Всё перемелется в прах

Глава 25. «Я стану твоим миром»

Комментарий к Глава 25. «Я стану твоим миром»

Я очень рекомендую к прослушиванию песню ∆

XIUS

LIИK — Явь, она задаст необходимую атмосферу.

∆XIUS LIИK — Явь

Разрушения. Пусть и пустой город, однако после того, как в по нему прошлось сражение, он все равно производил угнетающее впечатление. Руины… таким грозился стать и мир. Или нет. Но как минимум былые устои и законы ждет куда более суровая участь.

— Ты ведь не хочешь умереть? Даже капитан Айзен разочаровался бы. Ты боишься… капитана Айзена, осознаешь его силу?

Вопросы, что слетали с губ Ичимару Гина, один за другим вонзались в сердце Куросаки Ичиго невидимыми ядовитыми стрелами. Побитый, обессиленный, находящийся на грани морального уничтожения, парень безропотно стоял на коленях перед противником, который потянулся за мечом.

— Это было мое последнее предупреждение. Если ты сейчас же не побежишь отсюда, я убью тебя прямо здесь и…

— Что ты делаешь?

Вопрос, вырвавшийся отзвуком максимальной недоверчивости и подозрительности, заставил Гин застыть, а затем медленно обернуться в моем направлении. Похоже, он действительно меня не заметил, наблюдающую за их философским диалогом с высоты груды бетонных обломков.

— Так ты жива?

— Не переводи тему, — проигнорировав язвительность в его вопросе, я подозрительно прищурила глаза. — Ты его отпустить только что хотел?

Ичиго словно меж молотом и наковальней оказался. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь выступлю в роли молота, который с удовольствием ударил бы по хитрожопой наковальне. Я видела Гина насквозь, и он прекрасно понимал это, и пусть для Айзена никогда, как я поняла, не было шокирующем открытием, что парень точил на него зуб, от подтверждения этой догадки из моих уст ему стало досадно. Так что, сколь бы ты долго не разыгрывал спектакль, тебя уже переиграли, голубоглазый хитрец.

Первое, что заставило отвлечься от игры в гляделки, оказался не шум. А неприятное жжение в правой руке — буквально на мгновение, — на месте ожогов, оставленных хогиоку.

Напряженную паузу разрушил грохот, от которого в нескольких метрах позади Ичиго поднялись столбы пыли. Мелкая крошка камней долетела даже до меня, заставив прикрыть лицо рукой. Облако белой дымки довольно быстро растворилось в воздухе, показывая знакомую фигуру Айзена. Хотя, как, знакомую? Мужчина пребывал в фазе второго слияния с хогиоку, его тело полностью окутала белая субстанция, напоминающая кокон.

Жжение в области ожога прошло практически моментально. Миг тревоги пришлось спрятать в глубине души, подальше от чужих глаз.

— Гин, что ты пытался с ним сделать?

— Ничего… просто проверял его.

Пока парню приходилось отвечать на неловкие вопросы, я осмотрела развалины позади Айзена. Урахара, Йоруичи и Шиба… Куросаки Иссин определенно были не в состоянии более продолжать бой, как минимум подняться на ноги в ближайшие пару минут.

— Хинамори, — обернувшись на тихий оклик Айзена, заметила, что мужчина чем-то озадачен. Насколько вообще это возможно понять в его состоянии. — Ты не удивлена?

Наверное, хотел спросить, не напугана ли? Я с безразличием покачала головой, что, похоже, максимально удовлетворило Айзена. Спокойная реакция на его метаморфозу. Да, это странно, и может напугать, но… как я однажды сказала, пусть он обратится хоть чудищем с семью головами, плевать. Мне нужен ориентир, и я выбрала его.

— Открой Сенкаймон, Гин. Мы…

— Стоп, что?!

От столь неожиданного, я бы сказала, бездумного решения Айзена я аж едва не навернулась. Спрыгнув с груды бетонных пластов, болезненно ударилась мизинцем, и боль некстати подстрекнула злость.

Остановившись, мужчина обернулся и сухо констатировал:

— Мы уходим, Хинамори. Нам не обязательно уничтожать тенкай кечу, будет проще…

— Да я не про это, — прервала я его, указав рукоятью вакидзаси на Ичиго, что переводил перепуганный взгляд. — Ты не собираешься его убивать? Я ведь говорила тебе не быть опрометчивым.

— Может, капитан Айзен сам решит, как ему поступать?

На язвительный вопрос Гина я только оскалилась, вновь вернув внимание мужчине, что стоял к нам спиной.

— Прошу тебя, прислушайся ко мне, я ведь тебе не врала, все подтвердилось, о чем я говорила. Он погубит тебя!

— Не знаю как, но допустим, этот мальчик все же сможет доставить мне проблемы. Только ответь, почему ты хочешь, чтобы я его убил?

Его вопрос заставил слегка опешить. Чего я тут распинаюсь-то?!

— Потому что я… я не хочу, чтобы ты потерпел поражение из-за мелкой ошибки. Я хочу увидеть мир, который ты создашь. Мир, в котором мне нечего будет бояться… в котором я смогу спокойно жить, не опасаясь того, кто я есть.

— Не это главное. Назови истинную причину.

Истинную причину?

Я даже подумать не успела, как меня привлек треск, с которым кокон, защищавший мужчину, начал осыпаться часть за частью. Ожог вновь защипало, отчего пришлось крепче сжать ножны и отвести руку за спину. Мне это нравилось все меньше и меньше, однако подумать об этом придется чуть позже.

— Ты ведь… просто не хочешь терять меня, — как только голова мужчины полностью освободилась от кокона, он обернулся и, наградив меня пристальным взглядом, добавил: — Терять ориентир, который привел тебя в этот мир. Ты всегда была жадной, Хинамори, и до сих пор хочешь оставить подле себя то, что дорого твоему сердцу. Если действительно желаешь увидеть новый мир вместе со мной, сделай для этого все возможное.

Не отрывая от меня взгляда, Айзен указал в сторону Куросаки Ичиго и добавил:

— Раз ты отказалась от моего милосердия, то должна быть готова столкнуться с жестокостью этого мира. Если не хочешь потерять меня… убей его. Выбери мой мир, Хинамори.

Звучало вполне логично, но… отчего же у меня столь дурное предчувствие? Айзен не собирался убивать Ичиго, но вдруг передумал? Или же это испытание для меня, и его не столь интересовала судьба парня? Уже нет. Подавленный, обескураженный, смотрящий на меня, словно собака, которая знала, что ее пришли усыпить, временный шинигами никак не отреагировал на комментарий Айзена. Его взгляд был прикован ко мне со смесью максимального недоверия, отрицания происходящего.

Но… мужчина прав. Я не могу бегать от ответственности, раз сама подталкивала его к тому, чтобы избавиться от Ичиго. Мне страшно… очень страшно. Этот страх не удалось подавить тяжелым вдохом, ни твердой рукой, что обнажила вакидзаси и направила его на парня. Подойдя ближе, уперев кончик лезвия в его грудь, я заставила Ичиго затаить дух.

Я лишилась права на милосердие этого мира, как только пробудилась восемь лет назад. А от милосердия Айзена отказалась добровольно, потому что посчитала это достойной платой за то, чтобы стоять рядом с ним, а не в его тени.

Мне жаль, Куросаки Ичиго…

До боли сжав рукоять, я сделала резкий выпад вперед, ощутив, как лезвие вакидзаси пробивается между ребер, разрезая легкое и мышцы. Вложив в удар немного реацу, чтобы обойтись одним точным быстрым движением, даже не поверила тому, что сделала. Но вид окровавленного клинка, выглядывающего из спины Ичиго, не оставил никаких сомнений. Склоняясь над парнем, почувствовала, как голову наполняет звенящая тишина.

— Прости, Ичиго…

Вот и все… своими руками… я отрезала путь назад. Руки задрожали, и чтобы избавить себя от слабости, от нерешительности, провернула вакидзаси, заставив парня истошно воскликнуть от боли. Он схватил меня за плечи, отчего и я, зажмурившись, пискнула. Нет. Не сожалей об этом, не сожалей, не смей сожалеть об этом! Ты сама решила убить в себе добродетель, заполнить ее жестокостью, так нечего жалеть себя. Прими это… живи теперь с этим!

— Капитан?..

— Все в порядке, Гин. Я лишь хотел убедиться… так будет лучше для нее. Верно, Хинамори? Ты ведь сама это выбрала.

Что, Гин, не ожидал, что все так закончится? Что тебе не удастся сберечь шанс Готея на победу? Я тоже… а еще я не ожидала услышать недоумение в твоем голосе, потому что странно беспокоиться об убийстве Ичиго после того, как катана пронзила его грудь. Причину тому я поняла, когда рискнула открыть глаза и… точнее, не поняла ничего, поскольку временный шинигами все также сидел, смотря на меня, словно на призрака или чудовище, но в нескольких метрах впереди.

— Про… сти…

Прос… тить? Что?..

Хватка на плечах ослабла, и как только шинигами откинулся на спину, освобождая грудь от моего клинка, я рискнула опустить взгляд. Сбитая с толку, словно меня за секунду переместили из жаркой пустыни в ледяные просторы Арктики, я словно ничего не видела. Смотрела на кровь, стекающую каплями с клинка, на крошку бетона под ногами, на… Юмичику, который, едва находя силы придавить рану на груди, смотрел в небо тускнеющим взглядом.

Как?.. Что?..

Нет… нет-нет-нет-нет! Нет!

— НЕТ!!!

Страх, что заставил меня оцепенеть на долгий, бесконечно мучительный миг осознания произошедшего, сменился паническим ужасом. Выронив вакидзаси и упав на колени, я дрожащими руками накрыла рану Юмичики, с трудом сообразив, как использовать целительное кидо. Как… как он вообще здесь оказался?! Он что, последовал за мной с тех развалин? Опять?! Я же говорила! Я же говорила не идти! Идиот! Тупица!!! Что же ты наделал?!.. Что я наделала?

— Не вздумай лечить его, Хинамори.

Холодный голос Айзена обжог мою душу… как бы это странно не звучало, но другими словами я не могла передать чувство бескрайнего опустошения и ужаса. На шее словно затянули лебедку, приставили пистолет к голове. Я понимала, что если не подчинюсь, это скажется на мне, но… но…

Оскалившись и сморгнув подступившие слезы, с бешено колотящимся сердцем от нахлынувшей паники, я ослушалась и применила целительное кидо. Руки дрожали, от ощущения теплой, обжигающей крови, я не могла сосредоточиться, отвлекаясь на немой крик, сотрясающий сознание. Воздуха не хватало, попытка сделать вдох лишь царапала легкие… Все металось из стороны в сторону, кружилось в бешенной пляске, делая меня сплошь оголенным нервом, реагирующим на малейший шум. Поэтому, лишь услышав шаги позади, я поддалась неожиданной вспышки страха, что разожгла злость… Нет, не злость. Ярость… отчаянную ненависть, которая помогла телу моментально отреагировать.

Схватив вакидзаси и размахнувшись, я обернулась, заставив Айзена остановиться на расстоянии вытянутого клинка, что смотрел острием ему в лицо. Я готовилась к тому, чтобы столкнуться с его бесстрастием, но в ответ на ужас в моих глазах, ту злость и отчаяние, он отреагировал довольной, удовлетворенной улыбкой, которая ввергла меня в оцепенение. Весь бой на его лице я не видела ни тени эмоций, но сейчас он смотрел на меня с искренним удовлетворением, наслаждением… садистским наслаждением, от которого у меня перехватило дыхание.

— Зачем?.. — с трудом смогла выдавить я лишь единственный вопрос. На глаза навернулись слезы. — Зачем?!

— Зачем? — одарив меня снисходительным взглядом, переспросил мужчина.

Уверенно схватившись за лезвие и дернув его на себя, заставив меня подняться с колен, Айзен шагнул навстречу. Вцепившись мне в волосы грубой хваткой, он склонился надо мной и впился в губы жадным поцелуем. Жеста еще более дикого и пугающего я не ожидала, поэтому, застыв испуганной мышью на мгновение, смогла лишь жалобно замычать. Попытка вырваться не увенчалась успехом, мужчина еще сильнее стянул волосы у меня на затылке, после чего прокусил мне нижнюю губу. Взвизгнув, испуганно вздрогнула, выронив из руки меч и оцепенела, ощущая, как язык обволакивал металлический привкус крови.

— Я же говорил, Хинамори, — разорвав поцелуй, мужчина, тем не менее, не отстранился, продолжая шептать в опасной близости от моего лица: — Если ты захочешь идти за мной, придется столкнуться с жестокостью этого мира. Порой и милосердие может оказаться жестоким… как я проявил милосердие к Канамэ, лишившись дорогого мне союзника. Но так было правильно, потому что он потерял свой ориентир, потому что он просил меня так сделать.

— Но я не просила… и Юмичика тем более…

— Это будет милосердно для него, поверь. Потому что ему не придется смотреть на то, как ты разрушишь его мир. Я потерял Канамэ, Хинамори, но тебя потерять не могу. И раз ты сама выбрала следовать за мной, — с пугающим спокойствием улыбнулся Айзен, — я уничтожу все, что будет напоминать тебе о старом мире. У тебя останусь только я. Ведь этого ты хотела, верно?

Я словно оказалась одна посреди бескрайнего поля, над которым закручивался гигантский торнадо, и куда бы я не побежала, где бы не пыталась укрыться, он меня настигнет. Его сила, величие, пугающая мощь заставляли меня прочувствовать, насколько я мала и ничтожна перед ним…

Высвободив пальцы от моих волос, Айзен аккуратным заботливым движением стер слезы с моих щек. А затем, надавив большим пальцем на рану на губе, растер проступившую каплю крови.

— Не буду тебя торопить… Буду даже рад, если попытаешь счастье вновь убить Куросаки Ичиго. Но мой тебе совет, не мучай тех, кто тебе дорог и дай им уйти, — отстранившись, произнес Айзен, и более мрачно добавил: — иначе это сделаю я. Идем, Гин.

Как только мужчина отошел на пару шагов, я поддалась ужасающей слабости, рухнув на колени. Тело не двигалось. Меня трясло, дышать было трудно, практически невозможно, легкие отказывались работать. Я ни о чем не могла думать, ни о чем… Чувствовала лишь, как больно билось сердце о ребра, а мышцы шеи стягивало в тугой узел.

С трудом заставив себя шевелиться, подползла к Юмичике, не обращая внимания на мелкие камни, которые раздирали колени. Я не знала, жив ли он, но как только дрожащие руки сложились над раной крестом, пропитывая лечебным кидо, для меня перестал существовать весь остальной мир. Я словно пребывала на грани сознания, в каком-то коматозном состоянии, едва не падая в обморок.

Страх, ужас… Подрагивая и покачиваясь то взад, то вперед, словно стрелка метронома, пыталась если не разрыдаться, то хотя бы оставить голову холодной от эмоций. Не получалось… от чего голова и была пуста, так это от мыслей. Потому что отчаяние и панический страх, в который меня вверг Айзен, смешивались с густой, словно смогла, злостью. Нет, не злостью. Это чувство не похоже ни на злость, ни на ярость, ни на одну эмоцию, которая взрывала бы тебя изнутри, наполняя безумием, желанием крушить и уничтожать.

Это куда хуже. Нечто тяжелое и вязкое, обжигающее разум холодом, а сердце огнем. Что лежало гораздо глубже обычных эмоций.

Месть. Вот что это.

Опустив взгляд на Юмичику, почувствовала, что это «нечто» лишь сильнее пустило корни в сердце, а затем продиралось дальше, глубже. Будто оплетало все мое тело, выстраивая новый скелет, более крепкий и устойчивый, которому не страшны ни эмоции, ни страх.

— Он не отнимет тебя у меня… — позволив слезам скатиться по побледневшим щекам, прошептала я. — Он не отнимет у меня мой мир… потому что я отниму у него даже возможность приблизиться к небесам.

Значит, так ты решил, Айзен? Убить всех, кто мне дорог, чтобы я в слезах и отчаянии приползла к тебе на коленях? Потому что боялась одиночества, потому что любила тебя, несмотря ни на что, потому что не хотела терять… В этом ты увидел мою слабость? В этом увидел свою? И решил избавляться не от слабости, а от того, что делало ее таковой. Обрубить пружины, что удерживали клешни капкана.

Как я хотела заполучить твое признание, и вместе с тем не потерять дорогих мне людей, так и ты не желал оставаться в своем новом царстве одиноким. Знать, что я тянусь и к другим людям, кроме тебя?.. Нет, такого твое эго не выдержит, верно? Ты хочешь, чтобы все принадлежало тебе. Чтобы этот сраный мир стоял на коленях, чтобы все смотрели на тебя.

О, я буду смотреть на тебя… Ведь я воистину готова пред тобой преклоняться, ведь ты в буквальном смысле подарил мне жизнь. Мой бог… Мой дьявол. Я люблю тебя и ненавижу… Я хочу обнять тебя… и причинить самую ужасную боль, увидеть в твоих глазах отчаяние и злость. Я хочу заставить тебя страдать… почувствовать то же, что ты заставил почувствовать меня пару минут назад.

Я готова простить многое, даже такой тяжкий грех, как мое собственное убийство. Но ты не посмеешь отнять у меня моё. Не посмеешь отнять возможность выбирать… Жить в твоем мире, да не иметь никого другого рядом, кроме тебя?.. Что ж. Давай посмотрим, кому удастся выиграть в этой игре.

На шорох шагов я никак не отреагировала до тех пор, пока фигура в черном не опустилась напротив меня, рядом с Юмичикой, на колени. Во мне не было ни капли желания строить из себя святую невинность или раскаивающуюся жертву. Бросив на Ичиго мрачный взгляд исподлобья, я смотрела на него, не мигая. Выглядел он, словно побитый щенок, опустивший пристыженный взгляд. Парень все понял… только почему-то это не разозлило его, а вызвало неловкость.

— Как он? — нарушил угнетающую тишину Ичиго.

Оторвав от него напряженный взгляд, посмотрела на свои руки, сплошь покрытые липкой кровью.

— Жив еще.

Язык не повернулся сказать, что выживет. В текущих обстоятельствах вообще не понятно, доживет ли хоть кто-нибудь до завтрашнего дня… вообще до вечера.

— Хинамори-сан…

— Если хочешь услышать от меня какие-то оправдания, забудь. Я была настроена серьезно. Айзен, как видишь, тоже.

— Мне жаль…

— Что именно? — не постеснялась продемонстрировать я колючую злость. — Жалеешь, что вместо тебя я чуть не убила этого идиота? Да, мне тоже жаль. И хватит смотреть на меня эти щенячьем взглядом, а то…

— Ичиго!!!

Что ж, хоть разговор этот не придется продолжать, уже неплохо. Основное кровотечение я остановила, но, боюсь, без нормальной помощи… Прости…

Если бы не присутствие Ичиго, да Иссина, который вылез в не особо подходящий момент, я бы расплакалась. Или просто бы продолжила сидеть, смотря перед собой бесцельным взглядом хотя бы минуту, в попытке собрать себя по кусочкам. Кроме тяжелой злости, повисшей камнем на сердце, практически ничего не ощущала. Разве что пугающая враждебность мужчины добавилась лишним грузом.

— Ичиго…

Иссин явно хотел услышать объяснения, как минимум понять, выхватывать из ножен меч прямо сейчас, или подождать подходящего момента. Чего он раздумывал, правда, я не поняла, однако последнее слово было за парнем, который, обернувшись ко мне с беспокойным взглядом, вновь посмотрел на отца.

— Все в порядке. Это Айзен сделал… Хинамори-сан осталась, чтобы спасти Юмичику… Она не угроза.

Да что ты говоришь? Думаешь, мне нужна твоя жалось? Почему ты такой добрый, Куросаки, а? С чего ты решил, что своим поступком Айзен обернул меня против себя? Моя ненависть и желание растерзать его в клочья не означают, что я теперь возьмусь с вами за руки и буду водить хороводы.

— Это правда?

Мой взгляд, наверное, можно охарактеризовать вопросом «да что вы доебались до меня?». Раздраженно фыркнув и поднявшись с колен, посмотрела Юмичику, от вида которого выражение моего лица немного смягчилось.

— Я хочу причинить Айзену такую боль, чтобы ему голову снесло от ненависти. Такой ответ подойдет?

Обменявшись с сыном беглым взглядом, Иссин долгое мгновение молчал с довольно грозным видом. Пытался понять, лукавлю я или же преисполняюсь настоящими эмоциями. Уж поверь, сейчас во мне говорят не просто искренние чувства, это было чем-то большим. Словно боль, которую причинил мне Айзен, сбила с меня оковы слепой привязанности. Но уходить я не собиралась, нет… Я буду с тобой до последнего…

— Ясно, — сделав для себя какие-то выводы, Иссин достал из-за пояса сложенный в несколько раз лист бумаги, заметно потрепавшийся после боя, и протянул мне. — Тогда это вам.

Бросив брезгливый взгляд на послание и приняв его не с менее недоумевающим видом, я не спешила изучать его. А перевела вопросительный взгляд на мужчину.

— Как вы и предполагали, попытка спрятать запечатывающее кидо в другом кидо не сработала, Айзен… словно знал об этом.

— О-о, да что вы? — не пропустив мимо ушей обвинительный тон, не постеснялась я преувеличить с иронией. — И… что это?

— Техника, которая поможет сдержать Айзена.

— Сдержать? — откровенно негодуя, уточнила я, раскрывая записку. — И чего тогда Урахара сам ее не применил?

— Сказал, что для ее применения требуется подготовка, а на поле боя времени для этого не будет.

— И как он собирался вот это мне передать? — потрясся листочком, в недоумении уточнила я. — Сложил бы в самолетик и пустил бы по воздуху? Или заранее заначки наделал?

Мои остроты Иссин пропустил мимо ушей, лишь недовольно сощурился, вернув внимание к сыну, которого требовалось привести в чувства. Вот уж в чем я не собиралась ему помогать, так в мотивации Ичиго. Волновало другое. Как Урахара понял, что я перешла на сторону Айзена? По нашей последней встрече?..

Когда я выторговала визит в мир живых после месячного «испытательного срока» под предлогом тренировки с Урахарой, то основной целью задалась обсудить с ним варианты того, как предотвратить реализацию плана Айзена. На тот момент, конечно, я не особо думала о «грехе Общества душ», о своих чувствах по отношению к Айзену, а также всем вытекающем дерьме и том, чтобы пуститься во все тяжкие. Но удачно сообразила, что более разбалтывать о том, что мне известна одна из вариаций будущего, не стала. Хватило минуты позора с Айзеном.

В разговоре с Урахарой я свела разговор к тому, что было бы удачно спрятать мощное запечатывающее кидо с отложенным сроком активации в другом заклинании. И так понятно, что мужчина додумался бы до этого, но почему бы и не выпендриться, да? You know, типа все сама придумала.

Непонятно одно. Раз Урахара понял, что я опрокинула его, да Готей, то зачем готовить для меня это послание? Ожидал, что Айзен так или иначе обратит меня против себя? Я даже не могла понять, что чувствовала…

— Да он издевается.

Пробежав взглядом по посланию, потеряла суть фоновых размышлений от осознания, что предлагал сделать Урахара. Своим смятением заставила и семейство Куросаки отвлечься от мотивирующих речей. Подняв взгляд на Иссина, все же рискнула уточнить:

— Он серьезно думает, что я сделаю это?

— Сделаете что? — уточнил Ичиго.

— Не думаю, что в вашем положении есть выбор, — намекнул мужчина, с откровенным недовольством сложив руки на груди.

Из-за его комментария у меня вырвался истеричный смешок.

— В моем положении? Это не мое положение разбито вдребезги, в отличие от Готея, чьи капитаны тут по развалинам лежат.

— Во всяком случае, если вы это сделаете, у Готея будет причина оправдать вас.

— О-о, да? — не без истеричной нотки негодования уточнила, смяв записку с инструкциями и заклинанием, и с трудом удержавшись, чтобы не разорвать ее. — Я что, на идиотку похожа? Обоюдно запечатывающее кидо?

— Обоюдно запечатывающее?..

— Типа жертвуешь собой и прыгаешь в один котел со своей целью, — в саркастичной манере пояснила я Ичиго.

— Никто не заставляет вас жертвовать собой. Это лишь позволив доставить Айзена в тюрьму, как временная мера.

— Да, и меня заодно, как удобно.

— Я же сказал, что вас могут помиловать…

— Вот пока бумажки с печатью и подписью не увижу, я ни разу не поверю…

— Да вы вообще в своем уме торговаться?! — вдруг повысил голос Иссин. — Помогать этому психопату уничтожить мир? Принести в жертву тысячи людей ради чего?! Ради потакания его комплексу бога?!

— Так давайте я вас научу этому кидо, — сложив руки на груди, с откровенной желчью в голосе предложила я встречный вариант. На мгновение страх вспыхнул во взгляде собеседника беспокойной искрой, что заставило меня усмехнуться. — Что? Не хотите остановить психопата, который принесет в жертву тысячи людских жизней? Как не стыдно…

— Хватит, — встав между нами, как меж двух огней, призвал к спокойствию Ичиго. Выглядел он уставшим. — Если хотите, я это сделаю. Но не знаю, смогу ли научиться, это ведь непросто, как я полагаю…

— Господи, да ты все запоришь, — уныло прошептала я. — Даже если я и воспользуюсь сейчас этой техникой, то, скорее всего, просто помру, потому что у меня не хватит сил сдержать Айзена. Вон, видите ту крышу? — указав на полуразрушенное восьмиэтажное здание, добавила: — Это уровень Айзена… а мой уровень, ну… — все же решив уж не совсем принижать себя, указала планку своего роста, — ну примерно такой. Если сниму запретную печать, то, дай бог, второго этажа достигну. Если повезет.

— И что тогда делать?

— Сдаться собрался? — с укором уточнил у сына Иссин.

— Нет, но…

— Так хватит жевать сопли и пошли. Айзен отправился в Каракуру, он собирается уничтожить тех, кто нам дорог, и даже если этой дамочке все равно, тебе не должно быть. Я не собираюсь все так оставлять. Идешь?

— Да… — тихо прошептал Ичиго, но, одернув себя и переведя дух, более уверенно произнес: — Да. Идем.

— Господи… да что вы такие токсичные-то, а? — не без раздражения уточнила я, одарив отца и сына недовольным взглядом. — Я пойду с вами.

— Да что ты?

— Да. Но сделаю так, как считаю нужным.

— Ударишь нам в спину? — с подозрением прищурился Иссин. — Послушай внимательно, милочка. Тот факт, что Урахара передал тебе послание, означает, что это твой единственный правильный шанс искупить свою ошибку. Если ты не хочешь, чтобы дорогие тебе люди погибли, то в твоих интересах остановить Айзена.

Прозвучало довольно двусмысленно. Исходила ли угроза только от бывшего капитана пятого отряда, или же Иссин сейчас прямым текстом намекал, что если не пожертвую собой во имя общего блага, то… что? Готей вдруг забудет Юмичику в развалинах, да обнаружит, что ожоги Тоширо неизлечимы? Не удивлюсь, если все действительно так.

М-да. Я усмехнулась. А это весело… нет, правда. Забавно. Забавно, что истинное лицо и надменность, которую прятал Готей, наконец, проглядывали сквозь маску порядочности. Даже те, кто отошел от дел, продолжали хранить и защищать справедливость Общества душ.

— Открывайте сенкаймон, Куросаки-сан, — растянув губы в наигранной улыбке, я почувствовала, как холодную ненависть к Айзену теперь еще подпитывало и жгучее раздражение к праведности Иссина.

— Без глупостей.

— Ну что вы… Айзен захотел сделать себя моим единственным миром. И теперь я намерена отплатить ему тем же.

Комментарий к Глава 25. «Я стану твоим миром»

Я… я ни о чем не жалею (☞ﾟヮﾟ)☞ ☜(ﾟヮﾟ☜)