Всё перемелется в прах

Глава 12. «Наркотик слаще адреналина»

— Тебе не стоило меня провожать.

— Еще чего. На тебя смотреть больно, того и глядишь свалишься где-нибудь в канаве, а потом ищи сто лет.

Недовольное бурчание Тоширо не могло не вызвать улыбку, хоть и снисходительную, но тем не менее. Мне так и не удалось убедить его, что я вполне сама могла добраться из госпиталя до своих апартаментов, парень так и буравил меня злым взглядом, спорить с ним оказалось бесполезно.

— Учитывая, что Исане приложила максимум усилий, чтобы залечить мои раны, я бы не свалилась в канаву, — успокоила я парня.

Даже зайдя на территорию пятого отряда, Тоширо был полон решимости довести меня до двери. В какой-то момент возникло подозрение, что он и уложит меня в кровать, заодно связав по рукам и ногам, чтобы я и думать не смела куда-то уходить, а сосредоточилась на отдыхе. Уже стемнело, по сравнению со вчерашней ночью, погруженной в битву, сегодня погода казалась намного прохладнее.

— На тебе использовали все известные техники лечения, и не зря. Я просто поражаюсь, как ты вообще столько ран схлопотала. Это никак не похоже на тебя… устроила еще такой пожар. Ты там… голову потеряла совсем?

Спрашивал Тоширо без осуждения. Несмотря на недовольство, его голос куда сильнее пропитывало беспокойство. Пока мы поднимались по лестнице на третий этаж, он так и не посмотрел на меня, выглядел расстроенным и обеспокоенным. Видеть его в столь нервозном состоянии оказалось неожиданно тяжелее, чем я предполагала. Он ведь не понимал, почему я так резко отдалилась от него за последний год, добавив к этому безрассудное поведение.

Выйдя на открытый коридор, тянущийся вдоль стены здания, я не спешила направиться в свои покои, а подошла к перилам. Луна горела ярким диском, Серейтей окутала тишина.

— Мне жаль, что я заставила тебя волноваться.

— Это еще мягко сказано, — встав от меня по левую руку, мрачно отозвался Тоширо. Задержав хмурый взгляд на улицах, он устало и шумно выдохнул. — Что с тобой происходит, Хинамори? Хотя… можешь не отвечать.

— Тоширо…

— Я понимаю, что ты пытаешься стать сильнее, Мацумото мне говорила, что тебя обеспокоил случай годичной давности, когда ты потеряла отряд и попала в госпиталь после боя с меносом. Но то, что я увидел сегодня… это меня напугало. Ты сражалась так, словно жизнь для тебя ничего не значит.

Ослепленная злостью. Верно. Но ты не прав, Тоширо, я так сражалась, потому что жизнь для меня значит все.

— Вчера мой отряд угодил на минное поле. Меня схватили. Отняли занпакто и ранили в плечо. Возможно, меня бы использовали для шантажа или переговоров. Если бы я ничего не предприняла, возможно, и не пострадала бы больше. Но пострадала бы моя репутация, а главное — не известно, оставили бы меня в живых или нет. Я испугалась… а еще разозлилась на то, сколь просто проиграла обычным мятежникам, хоть среди них и был старший офицер. Я почувствовала себя раненным зверем, загнанным в угол. Поэтому мне было плевать на ранения… пусть нанесут еще с десяток ран, но я выживу, — мрачно прошептала я, дотронувшись до шрама под ребрами. — Я буду биться до последнего вздоха…

— Но твое безрассудство могло тебя погубить. Я знаю, что лучше не выводить тебя из себя, но… ты никогда не забывала о последствиях своих действий. Ты хоть понимаешь, что пожар мог перекинуться из леса на жилые дома? В западном Руконгае ведь наша бабушка живет.

— Я постоянно думаю о последствиях, Тоширо, поверь, в последнее время даже больше обычного. Я понимаю, что некорректно оправдываться своим страхом и злостью, но… я уже один раз чуть не умерла. Опыт не из приятных.

И речь не про заварушку в мире живых с этим меносом, о котором я как-то позабыла, чего нельзя сказать о встрече с Гином в темном переулке. Малейшее воспоминание о его хитрой улыбке, один только взгляд, брошенный в его сторону, заставлял рану под ребрами ныть. Этот след останется со мной на всю жизнь, как напоминание.

— Ладно, закроем тему, — устало выдохнул парень. — Ты сама как себя чувствуешь? Только честно.

— Жутко уставшей. И опустошенной. Мы сражались с теми, кто были нашими товарищами. Это печально…

Вранье. Мне было плевать на тот факт, что некоторые из мятежников являлись шинигами. Даже зная их в лицо, я не испытывала сожалений или страха, отбирая у них жизнь. Приехали. Убивала без сожалений. На фоне эмоционального опустошения даже первое убийство того старика в лесу не отзывалось теперь нервной дрожью. Словно пережила эту травму, либо уже попросту не осталось сил столько бояться.

— Тоширо, я не знаю, сможешь ли ты простить меня за мое поведение в последнее время. Ты мне все же как брат… и я не хочу терять нашу связь. Близких людей со временем как-то не становится больше. Дашь мне возможность исправиться?

— Чего это ты так разоткровенничалась? — затушевался парень, с негодованием оглянув меня. — Все нормально, господи. Просто прекрати вести себя безрассудно и… заглядывай иногда. А то Мацумото сведет меня с ума, хоть отвлечешь ее!

— Да, совсем пропадаешь без меня, — снисходительно улыбнувшись тщетной попытке собеседника спрятать смущение, я добавила: — Хорошо. Загляну к вам завтра или послезавтра. Наверняка из-за этого дела с мятежом придется вместе поработать.

— Вот и отлично, — решительно кивнув, заявил Тоширо. — Тогда оставляю тебя. Надеюсь, хоть приключений не найдешь по пути до своей комнаты.

Какой милый. Да уж, глядя на Тоширо, возникало желание затискать его, словно пушистого белого кота, который, правда, рисковал расцарапать тебе лицо. Мне нельзя пренебрегать его дружбой, в конце концов, если все пойдет по жопе, он окажется одним из немногих, кто будет отчаянно вступаться за меня. Если, конечно, не узнает, что настоящая Хинамори Момо исчезла больше года назад.

Я поежилась. Все же ходить в одной юкате с накинутым поверх на плечи косоде оказалось не так тепло.

До появления Куросаки оставалось меньше семи лет. Время летело катастрофически быстро, и я не ощущала, что успела сделать хоть что-то годное за минувшие месяцы. Улучшила навык фехтования, изучила технику временной материализации занпакто, поставила себе метку для накапливания духовной энергии, стала уже менее хрупкой. А еще чуть не сдохла от рук Ичимару Гина, спалила свою сущность, а также пала жертвой манипуляций Айзена… Нет, достижений все же за год достаточно.

Немного радовал тот факт, что оставался один козырь в рукаве, точнее два козыря. Я практически разобралась с запрещенной техникой накопления и трансформации духовных частиц. А еще мне известны события прошлого и будущего. Вероятного будущего. Эта информация поможет мне не пойти ко дну… слишком быстро… сказала та, которую уже на катану насадили. Боже…

От размышлений отвлекло движение вперед, подняв взгляд к которому, обнаружила порхающую черную бабочку. Послание? Протянув руку и позволив насекомому уцепиться тонкими лапками за палец, я сконцентрировала реацу и выслушала сообщение.

— Это он серьезно? — скривившись, недовольно пробормотала я, отпуская бабочку обратно.

Видимо, приключения все же нашли меня до того, как я успела добраться до апартаментов. Прости, Тоширо.

К счастью, хоть далеко идти не пришлось. Но чувство, что я добровольно ступаю в берлогу к голодному медведю, не покидало ни на миг. Я постучала.

— Открыто, можешь войти, — донесся приглушенный голос Айзена.

Последовав приглашению, я вошла в маленькую прихожую, закрыв за собой дверь. Мужчина сидел за чайным столиком прямо по курсу, сосредоточившись на работе с документом, но мой взгляд, едва зацепив его, устремился дальше. К створкам деревянного окна, обтянутым рисовой бумагой. Воспоминания, как я влетела сюда, словно подстреленная птица, навалились тяжелым грузом.

— Что не так?

Я промолчала, хоть и заметила боковым зрением, что Айзен обернулся ко мне.

— Заходи, я сейчас закончу.

Выбора, видимо, не было. Я проследовала внутрь и опустилась посреди комнаты, не спуская с капитана настороженный взгляд. Просидев пару секунд в утомительной тишине, осмотревшись, устало выдохнула и, решив обойтись без напускной вежливости, сменила позу, скрестив ноги. Господи, до сих пор не пойму, как японцы могут так сидеть, колени и лодыжки ужасно сводит.

— Зачем вы меня хотели видеть?

— Нужно поговорить.

— Полагаю, что-то срочное, если это не может подождать до завтра?

— Не сказать, что срочное, но лучше обсудить это с глазу на глаз. Без посторонних, где нам могли бы помешать.

Ясно. Значит, в лучшем случае будет отчитывать. Хотя и так понятно, что речь пойдет о моем поведении во время миссии по захвату вражеского штаба.

Я угрюмо смотрела в пол.

— Лейтенант Котецу спросила у меня сегодня, когда ты успела получить шрам на животе.

От слов мужчины у меня по спине пробежал холодок. Нервно сжав кулаки, я промолчала, ожидая, что последует далее.

— Она сказала, что, когда осматривала тебя где-то год назад, как раз после миссии с охотой на меноса, этой раны не было. А сейчас появилась. Это ведь не пустяковая царапина, и очень напоминает след от меча.

Мне не понравилось, куда он клонил.

— И… что вы сказали?

— Сказал, что ты была ранена на секретной миссии, и я оказал тебе помощь. А поскольку задание тайное, то о нем не стоит распространяться. Если кто спросит, придерживайся этой легенды. Ты ведь никому больше не говорила о шраме? Никто его не видел?

— Не знаю, видел ли, но никому не говорила.

— Хорошо, — отложив письменные принадлежности, Айзен поднялся из-за стола и направился к шкафу.

В его комнате темень разгоняла разве что лампа, что стояла на чайном столике. Уставившись на нее пустым взглядом, я оказалась не в силах продумывать модель поведения, сил даже на страх не хватало.

Отвлеклась от бесцельного лицезрение стены, когда Айзен опустился передо мной, поставив на пол керамическую бутылку для сакэ и две рюмки-блюдца. Посмотрела на посуду не менее потерянным взглядом.

— Надеюсь, не будешь против составить мне компанию.

Ах да, блять, забыла, что у меня выбор был — чуть не всплеснула я руками, мысленно закатив глаза, но наблюдая, как мужчина разливал алкоголь, только измученно выдохнула. Подобрав рюмку и поднеся к губам, запоздало предупредила:

— Меня в госпитале накачали обезболивающим, поэтому, если вдруг окочурюсь, заранее прошу прощения, — и даже не желая думать о возможных последствиях, опрокинула стопку.

Жидкость, скользнув по языку, обожгла горло и разлилась огнем по желудку. Забористо. Не самогон на опилках, от которого хочется улететь в Вальхаллу, но тоже дает по голове.

— Забавно наблюдать за тобой, — подметил Айзен, без единой эмоции опустошив рюмку, словно в ней была обычная вода. — Хинамори всегда пыталась отказать мне в компании, хоть по ней и было видно, что ей льстило такое предложение.

— Мне льстит бесплатный алкоголь. Но лучше не спаивайте меня, я могу начать вести себя слишком… уверенно.

— Настолько уверенно, как прошлой ночью?

Вот и подвел разговор к ожидаемой теме.

— Сначала я думал, что, когда ты влетела ко мне в комнату, это ожидаемая дезориентация и паника, злость из-за того, что тебя чуть не убили. Но в лесу ты вела себя также.

— Верно. Потому что меня чуть не убили, — почувствовав, как злость подобно алкоголю обожгла грудь, я подняла на собеседника мрачный взгляд. — И я разозлилась.

— Нет, Хинамори, ты не разозлилась, ты потеряла над собой контроль.

— И что в этом плохого? — упрямо отказываясь признавать вину, уточнила я. — Враг схватил меня, я выбралась, одолела его.

— А еще напала на меня.

— Но ты… вы же защитились.

— А если бы это был не я? — проигнорировав резкий переход на личности, Айзен не спускал с меня пристальный взгляд. — Ты даже не поняла, что это был я, пока не обернулась. Мне удалось защититься от твоей атаки, но что, если бы это был обычный офицер? Он бы не знал, что всегда добрая лейтенант Хинамори может потерять голову и не отличить врага от союзника во время схватки.

Стиснув челюсти и сжав кулаки, я не без обиды и недовольства буравила мужчину тяжелым взглядом, после чего отвернулась. Он прав. Блять. Как бы ни хотелось упрямо топать ногами, словно малое дитя, он прав. В тот миг я вообще не думала, полностью отдалась пьянящему эффекту ярости.

— Ты должна научиться контролировать свой гнев.

— Это не гнев.

— А что тогда?

Нет, это не гнев. Не только он. Сместившись в сторону и облокотившись на руку, я помедлила с тем, чтобы ответить.

— Злость пробуждает это чувство, усиливает. Мой занпакто сказал, что я веду себя, как адреналиновый наркоман. Мне нравится чувствовать опасность, но куда больше мне нравится видеть, как те, кто был неправ, кто желает мне зла, страдает. Я боюсь убивать, потому что боюсь последствий. Но когда эта злость просыпается во мне, то… становится все равно.

— Хм, — вдруг усмехнулся Айзен, — маленькая машина для убийств. Я бы порадовался тому, что ты ведешь себя, как Зараки Кенпачи, но ты не в одиннадцатом отряде, чтобы позволять себе такую роскошь.

— Роскошь? — аж скривилась я от нахлынувшего негодования. — В… Ты… ты пытался убить меня.

— И прошу простить меня за столь поспешное решение, — буднично отозвался Айзен, вновь наполнив рюмки алкоголем. — Последние месяцы я наблюдал за тобой и размышлял, что твое присутствие может быть мне очень выгодно.

— А прийти к этому выводу до того, как натравить на меня Ичимару, ты не мог? — не стесняясь колких слов, я залила в себя очередную порцию сакэ, но поспешила и часть попала не в то горло. Закашлялась. — Блять…

— И не ругайся так часто.

Вот святое не отнимай, а!

— По тебе и не скажешь, что сожалеешь… о том, что я чуть на тот свет не отправилась, — прочистив горло, невесело заключила я, на что Айзен снисходительно улыбнулся.

— Верно, я не испытываю сожалений. Наоборот, теперь мне кажется, что стоит порадоваться. Но наше дальнейшее сотрудничество будет зависеть от того, сможешь ли ты ответить на один мой вопрос.

Словно выбор оставался.

— Я вся внимание.

— Откуда ты знаешь про Урахару Кискэ и Шибу Иссина?

Ох ты ж боже…

Озадаченно протянув тактичное «а-а», я чуть отстранилась и теперь, опираясь на обе руки, отвела взгляд в сторону. Мало того, что объяснить этот момент довольно сложно, так еще и мысли качались на волнах алкоголя, что разлился в крови. Перед глазами начало немного плыть.

— Хинамори?

— Подожди, — не отрывая взгляд от стены, я попыталась сфокусироваться. — Ну… как бы… какой ответ тебя должен устроить?

— Честный.

— Тогда ты мне не поверишь.

— Удиви меня.

А, ну это без проблем.

— В общем… скажем так. Мне известен один из вариантов развития событий, и с этими знаниями я очутилась в этом мире. Есть хроника историй, разных историй, и, видимо, после своей смерти, я оказалась в одной из них. Это можно считать параллельной реальностью. Эту историю записал один человек, распространил ее, и многие в моем мире знают о ней. Это… можно сравнить со многими религиозными текстами и мифами.

— Ты так говоришь, что я ничего толком не могу определить.

Ну блять, а как мне сказать, что ваша жизнь — черно-белый комикс?

— Думай, что хочешь, — устав ломать голову над проблемой, я позволила себе откинуться на спину и тяжко вздохнуть.

— Получается, ты знаешь будущее?

— Одну из вариаций. Учитывая, что я оказалась на месте Хинамори, все может поменяться.

— С трудом верится. Мне любопытно, что ты можешь рассказать обо мне, но правда это или ложь, мне сложно поверить. Вдруг ты соврешь, а я наивно поверю, что это правда? Можешь сказать что-то такое, что подтвердит твои слова?

— Могу… — повернув голову к мужчине, я сложила пальцы в замок на животе и произнесла: — ты хочешь создать ключ от королевского дворца и уничтожить Короля душ.

Наверное, пить все же не стоило, потому что на трезвую голову такого факапа я бы не совершила. Айзен не изменился в лице, но по атмосфере я прекрасно поняла, что мой ответ его не слишком обрадовал. Видимо, в его глазах я вновь переместилась в категорию потенциальных угроз.

Разорвав зрительный контакт и отвернувшись к потолку, я медленно выдохнула и продолжила:

— Я знаю это, но так и не поняла, почему ты так сильно хочешь нарушить мировой порядок. Смерть Короля принесет лишь хаос, стабильность миров нарушится, сотрется тонкая грань между ними. Если же цель банально перебить нулевой отряд и установить свои правила — что ж, уже лучше. Только… если все же целью стоит банальное желание победить бога, то разве это чем-то отличается от того, как я пытаюсь прыгнуть выше своей головы?

В комнате воцарилось пугающее молчание. Видимо, своими словами я разозлила его. Хоть и не смотрела в его направлении, но чувствовала на себе прожигающий холодом взгляд мужчины.

— Если ты все знаешь, то почему до сих пор не рассказала ничего? Пытаешься меня впечатлить? — последний вопрос был задан с тенью пренебрежения.

А вот это уже задело за живое, хоть и не настолько сильно, чтобы обидеться. Видимо, мои слова не столько разозлили, сколько оскорбили его. Как я, слабая девочка, вдруг посмела даже подумать о том, чтобы попытаться понять его грандиозный замысел? Не достойная такой чести. В какой-то степени нельзя не согласиться, ведь я действительно не понимала.

Перевернувшись на бок и подставив под голову кулак, я чуть задумалась, прежде чем дать ответ.

— Ну… возможно, да. Мне интересно понять тебя, какова твоя цель. Но мне также любопытно понаблюдать за тем, как ты… будешь идти к этой цели.

— Тебе же известно как, разве нет?

— Как зрителю, но не как участнику. Знаешь, первой мыслью, когда я использовала кидо и реацу, был настоящий восторг. Я ведь пришла из совершенно обычного мира, я была совершенно обычным человеком, ничего особенного и существенного, а здесь попала в тело девушки, которая способна огнем метаться, прыгать по крышам, болтать с живым мечом в голове. Для меня это был настоящий… прям вау. А по меркам шинигами это банальные вещи. Вот я познала и привыкла к этим вещам… и я хочу большего, я хочу опять испытать тот «вау» эффект, — оживилась я, вновь заняв сидячее положение. — Техника материализации занпакто, накоплении энергии… бой, как вчерашний, показал, что это тело способно на невероятные вещи, и это не предел. Это будоражит, это сносит голову. И я хочу больше. И… по этой же причине я хочу увидеть то, к чему ты способен прийти. Мне такого не достичь, но я хотя бы смогу увидеть это собственными глазами, а я знаю, на что ты способен. И это просто!..

Не знаю, как правильно описать выражение, с которым меня слушал Айзен, но его смеющийся взгляд и слегка удивленный вид в целом, подчеркнутый каким-то снисхождением, заставил меня опомниться.

— Насколько это убого звучало? — растерев уголки глаз и пытаясь спрятать дикий стыд, я прочистила горло.

— Нет, это даже интересно. Видимо, стоило тебя намного раньше позвать на откровенный разговор. Меня подкупает тот факт, что даже несмотря на мою попытку избавиться от тебя, ты не зацикливаешься на мелочах и смотришь куда шире.

Нихуя себе, блять, мелочах…

— Но даже если ты притворяешься, чтобы банально выжить, я готов дать тебе шанс и пойти навстречу. В моих силах сделать из тебя достойного союзника, но ты должна будешь слушаться меня беспрекословно, исполнять каждый приказ и знать свое место, — произнес Айзен и с холодом уточнил: — Ты меня поняла?

Взгляд, полный алчности и жадности, казалось, пробил меня насквозь, а от повелительного тона собеседника меня не удержало скривиться. Стало душно. Стоило ожидать подобного, однако обида неприятно обожгла сердце, поэтому, не привыкнув к такому обращению, моя самооценка пробудила во мне бунтарский настрой. К счастью, хватило мозгов не демонстрировать его.

— Понимаю, подобные слова могут показаться жестокими, но я не привык все пускать на самотек. Мне в руки попала дикая собака, которая не умеет контролировать свои порывы. И чтобы сделать из дикого животного благородного послушного пса, нужно заранее показать, кто здесь хозяин.

Какие знакомые слова. Кажется, нечто подобное я думала о Тобимару… и слышать в свой адрес такое обращение было возмутительно, сердце припекало от раздражения, но хуже того, меня еще и слабость накрыла. Знаю, что если позволю ему сейчас такое сравнение, такой ход, то из этой паутины уже не выпутаться, увязну по горло и застряну навсегда. Но у меня словно… вся решимость исчезла. Я только и чувствовала, как голова кружится, да сердце щемит.

Тишину прервал слабый плеск сакэ в бутылке. Я шумно дышала, наблюдая за тем, как рюмка наполняется алкоголем, и даже когда Айзен выпил свою порцию, я не могла себя заставить и пальцем пошевелить. Не хочу пить, но… Нервно выдохнув, опрокинула стопку и скривилась. На этот раз от обжигающего чувства, сползающего по глотке к желудку, стало совсем не по себе.

— С тобой все в порядке, Хинамори?

— Д-да… то есть нет, я… — прочистив горло и одернув себя, я поспешно поднялась с пола и на ватных от слабости ногах направилась к выходу, — наверное, я лучше пойду…

— Нет, — перехватив меня за запястье, когда проходила рядом, холодно отозвался Айзен, — я тебе не разрешал уходить, лейтенант.

Правая кисть и так горела после той хватки, от которой остался легкий синяк, а сейчас я едва сдержала шипение из-за нового приступа боли. Но когда мужчина поднялся с места, продолжая держать меня за руку, меня парализовало страхом, как дикого кролика в присутствии лиса. Нас буквально разделяли миллиметры, я чувствовала, как юката на спине касалась его тела, что напомнило о забытом косодэ.

— Скажи, лейтенант, если я отпущу тебя, ты действительно уйдешь?

В подтверждении этому Айзен отпустил мою руку, а ответом на его провокационный вопрос послужило мое бездействие. Так не должно быть… все равно что играть со спичками над бочкой с порохом. Он читал меня, как открытую книгу, и я сама дала ему ключ к тому, чтобы дергать мною за ниточки. Не важно, какого рода опасность нависает надо мной, как я буду реагировать — если знаю, что здесь и сейчас не умру от нее, то позволю отдаться будоражащему чувству.

Медленно выпустив воздух из легких, я откинулась назад, прислонившись к Айзену. Тепло его тела подействовало расслабляюще.

— Нет, я не уйду, — призналась я, услышав в ответ сухой смешок. — Но даже если ты захочешь выдрессировать собаку, и она будет тебя слушаться, не забывай, что животные дают в ответ то, что дает им хозяин.

— Любопытное замечание, — подметил мужчина, проведя пальцами вверх от моей кисти к плечу, а затем, скользнув к обнаженной шее, обхватил ее рукой. — Будешь послушной, и я, возможно, прислушаюсь к твоему наблюдению.

От ощущения легкого удушья у меня вырвался слабый хрип, колени задрожали от пьянящей слабости. Обхватив меня свободной рукой под живот, а другой заставив склонить голову на бок, Айзен припал губами к моей обнаженной шее. От горячего прикосновения у меня вырвался сдавленный, какой-то испуганный стон. Не зная, куда деть руки, я просто схватилась за предплечье мужчины, которым он прижимал меня к себе. Мягкий поцелуй сменился еще одним, от влажного прикосновения языка и того, как он покусывал тонкую кожу, я в исступлении открыла рот. Было щекотно, приятно, но когда ласковые поцелуи вдруг сменились агрессивной попыткой оставить на шее засос, я не выдержала и дернулась вперед.

Куда там. Айзен вновь напомнил, что его рука продолжала лежать на моей шее, поэтому я тщетно сопротивлялась, чувствуя, как болезненное жжение от его поцелуя не оставляет иного выбора, как сдаться. У меня ноги чуть не обмякли, но я нашла в себе силы устоять на них даже когда рука мужчины, лежащая на моем животе, скользнула вверх. Проводя пальцами по линии груди, прощупывая сквозь тонкую ткань юкаты каждый ее сантиметр, он заставил меня откинуть голову назад и закрыть глаза от удовольствия.

С этим невозможно бороться. Его властные прикосновения, тело, к которому я прижималась, действовали не хуже алкоголя, который и так вскружил мне голову. Я, конечно, представляла себе это иногда в своих влажных фантазиях, но на то они и оставались фантазиями, где весь процесс полностью лежал под моим контролем, и чувство безопасности позволяло раскрепоститься. Но сейчас, когда Айзен вживую держал меня в своих объятиях, не давая дернуться или увернуться от настойчивых прикосновений, мне было страшно. Я ничего не контролировала.

Но… я хотела этого. Отпустить ситуацию. Почувствовать себя во власти сильного человека, которому по плечу превратить меня из скалящейся псины в покорного щенка.

Отвлечься от размышлений заставила боль, вызвавшая колючее удовольствие, когда мужчина, забравшись рукой под отворот юкаты, сжал сосок. Застонав и зажмурившись, я услышала над ухом тихий смешок.

— Задумалась о чем-то?

— О том, что ты как-то не спешишь…

— А ты куда-то торопишься? — отпустив мою шею и проведя пальцами вниз от груди до живота, Айзен поддел отворот кимоно, оголив мое бедро и опустив на него ладонь. Ох, боги, почему она такая горячая? — Я хочу, чтобы ты делала все, о чем я прошу. Ты меня поняла?

— А стоп-слово будет? — риторично уточнила я, ощущая, как, поглаживая мою ногу, он скользнул к внутренней стороне бедра, заставив меня вздрогнуть. Попытка разрядить обстановку не принесла результатов. Усугубила положение.

— А оно точно тебе нужно?

Да в любой практике «доминирующий-подчиняющийся» нужно стоп-слово, но мысль моментально растворилась в остром обжигающем чувстве, возникшим от прикосновения мужчины к эрогенной зоне. Сквозь ткань нижнего белья, надавливая на клитор, ласкающими движениями Айзен заставлял меня дрожать от обжигающего возбуждения. У меня колени подгибались, и как только у меня возникало чувство, что я смогу удержаться, мужчина заставлял разбиться уверенность в прах. От грубой хватки на груди, более настойчивого движения пальцев, которые, забравшись под нижнее белье, то проникали глубже, то вновь поддразнивали, у меня не хватило сил к сопротивлению.

Ноги ослабли, я уже не пыталась себя удержать, поэтому Айзену пришлось опустить меня на колени. К себе на колени. Это какой-то пиздец.

— Сними с себя одежду, — раздался его тихий шепот у меня под самым ухом.

Я подчинилась, хотя пальцы практически не слушались, мне удалось развязать пояс и скинуть с плеч юкату, оставшись практически нагой. Колени так и подрагивали, но из-за позы, в которой оказалась, я просто не могла их свести.

— Ты меня боишься?

Тупой вопрос, знаете ли.

— Хорошо.

Шорох ткани и движения позади подсказали, что Айзен освобождался от верхней одежды, и только я хотела обернуться, как услышала его повелительный голос:

— Нет. Смотри вперед.

Я подчинилась. Но это было невыносимо, я хотел видеть его лицо, прикоснуться к нему, поцеловать его, осыпать кожу следами своих влажных губ. Почувствовать напряжение в его теле, проводя ладонями по плечам, спине, животу. Дразняще задевать соски на его груди. Блять. Я столько раз это представляла, и по итогу чем мне отплатят? Он меня убить пытался. Это злило… И одна лишь искра раздражения, раскаленная возбуждением, вспыхнула отравляющим пламенем в голове, заставив резко обернуться и оттолкнуть Айзена, повалив на спину.

Ловко запрыгнув на него сверху и не дожидаясь, когда эффект неожиданности пройдет, я прильнула к нему, впившись в губы жадным поцелуем. Его обнаженная грудь жгла огнем, я чувствовала удары сердца, и успела пару секунд порадоваться моментом, пока Айзен не схватил меня за плечи, пытаясь отстранить от себя. Но так просто я не далась, вырвалась и вновь потянулась к нему. Я успела украсть еще один поцелуй, прежде чем мужчина уже решительно скинул меня с себя и, грубо сжимая за запястья, навалился сверху.

— И что это было?

Попытка высвободиться не принесла результатов, Айзен крепко держал мои руки над моей же головой, прижав к полу. Но несмотря на грозный тон и откровенно недовольный взгляд, он произвел на меня далеко не пугающее впечатление, хотя заставил замереть в оцепенении. Сняв очки, мужчина словно стал в разы привлекательнее, показав хищную красоту, а от вида его обнаженного тела все мысли и эмоции разбежались по углам. Я понимала, видела, что его злость не наиграна, и от этого эффект лишь усилился.

Наверное, по моему выражению лица стало понятно, что попытка к угрозам сейчас не возымеет успеха. Потому что я хотела этого. Прочувствовать на себе его злость, пьянящую силу доминирования.

— Руки держи над головой. Поняла?

Я послушно кивнула. А он словно опасался, что я выкину очередной фокус, ослушаюсь. Но, добившись желаемого, я не видела смысл бунтовать. С томительным волнением наблюдала, как Айзен избавляется от оставшейся одежды, и когда он склонился надо мной, я послушно раздвинула ноги. Его взгляд прожигал, будоражил, заставлял чувствовать себя дикой лисицей, пойманной в капкан охотника.

Почувствовав, как мужчина входит в меня, я застонала и рефлекторно попыталась опустить руки, но он тут же перехватил их, вернув на место. Тот факт, что Айзен не позволял притронуться к себе, определенно бесил, от нахлынувшего раздражения и не смогла расслабиться, поэтому почувствовала неприятное давление внизу живота.

— Я не хочу делать тебе больно, — обмолвился мужчина, ощутив мою скованность, хотя его слова прозвучали, как великое одолжение. — Расслабься.

— Так не веди себя как…

Как мудила. К счастью, успела вовремя прикусить язык, потому что злость злостью, но бросаться столь громкими заявлениями могло потом чем-нибудь, да обернуться. А учитывая, сколь подозрительно Айзен прищурился, вероятно, понял, что фраза имела далеко не лаконичное завершение. От обиды возбуждение чуть ослабло.

— Посмотри на меня.

Прозвучало тоже не ласкового, тем не менее хмурый взгляд я выбрала оставить за собой. Склонившись ко мне, мужчина накрыл мои губы поцелуем, но я не ощутила ни одной эмоции в этом жесте. Он просто хотел, чтобы я расслабилась, не более, поэтому, стараясь отмахнуться от сраных эмоций, я сосредоточилась на физических ощущениях.

Плевать.

Не хочешь прислушиваться к моим желаниям, я тогда сама возьму то, что мне нужно. Буду целовать тебя, облизывая соленые губы и выдыхая стоны. Прогибаться навстречу твоему пылающему желанием телу, двигаться в такт твоим толчкам. Ловить удовольствие от каждого грубого прикосновения, от звука твоего тяжелого дыхания, от запаха твоей кожи.

Раз тебе не нужна моя душа, я возьму твое тело. Ты будешь моим наркотиком, который грозил стать куда опаснее и слаще адреналина.