Всё перемелется в прах

Глава 23. «Милосердие»

Появление чужеродной, и в то же время столь знакомой реацу в стенах Лас Ночес, ознаменовало стартовый выстрел к началу долгожданной гонки.

— Не будьте высокомерными и не терпеливыми… Просто сидите и ждите, когда они сами придут к вам. Сука! Да как тут, блять, сидеть на месте?!

Поддавшись вспышке гнева, Гриммджоу с яростным рыком ударил кулаком в стену, оставив паутину трещин. Его импульсивность не оставила меня равнодушной, но вместо того, чтобы поддержать парня, я тихо засмеялась. Так забавно наблюдать за ним.

— Смешно тебе, да?

Виновато улыбнувшись и разведя руками, лишь заставила собеседника оскалиться и крепче сжать кулаки. Собрание эспады только-только закончилось, и призыв Айзена сохранять спокойствие и не поддаваться импульсивному желанию бросаться на вторженцев до сих пор не давал Гриммджоу покоя. А злил арранкара и тот факт, что одним лишь давлением реацу мужчина смог поставить его на колени, одернув от строптивого желания броситься на охоту. Не хотелось, конечно, говорить, что это смотрелось слегка унизительно, но… да, определенно.

Только воспринимала я это, скорее, как забаву, поэтому, также не зная, чем еще себя занять, пока оставалось несколько часов до отправления в Каракуру, увязалась за Гриммджоу. Словно маленький любопытный щенок за агрессивной пантерой. Пантера и рада ударить меня когтистой лапой, но в таком случае ее просто пристрелит охотник.

— Я… просто поражаюсь твоей импульсивности. В одно ухо влетает, в другое вылетает. Ты словно постоянно забываешь, что Айзен твой хозяин.

— И твой тоже. Сама творишь дичь постоянно.

— Не всегда, хочу заметить. Да и меня он все же любит больше, так что прилетает мне меньше… — с трудом сдерживаясь от смеха, я отвернулась, пряча улыбку. Выдохнув и взяв себя в руки, вновь обратилась к собеседнику: — Ладно, извини, забудем. Так что будешь делать? Ждать?

— Еще чего.

— А как же предупреждение Айзена?

Недовольно сощурив глаза, Гриммджоу сбросил в меня колючий взгляд. Лишнее упоминание властителя Уэко Мундо не пришлось ему по душе.

— Я бы тебе советовала особо не церемониться с Куросаки, убей его, когда представится возможность, чтобы не было лишних проблем. Пока он доберется сюда, его сильно потрепают.

— Я хочу нормально сразиться с этим парнем, а не добить его. Я что ли похож на падальщика?

— Твое благородство тебя погубит, — невесело пробормотала я в ответ, сложив руки на груди. — Чего тебе так в душу запал этот парень? Тебе меня мало что ли?

Вопрос, конечно, риторичный, да и выражение лица арранкара подчеркивало, что он не собирался сравнивать мелкую чихуахуа с благородной гончей. В такие моменты я искренне злилась своей внешности и природы в целом. Невысокую девушку, какой бы она в действительности опасной ни являлась, всерьез воспринимать окажется трудно. Особенно в сравнении с полчищем мужиков с катанами. Уноханы-сан на вас не хватает…

— Даже если б ты и была достаточно сильной, чтобы заинтересовать меня, ты никогда не будешь моим противником. Все знают, что ты под защитой Айзена.

— О-о, так смотри, мы нашли для тебя сразу самого сильного оппонента, — не без саркастичной колкости протянула я, состроив гримасу, — раз твоя душа требует лишь битв с могучими мужиками, то, вперед, подсказать, где находятся покои Айзена?

Не постеснявшись приглашающим жестом указать в коридор, я выразительно приподняла брови, как бы подчеркивая вопрос: «ну и что ты на это скажешь, а?». Язвительность определенно не пришлась Гриммджоу по душе, потому что он понимал, что как бы его пацанское сердце не жаждало сражений, нападение на Айзена могло поставить точку в его карьере. В жизни. Такую надгробную каменную плиту, you know.

Скривившись, арранкар раздраженно шикнул.

— Не фыркай мне тут, я серьезно. Оставь этого пацана, сюда прибудут более сильные противники, и вот с ними можешь резвиться, сколько хочешь.

— И откуда такая уверенность?

— Будущее видела.

— Ага, еще скажи, что из другого мира прибыла.

— Это ожидаемо, дурака кусок, банальная логика. Куросаки временный шинигами, а Иноуэ Орихиме обладает опасной силой. Скорее всего, Готей попытается напасть на Айзена раньше, чем мы соберемся выходить в Каракуру. Чтобы задержать здесь. Так что не вздумай соваться к Куросаки и благородствовать, и не смей идти за Орихиме, чтобы она там залатала парня. Понял?

— Та женщина… хм-м…

Это «хм», похоже, возымело совершенно иной эффект моим словам. В любом случае Гриммджоу бы додумался наведаться к девушке, чтобы она залечила раны Ичиго.

— Обещай, что не будешь творить хрень в духе благородного пацана. Иначе я пойду прямо сейчас к Улькиорре и скажу, чтобы он лучше присматривал за Орихиме. Я не шучу.

Что меня пугало сильнее, так это осознанность во взгляде Гриммджоу, подчеркивающая глубокий мыслительный процесс. С тем же успехом тот же Иккаку даже не пытался скрывать, что замышлял какую-то глупость, пытаясь прикинуть, как обойти выставленные условия запрета.

Боже. Меня хватило лишь на растерянный взгляд и недоумение.

— Гриммджоу…

— Да чего ты прикопалась, сучка, я все понял. Надоела. Голова от тебя болит уже.

— Ты само очарование.

— Давай, не раздражай меня больше, — проходя мимо, парень уронил ладонь мне на голову и растрепал волосы. Почувствуй себя, называется, в шкуре жертвы вульгарного старшего брата. — Не сдохни там.

Не сдохнуть…

— Да. Ты тоже.

В моих словах, наверное, никакого толку не было, арранкар так или иначе найдет способ завязать бой с Ичиго. Это не проблема. Проблема в том, что амбиции Гриммджоу фактически сделают временного шинигами сильнее. Тем не менее не моя проблема… по крайней мере сейчас.

Проблему я видела в другом. И ее корни затрагивали мое подсознание, тянулись в глубину души, куда я поспешила направиться, чтобы увидеться с Тобимару.

Оказавшись посреди знакомого плато среди глубоких сумерек, осмотрелась, не обнаружив следов занпакто.

— Хватит упрямиться, выходи. Или мне заставить тебя?

Словно упрямый ребенок, парень показался по ту сторону костра. Из-за теней, что плясали на его лицо, он выглядел еще более мрачным и недовольным. Линии, что тянулись от глаз по щекам, напоминали дорожки от черных слез.

Смотря друг на друга сквозь языки трепещущего костра, было чувство, словно Тобимару отгородился от меня невидимой стеной, не желая идти навстречу. Я прищурилась, и мигом позже огонь, словно от порыва ветра, припал к земле. Пепел поднялся серым вихрем, заставив занпакто отвернуться.

— Почему ты боишься, Тобимару?

Задержав взгляд на костре, который заметно уменьшился в величине, парень не без грусти выдохнул и опустил плечи.

— Потому что тебе предстоит сражаться не на жизнь, а насмерть. Я не хочу, чтобы ты умирала.

— И поэтому ты отказываешься принять меня, пойти навстречу? — риторично уточнила я. — Ты же понимаешь, что мне хватит сил вытащить тебя полностью из внутреннего мира. Всю твою сущность.

Не поднимая взгляд, занпакто покачал головой в знак согласия и тихо добавил:

— Но если я не скажу свое полное имя, от этого никакого толка не будет.

— Значит, я пойду в бой без тебя, лишь с силой шикая и кидо. Да остатками накопленной реацу.

Резко подняв взгляд и выпрямившись, Тобимару выражал собой сплошь возмущение, однако не злость двигала им, а страх. Это даже странно, что занпакто именно боялся показать себя миру. Обычно духовные клинки упрямились, считали своих хозяев недостаточно сильными или достойными, однако, глядя на Тобимару, возникало чувство, словно он собственными руками готовился толкнуть меня в пропасть.

— Ты все еще считаешь меня недостойной?

— Нет, не в этом дело. Ты достойна этой силы, но… Она может убить тебя. Она опасна, она… она твоя суть. Я боюсь, что твоя суть не оставит от тебя настоящей ни следа.

— Это звучит глупо, не находишь? — снисходительно улыбнувшись, я обошла медленной поступью костер, остановившись подле парня. Протянув к нему руки и аккуратно обхватив за лицо, произнесла: — Ты прекрасный занпакто, Тобимару, ты лучшее, что со мной случалось в этой жизни. Без преувеличения. Скажи честно, чего ты боишься на самом деле?

— Хина…

— Ты ведь боишься не того, что я погублю себя или помру в бою, — усмехнувшись, подметила я. — Да, ты переживаешь за меня, но ты ведь — это я. Мы можем беспокоиться о других, любить других, но на первом месте всегда будет стоять наше собственное я. Ты боишься, что я погублю тебя. Верно?

Болезненно прикрыв глаза и обхватив меня за запястья, парень застыл и не двигался несколько секунд, пытаясь привести мысли в порядок. Его темные, словно смоль, пальцы, контрастировали с моей кожей. Когти опасно ложились на мои вены. Возможно, ему немного стыдно, но я прекрасно понимала его жажду к жизни, к существованию. К независимости от чужих желаний и повелений. Каким бы послушным и преданным пес ни был, он тоже хочет жить… Все, у чего есть воля и личность, разум, желает жить.

— Если бы я боялся только этого, то давно бы перестал отзываться на твои призывы, — прошептал Тобимару, подняв на меня кристально чистый от эмоций взгляд. — Сила… наша сила. Ты ведь читала много книг, верно? Способности каждого клинка и шинигами уникальны, однако все они в какой-то степени связаны. Как связан поток рейши, духовной энергии. Кто-то преображает рейши во что-то новое, кто-то использует духовную энергию для управления природными явлениями и стихиями…

— А кто-то может нести волю самой природы этого мира, — заключила я. — Да, я знаю.

— Ты уже поняла мои силы, на какие призывы я откликаюсь, как преображается моя энергия. Откуда она берется. Лед, вода, огонь… мой огонь, откуда он берется? Может ли это быть не простое пламя, а позаимствованное?.. Ведь ты знаешь, на какие команды откликается моя сила.

Высвободив руки и чуть отстранившись, я ощутила нервное напряжение.

— Есть идеи, почему так произошло? — уточнила я. — Я имею в виду… Ты уверен? Почему ты не можешь быть простым огненным занпакто?

— Потому что я не создаю огонь, я и есть огонь. Когда я только очнулся… проснулся здесь, я выглядел иначе, и лишь из-за твоей души принял форму, которая тебе ближе всего. Мы с тобой много рассуждали на тему занпакто и хозяев, и, учитывая то, что рассказал Айзен… о том, как ты появилась в этом мире… может ли быть так, что меня, как силу, тоже затащила откуда-то его воля? Или я тоже являюсь частью его воли?

— Эм…

Что ж, такого философского поворота рассуждений я не ожидала услышать. Эта мысль меня заметно обеспокоила.

— Ну вряд ли, — растерянно протянула я, окинув парня недоверчивым взглядом. — По сути твои силы очень близки к способностям настоящей Хинамори. И они просто претерпели некоторые изменения… визуальные. Сам посуди. В каком месте на тебя мог наложиться отпечаток души Айзена? Ты же… ты же… прости, но ты такой же дурачок, как я.

— Дур… что дурачок-то сразу? — недовольно скривился Тобимару.

— Да потому что духовный меч рождается от шинигами, и никак иначе. Ты не можешь быть слиянием двух душ.

— Но ты-то стала слиянием двух душ, — нервно подметил парень. — Хогиоку вытянул тебя из какого-то другого мира, ты не можешь быть просто отпечатком личности, ты должна быть духовной энергией, которая подавила сущность настоящей Хинамори. И ты не шинигами. Хинамори была. Тогда как я появился? Я… я же сжег тело Тобиуме и… что я вообще такое? Если тебя затащило из другого мира, то почему меня, как силу, тоже не могло? И эта сила сплелась с твоей энергией, твоей личностью… я… я не знаю, Хина.

— Знаешь, Тобимару… это не играет никакого значения.

— Что? — аж отпрянул занпакто. — Что значит?..

— То и значит, — пришлось прервать его. — Я, блин, какой-то дух-личность-сознание из параллельного мира, ты сила… тоже черт пойми откуда взявшаяся. И что с того? Да пусть тебя действительно занесло с небес или ада, как ты боишься, какая разница? Используешь ты призыв простого огня или адского пламени. Я не думаю, что ты особенный, уж прости. Ты подавил свою прежнюю форму Тобиуме и переродился, как Тобимару. Ты огненный клинок, потому что… моя духовная сила досталась мне от Хинамори. А то, какую форму она обрела, это уже зависело от меня. Понимаешь?

Подойдя к занпакто и ласково обхватив его за плечи, я ободряюще улыбнулась, заглянув ему в глаза.

— Ты никакой не монстр и не порождение ада, как ты боишься. Ты отражение моей души, — с этими словами мои губы дрогнули, отчего улыбка уже стала грустной. Как и взгляд. С нервной усмешкой я добавила: — А даже если и так, всегда помни, кто твой первоисточник. И не бойся…

— Не бояться… — вздохнул Тобимару, обняв меня в ответ, заключив в теплых уютных объятиях. — Как ты и сказала, я отражение твоей души, и если я действительно отражение только твоей души, то… Это, видимо, тебя надо бояться. Как минимум я боюсь… раз себя боюсь.

— Пф, — усмехнулась я рассуждениям парня. — М-да… запаниковать на ровном месте. Определенно, ты точно мой занпакто… но даже если мы с тобой в буквальном смысле адская смесь, это принадлежит нам. И никому больше.

— И ты уже решила, как будешь использовать эту силу.

Я только кивнула. Отстранившись от парня и почувствовав, как спокойствие разлилось по телу, помогая собраться с духом, я прикоснулась к ошейнику, сидящему на шее Тобимару.

— Пора бы его снять. И выпустить тебя на волю, — сцепившись уверенным взглядом с собеседником, я спросила: — Ты готов назвать мне свое полное имя?

Пусть и с легким оттенком беспокойства, занпакто утвердительно кивнул.

— Не бойся того, кто мы есть. Не бойся нашей сути. Мы перемелем все в прах… все и всех, кто встанет у нас на пути.

Волнительно. Сколько бы ни пыталась успокоиться, не получилось утопить переживания в омуте холодного спокойствия. Нервозность, скорее, охватывала тело, а не голову. Стоило только приложить ладонь к груди, как о нее в диком ритме билось сердце.

Бой уже начался. Финальный этюд вступил в действие.

Говорят, усидеть на двух стульях невозможно. Видимо, правильно говорят. Хоть с одного я соскользнула добровольно, усевшись на другом, взгляд все равно метался к третьему, на который я поначалу и возлагала надежды. Не стул, скорее, а конструкция из говна и палок, которую я обозначила как «вариант на крайний случай». Возможно, не придется на него более обращать внимание. Это… тревожило. Тревожило, что я только за последний месяц начала понимать мотивы Айзена, к чему он стремился на самом деле. Если раньше мне был интересен этот человек, лишь как фигура, образ, то теперь я, похоже, искренне стала проникаться его мыслями.

Уничтожение фундамента, на котором было выстроено Общество душ, его законов, если так подумать, в моих интересах. В интересах души, прибывшей из другого мира, в интересах создания, которое пряталось за оболочкой шинигами. Сражайся я за Айзена или за Готей, истинная власть Общества душ не потерпит моего существования. Даже если бы я хотела помочь, даже если бы работала в рамках системы. Не знаю… Наверное, повезло, что о моем происхождении первым узнал Айзен. По очевидной причине.

Но вот что насчет Урахары Кискэ?.. За последний месяц мои планы резко поменялись.

Главный зал лежал в спокойствии, которое перебивалось пульсацией реацу, сотрясающей воздух по всему Лас Ночес. Бои продолжались и… будь ты проклят, Гриммджоу, со своими дальновидными планами помериться чл… силой с Куросаки Ичиго. Едва закончила разговор с Тобимару во внутреннем мире и решила прощупать окружение, чтобы понять расстановку сил, как… все равно что с гуся вода. Как с ослом разговаривать. Так что финал оказался ожидаем.

Я знаю, что ты выживешь, что ты выжил… Но учитывая, как я планирую, как уже поспособствовала дальнейшим развитиям событий, один черт пойми, что нас ожидать будет.

Вот об одном я, конечно, позабыла, когда пребыла к точке отправления. Главный зал по обычаю лежал в полумраке, и только фигуры в белых одеяниях четко выделялись на его фоне. Застыв при входе, я долгую секунду пыталась понять, что за сметь эмоций меня одолела при виде Айзена, который, экстремально близко склонившись к Орихиме, что-то шептал ей.

Хм… желание сломать его длинные красивые пальцы, которыми он придерживал девушку за подбородок? Да. Наверное. Пожалуй.

Блять, серьезно?! Ревновать? К такому?

Ну… Да. И что?

Заметил ли мужчина мое появление, или же быстрее почувствовал исходящие от меня волны недовольства, оставалось гадать. Но когда он перевел на меня взгляд, то как-то и не спешил отстраняться от Орихиме, замершей испуганным тушканчиком. Знал же, что это злит меня.

— Развлекаетесь?

На звук моего голоса отреагировала только девушка, вздрогнув так, словно ее холодной водой окатили. Даже несмотря на то, что Айзен, пусть и демонстративно неспеша, отстранился от нее, она предпочла сделать шаг в сторону. Обернулась, одарив меня взглядом, в котором кипело негодование и страх.

Странно видеть такие эмоции в свой адрес. Боялась, что я ей глаза что ли выцарапаю? Бедняга… Все тебя лапают, кому не лень. И все же я предпочла обойтись банальным безразличием к Орихиме, возможно, это ее чуть успокоит.

— Мы всего лишь беседовали, — снисходительно отозвался Айзен, подойдя ко мне и накрыв щеку ладонь. — Неужели ты ревнуешь?

— Да.

Скорее, да, чем нет. Я не чувствовала угрозу со стороны Орихиме, но вот наблюдать, как мужчина столь обходительно «беседовал» с ней, оказалось неприятно. Мне бы не думать о таких мелочах, но… вот же гадство.

— Мы выдвигаемся? — не услышав комментариев, я предпочла сменить тему.

— Верно. Только ты остаешься здесь, Хинамори.

Опешив от столь внезапного вердикта, я аж отпрянула, всем своим видом демонстрируя немой вопрос. Айзен не изменился в лице, явно ожидал подобной реакции, а вот меня его спокойный вид вкупе с неожиданным вердиктом заставил аж потерять дар речи.

— … А-а? — не найдя слов, я развела руками. В очередь выстраивался лишь ряд нецензурной брани, так что, дабы не выглядеть совсем отбитой, мне осталось… хотя, знаете, в жопу. — Прости, какого хера?!

На мой дар красноречия мужчина только устало вздохнул.

— Прежде чем начнешь кричать, выслушай. Хорошо?

Демонстрировать капризного ребенка на фоне непоколебимого спокойствия Айзена было бы глупо и некрасиво. Сердце защемило от возмущения, я ведь так долго настраивала себя на этот момент, и все ради того, чтобы… чтобы меня кинули что ли?!

Так, успокойся. Пусть выскажет свою версию, а потом… блять.

Скривив в раздражении лицо, я прикусила язык и качнула головой. Послушаем.

— Я ценю твое рвение, Хинамори, однако в твоем присутствии нет необходимости. Я не планирую оставлять тебя здесь насовсем, лишь до того момента, как с врагом будет покончено.

— Полагаешь, у меня недостаточно сил, чтобы всерьез сражаться с шинигами? — я постаралась ухватиться за логичную мысль, хотя не приправить вопрос сарказмом стоило немалых сил.

— Речь не про силу или способности. На мой взгляд, ты не менее талантлива, чем Гин и Канамэ. Но вопрос в другом. Сможешь ты убить кого-то из своих бывших товарищей? Если потребуется, пронзишь ли ты без раздумий сердце Хицугаи Тоширо или Мацумото Рангику?

Пронзить… смогу. Но…

Опустив взгляд и представив, как мой вакидзаси вспарывает Тоширо, я сразу позабыла о злости и напряглась, крепко сжав челюсти. Если отключить эмоции, я смогу это сделать, но потом… а вот потом что со мной будет, когда я осознаю тяжесть своего деяния, как собственными руками отняла жизнь небезразличного мне человека… Господи.

— Будь моя воля, я бы не хотел сражаться с капитанами и лейтенантами, но они защищают Общество душ, защищают то, что, по их мнению, является Королем душ. Держатся за закон, который день за днем губит их товарищей. Меня не связывает ничего личного ни с одним из шинигами, сражающимся за Общество душ. В отличие от тебя.

Последние слова пришлись по сердцу болезненным ударом. Все равно что услышать в свой адрес «ты слаба».

— Думаешь… я не смогу помочь тебе в этом сражении?

— Наше сражение — это не только битва при Каракуре, и пусть мои слова прозвучат жестоко, но я считаю, что ты не сможешь убить в себе жалость. Не сможешь принести эту жертву ради создания нового мира.

— Тогда какого, прости, черта, я тут делаю? — в раздражении зажмурившись и отстранившись, я не без обиды посмотрела на Айзена. — То я ценная фигура, то теперь бесполезная шестерка…

— Я не считаю тебя бесполезной, Хинамори. Ты меня неверно поняла. Считай это моим милосердием по отношению к тебе.

Об упоминании милосердия мне стало худо. Потому что милосердие проявляли и к животным, усыпляя их перед убийством. У меня чуть рука не дрогнула схватиться за рукоять меча, но чем дольше я смотрела в глаза Айзена, тем сильнее запутывалась. Его взгляд улыбался, отражал то, что в какой-то извращенной степени можно назвать заботой.

— Убить шинигами не так просто, даже оторвав от них кусок плоти или пронзив сердце. Уж тем более старших офицеров. Однако, даже если я проявлю к ним милость, они не оценят ее, и будут подниматься с колен вновь и вновь, поэтому мне придется их уничтожить. Нужно быть готовым вступить в бой с намерением убивать. Тебя же этому пыталась обучить Унохана Рецу, не так ли?

Потупив пристыженный взгляд, я промолчала. Единственное, чему я научилась за месяц, проведенный с капитаном четвертого отряда, это бояться эту женщину.

— Я не хочу быть жестоким к тебе, Хинамори, — подойдя с этими словами, мужчина приобнял меня за плечи, вынудив понуро опустить голову и уткнуться ему лбом в грудь. — Считай это моей благодарностью за то, что ты пошла мне навстречу. Однако… я все же оставлю выбор за тобой. Ты сможешь открыть гарганту в любой момент и переместиться в Каракуру, точнее, ее замену. Но тогда будь готова к тому, что этот мир не будет к тебе столь милосердным. Не важно, кто из шинигами выживет, а кто погибнет; если ты сделаешь свой выбор, у тебя останусь только я.

Погладив меня по голове, словно послушного щенка, Айзен отстранился и направился к лестнице, ведущей к разрыву миров, а я чуть не рухнула вперед лицом от накатившей слабости. Часы, проведенные в попытке настроить себя на битву, обратились прахом от пары удачно брошенных слов.

Даже несмотря на то, что Айзен запечатал пути отступления для капитанов, что оказались в Уэко Мундо, я могла пройти отсюда намеченной дорогой.

Почему он нарушил во мне уверенность? Поколебал решимость? Специально?.. Да. Специально. Потому что, видимо, во мне недостаточно уверенности, чтобы с гордо поднятой головой и холодным сердцем идти рядом с мужчиной. Он оставил мне возможность идти позади него… Милосердие, что он проявил ко мне. К себе. Потому что, если я не смогу уничтожить его врагов, ему придется убить меня, искоренить, как свою слабость? Так что ли?

Пусть я и сказала тебе остерегаться Урахары Кискэ, этого будет недостаточно. Уж поверь, недостаточно. Куросаки Ичиго настигнет тебя судьбоносным роком, и если ты не избавишься от него до того, как отправиться в Общество душ, уповав на свое всемогущество… Ну, тогда тебе крышка. Мне крышка.

Как ни странно, Айзен, твое милосердие действительно пощадило бы меня, позволив оставаться безучастным зрителем. Но без меня, без напоминаний, ты рисковал свернуть с правильного пути. Главный герой все еще жив, а змея продолжала сидеть под боком…

Ты прав, я в любом случае не смогу убить дорогих мне людей, тех, к кому я все еще что-то чувствовала. Но ты сам сказал, что не обязательно отправлять их на тот свет. Как только они перестанут быть помехой, карты сойдутся. Может, они не выживут… а, возможно, смогут. Кто знает?

Как только ты взойдешь на небеса, это будет не важно. Ты заложишь фундамент нового мира и сотрешь старые устои в прах, и я хочу быть той, кто будет стоять рядом, а не отсиживаться в стороне.

Куросаки Ичиго для меня никто, и в момент, когда он потеряет надежду, я помогу сделать правильный выбор… не оставить своего врага с пустым взглядом сидеть на обочине. Если проявишь к нему милость, он не оценит столь великодушный жест, и будут подниматься с колен вновь и вновь. Поэтому мне придется его уничтожить.

Нужно быть готовым вступить в бой с намерением убивать. Так ты сказал, Айзен. Так говорила и Унохана-сан. Если мы хотим победить, я не вижу причин не следовать такому заключению…