Все знания и силы

Часть 10

После ужина Гермиона помогла Гарри с умыванием, а потом, не особо задумываясь, и с переодеванием. Лишь услышав покашливание папы, сообразила, что сделала, но мальчик в силу доверия уже не смущался, девочка же сама сразу не сообразила, поэтому смущаться уже было поздно. Мистер Грейнджер, встретив непонимающий взгляд дочери, ушел в коридор, чтобы отсмеяться, очень уж неординарной была эта ситуация — ведь он ждал, что Миона позовет взрослых, чтобы переодеть мальчика, а она и сама справилась.

Уложив Гарри в постель, девочка уже хотела пожелать ему сладких снов, когда будто что-то толкнуло ее. Улыбнувшись, Гермиона села рядом с мальчиком и принялась рассказывать сказку, поглаживая по голове, отчего Гарри закрыл глаза и просто наслаждался происходящим. Ему никто никогда не рассказывал сказок, по крайней мере, мальчик этого не помнил, поэтому он слушал сейчас девочку, закрыв глаза и затаив дыхание. А мистер Грейнджер, встав так, чтобы дети его не видели, смотрел на эту сцену, просто поражаясь дочери — сколько тепла, ласки, отголосков нежности было в ее голосе и жестах. Когда Гарри уснул, девочка двинулась в свою комнату, по дороге увидев папу.

— Воспитывать будешь? — тяжело вздохнула она, спокойно посмотрев на отца.

— Да чего уж воспитывать, — улыбнулся он, обняв свою маленькую принцессу. — Ты свои планы озвучила, так что все в порядке.

— Ну хоть что-то хорошо, — кивнула она и ушла в ванную комнату, чтобы принять душ перед сном, по привычке смывая с себя больничные запахи. Правда, еще предстояло поучиться: ее ждали две книги заклинаний и одна по диагностике.

Утром девочка проснулась достаточно рано, умылась, проверила сладко спящего Гарри, и выйдя на завтрак, удивленно подняла бровь, увидев папу, готового к выезду.

— Дурслями заняться надо, — пояснил мистер Грейнджер, допивая кофе.

— Тогда закинь меня в больницу перед ними, а после заберешь, — попросила Гермиона.

— А зачем тебе? — поинтересовалась Эмма. — Твой основной пациент тут, а о Марии, насколько я понимаю, есть кому позаботиться.

— Понимаешь, мама, — улыбнулась девочка, ставя рекорд по скоростному запихиванию в себя завтрака. — Tu deviens responsable pour toujours de ce que tu as apprivoisé[19].

— Да, доченька, ты права, — ответила ей миссис Грейнджер, прижав к себе жующего ребенка, отчего Гермиона чуть не подавилась.

— Дожевывай и поехали, — заторопился папа, посмотрев на часы. — Пока эти не самые хорошие люди куда-то не уехали.

— Мамочка, ты Гарри не пугай, когда проснется, просто скажи, что я скоро буду, хорошо? — забывшись, проинструктировала девочка маму.

— Хорошо, Миона, беги давай, — улыбнулась Эмма и протянула девочке стетоскоп. — Трубку мою возьми.

— Спасибо, мамулечка! — взвизгнула Гермиона, уносясь за папой.

Мистер Грейнджер остановился возле больницы, давая возможность дочери выскочить, и отправился к Дурслям. Он не ожидал каких-то проблем от этих людей, которым навязали мальчика, им совершенно не нужного. Его прогнозы полностью оправдались — миссис Дурсль так обрадовалась, что поехала с ним к чиновникам, чтобы быстро оформить все документы.

Ознакомившись с бумагами, в том числе и медицинскими, чиновники подписали их очень быстро, потому что желающих взять под опеку хронически больного ребенка всегда было мало, а вот отказаться от опеки… Поэтому к больнице доктор Грейнджер ехал, уже будучи опекуном мальчика, что позволило дооформить документы по госпитализации и выписке для лечения на дому.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор грустил. Несмотря на то, что Северус, похоже, сумел что-то вбить в эту Избранную, она еще была далека от идеала, а сам Дамблдор приближаться к девочке опасался — бубенцы было жалко, и верхние тоже. Очень хотелось на ком-то отыграться, но было просто не на ком. Хагрид сам на ком угодно отыграется, Филч — вон, со стены глазами лупает, Снейпа трогать нельзя, а остальных вроде бы и не за что. Попытка найти такого же Филча успехом не увенчалась, поэтому Альбус пытался заманить на эту должность Люпина, но тот почему-то не заманивался.

Лайза Турпин почувствовала ослабление давления и стала более доброжелательной ко всем, кроме Уизли. Уизли это чувствовали и на глаза старались не попадаться, из-за чего иногда становилось скучно. Профессор Снейп очень просил не трогать его факультет, поэтому Лайза отвечала на их поклоны неуклюжим реверансом, как она себе это представляла, не стараясь разбить ничье лицо о стену. Из-за чего она ходила отрываться в Запретный лес. Не вглубь, а на опушку. Волки ее уже боялись, пауки тоже предпочитали наблюдать издали, а вот кентавры были самыми необучаемыми, давая возможность девочке сбросить напряжение, а целителям племени — богатую практику вытаскивания стрел из неожиданных мест.

Министерству магии тоже было скучно, поэтому они заваливали Дамблдора циркулярами и срочными требованиями отчетов, под страхом «страшных последствий». В страшные последствия Альбус не верил, пытаясь обнаружить, куда делся Том, но тот все не находился, как будто покинул этот мир навсегда. Тогда Дамблдор решил поискать крестражи Тома, чтобы хоть на них приманить дух того, кто был так важен для дрессировки Героини Магической Британии.

Героиня Магической Британии каталась на Пушке, которому тоже было скучно. Но с девочкой щенку скучно не было.

Гермиона влетела в ординаторскую, чтобы быстро переодеться и проведать пациентку. Коллеги, попивавшие кофе, на это уже не обратили внимания, привыкли, значит. Когда девочка уже готова была выйти из комнаты, к ней подошел еще один доктор с просьбой посмотреть его пациента, у которого были очень часты переломы, хотя родители клялись, что пальцем его не трогали. Доктор, которого звали Алекс (он попросил юную коллегу обращаться к нему по имени), хотел узнать мнение девочки.

— Сначала я проведаю свою пациентку, потом пойдем к вашему, согласны? — поинтересовалась Гермиона.

— Конечно, — улыбнулся доктор Алекс, понявший, что девочка не просто так сорвалась в больницу в папин законный выходной.

— Ну как ты тут, солнышко? — обратилась девочка к Марии, входя в палату и обработав руки антисептиком.

— Хорошо, даже очень, — заулыбалась девочка-пациентка. — Доктор говорит, что через неделю можно будет заниматься.

— Раз доктор говорит, — тепло произнесла Гермиона. — Значит, будем заниматься.

Пока девочки разговаривали, доктор Алекс смотрел на них. Он видел, как пациентка смотрит на дочку шефа, как та с ней разговаривает, и учился сам. Потому что даже у ребенка учиться имеет смысл, если это приведет к правильным результатам. А у этого ребенка имело смысл учиться, вон как на нее пациентка смотрит… На него так никто не смотрел.

Распрощавшись с девочкой, Гермиона пошла за доктором Алексом. Что с мальчиком, она увидела сразу, очень уж специфические признаки были налицо. Дочка заведующего вздохнула и осуждающе посмотрела на Алекса, которому почему-то стало стыдно, как будто он ее в чем-то обманул.

— Проверяете, да? — спросила Гермиона, поздоровавшись с мальчиком и очень ласково улыбнувшись ему. — Ну смотрите: грудь бочкообразная, трудности с дыханием, ломкие кости, склеры… — она повернула голову мальчика. — Склеры голубоватые, значит что?

— Что? — удивился доктор, не обративший внимания на цвет глаз мальчика.

— Значит, у нас osteogenesis imperfecta[20], и надо делать генетический анализ, чтобы определить тип, — девочка повернулась к мальчику. — Тебе дышать трудно?

— Вот, — произнесла она, увидев осторожный кивок. — В полусидячее положение переведите и будет проще, а вот с костями… Тип надо определить.

— Спасибо, коллега, — абсолютно серьезно произнес Алекс. Гермиона сходу поставила диагноз и объяснила, что делать дальше, а он-то грешил на родителей и болевой синдром. У этой девочки точно было чему поучиться.

Пока Гермиона переодевалась обратно в «уличную» одежду, Алекс рассказывал Марку, какое чудо его дочь, что мистеру Грейнджеру, несомненно, нравилось. Коллега рассказал и о том, как девочка обращается с пациентами, и о том, как сходу определила патологию, заметив то, что не заметил он сам…

— Она у тебя педиатр от Бога, — сказал коллега.

— Да, она такая, — улыбнулся Марк Грейнджер и кивнул девочке. — Ну что, домой?

— Домой, — улыбнулась девочка в ответ.

И автомобиль отъехал от больницы, отправляясь домой, а Гермиона рассказывала папе про Марию — какая девочка солнечная и как быстро идет на поправку… И была его принцесса сейчас до невозможности похожа на маму.