

О похищеніи Робюромъ — ни слова. Объ Альбатросѣ— ни слова. О летаніи по воздуху — ни слова. О своемъ освобожденіи — ни слова. О катастрофѣ съ аэронефомъ, о страшномъ мщеніи — ни слова, ни намека. Вообще — ничего.

У многихъ, у очень многихъ баллонистовъ чесался языкъ поразспросить хоть немножко дядю Прюдана и Филя Эванса. Но оба они были такъ серьезны и важны, что каждый считалъ своимъ долгомъ оказать уваженіе ихъ сдержанности. Пришлось удовольствоваться надеждой, что они заговорятъ тогда, когда сами найдутъ это нужнымъ.

Да, наконецъ, во всемъ этомъ дѣлѣ могла заключаться тайна, которую еще рано было разглашать во всеобщее свѣдѣніе.

Среди глубокаго молчанія, совершенно до сихъ поръ неизвѣстнаго въ стѣнахъ Вельдонскаго института, раздался спокойный, ровный, сдержанный голосъ дяди Прюдана:

— Милостивые государи, намъ остается приступить къ окончанію работъ по устройству шара Goahead, которому суждено покорить себѣ воздушныя сферы. — Милостивые государи, засѣданіе закрыто!