31

Надежда Никитична, задумчиво побарабанив пальцами по столу, махнула рукой и решительно набрала рабочий телефон младшего сына.

— Андрюш, это ты?

— Да вроде я.

— Здравствуй, сынок! Ты завтра свободен?

— Смотря для чего, — осторожно уклонился от ответа Шестаков.

— Отвезешь меня утром в «Детский мир»?

— А что, пришла пора обновить гардеробчик? Впадаешь в детство? Не рановато?

— Пальто надо Аньке купить демисезонное, — не позволила Надежда Никитична сбить себя с заданного курса. — Вчера старое померили — рукава совсем короткие. А в шубке уже жарковато. Мы бы с утречка пораньше…

— Я… сам куплю, — помедлив, сказал Андрей.

— Купи, — охотно согласилась Надежда Никитична. — Знаешь, такое дутенькое, из непромокаемой ткани. А можно курточку купить со штанами, тоже неплохо. И сразу им отвези, чтоб она уже в понедельник в сад надела.

— А больше никому ничего не надо? Сашеньке, Мими?

— Да вроде нет.

— Ладно, там разберемся…

Серым субботним утром Андрей подъехал к «Детскому миру» на Лубянке, заранее раздражаясь от неизбежной душной людской толчеи, хорошо памятной с детских лет. Но огромный магазин оказался на удивление безлюдным, и томимые скукой продавщицы набросились на случайно забредшего в это сонное царство симпатичного мужика, как стая изголодавшихся ворон на подмокшую в луже булку. В итоге к машине ошеломленный Шестаков вернулся, как Дед Мороз, с большими разноцветными пакетами в обеих руках.

Получасом позже, паркуясь во дворе Алениного дома, он заметил стильную темноволосую девицу на высоченных каблуках и даже проводил ее взглядом, неторопливо шествующую небрежной подиумной походкой как раз к нужному ему подъезду. Нагнав, он галантно распахнул перед красоткой дверь, пропуская ее вперед, и усмехнулся, поймав быстрый призывно-оценивающий взгляд. Но только выйдя вместе с ней из лифта и направившись к одной квартире, Шестаков понял, что перед ним Наталья.

Она тоже догадалась, кто этот импозантный попутчик и, скрывая невольное разочарование, бросила:

— Кажется, мы заочно знакомы…

— Похоже на то, — вежливо согласился Андрей, дивясь про себя, как разительно отличаются друг от друга родные сестры.

Алена, открывшая дверь, застыла в немом изумлении, но дети уже бежали навстречу с веселым шумом, пихая друг друга, висли на Шестакове, Фунтик истерически лаял, от избытка чувств приседая на задние лапы, а Фиса как подкошенная рухнула на бок и в изнеможении прикрыла глаза, что, по всей видимости, означало высшую степень неприятия этого бедлама. А может, наоборот, тихую умиротворенность. Поди-ка разбери, что там на уме у этих непостижимых созданий.

Многочисленные пакеты перетащили в гостиную, мгновенно наполнив ее обрывками яркой упаковочной бумаги, счастливыми возгласами, смехом и яростной дележкой подарков.

Наталья, на которую никто не обращал внимания, презрительно поджав губы, села в кресло и закурила тонкую коричневую сигарету, небрежно закинув ногу на ногу. Сапоги она так и не сняла.

— Наташ, ты бы здесь не курила. Все же дети… — упрекнула Алена.

— Ничего, — отмахнулась та. — Пусть привыкают. В России живут, не во Франции.

Андрей бросил на нее хмурый взгляд, но вмешиваться не стал.

Розовое Анькино пальто, все простеганное маленькими, расшитыми бордовыми розочками квадратиками, оказалось велико как минимум на два размера.

— Может, рукава подвернуть? — расстроенно предложила Алена.

— И веревкой перевязать, чтобы по земле не волочилось, — фыркнула Наталья. — Видать, папаша-то здесь не частый гость. Это ж надо так с размерчиком промахнуться!

Шестаков мог бы ей, конечно, кое-что ответить насчет частоты визитов или, допустим, совести и материнской любви, но, поймав умоляющий Аленин взгляд, смолчал, сдержался.

— Ну что, Анька, — бодро сказал он, притягивая к себе готовую заплакать дочку, — поедем в «Детский мир» менять пальто?

— Поедем! — задохнулась от счастья Анька. — На машине? А голубые польты бывают?

— Нужно говорить «пальто», — поправил Андрей. — Разве тебя мама не научила? А пальто всякие бывают, даже серо-буро-малиновые.

— Не хочу серо-буро! — надулась Анька. — Хочу голубое! Я теперь только голубой цвет люблю, а розовый не люблю. Ненавижу!

— Это мы вчера пластинку слушали «Голубой щенок», — пояснила Алена, натягивая на дочку шубку. — Так что, боюсь, одним голубым пальто тебе не обойтись.

— А что же ей теперь, два пальто покупать? — удивился Сашенька.

— Ш-ш-ш! — приложила палец к губам Алена и заговорщицки ему подмигнула: — Боюсь, как бы она не потребовала еще и щенка!

— Живого?! — замер от восхищения Сашенька.

— Ну Бог с тобой! — сделала большие глаза Алена и прошептала одними губами, чтобы не услышала хитрая Анька: — Голубого…

— Слышишь, пап? — лукаво осведомился Сашенька, и Наталью передернуло от этого неожиданного обращения.

— Ничего, — успокоил его Андрей. — Нас голыми руками не возьмешь.

Закрыв за ними входную дверь, Алена поманила Мими в коридор и тихонько спросила:

— Погуляешь с Сашенькой часок?

— Я что, гувернантка?

— Мне с твоей мамой поговорить надо.

— Хватит уже называть ее моей мамой! — зашипела Мими. — Сколько можно повторять одно и то же?!

— Ладно, успокойся. Гулять пойдешь?

— Да уж конечно, пойду! С этой, что ли, сидеть буду…

— Тогда помоги, пожалуйста, ему одеться и отчаливайте. — Она вернулась в гостиную, где Наталья продолжала безучастно курить, и позвала: — Пойдем на кухню, у меня там рассольник доваривается.

Наталья лениво поднялась, затушила бычок в горшке с сансевьерой, двинулась следом. И Алена, обернувшись на пороге кухни, натолкнулась на ее недобрый пристальный взгляд.

— Выпьешь чаю, пока я обед приготовлю?

— Наливай. — Она с хрустом разломила баранку, кинула в рот кусочек и придвинула поближе вазочку с вареньем. — Тебе что, деньги нужны? Так у меня их нет. Напрасно губы раскатала.

— Мне ничего от тебя не нужно! — раздражилась Алена. — Я позвонила, потому что… Даже не знаю, как сказать. Ты только не волнуйся…

— А я и не волнуюсь, с чего ты взяла? — удивилась Наталья. — Давай говори, зачем звала, и хватит уже комедию разыгрывать.

— Понимаешь, я только тебе могу это сказать, никому другому…

— Ну так говори уже, в конце концов! Сколько можно?!

— Мне позвонил… наш отец…

— Кто?!

— Наш отец. Слава…

Наталья открыла рот, и кусочек баранки мягко плюхнулся в вазочку с вареньем.

— Ты чего, белены объелась? — почему-то шепотом спросила она.

— Ничего я не объелась!

— Давай рассказывай все по порядку!

— Он позвонил вечером, дети уже спали, я взяла трубку, а он говорит: «Здравствуй, дочка, это твой отец». А я, понимаешь, в последнее время очень много о нем думала. О них с мамой. Даже фотографию его на стенку поставила. И вдруг он словно материализовался из моих мыслей! Я чуть с ума не сошла, представляешь?

— Я тоже много о нем думаю в последнее время, — задумчиво сказала Наталья. — Именно о нем, а не о матери. А почему он тебе позвонил? — ревниво спросила она.

— Ну а кому же еще он мог позвонить? — удивилась Алена. — Телефон-то остался прежний, а твоего номера он не знает. Да он вообще ничего о нас не знает! Столько лет прошло!

— А что он сказал? Он из-за границы звонил? Про меня он спрашивал?

— Он ни о чем не спрашивал, даже о маме. Мы вообще почти не говорили. Он только сказал, что пока появиться не может, мол, это опасно, что попал в беду и срочно нужны деньги, хотя бы тысяч двадцать, он потом обязательно вернет, а за деньгами пришлет надежного человека. Вот, собственно, и все.

Наталья безучастно смотрела куда-то мимо нее.

— Таких денег у меня нет. Да и вообще никаких нет. И взять их не у кого. Он же, наверное, доллары имел в виду, а не рубли. У тебя, я думаю, тоже нет такой суммы. — Алена вопросительно посмотрела на сестру и, не дождавшись ответа, продолжила: — Но ведь мы не можем остаться безучастными к его судьбе. Это же наш отец. Когда он позвонил, я так растерялась, что ничего толком не сообразила, ну, ты понимаешь. А потом пришла в себя, все обдумала и вот что решила. Я хочу пригласить его сюда, к нам. Во всяком случае, он будет сыт и окружен родными людьми. А потом мы все вместе что-нибудь придумаем. Если же это опасно, он может жить в Ухтомской. Это ведь дом его родителей. А мы, станем помогать ему продуктами, одеждой. Но если и этот вариант окажется неприемлем, придется продать половину участка. Это же его законная доля. Но для этого требуется согласие всех прямых наследников, я узнавала. Единственная проблема в том, что это длительное дело, а деньги ему нужны уже сейчас, срочно. Вот я тебе и позвонила…

— Я всегда знала, что ты дура, но не думала, что процесс так запущен, — сквозь зубы процедила Наталья. — Даже если бы у меня были такие деньги, да не такие, а в сто раз большие, я все равно не дала бы ему ни копейки! — Она покраснела и уже почти кричала. — Кто он такой?! Где был все эти годы?! Что для нас сделал?! А теперь, смотрите-ка, радость какая! Здравствуй, Маша! Я Дубровский! Положи деньги в дупло и живи спокойно, пока мне опять не понадобится твоя помощь!

— Наташ, но ведь это наш отец! И он попал в беду…

— Вот дура! Ну и дура! С чего ты взяла, что это наш отец? Кому поверила? Он что, показал тебе результаты генетической экспертизы? Прошло двадцать два года! Ты вдумайся в эту цифру своей тупой башкой! А если завтра еще один проходимец назовется твоим отцом, ты его тоже у себя поселишь? Или деньги вручишь на блюдечке с голубой каемочкой?

— Но кто же может знать?.. Да нет! Ну что ты говоришь! Кто станет так подло шутить?!

— Ладно, хватит кудахтать! Когда он должен тебе перезвонить?

— Сегодня в два часа. — Она взглянула на кухонные ходики. — Уже скоро. Я думала, ты приедешь на неделе и мы все обсудим.

— На неделе я работаю. Меня в отличие от некоторых никто не содержит. В общем, так. Я сама с ним поговорю. Ответишь на звонок, а потом просто передашь мне трубку.

Это был крах еще одной мечты, еще одно предательство, насмешка судьбы. Не то чтобы она всерьез верила, что вдруг в ее жизни объявится отец, да не простой, а богатый и могущественный. Но тайна его загадочного исчезновения как бы не исключала такого же чудесного возврата, воскрешения из небытия. А вместо этого является какой-то нищий оборванец и собирается повесить на них свои проблемы, а взамен забрать то немногое, что еще осталось и что, кстати, можно обратить в реальные деньги — как она об этом раньше не подумала! — и наконец-то выбраться из болота!

Телефон грянул как гром небесный, они обе подпрыгнули и бросились к аппарату.

— Да, — сипло выдавила Алена, и Наталья увидела, как побелели от напряжения костяшки ее пальцев.

Она выдрала у нее трубку и прижала к уху.

— Здравствуй, дочка! Ну как ты, сможешь мне помочь?

Она сразу узнала этот голос и онемела — таким сильным оказалось потрясение.

— Алё, алё! — заволновался мужчина. — Ты меня слышишь?

Наталья усилием воли стряхнула оцепенение, сунула Алене трубку и зашептала:

— Скажи, что деньги будут. Встреча завтра у метро «Электрозаводская», там один выход. Про меня ни слова. Ну!

— Алло! — выдохнула Алена. — Здравствуй… папа…

— Я говорю, ты поможешь мне, дочка?

— Да… Встретимся завтра у метро «Электрозаводская». Там один выход. — Она взглянула на сестру, и та показала ей три пальца. — В пятнадцать часов… В три часа дня… А как я узнаю твоего человека?

— Придет парень в камуфляжной форме с черной спортивной сумкой «Адидас». Скажет, что от Славы, ну, от меня, значит…

Наталья быстро собралась, даже обедать не стала. Алена не решилась спросить, откуда она возьмет такие деньги, сочла, что это неудобно.

Все-таки старшая сестра — это вам не кот начихал! Взяла на себя такую проблему! Не такая уж она и плохая, Наталья, не такая равнодушная, как кажется. Ей ведь тоже несладко живется, вот в чем загвоздка.

Она высунулась в окно на кухне и закричала:

— Сашенька! Мими! Идите обедать!

В половине четвертого позвонил Андрей, весело сказал:

— Мы тут с Анькой попали на детский праздник, приедем попозже. Ты не волнуйся.

— А я не волнуюсь, — заверила Алена. — Она же с тобой…

Шестаков захлопнул крышку мобильного и отыскал глазами свою дочку. Счастливая Анька восторженно смотрела на увешанного бубенчиками клоуна, ловя каждое его слово. Они зашли в детское кафе выпить чаю с пирожными, и Анька тут же вписалась в компанию такой же восторженной малышни, собранной на чей-то день рождения, получила на голову бумажный колпак с кисточкой и забыла обо всем на свете.

А Шестаков вдруг с удивлением заметил, что с великой гордостью взирает на свою прелестную малышку, такую красивую, нарядную, словно маленькая принцесса, и даже победно оглядывается по сторонам, будто призывая всех присутствующих разделить с ним эту его великую гордость, восхищение и восторг.

Столько драгоценного времени потеряно зря! Больше он не станет валять дурака, сколько можно? Какое было лицо у Алены, когда она, открыв дверь, увидела его на пороге! Он помнил, как остро захотелось взять в ладони это ее лицо и осыпать его быстрыми поцелуями. И он бы, черт возьми, сделал это, если бы не Наталья, так некстати возникшая на горизонте.

Но что-то саднило душу, царапало как заноза — ускользающая мысль или размытый образ, — отвлекало, не давало покоя, пока, уже подъезжая к дому, он вдруг не понял.

— Анька, — повернулся Шестаков к дочке, — а что это у вас за новая фотография появилась? Кто этот мужчина?

— В стенке? — деловито уточнила та и лукаво прищурилась: — А-а-а, это наш новый папа Слава…

Загрузка...