Все еще жив

Глава 1

«…и откровение это уничтожило всё, что я некогда знал. Ранее я вопрошал Господа: 'Кто ты?», теперь же вопрошаю: «Кто я?»

Декер Кайз, «Послание Первому храму».

Таскол, дворец Ороз-Хор, взгляд со стороны

Ветер доносил звуки мятежа. Где-то на далёких улицах столицы шумели беспорядки.

Сегодня Милена позволила себе одну из слабостей, на которые закрывал глаза как Дэсарандес, так и она сама. В её постель проникла чужая тень. Ольтея Мирадель — рыжеволосая супруга блистательного Финнелона, — как и сама императрица ощущала тоску и нехватку любви в момент, когда мужья уехали на войну.

Это был компромисс. Та самая малость, которая дозволялась в должной степени хранить честь, чувствовать причастность и тушить жар собственного тела. Особенно в моменты, когда казалось, всё валится из рук.

Сейчас Ольтея, одетая лишь в тончайший пеньюар, стояла, положив подбородок на перила балкона, и наблюдала, как над дворцом торжественно шествуют облака. Луна терялась где-то за ними, скорее намекая на своё присутствие, чем действительно паря на небе. Мягкая синева, усеянная звёздами, затянула небесный свод, сгущаясь до черноты с изнанки облаков.

С этого ракурса ночь казалась мягкой и бархатной. Странно было слышать и даже видеть иное. Далёкие серии пронзительных выкриков. Дикий рёв очередной грубой толпы, которая вторгалась на ухоженные чистые улицы богатых кварталов, чтобы привнести в них хаос.

Ольтея не могла сдержать улыбки. Пусть лёгкой, пусть тонкой, но той, которая заставляла глубже дышать и наполняла лёгкие прохладой ночного воздуха. Ровный взгляд. Спокойствие в каждой части её тела. Душевная невозмутимость, проглядывающая наружу из тайного центра мира. Неподвижное знание, дарующее мягкую истому чуть ниже живота.

Незримый контроль. Осознание собственной значимости. Власть.

По небу разносилась многоголосая песнь неповиновения, распадаясь на отдельные крики ярости, страха, смятения. Волнение сотен стычек. Лязг оружия.

«Это всё ты, — шептал ей внутренний голос. — Ты это сотворила».

— Иди сюда, — негромко сказала Милена, но острый слух высшего сиона позволил услышать каждый шорох и шелест. — Что ты там застыла?

— Наблюдаю, — женщина добавила в голос нотку тщательно скрытого испуга. Ровно столько, чтобы дать понять любовнице свой «истинный» настрой. — Бунт в столице. Как мы до этого дошли, Милена?..

Улыбка императрицы была слишком печальна, чтобы успокоить и ободрить.

— Не беспокойся об этом. Мы в безопасности. Недовольных мало, их быстро подавят, — ответила она.

Ольтея тоже улыбнулась, изображая скованность и напряжение. Рыжая подошла ближе, падая в объятия Милены и прижимаясь к высокой груди, едва прикрытой тончайшей тканью. Они обхватили друг друга руками, ощущая тепло, упругость, пожар, а потом и влагу, которая его тушила.

Широкая кровать стояла в свете единственного включенного артефактного светильника. Все остальные потухли, создавая обстановку интимного полумрака.

Их губы робко и нерешительно — словно у юных подростков, осмелившихся на что-то тайное и запретное, — коснулись друг друга. Нежность. Дрожь. Желание.

Свет изысканного артефакта сходился в точку. Она не была яркой, напротив, тусклой и ночной. Для тех глаз, которые привыкли ко тьме. У светильника были разные режимы, как и у любой дорогой и качественной дворцовой поделки.

Точка рассеянного, неделимого света, которую нельзя потрогать, лишь осознать. Она отбрасывала все тени назад, прочь из яркого круга освещённых предметов. На складках полуоткинутого покрывала блестела голубая вышивка — ласточки, соединённые крыльями и хвостами. Мозаика из танцующих львов разноцветной дугой уходила в темноту потолка. И конечно же герб: золотое солнце с орлом внутри. Он был повсюду, незримо присутствуя при всех решениях и действиях, как тайных, так и явных.

Женские тела, превращённые в произведения искусства умелыми целителями и мастерами плоти, слились друг с другом, заворочавшись в мягких складках постели. Лёгкие касания, чувственные губы, давно изученные точки удовольствия, отдающие жаром возбуждения и истомы.

То, что нужно в момент слабости. То, что позволит отвлечься от последствий гибели Хиделинды и начавшихся из-за этого погромов. То, что даст разуму вновь собраться в единое целое. Чувство, близкое к любви, если дать ему такой шанс. Но кто позволит ему развиться до столь сильного уровня?

Так твердила себе императрица и Ольтея знала об этом, позволяя своей любовнице заблуждаться.

Прикрыв глаза, рыжеволосая женщина отдалась стремительному потоку, несущему на вершины блаженства. Яркий оргазм вызвал слёзы в уголках глаз. Божественно! Идеально!

После этого они лежали в объятиях друг друга, ощущая приятную опустошённость и забытье, равное благодати. Все тревоги отпадали, а с ними — и жестокий мир, из которого они появлялись. Было только здесь. Только сейчас. Вторая точка света, но уже не тусклого, а яркого, словно солнце, поскольку в центре его были они сами.

Пусть другие опаляют себе пальцы. Пусть отводят взгляды.

Ольтея провела тонкими, но сильными руками по груди Милены, ощущая приятную упругость. Гладкая кожа, тёплая и нежная. Манящая. Призывающая. Прикрыв глаза, она повернулась на другой бок и прижалась спиной к императрице, позволив той обхватить себя руками, давая возможность ощутить контроль над ситуацией, которого ей так не хватало.

Высший сион изображала слабость, позволяя другому заботиться о себе — немыслимая картина в сознании рядового человека.

Несколько долгих мгновений они лежали неподвижно и без движений. Ольтея ощущала чужое присутствие так близко и так живо, что никакие иные силы не могли быть реальнее. Мир, где существуют только они и ничего больше.

Даже жаль, что вскоре это изменится.

Женщина вновь задумалась о том, как постель меняет отношения. Ранее, когда они с Финнелоном обговаривали эти моменты, то она не могла и помыслить о том, что будет жалеть… Жалеть Милену. Императрице не суждено будет пережить грядущие события. Но такова жизнь, которая ограничивает каждое живое существо. Благ не хватит на всех — это аксиома мира. Невозможно сделать королём каждого. Нужны слуги, рабы. Нужны те, по спинам которых будут идти небожители, такие как она. А значит, необходимо закалить своё сердце и думать наперёд. О будущем.

Ольтея провела кончиком пальца по краю одеяла, как будто изучая вышивку, и опустила лицо, зная, что её любовница заметит это движение.

Губы рыжеволосой женщины дрогнули в притворной тоске.

— Я скучаю по Финну, — солгала она.

Милена ощутила налёт тоски. Императрица сглотнула и прикрыла глаза.

— А я по Дэсарандесу, — произнесла та в ответ. — Поэтому мы и лежим здесь, находя утешение друг у друга.

Где-то глубоко внутри, в отдалённой части души Ольтеи, беззвучно захохотал её внутренний голос. Хитрый, скользкий и холодный, как змея. Скрытность, вот что было ключевым. Для того, чтобы обеспечить её на должном уровне, Финнелон передал ей один из старых артефактов Мираделей: кулон, что по преданию скрывает даже от взгляда богов. Ольтея не знала, насколько подобному можно доверять, но безделушка ей понравилась: металлический глаз, расписанный рунами, в оправе из белого золота. Легенды легендами, но вот от чтения некромантов он точно защищал, что было неоднократно проверено многими людьми.

— Император даже не навестил меня, когда телепортировался во дворец, — добавила она грусти в свой голос. — А ведь я жена его сына. И теперь он вряд ли соизволит появиться в Ороз-Хоре в ближайшее время.

— Это война, Оли. Мы окружены ею. И лишь благословенный Дэсарандес, которому помогают такие люди, как твой муж, могут спасти нас и всю Империю. Если бы не они, то мира, который мы знаем, не существовало бы, — Милена чуть крепче сжала свои объятия.

Ольтея подавила презрительный фырк. Как и Финнелон, женщина считала, что в бесконтрольном росте Империи кроется её слабость. Нужно остановиться. Необходимо ограничить себя, иначе всё рухнет. История не знала ни одного тирана, который подчинил бы себе весь мир. И тому была причина. А значит, нужно не отмахиваться от истины, а следовать ей. Остановиться, осмотреться. Установить рамки и правила. Наладить инфраструктуру, вычистить ересь, заняться дипломатией и заиметь, в кое-то веки, нормальных союзников.

— Возможно, стоит ограничить экспансию, — сказала Ольтея. Эти слова вырвались спонтанно, под напором обстановки и момента слабости. Её слабости. — Решить внутренние распри.

— Этим можно заниматься одновременно, — возразила Милена, которая никому не собиралась рассказывать реальное положение дел. То было условие императора. Никто не должен знать о гисилентилах. — Мы могли бы сделать это сами, если бы Хиделинда не умерла…

«Если бы она не умерла, то вся эта вялая возня с Аммой никогда бы не закончилась», — подумала Ольтея. Именно поэтому она убила её. Именно поэтому никто не мог найти вторженца. Потому что удар был нанесён изнутри.

Всё двигалось в рамках чётко составленного плана, который скоро войдёт в свою финальную стадию. Осталось лишь посеять семена раздора и устранить последний реальный оплот власти императрицы — высшего жреца.

— Ты права, — кивнула Ольтея. — Может поэтому Силакви… — и замолчала. Столь резко и внезапно, что на самом деле подавилась воздухом от едва не сказанных слов.

— Оли? — Милена приподнялась. Её груди закачались, невольно привлекая взгляд любовницы, которая ощутила, что была бы не против вновь отведать их на вкус.

В выражении лица императрицы появилась настороженность. Взгляд стал внимательным и пристальным. Чутьё подсказывало ей, что прерванную тему нужно развить.

Всё так, как и хотела Ольтея. Навыки высшего сиона позволяли ей отслеживать подобные изменения в теле своей партнёрши.

«И почему ты так и не решилась пройти процедуру полной трансформации?» — мелькнула у неё короткая мысль. Ольтея не понимала этих полумер, которые использовали многие аристократы, предпочитая не увеличивать силу, а просто продлять жизнь. Безусловно это было проще, дешевле и быстрее, но разве они не ощущали, сколько всего теряют, ограничивая сами себя?

— Что сделал Киан? — продолжила Милена.

— Ничего, — завозилась Ольтея. — Ничего…

— Оли! — Мирадель добавила в голос повелительных интонаций. — Что сделал Киан?

— Он… — женщина замялась, — я стала свидетельницей, как он встречался с человеком из культа Амма. А потом, как я знаю, к нему приходили гонцы с какими-то сведениями, слишком важными, чтобы доверять их почтовым шкатулкам.

— Высший жрец расследует дело, на которое был направлен, — словно оправдываясь, заявила императрица. Она будто бы сжалась.

— Ты нервничаешь от одного лишь упоминания его имени… — медленно произнесла Ольтея, а потом искусно отвела взгляд, захлопав длинными ресницами. — Ты ведь сама ощущаешь это, верно? Странность, — короткая пауза. — Всё вокруг не то, чем кажется. А Силакви… он злится на тебя, так? Считает, что ты допустила смерть Хиделинды и пустила прахом начинания императора. Что ты не подходишь на роль правителя, пока отсутствует Дарственный Отец.

— Нет, — Милена мотнула головой. — Глупости. Конечно нет… — её взгляд был обращён внутрь себя, в чертоги собственного разума, полного мыслей и тревог. — Он самый преданный союзник Дэсарандеса, а значит, фактически брат мне, — прибавила она, но Ольтея поняла, что это сказано больше для себя, чем для неё.

Пальцы императрицы коснулись щеки своей любовницы, нежно огладив, а потом она улыбнулась.

— Не о чем волноваться, — продолжила Милена. — Всё не так плохо, как выглядит со стороны.

У Ольтеи задрожали веки, как будто тепло и усталость одолели её.

— Может и так. Но он гораздо сильнее тебя… — прошептала императорская любовница, притворяясь, что засыпает. Она откроет глаза потом, когда дыхание Милены соскользнёт в глубокую пропасть сна.

Незримые властители никогда не дремлют взаправду.

— Не ори, видишь ведь, она тебя не понимает, — выступил я вперёд, жёстко глядя в глаза капрала, который злобно фыркнул.

— Поганые плебеи из низших рас, — прошипел он, словно ядовитая змея. — И кто же опускается столь низко, что позволяет говорить за себя версу?

— Человек, который не знает языка, но который посещает шатёр принца Империи, — ровным голосом ответил я ему. — Ты точно хочешь знать это, капрал?

Мужчина прищурился, а потом обвёл взглядом загороженную дорогу. Не слишком расторопные, но старательные слуги Силаны уже завершали процесс замены колеса, так что с минуты на минуту наша процессия восстановила бы прежний путь, перестав блокировать проход.

Облизнув напоследок губы, он молча отступил и лишь рявкнул на свой отряд, заставляя тех завернуть в сторону и обойти затор через протоптанную в грязи узкую тропинку, за рядами обшарпанных палаток — их ещё не успели собрать, — по которой только что проехал одинокий кавалерист в форме гонца.

Едва он скрылся, как Силана протяжно выдохнула и её строгое, надменное выражение лица сменилось на уставшее и вымученное. С момента посещения шатра Финнелона пролетело три дня и они не прошли без последствий ни для неё, ни для меня. За это время успело измениться много и одновременно ничего.

— Не обращай внимание, обычный павлин, отрастивший немного зубов, — хмыкнул я. Ярость капрала не шла ни в какое сравнение со злобой Дризза, который, казалось, мог прожечь человека взглядом. Наверное кто-то духовно слабее имел риск получить душевную травму и ещё долго видеть Хродбера в кошмарах.

Хм… а ведь наверняка найдутся такие люди. Вот совершенно не удивлюсь!

— Ты сказать он, я не знать язык, — коряво произнесла Плейфан. — А я понимать. Не всё. Кассрок.

— Чего? — не понял я. — Какой ещё «кассрок»?

— Мало-мало, — приблизила девушка большой и указательный палец друг к другу, оставив между ними узкое пространство воздуха.

Меня всегда веселила её пантомима. Брюнетка, словно для компенсации низкой разговорной практики, крайне активно использовала жесты и мимику. Порой её рожицы вгоняли меня в ступор, а порой заставляли хохотать, словно на цирковом выступлении. Силана дулась, но обычно вскоре начинала смеяться сама.

Хм-м… лишь сейчас осознал это в полной мере. Похоже, мы умудрились немного сблизиться. Наверное свою роль сыграло её одиночество и наш возраст: почти одногодки. Мне шестнадцать с половиной, ей почти шестнадцать. Скоро «отпразднует» магическое совершеннолетие. А может и правда отпразднует, без всякого ехидства?

— Наверное «кусок»? — поднял я бровь, пытаясь угадать слово, близкое по смыслу и по звучанию. — Но вообще… ты прогрессируешь, — сказано было даже без смеха, хоть Силана и закатила на такое глаза.

— Я… — и задумалась, — знать… кусок раньше. Не успевать. Не понимать, — её руки мельтешили и крутились, словно две маленькие мельницы. В очередной раз поймал себя на мысли, что подобное выглядело весьма забавно, но я понимал, что таким образом она выражала свою речь. И будет так делать до тех пор, пока не освоит её хотя бы наполовину.

— Хм, но сейчас мы с капралом, — ткнул я пальцем себе за спину, — говорили достаточно быстро. Ты понимала?

— Да, почти всё! — Плейфан гордо выпятила грудь, которую облегал плотный корсет, на обратной стороне которого я только вчера вышил двойную защитную вязь. Моя первая двойная руна!

Есть чем гордиться. Подобное не всякий опытный маг может вытянуть. Даже те, кто работает в гильдиях зачастую неспособны творить такие хитрости. Я смог. Причём сам! Ну, по книгам, полученным от культистов. Но без наставников. И это заставляло меня улыбаться каждый раз, когда видел своё творение. Правда, боюсь, девчонка принимала это за свой счёт. Впрочем, мне не жалко. Тем более, когда она увидела меня в новой одежде, да при деньгах, вдобавок узнав, что я сын графа… Отношение изменилось. Теперь я казался не слугой, а кем-то равным. Жаль, что только казался, однако даже подобное значительно упростило мне жизнь.

Не сказать, что Силана как-то притесняла меня раньше, но одно всегда следует за другим… Хм, а если разобраться, как мы до этого дошли? В первый день худо-бедно поговорили, пусть и через переводчика, Баера. Потом я начал создавать ей руны комфорта и защиты, вроде как выполнять свою работу, для которой и был к ней направлен. Потом произошла встреча с принцем, где я уже красовался в новой одежде и даже перемолвился с ним несколькими словами… Наверное, это стало той самой точкой, что всё изменила. Я начал принимать пищу вместе с ней, мы стали пытаться общаться сами, без Баера. Рассказывать друг другу какие-то элементы своей биографии и прочее-прочее.

В общем, кирпичики взаимного понимания медленно складывались друг с другом, создавая крепкий фундамент не только рабочих, но ещё и доверительных отношений.

— Молодец, — кивнул ей. Нужно хвалить людей за дела, которые они считают сложными. Тем самым ты показываешь, что замечаешь их и усилия, которые оказались приложены.

Сегодня Баер отпросился по каким-то своим делам, всё-таки он был помощником барона Морсона Стиварта, одного из дипломатов нашей армии. Не удивлюсь, если последний будет направлен к Мобасу, на переговоры с их архонтом, вместе с посольством герцога Сандакая.

Кхм, так вот, отсутствие переводчика — который зачастую лишь раздражал меня в повседневных мелочах, мешая общаться с девушкой, — сильно усложняло жизнь в более серьёзных ситуациях, таких как сейчас. Силана, что ни говори, пока что достаточно посредственно могла изъясняться на таскольском. Мне, как тому, кто худо-бедно общался с ней последние несколько дней, удавалось с горем пополам разбирать примерно половину её фраз, чего хватало для неспешной болтовни у костра или в шатре, но было критически мало в серьёзной обстановке. Это сейчас моего красноречия хватило, чтобы решить вопрос с этим капралом, а что если бы недовольным оказался какой-то аристократ или сион? Устраивать драку?

Ха-а… выкрутился бы, наверное, но… В общем, «честь» следить за монхарбской аристократкой и прикрывать её от возможных проблем мне решительно не нравилась!

И плевать на то, что посреди имперской армии, она, вроде как, должна быть в полной безопасности. Ага, конечно! Дерьмо, как говорится, случается, а потому нужен глаз да глаз. В конце концов меня об этом попросил лично принц Финнелон.

Причём намекнул так, мимоходом, о обязательных недоброжелателях. А я что, шпион? Как я могу увидеть и опознать этих недоброжелателей? Остаётся лишь готовиться и разрисовывать рунами всё вокруг.

За прошедшие дни я дважды докупал чернила, но теперь все основные вещи Силаны были зачарованы. Краска — херня, которая слезет за несколько дней, если не раньше. Дай Хорес обойтись без дождя, а то та же карета имеет все шансы встать посреди пути (как сейчас), ибо я существенно добавил ей грузоподъёмности, отчего её набили весьма и весьма…

К тому же, рунные цепочки пришлось делать сугубо безопасными, чтобы случайная потёртость или капля влаги не стёрла кусочек и не создала тем самым взрыв или какую иную проблему. И одно вытекает из другого! Раз руны простые, значит малофункциональные, отчего полезных свойств объект получал мало: по одному, максимум два. К тому же, почти все из них я повторял: укрепление, контроль температуры, создание барьера или нечто подобное, в зависимости от типа объекта, которым чаще всего выступала одежда, предмет быта или украшение. Хотя с последними я почти не занимался, краска на них ложилась весьма плохо, а значит и толку нет.

Мысленно хмыкнул, представив, как разрисовывал бы то же кольцо! Вот бред…

В общем, по хорошему, всё надо будет переделать, да как можно быстрее. Вот и работал, не покладая рук. Даже успел полноценно зачаровать несколько вещиц этой девицы. Повезло ещё, что Силана достаточно спокойная, даже в каком-то смысле робкая, хоть и умеет, когда надо, проявить твёрдость и показать характер. С тем же Финнелоном, например, общалась достаточно серьёзно.

— Кирин, — махнула девушка рукой, — что думать?

— «Что думаешь», — по инерции поправил я её. — Хотя погоди. Опять ты по-дурацки всё сказала! В нашей ситуации нужно было спросить: «О чём задумался?»

— Ты, — нахмурилась она, — дурак сам.

— Ладно, — смиренно почесал я затылок, — не дуйся, аристократка, лучше расскажи, как праздновала пятнадцать лет?

Ей скоро шестнадцать, так что… почему бы не вспомнить времена, когда всё было хорошо? Она тогда, небось, вообще никаких бед не знала.

Тему эту, между прочим, не я начал. Силана сама принялась рассказывала именно об этом, когда от кареты, где мы находились, отвалилось колесо. Что поделать, я не всемогущий, да и зачаровывал эту штуку предельно упрощённо, о чём и сказал скептично хмыкнувшей девчонке, которая пробормотала в ответ что-то на мунтосе. Дай мне угадать, поставил бы на «криворукий неудачник» или нечто аналогичное. Либо на то, что я оправдываюсь. А может это некая монхарбская поговорка? Если и так, то я в любой миг готов на это ответить! Как говорил Гильем Кауец: «Генерал, ни разу не испытавший неудачи, недостаточно опытен».

— Не хочу, — скрестила Плейфан руки на груди. — Ты говорить… я плохо…

Всё ещё считает, что я назвал её дурой? Не называл я! Сказал, что она объясняется по-дурацки, но ведь это вообще не о том. Причина в банальном незнании языка и малого опыта! Хм, может рассказать ей об этом?

На мгновение задумался, а потом мысленно поморщился. Нет уж, чтобы меня снова посчитали оправдывающимся?

— Силана, — наклонился я к ней, — даже не начинай. Если выведешь меня из себя, то прекращу с тобой разговаривать, — я говорил медленно, давая ей понять свою мысль. — Тогда практика таскольского помахает тебе рукой. То есть, — едва я произнёс это, как осознал, что девчонка может не понять смысла фразы, — у тебя не будет практики языка. Значит, будешь дольше и труднее его учить.

— Фёртас вернётся вечером, — не слишком уверенно возразила она, вспомнив про переводчика.

— Тогда до вечера, — через силу улыбнулся я. — Пойду, прокачусь на лошади. Не зря ведь её покупал. Удачной поездки, архонт Плейфан.

Притворно вежливо поклонившись, под неразборчивый аккомпанемент мунтоса и таскольского, смешанного в непередаваемую кашу, покинул карету.

Вот ещё, делать мне нечего, уговаривать её!

Спрыгнув в грязь, которая разлетелась под сапогами во все стороны, прошёл немного вперёд, а потом завернул, выискивая конюхов, которые занимались лошадьми. Ага, вон они! Ведут стадо, голов на двести, немного в стороне от неровных колонн имперской армии.

Быстро забрав из общего стада свою лошадь, я отметился у скучающего секретаря, сидящего в повозке (он вёл подсчёт, чтобы потом не было путаницы или пропажи чьих-то скакунов), а потом вскочил на неё и пристроился к нашей колонне.

Армия совершала переход до вольного города Мобас, оставив за спиной полуразграбленный Кииз-Дар. Даже я, только что присоединившийся к армии, уже успел услышать не один и не два десятка историй его захвата. Как солдаты расстреливали сдавшихся защитников. Как к чертям собачьим сожгли кварталы бедняков. Как богатых купцов вытаскивали из домов и забивали камнями, превращая в окровавленные куски мяса. Как прячущуюся знать находили, собирали группами, а потом, на центральной площади города, публично раздевали, ломали ноги, выжигали на лбу знак Хореса и ослепляли, бросая на произвол судьбы. Каждый волшебник знал, что таких лечить нельзя. Как я слышал, кто-то из этих калек, на момент ухода армии Империи, ещё даже оставался жив, побираясь возле храмов и надеясь на милостыню.

Теперь Кииз-Дар стал символом неотвратимости. Не думаю, что кто-то ещё из вольных городов последует его примеру и попытается столь искренне и целеустремлённо сопротивляться имперской армии. В этом нет смысла. Слишком велика разница сил.

Впрочем, поговаривали, что император придумал нечто куда более интересное, на случай новых попыток оказать ему отпор. Даже интересно на это посмотреть!

Некоторое время я двигался в общем потоке, пристроившись к ближайшим солдатам, рядом с которым ехал небольшой отряд кавалеристов, травящих байки.

— У нас ведь, пока возле Кииз-Дара торчали, — рассказывал лоснящийся, чисто выбритый мужчина, чёткость движений которого выдавала сиона, — не только разведка по сёлам да лесам бегала, ещё и провиант тащили весь, который только могли собрать, — на это собравшиеся заухмылялись и закивали. — Конечно же, милостью императора, каждому сиволапому крестьянину платили даже за последнюю завалявшуюся морковку, ведь грех перед Хоресом, грабить свои же земли, — возвышенно задрал кавалерист лицо к небу.

— Истину глаголишь, — осветил себя знаком Хореса его сосед.

— И истина сияет, как маяк в ночи, — улыбнулся рассказчик, а потом заметил меня и подмигнул. Молча кивнул ему, показав, что тоже заинтересован в истории. — В тот день наш отряд прикрывал фуражиров на телегах, которые направились на западные холмы, возле моря Гурен, — продолжил он. — И в крайнем поселении наткнулись на старосту, который, видать, крепко обижен был на Империю и всех её представителей. Может, кто из родичей погиб? Не моё в общем, дело, — пожал он плечами. — Вестимо, стали торговаться за урожай. А ему-то, видать, донесли уже, что наши крестьян не трогают, а командиры за любую солдатскую вольность шкуру дерут! Вот он и загнул цену. Серебряный, понимаешь ли, говорит, за каждый мешок тыквы и зерна! Мясо и вовсе по два завернул.

Всадники засвистели и заржали, как кони, на которых ехали. Ценник, конечно, был задран в небеса.

— Призывы к совести и здравому смыслу этот сын ишака полностью игнорировал. Уж мои парни задумали было проучить придурка, но я остановил — слухи точно дошли бы до верхушки, тогда не избежать наказания, да притом крепкого, сами знаете, — он вздохнул, нахмурился, а потом улыбнулся. — Уходить пустыми тоже не хотелось, а потому Гимурт, главный фуражир, взял да и выложил горсть серебра!

— Во дурак! — воскликнул кто-то, но на него тут же зашикали. Люди понимали, что история ещё не закончена.

— Так и староста тот подумал, — ухмыльнулся кавалерист. — У него такая презрительная усмешка на губах появилась! А Гимурт, между тем, заорал своим: «Тащите чехлы от инсуриев!» У нас, ха-ха, таких как раз десяток валялся. Всё никак интендантам сдать не получалось. Староста перестал улыбаться уже на стадии разворачивания «мешка», а когда мы начали их набивать…

На этом моменте люди уже откровенно хрюкали от смеха.

— У нас аж телеги подкосились, когда мы, на полусогнутых, затаскивали туда эти чудовищные «мешки», набитые всем, что только можно было взять. Староста потом подошёл к Гимурту, и говорит: «Ты больше с ТАКИМИ мешками сюда не приходи!»

Взрыв хохота оглушал, но история и впрямь оказалась на диво забавной, так что я задержался и послушал его несколько. Может, так и остался бы до самого вечера или остановки, но помешала Силана. Девушка высунулась из кареты, начав осматривать людей вокруг, очевидно выискивая меня. Наверное хотела как-то договориться, а может даже извиниться, но я, имея более низкий статус, желал хоть немного её проучить.

Согласен, не слишком достойное поведение для «жалкого верса», тем более, что Плейфан, так-то, и сама тут считается «вторым сортом» — иноземная дворянка, толком не знающая даже «нормального языка», о чём ей напоминал, наверное, каждый второй. По хорошему надо бы поддержать её, помочь адаптироваться и быстрее вникнуть в новые для себя реалии, но я тоже не святой и не обладатель бесконечного терпения. Предупреждал её, что не буду разговаривать, если она меня раздраконит? Предупреждал. Я даже переводил тему, тем самым предлагая зарыть топор войны, а она… Тьфу! Пускай теперь посидит в одиночестве, подумает о своём поведении. А там… там видно будет.

Поэтому я сдал немного назад, не желая встречаться с ней взглядом и давать себя заметить.

— Я что, ей личный стражник? — негромко пробормотал себе под нос.

Хм… с какой-то стороны да, но принц явно не имел в виду, что я должен вытирать ей сопли и развлекать беседой. А если уж вспомнить свою семью, которая сюда меня и направила, так те и вовсе давали понять, что хотят строго обратного: моей, а не чьей-то ещё безопасности. Потому и засунули меня в такое место, где риск смерти снижался до минимума. Пусть всё так и останется.

В общем, покатав в голове эти мысли, пришёл к мнению, что вполне себе могу оставить свою подопечную пару часиков повариться в собственном соку. Ничего за это время с ней не произойдёт. Тем более, что по дороге даже не смогу заняться работой (зачарованием), а потому делать всё равно нечего.

— Не нападут же на нас по пути? — риторически спросил я.

Хмыкнув, развернул лошадь в сторону и, пропустив колонну, направился в направлении смутно виднеющихся повозок, нагруженных инсуриями. Насколько я помню, сразу же за ними разместили взвод боевых магов (кто на конях, а кто в телегах), среди которых должен быть и Ресмон. Надеюсь, удастся перекинуться парой слов, а то со времён прибытия не общались. Хотя… там ведь наверняка куча смотрителей будет!

Пожав плечами, решил узнать подробности самолично, а потому смело двинулся в путь.

— Куда прёшь? — раздражённо бросил мне какой-то аристократ, лошадь которого едва не встала на дыбы, когда мой конь поравнялся с его. Приглядевшись, осознал, что это не конь, а кобыла. Хм… уж не начался ли у них брачный сезон или как там оно происходит? Ха-а… я до досадного мало знаю о столь элементарных вещах! Уверен, тот же Ресмон знал куда больше, хоть и вёл сугубо деревенскую жизнь.

— Приказ принца, — грубо бросил я ему. — С дороги!

От неожиданности, мужчина тут же уступил путь, позволив мне пройти вперёд.

Ой, Кирин, ну что ты, сука, несёшь? А если кто-то узнает⁈ Прикрываться именем Мираделя!.. Да с меня заживо шкуру спустят!

Мотнув головой, выбросил из неё глупые мысли, ведь дело всё равно сделано, а потому теперь ничего не оставалось — только ехать вперёд, надеясь, что длинный язык не принесёт проблем. Но на будущее лучше так не говорить. От греха подальше.

Позади десятков телег с инсуриями (их было так много, что императорские логисты разбили обоз на части, распределив его по всему войску), глотая пыль (хоть погода и была сырой, но всякая дрянь продолжала летать по воздуху), разместились отряды боевых чародеев. Впрочем, к ним сейчас распределяли едва ли не всех, кто умел колдовать, кроме совсем уж узкоспециализированных, типа безглазых некромантов.

— Здорова, парни, — махнул я рукой, пристроившись около первой же группы из четырёх ребят, двое из которых очевидно отращивали бороды. — У меня послание для Ресмона, новенького, его должны были к вам куда-то распределить, видели такого?

— Что за послание? — спросил первый, забавно вытягивая слоги. Особенно доставалось букве «о», которую он выдувал, как потомственный трубач.

— Не твоего ума дело, — нахмурился я, изображая важность. С такими, как я знаю, предпочитали не связываться — чисто на всякий случай. — Так чего, видели? Или мне сразу к наблюдателям?

— В телегах посмотри, лошадей не хватило, — буркнул бородач. Он выглядел старше остальных, а ещё имел какое-то странное равнодушие в своём взгляде. Равнодушие или… смирение? Может, у него скоро должны появиться стигматы?

И чего это «лошадей не хватило», если я сам видел целый табун в который и пристроил своего коня? Пф-ф, скорее всего магам просто ограничили скакунов, вот и всё. Небось даже привели какой-то разумный довод, типа: «Они всё равно свою форму меняют, конь будет лишь мешать» или «На лошадь будет неудобно барьер ставить».

Ну да плевать, пусть хоть как ситуацию объясняют, я всё равно теперь к боевым колдунам не отношусь.

Своего товарища я отыскал и почти до самого вечера и, соответственно, остановки, мы тихонько болтали в телеге. Заодно познакомился с ещё четырьмя парнями (Шаграт, Ваккас, Корсак и Тулл), которые сидели с ним в одной телеге и оказались достаточно адекватными и нормальными. Хотя может это влияние Реса? Имею в виду — он сразу же сказал им, что я его друг, отчего и отношение ко мне стало соответственным?

Впрочем, отношение ко мне менялось несколько раз и первый стал тем, когда я упомянул, что был назначен присматривать и помогать монхарбской дворянке.

— Какая она? — заинтересованно поинтересовался Шаграт, сверкая полностью лысой головой. Как я успел узнать, он попал под кипящее масло при штурме Кииз-Дара. Его спасли, но целителям пришлось хорошо так постараться. — Красивая?

На мне скрестилось сразу пять заинтересованных взглядов. Да-да, именно пять, ведь Ресмон тоже хотел узнать подробности.

— Я, кажется, видел её однажды, — вклинился Ваккас. — Такая черноволосая, ухоженная и глаза зелёные.

— А сиськи большие? — спросил Корсак.

Я уже успел узнать, что для этого паренька размер груди имел ключевое значение в оценке женской красоты.

— Тебе хватит, — захихикал Ваккас.

— Красивая, — подтвердил я, а потом, заметив вздохи остальных, а также их завистливые взгляды, одной фразой изменил это отношение. — Но тем труднее с ней работать. Я ведь не её любовником был назначен, а всего лишь прислугой, обязанной зачаровывать с утра и до вечера.

Во-о-от, реакция сразу поменялась! Что мне и было нужно.

Достаточно скоро я узнал и причину такого интереса к личности Силаны. Всё упиралось в разделение волшебников по полу и тот факт, что отношения были запрещены. Но в любом случае, магессы проживали отдельно. Более того, на каждой остановке они организовывали свой собственный лагерь внутри нашего общего, большого.

Каждый раз, когда войско вбивало колья в землю холмистого или истоптанного пастбища, палатки чародеек разбивались где-то на краю и быстро обносились забором, по аналогу с зоной отдыха императора или наиболее титулованной знати. Колдунам мужского пола оставалось лишь сидеть и размышлять над этим зрелищем немало вечеров, как и любому другому отряду в армии. Тулл, в частности, был склонен мечтать вслух. Он называл лагерь волшебниц «амбаром» или «зернохранилищем».

— Это выдающаяся несправедливость! — выговаривал Тулл. — Здесь мой «младший брат», — обхватил он себя между ног, — умирает с голоду, пока «амбар» остаётся закрытым!

Несколько раз, за время моего присутствия, юноша вскакивал на ноги, чтобы показать крючок, задирающий его одеяния, и кричал, требуя еды, чтобы накормить своего «младшего брата». И хотя все вокруг, включая меня, смеялись от подобной пантомимы в безумном веселье, постепенно парни тоже стали ворчать из-за волшебниц и их недоступности.

Походных шлюх и «солдатских жён» попросту не хватало, женщины-сионы были невообразимой редкостью, а потому огромное войско испытывало тоску по женской ласке. Как поведал Шаграт, по мере того как дни складывались в месяцы, а воспоминания о жёнах и любовницах становились всё более неуловимыми, волшебницы — несмотря на всю свою силу и исходящую опасность, — становились своего рода наркотиком. Немало «младших братьев» задыхались из-за простого взгляда или банальных слухов.

Ближе к вечеру, перед ночной остановкой, я покинул весёлых ребят, направившись обратно. Уже в свой «амбар», наблюдать за объективно красивой девушкой и заниматься тем, чтобы шить руны защиты на её платьях и нижнем белье. Унизительно? Скорее возбуждающе, особенно на фоне сегодняшних «чисто мужских» разговоров.

Проклятье, а ведь до этого момента я даже не смотрел на Силану с этой стороны! Воспоминания о Люмии всё ещё были слишком яркими, а потому…

Прикрыв глаза, я сделал дыхательную гимнастику, отрешившись от всего вокруг. Спокойствие, Кирин. Ничего не изменилось.

Сегодня ужинал в одиночестве, возле собственной палатки. Впрочем, пока было светло, достал скарпель и остальные инструменты, стёр остатки чернильных следов с кареты и до самой темноты лазил по ней, вырезав достаточно хорошую и крепкую одинарную комбинацию. Не идеал, но сойдёт. Свою роль сыграет, что главное. Правда дважды отвлекался из-за шума, отчего руны смазывались то по причине потери нужного образа, то потому что менялась эмоция. Благо, успевал прервать их подпитку энергией, отчего негативных эффектов не возникло, зато приходилось восстанавливать порезанное дерево и грубое железо производственной магией.

Хорошо ещё, что я волей-неволей её подтянул за время пути, а то помню, как в Третьей магической едва-едва одежду свою магией мог залатать.

С зачарованием закончил наполовину. То есть, рунную цепочку на карете составил, но нужно было расширить её рунами подобия, чтобы передать эффект на всю площадь, да потом зафиксировать. Это уже решил доделать утром, если успею подняться и поход не объявят сразу же. Либо, если не повезёт, следующим вечером. Главное — что карета могла двигаться и вырезанные рунные комбинации уже давали свой эффект, который, так-то, даже можно было оставить в таком виде. Результат даже так будет заметен. Но бросать работу на половине пути не хотелось. Путь у нас должен длиться ещё четыре дня, а там войдём на территорию Мобаса, отчего опытные офицеры лишь разводили руками, не зная, что нам приготовил очередной архонт. Может, сдастся, если дипломаты сумеют грамотно выполнить свою работу, а может уже на подходе к границе нас начнут атаковать. В общем, по хорошему нужно успеть закончить с рунами за это время, а то мало ли?

Заметив, что Силана вышла из своего шатра и направилась в мою сторону, лишь мысленно вздохнул, но притворился, что ничего не заметил, продолжая есть кашу. В ней даже попадалось мясо, что делало её достаточно аппетитной. Уж мне было с чем сравнивать!

— Я не обижаюсь и хочу, чтобы ты составил мне… — бодро начала девушка и застыла посреди фразы. Я поднял бровь, выразительно на неё посмотрев. — … карбуз инте ратибо ис алсо, — пробурчала она на мунтосе и надулась, скрестив руки на груди. Резко развернувшись, сделала несколько шагов обратно, в сторону своего шатра, откуда выглядывала любопытная морда переводчика, Баера Фёртаса, но потом, будто юла, вернулась к моему костру. — Составил мне ко… — кончик языка высунулся у неё изо рта и оказался крепко зажат пухлыми губами, — тали… фани… ю… — чем дольше она говорила, тем тише у неё получалось. — За есть. Я хотеть говорить. Интере… терелно. Таскол, стьёлится. Хотеть.

Всё. Закончила. Раскраснелась. Глаза отвела. Физически ощутил её стыд и готовность к насмешке. О, кажется ещё и сама себя накрутила, ведь теперь посмотрела мне в глаза, а там буквально плескался гнев и обида. И глаза эти были слишком уж блестящими.

— Садись, — подвинулся я с узкого коврика, который расстелил возле костра, освободив порядка двадцати сантиметров. — Не пойду я в твой шатёр. Там опять твой переводчик будет гундеть и рожи корчить. А ещё служанки станут постоянно пялиться. Лучше уж тут, — упёрся я локтями в свои колени, поглядывая в огонь.

И она села, хоть и удерживала дистанцию, умудрившись сделать это даже на том расстоянии, которое я ей оставил.

Хмыкнув, поднял руку ладонью вверх, создавая маленький тёплый огонёк пламени. Он не жёг и почти не освещал. Игрушка. Но она привлекла внимание девушки, а когда я демонстративно ткнул туда пальцем, показав, что это безвредно, тут же повторила, вызвав мою улыбку.

Хорошо. Отвлеклась. Глаза теперь горели не обидой, а интересом.

Поддавшись наитию, легонько толкнул её плечом и негромко, по-доброму, рассмеялся, когда она недоуменно на меня посмотрела.

— Расскажи, как ты праздновала своё пятнадцатилетие, ведь так и не поведала до конца, — улыбнулся я, глядя на неё. — И о том, как планируешь отмечать магическое совершеннолетие, через четыре дня.

— Ты запомниль? — удивилась Силана. — Я… — девушка уставилась на огонёк, продолжая совать туда пальцы, но уже скорее по инерции. — Не знаю, — и замолчала на несколько секунд. — Друг все — в Монхарб. Тут — никто. Нет, есть. Один мальчик. Парень. Его пытали. Не знаю… жив или мёртв. Где-то у иссинали курхо.

— Тайной полиции? — не понял я последних слов.

— Тяйня… — слова плохо давались ей, хотя я видел искреннюю заинтересованность Плейфан. Несмотря на всё своё поведение, черноволосая девушка стремилась быстрее выучить язык и хотя бы понимать, что ей говорят.

— Тайная, — медленно, по слогам, произнёс я. — Повтори.

— Тяйная, — столь же медленно сказала она.

— Полиция, — решил я спустить мелкие помарки. Всё равно ведь стало лучше, чем было?

— Полисия, — скомкала Силана концовку, а потом ссутулилась, ожидая поправок.

— Эй, ты чего? — снова легонько её толкнул. — Знаешь, — улыбнулся, — раз все друзья остались где-то за спиной, то стоит найти новых. Что думаешь?

— Я… — девушка закусила губу, — не знаю…

— Будешь моим другом? — протянул ей руку.

— Да! — ухватилась она за неё так, как утопающий хватается за плавающий в море обломок дерева. Уж я-то знаю, успел насмотреться во время крушения «Кромолоса».

— А теперь рассказывай, а я буду поправлять, — важно посмотрел на неё, отчего Силана усмехнулась и рассмеялась.

— Я говорить, было много гости и… подарок, — она вопросительно на меня посмотрела, на что я кивнул, побуждая её продолжать.

В ходе общения пришлось несколько раз конкретно так заморочиться, чтобы объяснить разницу некоторых фраз и выражений. К примеру «близкие люди» и «недалёкие люди»! Зато удалось хорошо так повеселиться. Местами прямо-таки ухахатывался, на что Силана то обижалась, то поддерживала смехом.

И если поначалу ещё хотел поддерживать некую дистанцию, то потом фигурально на это плюнул. Ну что с того, что девчонка нашла во мне того, кто не издевается над ней, не смеётся, а помогает, пусть даже по приказу? Того, с кем можно поговорить и с кем у неё много общего: оба из знатных семей, оба оказались вдали от дома и в незавидном положении. Чего уж, Плейфан даже спрашивала меня о том, как я сумел справиться с тем, что стал магом. А как я сумел справиться? Хреново сумел. Вообще, фактически, не сумел. Так я ей и сказал, что брюнетка восприняла как шутку.

Так и сидели до самой темноты, когда уже начала одолевать зевота. Потом разошлись по палаткам.

Весь следующий день меня не покидала мысль, что каким-то образом умудрился взвалить себе на спину дополнительную ношу. Вроде бы и нет, а вроде бы и да. Что бы на это сказал Дризз? А Тёмный Принц? А Дэсарандес? Стoящее ли я задумал дело? Имею в виду эту странную дружбу. И ведь даже без всякого там желания, вроде затащить в постель или как-то так. Нет, этого не было. Силана… симпатичная, но… не знаю. В голове бардак.

Может ли дружить мужчина и женщина? Пусть даже столь юные, как мы… Наверное это зависит от возраста и отношения к ситуации. Хотя, как говорил куда более мудрый человек, имперский поэт и писатель Гай Блест: «И как-то оно так сложилось, что рука соскользнула, голова опустилась на плечо, лица не вовремя обернулись друг к другу. И дружба полетела ко всем чертям».

Тц… странно…

— Интересно, что она думает? — едва слышно спросил я самого себя, а потом пожал плечами. Ответ был мне неведом.

Вместо того, чтобы ломать голову, сосредоточился на работе. Утром специально поднялся пораньше, хотя желание послать всех лесом едва не победило. Встал, умылся, доделал карету перед выездом. Всё-таки самому в ней сидеть!

Сегодня мы снова находились лишь наедине. Силана сама выставила Баера, сказав, что когда он присутствует рядом, ей постоянно хочется воспользоваться его навыками переводчика, а когда лишь с чужим носителем языка, то приходится полагаться только на собственные умения. Довольно умно задвинула, я даже сам едва не повёлся.

Во время разговора, мы играли в сенет, расставляя фигурки по расчерченному полю и по очереди бросая кости, чтобы определить дальность хода и положение на поле. Обманчиво простые правила заставляли мозги, периодически, завязываться узлом. Не даром говорят, что игра эта — для правителей и аристократов. Хотя лично я воспринимал её показателем собственного достатка: простой крестьянин не будет даже знать о сенете, тем более, не сумеет его купить. А если изготавливать самому, то нужно многое знать: размер поля, количество клеток по длине и ширине, количество фигур и их отличия, а также, что главное, правила.

— Ты хороший игрок, — с лёгким уважением посмотрел я на Плейфан, которая разделала меня под орех. Сам виноват, не отнёсся к ней с должным уровнем серьёзности, к тому же, потерял навык, ведь за последние полгода ни разу не играл. Даже фигурки держал неуверенно, чуть ли не всей пятернёй, в то время как Силана — аккуратно зажимала между указательным и средним пальцем. То есть, действовала по негласным правилам этикета знати.

— Хе-хе, — смущённо отвела она глаза, ответив универсальными на любом языке словами. Похоже, давно ей так никто не говорил.

— Требую реванш! — с улыбкой заявил я, а в следующий миг карета с бешеным рывком перевернулась в воздухе, резко закрутившись, как юла. Я врезался в стенку так, что едва не сломал позвоночник. Силана со всей силы ударилась о потолок, разбив себе лоб до крови и, похоже, моментально лишившись сознания. Попытки что-то сделать или наколдовать не имели смысла: было невозможно сосредоточиться на хоть какой-то эмоции или образе. Нас просто бултыхало, словно какой-то великан поднял карету и, будто маленький ребёнок, начал трясти её туда-сюда.

На каком-то моменте я тоже потерял сознание, но очнулся очень быстро. Понял это, потому что за стенами кареты, которая на первый взгляд осталась целой и невредимой — успел зачаровать на совесть! — раздавались крики и звуки стрельбы. Кто-то бегал, ржали лошади, а ещё раздавались знакомые звуки.

— Молния, — прошептал я, выплюнув окровавленный осколок зуба. — Маги.

Боль пришла с опозданием, но, слава Хоресу, расписывая рунами вещи Силаны, я не забыл про свои: чернильная комбинация была нанесена и на подаренный семьёй наряд. Это позволило снизить степень моих повреждений, отделавшись лёгкими травмами: зубы, ушибы и, кажется, растяжение левой ноги. Дерьмо!

Оглянувшись, заметил лежащую в углу девушку. В первое мгновение мне почудилось, что её шея была вывернута под углом, то есть, попросту говоря, сломана, но нет. Всего лишь неудачный ракурс. Когда я подполз ближе, то сумел нащупать пульс.

— Жива, — с облегчением проговорил я, сплюнув успевшую накопиться во рту кровь.

Мне не хотелось, чтобы Плейфан умерла. Она была хорошим человеком. Немного взбалмошна, порой раздражала, но это такие, право, мелочи!

Пару секунд подумав, решил не приводить её в сознание и не лечить. Я сейчас в таком состоянии, что могу и ошибиться. К тому же, если она очнётся, то точно пожелает выбраться наружу… Зачем? В карете куда безопаснее.

Сам я, однако, моментально нарушил собственные планы, поспешив покинуть её и выбраться на улицу. Вот только двери оказались наверху, отчего пришлось подтянуться, а потом напрячься, чтобы их открыть. С первого раза не получилось — провозился, пока не устал и не сорвался, падая вниз. Со второго тоже. Потом, от злобы, у меня сами собой создались водные щупальца, на которых я подтянулся выше и спокойно выбрался из кареты.

В первую очередь на глаза попалась окровавленная упряжь. Похоже лошадей, тянувших нас вперёд, вместе с возницей, смяло ударом, разбросав их туши где-то вокруг. А может и вовсе обратило в мясо…

— Точно не «Взгляд Хореса», — пробормотал я. — После его попадания остаётся лишь пепел.

А теперь обратил внимание и на остальных, почти сразу уловив суть происходящего. Это был воздушный налёт. Несколько десятков волшебников противника умудрились как-то обойти нашу линию воздушной обороны (может, где-то прятались, пропустив летучих разведчиков?) и налететь на войско, атакуя сверху.

Как я узнал уже позднее, в первую очередь каждый из них сбросил вниз бомбу-артефакт (такой нашу карету и снесло). Размера они были небольшого, чтобы птица сумела унести, а потому слишком уж сильной пробивной мощью не обладали, но нам хватило. Взрывы унесли жизни множества людей, как простых, так и среди знати, сионов и колдунов. Мало кто предполагал, что нас могут обхитрить и переиграть. Не все носили защитные артефакты. Не каждый защитный артефакт выдержал прямое попадание…

Сейчас ситуация начала понемногу исправляться: в воздух летели пули и магические атаки. Часть наших магов обратилась в птиц и теперь вступила в бой с неприятелем, пользуясь поддержкой с земли.

Я стоял, залипнув на происходящее и даже приоткрыл рот. Кажется, сработал эффект удара, вызвав у меня кратковременную дезориентацию.

— Верс! — раздался громкий голос какого-то мужчины. Даже слишком громкий, видать взрывом его контузило и оглушило. — Я тебе, сука, говорю!

В первый раз я был в полной уверенности, что обращались к кому-то ещё. Во второй начал что-то подозревать. Но когда заметил, как на меня с решительным видом надвигался чей-то силуэт, полноценно осознал: слова были обращены ко мне.

Его крепкая рука ухватила меня за воротник, едва не подкинув в воздух. На поцарапанной шее мужчины болтался антимагический амулет — причина его уверенности в собственных силах.

— Ты глухой что ли, ублюдок⁈ — громко крикнул он. И было с чего. Моя одежда, пусть и была дорогой, да с намёком на знатное происхождение, точно также, как и самая простая форма, несла свою роль: показывала, что я волшебник, а не, например, слуга или командир.

— Руку убрал, пока я её не проткнул, — ответил ему, вытащив острый нож, которым кольнул его запястье.

Мужчина прищурился, посмотрел в мои глаза, потом на руки, которые совершенно не дрожали и готовились в любую секунду вонзить ему в запястье десяток сантиметров крепкой стали.

Удар сердца. Ещё один. Вокруг нас раздавались взрывы и крики, но мы продолжали негласную дуэль взглядов. И вот, меня осторожно опустили на землю.

— Капитан Болмуз Прас, четвёртая общевойсковая дивизия генерала Рориана Винзора, — представился он. — Доложиться по званию!

— Кирин Анс-Моргрим, волшебник. Назначен личным стражем архонта Монхарба, Силаны Плейфан, сэр, — ответил я, невольно вытянувшись. Было в этом мужчине что-то, что само собой поднимало дисциплину.

— Согласно распоряжению императора, — прищурился капитан, — в чрезвычайных ситуациях, вышестоящий офицер имеет приоритетное право управления магами и его слово значит более слова аристократа, вне зависимости от его собственного титула. Я приказываю поддержать наши войска в небе, — ткнул он пальцем. — Исполнять, волшебник Кирин Анс-Моргрим!

В голове сразу пронеслось множество мыслей. Первой было отказать, сославшись на распоряжение принца. Но ведь Финнелон и сам, когда до него всё это дойдёт (а в случае, если я попытаюсь соскочить, суть происшествия ТОЧНО до него дойдёт), мог сказать нечто вроде: «Я не приказывал тебе денно и нощно сидеть рядом с архонтом, а только присматривать». И каков будет итог? Неприятный… Мог я сказать и нечто вроде: «Не имею нужной формы для полёта, ветром тоже не владею». Вариант? Да. Меня точно оставят на земле, так что буду постреливаться «каплями», да поддерживать водный барьер от ответных атак, но ведь потом есть риск, что правда всплывёт наружу… Эдак я под трибунал попаду…

Сплюнув и не дав себе времени прохлаждаться, успев только буркнуть: «Присмотрите за девчонкой, сэр», прямо на глазах Праса обратился вороном и взлетел вверх. В свалку воздушного боя.

Плюсом броситься в небо был хотя бы тот факт, что во время смены формы я исцелился от всех своих травм. Ну-у-у… как «исцелился»? Скорее оставил их на прежнем теле, сменив его на новое, здоровое. Но разве это так уж и плохо?

Долго над этим, однако, я не думал. Не то время и не то место. Любой пропущенный удар может стать последним.

В воздухе царил хаос и летали сотни, тысячи, если не больше, самых разных вспышек, снарядов, потоков волшебства и воздушных волн. Кто-то создавал волны пламени, кто-то беспрерывно бил молниями, какой-то маг в облике аиста создал дождь, но ошибся, когда замер, за что тут же был убит пулей с земли.

Воздух рядом со мной пронзила молния, чудом не зацепив тело, за спиной что-то пролетело, самым краем задев перья (пуля?), а впереди, чуть ли не прямо перед глазами, крупный орёл вцепился в маленького жаворонка, лапами ломая ему кости. И кто, спрашивается, на чьей стороне⁈

Благо, что я припомнил Костона — его формой был жаворонок, следовательно, в кашмирских школах учат обращению в него. Получается, врагом являлся орёл… Ух, надеюсь, что я прав!

Я решил сосредоточиться на ком-то одном, а не изображать мельницу, пытаясь зацепить вообще всех. Бессмысленно и увеличивает шансы бездарно сдохнуть, ведь с защитой в воздухе всё достаточно сложно…

Гортанно каркнув — что получилось скорее по какой-то птичьей инерции, — запустил в орла целый поток воды, но гад успел увернуться, продемонстрировав отличную реакцию, ещё и подставил под атаку свою жертву! Жаворонка буквально размазало кипятком, бившим под бешеным давлением, которое я искусственно генерировал. Ошпаренные куски красно-розового мяса и перьев, спутанным комком устремились вниз.

Стремительный рывок орла мог бы поставить меня в тупик, но я не в первый раз участвую в боях и сам частенько атаковал с неба, хотя ранее никогда не сражался с кем-то вот так. Ещё и обилие воздушных целей… Всё это сильно сбивало с толку!

Однако, я не мог позволить себе взять и растеряться. Поток воды, словно живой, сменил направление и решительно, будто щупальце, ударил по орлу. Кажется, в процессе я умудрился зацепить кого-то из других магов, но сейчас мне было не до этого!

Орёл успел лишь что-то заклекотать, но не смог ни поставить барьер, ни защититься стихиями, ни придумать иной способ спастись. Он использовал лишь крылья и реакцию, которой оказалось недостаточно. Впрочем… летать под барьером — значит лишить себя возможности атаковать (если, конечно, ты не мастер-барьерщик, который владел высшими техниками этого искусства, способными пропускать чары изнутри), так что с какой-то стороны я его понимал. И радовался, что не оказался на его месте. Как бы я повёл себя, когда во вроде как выигранный бой вклинился ещё один маг, сходу начав атаковать? По инерции рванул в сторону или создавал бы барьер? Ха-а… коварный вопрос…

Через мгновение я осознал, что атака оказалась не просто успешной, но ещё и крайне заметной. В бою, где все работали на скорость и максимально экономичные атаки (телу приходилось тратить энергию на смену формы и постоянное использование стихий), я завалился, словно акула в косяк трески. Вот только оказалось, что под видом трески скрывались бешеные пираньи!

Отовсюду в меня полетели ответные удары, благо летуном я был опытным, а потому устремился в крутое пике, умудряясь расходиться с атаками едва ли не по касательной. Тут были и пули (косорылые уроды с земли, там ведь только наши, какого Триединого в меня стреляют⁈), и воздушные потоки, и даже ледяные стрелы, чего я, признаться, откровенно не ожидал. Кто-то решил изучить стихию льда⁈

Падение вниз имело свои резоны, всё-таки облик ворона был довольно приметным, так что имперские солдаты, в массе своей, игнорировали меня, а вот иные птицы, когда отвлеклись, понесли свои потери, вынужденные переключиться обратно и продолжить собственный бой.

И только я подумал, что теперь можно плавно развернуться и пойти на второй заход, как тело загорелось. Это произошло столь внезапно, что первое мгновение я даже ничего не понял. Огонь возник будто бы ниоткуда!

Далее произошло сразу несколько событий, а в голове пронеслись мысли, что против нас сражается опытный огневик. Лишь они владели способностью воспламенять объекты на расстоянии, без попадания в цель магической атаки. То есть, для воды нужно, чтобы стихия попала во врага. Для ветра, земли, молнии — то же самое. А вот огонь… хватит просто зацепиться взглядом. Очень опасная стихия, при грамотном использовании! И сейчас ею ударили по мне!

Тело, тем временем, действовало будто бы само по себе. Я моментально, ещё даже до того, как ощутил жар, создал вокруг себя водный шар, потушив загоревшиеся перья. Фух, отделался лишь опалёнными кончиками!

И тут же меня настигло ещё одно понимание: вода.

Дур-рак! — протянул я через секунду, ведь хоть и сумел потушить огонь, который меня обхватил, но вместе с тем намочил своё оперение!

Замечательно! «Воздушный бой» не занял и минуты, а меня уже подбили! Как же хорошо, что я как раз летел низко от земли…

Я начал изо всех сил стараться хотя бы спланировать вниз, а не падать, как куль с дерьмом, что, в принципе, даже получалось. А потом ещё одна пуля пролетела над крылом. Спину обожгла близко прожужжавшая молния, наэлектризовав мокрые перья. Кусок отколовшегося от какой-то глыбы камня больно ударил в грудь, а дальше я коряво шмякнулся об землю, ощутив, что пара-тройка лёгких птичьих костей не пережила этот полёт.

— Кар! — в голосе ощущался гнев и раздражение. Как же быстро я «навоевался»! Причина в том, что я артефактор, а не боевой маг? Но ведь их тоже так не натаскивают! Я знаю, я видел! Или у меня просто мало опыта? Или не повезло?

Ох, не тупи, Кирин. Ты выжил. Ты умудрился слетать в свалку и сбить одного из врагов. Ты отвлёк на себя немало противников, которые успешно были убиты другими колдунам. Это весьма хороший результат!

Мысленно кивнул, а потом обернулся обратно. Смена облика прошла как по маслу, вот только теперь обе мои формы оказались травмированы. Нужно лечение и напитка второго облика магией, чтобы он успешно восстановился.

— Но это случится уже не сегодня, — пробурчал я, едва увернувшись, от пробежавшего мимо мужчины, зажимающего в руках ружьё.

На земле столпотворение казалось не меньшим, а даже большим. Ведь на неё падали почти все атаки, которые применяли в небе. Каждая каменная глыба находила своё пристанище именно внизу и повезёт, если ещё не на чьей-то голове.

Скрипнув зубами, сразу же создал вокруг себя водный барьер, ощутив толику радости от успеха. С другой стороны, для поддержки стихийного требуется гнев, а если бы создал обычный, то мог бы просто спокойно выдохнуть. Хм, это что, нашлась логика в эмоции спокойствия? Ха-ха-ха!

Удерживая защиту, начал обстрел «каплями», но не попал ни одной атакой. Слишком высоко. Хоть «капли» и долетали, но к тому времени вёрткие цели уже успевали сместиться, а я никак не успевал ударить наперёд. Это на земле можно прицелиться и выстрелить перед целью, а в воздухе нет прямых дорог — лети куда хочешь. Поэтому, любое отклонение вверх, вниз, в сторону или ещё что, создавало помеху и приводило к промаху. Тем более, что никто не вёл себя в воздухе спокойно и размеренно, волшебники продолжали убивать друг друга.

В следующий миг мимо меня пролетел «Взгляд Хореса». Неподалёку, в какого-то всадника, ударила острая сосулька, мгновенно выбив его из седла и, кажется, разбивая голову. Хотя шлем мог и спасти… — я бросил взгляд в его сторону, — нет, не спас. Вижу кровь и куски черепа. Насмерть.

А тут, какая-то птица, уверенно уселась на землю и обратилась магом. И всё бы ничего, но вот его форма… она была чужой!

Прежде чем кто-то среагировал, я уже направил в него водный хлыст, обхватив им пареньку руки, которые тут же затянул, словно верёвкой, едва не вывернув их из суставов. Вот только он мгновенно огрызнулся потоком молний, уничтожая мои путы и сразу же попытался «нырнуть» под землю. Но поздно, стоящие рядом солдаты пырнули его штыками, сбивая концентрацию, а потом добивая. Жаль, мог бы стать пленником…

Мотнул головой, прогоняя несвоевременные мысли. Пленников будет достаточно. А если и нет… Что он мог бы нам рассказать?..

Битва подходила к концу. Всё больше колдунов, как наших, так и вражеских, падало вниз. Прямо рядом со мной стонала и плакала тщедушная, молоденькая девчонка, худая, как тростинка. Её лицо было обезображено каменным валуном, который раздробил ей левую скулу, выбил глаз, смял висок и оторвал ухо. Чудо, что она ещё была в сознании и не умерла!

— Тихо, тихо… — шептал я, опустившись на колени и начав творить чары лечения. — Прикрытие мне! — заорал я во всю глотку. — Живо защиту, жизнью отвечаете, сучьи дети!

Не знаю, что сработало: командный тон, уверенность в своём праве повелевать или какие-то иные черты, о которых я даже не подозревал, но вокруг собралось целых восемь человек, включая парочку с антимагическими амулетами, которые позволяли практически ничего не опасаться. Разве что кто-то из врагов скинет новую бомбу или закрутит сугубо физические объекты, типа каменных обломков.

Но да плевать. Я не отвлекался, а приступил к работе, постаравшись отрешиться от всего происходящего вокруг. В первую очередь обезболил её, заставив единственный глаз блаженно расшириться. Понимаю тебя, безымянная волшебница. Снятие боли может работать похлеще иного наркотика, уж я-то знаю…

Я решил не пытаться вылечить её полностью. Во-первых, не профи, несмотря на всю практику, во-вторых, попросту нет времени. Тут полно раненых, включая и таких важных для армии представителей, как офицеры, сионы и колдуны. И если на подготовку владельца инсурия требуется всего пара лет тренировок, а обычных солдат и вовсе мало кто считает, то вот вырастить грамотного офицера стоит весьма многого! Что уж говорить о сионе, среди которых даже самые низшие, армейские, тратят ресурсов на сотни золотых? У нас в прямом смысле этого слова уничтожают бюджет! Маги и вовсе отдельная тема. Несмотря на высших сионов и инсуриев-гвардейцев, колдуны являются настоящим супероружием любой страны. Волшебники способны творить такое, что и не снилось другим. Вот, наглядный пример. Всего несколько десятков магов не только обеспечили нам существенные потери в, минимум, пару тысяч солдат (одни только бомбы, которые сбросили изначально, чего стоят!), так ещё и задержали нас тут явно на несколько дней.

Подавил вздох. А ведь и правда. Мы тут наверняка задержимся хотя бы на пару дней: вылечить раненых, отремонтировать попорченное снаряжение, подсчитать потери, разработать новую тактику разведки и прочее-прочее.

Мотнул головой, не позволяя мыслям убежать в неведомые дали. Передо мной раненая и ей срочно нужна помощь!

Работать начал с виска. Кость точно ушла внутрь черепа и зацепила мозг. Орган это весьма капризный и его повреждения редко когда доводят до добра. Однако, я имел представление, как восстанавливать ткань, а потому начал напитывать её целебной силой, одновременно приказывая кости сдвинуться обратно.

Мимоходом остановил кровотечение, а также направил чары-сонар, получая отклик о внутреннем состоянии всего организма чародейки. М-да… кроме головы, были ещё разрывы внутренних органов. В частности, селезёнки. С-сука! Да таким темпом она откинется в течение получаса!

Переключаться, однако, я не стал. Ограничился лишь грубой закупоркой разрыва, что не лучшим образом отразилось на её состоянии, однако, зато выиграл время. Чего ещё для счастья надо?

Я так увлёкся, что не сразу осознал изменение ситуации. Битва прекратилась, люди вокруг меня разошлись, направленные по другим задачам. Остался лишь один солдат, который с любопытством то осматривался вокруг, то глядел на меня. Но по большей части его глаза разглядывали волшебницу, с которой мне пришлось содрать одежду, чтобы было сподручнее заниматься ранами.

Невольно вспомнил наши посиделки с Ресом и ребятами. Интересно, этот вот боец тоже сидит с голодным «младшим братом»? Или просто проявляет интерес? Я бы, наверное, на его месте тоже вёл себя подобным образом. Но сейчас я на своём месте и не испытывал ни малейшего возбуждения. Не та ситуация и не та обстановка. К тому же, девица была чрезмерно худой и окровавленной. А от лица и вовсе была цела лишь половина. Её я, кстати, чтобы не мешала, усыпил. Для неё, думаю, это тоже будет плюсом.

— Ты как, справляешься? — ко мне подошёл офицер, увидев которого солдат вытянулся, нагнал на себя важный вид, и принялся сурово оглядываться вокруг, изображая профессионального стражника, который, ни много ни мало, охраняет покои самого императора. Ух, пафоса то сколько! — Может, если её можно транспортировать, приказать перетащить в лекарский шатёр? — указал он пальцем.

Бросив короткий взгляд в том направлении, я рассмотрел в трёх сотнях метров, на краю разбитого боем поля, внушительного размера шатёр, который уже начал обрастать палатками. Вокруг него деловито носились сотни людей, перетаскивая раненых.

— Да, — кивнул я после секундного раздумья. — Так будет проще.

Следом, как бы я не пытался избежать «чести» направиться в лазарет (дабы продолжать лечение уже там), ничего не помогло. Признаться, на каком-то этапе думал, что офицер сейчас как следует пропишет мне промеж глаз, но мужчина сделал куда как умнее.

— Я направлю людей к твоей подопечной, — заявил он, а потом слабо, но понимающе улыбнулся. — Приведут её туда же, там и подлечат. Не переживай и делай своё дело. Людям нужны целители, которых всегда не хватает. И раз ты в этом хорош, то помоги остальным. Это тебе зачтётся, колдун, могу тебя в этом заверить.

И… я согласился. Не ради некого, мифического «зачёта», а потому, что так было правильно. К тому же, если Силану, за которую я, вроде как, был поставлен отвечать, и правда приведут туда… Какие ещё могут быть причины отказа?

Оказавшись в шатре целителей, я столкнулся с по настоящему тяжёлой работой и впервые узнал, что значит слово «аврал». Раненых было не просто много, а до хера и больше. Специально назначенные кураторы из обычных людей (вроде как они состояли в гильдии целителей) распределяли поступающих по степени травмы: тяжёлых, средней тяжести, лёгкие травмы. Хотя нет, были ещё две группы: «нет смысла лечить» и «само пройдёт». В последнюю направляли людей с ушибами, вывихами, не слишком сильными порезами, ссадинами и прочим. А вот в первую категорию шли те, кто представлял собой кусок перекрученного мяса, по какой-то неведомой ошибке ещё продолжающий дышать. Вылечить их было можно… если отвлечь всех остальных и приложить максимум сил, «выпивая» целителя едва ли не до дна. Да не одного, а нескольких! В общем, таких брать был не вариант. Впрочем… когда выяснялось, что раненый — аристократ или некое важное лицо, то смертельные раны неким мистическим образом переходили в категорию «тяжёлых». Ублюдки…

Раненых, в зависимости от степени, направляли к магам, которые распределились по нескольким шатрам. С тяжёлыми работали те, кто умел лечить на высшем уровне, а дальше по снижению мастерства волшебника. С некоторыми и вовсе работали обычные люди, накладывая бинт или вправляя сломанные носы.

Я хотел было пойти к тем, кто работал с травмами средней тяжести, но офицер, не успев я и слово вымолвить, сообщил, что я только что спас волшебницу, которой «снесло половину головы», отчего меня едва ли не силком затащили в шатёр к профессиональным целителям, прошедшим всю школу подготовки. Твою же мать…

Но делать было нечего, а потому засучил рукава и принялся работать. Благо, что в помощь к нам шло сразу несколько человек из простых медиков, которые занимались разной мелочёвкой: фиксировали раненого, омывали, перебинтовывали, срезали одежду и прочее-прочее. Такой ерунды, как оказалось, было довольно много и опытные помощники существенно упрощали всю процедуру. Странно… даже не думал о таком ранее, когда занимался лечением один.

Признаться, когда я получил первого пациента, чьё тело было обожжено так, что фактически сплавилось с формой, а от правой руки осталась лишь осыпающаяся пеплом культя, то сходу омыл его созданной водой, и производственной магией начал устранять одежду. Этим я существенно сломал мозг трём помощникам, которые лишь робко сообщили, что не стоит тратить энергию на такую ерунду, покуда имеются они.

— Вы не только целитель, господин? — осмелился спросить один из них, уже достаточно пожилой мужчина с бородой, в которой попадались седые пряди.

— Можно сказать универсал, — криво усмехнулся я. — А вообще, артефактор я.

Через сонар определив наиболее тяжёлые повреждения, которые грозили вот-вот оборвать жизнь обожжённого человека, я направил энергию на разжижение его крови и прочистку оставшихся целыми сосудов от тромбов, которые грозили вот-вот закупорить их и привести к остановке сердца. Далее начал наращивать плоть, отделяя мёртвые, сгоревшие участки и заменяя их новой кожей и плотью. Это вновь произвело фурор, поскольку обычно целители так не делали. Обожжённым до такого состояния стимулировали регенерацию, а потом наполняли тело энергией, заставляя работать самому, хоть и на износ. Это сильно ударяло по организму, а потому, по хорошему, один лекарь поддерживал сердце и мозг, не давая человеку умереть, а другой работал с кожей, по очереди устраняя последствия ожога. Я же обошёлся без этого, а выращивал плоть самостоятельно. Оказалось, большинство целителей вообще не владело таким приёмом!

Ага… вырастить человеку руку или какой-то орган с нуля — прерогатива объединения целителя и алхимика, причём уровни у них обоих должны быть не маленькие! Конечно, находились и те, кто мог сделать это в одиночку, но то были уникумы. И теперь я, который попросту не знал об этой запредельной сложности, однако очень заинтересованный в этом приёме во время прохождения Сизиана, «на коленке» переизобрёл способ выращивания новой плоти.

Иронично… До того, как мне рассказали, что оказывается, это весьма замороченная и сложная процедура, я относился к ней как к самой обычной, а теперь, получается, резко поднял свой уровень и даже на какое-то мгновение задрал нос. Ещё бы! Выделился! Даже не будучи целителем, на головой мотивации и нужде, научился тому, что не каждый профессионал, работая с гильдией, сумеет достичь!

Едва сумел взять себя в руки. Впрочем, особо важничать времени не было. Поток больных, казалось, не останавливался. Благо, что у нас не было цели приводить раненых в полностью здоровое состояние, просто удержать им жизнь, чтобы протянули хотя бы пару дней, пока до них снова не дойдут руки.

Собственно, даже так, я регулярно слышал крики:

— Мёртв! Уносите! Следующего! — правда в основном от помощников. Сами лекари были слишком измотаны, что тоже не играло им в плюс. Количество ошибок неизменно росло и процент мертвецов стремительно увеличивался.

Хотя… наверное свою роль играл и тот факт, что тяжелораненые находились в очереди, а у них каждая минута промедления снижала шансы на успех.

И вот, когда уже и моё тело — существенно адаптировавшееся под дикие потоки энергии и постоянные перегрузки, — начало жечь, в шатёр забежала моя сестра, Анселма. Я сразу же узнал её звонкий, полный паники и страха голос.

— Граф при смерти! Срочно нужна помощь!