Время для жизни

Глава 16

Следующие несколько дней можно было отнести к полноценному отдыху. Иван по-прежнему вставал рано, делал зарядку, топил печь, завтракал с подругой. Попробовал посмотреть, как занимается женщина, но – ничего из этого не получилось. Он старался ответственно следить за правильностью выполнения ею упражнений – приседаний, качания пресса, отжиманий. Давал советы, поправлял. Но очень скоро его консультации переходили к прямые приставаниям и далее – в более приятные занятия. В конце концов, Фатьма рассердилась:

- Слушай… мне, конечно, очень нравиться твое внимание! Но, если ты хочешь, чтобы я хорошо и правильно занималась всем этим, найди себе занятие. Хорошо? Только не обижайся…

Хорошо, что Косов в свой визит в клуб, прихватил с собой свои конспекты, наставления и прочее. Усевшись за столом на кухне, он читал, конспектировал, пытался запомнить – проговаривал, закрыв глаза, пытался воспроизвести пункты и параграфы в памяти. И даже, штудируя порядок сборки и разборки оружия, пытался воспроизвести все этапы, закрыв глаза и представляя перед собой иллюстрации наставлений. Занимался этим часами, и вроде бы начал все это запоминать.

По крайней мере, когда Фатьма, по его просьбе, глядя в брошюры, задавала вопросы по тактико-техническим характеристикам, он практически не ошибался.

«В общем-то, теорию можно сдавать. Вот еще разборку-сборку бы… но тут без оружия ничего не сделать. Мышечную память в голове не отшлифуешь!».

На улице ощутимо похолодало, поэтому, когда они решили сходить в кино, передвигаться пришлось легкой рысцой. Сначала они посмотрели фильм «Чапаев». Косов смотрел этот фильм не раз, но это было так давно! И вновь он смотрел на героев ленты уже с легким снисхождением. На его взгляд, фильм был… довольно наивным, несмотря на всю драматичность и даже трагизм окончания. А вот Фатьма и другие зрители сопереживали очень живо.

- И что тебе не понравилось? Хороший же фильм! – укоризненно смотрела на него подруга.

- Да не знаю, как объяснить… Вот непохоже как-то на реальную жизнь. Нет, в целом-то фильм хороший, а Василий Иванович – герой, тут не поспоришь. Но вот… диалоги эти… поведение героев… Ну вот ты можешь поверить, что Петька с Анкой могли вот так… про «щечки» разговаривать? А ведь они – взрослые люди, и в боях уже бывали. Жизнь, то есть, знают. И тут – «щечки» эти и прочие… детские заигрывания.

А еще Косов помнил «Конармию» Бабеля. И там эти боевые подруги выглядели совсем по-другому, нежели героиня «Чапаева». Этакие оторвы, которые прошли и Крым, и Рым; видели множество раз смерть, во всех ее проявления, в самых неприглядных видах. Да и нравственностью особой не отличались. А «Чапаев»? Ну – для агитации и пропаганды, а еще – для воспитания подрастающего поколения.

На следующий день они вновь пошли в кино. Тут уже попаданец, наученный опытом, решил посмотреть более легкое кино. Из комедий «Волга-Волга» и «Веселые ребята», он выбрал первый фильм. И искренне улыбался, глядя на героев Ильинского, Орловой и других актеров. При взгляде на Орлову, вспомнил о Варе.

«Вот же… кобель, и правда! Рядом же сидит такая красавица! Как она заразительно смеется!» - улыбаясь, думал он, - «А ты все о других бабах думаешь!».

Про ресторан он сказал Фатьме, сразу по возвращению в ее дом. Она всполошилась:

- Вань! Ну чего мы туда пойдем? Я и в ресторанах-то никогда не была! Вообще не представляю, как там и что. Я же опозорюсь… и тебя опозорю! Там же публика такая, все больше важная и бывалая! Да еще и не простой ресторан, а в самом центре. Может не пойдем, а?!

- Нет уж, красавица! Обязательно пойдем! И перестань уросить – ничего там страшного нет. Люди как люди: сидят, выпивают-закусывают, веселятся, танцуют…

— Вот! Я и танцевать-то не умею!

- Можно подумать, я умею! Там же не конкурс бальных танцев. А потоптаться в обнимку на пятачке возле сцены – какие там умения нужны?

Хотя тут он немного привирал, успокаивая подругу. Тоня, а потом и Лиза вполне сносно научили его танцевать вальс, фокстрот, и даже быстрый фокстрот.

- Ну… вальс-то я все же умею танцевать, мы же и в школе танцевали. И потом, на танцплощадку в парк бегали с подружками, - призналась Фатьма.

— Вот видишь! А про опозорить… Ерунда это все, никак ты не можешь опозориться. С твоей красотой, да еще и в этих вещах… новых… Ты же самая красивая там будешь! Какой уж тут позор?

- Ну… не знаю. А что мне надеть? – женщины, чё!

- А вот давай посмотрим…

Женщина с подачи Косова, и при его горячем участии, устроила подбор гардероба в ресторан. Подбор вынужденно прерывался… пару раз всего. Ну слаб Косов на женскую красоту, слаб!

Определились на юбке и светло-синей блузке. Очень уж хороша была подруга в этой одежде! Юбка была облегающая с высоким поясом, и очень подчеркивала и талию, и попу! Подобрали и украшения к выходу. Хотя тут и подбирать особо нечего было. Немного их у Фатьмы.

Сам же Иван очень сожалел, что нельзя надеть те же штаны от горки и берцы. Все же – более культурное место, не парк отдыха. В день похода в ресторан, пришлось съездить в клуб – за парадно-выходными штанами и сорочкой. Привык уже Косов ходить в берцах, штанах от горки, да свитер сверху!

Уже на подходе к клубу в голову пришла мысль:

«А что, если женщины уже побывали в ателье, увидели, что готовит им подарочный сертификат?».

И вот угадать, какая реакция будет у них на провокацию, устроенную Иваном с бельем, он не брался. Вполне может быть, что ждет его «шкандаль с очередной обструкцией»! Даже желание на какой-то момент идти в клуб пропало!

«Может – ну его, этот парадно-выходной вид? Хотя… тогда от Фатьмы тоже – наслушаешься! Не-е-е-т, затеял всякие каверзы устраивать – хлебай ложкой результаты до конца!».

Но ему повезло. В ограде клуба он встретил Мироныча с Яковом, которые двуручкой пилили на дрова березовые бревна, которых привезли целый штабель! Поручковались, мужики решили сделать перерыв, попить чайку.

- А где все? —спросил Косов, оценив гулкую пустоту в клубе.

- Так… директор опять куда-то в город умёлся. А потом и бабенки, все три, чего-то пошушукались, да следом рванули, - пояснил Яков.

«Ага… это просто здорово! А рванули они, скорее всего – именно в ателье! Так. Задерживаться тогда здесь не стоит! Шмотки в зубы и быстро-быстро – назад! Лучше я потом, когда они успокоятся, от них все выслушаю!».

Мужики вскипятили воду в чайнике, заварили чай, расселись покурить.

- Ты, Иван, в честь чего эта… подарки эти нам-то? – Яков смотрел чуть исподлобья.

- А чего? Новый год же на носу! Принято, вроде как, подарки на Новый год дарить? Или не понравился подарок? – Иван укладывал в ранец вещи.

- Да не… Так-то оно так… Только вот… не дорого ли отдал, за подарки эти? – Мироныч тоже был как-то недоволен.

- Есть места, где эти подарки… не так дорого стоят, - врал Косов, - или табак не понравился?

- Да не… так-то табак хороший, душистый! – Яков мялся.

- А чего тогда? Все приятнее, чем вашу махорку тянуть.

- Дак… а када кончицца, чё делать? Мне такие деньжищщи тратить не с руки! – ну да, Яков – скуповат.

- Ну тогда… возьми да разбавь свою махру этим табачком. Все приятнее курить будет, и на дольше хватит.

Мужики посидели, подумали, а потом один, а потом и другой достали из карманов трубки, принялись их набивать.

- Да вот жа… ишшо – трубку-та на улице как покуришь? То ветер, то дождь, то еще какой… мороз! Неудобна же! – ворчал Яков.

- А это, Яков, так и задумано! Меньше курить будешь, здоровья больше! Выберешь время и место, сядешь неторопливо, да покуришь. А не так, как сейчас – все впопыхах да на бегу!

- Ишь ты… на все, Осип, у него ответ есть! – покачал головой Яков.

- А Вы что меня не дождались-то, с дровами? Кто сейчас в шею гонит? Дрова же есть! Я после праздника приеду, да со второго и начнем пилить, да колоть. Втроем – все не вдвоем!

- Да мы потихоньку, не торопясь. Там и на тебя хватит! – Мироныч попыхивал трубкой.

«А табачок и впрямь душистый, вкусный такой! Даже вроде бы шоколадом пахнет. Нет… все-таки нужно у Александра еще трубку и табака взять – для себя!».

Быстренько выхлебав чай и попрощавшись с мужиками, Иван рванул на станцию.

Ближе к вечеру мороз, и так не большой сегодня, и вовсе пропал. А с неба стал валить густой и пушистый снег хлопьями.

«Лепота! Градусов пять-шесть, не больше! И Фатьма не замерзнет, в чулках своих! Ее же не заставить что-то потеплее под юбку надеть!».

Несмотря на слова Калошина, особого ажиотажа возле ресторана не наблюдалось. На крыльце здания стояли, разговаривая несколько мужчин, которые мельком глянули на Косова, а вот Фатьму проводили долгими заинтересованными взглядами.

«И это она – в верхней одежде! А когда снимет пальто и берет? Как бы мне не пришлось подручными предметами в ресторане отбиваться… от ценителей женской красоты!».

Дверь была не заперта изнутри, и они свободно прошли в фойе ресторана. Стоявший внутри у дверей швейцар, представительный мужик лет пятидесяти, в каком-то зеленом сюртуке с золотыми галунами на рукавах, спросил:

- У Вас заказано? А то… так-то у нас все занято, - «это опять вид подруги сделал представителя этого, довольно хамоватого племени, таким вежливым?».

- Да. У нас заказан столик. Калошин Игорь, руководитель Вашего музыкального коллектива заказывал. Кстати… его бы предупредить как-нибудь, что мы пришли, - Иван вопросительно посмотрел на швейцара.

- Ага… Вы проходите в гардероб, раздевайтесь. Я сейчас позову его, - швейцар, взглядом проследив за ними до стойки гардероба, заглянул в двери зала и махнул кому-то рукой.

Фатьма была довольно скованна и выглядела чуть испуганной.

- Красавица моя! Ну что ты? Мы же обо всем поговорили, да? Ты здесь – королева! Лучше и красивее тебя здесь никого нет и быть не может! А уж твой наряд – и вовсе предмет зависти и обсуждения для дам в зале! Вот сама сейчас увидишь! Ну же… встряхнись, голову подними, плечи разверни! Грудь держим высоко… благо у тебя есть и здесь чем гордиться! – он приобнял ее за талию, пошептал в ушко и слегка чмокнул в щечку.

- Ага! А вот прически нет никакой! Все, наверняка, с прическами, а я вот так – просто с косой, шишкой на затылке!

- Да у тебя такие волосы, и такая шишка – всем на зависть! И такая косища заставляет волей-неволей поднимать голову повыше, что – очень хорошо смотрится! А шея у тебя – как у лебеди!

- Ой, Ваня… ну вот… не надо было бы нам сюда идти! Дома бы…

- Так! Все-все-все! Тебе в дамскую комнату нужно? А то – пошли в зал?

Подруга закивала головой и быстрым шагом удалилась по направлению, указанному миловидной гардеробщицей.

Фойе ресторана было довольно просторным. Слева от входа располагался большой гардероб. Паркет на полу, белые стены и потолки в лепнине. Справа от входа – огромные двери в зал, сейчас приоткрытые, но занавешенные тяжелыми даже на вид зелеными бархатными шторами. За дверью в зал, до самых дверей в туалетные комнаты, по стенам – сплошь зеркала. Кушетки вдоль стойки гардероба и зеркальной стены.

К зеркалам Иван и подошел, вынул расческу из кармана, причесался.

«А что? Вполне себе симпатичный молодой человек! Рост – чуть выше среднего здесь и сейчас. Стройный, даже подтянутый! Но и плечи узкими не выглядят… широкие плечи, ага! Не шкаф платяной, трехстворчатый, но – видно, что силенка есть. Морда лица… тоже – вполне в норме! Губы… могли бы быть и потоньше, как на мой взгляд. Такие губы… вот девушкам хороши, а мужикам и потоньше можно бы! Нос… нос мне Бычок, сука, поправил! Но и сейчас – видно, что нос ломан, но – вполне себе ровный. Спасибо за это Кире, а то бы щеголял сейчас кривым! Шрам на губе почти не виден – говорил уже – как на собаке заживает! А вот бровь… м-да… бровь видно – перечеркнута розоватым шрамом. Кира и здесь постаралась – шрам ровный и совсем нетолстый, но… пока виден!

Г-х-м… а хорошо, что Фатьма заставила меня эту «удавку» под курточку надеть! С галстуком-то вид куда как более серьезней. И к сорочке он подходит хорошо! Ну ладно… а то любуюсь собой… как нарцисс какой-то… или вообще – педик?! Ну, где там моя красавица?».

Косов вспомнил, как подруга спросила, зачем он постоянно носит на предплечье ножны с финкой.

- На всякий случай, душа моя! Только – на всякий случай! Видишь ли, Хлоп и… Ильяс – они же были не последними, кто не в ладах с законом, здесь - в городе. И вероятность, встречи с такими персонажами, вовсе не нулевая. И для того, чтобы не быть беспомощными в этом случае, я и ношу эту финочку!

Вообще, с самого начала, по молчаливой договоренности, они не вспоминали обстоятельства их знакомства. Косову-то было не особо приятно думать о прошлом, а уж про женщину – и говорить не стоило. Но после его слов, она нахмурилась, и, помолчав, спросила:

- И все-таки… мне важно! Неужели ты даже не вспоминаешь, что… ну – что они меня тогда…

- Радость моя! Я же тебе уже говорил – то, что у тебя было до меня… За то, что они с тобой… они уже ответили, и больше ответить не могут! Ты же ни в чем не виновата? Зачем ворошить все это, тем более, если тебе так неприятно и больно вспоминать?

Она помолчала и сказала:

- Я сейчас уже успокоилась. И… как-то не так трясет от воспоминаний. Но разве тебе не… противно после этого со мной?

- Да нет же, красавица! Я об этом… не думаю. Мне с тобой – хорошо, очень хорошо! И все! Но… если ты хочешь поговорить об этом… давай как-нибудь выберем время и спокойно все обсудим, хорошо?

Она кивнула ему в ответ.

«Видно придется психотерапевтом работать. А что делать?».

- Ого! Все-таки решил выбраться, повидаться со старым другом?! – окликнувший его Калошин был весел, и даже… несколько бесшабашен.

«Да он пьян, собака!».

- Привет-привет, Игорь! А ты что же… вот в таком состоянии – работаешь? – Косов был удивлен.

- В каком-таком состоянии? В нормальном я состоянии! У меня, если что, и повод есть, понял?

- И каков повод? – все же Игорь был не настолько пьян, как показалось сначала.

- Да день рождения у меня сегодня, понял! День рождения! И я сегодня – не работаю, вот! Парни и без меня справятся. Точнее – уже справляются! А я – гуляю! Так ты все же один? Ха! И это – здорово! Я сейчас тебя с та-а-а-кими феминами познакомлю, что просто – ах! Пойдем-пойдем, сейчас сам все увидишь! – Калошин подхватил Косова под локоть и потащил в зал.

- Стой-стой-стой! Погоди ты! Я не один! Моя дама сейчас в туалетной комнате.

- М-да? Ну и зря! Я тебе – предлагал! – Игорь чуть покачнулся, но устоял на ногах.

- Сдается мне, что если кто-то не прекратит возлияния, то фемины будут огорчены! – засмеялся Иван.

- Э-э-э-э нет! Я - вполне! Они от меня сегодня никуда не уйдут! – помахал перед Косовым пальцем именинник, - х-о-о-т-я… может ты и прав. Нужно сделать перерыв в приемах алкоголя.

Косов увидел, как в фойе вышла Фатьма. И была она – очень красива: облегающая черная юбка с высоким поясом подчеркивала узкую талию, и тесно сидела на бедрах и попе; синяя блузка, заправленная в юбку, никак не скрывала очертания высокой и немаленькой груди. Смуглая, с длинной шеей, с толстой шишкой закрученной на затылке косы, волосы черные, как смоль. Ножки, хороших форм, в меру полные, открытые от колена и ниже. Ботики на аккуратных ножках.

«Хороша!».

- Ты представляешь… как я тебе и говорила, стоит немного пройти, и эта юбка… зараза… начинает ползти вверх! Вот хоть каждую минуту ее поправляй! Ой! Простите! Я и не заметила, что ты не один! – женщина, сначала несколько озабоченная и раздраженная, смутилась. Очень мило так смутилась, от чего стала еще интереснее!

- Ох ты ж, мать честная! – выдохнул Калошин, - ну-у-у… брат – не ожидал! Это твоя дама? Охренеть! Теперь я понимаю, почему ты отказывался от моих… предложений! Немедленно представь меня, Иван!

Косов с улыбкой смотрел, как, похоже, искренне удивлен Игорь. А женщина зарделась от такого ничем не прикрытого восхищения.

- Фатьма, милая моя! Это мой приятель – Игорь Калошин, он певец и музыкант, руководитель музыкального коллектива, который здесь работает! Игорь! Это моя подруга, Фатьма!

- Караевна…, - прошептала, чуть подавшись к нему женщина.

- Что? – не понял Иван.

- Караевна! – прошипела ему в ухо подруга и довольно больно щипнула за бок.

- А-а-а-а… точно – Фатима Караевна! – Косов даже не помнил ее отчества!

«А зачем она так вот решила представиться? Женщинам, вообще-то не свойственно так… подчеркивать свой возраст. Если только она… не хочет, чтобы новый знакомый имел какие-то виды на нее. Наверное!».

- Очень! Очень приятно! Не ожидал, не ожидал от Ивана, который, в общем-то, между нами говоря, довольно простоватый тип, знакомства с такой женщиной! Вы просто потрясающе красивая женщина, потрясающе! Я сейчас ничуть не лгу, и ни капли не преувеличиваю! – как-то уж чересчур увлеченно «затоковал» Калошин.

«Это чего это он? Взбесился, что ли? Особо озабоченным Калошин не выглядел никогда, да и сам сказал, что его за столом дамы ждут! Чего это он так… перья распустил? Надо осаживать!».

- Так… Игорек! Если ты не забыл – Фатьма моя дама! Моя! И она пришла со мной! А если кто-то… как-то об этом решил забыть… то ведь он и упасть может… случайно. Нос разбить, при падении. Все же спиртного нужно употреблять в меру, ага! Чтобы не запинаться при ходьбе!

Калошин заткнулся на полуслове, непонимающе посмотрел на Ивана. Потом почесал пальцами упоминавшуюся часть лица.

- Ага… чего это я… да! Нет, Иван… ты не так все понял! Я искренне! Подчеркиваю – искренне! Восторгаюсь красотой женщины! – Калошин чуть наклонился к Фатьме, - честно признаюсь – я практически уверен, что сегодня в зале этого ресторана нет более красивой женщины, чем Вы, Фатима!

- Калошин! Ты опять?! – Косов нахмурился и ощутимо ткнул кулаком в бок приятеля.

Тот «ойкнул» и сделал шаг назад, укоризненно посмотрев на Ивана.

— Вот так-то лучше, приятель! Так-то – лучше! – попаданец постарался максимально выразительно посмотреть на Калошина.

Тот опять почесал нос и спросил:

- Ну… хотя бы на тур вальса я смогу ангажировать твою… подругу?

- А это нужно спросить у нее самой!

Женщина все время стояла и смотрела с улыбкой на этот спектакль.

«А ей очевидно нравится такое внимание мужчин! Видно же! А я что, ревную, что ли? Да не-е-е-е… Хотя… Вот же – мудак! Может и правда – нужно было дома остаться?».

- Знаешь, Ваня… появилась небольшая проблемка… да. Не могу я посадить Вас к себе за столик. Дамам будет испорчен весь вечер! А я, как ты понимаешь, на это пойти не могу! Т-а-а-а-к… так! Сейчас все сделаем, пойдемте за мной! – и Калошин целеустремленно пустился в зал, не забыв при этом придержать тяжелые бархатные шторы в дверях, пропуская вперед себя женщину.

«А вот мне уже шторы держать не стал! Отчего они и смазали по физиономии! Ну – мудак, что еще сказать! Не хотелось бы и впрямь ему ряшку «чистить»!».

Пока Косов выпутался из штор, Калошин, элегантно, под ручку вел Фатьму в зал. Пришлось догонять их быстрым шагом!

«Ну… мудень! Допросишься ты у меня, ох и допросишься!».

Зал был практически полон народа. Люди сидели, выпивали-закусывали, разговаривали, смеялись, спорили. У эстрады, под негромкую музыку, толклись несколько пар.

«Интересно-интересно! Это мой второй заход здесь в такие учреждения. В первый-то раз, после стресса встречи с бандой Хлопа, на нервах… а потом уже – под изрядной дозой коньяка, я и внимания не обращал особого на окружающих, куролесил. И Зиночка еще рядом была. А сейчас – интересно посмотреть на публику!».

Со слов Калошина, Иван знал, что, то – прежнее место было более… начальственным. А здесь… Разные люди. Мужчины и женщины. Молодые и постарше. Видны военные кителя – правда, судя по петлицам, особо высоких званий здесь не было.

«Ага… старлей, еще старлей… капитан… вот уже – целый майор! И вон там, вроде бы… подполковник. Если я правильно вижу – три шпалы».

Полувоенных кителей было больше. На порядок. Эта одежда сейчас в тренде! Но и цивильных костюмов – вполне хватает, даже больше всех прочих. И дамы – всякие, красивые и не очень, обычные такие. Постарше и помоложе, даже есть… ага… вон – совсем уж какие-то юные! Но уже – при макияже! Боевая раскраска, ага! Похоже, что это такие… профессионалки, если они уже здесь есть!

Калошин с Фатьмой шли медленно, он что-то все говорил ей на ушко, а она шла немного растерянно, то прислушиваясь к словам спутника, то оглядываясь на Косова, притормаживая Игоря, чтобы дождаться Ивана. Они остановились посредине зала, в крайнем к стене проходе. Калошин замолчал, когда Иван подошел к ним, и передал руку женщины Косову.

- Сейчас! Буквально пару минут, пару минут! Подождите здесь!

Они стояли, поглядывая на окружающих. И Иван видел, что внимание к себе они все-таки привлекли. Скорее – Фатьма привлекла, а не он.

«Не льсти себе, ага!».

Она тоже ощутимо нервничала, оказавшись на глазах многочисленных людей, и Иван взял ее под руку.

«Надо успокаивать! А то еще рванет убегать отсюда! Вот видок-то будет! А Калошин, козел, еще получит за такой… афронт!».

Он наклонился к женщине и на ушко:

- Чего тебе этот мудак рассказывал? Соблазнял, поди?

Она вздрогнула, немного растерянно и непонимающе посмотрела на него.

- Я спрашиваю – соблазнял он тебя? И чем, если не секрет?

Она чуть замешкалась, приходя в себя, а потом улыбнулась:

- Ну как сказать… Вроде бы и нет. А по сути – да!

- Имей в виду… у меня и длиньше, и толще!

Она непонимающе посмотрела на него.

«А что? Клин – клином, так сказать!».

Потом она поняла, фыркнула и засмеялась. А еще – ткнула его в бок.

- Пошляк! Вот еще… нашел же что сказать?! И, кстати, откуда ты знаешь – что длиньше и толще? Мерили, что ли? – она откровенно уже смеялась.

- Не мерили. И я даже не видел его… аппарат. Но – уверен!

Она засмеялась сильнее, прикрывая губы рукой.

- Ой, Ваня! Какие же Вы, мужики, иногда глупые! Как мальчишки малые! Честное слово!

«Ну вот… так-то лучше!».

Иван поймал на себе взгляд молодой женщины, сидящей за ближайшим столиком. Та с интересом смотрела на него, а вот переводя взгляд на Фатьму, явно сочилась неодобрением, даже – неприязнью. Хулиганя, Иван снял руку с локтя Фатьмы, и демонстративно провел ладонью по… бедру и попе подруги. Брови женщины медленно поднялись вверх.

«Аниме! Честное слово!».

Увидевший его жест спутник наблюдательницы, не поняв подоплеки происходящего, незаметно для других подмигнул ему и показал поднятый большой палец руки, спрятав ее под стол.

«Одобряет, значит!».

Фатьма удивленно посмотрела на Косова, а потом что-то поняв, хмыкнула, повернулась к нему и приобняла его за талию.

«Вот так! Знай наших!».

А вот теперь, когда его подруга стояла полубоком к залу, внимания они привлекли еще больше.

«Тут, похоже, интересы разделились! Женщины – оценивают юбку, ну… и осуждают владелицу. А мужики, все как один – очень внимательно разглядывают… да, разглядывают то, что в юбке!».

К счастью, тут подошел Калошин.

- Фу-у-ух… все нормально, вопрос решил, пойдемте! - он повел их дальше по залу, - цени, Иван! Тут есть несколько столиков, их почти никогда не занимают. В расчете на то, что может приехать кто-то из высоких гостей. Вот один такой я и организовал для Вас.

Столик и правда был – интересный. Точнее – это был один из нескольких столиков, расположенных вдоль стены зала, в нишах, сделанных арками. И все они были – незаняты!

«Выходит, действительно, из резерва верховного главнокомандования этого ресторана!».

Предназначенный им был очень удобен: с него была видна эстрада и площадка перед ней, а также первые пара рядов столов в зале. Если чуть повернуться, через проемы между колоннами им была видна значительная часть зала. А вот они, напротив – видны очень небольшому числу посетителей.

- А вон мой столик, видите – второй от эстрады, видите, компания? Так что – если что-нибудь понадобиться – только махните рукой, хорошо? – интересно, что обращался он вновь только к Фатьме.

Она, улыбнувшись, кивнула Калошину.

- Ну вот и славно! Отдыхайте! И еще… Иван! Я напоминаю, что у меня ангажемент на тур вальса с твоей дамой! Не смотри на меня так и не скрипи зубами – тут я не отступлю ни на шаг! – повернулся к Фатьме, - Вы не откажете мне в такой любезности, не так ли?

Она засмеялась и снова кивнула Игорю.

Иван, усадив подругу за столик, плюхнулся на стул сам и облегченно выдохнул.

«Что-то и как-то пошло не так! Отдых… пока, надеюсь! Не выходит!».

- Знаешь, дорогая, я вообще-то… не ревнивый. Но сейчас что-то… мне не нравится! И еще… я очень хочу тебя! – неожиданно даже для себя закончил Иван.

Женщина удивилась, а потом рассмеялась. В приглушенном свете арки она казалась еще смуглее, чем была. А вот зубки были – как будто сахарные, белые-белые.

- Ванечка! Ну ты же понимаешь, что пока – никак! Сам так захотел! Вот и терпи! – потом чуть помолчала, - а вот то, что ты меня ревнуешь… знаешь, как мне это нравится? Очень нравится! И… да! Я тоже очень хочу тебя!

«И вот как тут прикажите отдыхать?».

К ним подошел молодой официант, оценивающе посмотрел на женщину, и вернул на лицо прежнюю, невозмутимую мину.

- Что будете заказывать?

На столе уже стояла ваза с фруктами. Яблоки и виноград. Сырная нарезка. Нарезка из буженины, колбас и ветчины. И все…

- Красавица моя! Что бы ты хотела? – Иван передал ход женщине.

Она оживилась, даже потерла руки:

- Ты знаешь, что-то я проголодалась! Так..., - женщина листала меню, — вот… осетрина…, салат… вот этот.

- Еще? Все? А пить что будете? – официант смотрел на женщину.

- Пить? Ну-у-у… я не знаю.

- Возьми белое, полусухое. Если ты рыбу выбрала. Конечно, нужно сухое, но там – кислятина, бе-е-е… А десерт? Ну ладно, десерт потом закажем!

- Так… А Вы, молодой человек?

- А я… молодой человек, - вернул подачу Иван, - салат «Оливье» делаете?

- Делаем… Но сразу хочу предупредить – рецепт не классический, если Вы понимаете, о чем речь!

- Ага… значит телятины там нет? Как нет и паюсной икры, правильно? Печально, печально… Ладно, несите, попробуем! На горячее – мясо! Большой кусок горячего жаренного мяса!

- То есть – шашлык по-карски? – уточнил официант.

- Именно – он! И грамм триста коньячку! Какой у Вас имеется коньяк?

- Предупреждаю – «Двина» - нет! Кончился! – судя по сарказму в голосе халдея – его никогда и не было! – вот есть КВВК. Будете?

- Да, вполне!

В ожидании заказа они сидели, разглядывая людей, слушали эстраду.

- Мне так неудобно! На меня все пялились! А эти… дамы… Думала дырку прожгут в юбке!

- Ну так я же тебе говорил, что ты будешь самой красивой здесь.

- Не скажи! Вон, смотри какая за столом у Игоря сидит!

«Ага… ничего себя так! Правда только на лицо, и грудь неплохая. А что там дальше – не понять!».

- Ты зачем меня по попе гладил? Я т-а-а-а-к удивилась! А потом поняла. Как это? Эпатировать решил, да?

- Какая ты у меня умная и с хорошим словарным запасом.

Женщина возмутилась:

- Вообще-то я в школе училась! И училась хорошо, к твоему сведению!

- А почему я книг у тебя не видел?

- Я раньше любила читать. А потом… как-то не до того стало. Поменялось у меня все в жизни. Не до книг стало.

- А вот это ты брось! Сейчас у тебя снова все поменялось. Может ты еще учиться пойдешь! Сейчас хорошее образование – очень востребовано. Можно же и заочно учиться?

- Не знаю, Ваня… Хорошо бы. Я и сама бы хотела, наверное. Но… не знаю.

Они плотненько перекусили. «Оливье» был вполне на уровне. И шашлык был достойный. Фатьма споро расправилась с рыбой, и сейчас сидела, попивая вино и разглядывала людей в зале.

- Такой кусок съела. Растолстею и ты меня бросишь!

- Во-первых, ты делаешь зарядку! А во-вторых… я тебе помогу не потолстеть, другими упражнениями!

Она чуть покраснела и засмеялась.

- Пойдем-ка танцевать, красавица! – решил Иван, услышав знакомую мелодию вальса.

- Погоди! Ты прав… это вино… кислятина!

Она ненавязчиво огляделась, и плеснула в свой пустой бокал коньяка из графина.

— Вот так… будет лучше!

Они, взявшись за руки, направились к эстраде. И Косов увидел, что Калошин, направлявшийся к их столу, сокрушенно взмахнул руками.

«А ты как думал?! Хрен тебе – да по всей морде!».

Полноценного вальса здесь получиться не могло – пятачок был невелик, а желающих потанцевать – хватало! Иван обнял женщину за талию, а она, немного подумав, положила голову ему на плечо. И пахло от нее благовониями – ненавязчиво, в меру, и очень приятно!

Потом они снова сидели за столом, разговаривали. Она улыбалась, смеялась над рассказываемыми им анекдотами. Коньяк в графине убывал, чему был причиной и сам Косов, да и женщина ему периодически помогала. Попаданец заказал второй графинчик по-триста пробегающему мимо официанту. В голове появился легкий хмель, внутри было тепло, а в целом – хорошо, уютно. Фатьма раскраснелась от выпитого, и Иван откровенно любовался ею.

- Ваня! Не смотри на меня так! Ты меня смущаешь. Будь мы дома… я бы знала, чем ответить на твой взгляд. А здесь… не смотри! – она смеялась чуть слышно и Косов… млел!

- Здравствуйте, дорогие мои земляки! Здравствуйте, гости нашего замечательного ресторана! Спасибо Вам за Ваши поздравления! В ответ я хотел бы отблагодарить Вас, исполнив песню, которую написал мой друг… да! Не побоюсь этого слова – мой друг! Наш земляк, присутствующий здесь Иван Косов! Иван! Иди сюда! Пусть люди видят, кто пишет для них такие замечательные песни! Косов! Я к тебе обращаюсь!

- Бля, бля, бля! Да ты, Ваш-Бродь, уже нарезался! Когда так накидаться-то успел? – растерянно сказал, глядя на эстраду Косов.

А там, уже с гитарой в руках, призывно махал ему рукой Калошин.

«Вот не хотел же я этого! Не хотел! Разгул этот молодецкий! Пляски богатырские! Визг поклонниц, злобные взгляды мужей и воздыхателей женско-девичьих!».

— Это он что – тебе, что ли кричит?! – Фатьма была удивлена.

- Пойдем! Он же не успокоиться! Пойдем, постоишь возле эстрады, пока я этого утихомириваю… А то, оставишь тебя здесь одну, так – украдут!

- Ты бить его собрался? Не надо Ваня, он же не со зла, просто выпил лишнего! – подруга немного испугалась.

- Да не буду я его бить! Сейчас споем пару-тройку песен, он сам уймется! – Косов встал, взял за руку женщину и повел ее к эстраде.

— Вот! Вот он, наш поэт! Мой друг и просто – замечательный человек – Иван Косов! Ага! Обратите внимание – какая красавица рядом с ним!

К удивлению Ивана, Калошин не выглядел совсем уж пьяным. Игорь крепко держался на ногах и вполне уверенно перебирал струны гитары. В другое время все происходящее возможно приняли бы за скандал, но народ в зале был уже… теплый!

Косову пришлось помахать рукой Калошину и раскланяться перед людьми. Теперь и он уже чувствовал внимание. Большей частью – со стороны женщин. Наверное, Фатьма что-то тоже почувствовала, потому как приобняла его за руку, крепко прижавшись и прямо заявляя – «Мое!».

Калошин спел «Глаза напротив». Хорошо спел, не отнять! С чувством, проникновенно!

«Только, зараза такая, почему-то смотрел на Фатьму! Убью гада!».

Потом Игорек спел «В шумном зале ресторана». Опять – здорово! Правда… женщины уже вполне себе повизгивали перед эстрадой. До поклонниц будущего им было далеко, конечно. Но Иван чувствовал, как эмоции начинают захлестывать зал. Да и его тоже, что уж там! Вон Фатьма как смотрит… на Калошина! Сволочь, этот Игорек!

Он подошел к своему столу и налив, замахнул сразу стопку коньяка.

«Так… свадьба, похоже, пошла на самотек!».

Он вернулся к эстраде, где его подруга даже не заметила его отсутствия. Калошин, увидев его, махнул рукой. А потом… потом гадский Игорь сделал жест, который можно было расценить – «А что – слабо?».

«Да ни хрена не слабо!».

Он поднялся на площадку, благо и высоты там было сантиметров тридцать-сорок – не выше. И протянул руку к одному из музыкантов, с просьбой дать гитару. Тот, улыбаясь, снял ее и передал Косову. Оркестранты переглядывались и смеялись.

«Ага! Батл сейчас будет!».

- Здравствуйте, дорогие друзья! Игорь уже представил меня Вам! Спасибо Вам за аплодисменты и такую оценку моей скромной деятельности! И для Вас…, - он кивнул Калошину:

- Мохнатый шмель – на душистый хмель!

Игорь дал ему возможность спеть первый куплет и запел второй. Так они и исполнили всю песню. А вдвоем – пели куплет! Хмель уже шумел в голове, Ивану было хорошо. Все люди – братья! И его женщина – вон как на него смотрит!

В таком же стиле они сбацали… именно – сбацали! «Красное платье!».

А потом Иван чуть отвлекся. И Калошина уже рядом не было.

- А сейчас, друзья, я хочу спеть Вам песню, которую мой друг еще не знает:

- Очарована, околдована, с ветром в поле когда-то повенчана!

Вся ты словно в оковы закована, драгоценная ты моя женщина!

Иван заметил, что «драгоценная женщина» танцует именно с «моим другом»! Но песню же нужно было допеть!!!

«Все-таки бить морду ему придется! И чего он ее лапает?!».

К сожалению, ему пришлось петь на бис! Немного успокоило, что Калошин с Фатьмой уже не танцевал. Но она танцевала с каким-то… летчиком-капитаном! Этот, надо отдать ему должное, вел женщину сдержано, вполне пристойно. Но и чего-то нашептывал ей на ушко! Она хоть и улыбалась «летуну», но все-таки поглядывала на Ивана.

Закончив петь, передав гитару музыкантам, он спустился в зал и, подойдя к женщине, взял ее за руку.

- Тащ-щ-щ к-тан! Это все же – моя женщина! – глядя в глаза мужику.

Тот дернул уголком рта, но сдержался.

«БКЗ на груди. Испанец? Уважаю, но мое – не замай!».

- И-эх! Пацан, ну зачем тебе такая женщина, а? – приблизив голову к Ивану спросил летчик, - ты еще… молод, а она – женщина с большой буквы!

- Товарищ капитан! – практически по буквам протянул Косов, — это – моя женщина! Нехорошо!

Капитан усмехнулся.

- Нехорошо будет герою летчику морду бить! – в-о-о-т, а теперь он уже не усмехается!

- А ты наглец! А осилишь-то? – оскалился красный командир.

- Полагаю – да! Но наносить урон нашим вэ-вэ-эс – не хочу! Думаю, как командир Вы примете правильное решение!

Тот цыкнул зубом, опять дернул уголком рта, но, чуть задумавшись, кивнул головой.

- Ладно! Не буду портить вечер… такой женщине! – развернулся почти строево! и ушел к своему столику.

Фатьма все это время стояла, замерев и не дыша, вцепившись руками в рукав куртки Косова.

- М-да… погуляли. А где этот хмырь… Калошин? – спросил он у подруги.

Она чуть ожила, но продолжала смотреть на него несколько… испугано.

- Этот… хмырь сидит у себя за столом! Я его отшила! Правда-правда, Ванечка! – она обняла-обхватила его за плечи, - ну ты что? Ничего же не было!

- Ага… не было. А кто тебя за попу тискал?

Она смутилась, промолчала.

- Пошли… за стол. Кофе хочу! Крепкий! Чего-то я охмелел!

Они вернулись за стол. В ожидании кофе, Фатьма молчала, отводя от него взгляд.

- Так… даме – мороженного! И ликер! Какой у Вас есть?

Еще помолчали.

- Я что… здорово пьян?

Она чуть осмелела, посмотрела на него:

- Да нет… в общем-то. Вполне трезвым выглядишь. Только… лицо у тебя было… и глаза – бешенные! Я испугалась, Ваня!

- Ладно, все! Сам дурак! Нужно было и правда – дома сидеть! В тепле и уюте! И не подвергать… подругу… всяким соблазнам!

Она хмыкнула:

- Да я все понимаю, Ваня! Просто… как-то в какой-то момент… расслабилась, что ли? Вроде же – так хорошо все было! А как Вы здорово пели! Правда – здорово! А ты мне так… дома, никогда не пел.

Кофе чуть взбодрил и немного прогнал хмель.

Она поднялась:

- Ну что… домой пойдем?

Он встал, подумал:

- Давай подойдем… к твоему поклоннику этому. Попрощаемся, все-таки день рождения у человека. Перебрал, с кем ни бывает. А что бабник… так я и сам такой же.

Они подошли к столу Калошина. Компания уже чуть убавилась, а оставшиеся были изрядно… ага, изрядно. Сам Калошин с мутноватым взглядом внимал какому-то мужику, который что-то горячо ему доказывал. На Ивана и Фатьму он внимания не обратил. Уже не мог, наверное. Рядом с ним сидела «ничего себе» дамочка. Компания же, в отличие от именинника, встретила их дружелюбно. Им освободили два стула рядом с Калошиным и его подругой. Какие-то две женщины сразу что-то защебетали Фатьме, спрашивая про ее юбку и блузку.

Пользуясь тем, что подругу отвлекли, а сам Калошин – практически ушел в нирвану, Иван наклонился к улыбнувшейся ему подруге Игоря:

- Ты видела, как он с моей женщиной танцевал? – она скривилась и покосилась сначала на Игоря, а потом – на Фатьму, продолжавшую болтать с женщинами.

- Видела…, - чуть слышно шепнула она.

Он еще чуть наклонился к ней, запустил руку под скатерть, и наощупь найдя ее ногу, провел по ней вверх, прямо под платье. Женщина вздрогнула, чуть покосилась на него, но ногу не убрала, и руки его скидывать не стала. А затем улыбнулась.

«Блядь! Определенно – блядь!».

Продолжая поглаживать и стискивать нежную кожу ее ноги, в промежутке между чулком и трусиками, он снова прошептал:

- А я бы тебе… вдул! Ты… очень даже… Как ты на это смотришь?

- А… подруга твоя как на это смотрит? – также улыбаясь, прошептала она.

- Ну… не здесь и не сейчас! Согласна?

Она засмеялась:

- Почему бы нет?

- Ну ладно, Киса… еще увидимся! Пока! Передавай привет этому… ловеласу, когда из нирваны вернется!

«Вряд ли она поняла, что такое нирвана. И зачем я это сейчас сделал? Дурак, потому что! И… пить мне нельзя выходит? Ладно… разберемся!».

Он потянул подругу за руку:

- Спасибо всей честной компании! Именинника еще раз поздравляю! И да…, - «как же ее зовут? Света? Вроде бы так ее называли… что-то слышал!» – Светочка! Напомни ему, что мы с ним договаривались встретиться, обсудить новые песни. Числа второго-третьего – пусть ко мне подъедет, переговорим!

Та активно закивала, продолжая улыбаться.

«Точно – блядь!».

Выйдя в фойе, Косов остановился и почесал подбородок.

- Слушай, душ моя, а ты в туалет не хочешь? А я забегу…

В туалете тоже все было вполне на уровне. Приличная, по местным меркам, кафельная плитка, кабинки, раковины напротив. Стоя над унитазом, Иван задумался:

«Что-то меня сегодня не туда понесло! Не сложилось с отдыхом? Бывает. Чего же я так злюсь? Ревную Фатьму? Ну… да, есть такое. Но все равно – как-то на нервах весь. И чего пристебался к этой девке? Блядь, блядь… а может и не блядь вовсе, а просто я ей понравился, а вот Калошин – нет? Может быть такое? Да запросто! Ладно… это все следствие, а в чем причина-то?».

Тут его размышления были прерваны громким разговором зашедших в туалет мужчин.

- Да он это, точно! Я сначала тоже засомневался. А потом присмотрелся – вот же рожа резанная, думал – если бороду отпустил, то и не узнают его? – весьма громко вещал кто-то.

- Ты это… ори потише! – второй голос был пониже и… постарше на слух.

- Да нет здесь никого, видишь же! Ну и что делать будем? Валить его надо, валить, суку!

- Заткнись, я тебе сказал! Валить, валить… мокрушник нашелся. Этот козел, сука каппелевская, сам кого хочешь завалит! У него крови на руках – как у дурака фантиков по карманам.

- Щур! Да ты что? Нас двое, а он один! Я же не говорю – здесь прямо валить. Уходить будут, выйдем следом, а там, где-нибудь, как получится. Или ты ему Короба простишь? Корень же твой был!

- Хавальник завали, сявка! Про то, что Короб моим корешком был, я лучше тебя знаю! Думать надо! Посмотреть, прикинуть!

- Да он опять свалит на полгода куда-нибудь! И ищи-свищи его! А так – и за корешка поквитаемся, да и на карманах у него тити-мити точно есть! Всегда он был в козырях, ферт денежный!

- Так у него тоже, небось, железо на кармане имеется! А маслину в башку по глупости получать у меня желания нет! Ладно… сидим тихо, смотрим в оба. А там, глядишь и срастется все пучком!

- Ты только… слышь, Щур, ты видел фря при нем какая козырная? Эта… потом шалаву бы эту разложить неплохо, а?

- Ты, сопляк, никак все удовольствия разом решил получить? И Шрама положить, и бабосиков срубить и лохматый сейф вскрыть?

- Так а чё? Её же все одно на глушняк придется класть. Чё такая мадама просто так пропадать будет? Дурь слить – чё плохого-то?

Разговор перемежался то журчанием струи, то фырканьем крана раковины. Но, в принципе, все было понятно – кто-то из блататы решил свести счеты… с кем? Со Шрамом.

«А эта кликуха мне знакома! И лицо со шрамом – как раз у ее владельца! Больше, чем полгода не видел его, и еще бы столько же не видеть! А вот слышать – слышал! Савоська говорил, что на правИле, Шрам предъявил некоему Коробу, а потом и грохнул, по решению воровского сходняка. А Короб… это тот самый Короб, на лихтере которого порезали Фрола, а Чибиса, то есть – меня… точнее – прежнего владельца этого тела! отоварили дубиной по башке. Так бы и хрен с ними, уркаганами этими, пусть меж собой сами разбираются. Но… есть некое НО, которое не дает так уж наплевательски к этому отнестись. И что это? А то, что кроме урок, которые есть зло; есть еще урки, которые не чтут даже воровские законы. То есть – еще большее зло! Такая вот нехитрая цепочка вырисовывается: – люди, то есть общество; урки, которые попирают общественные законы и правила, но чтут свои законы; и еще урки, которые не только потирают общественное, но и плюют на воровское! А таких нужно – уничтожать, это суть благо и для общества! Поэтому что? Нужно как-то предупредить Шрама!».

Тем временем урки закончили свои дела в туалете и, судя по шагам, подались на выход. В последний момент Иван чуть приоткрыл дверь кабинки, но все что он увидел, это высокую и худую фигуру, а также второго, который был пониже первого, но покоренастее. Второй еще чуть повернул голову, что-то говоря напарнику, и стало видно часть лица: высокую залысину, бакенбард и сломанный нос. Даже не сломанный, а как будто вдавленный в переносице, отчего этот шнобель был похож на портрет императора Павла Первого – ну как его изображали на картинах. Насколько помнил Косов – еще с той, прошлой жизни.

«Так… нужно Фатьме что-то сказать, что задержусь буквально пару минут, пару слов кинуть нужно человеку!».

Фатьма стояла уже в накинутом пальто, держа беретик в руке и разговаривала о чем-то с двумя молодыми женщинами. Подходя к ним, Косов услышал часть беседы. Фатьма говорила собеседницам, что вся ее одежда пошита в ателье ЗапСибартели, что там много очень интересных вещиц, и что даже в конце января ателье планирует провести показ новых моделей!

«Ага… тут беседа, если не прервать, может и на пару часов затянуться! Так что – время у меня будет, чтобы осмотреться в зале и найти способ предупредить Шрама!».

- Радость моя! Мне нужно буквально пара минут. Вспомнил кое о чем, что нужно сказать Калошину!

Женщина отвлеклась, и с недоумением произнесла:

- А он тебя поймет сейчас? Он же уже… ну ладно, иди. Я здесь тебя подожду!

Отходя от кучки адептов моды, он услышал негромкие слова, сказанные Фатьмой:

- Девочки! А какое у них дамское белье! Я, конечно, не могу сейчас показать Вам, вот прямо здесь, но поверьте – просто ах!

Он зашел в зал и зайдя за колону, стал осматриваться.

«Ага… похоже Игорек окончательно спекся! А вот его подружка этим очень недовольна! Не видать Светочке бурного секса этой ночью! Так… ладно! Где наш субъект? Этот штымп что-то говорил о том, что женщина со Шрамом – очень красива, а сам Шрам – с бородой. Ищем мужика с бородой, и красивой женщиной. Ну – или наоборот! Не… не женщину с бородой. Тут, слава всем богам, Кончиты Вурст еще не в тренде!»

Теперь, когда Косов знал, кого искать, его поиски не были долгими. И Шрам был вполне узнаваем. Аккуратная бородка и усы делали его лет на десять старше. Но все равно – узнаваем. К тому же и сейчас Шрам был одет очень элегантно, как всегда. Темно-серый костюм был очень хорошо сшит и сидел как влитой. Этакий денди, правда – уже зрелого возраста.

И дама при нем было тоже очень интересная. Не во вкусе Ивана, но – да, очень хороша. Утонченность, шарм, даже некий аристократизм. Еще она ему кого-то напоминала!

«Кого же? Опять из прежней жизни? Вроде бы так!».

Он пытался поймать мысль.

«Ага! Фильм какой-то… что-то про белогвардейцев. А этот Щур еще Шрама обозвал сукой каппелевской! Он у Каппеля служил? Ладно… так… фильм! Ага – вот оно! Не помню, как фамилия этой актрисы, но она снималась в «Дни Турбиных», еще старом, советском фильме. Как там… Елена Тауберг? Вроде бы… Ну да ладно! Теперь нужен подход к Шраму!».

Иван не стал мудрить, и сделав вид изрядно хмельного повесы, чуть покачиваясь, пошел по проходу между столиками. Уже проходя мимо нужного стола, он как будто что-то вспомнил, и остановился. Потом обратил внимание на людей рядом, довольно натурально, как ему показалось, удивился и, наклонившись, попросил «облобызать ручку столь прелестной дамы!». А потом, чуть подняв голову, и подмигнув Шраму, довольно развязно и громко попросил:

- Уважаемый! Не разрешите ли пригласить Вашу даму на танец? – и снова подмигнул.

Шрам чуть наклонил голову в сторону, как будто разглядывая столь нелепый персонаж, почесал кончик носа и – соблаговолил. Иван подал даме руку, и повел ее, удивленную, на танцпол, как сказали бы в будущем.

- Мадам! Покорно прошу меня извинить за столь неуклюжую клоунаду, но мне очень нужно перемолвиться с Вашим спутником. Буквально пару слов. Дело это касается Вашей же безопасности. Прошу Вас… давайте я сейчас Вас возьму… чуть ниже спины, а Вы мне дадите пощечину, ну и заявите, что дескать – нахал. А потом вернетесь к своему столику и передадите Евгению Аркадьевичу, что я буду его ждать в вестибюле… Нет! Там нельзя, могут заметить. Давайте Вы не будете меня бить, а просто оттолкнете и вернетесь к столику. А я буду ждать его… да вон там, за рядом колон, где вход на кухню. Вы меня понимаете?

Дама все это время внимательно и с улыбкой слушавшая его, нисколько не напугалась его заявлению.

«Странная она! Похоже – такая же безбашенная, как и сам Шрам!».

- Знаете, молодой человек! Давайте все же дотанцуем до конца мелодии и не будем привлекать внимания. Если Вы говорите, что за нами наблюдают! И да, даже если Вы опустите свою руку мне ниже спины, то я ничего против иметь не буду! Мне это даже интересно… и все эти шпионские страсти – тоже! Только все-таки давайте развернемся так, чтобы Евгений не заметил Вашей руки на моей заднице!

Они танцевали, а Иван думал, что в вестибюле его может ждать подруга.

«Или они там все также обсуждают тенденции моды? Пусть обсуждают!».

- Ну и чего же Вы замолчали? Где Ваши манеры, молодой человек? Развлекайте же даму!

«Что ей говорить? Что она красива, и он пленен ее красотой? Ерунда какая! Я ей про опасность, а она «и ухом не вильнула»! Сумасшедшая? Да нет… не похоже!».

- Ну если Вы так и будете молчать, то я могу и впрямь принять это за оскорбление! Ладно… говорить буду я, - меж тем, к удивлению Косова, дама сама, своей рукой, перевела его руку себе ниже спины, - а вы, молодой человек, очень недурно поете! Это и правда – Ваши песни? А где Ваша ослепительно яркая подруга? Кстати! Где она пошила свои вещи? Ну что вы молчите, в конце-то концов? Скажите хоть – Вам нравится моя задница… ну так – наощупь?

«Пиздец! Кино и немцы! А задница-то и впрямь – очень даже ничего!».

- Ну вот, хоть рука ожила, если уж язык отнялся! – дама излучала сарказм! – меня Елена зовут! Если уж вы сами позабыли поинтересоваться у дамы ее именем!

- Секс не повод для знакомства! – ляпнул Иван первое, что взбрело на ум.

- Как Вы сказали? Секс? А это что? – заинтересовалась с улыбкой Елена.

- Секс… это соитие!

— Это получается… соитие – не повод для знакомства? Да Вы, юноша – гусар! – засмеялась она.

- Все мы гусары… в каком-то смысле… и при определенных обстоятельствах… - промямлил напоследок Косов.

«Точно! Она – чокнутая!».

- Знаете, юноша, мне даже было бы интересно с Вами дальше пообщаться! Жаль, что танец закончился так быстро! Я служу в театре оперы и балета, костюмером. Может Вы захотите меня посетить… и мы продолжим нашу беседу? Елена Завадская! Запомните! А пока – всего доброго!

«Ну и что тут сказать? М-д-я-я-я…».

Он поцеловал даме ручку, провел ее до столика, кивнул Шраму, а сам вернулся за ряд колонн, и дошел до входа на кухню. Здесь имелся недлинный коридор, практически не видимый из зала.

Он курил, ненавязчиво поглядывая по сторонам. Вечер уже заканчивался. Посетителей осталась едва ли половина от начального количества, и официанты мимо Ивана пробегали не часто.

- А я сначала и не понял, что это ты, Чибис! – подойдя, сказал Шрам, - был-то мелким, худым шпаненком, а сейчас – вон, молодой повеса. Даже Елена заинтересовалась!

Шрам улыбался, только глаза его – оставались серьезными!

- А она… Ваша подруга? Или…

- Подруга! Но… просто подруга! Или даже так – хорошая знакомая! Так что, Чибис, если решишь приударить за ней, я против не буду! – улыбнулся Шрам.

- А она… всегда такая… странная? – неловко поинтересовался Косов, все же женщина была… несколько эпатажна. Нет, не внешне, а по поведению!

- Она… любит вводить людей в недоумение. Но в уме ей не откажешь! И еще… некоторая склонность к одному белому порошку, если ты понял, о чем я.

«О как! Это то, о чем говорил Калошин?».

- Ну да ладно! Не будем о моей знакомой! Ты хотел о чем-то предупредить?

- Да! Случайно услышал, как двое в туалете обсуждали планы мести одному человеку, который хоть и скрыл шрам бородой, но был ими опознан.

- Ага, ага… ну так я примерно и представлял. Некоторым все неймется! И кто же это был?

- Некий Щур, так его называл подельник.

- А ты их видел?

- Одного, по голосу молодого – только со спины. Второго, лет сорока на вид, мельком, полубоком.

- А этот Щур… он высокий такой, сутулый? – цепко глядел на Ивана Шрам.

«Проверочка? Эх, дядя, дядя! Хотя… его понять можно!».

- Нет. Щур невысокий, коренастый; залысины, нос сломан, даже вдавлен на переносице, - хмыкнул Иван, - речь шла о некоей мести за корешка Щура – Короба. Ну, Вам виднее.

- Ага… понятно про кого идет речь, - протянул Шрам, - так их двое? Не слышал – железо есть при них?

- Похоже, что есть, потому как Щур сказал молодому, что у Шрама железо ТОЖЕ может быть!

- М-да… вечер перестает быть томным! Кстати! А где твоя красавица? Или умыкнул кто? – усмехнулся Шрам.

— Это – моя подруга! – твердо сказал Косов, давая понять, что его отношение к Фатьме, не аналогично отношению Шрама к Елене.

- Да ладно, ладно! Я и не претендую! Мне, видишь ли, этого добра хватает! – засмеялся Шрам, - я почему спросил? Подстрахуешь меня? Ты же… мне Игнатьич рассказал, крови не боишься?

«И вот что ему отвечать? Что, дескать, нет? Это твои проблемы? Зассал, Чибис? Вот же я вляпался! Опять – двадцать пять! Тогда-то хоть был сам за себя, а здесь ради чего? Да и Фатьмой рисковать? А куда ее деть? Может таксомотор у ресторана будет? Они хоть и нечасто – мало их еще здесь, но бывают. А если нет? Соскочить? На кой нужен мне этот авторитет у воров?».

Но в душе Косов уже понял, что соскочить – не получиться. Что-то закусилось уже у него внутри – нельзя отходить в сторону и точка! Да и при всем остальном, Шрам был все же…посимпатичнее, чем те мазурики.

Иван обдумывал все это, смоля папироской.

- Лады! Как и что делать? – как в омут с головой!

Шрам с интересом смотрел на него.

- Смотри-ка ты… Не ожидал, если честно! Не ожидал! Ну ладно… если все пройдет гладко – за мной должок будет! А если нет…, - он засмеялся, - то и нет! Что тут обсуждать?

- А делать будем следующее! Сейчас ты находишь свою подругу, и вы возвращаетесь в зал. Посидите еще с полчаса, кофе выпей. Пусть красавица твоя десерт какой-нибудь возьмет. Увидишь, как мы уходим, проследи, как эти двое подадутся следом. Не спеши, но и не тяни. Мы пойдем так – тут, если по улице направо свернешь, квартала через два будут участки под новую застройку. Видел, наверное, заброшенные и частично разобранные дома? Да… так вот: пойдем мы через эти кварталы. Не исключено, что урки знают, где живет Елена, а к ней – как раз можно этими участками пройти. Запомни – второй переулок налево будет наш. По нему и иди! Аккуратно! Не торопись! Что услышишь – действуй! Я рассчитываю один с ними справиться, но не факт, что получится. Второго я не знаю, а этот Щур – мужчина с историей, бродяга давний, матерый. И да – второго ствола у меня нет, поэтому ты лезешь в дело только в случае необходимости. Понятно!

- Не нравится мне все это! На живую нитку все сметано! Если, когда, в случае чего… Может… по-другому поступим? – сомневался Иван.

- И как же, по-твоему? – с интересом смотрел на него Шрам.

- Давай – мы пойдем вперед! На этом проулке найду место и затихарюсь! Пропущу Вас вперед, дождусь этих сук и – на мягких лапах пойду следом за ними! Когда они тебя догонят – сразу бью сзади, не дожидаясь всех этих базаров!

- Х-м-м… а сможешь? Так вот – на мягких лапах? – теперь уже сомневался Шрам.

Иван даже сам не заметил, как перешел с ним на «ты», а тот, вроде бы – был не против!

«Растет авторитет Чибиса в преступных кругах! Уже мурые волчары с ним на «ты»! Ага! Ты поерничай, поерничай! Потряхивать что-то начинает! Адреналин что ли? Не перегореть бы раньше времени!».

- Я – постараюсь. Но и ты ушки топориком держи! Если услышишь кипеж сзади, поможешь!

- Нам бы вообще без шума обойтись! — с досадой протянул Косов.

- Да это – понятно! Но… тут уж куда кривая вывезет! – «а Шрам-то – тоже фаталист!».

- Ладно… все! Тогда мы пошли! Эй! Человек! Бутылку коньяка мне с собой… да… пару яблок, что ли…, - Иван видел, как Шрам поморщился, - да я – не сейчас! Потом уже… за кровь! У охотников такая примета есть – добыл зверя, пей за кровь – иначе в будущем удачи не будет!

- Ха-ха-ха… интересный ты тип, Чибис! – развеселился Шрам.

- Да уж… сам себя подчас охуеваю! – грубо ответил попаданец.

Он вышел в фойе, и быстро оделся. Фатьма уже ждала его, стоя одна.

- Ну куда ты пропал, Ваня! – с обидой протянула она.

- Так Вы же так мило беседовали, что я не решился прервать Ваш разговор с дамами! – торопясь выйти, бормотал он.

- Так… красавица! А теперь слушай меня и не перечь! Включи хорошую мусульманскую жену, и слушай своего мужчину! Мне сейчас не возражения твои нужны, а – уважение к словам мужчины, поняла!

Почувствовав что-то, подруга только кивнула головой.

- Ай, молодец! Ай, умница! Так вот… мне нужно помочь человеку, попавшему… в неприятности! Если не помогу, его могут убить! Не только его, но и его… подругу! Так вот… Сейчас ты быстренько идешь домой! Одна! – «блядь! Машин нет совсем! Видно, ранее уходящие разобрали все немногочисленные такси!».

Она молчала, но было видно, что испугана.

- Ну… не пугайся, хорошая моя! Все будет хорошо! Не забудь, что нам с тобой еще Новый год встречать послезавтра! Так что – все будет хорошо!

- Ваня… а можно… я с тобой, как-нибудь… или где-нибудь подожду…, - и столько тоски было в ее глазах… столько боли… это как щенка или котенка на улице бросить!

«Блядь-блядь-блядь! Ну и что делать-то? И одной ей идти… неблизко! Куда ни кинь – везде клин!».

- Так… смотри. Пойдешь со мной! Там… найдем какое-нибудь место, потише. Будешь ждать меня! Если услышишь шум… выстрелы там… или крики – бежишь домой и бежишь быстро-быстро! Да нет – все хорошо будет, обещаю! – Иван видел, что успокоить женщину он не может – просто голова сейчас о другом думает.

«Успокоитель из тебя, мудака, как и балерина – хреновая! Опс! А Елена же в театре оперы и балета работает! Там же этих самых балерин – как блох на Барбоске! Вот бы туда, как лисе в курятник! А что – здорово же? Или нет? Твою мать! О чем я сейчас думаю!!!».

- Все, женщина! Не хнычь, не плачь и не мешай мне! – грубо заявил он, хотя женщина и шла молча, только иногда косясь на него карим глазом!

«Ой, мудак! Мудак же ты – Косов!».

Они прошли эти два квартала. Слева начался район сносимых построек.

«Так… вот он начался! Нам – в первый переулок. А там – смотрим место. Близко от улицы – не стоит! Вряд ли мазурики будут нападать рядом с оживленной улицей! Хотя… улица сейчас ни хрена не оживленная – ни машин, ни людей!

- Ты куды мяне кличешь, послухай – заверуха-мятель, завируха!

На дворэ ни машин, ни людей!

На дворэ ни машин, ни людей!

Псих! Как есть – псих! А еще Елене удивлялся – она, дескать, психованная! Сам-то… давно ли на себя в зеркало смотрел? Сам на мокрое идешь… с неизвестным результатом, да еще и женщину свою туда же тянешь! Дебил, блять!».

Снег продолжал идти. Мягкий, пушистый, большими, даже какими-то громадными хлопьями. И тишина на улице… Как вымерли все вокруг!

«Так… где, блядь, этот переулок?! Уже сколько прошли, а его не видать! А может – уже прошли? Там какие-то прогалы в ряду домов были… Не… то – просто уже снесенные дома! Вот, кажется, он и есть! Да, похоже – он! Теперь ищем место!».

Они прошли вглубь квартала.

«Так… это что – забор, что ли? А какого хрена он поперек улицы идет? Это – не переулок, что ли? Вот же… блядь! Сейчас завалят Шрама! Хотя… Шрам-то – ладно! У него вся жизнь – по лезвию! А Елена тут причем? Так-так-так… и что делать?».

- Слушай сюда, девочка моя! Вот… иди сюда! Видишь, тут затишок такой! Вот здесь стой и никуда не уходи! Как закончится все – я тебя найду, поняла? Вот давай-ка… сейчас эту доску вот так положим, ага! И вот так… пальто мое! Вот – садись сюда! Ага! А вот еще… шапку под ножки тебе, чтобы ножки в ботиках не мерзли!

- Вань… а как же ты… раздетый совсем!

- Так на улице и не холодно совсем! Смотри сама – тепло же! А пальто и шапка – только мешать будут! Ну все! Сиди тут и никуда! Слышишь – никуда не уходи! Поняла?

«Хорошо еще что снег свежий валит – на фоне снега эти завалюхи, заборы и сараи – темными пятнами! И почти светло, от снега этого!».

Он шел вдоль забора, вышел на чистое место.

«Здесь? Слушай! Слушай вокруг все, дебил! Спланировал через жопу, так выбирайся из этой самой… жопы!».

«Еще чуть пройти… по переулку? Или – опять нет? А вот… вроде бы слева что-то слышно было! Тихо, тихо! Сердце-то как, блядь, колотиться! Так… вот сюда пойдем!».

Он попытался посчитать – сколько времени прошло? Где сейчас должны быть Шрам с подругой? Ни хрена не считалось!

Ему повезло! Не иначе кто-то ворожил Косову… Или черт ли ему в кашу плюнул?!

«Опс… вот там… вроде бы голоса. Тихо-тихо! Тихенько-тихэнько! На мягких лапах! Точно! Здесь! Теперь только не шумнуть ничем, ненароком!».

Он завернул за угол какого-то строения. Голоса были еле слышны.

«Еще чуть ближе… еще чуть-чуть!».

Это был какой-то навес. Большой такой, на многочисленных столбах-подставках. Косов одним глазком, половиной лица выглянул из-за угла. Белой шубкой в темноте выделялась Елена. Шрама почти и не видно – его закрывал собой высокий силуэт.

«Это молодой что ли? А где – второй? Ага… вот ты где… с-с-у-ка!».

Щур стоял позади и чуть правее молодого. Присмотревшись в сумраке снежной зимней ночи, Иван разглядел в руке у него какой-то предмет.

«Да ствол это, что гадать! Нож бы хоть чуток отблескивал!».

Шаг… еще шаг. Чуть пригнувшись, финка – уже в руке… и чуть подрагивает от нетерпения! Еще шажок… маленький такой… совсем маленький!

Похоже, Шрам что-то заметил – он-то, в отличие от бродяг, к нему лицом стоит! Да и на фоне снега… Ивана должно быть видно. О чем шла речь между оппонентами, Косов даже не прислушивался. Он слушал снег у себя под ногами… еще слушал, как громко бухает сердце в груди.

«Так и Кондратий хватит, от волнений жутких! И умру во цвете лет, с номерочком на ноге!».

Похоже, в последний момент Щур все-таки что-то услышал, потому как начал поворачиваться.

«Ну уж нет! Хрен тебе, да во все пузо! Зря я что ли так перетрухал, в поисках вас!».

Два быстрых шага вперед. Рука снизу вверх. Удар получился не сбоку в шею, в практически в переднюю часть шеи! Понимая, что удар не вышел, Иван, в последний момент, чуть дернул руку, делая не только тычок, но и режущий удар.

Тут же негромко хлопнуло дважды. А уже начавший поднимать руку со стволом Щур, вдруг дернулся и заперхал, заперхал, пытаясь второй рукой зажать рану на шее.

«Шалишь, дядя!».

Еще подшаг и еще удар снизу вверх, уже – в живот. Чуть согнувшись, Щур повалился навзничь.

«Вот так-то, блядь!».

- Ну ты, Чибис, и мясник! Ты что же… так грязно-то!

- Да не стоит благодарностей, Евгений Аркадьевич! – Ивана начало ощутимо потряхивать.

«И финка еще в руке так скользит! Не потерять бы! А голос-то у Шрама… дрожит! Ага! Дрожит! Не железный он, этот убивец! Так… а где же сумка-то моя… с коньяком?! Сейчас меня отходняком накроет – надо бы принять граммов сто пятьдесят… за упокой душ… грешников этих! Ага… а сумка-то у Фатьмы осталась! Еще попробуй… найди сейчас Фатьму!».

- А Вы как, Елена? С Вами все нормально? – Иван решил поинтересоваться.

«Ну да… я тут сам чуть не обосрался… а женщине-то – каково?».

- Да… Иван! У меня все… нормально.

Косов даже не стал смотреть на молодого – живые так не лежат! Все же стреляет Шрам… отменно! И выстрелы такие негромкие! Что у него за ствол, интересно?».

Иван присел на корточки, положил финку рядом и стал сгребать снег, и оттирать руки. Они уже становились липкими, а не скользкими.

«Ну да… кровь же запекается. Или нет?».

- Да что ты там трешь? Ты же весь… в крови! Не видишь, что ли? – опять «умничает» Шрам.

- Я, Евгений Аркадьевич, не филин. В потемках видеть не умею!

- Ладно, не обижайся. Но все-таки ты, Чибис – мясник! Ну кто ж так… работает, а?

- Зато – тихо!

- Ладно… что дальше будем делать? Уходить нужно! Вроде бы все тихо сладили, но – мало ли?

- Мне… мне за Фатьмой нужно сходить. Она здесь рядом… где-то.

Шрам хмыкнул.

- Да где рядом-то?! Она же вон, сзади тебя стоит!

Косов рывком поднялся и повернулся. В трех метрах за ним, держа в охапку его вещи и сумку стояла Фатьма.

- Ты… ты как здесь?! Я тебе где сказал быть? Я тебя спрашиваю – где ты должна была быть?!

- Ваня! Я боялась… правда. Я очень боялась… вот… и пошла за тобой!

— Вот же…

Его оборвала Елена:

- Не смей кричать на девочку! Не смей! Вот еще… вздумал так кричать на красавицу! – и уже обращаясь к Фатьме, - иди сюда, милая! Уже нечего бояться! И он на тебя кричать не будет!

- Так… господа хорошие! Это, конечно, все очень интересно! Но нам нужно уходить отсюда! – это Шрам подал умную мысль.

Косов помолчал, успокаиваясь.

- Ладно! Вы идите… а я сейчас… приберусь здесь!

- Что делать-то собрался? – Шрам интересуется.

- Тут… в соседнем дворе… я, проходя, погреб заметил. Вот туда и определим… тушки. Надеюсь, до весны сюда никто не сунется. А там их… мыши съедят!

- Иван! Я попросила бы тебя… Давай без этих… излишне натуралистичных подробностей! – возмутилась Елена.

— Вот же черт! Хорошо! Давай помогу! – соизволил снизойти Шрам.

Пока женщины стояли чуть поодаль, метрах в двадцати, они перенесли трупы в соседний двор. Шрам намерился уже скинуть их в погреб…

- Стой! Сейчас я…

- Что ты делать собрался? – удивился Шрам.

- Что с бою взято, то – свято! Трофеи! Обшмонаю покойничков. Вы же, Евгений Аркадьевич, непременно побрезгуете, не так ли?

Мужчина негромко засмеялся:

- Слушай! Ты не из казачков ли будешь? Все замашки – как у них!

- Не знаю… из детдомовских я, - пробурчал Иван.

Пара портмоне, часы у Щура, еще какая-то «гайка» на пальце.

- Надеюсь, ты пальцы ему резать не будешь? – опять засмеялся Шрам, - или и тряпки их приберешь? Вон смотри – и обувка еще неплохая.

- М-да… обидеть норовите, господин хороший, - посмотрел на того Иван.

Шрам осекся, помолчал, а потом признался:

- Извини… И правда – что-то я в перебор ушел! Извини! – потом все-таки поправился, - и все-таки ты мясник! Ну кто же так…

- А я и не отрицаю, что ни хрена не умею. Да и времени у меня не было! У него «волына» в руке, поворачиваться уже начал! Куда его бить, чтобы сразу вырубить?

- Ладно, ладно… Что сделано, то сделано! У тебя вроде бы коньячок был. Нужно нервы успокоить.

Иван подошел к подруге, которая стояла вместе с Еленой.

- Милая! В сумке бутылка коньяка, да пара яблок… Подай, пожалуйста, а то у меня руки…

- Да у тебя не только руки! У тебя и лицо… Снегом оботрись! – Елена смотрела на него… странно, - и вы что тут… пикник собрались устраивать? Уходить нужно!

- По чуть-чуть надо… А уйти – успеем. Все тихо вокруг, суетиться не нужно!

Косов опять присел на корточки, стал набирать в руки снега и тереть-тереть руки. Тщательно, даже – ожесточенно!

- Подожди, Ваня… дай я тебе лицо оботру! – Фатьма подошла сзади, приобняла за плечи.

Он стоял, смотрел на женщину, а она, подхватывая снег рукой, оттирала ему щеки, нос, подбородок.

- Я так испугалась за тебя… и просто… испугалась, - чуть слышно шепнула она ему.

- Все закончилось, все позади! Не бойся, хорошая моя…

- Ох… хорош коньяк! Лена! Ты выпьешь? – предложил Шрам Елене.

- Да! Обязательно выпью! – женщина взяла бутылку из рук приятеля.

- Фатя! Тоже выпей обязательно! Нервы – их беречь нужно! Полегчает сразу! – шепнул Иван подруге.

Фатьма сделала несколько глотков и поперхнулась.

— Вот, Иван! Как босяки в подворотне, ей богу! А стакана не мог взять? Бедная девочка вынуждена давиться. И что-то закусить нужно было взять! – это Елена учит его уму-разуму.

- Там, в сумке пара яблок есть!

- И как их нам делить? – продолжала предъявлять претензии женщина.

- Так вот – нож же!

Шрам подавился дымов и, прокашлявшись, расхохотался.

- Этим ножом… яблоки резать? Иван! Да Вы – эстет! Поклонник французских извращенцев?

Елена тоже посмотрела на Косова, как на сумасшедшего.

«М-да… как-то я… и не подумал, предлагая! Или я так отупел, или уже… привыкать к крови начал?».

Он тоже выпил, да не пару глотков, как женщины, а – изрядно присосавшись к бутылке. Граммов сто-пятьдесят, как не двести. Стало тепло, спокойно и… хорошо! Голову охватила волна отупения, думать ни о чем не хотелось.

— Вот что… Иван! Как бы ты не оттирался, все одно – вся одежда в крови. От тебя сейчас кровью несет… как на скотобойне! Евгений! Его же сейчас… любой постовой схватит! У меня предложение – мы все вместе сейчас идем ко мне. Там попытаемся привести в порядок одежду, попьем чаю. Ты, Иван, нормально умоешься, а потом уже и пойдете домой. И не желаю слушать никаких возражений, - заявила Елена, в ответ на робкую попытку Фатьмы сказать, что «может все-таки мы домой».

С шапкой на голове, с накинутым на плечи пальто, чтобы не испачкать подклад, он шагал следом за Шрамом и его подругой и размышлял о том, как он опять вляпался в такой «блудняк». Фатьма шла рядом, взяв его под руку, молчала.

«Это хорошо, что она молчит! Сколько, все-таки, положительных черт в этой женщине! Если бы не… будущие обстоятельства, чес-слово – женился бы на ней, и пропади все пропадом!».