Времена грёз. Том 2

Личные счеты

Джеральд не выглядел довольным, впустив нас на мост ведущий к замку, он сохранил внешнюю уверенность и спокойствие, но взгляд то и дело метался от черного роя клокочущих монстров за хлипкими, мало что значащими для них стенами, к Каину, величавому, перепачканному в крови и такому похожему на Аврелиана. Еще больше внушала навязчивый трепет улыбка Блэквуда. Да, он улыбался, смотрел на высоченный замок перед собой, на богатство витиеватых украшений, на людей, испуганно льнущих к окнам, охрану, не сводящую глаз с лица гостя. Наверняка он уже представил всё это своим, уже готов отдать первый приказ, руку только протянуть и смахнуть ладонью незваных засильцев.

Не представляю, какой бардак и паника скрывается за молочными каменными лозами и колоннами-деревьями внутри. Испуг домочадцев, слуг и подчиненных ощущался кислым привкусом на корне языка. Гроза высекла на хмуром небе новый росчерк, почти сразу после нее послышался раскат грома, да такой силы, что отдавался легкой дрожью в груди. Чернильные сгустки опустились так низко к крышам, что самый верхний этаж королевского замка быстро скрылся за ними.

Расторопные стражи распахнули главные двери обители светлых, выжидающе глядя на Джеральда и готовясь вот-вот напасть или запереть лжекороля в фойе, как в ловушке, но их старший молчал. Угрюмо и напряженно, упрямо и холодно. Молчал, когда мы впятером последовали за «защитником» на лестницу к переговорной, молчал, когда редкие золоченные иконы Солара вдруг побледнели и потрескались, осыпаясь на дорогие ковры сухими кусками краски, молчал даже когда Марк, выглянувший в коридор и с любопытством встретивший дядю, наотрез отказался уходить, пока его силой не увела охрана.

В отполированных дорогих канделябрах, в зеркалах с массивными рамами, отблеске многочисленных подвесок из горного хрусталя виднелись наши темные отражения, невольно приглушая яркость и помпезность дворца. Еще никогда я не чувствовала так сильно свою отчужденность, и еще никогда эта красота вокруг не казалась такой хрупкой. Дорога до третьего этажа показалась бесконечно долгой, мы словно стали тенями на празднестве света, и лишь безликая помощница Каина едва слышно посмеивалась и что-то шептала про себя каждый раз, когда та или иная икона приходила в негодность. Мне хотелось осадить девушку, попросить прекратить, но стоило мне повернуться, как ее спутник заметно покачал головой. Пришлось промолчать и идти дальше, к приветственно распахнутым дверям, за которыми скрывался уже давно знакомый зал переговоров с длинным дубовым столом и Авелем во главе него.

— Здравствуй, братец, не думал, что когда-то встречу тебя.

Даже не пытаясь притвориться, что был занят, Аврелиан замер возле своего места и нервно вздрогнул, вглядевшись в посетителей, как и многие в замке, он не мог ни спрятать своего изумления, ни отвернуться, лишь с беспокойством теребя пальцами кандалы. Он, как и Каин, тоже не был готов к дуэли, хоть и успел сменить одежду и смыть грязь, но бледное бескровное лицо застыло, как маска, камни на браслетах явственно светились золотым, следы от побоев Давида были стерты не до конца. Полагаю, супруга еще не успела достаточно восстановиться для помощи королю.

— А я ждал, когда этот день настанет. Готов попрощаться с дворцом? Хочу как можно скорее начать ремонт. Нынешняя обстановка слишком… светлая.

— Каин, прошу, позволь мне объясниться…

— О, не утруждайся, я не собирался тебя слушать.

— Но есть еще шанс всё исправить.

— Тебе так кажется, и ты, как всегда, обманут собственной недальновидностью. Исправить, увы, уже ничего нельзя, лишь выгадать время, раз уж я обещал Софи рассказать о нас с сестрой, то пускай так и будет, мне даже жаль, что она осталась в Кадате.

— Я могу вернуть тебе Сомну, есть документы…

— О, этот бесполезный мусор? Хотя бы в одном из них рассказано, как великий светлый король взял двух младенцев и распорядился уничтожить их?!

— Нет.

— Говорило ли хотя бы одно донесение, куда именно пропали пленники, взятые в Сомне? Или, может быть, есть информация о том, как вы пытаете неугодных?!

— Каин, я клянусь, что это больше не повторится.

— Больше и не надо, спасибо, нам всем вполне хватило целестинских щедрот.

— Каин…

— Мне мерзко слышать свое имя из твоих уст, ты даже это умудряешься испортить.

— Я всегда стараюсь исправлять свои ошибки, если ты поможешь мне…

— Тебе?! Помощь?!

— Мы можем договориться.

— Умрешь ли ты сразу или придется тебя довести до этого длинным путем?

Распаляясь в высказываниях, Каин подходил к Аврелиану всё ближе, то и дело стараясь перейти ту черту, за которой король больше не был бы в безопасности, но Джер и Мом вовремя вклинились между ними. Уверена, ни один из помощников не верил в хороший исход, и я сама не могла подобрать таких слов, чтобы примирить братьев хотя бы чуть-чуть, но младший Блэквуд, вдруг подошел ко мне и, отведя в сторону, вновь испугал неожиданной переменой внешности и голоса.

— У тебя есть немного времени, чтобы закончить дела, я присмотрю за ними.

— Геката? Ты сможешь помочь мне?

— Если ты надеешься, что, щелкнув пальцами, я сотру их разногласия, то нет. Даже забравшись в их головы, ты не сможешь поменять убеждения.

— Значит, всё бесполезно?

— Если ты так решила, то да, бесполезно, а если ты не готова опускать руки, то кое-что еще сделать можно. Никто во всем мире не может предоставить тебе «правильный» вариант событий, тебе придется придумать всё самой.

— Не понимаю.

Выждав тяжелый осуждающий вздох ведьмы, я чуть не сгорела со стыда, но она всё же ответила:

— Делай то, что считаешь нужным. Вот и всё.

Послушно кивнув, я повернулась к выходу, последний раз посмотрев на Каина. Его руки дрожали, пальцы крепко вцепились в спинку ближайшего кресла. Он явно был на взводе, но большую часть сил уже съело демоническое войско.

— Хватит трусить, Авель! Хватит бояться, поздно жалеть о прошлом, пришло время расплачиваться за содеянное. Я припомню, чья кровь на твоих руках и как жестоко ты обошелся с нами.

Воспользовавшись очередной вспышкой агрессии Каина, я выскользнула из зала незамеченной, чуть ли не бегом направившись к старой спальне. Большая часть стражи, дежурившей в коридорах, смотрела на меня ошалело, упорно стараясь создать видимость нормальности, обыденности ситуации, будто ничего странного в этом дне, в этой работе сегодня нет, но нашлось немало и тех, кто отнесся к моему появлению отстраненно и неожиданно равнодушно. Последние собирались в небольшие компании и, пользуясь переполохом, обсуждали что-то, склонившись друг к другу и почти неслышно споря. Лишь самым краем уха я смогла разобрать:

— Кейн был прав… Авель в сговоре с темными…

Как же хрупки чужие убеждения.

Еще бы, короли за последние несколько дней меняются как перчатки.

Преодолев отвратительно длинный коридор, полный истуканов в начищенной броне, я перешла в жилой корпус и поднялась на этаж собственной спальни. За обманчиво надежной дверью я готова была встретить что угодно: от погрома до опустошенных стен, но мироздание сделало крохотный шажок навстречу — в моих покоях я не нашла следов чужого вторжения.

Распахнув створки шкафа, я, не церемонясь, вытряхнула украшения и безделушки, пытаясь вспомнить, куда убирала куколок для Каина и Аван. Тревожное сознание словно специально мутило память, а пальцы, будто искривившись вмиг, перестали крепко цепляться за вещи в них.

— Да что ж такое… Ньярл! Я уверена, ты знаешь где они!

Там же, где и всё связанное с Лилит.

— Колье!

Отбросив всё лишнее, я забралась вглубь полок и вытащила нужный футляр, под кровавым украшением, зловеще блеснувшим в полутьме, действительно нашлась пропажа. Осталось вернуть подарок матери ее детям.

Спрятав куколок в кармане своей потасканной куртки, я вышла из спальни и уже направилась к лестнице, считая, что дела мои на этом закончены, как в боковом проходе к королевским покоям послышался тихий стук каблучков. Взъерошенная, чуть взмыленная горничная с ворохом пеленок и тряпок, нервно оглядываясь, пробежала мимо, торопясь отдать белье в прачечную. Видимо, присматривать за новой драгоценностью Целестии было не так-то просто. Проводив ее взглядом, я прошла в темный закуток на стыке старых и новых колонн, это место в свое время использовал еще Ньярл, чтобы передвигаться в тени, не привлекая внимания светлых.

Что ты задумала?

Тихо.

Припомнив внешность служанки настолько, насколько возможно, я провела ладонью перед лицом, как когда-то давным-давно учил меня маг. Пухлые щечки, пучок русых волос на голове и простая форма с длинным платьем и фартуком, ничего необычного, на прислугу в принципе редко обращает внимание аристократия, и это как никогда шло мне сейчас на руку.

Софи?

Не мешайся, мне нужно сосредоточиться.

Вылетев из закутка, я быстрым шагом направилась по знакомому коридору прямо к спальне королевы, мимо многочисленных псов-охранников и любимой двери комнаты принцессы.

Можно было, конечно, поискать потайные проходы или даже дернуть Марка в помощь, но всё это займет слишком много времени, на работу обыкновенной горничной, одной из десятка закрепленных здесь, едва ли посмотрят. Лишь старший из стражей, замерший у входа, недоуменно поднял бровь, при виде помощницы.

— Полотенце забыла.

Вздохнув, но понятливо кивнув, мужчина открыл дверь, пропуская меня внутрь. Просторный холл, где обычно принимали самых близких и важных гостей, встретил меня полумраком, задернутыми шторами и стойким запахом молока. В груди неприятно екнула обида, но ноги уже несли меня к приоткрытому проходу в саму спальню.

Среди роскошных интерьеров с витиеватыми узорами трав, позолоты и посеребрения каждой ручки и выступа рисунка на шкафах и ящиках, среди обилия дорогих тканей и вопиющего богатства, на рукотворном ковре, ласково льнущем к ногам, нашлась люлька с длинными изогнутыми ножками в виде стеблей мирта, трогательными белыми цветками, наивно распахнувшими свои лепестки и явившими свету всю удивительную и скромную красоту. Подкравшись к кроватке, как к драгоценному экспонату, я, забыв, как дышать, забыв даже моргать, склонилась к тонкому бархатному одеялу и впервые взглянула на ребенка, унаследовавшего душу моего покойного дитя.

— Здравствуй…

Я не представляла, что сказать, что сделать перед этим маленьким чудом, как отпечатать в памяти ее образ, как остаться рядом подольше, наблюдая, как ясные голубые глаза с любопытством обратились ко мне. Светлый кучерявый вихор на голове забавно торчал из-под шапочки, пухлые губы младенца звонко причмокнули, умилительно засопев, девочка вытянула ручку ко мне, рефлекторно хватая воздух. Словно завороженная, я протянула к ней ладонь и замерла, боясь спугнуть или ненароком обидеть ребенка.

— Даже имени твоего не знаю, но милая моя, надеюсь, ты будешь счастлива.

Розовые пальчики сомкнулись на моем пальце, и, дернув его к себе, девчонка, на миг замерев, вдруг одарила меня довольной улыбкой, с восторгом задрыгав ногами и закряхтев. Моя дорогая кроха была рада провести время вместе, даже несмотря на то, что я для нее пока была никем.

— Если бы ты только представила, как сильно я тебя люблю.

Сердце гадко кольнула застарелая боль, настолько привычная, насколько и ядовитая, разъедающая изнутри и мучающая уже так долго, что стала моей полноценной частью. У меня не было выбора, даже если бы я осмелилась выкрасть ребенка у Мирры, моя жизнь оставалась настолько непредсказуемой и жестокой, что я едва ли могла спасти себя, не говоря уже о ком-то ином. Мозг лихорадочно просчитывал варианты, принимал и отвергал их один за одним, ведь можно было отвезти дочку куда-то в Кадат, может быть, к Гекате, или взять с собой к Блэквудам, но даже просто вынести ребенка из спальни было проблемой. Представляю, что бы сказали Каин с Авелем, заявись я с украденным дитя к ним.

Не время, никак не время, и никогда оно видимо не настанет, учитывая, сколько врагов я себе нажила даже внутри «семьи». И Каину невдомек, в какой кошмар он превратил мою жизнь, считает, что раз он жертвует многим, то и остальные должны, как бы не так.

— Ты могла бы уже научиться ходить, болтать без умолку и разрисовывать обои своими первыми шедеврами. За что они так со мной? За что они так с нами?

В безумном, глупом порыве чувств я протянула руки к ребенку, желая достать ее из люльки, но кроватка предательски скрипнула. Из ванной комнаты по соседству со спальней послышались шаги, в дверном проеме возникла тонкая, хрупкая фигура Мирры, облаченная в просторную светлую сорочку и длинный шелковый халат, расшитый серебряными нитями.

— Что ты делаешь?

Ее голос дрожал, синяки под глазами и изможденный вид говорили о бессонных ночах.

Я замялась буквально на пару мгновений, всего какие-то секунды, но королева тут же призвала свой лук и натянула тетиву, хмуро и недобро глядя на меня. Воздух вокруг похолодел, предвещая появление стрел, магия готова была сорваться с пальцев. Мирра была решительна как никогда, настоящая защитница и хранитель своего дитя, но я не торопилась бежать или в панике прятаться, наоборот, я вновь присела возле люльки и прикоснулась к крохотной ладошке.

— Твои стрелы слепы, отпустишь тетиву и ранишь ребенка.

— Мразь. Кто ты, что тебе нужно от Марси? Я же вижу, ты — не моя горничная.

— Конечно, я не горничная так же, как и ты не королева, Слава.

— Ты…

— Помнишь, как мы пели в детстве? Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко, не будь ко мне жестоко, жестоко не будь…

Медленно опуская руки и ослабляя тетиву, она потрясенно смотрела на меня, поджав губы, будто не веря и не желая верить в свою догадку.

— Финка?

— … без выхода и входа, к напрасному далёко, в напрасное далёко ты не пройдешь свой путь.

— Финка, ты… почему ты не сказала сразу? Почему прячешься за чужим лицом? Как… как ты вообще попала сюда?!

— Так же, как и ты, случайно, правда, мне не повезло получить эльфийского короля в помощники. Приходится выживать иначе.

Окончательно убрав оружие, она прикрыла рот ладонью, обдумывая мои слова, и быстро подошла ближе, коснувшись предплечья.

— Ты можешь остаться здесь, рядом со мной, я помогу тебе привыкнуть к новому миру.

— Не-ет, уже не нужно. Он меня ненавидит.

— Кто?

— Мир. С того самого момента как я попала сюда. Давит, мучает, выживает отсюда, как досадную оплошность, лишнюю деталь общего плана.

— Уверена, это не так, Финка, Фина, дорогая, я могу показать тебе иное, иную жизнь.

— Ты о себе то позаботиться не можешь, не то, что о других.

— Я — королева.

— Ты — глупая девчонка, возомнившая себя героем, бестолковая, непонимающая ценности чужих жизней и наивно полагающая, что многого добилась здесь.

— Да что ты вообще…

— Ньярл не был злодеем, хотя бы это ты должна была осознать после того, как твой главный союзник попросил у тебя такую огромную плату. Да-а, я в курсе этой дани. Давид мертв, но не думай, что тебе так легко спишут этот долг. Трейн заберет свое, глазом не успеешь моргнуть, как лишишься самого дорогого в жизни.

Отпрянув от меня, Слава вновь нахмурилась и сильнее запахнула полы халата. В таком виде она жутко походила на возмущенное приведение.

— Это ты так мне помочь хочешь? Спасибо, без советов справлюсь, я большего добилась, чем ты можешь себе представить.

— Гордыня, чистая гордыня.

— Я уж думала, что хотя бы старая подруга меня поддержит, а ты такая же, как остальные.

— Я не собираюсь поддерживать убийства невиновных и уж тем более кичиться этим.

— Да какая разница?! Что тебе с этих людей? Разве они все хоть на толику важны в сравнении с теми, кто остался в нашем мире?!

В ответ на повышенный тон Марси завозилась в кроватке, недовольно захныкав и словно обещая, что дальнейший разговор в таком тоне перерастет в настоящую истерику. Бросившись к дочери, королева отодвинула меня, принявшись успокаивать ребенка.

— Про свою семью так же скажешь?

— Они единственные, кто имеют значение здесь.

— Тогда не обессудь, я тоже защищаю своих.

Прижав к себе дочь, Слава хотела что-то сказать мне, но вновь отвлеклась. Воспользовавшись моментом, я выскользнула из спальни и поторопилась уйти. Не хватало еще случайно показать свое настоящее лицо. Стража косо посмотрела на меня, когда я оказалась в коридоре, но промолчала, лишь проводив своим цепким, изучающим взглядом.

Рассчитывая на то, что мои приключения в замке закончились, я завернула в свой темный угол, сбросив чужой облик, и двинулась к лестнице, но навстречу неожиданно как черт из табакерки вдруг вышла Катарина, облаченная в траурный черный цвет и растерявшая всю напускную моложавость. Завидев меня, она тут же поймала меня за руку, да так крепко, будто я была ее единственной надеждой.

— Сэра, мне нужна твоя помощь.