Всем застрявшим в лифте

ЛОЖКА

Где-то в середине моего деццтва батя начал брать меня на рыбалку. Даже теперь, вспоминая, как мужики, сидя в зимовье, хлебали ушицу, пили водочку и вели неторопливые беседы, мне иногда хочеццо обратно. Но тока не вот в этот день.

А потому, что в тот день я потерял ложку. Ну потерял так потерял. Кто бы стал плакать? Я, ессно, тоже не стал. Но там, на рыбалке, ситуация совсем иная, нежели в офисе. Поскольку по давно заведенной традиции ложки на рыбалку беруццо деревянные. Уж не знаю, с чем это связано, но подозреваю, чтобы варежку не ошпарить горячей ухой. Особенно когда ты эту варежку разуваешь как таймень. Ну ладно, ближе к делу.

Потерял я ложку. Блин, повторяюсь, ибо сия трагедия преследует меня до сих пор.

Что делать? Запасной нет ни у кого, а свои у всех заняты. А ложки деревянные. Хотя я уже про это говорил.

В общем, один товарищ, заливая в свой ротовой кратер грамм двести ухи из ложки, или как он ее нежно называл — «сиротинушка», посочувствовав, мне предложил:

— А чо, ложки деревянные, сходи, выстругай сам себе весло по размеру.

Батя еще так подозрительно глянул на меня, но ничего не сказал.

А вот идейка мне очень понравилась, и хотя жрать хотелось дико, тем не менее я в азарте ломанулся в тайгу, прихватив с собой топор.

Вырезать ложку, как оказалось, дело не такое и простое, как я думал поначалу. Испортив пару гектаров леса, я понял, что технологию выковыривания требуемой полости ножом надо пересмотреть в корне. Через пять минут раздумья я родил новую, явно революционную технологию производства ложки.

Засунув нож в ножны, я отхреначил от елки небольшой сучок, в руку толщиной и длиной в полтора метра. Потом, все топором же, я подогнал ее под длину будущей ложки. Это требовалось по придуманной революционной технологии. Получился небольшой обрубок, при умении из которого можно было сделать макет автомата Калашникова. В масштабе один к одному.

Потом я обтесал кору, стесал конец заготовки и несколькими движениями вырубил необходимое углубление. На первый взгляд, ложка мастера была неказиста, но зато по прикидкам она должна была вмещать не менее двух литров ухи.

Правда, изнутри пучком торчали какие-то заусенцы, напоминающие сдохшего бурундука-блондина со вздыбленной шерстью, но голодняк не дал мне произвести финальную шлифовку. Потом, все потом. Сейчас — жрать!

Когда я появился в зимовье, опираясь на ложечку, уха у мужиков пошла обратно. Здоровенные и суровые северные мужики содрогнулись.

Кто-то икнул, кто-то перекрестился. Самые умные и дальновидные ломанулись к чану с ухой, дабы налить себе добавки, пока я с этим монстром не поперся хлебать пищу. Остальные, с опозданием оценив объем инструмента, выстроились в очередь к чану. И все это в полной тишине и подозрительно оглядываясь назад, потому как сзади стоял я и поигрывал ужасающим деревянным изделием.

Даа, этой ложкой можно было с успехом и драться, и пожары тушить. Да мало ли еще применений можно найти хорошему предмету.

Когда же я подошел к чану, зачерпнул оттуда всего один раз и оповестил, что на этом уха кончилась, мужики с благоговейным ужасом посмотрели на мое весло и затряслись в ознобе. Потому что присутствие члена команды с такой вот гипервещью навевало смурные мысли о грядущем голоде для остальных членов.

Вот тока кушать моим шедевром было нельзя. Тяжеленная, как гаубица, она, наполненная ушицей, играла в руках как живая, да и в рот без пластического хирурга не пролезла бы. Это все равно, что взять Буратино за ноги и его пастью хлебать уху.

В итоге мужики порешили, что ну на х вот такие мои эксперименты и выделили мне чью-то ложку. А заодно поинтересовались, так осторожненько, а не потерял ли я, кроме ложки, еще чонить?