Всем сестрам по серьгам

17

— Вот! — сказала Мими, протягивая на раскрытой ладошке новенькую десятирублевую монету. — Иду из школы, а она валяется. Я как увидела: «Господи, — думаю, — только бы это был не сон! Только бы не сон!» Теперь мы сможем рассчитаться с долгами?

— Теперь сможем, — расчувствовалась Валя, торопливо шаря по карманам в поисках платка.

— Бабушка, чего ты плачешь? — огорчился Сашенька.

— Это она от счастья, — пояснила Алена. — Шутка ли, такие деньги привалили.

— А кто делает деньги?

— Люди.

— Хорошо им. Наделают себе денег, накупят всего…

— Так не бывает. Все деньги находятся под контролем государства.

— А что такое государство?

— Ну как тебе сказать… — задумалась Алена.

— Царство, что ли, наше?

— Ах ты, мой проказник! — засмеялась Валя. — Мими, веди его мыть руки. Сейчас будем кушать. Я сегодня редиску молоденькую купила. Ты знаешь, что такое редиска?

— Конечно! Это маленькая морковка, — снисходительно пояснил Сашенька.

За ужином Валя молчала, о чем-то сосредоточенно думала, машинально ковыряя вилкой содержимое своей тарелки.

— А я сегодня стихотворение сочинила, — гордо сообщила Мими. — Хотите, прочитаю?

— Конечно, хотим! — обрадовалась Алена. — Читай!

вдохновенно продекламировала Мими и скромно потупила глаза в ожидании похвал.

— Умница! — оправдала ее надежды Алена. — Очень хорошее стихотворение. Рифма есть и настроение, а это уже половина успеха.

— А тебе, бабушка, понравилось?

— Да-да, конечно, — отрешенно покивала Валя.

— Но ты даже не слушала! — обиделась Мими. — Сидишь как чужая.

— Да! — решительно сказала Валя, как будто подводя итог своим долгим внутренним размышлениям. — Другого выхода у нас нет! Придется нам, ребята, продать половину участка в Ухтомской. Иначе не выбраться. А, Ален? Как ты считаешь? — повернулась она к дочери.

— Я уж давно об этом думаю, — призналась та. — Боялась только тебе говорить. А может, лучше тогда уж гараж с машиной?

— Машина наша никому не нужна, — отмахнулась Валя. — Я сама удивляюсь, как она до сих пор бегает. А без гаража ее где держать? За месяц заржавеет. Да и погреб у нас там. А самое главное, как без машины до Ухтомской добираться? На автобусе, метро, электричке и там пешком? С детьми, продуктами, урожаем? Да Фиса с Фунтиком. При таких мучениях никакой дачи не захочешь. Так что, как ни крути, а придется расстаться с половиной усадьбы. Хочешь ты этого или не хочешь…

Они горестно помолчали, не глядя друг на друга.

— Жалко, конечно, последнее у детей отнимать, а что делать? — первой заговорила Валя. — Зато погасим кредит в банке, сделаем ремонт, холодильник с телевизором поменяем, купим стиральную машину, приданое малышу справим, а остальное на книжку.

— Ну ты, мам, губы раскатала! — засмеялась Алена.

— А что? Сейчас, по весне, на землю самые цены. А мы-то сразу за Кольцевой! Каждая сотка на вес золота. Тут главное — не продешевить и на мошенников не напороться. Алешку надо соседского попросить, чтоб помог. Он хоть и студент еще, а парень толковый.

— Ой, мам, а как землю жалко! Все деревца наши, кустики!

— Не говори, дочка, и не рви ты мне сердце. Ведь каждый комочек в руках перетерла!

— Баба! Смотри, смотри! — закричал Сашенька.

Кошка Фиса, встав на задние лапы («На цырлы», — говорила Валя), и вытянувшись в струну, шарила по столу в безумной надежде наткнуться на что-нибудь вкусненькое. При этом она, как обычно, зажмурилась, видимо, полагая, что ежели не видит сама, то и ее дерзкие манипуляции остаются незамеченными. На сей раз Фисе повезло — в почти нетронутой Валиной тарелке она наткнулась на лакомый кусочек — сосиску и, подцепив ее острым когтем, ловко скинула на пол.

— Ах ты, проказница! Я вот тебе сейчас! — шуганула ее Валя.

Кошка Фиса с зажатой в зубах сосиской прыснула из кухни. Фунтик с отчаянным лаем метнулся следом. Сашенька радостно захохотал, а дверной звонок зашелся заливистой трелью.

— Господи! — сказала Валя. — Содом и Гоморра! Сумасшедший дом! Иди, Мими, посмотри, кто там.

Мими послушно отправилась в прихожую и через пару минут вернулась, ведя за собой незнакомую женщину.

— Добрый вечер! Меня зовут Надежда Никитична, — представилась та. — Я к вам по делу.

— Здравствуйте! — хором ответили хозяева и, переглянувшись, засмеялись.

— Поужинайте с нами, — пригласила Алена и потянула Сашеньку к себе на колени. — Иди на ручки, а тетя сядет на твое место.

— С удовольствием! — приняла приглашение гостья, окидывая Алену цепким взглядом.

— Мими, неси, детка, чистую тарелку и приборы, — распорядилась Валя.

— И салфетку, — напомнил Сашенька. — А то некоторые люди облизывают за столом пальцы. Ты не облизываешь?

— Иногда облизываю, — честно призналась Надежда Никитична.

— Это некрасиво, — укорил Сашенька. — Ты, что ли, хочешь завести глистов?

— А руки вы помыли? — поинтересовалась Мими.

— Нет, — устыдилась Надежда Никитична. — Я ведь не знала, что буду ужинать.

— Пойдемте, я вас провожу, — строго сказала Мими. — Когда приходишь с улицы, первым делом следует мыть руки.

— Да уймитесь вы уже, воспитатели! Дайте человеку поесть спокойно. — Валя поставила перед гостьей тарелку с макаронами, положила сбоку сосиски, придвинула поближе плошку с салатом. — У вас ткань с собой? Что вы собираетесь шить?

— Шить я ничего не собираюсь, — ответила странная посетительница. — Я мама Андрея. — И опять внимательно посмотрела на Алену.

Та застыла, ни жива ни мертва, крепко прижимая к себе Сашеньку, и мучительно покраснела.

— Какого Андрея? — спросила Валя, уже понимая, о ком идет речь.

— Андрея Шестакова, — охотно пояснила Надежда Никитична, ловко расправляясь с содержимым тарелки. — Отца нашего с вами будущего внука.

В воздухе повисла тишина. Кошка Фиса, вернувшись на кухню, села рядом с нежданной гостьей и уставилась на нее немигающим взглядом. А поскольку та не реагировала на немой призыв, деликатно тронула ее лапой, мол, имей совесть, поделись сосиской, здесь, кроме тебя, есть еще по меньшей мере два желающих.

Гостья оказалась человеком нежадным, поделилась сосиской и с Фисой, и с Фунтиком, скромно ожидающим своей доли, по-братски разломив ее пополам.

— Мой сын узнал про ваше несчастье, — сказала Надежда Никитична. — И хочет вам помочь.

— А как он узнал? — еще пуще зарделась Алена.

— Ему Кеша сказал, ваш заведующий. Викентий Палыч, — на всякий случай уточнила она, чтобы не оставалось никаких сомнений в источнике полученной информации, поскольку Алена так и сидела, широко распахнув глаза, и даже рот чуть-чуть приоткрыла от изумления. Ну кукла куклой!

— Давайте в комнату пройдем и там поговорим, — вмешалась Валя. — А Мими пока помоет посуду и накроет стол к чаю. А Сашенька ей поможет, правда, милый?

— Правда, — подтвердил Сашенька, сползая с Алениных коленей.

— Вот и отлично! — одобрила Надежда Никитична. — А я вам как раз торт большой принесла. Он в прихожей остался.

— Боюсь, что там остались одни только воспоминания, — кивнула Алена на сладкую парочку — Фису с Фунтиком — и поспешила в прихожую.

Мими с Сашенькой ринулись следом. Но опасения оказались напрасными — торт, большой, снежно-белый, украшенный поверху блестящими сочными вишнями, остался в неприкосновенности и был торжественно воздвигнут на середину стола.

— Ведь это такая компания — ничего без присмотра оставить нельзя, — посетовала Валя. — На Новый год целый противень бедрышек куриных запекла и сверху на плите оставила. Так Фиса все их на пол перекидала, а напоследок еще и противень с жиром опрокинула. Мы на этот грохот и прибежали.

— А зато они потом их долго ели, — заступился Сашенька, обнимая Фунтика за лобастую голову.

— Не даешь своих друзей в обиду? — улыбнулась Надежда Никитична.

— Не-а, — подтвердил Сашенька. — Мы дружная семейка!

— Вообще держать животных в доме не очень гигиенично, — заметила гостья, усаживаясь в кресло, которое Валя торопливо очистила для нее от игрушек и одежды. — Кошки везде лазят, по столу ходят. Собака с улицы грязь на лапах приносит…

— Наша Фиса никогда по столу не лазит, — с чувством возразила Мими. — А Фунтику мы после улицы лапы в тазике моем.

— А вы знаете, — вступила Алена, — я недавно прочитала удивительную вещь… — Она заметно волновалась, пальцы дрожали, и можно было только догадываться, какие невообразимые надежды множились сейчас в ее душе. — Оказывается, вероятность возникновения аллергии у детей, которые в первый год жизни тесно общаются как минимум с двумя животными, на семьдесят пять процентов меньше, чему тех, кто был лишен такой возможности. Причем, когда в доме одно животное, ничего не происходит. Странно, правда? Ведь всегда считалось, что ребенка, предрасположенного к аллергии, надо в первую очередь изолировать от животных. А теперь вот пишут, что дети, выросшие рядом с ними, значительно реже страдают от аллергических заболеваний. Появилось даже новое направление в медицине, приверженцы которого утверждают, что окружающая среда стала слишком чистой, а разные вакцинации и антибиотики так ослабили иммунитет, что расчистили дорогу аллергии и астме.

— Я надеюсь, ты не собираешься экспериментировать на собственном ребенке в смысле дестерилизации окружающей его среды? — поинтересовалась Надежда Никитична.

— Нет, ну что вы, — смутилась Алена. — Просто эта информация показалась мне любопытной. И думаю, в этом есть некоторый элемент истины. Ведь пишут же, что сельские дети гораздо здоровее городских еще и потому, что дышат деревенской пылью.

— Правда? — удивилась Надежда Никитична. — Впервые слышу. Ты, я вижу, много читаешь?

— Каждую свободную минуту, — подтвердила Валя. — Только вот минут-то этих у нее не больно много. От сна отрывает. А что касается стерильности… Мой дед был страшный чистюля. Овощи, фрукты тер щеткой, ошпаривал кипятком. Руки мыл сто раз на дню. И все время маялся животом. Раза три, наверное, лежал в инфекционном отделении…

— А что ты сейчас читаешь? — вернулась Надежда Никитична к интересующей ее теме.

— Сейчас? Да вот… — Алена обернулась, взяла с журнального столика книгу и протянула ее Надежде Никитичне.

«“Медицинские тесты”, издательство Джона Хопкинса, США», — прочитала та и удивленно подняла на нее глаза:

— Зачем тебе это?

— Здесь самые последние достижения, новейшие методы диагностики — очень интересно. Хотя вообще-то я хочу стать хирургом, — пояснила Алена. — Просто пока нет возможности заняться этим серьезно. Но я своего добьюсь…

Надежда Никитична увидела, как омрачилось Валино лицо, и сочла, что пора переходить к делу, ради которого она и появилась в этом доме.

— Ну что же, — вздохнула она, — как я уже сказала, мой сын узнал про ваше несчастье…

— А про какое именно несчастье узнал ваш сын? — изменившимся голосом спросила Алена, которой вдруг представилось, что Шестаков, услышав о ее беременности, прислал мать с требованием избавиться от ребенка.

— Про аферу с деньгами, устроенную твоей сестрой, — пояснила Надежда Никитична, сразу поняв, чего она так испугалась. — Он уполномочил меня передать вам деньги, чтобы вы смогли немедленно погасить кредит и забыть об этой неприятности как о кошмарном сне. — Она потянулась к сумочке. — Вот здесь семьдесят пять тысяч рублей.

Валя и Алена смотрели на нее как завороженные.

— Но нам нужно только пятьдесят тысяч, — первой очнулась Валя.

— Неизвестно, как там дело повернется, а вам предстоят и другие большие расходы.

— Мы не возьмем эти деньги, — сказала Алена. Она побелела как мел, будто ускользающие надежды увлекли за собой все краски жизни. — Я понимаю, он откупается этими деньгами от ребенка. Но пусть не волнуется! Я никогда, ни при каких обстоятельствах…

Голос ее предательски зазвенел и сорвался. В дверях показались перепуганные дети, и Валя, рукой подозвав их к себе, усадила рядом на диване.

— Он откупается, — лишила ее последних иллюзий Надежда Никитична, — зато мы с Николаем Ивановичем не собираемся отказываться от своего счастья. У меня два великовозрастных сына-шалопая, — повернулась она к Вале, — и ни одного внука. Я такая же бабушка, как и вы, и от своей кровиночки ни за что не откажусь. Так что вы, девочки, не пугайтесь. Вместе мы с любой бедой совладаем. А сейчас пойдемте пить чай.

Надежда Никитична решительно поднялась и направилась на кухню. «Дружная семейка» потянулась следом. На кухонном столе, сервированном к чаю, в плетеной хлебной корзинке, свернувшись на белой салфеточке тугим клубком, сладко спала кошка Фиса.