Всё перемелется в прах

Глава 35. «Иллюзия контроля»

Комментарий к Глава 35. «Иллюзия контроля»

Песни группы

FIZICA

— это просто перманентный саундтрек к этому фанфику.

Наконец-то ты попалась и стоишь тут на коленях

Слезы текут вниз по шее, что за чушь она тут мелет

Больше ты не убегаешь, поняла, что бесполезно

От меня ты не уйдешь, будешь знать ты свое место

FIZICA — Детка прыгает

Вот же… Уж думала, раз меня не донимали последние дни, то проблемы как-то сами собой рассосутся, но куда там. Видимо, от наивности я так никогда и не избавлюсь. Или лучше сказать, глупой веры в лучшее?

Потупив напряженный взгляд, я попыталась смириться с неизбежным и сухо уточнила:

— Насколько все плохо?

Я ожидала, что все будет очень плохо, но мой вопрос заставил Кьёраку слегка удивиться, а затем поспешно вернуть самообладание. Подобная реакция оказалась довольно любопытной, даже подозрительной.

— Ну… думаю, это лучше обсудить с глазу на глаз.

— Это вы о чем? — встрял в разговор Синдзи, чем-то напоминая любопытную бабульку у подъезда, и в коем-то веке я порадовалась его недоверчивости.

— Если вы о том, что произошло с королем квинси, то не лучше ли поднять этот вопрос на собрании капитанов?

— Тоширо?

От кого я не ожидала услышать столь жесткий вердикт, так от парня, который, казалось, всегда находился на моей стороне… Казалось. Находился. До того, как я пронзила его катаной и прожарила изнутри. В отличие от меня, которая уже не считала предательство чем-то оскорбительным или же пугающим, а всего лишь инструментом для достижения цели. И не важно, что предательство было прикрыто «важной миссией». Боевые ранения и доверие так просто не оправдать жесткими мерами. Тоширо был единственным, кто искренне заботился обо мне, о Хинамори, и переживал, а я растоптала его чувства, смешала с грязью, и пусть меня терзала вина, я упрямо отказывалась признавать… просить прощение. На словах, конечно, попросила, но когда это произошло, парень словно и не поверил в мои сожаления. Но его продолжали держать эмоции.

Как и Юмичика, головой Тоширо понимал, что подобное обращение с собой прощать нельзя. Но сердцем он не мог с легкостью отказаться от меня. В этом, похоже, и заключалась истинная сила манипуляций, игры на эмоциях. И чтобы не сдаться перед своими сомнениями, парень упрямо не смотрел в мою сторону.

— Прости, Хинамори, — болезненно нахмурившись, обмолвился Тоширо, — но ты капитан, и то, что ты сделала… ничем не лучше того, что сделали вы, Кьёраку. Выпустить Айзена из тюрьмы — это последнее, что вы должны были делать.

— Так это и было последним, что пришлось сделать, — сохраняя завидную невозмутимость и зрительный контакт с собеседником, развел руками мужчина. — И, как видите, именно Айзен одолел Яхве. Хотите оспорить это?

— Я, конечно, понимаю, что он силен. Но не настолько же, чтобы от Яхве не осталось тела, — едва не шипя, подметил Тоширо. — Я бы поверил, что он растворился в той черной дряни, но мы нашли отрубленные… конечности.

— Раз вы хотите обсудить это, то можете прибегнуть к своему же совету и вынести вопросы на общее обсуждение капитанов. Сейчас же я пришел побеседовать только с Хинамори-чан.

Дурное предчувствие все пыталось поделить место с разочарованием из-за отсутствия видимой поддержки от Тоширо. Оглянувшись на парня, невольно заметила, что Рангику смотрела на нас с откровенной болью во взгляде. Значит, через нее я могу повлиять на парня, убедить его, чтобы хоть немного смягчить по отношению ко мне. Но об этом позже, сейчас важно другое.

— Может, лучше действительно вынести это на общее обсуждение? — предложила я.

Ведь в таком случае Кьёраку уже не сможет умолчать о печати, которую они с Уноханой, Ямамото и Укитаке наложили на меня. Если же я столь опасна, то почему бы не посадить меня в тюрьму? А если я герой, то зачем мне бомбу на шею вешать? Тем более, если я поняла правильно, Зараки Кенпачи поддержит меня, и в случае лишения должности капитана, он хотя бы придержит место для меня в своем отряде. А там, пойди, поспорь с Кенпачи. Если с Ямамото Генрюсаем капитан одиннадцатого отряда не рвался спорить, то вот с Кьёраку, да еще и, учитывая обстоятельства… Кто знает.

— Боюсь, этот разговор не для всех ушей, — вздохнул Кьёраку, наградив меня пристальным, прожигающим душу, взглядом. — И это в ваших интересах. Просто… командир нулевого отряда рассказал очень любопытные вещи. Думаю, вы догадывайтесь, о чем я говорю… капитан Хинамори Момо.

Если бы он не обратился ко мне полным именем, я не сразу бы сообразила, о чем зашла речь. Но холодный взгляд, которым главнокомандующий одарил меня из-под припущенной соломенной шляпы, заставил кровь отхлынуть от моих щек. Я буквально прочувствовала, как силы, стягиваясь в липкий сгусток, стекают вниз к пяткам.

Он знает… Ичибей рассказал ему о моей сущности. И что теперь? Отведут меня в тюрьму в соседнюю камеру с Айзеном? И ведь если начну сопротивляться и капризничать, мужчина сбросит бомбу в виде «ты не настоящая Хинамори», что лишит меня последней поддержки других шинигами. Как минимум лейтенантов и Тоширо.

С трудом подавив желание скривиться, взвесив риски, пришла к выводу, что в таком случае действительно не оставалось выбора. Хотя, стоит ли удивляться? Я себя в такую жопу загнала, что стоило бы восхититься, как меня не засосало туда раньше. Так что, не без недовольства выдохнув, двинулась навстречу Кьёраку.

Правда, и пары шагов не успела пройти, как на пути возник Юмичика, закрыв меня собой от мужчины. Списала бы я это на обычное возмущение, но мельком увидев его хмурый суровый взгляд, сообразила — он тоже понял намек Кьёраку.

— Офицер Аясегава, прошу вас не вмешиваться.

— Да? — без энтузиазма уточнил парень. — Тогда почему вызывают только ее, а не нас с Иккаку? Мы же защищали ее от нулевого отряда, разве нам тоже не положен выговор?

— Вот и куда ты лезешь, а? — болезненно вздохнул Иккаку, спрятав лицо за ладонью. Его тяжкий вздох так и кричал «за что ты так со мной».

Однако слова Юмичики удачно навели легкую суету, на которую первой отреагировала Рангику, в недоумении переспросив:

— Защитить от нулевого отряда?

— Эй, Кьёраку, какого черта вообще происходит? — внезапно подключился к разговору Синдзи, которого я никак не ожидала услышать. — Это уже каким-то дерьмом попахивает.

— А чему удивляться? — лишь сильнее скривился Юмичика. — Раз вы позволили Айзену выйти из тюрьмы, то подвергнуть капитана принудительной сепарации от занпакто — это вообще пустой звук, так?

— Сепарации от занпакто? — оживился Хисаги. — Это же верная смерть для шинигами!

— Зачем вам вообще это делать? — подключилась Рангику.

Вот и расшевелили осиный улей.

— Хинамори-чан, ты действительно хочешь, чтобы я озвучил, зачем нам это делать? Или предпочтешь пойти со мной?

Если в первый миг Кьёраку не завуалированным намеком действительно испугал меня, застав врасплох, то сейчас, понаблюдав за окружением, я нашла его поведение странным. Раз мужчина хотел лишить меня поддержки, то почему не рассказал о моем происхождении? Тогда бы от меня как минимум отвернулись бы Тоширо и Рангику.

С другой стороны, если бы он не хотел поднимать шум, дождался бы, пока я отойду от компании офицеров. То есть Кьёраку намеренно показал, что у меня проблемы? Решил прилюдно шантажировать? А в чем смысл? Прикажи он последовать за ней тихо-мирно, без огласки, направил бы адскую бабочку, например, или прислал бы Исэ Нанао. Я не смогла бы отказать в приказе главнокомандующему. Меня же поведут к нулевому отряду на разборки, никак иначе… нет. Если бы хотели вновь отдать в руки Ичибея Хьёсубе, не ждали бы, когда я приду в сознание и выпишусь из госпиталя.

Все сводилось к одной мысли — Кьёраку нужно, чтобы я пошла за ним добровольно. Но я бы пришла в кабинет, куда бы он ни позвал. Но он ждал, чтобы сопроводить меня лично? А пригрозил, чтобы я пошла без сопротивления? Он мог навредить другим, если пойду что ли?

Не к нулевому отряду, не к Совету 46-ти, не к нему в кабинет на разговор. Так куда, блять, ты меня увести хочешь? В тюрьму посадить? А суд для кого?

В откровенной растерянности одарив мужчину жгучим взглядом, уж думала озвучить раздражающие мысли. Но заметив, как на лице главнокомандующего промелькнула неуместная тень сочувствия, сожаления, я словно услышала его голос: «я не хочу этого делать, но мне придется».

Не к нулевому отряду. Не к Совету. Не на личный разговор. И даже не за решетку. Отметая один вариант за другим, оставила лишь один-единственный. Тот, который казался невероятно абсурдным. И в то же время неожиданно логичным. А судя по тому, сколь поспешно спрятал взгляд за соломенной шляпой мужчина при виде моего опешившего выражения лица, догадка оказалась верной.

Нет. Стоп. Это же абсурд. Спровадить меня нулевому отряду, Совету, что угодно… но это? Это же ни в какие ворота не лезет. Это… это… Этого же не должно было случиться! В этот раз он решил, что ли поторговаться?!

— Да как вы смели… — чуть ли не задыхаясь от накатывавшей злости и страха, я подумал, что еще немного, и взорвусь от напряжения. — Вы продали меня?..

— Знаю, что это жестоко, но я был готов к тому, что такое решение заставит тебя, Хинамори-чан, да и других меня возненавидеть. Но если такова цена победы, я готов заплатить.

— Цена победы? — в недоумении уточнил Синдзи, и пока остальные офицеры с непониманием размышляли, что имел в виду их командир, он пришел к верному выводу быстрее прочих. И откровенно опешил. — Ты ее что, Айзену что ли продал?!

— Что?!

— Кьёраку-сан…

— Вы… что сделали?

Даже несмотря на обиду, Тоширо остро воспринял эту новость, аж отпрянул, у остальных присутствующих от удивления глаза на лоб полезли. Единственным, кто помимо потрясения испытал жгучую злость буквально секундой позже, ожидаемо, оказался Юмичика. Он смотрел на Кьёраку так, словно в любой миг был готов наброситься на него с кулаками. Но куда сильнее меня все же удивил вспышкой злости Синдзи:

— Она, конечно, сомнительная личность, но это переходит все границы!

— Умерьте свой пыл, лейтенант Хирако, и поймите одну вещь, — с завидной невозмутимостью отреагировал главнокомандующий. — Без вмешательства Айзена мы бы не просто проиграли, но могли бы не пережить битву. Если меня возненавидят за такое решение — пусть. Как главнокомандующий, я должен думать в первую очередь о благе большинства.

— Большинства?! — не успокаивался Синдзи. — Ты, блять, продал своего капитана преступнику!

— Кьёраку, какого черта вы вообще себе позволяете? — дрожащим от злости голосом обмолвился Тоширо. — Вы серьезно собрались отдать Хинамори Айзену?

— Он обещал не причинять ей вреда.

— Ага, конечно, — едко заметил Юмичика.

— Хинамори-чан, если я не приведу тебя к нему в течении двух часов… он убьет тебя.

Приплыли.

Несмотря на то, что новость потрясла присутствующих, я ни капли не удивилась, а, точнее, с сомнением восприняла услышанное. Крепко сжав кулаки, я промолчала.

— Он ведь наложил на тебя печать во время вашей последней встречи. Это раз. Ты также умолчала о связи с хогиоку, которую и хотел сепарировать нулевой отряд, а не занпакто, как вы думали, — одарив строгим взглядом офицеров одиннадцатого отряда, и ожидаемо заставив их неприятно удивиться, сообщил Кьёраку. — Это два. А учитывая, что ты использовала две запретные техники — снятие метки накопления реацу и технику телепортации, а также банкай без разрешения… Да и учитывая послужной список, Хинамори-чан, тебе лучше не сопротивляться. Иначе я также могу вспомнить и о том, как офицеры одиннадцатого отряда вступили в конфронтацию с королевской охраной. Хотя должны были сражаться с врагом.

Если так подумать, озвученные факты наталкивали на вопрос, какого черта меня еще не посадили за решетку. Мало того, что он засыпал меня угрозами, так еще и намекнул, что в случае неповиновения и Иккаку с Юмичикой попадут под раздачу. Меня загнали в угол. И судя по тому, что офицеры уже не столь яростно смотрели на Кьёраку, переваривая услышанную информацию, они, видимо, задумались, что я вполне заслуживаю наказание.

— Даже если так, — сквозь негодование зашипел Синдзи, сдерживая эмоции и стараясь не переходить на повышенные тона, — то вам нужно судить ее. Зачем вы отдаете ее Айзену? Чем вы вообще тогда лучше Айзена?

— Согласен, — поддержал Тоширо. — Это выглядит уж как-то слишком странно. Айзен в тюрьме и не выберется оттуда. Даже если он убьет Хинамори, вам-то что? Как вы и сказали, вы просто лишитесь одного…

Рассуждения парня прервал мой нервный смешок.

Озарение пришло довольно внезапно. И раз меня решили затравить по полной, то сдерживаться я нашла необязательным.

— До нападения квинси вы лишь предполагали, что я могу оказаться военным потенциалом. А теперь вы в этом уверены. И боитесь потерять мою силу… Силу, что остановила Яхве.

Угрозы Айзена о моем убийстве беспочвенны, точнее, он вряд ли вот так убьет меня. Наверное. Скорее всего, он полагается на жадность Готея, что они не могут позволить себе лишиться шинигами, который способен дотронуться до ада и выйти сухим из воды. По их мнению. Это наталкивает на мысль, что они понятия не имеют, что без Айзена я не сумею использовать эту силу. Сепарация от хогиоку, наоборот, спасет меня от этой чертовщины. А Айзен не может позволить подобного, поэтому и пригрозил?.. Черт… Я уже ничего не понимаю.

— Кьёраку-сан, — вдруг подал голос Ренджи, который тихо отсиживался в стороне за верандой. И выглядел он не столько мрачным, сколько грустным. — Мы все понимает, что спасение Общества душ первостепенная задача шинигами. И Хинамори исполнила свой долг, она защитила Общество душ, используя шанс. Ведь не она вытащила Айзена из тюрьмы, она помогла посадить его туда. Может, стоит дать ей выбор?

— Да какой тут выбор?! — вдруг вспыхнул Юмичика. — Умереть или пойти к нему? Это не выбор! Это…

— А он и не сможет убить меня, — тихо обмолвилась я, заставив парня в недоумении умолкнуть. Внезапно посетившая меня мысль оказалась до боли очевидной. — Связь там с хогиоку, наложил ли он на меня печать… которую, кстати, сначала наложили вы, капитан Кьёраку… Вы же сами ограничили действие его реацу с помощью печатей, да и тюрьма ведь так спроектирована, что воздействовать на то, что находится за ее пределами, не получится. Он может чувствовать, что происходит снаружи, но не более. В противном случае Айзен давно бы выбрался из мукена. Так что… я рискну и откажусь идти с вами, Кьёраку-сан. Можете попытаться меня заставить… но я не пойду к Айзену. Ни за что.

Быть может, это тупое решение, и визит к Айзену завершился бы коротким диалогом, но… нет. Не все так просто. Только не с ним. Я не верю, что мужчина не причинит мне вреда, уж точно не после того, что он со мной сделал. К сожалению, я слишком хорошо себя знаю, и могу поддаться чарующей… да будем уже честными, чарующему пиздежу, серьезно.

— Знаю, что вы уже не просто капитан, но и главнокомандующий, — обмолвился Юмичика и, не спуская взгляда с Кьёраку, заградил меня рукой в защитном жесте. — Но я не позволю вам забрать Момо.

— Как бы она меня не бесила, поддерживаю, — нахмурился Иккаку. — Сначала отдали капитана нулевому отряду, теперь Айзену… где вообще гарантии, что кого-то из нас не ожидает похожая участь? Суд — это одно. Но вот так разбрасываться жизнями офицеров, словно разменной монетой… это отвратительно.

— Соглашусь, — поддержал Тоширо, — если шинигами виновен, то его нужно судить. А вы не просто поступаете бесчестно… вы просто высмеяли доброе имя шинигами.

Доброе имя шинигами.

К сожалению, обманываться не хотелось, офицеры пытались защитить не меня, а систему, в которую верили. Наивно думали, что живут в мире розовых замков, но ведь подобными махинациями Готей промышлял фактически со времен основания. Меня же, как человека, будет до последнего защищать только Юмичика, а его — Иккаку. Если повезет, на шум прибежит Зараки… даже любопытно, чем в итоге закончится потасовка.

Выждав долгую, очень долгую паузу, Кьёраку тяжко выдохнул и махнул рукой со словами:

— А я хотел все сделать по-тихому.

Доля секунды потребовалась, чтобы внутренний двор, а также крыши близстоящих построек наводнили тени, появившиеся, словно из ниоткуда. С пугающей скоростью нас окружили люди в черных одеждах, заставившие офицеров подле меня в растерянности осмотреться и напрячься. Я же, обойдясь беглым взглядом, оставила внимание на фигуре капитана второго отряда, появившейся подле главнокомандующего.

— Сой Фон… ожидаемо, — нахмурился Синдзи.

— Давайте не будем делать того, о чем все в итоге пожалеем, — в последней попытке призвал к спокойствию Кьёраку. — Вы имеете право не согласиться со мной, однако нападение на главнокомандующего не лучшее, что вы можете предпринять в текущей ситуации. Я довольно мягок в отличие от Ямаджи, поэтому… давайте все решим мирно.

— И ты согласна с такими методами, Сой Фон? — не скрывая пренебрежение, уточнил Тоширо.

— Мне это нравится ничуть не меньше, — сухо отозвалась девушка. — Однако это приказ. Мы капитаны, и в первую очередь должны подчиняться приказам.

— Капитан Хинамори, прошу вас подумать дважды. От этого решения будет зависеть не только ваша судьба.

Интересно.

Страх как-то незаметно отступил под натиском злости и негодования. Оглянувшись на своих, как бы сказать, союзников, я поняла, что под действием эмоций они могут последовать за мной. Точнее, пойти против методов Кьёраку. Как я и думала, при лучшем исходе к нам прибежит Зараки… и они перебьют друг друга. Но стоит ли?

По доброй воле я бы не согласилась навестить Айзена, только не после того, как он подтолкнул меня использовать силу ада, уведя с поля боя Ичиго. Он должен это понимать. Да и Кьёраку тоже — других причин полно. Даже позвал Сой Фон… и был готов к сопротивлению. Только вопрос: ему так важно, чтобы я попала к Айзену, или же он настолько не хочет терять силу, способную заточить врага цепями ада?

А если посмотреть под другим углом, учитывая слова Айзена о двух часах и моем убийстве… Мое убийство. Ограниченное время. Вот оно что. Наверное, Кьёраку придумал бы и другой способ, помимо грубой силы и угроз затащить меня к Айзену, но его ограничили во времени, заставив пойти на риск, спровоцировать переполох. Переполох…

Сукин ты сын.

Болезненно зажмурившись и выпустив шумно воздух из носа, чуть не выругалась.

— Ладно, — прервала я напряженную паузу. — Отведите меня к нему.

— Что?! Даже не вздумай! — моментально подлетев ко мне и вцепившись в плечи, Юмичика отчетливо дал понять, что никуда меня не пустит.

— Ты хоть понимаешь, что можешь не вернуться?

— Все я вернусь, Тоширо, — от тона, с которым он задал вопрос, меня потянуло скривиться. Как-то уж буднично парень полюбопытствовал о моем решении, не хватало добавить «а, ну окей». — Юмичика… все будет нормально, отпусти меня.

— Ты сама не хотела идти. А тут, раз, и передумала?!

С каждым словом его хватка крепла, становилось действительно больно, поскольку тело до сих пор не восстановилось после минувшего боя. Но куда сильнее меня беспокоило состояние парня, в его взгляде плясали искры, которые грозились обернуться пламенем. И такое чувство, словно его злость передалась мне, хоть я и понимала, что вызвало у Юмичики столь острый всплеск эмоций. Я увидела в нем капризного ребенка.

Выждав три секунды, чтобы утихомирить неприятное жжение в груди, я с выражением спокойного неодобрения произнесла:

— Отпусти меня.

Холодно. Отстраненно. Не смея отводить взгляд. Ты должен отпустить меня, возьми себя в руки, сейчас ты ничем здесь не поможешь… Но ты не понял этого, потому что твои пальцы только крепче впились в мои плечи.

— Отпустить. Отпустить? — едва не задыхаясь от накатывающей злости, Юмичика сорвался на крик: — Тогда на кой черт ты весь этот цирк устроила?! Чтобы нас идиотами выставить?! Потешить свое самолюбие? Взяла бы и пошла сразу, но нет, себя надо особенной выставить?! Может, нам тоже надо так поступать? Почему все должно быть так, как ты захочешь? Мы же… мы же готовы были защитить тебя!.. Я готов, я защищу… только не смей… не смей уходить.

Видимо, осознав, что срываться в истерике на крик и позволять эмоциям вырваться наружу на глазах у посторонних — последнее, что ему нужно, Юмичика постарался проглотить рвущиеся с языка слова. Но чем сильнее он пытался сдержать себя, тем хуже ему становилось. Зажмурившись и плотно сжав челюсти, парень шумно задышал и, не отпуская меня, согнулся в три погибели.

Выражение чувств на глазах окружающих для офицера одиннадцатого отряда считалось проявлением слабости. Ему и так с трудом удалось остановить себя. Возможно, будь мы одни, он бы сорвался и позволил бы злости выплеснуться наружу… а судя по тому, что парень пребывал на грани отчаяния, я буквально чувствовала это, он был готов и на коленях умолять меня. Ведь Юмичика боялся не столько того, что Айзен навредит мне или убьет. А того, что мое согласие отправиться в тюрьму означает тот факт, что я выбраю Айзена. И буду выбирать снова и снова… и снова.

— Хорошо, я не пойду, — пытаясь сохранить эмоции в узде, своим сдержанным ответом я заставила парня искренне удивиться и посмотреть на себя. Аккуратно обхватив его лицо ладонями, я измученно улыбнулась и, пользуясь моментом его замешательства, прошептала: — Инэмури.

Заклинание забвения подействовало практически моментально, Юмичика успел лишь легкому недоумению проскочить во взгляде, прежде чем обессиленно завалиться на меня. Подхватив его и опустив на колени, порадовалась быстрой реакции Иккаку, который помог придержать друга.

Прости, Юмичика. Порой нельзя сделать однозначный выбор. Особенно когда решают за тебя.

Сердце кровью обливалось, но показать, насколько мне больно, я не имела права. Не знаю, почему. Не знаю, почему я так хотела, чтобы никто не видел мою слабость. Возможно, из-за того, что доверять теперь никому нельзя, и своим видимым безразличием я попытаюсь избавить Юмичику от роли инструмента давления со стороны Готея. Тупо, наверное, столь наивно верить в такое. Теперь Кьёраку не придется выдумывать, как заставить меня исполнить ту или иную «просьбу».

— Идемте, — направившись к выходу, даже не желая наблюдать за реакцией остальных на недавнюю картину, я услышала, как главнокомандующий обратился к офицерам:

— Надеюсь, господа, этот разговор останется только между нами. В противном случае, если вдруг поползут какие слухи, отвечать придется вам всем. Надеюсь, вы извините мою предосторожность.

Пустота. Что внутри моего сердца, что в стенах этого места. Чем глубже спускаешься, тем хуже ощущаешь связь с внешним миром, словно медленно опускаешься под толщу воды, и солнечный свет угасал, растворялся в тяжелых волнах. Рассеивался, как и тепло лучей. Медленно… медленно… медленно.

Кроме эха шагов, разбивающегося по высоким коридорам, ничего не было слышно. Тьма сопровождала нас с Кьёраку вместе с отрядом кидо — безмолвными тенями этой обители. Жуткое место. В отличие от верхних уровней тюрьмы, где даже запечатанные зоны, в которых мы тренировались с Уноханой-сан, пугали своей изолированностью, здесь и вовсе исчезала связь с реальностью. Словно отрезан от мира. От миров. Проваливаешься в черное небытие, заливающееся сквозь нос, рот и глаза отравляющей чернотой.

Здесь даже света нормального нет.

Честно говоря, под впечатлением от знакомства с подземными уровнями тюрьмы, я ожидала увидеть массивные ворота, цепи, десятки печатей, но вход в камеру Айзена выглядел до ужаса обыкновенным. Тяжелая металлическая дверь, печати, замки. Но ничего экстраординарного. Даже не знала, бояться или радоваться.

Почему я нахожусь здесь? Почему я не могу, наконец, начать спокойную жизнь? Хоть немного побыть счастливой, вздохнуть с облегчением. Буквально час назад, находясь в объятиях Юмичики, поддразнивая его, я чувствовала себя… да, счастливой. Даже когда во внутреннем дворе принялась ругаться с Синдзи, тоже ощущала частичку тепла и спокойствия.

Это нечестно. Нечестно до такого, что от отчаяния и бессилия слезы наворачивались, но и на то, чтобы заплакать, сил не хватало. Меня словно ободрали до нитки и выбросили на улицу. От моего доверия к людям уже ничего не осталось. Точнее, уже вряд ли что-то останется…

— Почему вы это делаете?

Мне искренне было любопытно, с чего вдруг Кьёраку решил исполнить данное Айзену обещание. Сдержать слово. И пока мы находились одни, оставленные только отрядом кидо, но и, казалось, всем миром, я не упустила возможность задать интересующий вопрос.

— Возможно, мои слова покажутся абсурдными. Но я бы хотел увидеть когда-нибудь в Айзене своего союзника.

Своего, значит. Любопытно. Ответ Кьёраку не удивил, показался вполне логичным, но слегка наивным, наверное.

— И тем самым нажить врагов в лице остального Готея? Едва Айзен окажется на свободе, он попытается установить свои правила. На что вы вообще рассчитываете?

— Рассчитываю не спешить с выводами, — уклончиво отозвался мужчина и, помедлив, с пугающим спокойствием полюбопытствовал: — Куда сильнее меня удивляет твоя позиция, Хинамори-чан. Мы ведь оба понимаем, что ты была предана Айзену. Неужели ты отвернулась от него только из-за офицера Аясегавы?

Если это не лишнее напоминание, что он понял, где мое слабое место, то в чем смысл спрашивать о подобном? Банальное любопытство? Или же удивления от того, что я могла сменить приоритеты не только из-за… парня. Ведь своим жестоким поступком Айзен в первую очередь попытался подавить мою волю, подчеркнуть, что я его вещь и не имею права принадлежать другим, не имею права выбора.

Я вонзила Айзену нож в спину не только потому, что он пытался убить моими руками Юмичику. А потому, что с самого начала хотела прыгнуть выше головы. И это означало не только стать физически сильнее или обучиться мощным кидо. Обыграть своего бога, заставить его признать меня — вот что это означало… Поиметь не силу, а власть.

Даже забавно. Чем сильнее и властнее ты становишься, тем больше людей от тебя отворачиваются. Айзен тому прекрасный пример. А теперь и я на собственной шкуре это прочувствовала. Я добилась желаемого, но практически все отвернулись от меня.

Грех жаловаться.

— Если переживу эту встречу, я хоть… не зря ее переживу? — едва пряча нервозность, уточнила я.

— Если бы все зависело от моей воли, то, прости за грубые слова, Хинамори-чан, но ты бы сидела в соседней камере с Айзеном.

— И что вас останавливает?

— Тот факт, что для Готея сейчас это непозволительная роскошь. Мы лишились многих за последние два года, и если выбирать, пожертвовать репутацией или… опять же, еще сильнее пожертвовать репутацией, привлекая к возможным битвам преступника… Боюсь, что мне голову отгрызут. И не только собственные капитаны.

То есть посадить меня под замок, а потом, при удобном случае, использовать для «защиты Общества душ», Кьёраку не мог, иначе это ударит еще большей репутационной проблемой. Освобождение Айзена ему и так до конца жизни, видимо, припоминать будут.

— Как только войдешь внутрь, мы будем вынуждены запереть тебя на час, — продолжил мужчина. — Самое главное — не заходи в круг, огороженный печатями, и тогда все будет хорошо. Эти печати ограничивают зону действия его силы, сам он прикован к стулу.

Звучит обнадеживающе… хотела бы я сказать, но на нервной почве так и тянуло вбросить глупую шутку. К счастью, не хватило сил даже натянуто усмехнуться, а когда Кьёраку принялся отпирать дверь, мне стало дурно. По телу пробежала дрожь, колючее волнение растеклось по груди, из-за чего дыхание сбилось. Я словно оказалась на месте гонца, которого отправляли сообщить плохую новость деспотичному жестокому правителю.

То, что Айзен со мной сделал, как призвал через меня адскую силу… Смогу ли я смотреть на него без страха во взгляде? Без дрожи, оплетающей тело ядовитым плющом? Воспоминания с места сражения обрушились на голову очень не вовремя.

Тихо выдохнув и стиснув кулаки, двинулась вперед. Либо так, либо меня позорно затолкают внутрь. Выбора мне не оставили. Единственное, что я вольна сделать, это затолкать эмоции как можно глубже в сердце, словно вещи, которые упрямо выпирали из набитого доверху чемодана.

Все будет нормально. Айзен за печатями. Сейчас его единственное оружие — слова. Как бы больно и страшно ни было… просто стой на месте. И ничего не случится… блять, говорю и себе не верю.

А окружающая тьма вкупе с удручающей тишиной, от которой звенело в ушах, лучше не делала. Как только за спиной защелкнулся последний засов, я рискнула в напряжении обвести темноту взглядом, увидев дорожку, ведущую к вычерченному на камне кругу. Видела лишь его край, да пару кольев-меток, служащих усилителями духовной энергии для поддержания заклинания. А так — хоть глаз выколи. Никого не видела. И не чувствовала.

Только… легкий звон в голове, да и то, непонятно, это очередной трюк из-за энергии хогиоку или банальные нервы.

— А я думал, ты не придешь.

Голос Айзена разнесся эхом по камере, окружив меня со всех сторон. Сказать, что это заставило поежиться, ничего не сказать. Я нахмурилась. И постаралась не поддаваться эмоциям, насколько позволяло самообладание и ресурсы нервной системы.

— Ты же убить меня грозился через два часа, как я могла не прийти? — не без сарказма уточнила я, к счастью, сдержав ядовитые нотки и обойдясь лишь недовольством. На мою остроту мужчина никак не отреагировал. — В этом что ли был весь план моего визита? Стравить Готей друг с другом?

— Стравить друг с другом? Как интересно. Не расскажешь, что именно произошло?

Да он издевается. В прямом смысле издевается, о чем свидетельствовала усмешка в его наигранном удивлении. Поведение собеседника вызвало лишь раздражение.

— И не стесняйся, подойди ближе. Разговаривая с тобой, не хочется повышать голос.

С подозрением прищурившись, расценила просьбу Айзена, как очередную ловушку. Инстинкт самосохранения кричал держаться подальше, хотя прямой угрозы мужчина не представлял. Он заперт за кругом печатей и прикован к стулу. Хотя вот будет забава, если нет и Кьёраку меня обманул.

С тихим вздохом постаравшись расслабить напряженные мышцы, чтобы отпустить нервозность и паранойю, двинулась вперед. Мягкий свет освещал путь лишь в нескольких метрах вокруг меня; я не очень понимала, где находился его источник. Остановившись от круга печатей в паре метрах, лишь смогла рассмотреть силуэт мужчины, сидящий на стуле. Это немного успокаивало.

— Значит, не хочешь говорить? — прервал затянувшуюся паузу Айзен. — Видимо, твои друзья не столь тепло восприняли новость, что наша связь куда крепче, чем они предполагали. И мы с тобой вновь объединили силы… и на этот раз даже, чтобы спасти их, а не убить.

Несмотря на его попытку задеть меня за живое, я больше удивилась тому, что мужчина признал нашу связь так легко. Видимо, я уже по привычке ищу подвох в любых словах с его стороны.

— В чем смысл ссорить между собой офицеров и капитанов?

— А тебя нет ник?..

— Хватит зубы заговаривать, — дерзнув прервать его, я раздраженно оскалилась. — Зачем я здесь?

Настрой продолжать разговор в непринужденной манере, видимо, остался в стороне после моего выпада. Айзен молчал пугающе долго, и не менее угнетал тот факт, что я даже не могла лица его видеть.

— Разыгранная сцена лишний раз показала порочность системы, на которой держится Общество душ, — произнес мужчина. — Будь те, кто стоит у верхов власти, сильны, им бы не пришлось притворяться доблестными защитниками, они были бы ими. Но они слабы, и им приходится держать лишь видимость благородности и порядка, чтобы выжить. Кьёраку Шинсуй прибег к моей помощи, потому что Готей, да Общество душ в целом, слабо. И это не маленькая махинация, а серьезное пятно на репутации, которое так просто не вывести. И ты, Хинамори, также будешь напоминать капитанам об их пороке. И они не посадят тебя за решетку, иначе тем самым признают свою слабость и несостоятельность, что позволяли мне… да и тебе, уж тем более тебе, такой милой маленькой девочке, дергать их за ниточки. Вскоре правда и о Короле душ может стать известна всем… И тогда те, кто защищал систему, поймут, что я избрал неверный путь.

Все верно, но куда вероятнее, что Готей инсценирует для меня несчастный случай, чем позволит и дальше носить хаори капитана. Не удивлюсь, если при выходе из тюрьмы мне на голову рояль свалится. Но волновало другое.

— Только и всего? Мелочно. Не твой размах.

Молчание в ответ прервал тихий смешок.

— Мелочно, значит, — с долей лукавства подметил Айзен, после чего вдруг подался вперед и непринужденно поднялся со стула.

Испуганно отшатнувшись, прочувствовав, как колючая дрожь пробежалась электричеством по телу, я подумала, что мне показалось. Но преодолев в два неспешных шага расстояние до круга печатей, мужчина вынырнул из тьмы, с наслаждением наблюдая за моей реакцией.

— Что? Какого… ты же должен быть прикован к стулу.

— Должен ли?

Отравляющая слабость предательски разлилась по венам, высвобождая столь ненужный страх. К счастью, удалось удержать эмоции и вернуть их обратно, потому что мысль, что круг печатей все еще пленил Айзена на ограниченной территории, не позволяла удариться в панику. А вот злость хлынула неожиданно горячей волной. Кьёраку, что б тебя…

— Так приятно видеть смятение на твоем лице, — даже не пытаясь скрыть наслаждения, подметил мужчина. — Как ты злишься, нервничаешь. Но куда сильнее тебе идет выражение страха и отчаяния… Как ты подходила к черте полного опустошения, взывая ко мне за помощью. Маленькая потерянная девочка, которой приходится брать всю ответственность на себя. Какого это, не иметь контроля над ситуацией? Не иметь контроля над силой, которую ты так желала?

— Я не желала эту силу…

Каждое брошенное слово подобно лезвию вспарывало старые раны, выпуская вместо крови те самые страх и отчаяние. Несмотря на попытки выглядеть сильной, мне не удавалось обмануть Айзена, потому что он видел меня насквозь. Ведь он прекрасно знал, какой я была с самого начала. И та девочка внутри меня продолжала бояться его, бояться того, что она не может контролировать.

— А как же те речи о попытках прыгнуть выше головы? — риторично уточнил Айзен. — Эта сила действительно не принадлежит тебе, она моя, но так уж вышло, что находится в твоих руках. И через связь, которую выстроил между нами хогиоку, я могу использовать ее, хоть и не без твоего согласия.

— Если… — голос предательски дрожал, что вызывало злость. Одернув себя и постаравшись успокоиться, раздраженно выдохнула. — Если ты используешь эту силу, меня просто затянет в ад. И все.

— Если ты забыла, то напомню, что я смог разорвать цепи ада. Учитывая, что ты не совсем мертвая душа, и уж тем более не сбежавший из ада грешник, я смогу делать это столько, сколько захочу.

— Ты убьешь меня своей реацу.

— Но ты же выжила и стоишь передо мной. Вполне себе живая и здоровая. Тем более солгу, если скажу, что мне не понравилось наблюдать за тобой. Эта сила заставляет тебя выглядеть очень опасно… но куда интереснее, когда столь грозный пес обращается скулящим щенком. И пытается найти безопасность и успокоение в моих объятиях… такое дрожащее, беспомощное и напуганное создание.

Это уже не пугало. Меня действительно, словно щенка, схватили за шкирку и выкинули под дождь, дабы я прочувствовала всю беспомощность своего положения. Унижение. Вот что я испытала от, казалось бы, обычных слов.

— По сравнению с тобой ад действительно пугает, — в отчаянной попытке не утонуть в омуте смятения, наскребла я оправдание. — И то… ты просто оказался рядом… вот и все.

— То есть ты не боишься меня? Тогда ты не будешь против, если я проверю это на деле? — снисходительно улыбнулся Айзен, с непоколебимой уверенностью сделав шаг за предел круга печатей.

Тонкая грань безопасности разрушилась со звоном бьющегося стекла, заставив мое сердце сжаться с такой болью, словно в него вонзили нож. Мне не хватило времени даже задаться вопросом, все, что я сделала, это в ужасе бросилась назад.

Запечатан? Могу не беспокоиться? Кьёраку, сука, будь ты проклят!!!

От панических мыслей, едва я успела пробежать пару метров, отвлекло движение сбоку, заставившее остановиться и резко присесть, избегая клинка, метившего ударить в шею. Отпрыгнув в сторону, прочь от угрозы, я едва ли не в истерике закричала:

— Как такое может быть?! Ты не мог же освободиться!

— Не мог? — раздался голос позади, вынудив меня моментально подскочить на ноги и отбежать назад, словно спасаясь от роя ядовитых ос. — Это зависит от того, что есть свобода, Хинамори.

Повторная атака катаной, вырвавшейся из темноты, напоминала лишь попытку противника поиграть со мной. А затем и вовсе натолкнула на очевидную мысль, что даже если бы Айзен смог освободиться, то мечу у него неоткуда взяться. Переводя сбивчивое шумное дыхание, я попыталась понять, откуда последует следующая атака.

— Например, — эхом разнесся голос мужчины, — хоть меня и заперли здесь, мой разум свободен. В отличие от твоего.

— Что?

Испуганный писк с моей стороны стал единственным, что я успела сказать, прежде чем сорваться с места, чтобы уйти из-под очередного взмаха меча, едва успев не только уклониться, но и заметить смутный силуэт мужчины. Мой разум не свободен?.. Догадка могла быть лишь одна. И она меня испугала куда сильнее, чем если бы Айзен действительно вырвался из круга печатей.

Нет… сука, нет, нет! Только не то, о чем я думаю!

— Даже если меня запрут в глубинах подземелья, это никогда не избавит тебя от моего присутствия. Я всегда буду с тобой, и тебе никуда не убежать от меня. Ты всегда будешь возвращаться ко мне.

Это вообще законно? Неужели после того, как он усилил связь между нами по средству передачи реацу, он также мог воздействовать на мое сознание с помощью Кьёка Суйгецу? Несмотря на печати, несмотря ни на что…

Задыхаясь от накатывающей паники, я, наконец, подняла взгляд, ожидая нового выпада. Однако главный удар Айзен уже успел нанести. Понимание этого пришло, когда я оцепенела от понимания, что иллюзорной игрой он заставил меня забрести внутрь круга печатей.

Капкан захлопнулся.

— Ты всегда будешь моей, — раздался над ухом пугающий шепот, после которого, пробив спину, из моей груди вырвалось лезвие меча.

Издав болезненный сдавленный оклик, я ощутила жуткую боль, растекающуюся ядом по телу. От беспомощности меня парализовало, самообладание сжалось до размеров песчинки, погрузив в беспамятный омут страха. Перед моими глазами застыло окровавленное лезвие, разрубившее мое легкое, рассекшее сердце, которое, сокращаясь, лишь выплескивало кровь внутрь груди. А она разливалась обжигающей кислотой, разъедала не только мышцы и кости, но и последнюю крупицу здравомыслия.

Я умру… умру…

На глазах проступили слезы, я четко ощутила, как кислая кровь выплескивается из легких вместе с судорожным выдохом.

Миг безумия. Отчаяния. Ужаса.

Стоило мне сморгнуть набежавшие слезы, как лезвие исчезло, а вместе с ним рана в груди, но ощущения остались. Боясь сделать вдох, который мог разорвать легкие и превратить сердце в кашу, я потеряла равновесие и завалилась назад, рухнув на холодный каменный пол.

Из груди вырывался скулеж. Меня трясло, словно в лютый мороз. Туман ужаса перед глазами развеялся медленно, поэтому я не сразу поняла, что упала к ногам Айзена.

— А теперь будь хорошей девочкой и подползи ко мне.

Подползти… как, если меня тело не слушалось? Все, что я могла, это дышать, да и то, через раз. Словно вынырнула из-под толщи воды, что грозилась утянуть меня на дно и задушить. Но мне пришлось терпеть боль от изнывающего тела, пришлось приподняться на локтях и встать на четвереньки. Потому что в голове застряла уверенность, что если не подчинюсь, Айзен вновь применит иллюзию. И будет измываться столько, сколько пожелает… В его мире мне не спастись от боли.

С трудом заставив себя переварить ужас пережитого, я пребывала в таком потрясении, что, казалось, эмоции выжгли сами себя. Айзен все это время сидел на стуле, прикованный сдерживающими пластинами, пробивающими его тело. Но его руки оставались свободны, поэтому, едва я подползла к нему и обессиленно уронила голову к его коленям, он погладил меня по волосам. Словно собачку… действительно…

— Удивительно, верно? — тихо усмехнувшись, полюбопытствовал мужчина. — Даже несмотря на все печати, из-за нашей связи я могу влиять на твой разум. Ты буквально теперь часть меня, Хинамори. Ты буквально принадлежишь мне.

Его пальцы скользнули ниже, пробежавшись по щеке к моему подбородку, ухватившись за который, он заставил меня посмотреть на себя. Я не знала, как реагировать. Голову будто ватой набили. Мой взгляд выражал лишь опустошение и непонимание. И лишь когда Айзен спустил руку ниже, схватив меня за шею, я почувствовала знакомый трепет. Который ударил острой иглой по истерзанному сердцу, когда мужчина грубо потянул меня на себя, заставив подняться на ноги. Неуклюже оперевшись коленом о стул и чуть ли не завалившись на Айзена, услышала его шепот над своим ухом:

— Ты права, — внезапным вердиктом он заставил меня смутиться, встрепенуться от растерянности. — Пока шинигами будут отвлекаться на такие мелочи, как моральные дилеммы, они не заметят главного. И все благодаря тебе. Как думаешь, Хинамори, долго ли мир протянет в текущем состоянии?

С трудом приходя в себя от столь резкой смены обстановки, я попыталась для начала сменить позу на более удобную, но пальцы Айзена лишь сильнее впились в мою шею. Одна из запечатывающих пластин, удерживающая мужчину, болезненно впивалась ребром мне в плечо. Опираться о колено и руки было крайне неудобно, но и расслабиться не позволяла удушающая хватка.

— Догадаешься или продолжишь строить из себя жертву? — с долей недовольства поинтересовался Айзен.

Он притянул меня ближе. Острое ребро сдерживающей пластины оцарапало плечо, заставив зашипеть. Чтобы и вовсе не свалиться, пришлось переступить через остатки гордости и присесть мужчине на колени. Сука… как же это… Унизительно, но…

— Король душ… — оперевшись о грудь Айзена, чтобы хоть немного выдержать дистанцию, я наскребла немного сил и выдавила: — частей тела Яхве не хватит… чтобы держать баланс трех миров.

— Верно, — со сдержанным одобрением согласился мужчина. — Но не только это. Баланс сил в принципе нарушен. Сколько капитанов погибло: Ямамото Генрюсай, Унохана Рецу, Укитаке Джоуширо… еще Яхве затянуло в ад. А я запечатан здесь. Тут даже не стоит вопрос о том, нарушен ли баланс, и как долго «король» не даст чаше весов упасть непозволительно низко. Полагаю, в ближайшие пять-десять лет миры уже начнут трещать по швам. И тогда кто знает, какая чертовщина откуда полезет.

Озарение болезненно ударило в голову очевидной истиной:

— И чтобы хоть немного восстановить баланс…

— Им потребуется огромное количество духовной энергии. Конечно, Готей может начать… или, скорее, продолжить рассеивать души ни в чем неповинных жителей Руконгая на духовные частицы. Но этот подход лишь сильнее подчеркнет порочность системы.

— И тогда у них встанет выбор: продолжить убивать и выбрать новую жертву на роль Короля или…

Или освободить его из заточения. Чтобы восстановить баланс духовной энергии. Иначе Готей действительно будет ждать раскол. Хотя, в любом случае, при любом выборе, раскол произойдет. Вопрос в том, какой из вариантов и для кого покажется меньшим злом.

— Надеюсь, ты донесешь до них эту мысль, — освободив мою шею от удушающей хватки, Айзен погладил меня по щеке, заставив поднять на себя измученный отрешенный взгляд.

Он был так близко. Я чувствовала его теплое дыхание на своей коже, могла рассмотреть дьявольские тени в карих глазах, несмотря на царящий полумрак. Как его губы, слегка потрескавшиеся от сухости, манили смягчить ух, напитать влагой.

— Они не выпустят тебя, — не отрывая загипнотизированный взгляд от сдержанной улыбки Айзена, отстраненно пробормотала я.

— Время покажет. И в отличие от этого мира, я могу позволить себе подождать… А ты, Хинамори, поможешь мне скрасить это ожидание.

— Не уверена, что получится. В отличие от тебя, я не бессмертна.

— Возможно. Но у меня хватит сил, чтобы не дать тебе умереть. Я никому не отдам тебя, Хинамори… Раз даже аду не удалось разлучить нас, то жнецам смерти и подавно не удастся.